Заглавная страница
Мракопедия — энциклопедия ужасов
Мракопедия является открытым онлайн-сборником тёмного фольклора, городских легенд, просто страшных историй, иными словами — крипи. Вы предупреждены.
.jpg)
Итак, мы занимаемся крипи.
Сам не помню, как это началось. Но мама однажды рассказала, как я напугал ее до смерти.
Было мне тогда года два. Я довольно рано научился говорить и болтал без умолку. Это сейчас из меня слова не вытянешь. Домой прихожу и на все вопросы отвечаю одинаково.
А в детстве я был трещоткой, с шилом в жопе к тому же. Приставал к родителям с какой-то маетой, отвлекал папу от книжек и маму от телека. Просил со мной поиграть, погулять, на игрушечной машинке покатать. Ночью любил припереться и уложиться спать с родителями. Будь я сам себе папой, сбагрил бы, наверное, бабушке или в детдом, а они, святые люди, терпели.
И вот в одну ночь я напугал маму. Батя тогда уехал в командировку, он у меня был музыкант-виолончелист и разъезжал с гастролями. Остались мы вдвоем, и я в своем духе залез в мамину кровать.
Бужу ее среди ночи и говорю:
— Мам, скажи ему, чтобы не смотрел на меня.
Она просыпается, мотает головой по сторонам.
— Что ты сказал?
— Ну вот, он стоит и смотрит.
Пиратская копия
Мелкие клочья прошлогодней листвы катились по узкой асфальтированной дорожке, ведущей к стадиону. Их торопил ветер: быстрее, быстрее, а то растопчут. Но иногда они не успевали, и слышался тихий сухой хруст. Каблуки-шпильки женских туфель искусственной кожи почти бесшумно касались асфальта, а завитые высветленные волосы трепетали, когда ветер с опаской проскальзывал мимо.
Школьное здание отбрасывало на дорожку холодную тень.
Ветер был местный, с района. Он подул от гаражного комплекса, но ему уже хотелось поменять направление. Ему совсем не нравилось здесь, между школой и сквером, где во второй половине дня ученики оттягиваются пивасом и смолят настрелянные сигареты. Но это в обычные дни, не такие, как сегодняшний. Сейчас здесь была лишь эта женщина, недоуменно оглядывающаяся по сторонам. Она одиноко брела вслед за удирающей листвой, и, казалось, не совсем понимала, что это всё такое.
И, загляни кто в ее глаза - подумал бы о многом.
Многоцветница
Найти нужный дом оказалось проще простого — кирпичная девятиэтажная свечка в строящемся районе видна издалека. Кругом только недостройки и пустыри, разбавленные рекламными щитами с проектами парков и новых жилых домов. Пестрят картинки с красивыми строениями и издевательски ясным небом. Номера телефонов напечатаны такими крупными буквами, что, наверное, заметны даже из космоса. Можно хоть сейчас позвонить и договориться о покупке квартиры, которой долго еще не будет существовать.
Моросит дождь, но такой мелкий, что лень доставать из сумки зонтик. Кутаясь в пальто, я аккуратно обхожу многочисленные лужи, хотя в этом уже нет смысла — новые туфли забрызганы грязью донельзя, опять придется до полночи отмывать и чистить. В следующий раз не буду экономить на такси. Если бы месяцы можно было убивать, я бы расправилась с октябрем максимально жестоким способом.
Сон человечества
Хлопнула дверь в кухне-пристройке, стало слышно тиканье висящих над столом ходиков. Рома продолжил расправляться с котлетой, а Семён пошел в комнату смотреть дедушкин телевизор. Пощелкал кнопками каналов, но ничего интересного не шло, да ещё и антенна почему-то барахлила: по экрану ползли помехи и разводы. Окончательно заскучав, Сёма покосился на дверь и стал разрабатывать Зловещий План.
Стемнело. Рома проснулся рядом с найденной на полке книжкой про двадцать тысяч лье под водой, сел на тахте и потёр опухшие глаза. В доме царила подозрительная тишина. Мальчик сразу занервничал, прислушиваясь и озираясь. Похоже, дедушка до сих пор не вернулся из гаража, а обычно слишком шумный Сёма где-то притих и явно затеял его напугать. И его замысел уже начал работать: тени, сгустившиеся в углу за холодильником, клубились, словно живые, ползли на стену. Старый дом, остывая, то и дело потрескивает там и тут. Или это кто-то крадётся по чердаку, осторожно ступая? Например, — Рома сглотнул, — например, двоенка? Истории, рассказанные толстым Борькой прошлым вечером, никак не шли у него из головы.
Конечная станция
Когда человек, страдающий фобией, видит что-то, что заставляет его внутренности сжаться с мерзким холодком, он не всегда способен отвести взгляд. Это может быть полураздавленная гусеница, пытающаяся ползти, оставляя за собой след из густой желтоватой жижи. Зияющая чернота за приоткрытой дверцей шкафа в темноте глубокой безлунной ночи. Или даже просто картинка на экране монитора с изображением множества бескровно-красноватых отверстий в чьей-то руке. Есть в таких вещах некоторая отталкивающая притягательность, срабатывающая на некоторых людях как магнит для наполненного страхом взгляда. Именно такой взгляд был в ту минуту у Тани, замершей у аквариума с живой рыбой в супермаркете.
Рыбам было тесно и душно, они беспорядочно и бессмысленно толкались скользкими боками, выпучив пустые глаза в немом крике. К этим глазам и был прикован ее взгляд, блуждая от рыбины к рыбине. Но вот он остановился на одной и уже не мог сдвинуться к следующей. У этой рыбы глаза были самыми пустыми, самыми мутными, самыми ужасными. У той рыбы, что перевернулась и всплыла брюхом кверху.
