(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Один из них
Люди редко полноценно помнят какие-нибудь сцены из своего раннего детства. Максимум – отдельные моменты особо сильных переживаний. Скрип дверцы шкафа в тёмной комнате напротив детской кровати. Странное движение в густых зарослях травы на пустыре под окном. Сумасшедшая грязная бабушка в метро, которая несколько минут смотрит прямо в глаза, пока отец рядом читает газету.
Но если бы у Вити спросили про его первое воспоминание, он мог бы описать его очень подробно. Он помнил, что его манежик стоял на кухне, и он любил сидеть возле того конца, который был ближе к двери, потому что на другом одеяло воняло чем-то тухлым. За дверью в кухню был коридор, а в конце его – входная дверь. В клеёнке на столе было три дырочки – одна большая, другая поменьше, и третья, под ними – совсем маленькая. Это было лицо, которое говорит «Ууууу». Был вечер, и на улице что-то кричали весёлые дядьки. Маме это не нравилось – ей никогда не нравилось, когда кому-то было весело, особенно – дядькам. Она и бабушка сидели возле манежика Вити, и смотрели телевизор. Там показывали большие танки, и говорили про кого-то очень Грозного.
А потом зазвонила входная дверь. Мама сразу подбежала к телевизору, и выключила его. Она посмотрела на бабушку, а та – на неё. Они обе чего-то очень испугались, но не Грозного – наверное, потому, что он был не настоящий, а в телевизоре. Дверь зазвонила опять. Глаза у мамы стали большие, она испугалась. Бабушка испугалась ещё больше – она закрыла рот ладошкой и хотела плакать. Они обе со страхом посмотрели на Витю, как будто он сделал что-то очень плохое, как тогда, когда пытался вылезти из манежика. Но Витя так больше не делал никогда.
Было очень тихо, только дядьки что-то кричали за окном. Мама подкралась на цыпочках к двери, и долго смотрела в глазок, а бабушка – на неё. Потом она тихо-тихо прошла обратно на кухню, села рядом с бабушкой и сказала шёпотом «ушёл». Они повернулись к Вите, разглядывали его, и шептались, а он не мог понять, что такого он сделал. Он ведь просто сидел в манежике, и хотел, чтобы опять включили телевизор, и он посмотрел бы на большие танки.
Витя рос в очень интересной квартире. На окнах висели тёмно-красные шторы, в них было много дырочек. Через них Витя видел, что там ходят дяди и тёти, стоят другие дома и машины. Правда, он редко туда заглядывал – за ним всегда следила мама, или бабушка, и они очень злились, когда он забирался высоко, потому что он мог упасть, поцарапать коленку, и умереть. В кухонных шкафах было много-много тарелок и кастрюль, но туда лучше было не лазить – если немножко задеть какую-то из них, они все посыпятся, и будут сильно греметь. Тогда бабушка начнёт ругаться, и долго собирать всё обратно. А, если что-то разобьётся, мама накажет Витю по попе.
Витя больше всего любил играть под кроватью, где спали он и бабушка. Там стояли коробки с обувью, старые перевязанные верёвками газеты, и пылесос – бабушка сказала, что он не работает, но пусть будет. Пригодится. А ещё под кроватью жили паучки. Хорошие паучки, если их взять в руки, всегда ползли вверх по пальчикам, а плохие – вниз. Плохих надо было наказать, поэтому Витя их ел. Но бабушка очень не любила, когда он играл под кроватью, потому что там было много пыли, а, если её наглотаться, можно заболеть и умереть.
В обеих комнатах и в коридоре стояли большие шкафы, а в них – куртки и шубы, хотя их редко кто-то доставал. В их с бабушкой комнате в углу было много икон, на которых нарисован Бог. Она каждый день молилась – становилась перед ними на колени, складывала вместе руки, разговаривала шёпотом, и всегда начинала со слов «отче наш ижеси на небе си», и Витя всегда думал, где же это «небо си»? Он мало понимал из слов в молитве, но бабушка объясняла – они с мамой очень любят Витю, поэтому она просит у Бога, чтобы с её внучком всё было хорошо, чтобы Витя не болел, не умирал, и чтобы его не забрали злые дядьки. Иногда после этого она плакала. Она говорила, что есть много дядек, которые хотят забрать Витю в рабство, разрезать животик, и вытащить из него органы. Они называются «педофилы». Поэтому никогда-никогда нельзя никому открывать дверь.
Мама и бабушка, когда приходили домой, всегда звонили в дверь два раза. Если кто-то звонил один раз, они очень пугались, замолкали, и выключали телевизор. Мама медленно подкрадывалась к двери, и спрашивала «Кто там?», а бабушка говорила Вите, чтобы он спрятался в шкафу. Иногда это была соседка сверху – её звали Эта Сука. А бывало, что приходил дядька из квартиры рядом – это был Старый Алкаш.
Бабушка часто водила его в больничку – когда Вите было плохо, либо на прививку. Их делали большой иголкой, и это было больно, но помогало не умирать.
Бывало, бабушка отвозила его на метро к отцу. Мама не могла – у неё было две работы. Отец говорил, что раньше жил с другой Витиной бабушкой. Перед тем, как она умерла, они поменяли квартиру с большой на маленькую, потому что им нужны были деньги, а козлы не хотели брать отца на работу.
Отец любил пить, поэтому у него в квартире было очень много пустых бутылок. Он рассказывал, как был панком, пока Витя строил из них пирамидки. Отец говорил, что при Союзе играл в группе, и за ним гонялись злые дядьки из КГБ – наверное, педофилы, хотели забрать у него органы. Потом Союз развалился, он женился на маме, родился Витя, и ему уже некогда было быть панком. С утра ему часто было плохо, и из-за этого козлы выгоняли его с разных работ. Пособия по инвалидности, которое давали другой бабушке, ни на что не хватало, и мама с ним развелась.
Бабушка всегда очень злилась на отца, когда забирала от него Витю. А, если он рассказывал им с мамой, что он там делал, то мама всегда говорила «Я не хочу ничего слышать про этого дебила!». После этого они часто закрывались на кухне, чтобы Витя их не слышал, но говорили так громко, что он слышал всё. Мама кричала на бабушку. Она не хотела, чтобы Витя ездил к отцу, а бабушка кричала – правда, тише – что ребёнку это очень нужно.
Как-то раз Витя сильно заболел. У него кружилась голова, тяжело было вставать с кровати, он даже начал кашлять. Мама испугалась, достала градусник, и засунула его ему под мышку. Пока Витя мерил температуру, бабушка сидела рядом и боялась. Потом мама достала градусник, и долго на него смотрела.
- Сколько? – Бабушка всегда говорила шёпотом, когда ей было очень страшно.
- Много. – Мама кусала губу. – Тридцать семь и два.
- О, господи! – У бабушки дрожал голос. Наверное, она хотела плакать.
Мама пыталась дозвониться до тёти-доктора, но было уже поздно, и больничка не работала. Она долго на кого-то кричала по телефону, что у неё умирает ребёнок, и она подаст что-то в суд. Потом с ней поговорила другая тётя-доктор, которую звали Дежурная, и сказала приводить Витю к ней.
Пока она звонила докторам, бабушка встала на колени перед кроватью, где лежал Витя, и начала шептать молитву: «отче наш ижеси на небе си». Наверное, бабушка плакала, но он не видел её лица – в комнате было темно. Мама в коридоре громко положила трубку, и забежала в комнату.
Они собрали всё, что нужно для больнички – еду, документы, Витину чашку и вилочку, и сложили это в кулёк. На кульке была нарисована тётя, но он очень потёрся, и теперь её было не видно. Потом бабушка выкатила Витину коляску.
- Думаешь, он не сможет дойти? – Мама сомневалась. – Всё настолько плохо?
- Ты что, не видишь? – Бабушка крикнула на неё. – Он умирает!
На Витю надели шапку, шарф, тёплую куртку, посадили в коляску, и вывезли из дома. Ему сразу стало жарко, потому что на улице ещё было лето, но мама на это ответила «Заткнись, не это самое мне тут!», и не разрешила снять шапку.
По дороге в больничку из-за дома к ним вышел какой-то дядька. Витя не видел маму сзади, но понял, что дядька страшный – она стала быстрей катить коляску, и тяжёло дышать.
- Девушка, вам помочь? - Когда он подошёл ближе, стало понятно, что так напугало маму. Дядька улыбался.
- Не надо, сама дойду. – Мама хотела объехать его, но, наверное, не заметила яму на дороге, и колесо коляски провалилось в неё. – Чёрт!
- Давайте, помогу. – Он подошёл уже совсем близко, и почти дотянулся до ручки за спиной Вити. Но мама была быстрее – она дёрнула коляску на себя, и встала между Витей и дядькой.
- Ану, назад! – Она вытянула вперёд руку, и что-то держала перед его лицом. – Это слезоточивый газ! Давай, иди!
Плохой дядька перестал улыбаться, что-то пробормотал, и отошёл. Мама сказала ему «Ах ты урод! Сам ты шизанутый, понял меня?», а потом они поехали дальше в больничку.
Тётя-доктор посмотрела Вите горло, померила температуру, и спросила, как он себя чувствует. Она была весёлая, и маме это не нравилось – та всё еще злилась и боялась. Доктор сказала, что всё хорошо, и Вите надо подождать в коридоре, пока она говорит с мамой.
Витя сел на стул и стал смотреть на картинку на стене. На ней Незнайка, дядя Скрудж, и Три утёнка приходили к Айболиту. Дверь в кабинет была закрыта, а тётя-доктор говорила очень тихо, но иногда он слышал маму: «Что значит «Всё в порядке»? У него температура, он чуть не умер!.. Нет, вы только послушайте – «обычное ОРВИ»!.. Нет, я не успокоюсь!.. «У мальчика стресс». Это у меня стресс, а не у мальчика!.. Ему не надо гулять на свежем воздухе! Знаете, сколько чокнутых ходят на свежем воздухе? Думаете, слабая женщина что-то сделает против маньяка?!».
Через несколько минут мама вышла очень злая. Она посадила Витю в коляску, сказала, что тётя-доктор – дура, и они поехали домой.
Витя был уже большой, чтобы ходить в первый класс. Ему купили тетрадки, рюкзак, и ручки с карандашами. Мама и бабушка говорили, что в школе нет злых дядек, которым нужно забрать Витю, но всё равно боялись. Они сказали, чтобы он никогда не выходил из школы, пока не кончатся уроки, а если с ним будут говорить незнакомые взрослые, надо сразу бежать к учительнице. В школу и обратно домой он всегда ходил с бабушкой.
В классе было много других детей. Витя сидел за одной партой с мальчиком Мишей – он очень много говорил, даже когда учительница это запрещала. Миша рассказывал, как он лазил по стройке и нашёл там какую-то интересную железяку, как он с другими мальчиками играл в футбол, как его отец (он называл его «папа») водил его в зоопарк и купил мороженное. Витя не знал, что такое зоопарк, но мама говорила ему, что мороженное есть нельзя – от него можно простудиться. Наверное, Мишу родители совсем не любят, если не видят, что он выходит на улицу, где его могут украсть дядьки-педофилы, да ещё и сами же покупают ему мороженное. Может, Мишины отец и мама (бабушка с ними не живёт) хотят, чтобы он умер?
Это случилось перед зимними каникулами. Было уже темно и поздно. Свет горел только в маминой комнате – там сидели они с бабушкой, а в коридоре и на кухне, где Витя смотрел мультики, свет не включали. Входная дверь была справа от него по коридору. Том гонялся за Джерри по двору, и как раз врезался в дерево, когда в неё кто-то позвонил. Один раз.
Витя услышал, как сразу же оборвался бабушкин озабоченный голос за дверью маминой комнаты. Мама прокричала шёпотом «Это он! Быстрее!», и они обе выбежали из комнаты. Мама, как обычно, очень осторожно подошла ко входной двери и спросила «Кто там?». Бабушка маленькими шагами забежала на кухню, замахала руками на телевизор, и зашептала «Вырубай, вырубай!». Но Витя так испугался, что не мог пошевелиться, поэтому она сама нажала на кнопочку, и телевизор потух.
Сразу стало, темно, тихо, и очень страшно. За окном от ветра зашумело дерево.
- Кто там? – Голос у мамы был испуганный, но стал злее. Она, то смотрела в глазок, то прижимала к двери ухо. – Кто там, я спрашиваю?!
- Прячься, быстро! – Бабушка схватила Витю за руку, и потащила к шкафу в коридоре.
Витя хотел спросить, кто такой страшный стоит за дверью, но не успел – она втолкнула его в шкаф, и закрыла дверь. Стало очень темно.
- Это ты? – Мама кричала в коридоре. – Это ты, тварь? Я не отдам тебе Витеньку! Я не отдам моего сына, ты понял меня?!!
В шкафу пахло пылью и грязью. Было темно, только через щёлочку в дверях он видел стену напротив. Мама и бабушка шептались друг с другом, но Витя понял только слова «забрать» и «тихо!». Потом бабушка начала что-то бормотать. Витя прислушался и разобрал слова «яка на небе си и на земли». Он заскулил, по его щекам потекли слёзы, и тогда бабушкина рука негромко, но резко стукнула в дверь. Наверное, она хотела, чтобы Витя перестал плакать, но ему только ещё больше стало страшно.
Бабушка опять начала молиться – Витя уже в третий раз услышал «отче наш ижеси на небе си», и тогда мама громко выдохнула, и подошла к шкафу.
- Что, ушёл? – По голосу бабушки было слышно, что она тоже плакала.
- Да. – Мама прошептала это очень тихо, как будто ей было трудно говорить.
Они открыли дверцу, и посмотрели на Витю как тогда, когда у него поднялась температура, и он чуть не умер. Мама достала его, очень сильно прижала к себе, и поцеловала.
- Мам?
- Что, деточка? – Она тоже плакала.
- Кто это был?
Она внимательно, испуганными глазами посмотрела на бабушку, и покачала ей головой.
- Это был отец?
- Кто, это чмо? О боже, ну ты и придумал! - Они обе внезапно засмеялись, хотя у мамы по лицу текли слёзы. - Это что-то с чем-то!
- А кто тогда? – Витя обернулся на бабушку. Она тоже вместо ответа посмотрела на маму, она боялась.
- Витенька… - Бабушка опустила взгляд на него. – Мы кое-что тебе не говорили…
- Мама! – Мама всегда называла бабушку «мама». – Он ещё маленький!
- Его это тоже касается.
- Ничего его не касается!
Они смотрели друг на друга очень серьёзно, как будто опять хотели поссориться, но ничего не говорили. Потом мама посмотрела на Витю.
- Давай будем спать, а? Сейчас ляжем, и будем спать! – Она улыбалась, и говорила весело, хотя глаза были большие и испуганные. Вите стало страшно.
- Кто это был, мам?
- Никто, солнышко. Никто. Он больше не придёт.
Витя очень старался учиться хорошо, но у него не получалось. Его часто что-то спрашивала учительница, но он или не знал, что ответить, или знал неправильно. Другие дети в классе хихикали, когда смотрели на него. Скоро они стали называть его «НЛО». Они спрашивали, с какой он планеты, и где его корабль? Витя не понимал, поэтому говорил «не знаю». От этого они ещё сильнее смеялись. Теперь он понимал маму, почему она злится на людей, которым весело.
Он спросил у бабушки, что такое НЛО, и она сказала, что это – демоны с других планет, которые прилетают на Землю, чтобы люди перестали верить в Бога. А когда Витя рассказал, как его называют в школе, она ответила, что ему просто завидуют – потому, что других детей родители любят не так сильно, как они с мамой – Витю.
Только Миша, с которым он сидел за партой, не дразнил его. Он знал многих детей в школе, даже из других классов, и с ним рядом Витю никогда не называли «НЛО». Миша сказал, что познакомился с ними всеми в детском саду. Но в это трудно было поверить – разве родители отпустили бы детей играть в саду? Там же палки, насекомые, злые дядьки.
Но Мишу отпускали гулять везде. Вите трудно было понять, как это, но его мама и отец даже не спрашивали, куда он уходит из дома. Он рассказывал, что возле метро есть заброшенная стройка, куда можно пролезть через дыру в заборе, а в доме рядом живут десять девчонок, которые в него влюбились – правда, они ходят не в эту школу.
Как-то перед весенними каникулами бабушка завела Витю в класс, и он увидел, что Миша уже сидит за партой, хотя он обычно приходил последним, и даже часто опаздывал. Он сказал, что пришёл заранее, потому что в кустах за школой ему надо было что-то спрятать, и на большой перемене он ему всё покажет.
Витя ещё никогда не выходил из школы до конца уроков. Ему было страшно идти к деревьям за футбольным полем, но ещё больше ему было интересно. В конце концов, он ещё ни разу не видел, чтобы в школе к нему приставали злые дядьки. Наверное, бабушка очень бы расстроилась, если бы узнала, куда идёт Витя. Но она не узнает.
Они с Мишей перелезли через дырку в проволочном заборе, обошли кусты, и увидели перед собой высокую бетонную стену, которая заканчивалась прямо возле них. Миша перелез через деревянные ящики за ней, и вытащил оттуда что-то странное. У него были руль и два колеса, но оно не было похоже на велик, или мотоцикл.
- Ты что, не знаешь, что это? – Миша очень удивился, когда посмотрел на Витю.
- Нет.
- Блин, ну ты даёшь! Смотри!
Он вышел на место, где земля была асфальтированная, положил руки на руль, одну ногу – на подставку снизу, а другой оттолкнулся, и поехал. Потом развернулся, оттолкнулся ещё раз, и вернулся к Вите.
- Это называется «Самокат». – Миша протянул ему руль. – Хочешь попробовать?
Витя сначала боялся, но его быстро получилось уговорить – такой интересной штуки у него ещё никогда не было. Первый раз ехать было страшно, и он тормозил через каждый метр, но потом понял, как им надо управлять. Оказалось, что кататься на самокате – это очень весело! Они так долго ездили, что чуть не опоздали к уроку.
- Слушай! – Когда они поднимались по лестнице, Мише пришла в голову идея. – Если тебя никуда не отпускают, так давай я к тебе приду! Твои мама с бабушкой не против будут?
- Не знаю. – Витя подумал. – Наверное, нет.
- Чума! – Миша всегда так говорил, когда ему что-то нравилось. – Я принесу приставку, пошпилим!
- Что за приставка? – Витя не знал такого слова.
- «Денди». Старенькая уже, у предков на «Сегу» денег нет, но игр там – завались! Я со всем районом менялся, у меня их реально миллион! – Миша собирался рассказывать дальше, но посмотрел на Витю, и понял, что он имел ввиду другое.
- Ты что, никогда на приставке не шпилил?
- Нет. – Тот покачал головой, и не понимал, про что они говорят.
- Блин, ну ты даёшь! Я принесу «Марио» и «Мортал Комбат», тебе точно зайдёт!
- Дай руку.
- Не хочу! – Витя увернулся от бабушки и отбежал на пару шагов вперёд.
- Витя! Дай сюда руку! – Она попыталась ускорить шаг, но внук шёл быстрее.
- Не дам. – Он не смотрел на бабушку. Как будто она его совсем не волновала.
- Ну, смотри! Бог всё видит! – Она крикнула так громко, чтобы её услышала вся улица. – И люди всё видят! Ты очень пожалеешь, что так поступаешь со мной!
Школа уже была за поворотом, туда заходили другие дети. Некоторые из них оборачивались на Витю, шептались, и показывали пальцем, но он не хотел обращать на них внимания. Они видели в нём инопланетянина, который всё всегда делает не так. И бабушка с мамой были такие же. И Бог, наверное, был такой же.
- Витя, ты слышишь меня? – Она кричала всё громче, и попыталась догнать внука, но тот опять отбежал. – Немедленно остановись!
Из переулка сбоку вышел Миша.
- О, Витёк! – Он протянул ему руку. Витя постарался пожать её так, чтобы сзади это было незаметно.
- Вот увидишь, Бог тебя накажет! Ты всю жизнь будешь бедный и несчастный, и все хорошие люди будут тебя ненавидеть!
- Это что, твоя бабушка? – Миша обернулся на неё.
Витя кивнул. Он смотрел прямо перед собой.
- Так что, ты поговорил с ними, чтоб я к тебе пришёл?
- Да.
- И что?
- Это Дьявол послал тебя в нашу семью! – Бабушка уже не пыталась за ним угнаться, а, может, и не могла. Прохожие – в том числе, ученики школы – смотрели на неё и смеялись. – Теперь я точно поняла – это был Дьявол!
- А ты как думаешь? – Витя поднял взгляд с дороги, и посмотрел на Мишу.
- А что в этом такого? – Тот удивился.
- Мама кричала, что ты будешь везде лазить, и что-то украдёшь.
Миша выкатил глаза. Это был единственный раз, когда Витин друг не знал, что сказать.
- Эй! Эй, ты, стой! – Бабушка заметила, что что-то изменилось. – Это ты – как там тебя – Миша? Стой, говорю!
- Я? – Тот повернулся к ней с улыбкой на всё лицо. – Не, это не я!
- Ах, не ты?! Я тебе сейчас покажу!
- Погнали. – Миша хлопнул Витю по плечу, и побежал к школе.
После двух уроков, когда они сидели на обеде в столовой, Вите уже не было так обидно.
- Знаешь, что? – Миша откусил сосиску, прожевал и проглотил. На рис он даже не обращал внимания. – Тебе надо просто по-тихому смыться. После уроков. Твоя бабушка будет тебя ждать, а мы уже будем у меня дома. Жвачек купим, на приставке пошпилим. Я тебе наш двор покажу! Там качели классные. Давай сегодня?
- Та нет. – Витя боялся, что с ним могут за это сделать. – Они ж меня вообще убьют. Когда-нибудь я вернусь на уроки, а там – бабушка. И всё. Смерть.
- Тебе надо бороться за свою свободу! Как Терминатор! Смотрел?
- Нет.
- Я тоже. – Миша хихикнул. – Но у меня кассета есть. Как раз, сегодня и посмотрим.
- Не, Миш, не выйдет. Тем более, завтра суббота, и бабушка отвезёт меня к отцу.
- Неправ ты, Витёк. – Миша поковырялся вилкой в рисе, но есть его, всё равно, не стал. – Ох, неправ!
Витя не был у отца уже несколько месяцев. Бабушка морщилась от злости, когда завела Витю в его квартиру. Там противно пахло – как будто одновременно туалетом и мамиными колготками.Везде лежали пустые бутылки. Отец сидел на кухне, и смотрел на них, как обычно, невнимательно, только его глаза всё время закрывались.
- Хоть бы при сыне не бухал. – Бабушка скривилась. Она очень не любила отца.
- Это не ваше дело! – Он говорил так, как будто губы за ним не успевали, а изо рта пахло гнилыми вишнями. – Я уже не в вашем доме, а в своём, понятно?
Бабушка пробурчала что-то, и вышла из квартиры. Витя залез на табуретку, и несколько минут смотрел в окно. Взял у отца из тарелки печенье. Он был не против – только сидел, молчал, и пил из бутылки.
- Старая зараза. – Отец сделал глоток, скривился, и откусил печенье. – Она всегда меня ненавидела. Говорила, что мной управляет Дьявол.
- А мне она вчера говорила, что Дьявол послал меня в нашу семью.
- Что, рассказали, наконец-то? – Отец оторвал взгляд от бутылки, и посмотрел на Витю.
Витя не знал, что ответить, но, когда посмотрел на него, немножко испугался.
- Значит, не рассказали. – Он сделал ещё один большой глоток, и опять сморщился. – Сука, что за парашу эти молдоване гонят? Не вино, а моча козлиная!
- А что мне не рассказали?
- Твоя мать до сих пор пугается, когда кто-то звонит в дверь?
Витя кивнул.
- И перед тем, как открывать, хочет тебя спрятать?
- Это делает бабушка.
- Понятно. – Следующий глоток он заел печеньем. – Ну что, сына. Пора тебе узнать, почему ты вообще родился. Ты, наверное, заметил, что твои мама с бабкой немного прибацаные… Но насколько – ты даже не представляешь.
Отец рассказывал долго, и Витя понял не всё – и из-за того, что его губы сильно заплетались, и – ещё больше – из-за того, что он не знал очень многих слов, потому что был ещё слишком маленький.
Они с мамой очень долго не могли забеременеть. Витя не знал, что это значит, но, наверное, мама врала ему, когда сказала, что его купили в магазине. Ходили по докторам, но у них не находили никаких болезней. Так что, когда всё вдруг получилось, отец очень радовался. Мама – тоже, но она как будто что-то скрывала от него. Прошло девять месяцев, и Витя родился в больничке, которая называлась «роддом». Только, когда его, ещё очень маленького, доктора принесли маме, она не обрадовалась. Она перепугалась, и начала кричать. Потом её получилось успокоить, и она рассказала всё, про что раньше молчала.
Когда у мамы с отцом ничего не получалось, бабушка сказала ей, что знает, кто может помочь. Недалеко от села, откуда она когда-то приехала, до сих пор жила старая колдунья. Отцу ничего не сказали – он всё равно бы не поверил. Мама верила, но очень боялась. Вот только время шло – а ребёночек не появлялся.
Собрала мама сумку в дорогу, и поехала. Ведьма жила не в городе, и не в селе, а на вершине холма в дремучем старом лесу. Там стоял маленький глиняный домик с тяжёлой дубовой дверью. Была уже ночь. Мама постучала, но никто не ответил. Постучала опять – тишина. Она решила, что ведьма ушла, но постучала ещё раз – и тогда дверь открылась.
Колдунья была старая, седая, и такая скрюченная, что без палочки в руке, наверное, упала бы на землю. Она пригасила маму внутрь. Там было темно – только свечка горела на маленьком столике. С низкого потолка свисали пучки сушёных трав, а вдоль стен везде стояли банки, коробки и бутылки с чем-то, чего мама не могла разглядеть.
Ведьма усадила её на табуретку, села рядом, и спросила, в чём её проблема? Мама рассказывала долго – сначала про то, что никак не получается зачать ребёночка, а потом сама не заметила, как чуть ли не всю свою жизнь выложила колдунье. Та слушала, и молчала, только кивала головой. А, когда мама выговорилась, сказала вот что:
- Твой случай тяжёлый, девочка, но не безнадёжный. Есть в нашем мире те, кто тебе помогут. Если захотят. Редко это удаётся, потому что выбирают они далеко не каждую, а почему – не говорят. Не спрашивай, кто они – я не знаю. И что потребуют за это, заранее сказать не могу. Ты согласна на такое?
Мама только кивнула. Чтобы у неё был ребёночек, она была согласна на всё. Тогда колдунья сказала, что ритуал начнётся завтра, уложила её на печке, и мама сразу же уснула.
Разбудила её ведьма на рассвете, постелила коврик на полу, и сказала, что весь день мама должна будет сидеть на нём, ни есть, ни пить, ни спать, а только думать про своего будущего ребёночка – как ему будет с ней жить хорошо. Ушла куда-то колдунья, а мама сидела на коврике, как она и сказала. Она представляла себе, как у неё родится малыш, как она будет с ним нянчиться, играть, купать, кормить. У неё затекли ноги, ей хотелось есть и пить, но мама сидела. Когда солнце село, вернулась ведьма, и сказала, что можно вставать.
- Молодец. – Колдунья улыбалась. – А теперь мне нужна твоя кровь.
Маму это не испугало, она только попросила нож. Но колдунья сказала:
- Не та кровь, для которой нож нужен, а та, которая сама течёт.
Мама удивилась, откуда она знает, но та сказала только:
– Я вижу многое, чего другим не видно.
Мама набрала крови в маленький стаканчик, дала его ведьме. Та сначала вбила туда маленькое яйцо какой-то птицы. Потом намешала сушёных трав и земли. Когда колдунья закончила, было уже совсем темно. Она дала стаканчик маме, и сказала «Пей». У той чуть волосы от такого дыбом не встали, но ведьма только повторила:
- Пей. И учти: если сблюёшь – вернёшься через месяц.
Колдунья разрешила ей запить это холодной водой. Потом достала фонарик, открыла дверь, и сказала идти за ней. Долго они шли через тёмный лес, пока не пришли к пещере. Тогда ведьма остановилась.
- А теперь слушай внимательно. – Она держала фонарик так, что луч света упирался в землю. – Сейчас ты должна спуститься в самый низ. Там есть большой плоский камень. Сядешь на него, выключишь свет, и будешь ждать. Как долго – не знаю. Сколько нужно будет. Постарайся не двигаться и не думать – так ты лучше всё поймёшь. Когда всё закончится – включай свет, выходи наверх, я буду тебя ждать здесь. По дороге к дому не разговаривай, и не оборачивайся.
Мама только сильнее испугалась. Она спросила, что там будет? Там в пещере кто-то есть?
- Если тебя они не примут, не будет ничего. А тех, кто есть в пещере, ты всё равно не увидишь. – Ведьма дала ей фонарик, и мама вошла внутрь.
В самом низу была большая полость, похожая на комнату. А посередине и правда стоял плоский камень. Мама осветила фонариком стены пещеры, заглянула во все щели, проверила потолок. Только белая пористая порода, ни входов, ни выходов, кроме того, через который зашла она. Никого страшного здесь не было.
Она села на камень, и выключила свет. Стало настолько темно, что хоть закрывай глаза, хоть открывай – ничего не было видно. Мама обернулась на выход из пещеры, но там было так же темно. Она устроилась поудобней. В тёплом воздухе не чувствовалось даже слабенького ветерка. А это значило, что дрожь в её зубах и коленях были совсем не от холода. Хоть мама и проверила внимательно всю пещеру, но теперь, когда выключила свет, почувствовала, что была не одна.
Вокруг неё слышались слабые шорохи. Наверное, насекомые, пауки, или грызуны. Только бы не змеи! Что-то мелкое ползало справа, копошилось слева, скрипело сверху. Она попыталась расслабиться, и не обращать на это внимания – просто стараться не двигаться, и не думать. Какое-то время она так и сидела, но потом всё изменилось.
Тишину внезапно прорезал громкий скрежет – как будто все остальные шорохи звучали так тихо, потому что боялись именно его. Что-то заскрипело в паре шагов перед мамой. Она с перепугу попыталась открыть глаза, но поняла, что они и так были открыты, только ничего не видели в этой кромешной темноте. Зато этот резкий металлический звук она узнала сразу. Где-то впереди неё открылась дверь.
Мама так испугалась, что захотела сразу же выбежать оттуда, но осталась сидеть на камне. Может быть, из-за того, что сдержалась, чтобы ритуал прошёл не зря. Может быть – потому что от страха ей трудно было подняться, или даже пошевелиться. Или, может быть, потому, что кто-то перед ней не хотел, чтобы она уходила. Те, чьи шаги она слышала перед собой.
Много пар ног подошли к ней спереди, и остановились. Всё мамино тело дрожало. Она поворачивала голову то направо, то налево, но ничего не было видно.
И вдруг она вспомнила то, что случилось с ней в девять лет. Она нарвала цветов на пустыре за заводом, и принесла их своей маме, но та только отругала её за то, что она не помыла посуду. Ей тринадцать лет, и Коля, который ей очень нравился, вдруг начал её лапать, и лезть под юбку. Ей шестнадцать – и она читает письмо, где написано, что её отец, которого она никогда не видела, погиб на шахтах Севера, куда за три года до этого поехал на заработки. У неё в памяти пролетали отрывки из жизни – и те, про которые она забыла, и те, что помнила всегда. Как будто кто-то проник в её мозг, и листал жизнь, как киноленту – пропускал всё ненужное, и просматривал самое интересное.
Вот она плачет в углу комнаты, и не знает, как сказать своей маме, что не сдала сессию – зачем она вообще послушалась её, и поступила туда, куда она сказала? Ей двадцать три – она звонит всем друзьям своего мужа, и пытается узнать, где он напился сегодня. И, наконец, последнее воспоминание – у неё в руках тест на беременность, и на нём только одна полоска.
На несколько секунд всё замерло. Ей показалось, что те, кто стояли перед ней, что-то решали. Ничего не было ни слышно, ни видно, но мама знала – они общаются между собой, и обсуждают её. И, как только их беззвучный разговор закончился, опять чья-то рука проникла ей в мозг. Только теперь ей показывали не воспоминания.
Она увидела залитую светом широкую комнату. Прямо перед ней стояла старая женщина со стеклянным глазом, и протягивала ей какой-то белый мешок. На его поверхности были нарисованы Микки-Маусы.
Потом картинка изменилась: она была в своей квартире, и кто-то звонил в дверь. Мама поняла – даже не поняла, а узнала, потому что эти мысли шли не от неё – то, что было в мешке, ей дали на сохранение. Это была плата за услугу. А за дверью, несколько лет спустя, стоял один из них. И он пришёл за этой платой.
Картинка резко оборвалась. Перед ней опять была темнота, но каким-то образом она могла видеть перед собой много чужеродных, страшных существ. Точнее, не видеть, а знать, что они стоят вокруг неё. И ждут ответа.
Она с трудом открыла пересохший рот, и сказала только два слова:
- Я согласна.
Больше не было никаких картинок. Слева и справа зашуршали шаги невидимых ног, а потом ещё раз громко хлопнула металлическая дверь. Она поняла, что была одной из очень немногих, чью просьбу они приняли. Но почему – этого не знал никто, кроме них. Мама включила фонарик, и вышла наверх.
В лесу уже наступал рассвет. Колдунья, наверное, спала, потому что дёрнулась, когда мама вылезла из пещеры. Дорогу уже было видно, и фонарик можно было потушить. Они вернулись к ней в дом, а по дороге ни разу не обернулись, и ничего друг другу не сказали.
Мама хотела заплатить ведьме, но та отказывалась. Она долго благодарила её, и днём уехала назад. Ей очень хотелось побыстрее вернуться к мужу, и лечь с ним в одну постель. Но не для того, чтобы зачать ребёнка, и, конечно, не от любви к нему. Просто, у неё было странное ощущение, что она уже беременна.
На этой неделе мама узнала, что скоро родит. Девять месяцев она вынашивала сына, и, наконец, когда пришло время, они с отцом поехали в роддом.
Одна из санитарок как-то странно на них смотрела, но маме было не до этого. Ребёночек родился, его забрали, чтобы помыть и взвесить. И только потом она поняла, что её так смутило в этой санитарке – её правый глаз был стеклянным. А новорожденного сына она несла в белом пледике с Микки-Маусами. И вот тогда мама закричала.
- Смотри, это она?
- Да. Давай быстрей!
Витя и Миша выбежали из класса сразу после звонка, когда увидели в окно, как к школе подходит Витина бабушка. Они вышли через дверь в другом конце школы, возле спортзала, прошли мимо того места, где недавно Миша прятал самокат, вылезли через дырку в заборе, и побежали к Мишиному дому.
Витя всё время думал про то, что услышал позавчера. Неужели это правда - он родился только благодаря помощи каких-то неизвестных существ? Или прав был отец, когда сказал, что у мамы с бабушкой “замкнуло клеммы”? Он ещё не знал, что узнает ответ уже этим вечером.
Они пробежали несколько дворов, зашли в подъезд, отдышались, и поднялись на четвёртый этаж к Мишиной квартире. Здесь было очень светло и чисто. Вещей было настолько мало, что два человека могли пройти по коридору, и даже друг друга не задеть. Дети разулись, и прошли мимо комнаты, где женщина – наверное, Мишина мама – смотрела телевизор. Витя хотел пройти так, чтобы его не заметили, но его друг вместо этого крикнул:
- Мам, ко мне пришли.
- Хорошо. – Она даже не отвернулась от экрана.
Миша жил в комнате один – он сказал, что в другой живут его мама с папой, но он допоздна работает, и придёт только к вечеру. На стенах висели плакаты с монстрами и супергероями, на полках были книжки в ярких обложках, а на столе – маленький телевизор, и какая-то машинка, к которой от него тянулись провода.
- Это – моя приставка. – Миша вытащил ящик из-под стола, порылся в нём, и достал маленькую оранжевую коробочку, которую вставил в неё сверху. – Я тебе говорю, поиграешь в «Марио» пять минут – и уже оторваться не сможешь! Вообще чума!
Он дал Вите в руки один из двух пультов управления (Это – джойстик, а не пульт. Пульт – он от телика), настроил что-то с помощью кнопок в словах, которые появлялись и исчезали на экране (Это – меню. Сейчас создам новую игру на двоих), и на экране появились два человечка на земле.
- Давай, прыгай!
- Та я не могу, там высоко!
- На подставку залезь.
- Блин!.. Не вышло. Сейчас!
Уже через тридцать минут Витя забыл про все свои проблемы. «Марио» было самым интересным, что случалось в его жизни.
- Что это за фигня?
- Ой, с этим аккуратнее! Это – огненная цепь. Прыгай!
- А чего я?
- У тебя две жизни, а у меня – одна.
- Ладно... Та блин! Теперь и у меня одна жизнь.
Миша играл оранжевым человечком, а Витя – белым. За тридцать минут он разобрался, что монеты надо собирать, коробки – разбивать снизу, на грибы прыгать сверху, а всё огненное трогать не нужно.
- Что это летает?
- Это босс. Он стреляет огнём.
- И что, его убить надо? Прыгнуть на него?
- Не, так ты только умрёшь. Видишь, топорик за ним? Сейчас покажу.
Витя уже не думал про то, что рассказал ему отец, и даже про то, что с ним сделают мама и бабушка, когда он вернётся домой. Это были самые лучшие тридцать минут за всю его жизнь.
Но они закончились, когда на другом конце коридора кто-то позвонил в дверь. Один раз.
Миша или не заметил звонок, или не обратил на него внимания. Но Витя напрягся – он услышал, как Мишина мама прошла по коридору и повернула замок. Телевизор она так и не выключила.
- Давай, шпилим, чего ты?
- Подожди. – Витя даже не обернулся к другу. Он слушал.
- Да просто кто-то к маме пришёл. Подруга какая-то. Забей.
Витя никогда не слышал про то, что у взрослых бывают подруги. И казалось странным, что они так друг на друга кричат. Миша тоже это услышал, и поставил игру на паузу. Две женщины возле входной двери кричали одновременно, и даже друг друга не слушали. Голос, который был намного громче, Витя сразу узнал.
- Что вы вообще себе позволяете!..
- Я в суд на вас всех подам!..
- Вы приходите в мой дом, и устраиваете...
- И на тебя, и на Мишу твоего, шпану малолетнюю!..
- Что вы сказали про моего сына?!.
Витя повернул голову, и посмотрел на Мишу. У обоих лица были испуганные.
- Кто это? – Миша положил джойстик на ковёр, и подошёл к двери в комнату.
- Не надо! – Голос Вити затих до шёпота.
Он понимал, что нужно было срочно что-то сделать, но не мог понять, что.
- Это похищение! Я подам на вас в суд!
- Отойдите! Вас никто внутрь не приглашал!
- Тут мой сын! Которого твой бандит украл из школы!
Витя в панике начал оглядываться, и увидел перед собой шкаф.
- Туда можно?
- Это что, твоя мама? – Миша не мог в такое поверить.
- Да! – Времени у Вити не было совсем. – В шкаф к тебе можно?
Миша кивнул, и открыл створку. Там оказалось очень тесно, и довольно пусто – совсем не как у него дома, где шкафы были огромные, и заваленные кучей старых вещей, в которых можно спрятаться. Дверь за Витей закрылась, но сразу же кто-то зашёл в комнату.
- Слушай, Миш, твой друг у тебя? – Странно, но голос был спокойный. – Что ты головой качаешь? А где он тогда? – Миша молчал. – Слушай, это не смешно. Там пришла его мама, она очень волнуется, говорит, никуда его не отпускала. Он здесь, или нет? Миша! Я серьёзно. Он в шкафу? А если я посмотрю?
Дверь открылась. На перепуганного Витю смотрела Мишина мама.
- Всё, дружок, наигрались. Придётся вылазить. За тобой пришли.
- Отче наш, ижеси на небе си… - Витя шмыгнул носом. Его губы дрожали, из глаз и носа текли слёзы. Из-за них он почти не видел лиц Бога, которые смотрели на него с икон в углу комнаты. Но Витя и так знал, что тот на него очень сильно злится.
- Да придёт… царство твоё… - Он ещё очень плохо умел читать, да и просто не мог разобрать буквы в книжке из-за того, что плакал, поэтому молился он, в основном, по памяти. – Да будет воля… твоя…
Он был один в квартире. Свет горел только в его с бабушкой комнате, но бабушки с ним не было. Она была в больничке. Наверное, умирала.
Витя вдруг подумал, что, скорее всего, их сдала учительница. Она же видела, как он с Мишей выбегал из класса – и у неё был список, где живут все её ученики. Но он отогнал эту мысль – сейчас надо было думать только про то, что бабушке очень плохо. И виноват в этом Витя.
Но ведь он просто хотел поиграть с другом! Разве бабушка не могла так не нервничать? Разве не она сама захотела, чтобы у неё случилось сердце?
Нет, не могла! Это он во всём виноват, и надо просить Бога, чтобы всё было хорошо!
- Яко на небе си… И на земли…
Молитва закончилась, в квартире стало очень тихо. И внезапно по коридору разлетелся резкий звук. Кто-то звонил во входную дверь. Один раз.
Когда мама втолкнула его в квартиру, и Витя ударился об пол головой, она закричала:
- Смотри сюда, мразь! Смотри, пакость, что ты с ней сделал!
Бабушка лежала на их с Витей кровати, у неё на голове было мокрое полотенце. Её взгляд был такой же, как у отца, но губы перекошены от боли, и пахли не гнилыми вишнями, а какими-то лекарствами.
- Видишь? – Она больно схватила Витю за волосы, и тыкала его глазами в бабушкино лицо. – Видишь, скотина, что случилось из-за тебя? У неё сердце теперь! Понял? Сердце!
Витя боялся и молчал, а бабушка только стонала. Мама выкрутила его голову лицом к себе и больно ударила рукой по щеке. И тогда он заплакал.
- Мразь ты такая! – Мама несколько раз ударила его по лицу. Витя пытался закрыться руками, но мама поймала их и вывернула. – Ах, ты тварь, ты ещё и закрываться будешь? – после ещё трёх-четырёх ударов по лицу он смог вырвать одну руку, но другую мама заломала ему за спину. Теперь он лежал лицом на ковре, а она навалилась на него сверху.
- Никуда ты не уйдёшь, скотина! – Она стянула с него штаны, и била рукой по голой попе. – Вырастила на свою голову такую неблагодарную тварь! – Она била его не больше пяти минут, но Вите тогда казалось – целый час. Потом она слезла с него – наверное, устала, а он забился в угол и плакал.
- Давай, давай, реви! Мразь. Точно как твой отец – ничего не можешь делать, только реветь!
Бабушка застонала. Мама на несколько минут забыла про Витю, наклонилась над ней, и про что-то шепталась. Потом вышла в коридор, и сняла трубку телефона.
- Алло, скорая?.. Женщине очень плохо с сердцем!..
Когда она вызвала докторов, то вернулась в комнату, взяла книжку с молитвами, и очень больно ткнула ей Витю в живот.
- Молись за бабушку, тварь! Хоть какую-то пользу принеси! Если с ней сегодня, не дай Бог, что-нибудь случится – ты будешь в этом виноват. И не вздумай никому, кроме меня, открывать дверь! Ты меня понял?!
Витя кивнул.
Где-то за окном шумели машины и деревья. Одни соседи сливали воду, другие – ругались. Но в квартире, где он сидел, было очень-очень тихо. Пока в дверь не позвонили во второй раз.
Витя вышел в коридор – он был длинный, тёмный, и очень узкий из-за больших шкафов. (У Миши дома есть, где пройти. Зачем держать столько вещей в шкафах?) Дверь в мамину комнату была открыта, но свет оттуда не попадал в коридор – шторы, как всегда были задёрнуты. (Больше никто, наверное, не закрывает все окна шторами)
Контур входной двери немного светился, но больше всего притягивал внимание яркий жёлтый лучик из глазка. Витя всё равно был очень маленький, чтобы дотянуться до него, так что придётся спросить «Кто там?». Может, мама уже вернулась? Ему пришла в голову странная мысль, которая, кажется была с ним всю жизнь, но понял он её только сейчас. Он не хотел, чтобы мама возвращалась. И бабушка – тоже. Пусть Витя навсегда останется один.
Но это была не мама – она бы позвонила два раза. И вряд ли это были соседи. Это был тот, кто хотел забрать с собой Витю почти что с самого его рождения. Тот, про кого рассказал ему отец – хоть он и говорил, что это всё неправда, и у мамы «замкнуло клеммы». Тот, кто был в пещере. Один из них.
- Кто там? – Он сам испугался, когда услышал в тишине узкого коридора свой зареванный голос. Но тот, кто был за дверью, молчал.
Мама у него в голове закричала: «Не вздумай никому, кроме меня, открывать дверь!». А потом добавила, как будто плюнула Вите в лицо: «Мразь». Кто такие эти «они», и что они хотят с ним сделать? Забрать от мамы и бабушки? Из школы?
«Вырастила на свою голову такую неблагодарную тварь!». «Эй, НЛО, с какой ты планеты?». «Если с ней что-нибудь случится – ты будешь в этом виноват». «Где твой корабль, НЛО?».
«Тебе надо бороться за свою свободу! Как Терминатор! Смотрел?». Они с Мишей так и не посмотрели «Терминатора». У Вити из всех, кого он знал, был только один друг. И теперь ему никогда не разрешат гулять ни с ним, ни с кем-то ещё. И он больше никогда не поиграет в «Марио».
В третий раз звук дверного звонка разлетелся по коридору.
- Кто там? – Витя смотрел на пятнышко света, которое пробивалось из глазка. Ему опять никто не ответил.
По его спине пробежал холод, когда он прикоснулся к задвижке на двери. Щёлкнул замок. Витя потянул ручку вниз, и свет снаружи залил коридор.
Кем были «они», Витя не знал. Но, может быть, с ними тоже можно поиграть в «Марио»?
Автор - Алекс Панк
См. Также[править]
Текущий рейтинг: 84/100 (На основе 223 мнений)
