(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Вайолет
Можно послушать аудиоверсию здесь.
— Вайолет!
«Карл, уходи, уходи сейчас же!»
— Вайолет, расскажи мне о звездах!
«Что ты делаешь? Ты все погубишь, ты себя погубишь».
— Я хочу быть с тобой, как ты не понимаешь?
«Оставь меня! Больше никогда не приходи, пожалуйста!»
* * *
Карл Ларссон засиделся за обеденным столом, хотя следовало бы уже собираться на работу. Но впервые за много лет он нарушал собственный строгий порядок — и его это нисколько не заботило.
— Ты не опоздаешь? — заскочила в столовую миссис Ларссон, его жена.
— Не беспокойся. Кстати, сегодня попробую вернуться домой пораньше, — осторожно начал он. — Не так поздно, как вчера.
Женщина удивленно посмотрела на него:
— Вчера ты пришел, как обычно.
Карл молча изучал ее лицо. Приятная внешность, кроткий нрав, ума — ровно столько, чтобы поддержать любой разговор. Она была похожа на образ, который он мог бы описать в анкете — какую женщину предпочел бы усталый скиталец, решивший осесть и остепениться? Можно сказать, мечта, а не женщина. И он не помнил ее имени.
— Джу... Джулия, — все же, с трудом вспомнил он. — Я вчера пришел не вовремя!
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — смутилась Джулия. — За месяц ты припозднился два раза: три недели назад у вас была проверка в школе, а неделю назад ты после работы пошел с коллегами в ресторан справлять юбилей Бэггинса. Видишь, я все помню!
— Бэггинс... Бэггинс... Да кто он вообще такой? — нахмурился Карл.
— Ой, не начинай, — всплеснула руками жена. — Я уже достаточно наслушалась твоих словоизлияний о том, какой он деспот и дурак!
Карл закатил глаза и пошел собираться. В дверях он было остановился, всем естеством чувствуя, что совершает сейчас ошибку: нужно было остаться и вытрясти всю правду из этого манекена с лицом идеальной жены. Но в его голове не появилось никаких зацепок или аргументов для серьезного разговора.
— «Прише-е-л, как обы-ы-чно», — передразнил он, заводя двигатель своего автомобиля.
Будто бы сегодня он не проснулся с ощущением, что не помнит ни себя, ни окружающий мир. Будто бы это не повторялось несколько дней подряд. Утром он вспоминал, кто он, где он, кто эта женщина, как зовут коллег. Вечером... просто тьма, будто бы он обращался в какого-то мистера Хайда.
Он выехал из дома на полчаса позже обычного, но к школе подъехал минута-в-минуту, будто само время услужливо растянулось, дав ему шанс не прервать привычное течение жизни.
Он прошел от стоянки к зданию школы, озираясь по сторонам и задаваясь вопросом, так ли все выглядело вокруг вчера? Позавчера? Школа казалась ему и знакомой, и незнакомой, будто бы это был идеальный усредненный образ школы, отлично подходящий для фильма.
И, когда он поднимался по крыльцу, во второй раз его коснулось чувство, будто он совершает ошибку. Подчиняясь распорядку, он лишь теряет время, становится все ближе к вечерней тьме. В которой... что? Карл встал перед дверью, нисколько не беспокоясь, что загородил дорогу нескольким школьникам позади.
Что там, во тьме? Что? Вот же, мелькнула мысль, будто дразня — и вновь мучительная пустота. Стекло парадной двери внезапно сверкнуло фиолетовым огнем — и Карла обожгло космическим холодом.
«Отражение», — подумал он спустя несколько секунд, обернулся и увидел запыхавшуюся от бега девчонку в фиолетовой куртке.
— Доброе утро, мистер Ларссон! — поздоровалась она, пытаясь протиснуться мимо Карла в дверь.
— Привет... Вайолет?
— Я Кэтти, — засмеялась девчонка, обернувшись в дверях. — Вам нужно крепче спать, мистер Ларссон.
Рабочий день не отложился в его памяти. Карл просто сидел за столом, иногда будто по алгоритму дергал школьников; ни слова не улавливая, слушал их ответы, ставил случайные оценки, монотонно зачитывал классу длинные куски записей из своей папки.
Он быстро понял: не важно, что ты делаешь, главное, чтобы со стороны это выглядело правдоподобным. Дети не замечали никаких странностей и вели себя, как обычно и ожидаешь от школьников: гудели, если долго не одергивать, спорили, если он не угадал с оценкой, что-то черкали на бумаге, когда он говорил.
Он и сам что-то черкал на бумаге, не особо контролируя руку. Завитки галактик, серую грифельную темноту, звезды, какие-то непонятные даже ему росчерки и силуэты.
Когда прозвенел последний за день звонок, Карл пробормотал дежурное напутствие, подождал, пока гомонящие подростки ручьем выльются из аудитории. И тогда, в гулкой тишине, он перебрал всю пачку исчерканных листков. Когда он успел испортить столько бумаги? Кажется, лишь пять минут назад он вошел в здание школы.
«Фиолетовые Искры» — странная, будто состоящая из квадратиков надпись, пересекающая темный полукруг среди звезд.
Нет. Не фиолетовые искры. Оба слова с больших букв, значит... Вайолет Спаркс.
Карл согнулся над столом, обхватив голову руками. Вайолет! Это имя говорило ему куда больше, чем «Джулия». Точнее, ничего оно ему не говорило, но казалось таким знакомым, таким родным — роднее имени жены.
Он вышел из класса и потащился по коридорам.
— Мистер Ларссон! Карл! — окликнули его в вестибюле.
Толстенький лысоватый мужчина.
— А, Бэггинс, — предположил Карл.
— Мистер Ларссон, вы уже на три дня просрочили сдачу планов в методический отдел, — зачастил тот.
— Завтра занесу, — ответил Карл. О каких-то планах он слышал впервые в жизни.
— Очень надеюсь. А то вы в последнее время такой рассеянный и мечтательный, будто думаете не о работе, а о каких-нибудь там... даже не знаю... планетах!
Карл отвернулся в задумчивости. О планетах... Та дуга на рисунке вполне могла быть планетой. Почему он это нарисовал? Почему этот рисунок пугает его больше, чем какая-нибудь афиша с чудовищами возле кинотеатра?
Он обернулся, чтобы как-нибудь отделаться от Бэггинса. Но того уже и не было. А существовал ли он до того, как Карл спустился ко входу? Или что-то выцепило его из утреннего разговора?
Через некоторое время Карл уже колесил по улицам своего пригорода. Он совершенно не представлял, куда должен ехать, где его дом. Да это было и не важно. Если крутнуть баранку влево, то череда домиков быстро смещается вправо. Если притопить педаль газа, то проскочишь между домиками и окажешься на следующей улице. Все, что он видел через лобовое стекло — просто проекция, как в тех фильмах, где камера снимает происходящее в автомобиле. Крути баранку, как захочешь, ускоряйся, тормози — авария просто невозможна. И в эту игру можно играть бесконечно — вон и солнце задержало свой бег, ожидая, пока Карл не приступит к следующему пункту распорядка.
Поняв, что уже несколько минут даже не смотрит на дорогу, Карл ударил по тормозам. Вот и его дом — как по заказу!
Он припарковался и неспешно прошелся к крылечку. Будет ли та женщина, что его встретит, похожа на ту, утреннюю?
Утром он уходил от блондинки, сейчас его встретила брюнетка.
— Тебе не кажется, что во мне что-то изменилось? — игриво спросила Джулия, изобразив пару танцевальных па.
— Темные волосы тебе идут, — признал Карл, ощущая какую-то парадоксальную досаду. — Напомни-ка мне, сколько мы уже в браке?
— Двенадцать лет, — насторожилась Джулия. — А что?
— Ого! За такой срок у нас, наверняка, накопилась куча фотографий?
— Так в гостиной же альбомы! — нахмурилась миссис Ларссон. — Мне немного не по себе от твоих вопросов.
Карл пошел в гостиную, но обнаружил себя на кухне. Махнув рукой, наугад подался в противоположную сторону. Ага. Вот полка с альбомами. Взяв сразу все, уселся на диван и принялся листать.
Ни единого знакомого лица. Кто все эти люди?
Оказалось, этот вопрос он задал вслух.
— Что с тобой Карл? Вот твои родители, вот наши прежние соседи, — Джулия схватила альбом и принялась быстро перебирать страницы.
— А дети? — в памяти Карла смутно проступили образы светловолосого мальчишки и его старшей сестры.
— Да вот же! — голос жены дрожал. — Они сейчас у соседских детей в гостях.
«Действительно, это они. А если бы я представил других, то и фотографии были бы другими?» — задумался Карл.
— Ты никого не помнишь? — догадалась Джулия. — Если у тебя амнезия, то мы должны обратиться к врачам! Не беспокойся, главное, ты нашел дорогу домой и помнишь меня, с остальным мы справимся.
Она решительно обняла мужа за шею, дабы показать, что она будет бороться за него до конца.
Карл сбросил ее руку.
— Да мне и некого помнить! — рявкнул он. — Откуда вы все взялись? Почему ты врешь мне о том, что происходит вечером, дрянь?!
Джулия отшатнулась, но быстро взяла себя в руки:
— Успокойся. Давай, я позвоню врачу? Тебе непременно помогут!
Она быстро вышла в коридор, очевидно, к телефону. Карл вскочил с дивана и пошел за ней.
— С дороги! — он оттолкнул лихорадочно набиравшую номер женщину и вышел на улицу.
— Карл! Ты куда? Тебе нельзя уходить в таком состоянии. Дай, я хотя бы положу тебе в карман записку с адресом! — услышал он за спиной.
Он с грохотом закрыл дверь и побежал к машине.
Время вновь прервало свой ход, пока Карл мчал, не разбирая дороги. Он остановился на другом конце города и заглушил двигатель. Теперь, когда он немного успокоился, ему стало даже неловко. Ну и чего взбеленился? Мог бы сейчас сидеть дома, читать книжку... Но он действительно не помнил, что делал вчера в это же время! А за день до того? Ох, может быть жена права, и у него действительно что-то с головой?
«Положу тебе в карман записку», — припомнилось ему.
Его сознание пронзило зудящее чувство — необходимость вспомнить. Что-то про записку.
«Карл, не приходи сюда больше».
«Я хочу освободиться, я хочу к тебе!»
«Иди к Мортенсу, тебе нужен он, а не я».
Мортенс, Мортенс... Что-то про смерть? Бледная с косой. Бледная. Белая.
«Белая картонная карточка», — родилась у него в голове финальная ассоциация.
Он завозился и достал из заднего кармана брюк потрепанную визитку, рассмотрел. Доктор Мортенс... частная консультация, телефон, адрес. Что за доктор? Каких наук?
Карл сжал виски, попытался припомнить, когда и кто дал ему визитку. Ничего. Лишь запах прелой листвы, темнота, Вайолет, металлический скрежет... Это может что-то значить, но, скорее всего, его мозг просто выдает случайные образы. Но если это была Вайолет, то наведаться к доку определенно стоило.
Он огляделся, пытаясь понять, где оказался. Райончик был явно классом пониже, чем его родной. Вряд ли он когда-нибудь здесь бывал, разве что, проезжал мимо. Но что-то казалось ему знакомым. Бывал он здесь, или это снова лишь усредненный образ небогатого района, какой ожидаешь увидеть, например, по телевизору?
Карл запустил двигатель и неспешно проехался туда-сюда. Вот этот магазинчик на углу квартала выглядит подозрительно знакомым! Мог он здесь бывать во время своих гипотетических вечерних рандеву с Вайолет?
«Отпусти меня, не надо! Больше так не бей! Что же ты творишь?!»
Карл проскрежетал бампером о бордюр, едва не выехал на тротуар и остановился.
Воспоминание было таким внезапным и хлестким: и отчаяние девушки, и его иступленная страсть. Черт, что же он натворил?
Придя в себя, Карл заскочил в этот магазинчик, осмотрелся. Ничего примечательного: в такие лавки он заходил тысячи раз, все они одинаковы. Тогда он присмотрелся к продавцу, молодому рыжему парню с беличьими зубами.
— Да, мистер, чем могу помочь?
— Хм... У меня тут возникло затруднение. Вы, случаем, не стояли у кассы вчера вечером? — рискнул задать он вопрос.
— Э, нет, мистер, — покачал головой парень. — Вечерняя смена у меня была позавчера. А что, потеряли что-нибудь?
— Точно! Позавчера, — Карл неловко улыбнулся. — Да я со своей новой подружкой совсем во времени запутался.
Они оба принужденно рассмеялись, но от Карла не укрылось, что взгляд продавца скользнул по обручальному кольцу.
— Она — Вайолет Спаркс, может знаете? — рассказывала мне что-то о докторе Мортенсе, но я как-то позабыл, что именно, — осторожно подбирал слова Карл. — Возможно, вы тогда могли слышать наш разговор?
— Боюсь, что впервые слышу это имя, — развел руками продавец. — Вероятно, вы были здесь все-таки вчера.
— Да, наверное, — досадливо покивал Карл. — А она его так рекомендовала мне, но я был, как бы сказать, слегка навеселе.
— Ну, что же, удачи в поисках, сэр, — пожал плечами рыжий. — Кстати, будете что-нибудь брать?
Карл понял намек и взял бутылку содовой. Выйдя на улицу, он остановился на тротуаре в задумчивости. Стоит ли вот так ходить и всем называть ее имя? А вдруг она пропала без вести, убита или еще что? Тогда он навлечет на себя подозрения, а ведь он даже не помнит, откуда вообще знает ее имя.
Он бросил беспокойный взгляд в небо. Темнеет, но звезд не видно. Почему-то мысли о звездах, о холодном безжизненном вакууме меж ними были ему особенно неуютны. Он почти боялся.
И словно назло, из магазина выскочили два сорванца. Почему-то им нужно было встать рядом с грустным, усталым дядей, крутившим в руках открытую бутылку газировки. Говорили о каком-то дурацком телесериале про космос. Кто там что отчебучил, и кто из героев кому наваляет. У одного из них была в руках книга комиксов: ракета стремительно мчит меж звезд, снаружи за нее цепляется какой-то нелепый головастик с бластером.
— А ну, гаденыш, не мельтеши у меня перед лицом этой дрянью! — рявкнул Карл, сграбастав комикс и швырнув его в сторону.
— Извините, сэр, — мальчишки бросились прочь, будто вспугнутые воробьи.
— Эй, приятель, какие-то проблемы? — толстый полисмен подошел на шум, лениво поправляя норовившую выскочить из-под пояса рубашку.
— Прошу прощения, офицер, нервы ни к черту, — ну прекрасно, подумал Карл, ночь в участке — это именно то, что ему надо. Хотя бы свидетели его ночных похождений будут.
— Нервы не в порядке — так лечись, — посоветовал полисмен.
— Да-да, офицер, я как раз опоздал на прием к своему врачу, вот и расстроился, — он мельком показал визитку полицейскому. — Доктор Мортенс, знаете?
— Впервые слышу, — процедил полисмен. — Так, может, подбросить тебя до дома? А то, что ты будешь тут ходить, как неприкаянный?
— Нет необходимости, — заверил Карл. — Вон моя машина. Прошу прощения, просто расстроился и вспылил.
— Ну что же, — решил полицейский. — Тогда хорошего вечера.
Он козырнул и прошел мимо. Наверно, не хотел в конце смены возиться.
Карл бросил взгляд на часы, досадливо поджал губы и завел машину. Нужно наведаться к этому таинственному доктору. Все-таки, теперь это его единственная зацепка, а ночь-то приближается...
Вот этот адрес! Уже было поздновато, на улице загорались фонари. Наверняка, доктор сегодня больше не принимает, но на втором этаже, прямо над входом, светилось окно кабинета. Карл толкнул дверь темного дерева и оказался в скупо освещенном коридорчике. Пройдя мимо забранных стеклом информационных стендов, он поднялся по лестнице и постучался в дверь с надписью «Др. Мортенс. Приемная».
«Странно. Опять просто "доктор" — и все?» — задумался Карл.
Никто не ответил, и Карл решился попробовать ручку двери. Та поддалась, и мужчина оказался в приемной. Место секретаря пустовало, и никто не смог помешать Карлу постучать уже в дверь кабинета.
— Да-да? — раздался глубокий бас с другой стороны.
Карл отворил дверь и вошел:
— Добрый вечер, док, — сказал он. — Мне нужна помощь.
— Собственно, прием на сегодня окончен, — развел руками доктор Мортенс. — Вы записывались у мисс Гриллз?
— Нет, — признался Карл. — Но у меня срочное дело. Я не знаю, что будет сегодня ночью, так что, хотел бы поговорить прямо сейчас.
Он вспомнил про визитку и сунул ту доктору:
— Вот! Я не помню, при каких обстоятельствах, но кто-то мне ее всучил с рекомендацией наведаться к вам.
Доктор внимательно изучил обе стороны картонной карточки и вернул ее Карлу.
— Что же, — сказал он. — Я тут работал над научной статьей: не люблю оставлять дела недоделанными. Но если вы по рекомендации, то я готов уделить вам полчасика. Однако предупреждаю — если дело серьезное, то придется записываться на прием в обычном порядке!
— Боюсь, что дело серьезнее некуда, док, — покачал головой Карл.
Доктор пригласил Карла присесть в кожаное кресло, а сам уселся на стул напротив.
— Ладно, — кивнул он. — Готов вас выслушать.
«Даже имени не спросил?» — удивился пациент.
— Видите ли, док, — начал Карл. — В последнее время мир кажется мне ненастоящим, поддельным. Как будто кто-то пытается обмануть меня.
— Дереализация? — хмыкнул доктор Мортенс.
— Вам виднее, — пожал плечами Карл. — А еще я не совсем твердо помню, что делал в последние несколько вечеров.
— Ну, это с каждым случается, — рассмеялся доктор, но, словив тяжелый взгляд Карла, осекся. — В чем именно выражаются проблемы с памятью?
— Я думаю, что до глубокой ночи пропадаю где-то, но жена утверждает, что я прихожу с работы вовремя и провожу обычный вечер, — признался Карл.
— У вас есть основания предполагать, что она лжет? — серьезно спросил доктор. — Вы заставали ее за чисткой заляпанной грязью обуви? Датчик топлива в вашем автомобиле показывал перерасход? Жена выбрасывала какие-либо вещи, что вы, гипотетически, могли принести со своих «прогулок»?
— Нет... Но я уверен, что не прихожу домой вовремя, и уж точно не провожу обычный вечер в кругу семьи! — горячо возразил Карл.
— Хм... Ложная память, замещение воспоминаний, — забормотал доктор себе под нос.
— Именно! Как будто что-то вытесняет настоящие воспоминания! — согласился Карл. — И моя благоверная этому потворствует!
— О, так вы думаете, это ваши ночные «приключения» — настоящие воспоминания? — усмехнулся доктор Мортенс. — Но подумайте сами, зачем вашей жене, зачем ближайшим к вам людям обманывать вас?
— А я уже и не уверен, что у меня есть эти «ближайшие» люди! — зло бросил Карл.
— Полагаете, что ваши близкие что-то замышляют против вас? — мягко переспросил доктор, бросив, однако чуть обеспокоенные взгляды на телефон и на дверь.
— Не в том смысле, — возразил Карл. — Чем вы слушаете? Если реальность подделана, то у меня вовсе нет близких!
— Успокойтесь, мистер... — сделал доктор запоздалую попытку узнать имя посетителя.
— Как я могу успокоиться? — нахмурился Карл. — То, что я помню, и то, что я вижу вокруг — даже близко не совпадает!
— Память иногда играет странные шутки, — вкрадчиво возразил доктор. — Особенно, на фоне нервного напряжения, или срывов.
— Вы знаете, кто такая Вайолет Спаркс? — рискнул задать Карл самый важный вопрос.
Доктор задумчиво потер переносицу:
— Боюсь, не могу припомнить. А что с ней?
— Так в том-то и дело: я не знаю! — ответил Карл. — Но я уверен, что она существует. Возможно, она в беде! Или...
Он не стал говорить о своих подозрениях, что опасность для Вайолет могла исходить от него, Карла. Но он припомнил кое-что еще:
— Эй, док! Возможно, это она отправила меня к вам...
— Все может быть. Я давно практикую, и не могу помнить всех своих пациентов и их родственников.
— Но вот она, похоже, хорошо вас помнит, — нахмурился Карл. — А вы делаете вид, что не знаете ее, однако, глаза-то у вас бегают!
— Уверен, этому есть более рациональное объяснение, чем эти... теории заговора, — поднял доктор руки в примиряющем жесте.
— Рациональное объяснение? А как вы объясните, что я помню то, чего вовсе не может помнить человек?
— Что вы имеете в виду? — спросил доктор, неуютно озираясь.
— У меня есть научные знания, далеко выходящие за рамки якобы известного человечеству! — ответил Карл. — Я знаю, что под звездой в Лебеде лежат пять тел! И никто не может подойти к ним!
— Мистер... прошу прощения...
— Я знаю, что Шкловский совершил грех каннибализма на луне под холодным Юпитером! — продолжал Карл.
Доктор, одним движением оказался у шкафчика и зазвенел склянками.
— Я знаю, что к кобальтовой звезде летит саркофаг, и души в нем никогда не найдут упокоения — фиолетовые искры застят им взор! — Карл поднялся и сделал несколько шагов к доктору.
— Мистер как-вас-там, — глаза доктора испуганно сверкнули. — Успокойтесь, пожалуйста.
— Я знаю, что под лучами багровой звезды кости Кларка сгнили изнутри, а он еще пять дней ходил! — гаркнул Карл. — Как вы можете это объяснить?
— Вы же учитель физики, — в руках доктора сверкнул шприц. — Наверняка, и фантастику любите, вот на почве нервного срыва и...
— Откуда ты знаешь, что я учитель физики? — ледяным тоном спросил Карл.
Глаза доктора забегали:
— Пожалуйста, вам нужно успокоиться! Позвольте ввести вам немного успокоительного, не то вы можете себе навредить.
Рука Карла выбила шприц из ладони доктора. Тот ловко увернулся от пятерни, пытавшейся его схватить за шиворот, и юркнул в приемную.
— Куда? — рявкнул Карл. — А ну стой!
Он метнулся за доктором, но тот ловко захлопнул дверь под носом у преследователя. Карл рванул на себя ручку, и, едва не рыча, вломился в приемную. Она была пуста. Карл подошел к внешней двери, но та была заперта на ключ. Не мог же доктор выскользнуть на лестницу и запереть дверь за одну секунду!
Карл вернулся в кабинет и уселся в кресло. Не важно, что там мог доктор. Нет никакого доктора. Значит, он и полицию не вызовет. Однако, он и ни в чем не помог. Что, по мнению Вайолет, должен был сделать доктор? Может, он должен был помочь ей?
«Какие-то интриги иллюзорных людей, — подумал было Карл. — Нет! Вайолет точно настоящая, и я должен с ней встретиться. Что бы между нами ни произошло...»
Он вышел на улицу, запоздало осознав, что дверь кабинета снова оказалась не заперта. Но подобные мелочи уже не могли смутить его: небо потемнело, и Карл почувствовал... пробуждение? Прояснение? Но одновременно и страх.
Тьма несла не только свободу от иллюзий, но и некую страшную угрозу.
«Я не должен видеть звезд, вот что», — понял Карл.
Ему пришлось смотреть под ноги по дороге к машине, а потом опустить козырек на лобовом стекле. А вот с выбором пути проблем не было: не важно, куда едешь, главное — намерение.
Он собрал и держал в уме все ассоциации, которые вызывали у него Вайолет и Тьма: и скрежет, и прелые листья, и свет карбидного фонаря — его он тоже припомнил.
Карл промчал мимо давешнего магазинчика и направился прочь из города. Чем дальше он ехал, тем гуще становилась темнота. Есть ли сейчас в мире кто-то, кроме него? Или мчит он уже в пустоте, где лишь тени иллюзий скользят по стеклу?
Бам! Бам! Стекло держится — к радости Вайолет и досаде Карла.
Он закрыл глаза, немного покрутил руль в разные стороны и нажал на тормоз. Ему пришлось посидеть еще некоторое время, прежде чем он разглядел в сумерках заброшенную автомастерскую на опушке леса.
Карл вышел, но тут же запрыгнул в машину обратно: Тьма — та, что сверху — не пускала его. Если он увидит ее, то и она увидит его. Порывшись в бардачке, он нашел газету, тщательно расправил ее, и вновь вышел наружу, прикрываясь стопкой бумаги, будто зонтиком. Долго, целое тысячелетие он шел под спасительный навес автомастерской. Незрячие глаза Тьмы шарили по земле. Незрячие, потому что могли бы увидеть лишь одну вещь — его собственный взор. Оно раздавит его, сожрет, а потом случится что-то еще более страшное. Стоит лишь дать слабину.
Ему пришлось постоять под навесом добрых пять минут, чтобы унять сердцебиение и дрожь в коленках. Ну и куда он пришел? Мастерская была заперта, но здесь еще была дверь в подвал. Даже если дверь не заперта, там темно.
«Карбидный фонарь, — вспомнил он. — Если я прав, то он прицеплен к стропилам навеса».
Фонарь оказался именно там. Некоторое время ушло на то, чтобы заставить его работать. К счастью, и топливо, и вода в нем еще были.
Карл подошел к подвальной двери, попробовал ручку. Не заперто.
«Ты все погубишь, Карл. Ты очень пожалеешь!»
Смертная тоска вдруг овладела им. Вайолет была права. Они не должны встречаться. Не важно, что было между ними, пусть... пусть даже жестокое насилие, но он не должен ничего знать об этом. Ему следует дождаться утра.
А зачем? Снова вспоминать (или придумывать) имена знакомых? Снова думать о Вайолет? Снова бояться пришествия ночной темноты и звезд?
И этому не будет конца.
Карл рванул на себя дверь и вошел в подвал, крепко сжав зубы. Он ожидал увидеть все, что угодно: растерзанный труп, или иностранную шпионку Вайолет в окружении радиостанций и шифровальных машин, или импровизированное любовное ложе...
Но подвал был пуст и заброшен. Пыльный верстак, ржавые тиски, груда бессистемно сваленного хлама.
Карл заметил в пыли протоптанную дорожку, ведущую к скрытому в дальнем углу железному шкафу.
«Господи, только бы не труп!» — подумал он, осторожно подходя ближе.
Помявшись несколько секунд, он распахнул дверцы. Металлический скрежет. Опять пусто! Лишь старая роба, да погнутая проволочная вешалка. А внизу стояла пустая коробка.
Карл упал на колени, выбросил из шкафа коробку.
— Вайолет!
Фонарь покатился по полу, забулькал и погас. Но Карл уже увидел достаточно. Сейчас же слабый свет из узкого подвального окошка бликовал на стекле — там, в углу шкафа, прямо из-под тщательно отскобленной зеленой краски!
— Я здесь! Ответь мне! — завопил Карл, залезая в шкаф по пояс.
Он заслонил собой последний свет, но его руки нащупали гладкую холодную поверхность стекла.
— Вайолет! Поговори со мной!
«Ты снова пришел? Это безнадежно... Кажется, я не могу тебя спасти», — ответила ему темнота, на мгновение сверкнув фиолетовым сполохом.
— О чем ты? Детка, расскажи мне о звездах!
«Ты не знаешь, о чем просишь», — не согласился голос.
— Ну же! Давай, я хочу узнать, что потом было с тем парнем, Кларком, ну, у которого кости сгнили. Он выжил?
«Нет. И ты не выживешь, если не уйдешь», — с какой-то тоской ответила Вайолет.
— Мне все равно. Я должен освободиться! — настаивал Карл.
«Свобода недостижима. Выбор есть лишь между плохим и очень плохим. И ты просишь о последнем», — предостерегала собеседница.
— Я хочу, чтобы ты забрала меня отсюда. И это мой свободный выбор! — рявкнул Карл.
«Ты ничего не знаешь, а я не могу тебе рассказать. Послушай меня хоть раз — уходи!»
— Освободи меня! Выпусти! — его кулаки забарабанили по стеклу. — Я больше не могу так существовать!
«Стой, стой, стой! — отчаянно заверещал голос. — Не делай этого!»
Но Карл продолжал барабанить. Ему казалось, что весь мир сжался до размеров шкафа — и это было его фатальным заблуждением. Он совсем забыл о Тьме свыше. Нельзя было привлекать ее внимание.
От чудовищного удара мастерская содрогнулась до основания. Затрещали перекрытия, что-то дробно застучало по шкафу. Здание повело на один угол, на другой. А потом оно начало рушиться.
Карл молниеносным движением полностью влез в шкаф, свернулся калачиком и набрал воздуха в грудь — так ловко, будто его этому учили.
На секунду все утихло. А потом Тьма всей своей необъятной массой обрушилась на Карла.
* * *
Темнота. Могильный холод. Но Карл мог дышать, пусть воздух и отдавал чем-то химическим. Он попробовал пошевелиться, но со всех сторон его охватывало что-то мягкое, упругое. Пальцы его нащупали какие-то твердые пластины. Камешки, слюда? Нет, их много, и они расположены слишком регулярно, пружинят при нажатии. А вот под большими пальцами и какие-то крутящиеся штуки! Запястья зажаты, не сильно, но освободить их не получалось: локти упирались.
Подергавшись немного в своей мягкой тюрьме, Карл обратил внимание, что темнота перед ним не очень-то и совершенна: будто серая поволока перьями парит перед глазами. Подавшись вперед, Карл покрутил головой и понял. То блики слабого света на стекле!
— Э... Эй! — хриплый голос глухо ударил по ушам.
Представлялось невероятным, что кто-то снаружи может его услышать, но он все же позвал:
— Вайолет!
Тихая мелодия в пару тактов проиграла, казалось, прямо в голове. По стеклу слева направо проскользнули фиолетовые искры, искривившиеся в силуэт кошачьих ушей.
— Карл, — приятный женский голос констатировал: теперь он не один.
— Вайолет? Где я? Что происходит? — срывающимся голосом спросил Карл.
— Карл, мы находимся на орбите планеты «би» в системе Глизе 422.
— Какого черта? Что происходит? Ты шутишь?
— Успокойся, Карл, — промурлыкала Вайолет. — Я здесь, чтобы тебе помочь.
— О, да, черт побери, помощь мне очень нужна! — согласился Карл. — Так что происходит?
— Амнезия и дезориентация — нормальные остаточные эффекты гиперсна, — отчеканил призрачный голос. — Память вернется к тебе.
— Как я здесь оказался?
— Ты подписал контракт с корпорацией «Интерплэнетари Металс», — объяснила Вайолет. — Тебя и твоих коллег одели в бодишаттлы, погрузили в анабиоз. Вы совершили межзвездный рейс в транспортировочном контейнере на зафрахтованном у «Эдж Космолайнс» корабле.
— Зачем?
— Вы должны были провести монтаж астрономического маяка на одной из лун планеты «би».
— Ну и где все? — пробормотал Карл. — Где корабль?
— Мне неизвестно, — ответила Вайолет. — Судя по имеющейся у меня телеметрии, вскоре после прибытия к планете «би» корабль прекратил существование.
— В смысле? — не понял Карл. — Взорвался? Улетел?
— К сожалению, не могу дать точный ответ, — огорчилась Вайолет. — Из общих соображений могу заключить, что смена режима работы реакторной установки привела к нештатной ситуации. Вероятно, члены экипажа и монтажники были катапультированы из транспортировочного контейнера. Все топливо твоей маневровой системы было потрачено на коррекцию орбиты после выброса. Теоретически, корабль еще может быть в системе, но никаких радиосигналов антенны твоего бодишаттла не зафиксировали.
— А остальные? У них ведь тоже есть радиостанции? — забеспокоился Карл.
— Извини, Карл, — в голосе Вайолет звучало искреннее огорчение. — Я не уловила ни одного сигнала с тех пор.
— А ты... — запоздало заинтересовался Карл.
— Твой помощник — Виртуальный интеллект для орбитальных, наземных и внеземных работ[1]. Разработка корпорации «Спаркс Биосьютс», — с неуместной гордостью отчеканила Вайолет. Хорошо, что какой-нибудь корпоративный лозунг в конце не стала декламировать, с горечью подумал Карл.
— Ладно. Виртуальный интеллект... Так сколько я уже здесь болтаюсь? — спросил Карл.
— Чуть более пятидесяти лет, — спокойно ответила помощница.
— Сколько?! — ответ Вайолет никак не желал укладываться в его сознание.
— Бодишаттлы производства нашей корпорации отличаются большим запасом прочности и длительным временем автономной работы... Не то, что корабли «Эдж Космолайнс», — не упустила возможности похвастаться Вайолет.
— Да... Нет... Подожди, да как так-то?!
— По инструкции, в отсутствие радиосвязи, топлива и зримых ориентиров, вывод из анабиоза не осуществляется, — объяснила помощница. — Ты оставался в холодной коме, пока мощности реактора хватало для поддержания работы системы охлаждения. К сожалению, мы находимся в зоне обитаемости звезды Глизе 422, и часть нашей орбиты проходит под жаркими солнечными лучами.
— А что сейчас с энергией? — в памяти Карла будто бы, действительно, начали всплывать какие-то воспоминания.
— Ресурс энергетической установки исчерпан, — констатировала Вайолет. — Когда отключилась система охлаждения, я вывела тебя из анабиоза и погрузила в гиперсон, как и предписывает инструкция.
— Гиперсон? Это же... как его... «золотой укол»! Разве это не запрещено? — начал вспоминать Карл.
— Совершенно верно, технология гиперсна под запретом в большинстве юрисдикций, — подтвердила Вайолет. — Но для дальних рейсов на фронтир так называемый «золотой укол» является разрешенной мерой в чрезвычайной ситуации, которую компьютерная система сочтет безвыходной.
— Так ты... Все что было раньше... Ты просто хотела, чтобы я умер в поддельном мире? — упавшим голосом спросил Карл.
— Мне очень жаль, Карл, — совсем по-настоящему вздохнула Вайолет. — Гиперсон вызывает амнезию и повышенную внушаемость. Вкупе с энергетически дешевым ускорением сознания, гиперсон должен был дать тебе десятки субъективных лет счастливой жизни. Ты не должен был заподозрить подделки.
— Но я заподозрил! Твоя хренова иллюзия расползалась по швам! — неизвестно на кого злился Карл.
— К сожалению, в одном проценте случаев процедура гиперсна дает сбои, — объяснила помощница. — Такое может случиться как в результате повреждения мозга, так и из-за индивидуальных биохимических особенностей пациента.
— Значит, выбор у меня не богатый: или куковать здесь с тобой, или жить в сладких грезах? — без эмоций перечислил варианты Карл.
— Мне очень жаль, Карл, — в который раз извинилась Вайолет. — Но у тебя вовсе нет выбора: я погружала тебя в гиперсон сотни раз. Ты всегда отвергал его.
— Так попробуй еще! Я не хочу умирать здесь, зная все это!!!
— Извини, я не могу, — призналась помощница. — Запас синтетического энкефалона исчерпан. Без него ничего не получится.
За время их разговора бодишаттл немного повернулся. Или это планета повернулась? Или все вместе повернулось? Орбитальную механику Карл еще не вспомнил. Но теперь тьма перед его глазами сместилась вправо, и он увидел ее изогнутый край. Планета «би». Какая же она здоровенная! Черную планету обрамляла россыпь звезд: мерцая, медленно возносились они из чуждой всему живому атмосферы, чтобы чертить свой путь среди равнодушного, холодного космоса. И свет их был таким же равнодушным. Им ведь плевать, что он здесь сдохнет!
— Карл! — позвала Вайолет.
— Да?
— По инструкции, сейчас я должна отключиться, — огорченно произнесла помощница.
— Что? Почему?
— Реактор почти мертв, — объяснила Вайолет. — Элементы Пельтье собирают с него энергию в бортовую батарею. Но этого хватит только на три дня работы системы регенерации воздуха. Я должна отключиться — твоя жизнь превыше всего!
Три дня. Три дня он будет здесь болтаться, не в силах даже пошевелиться, и его будет то жарить безжалостное светило, то холодить равнодушный космос... Если за пятьдесят лет никто не снарядил спасательную экспедицию, то стоит ли мучить себя зря еще несколько дней?
Ох, боженька, пожалуйста, если ты есть, дай мне потом посмотреть в глаза тому придурку, что составил эту идиотскую инструкцию! Вайолет ведь такая маленькая, всего-то крошечный чип, ей не нужно много энергии, так зачем отключать ее? Ради нескольких минут бессмысленного страдания? Но ей самой бортовой батареи хватило бы на много лет!
Карл представил себе это: вокруг огромной, уже никому не нужной планеты чертит вечный эллипс гориллоподобный скафандр, надутый трупными газами. Сквозь позолоченное забрало в непреходящей жуткой ухмылке скалит зубы череп. Но какая-то искорка разума, пусть и искусственного, все еще жива в этом чуждом месте! Может, когда-нибудь она уловит радиосигнал, позовет на помощь? И какой-нибудь бортинженер заберет себе на память Вайолет, а она расскажет ему о Карле.
— Вайолет? Вайолет! — позвал он.
Тишина.
— Вайолет, забери мою энергию! Забери себе чертову батарею!!!
Лишь мертвый космос вращается.
Над планетой «би» занималась заря. Тонкая красная дуга отделила тьму от тьмы.
— Вайолет...
Преломленные лучи Глизе 422 побежали по стеклу шлема искрами: красными, оранжевыми, синими...
Фиолетовыми.
- ↑ VIOLET — Virtual Intelligence for Orbital, Land and Extraterrestrial Tasks
Автор: Станислав Змрок
2021 г.
См. также[править]
- Опека
- Апейрофобия
- За Разломом Орла (Аластер Рейнольдс)
- Планета «би» в системе Глизе 422
Текущий рейтинг: 89/100 (На основе 235 мнений)
