(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Паутина (LostSummoner)
Мне снились пауки. Они заполняли собой каждую комнату в квартире, не было ни одной поверхности, где отсутствовали эти мерзкие твари. Не то чтобы я их боялся, но со мной согласится любой: когда полчища пауков облепляют диван или заполняют все тарелки — зрелище не из приятных.
Из сна меня выдернул страшный грохот. Я сел на кровати, откинув одеяло. Голова гудела так, словно вчера я много выпил. Отвратительно. Свесил ноги, натянул носки. На тумбочке стояла чашка с недопитым чаем. Я сделал глоток и сморщился. Лучше бы я этого не делал. Грохот повторился.
С трудом переставляя ноги, я направился на кухню, где застал Архимеда и опрокинутые стулья. Увидев меня, Архимед спрятал руки за спину, отступил к окну.
— В чем дело? — прохрипел я.
— Все отлично! — выпалил Архимед. Я понял, что стулья перевернул он. Мои брови удивленно поползли вверх.
— Серьезно? — протянул я, отправляя чашку в раковину к остальной немытой посуде. Да ж такое, когда у меня получится соблюдать порядок. Недавно только ведь проводил уборку и вот, опять. Вспомнив свой сон, я торопливо отошел от раковины, ожидая, что пауки полезут из тарелок.
— Представляешь, у меня все лучше получается двигать предметы, — Архимед не смог долго сдерживаться, потому решил немедленно поделиться со мной этой радостью. Я поднял большой палец вверх.
— Был бы еще толк от этого умения, — пробормотал я. Архимед закатил глаза.
— У тебя хотя бы иногда бывает хорошее настроение?
Я вернул на место один из стульев, сел. Голова продолжала болеть.
— Конечно, — пробурчал я, массируя виски, — ты молодец, все дела, но с чего вдруг моя кухня превратилась в комнату для тренировок?
Архимед пожал плечами. Потому что я только возмущаться могу и ничего ему не сделаю. Будь на моем месте какая-нибудь религиозная тётка, она бы позвала священника и Архимед распрощался со своей послежизнью. Я особо не понимал как именно работали ритуалы человека, верящего в несуществующего персонажа из древней книги, но они работали. Почему не верил я? Черт его знает, но проще было поверить в упырей и прочих существ. По крайней мере, их-то я видел собственными глазами.
Пока я слушал Архимеда, взахлеб начавшего рассказывать про то, что он повытаскивал рекламные брошюры из почтовых ящиков жильцов, сложилось стойкое ощущение, что в затылок мне кто-то смотрит. Я поежился, по коже пробежали мурашки.
— А где наш товарищ? — я кивнул на место, где обычно сидел Пиявка. Архимед как-то сразу поник.
— Не знаю, не видел его уже несколько дней.
Точнее сказать, четыре дня. Это рекорд. Я нахмурился. Обычно Пиявка и дня не может удержаться от того, чтобы не явиться.
— Что говорят остальные? — поинтересовался я, ероша и без того всклокоченные волосы. Архимед перевернул стул, подтащил его к торцу стола, сел напротив меня.
— Остальные вроде как не обратили на это внимания. Мы же с ним в основном с тобой общаемся.
— Вот как, — вздохнул я, стараясь не думать о том, что Пиявка запропастился. С чего бы мне вообще о нем беспокоиться?
— Ну а с кем еще нам общаться? С Полбашкой, что ли?
— С кем? — я невольно улыбнулся, услышав смешное слово.
— Ну девчонка эта, у которой головы почти нет, я ее про себя называю Полбашки.
Я громко расхохотался. Ну надо же, оказывается, Красная шапочка еще не самое дурацкое прозвище. Интересно, а сама Шапка знает как ее называют?
— Имени-то она нам не сообщала, — недоуменно глядя на меня, вытирающего выступившие от смеха слезы, пробормотал Архимед, — ты ее по-другому зовешь?
— Красная шапочка, — выдавил я, успокаиваясь. Архимед улыбнулся.
— Наверное, и у меня прозвище имеется?
Я почесал подбородок, не зная, признаваться ему или нет.
— Есть, да.
— Какое же? — Архимед подался вперед.
— Архимед.
Парень недоуменно смотрел на меня, а потом тоже засмеялся.
— Это из-за того, что я в ванной с собой расправился?
— Как поэтично сказал, — хмыкнул я, — говори проще: вскрылся и затопил соседей.
Архимед цокнул языком. Ощущение того, что в затылок мне кто-то пристально смотрит никуда не делось и я невольно обернулся. По стене будто пробежал большой черный паук и скрылся в тени. Я нахмурился сильнее прежнего, включил свет в кухне, внимательно оглядел потолок и стены, вышел в коридор, проделал то же самое.
— Что там? — спросил Архимед, привстав со стула и последовав за мной.
— Ничего, — задумчиво произнес я, выключая свет, — кстати, а как тебя зовут на самом деле?
Странно, что только сейчас мне пришло в голову это узнать. Архимед поджал губы.
— Почему-то не помню.
— Так может и Шапка не говорит свое имя, потому что не помнит, — я полез за аптечкой, чтобы найти таблетки от головной боли, — неудивительно, кстати. Я бы тоже не помнил как меня зовут, если бы остался без половины головы.
Таблетки оказались бесполезными. Головная боль никуда не исчезла ни через час, ни через два. За это время я успел перемыть всю посуду, опасливо дотрагиваясь до каждой тарелки и расставляя их в шкафчике. У Архимеда было задание: суметь принести из гостиной шахматную доску, поставить на стол и водрузить все фигурки на черно-белые клетки. Правда, когда я закончил, Архимед только дотащил доску до кухни.
— Неплохо получается, — сказал я, открывая форточку. Архимед выронил доску и фигурки выпали на пол.
— Черт бы тебя побрал, бесполезный кусок дерева! — ругнулся парень, сжимая кулаки. Я так понял, что иногда у него получалось передвигать предметы с легкостью, а иногда вещи сыпались сквозь пальцы.
— Не такой уж и бесполезный, — я достал сигареты и зажигалку, стараясь не зацикливаться на головной боли, которая пульсировала в висках, расшибала изнутри лоб, колола иголками затылок. Я невольно склонял голову то на один бок, то на другой, надеясь, что это хоть как-то поможет. Архимед поднимал по одной фигурке, через раз роняя их. Пока я курил, на столе выстроился ряд черных пешек во главе с белой королевой. Архимед, пусть и ругался, но не бросал занятие на середине.
— Я в аптеку, — буркнул я, потушив сигарету в пепельнице. Я грешил на то, что возможно, у таблеток закончился срок годности и потому они не помогают.
— Помог бы, — Архимед не удержал фигурку слона.
— Сам давай, — отрезал я, — это ведь тебе нужно.
Я вышел в коридор и совершенно четко увидел, как от меня разбегается вереница пауков. Боль в голове била навылет. Теперь я хорошо понимал тех, кто кончает жизнь самоубийством, намучившись от боли. Пусть мучался всего ничего, но желание взять в руки ружье и разукрасить стены узором из серого вещества, оказалось очень соблазнительным.
К моему удивлению, боль ослабла уже на выходе из подъезда, а когда я отошел от дома на приличное расстояние, и вовсе утихла. До аптеки я все-таки дошел, чтобы насладиться облегчением в полной мере. На обратном пути зашел в магазин, чувствуя, что домой возвращаться не хочется. А вдруг боль снова вернется?
Так и произошло, едва я вошел в подъезд и добрался до почтовых ящиков. Из моего ящика торчали газеты, которые я вытащил со злостью. Нужно лечь поспать. Предварительно закинуться новыми обезболивающими, обнять подушку, укрыться одеялом с головой. Ну и что, что я встал не так давно и в окна заглядывает утро.
Злость на боль стала сильнее еще и потому, что мне хотелось сыграть в шахматы с Архимедом, но с такой тяжелой головой сил хватило только, чтобы снять куртку и кроссовки, запить таблетки водой и добраться до спальни, где я не раздеваясь рухнул на кровать.
Закрыл глаза. Из-за стены доносился едва уловимый шорох. Тихий шелестящий голос о чем-то рассказывал.
Стена оказалась расчерчена паутиной, а в углу под самым потолком сидел огромный черный паук и голос принадлежал ему. Потолок устремился ввысь, паук стал больше, а я просто стоял и смотрел, как разрастается паутина. Голос уговаривал дотронуться до серебристых нитей. Я покорно протянул руку, но из ниоткуда появился другой голос, грубее и ниже. Он говорил, что нельзя трогать, иначе меня сожрут. Паук принялся спускаться ко мне, шевеля своими волосатыми лапами.
— Проснись! — кто-то гаркнул прямо над ухом. Я открыл глаза. За окном темно. Голова все еще болела, но не так сильно как утром, чего мне было вполне достаточно.И на том спасибо. “Проснись” звенело в ушах.
Я огляделся по сторонам. В комнате все по-прежнему, никакого паука, нет и его паутины. Только лампа горит на тумбе. Я протер глаза. Совершенно точно помню, что я ее не включал. Ущипнул себя на всякий случай, вдруг продолжаю спать. Рука покраснела и я зашипел от боли. Нет, не сон.
Везде темно, кроме спальни. Я прошел на кухню, включил свет. На столе стояла шахматная доска с ровно расставленными фигурами. Как послание от Архимеда о том, что ему все-таки удалось.
Я подхватил пачку сигарет и, не обращая внимания на недовольное урчание желудка, вышел в подъезд, обувшись и набросив на плечи куртку. Вышел и остолбенел. Вся лестничная площадка была затянута серебристой паутиной. Я решил спуститься не на лифте, а по лестнице. Паутина повсюду. Обвивала перила, лежала обрывками на ступенях. Оплетена ею каждая дверь, каждое окно. В подъезде было так тихо, что я невольно подумал о том, что оглох пока спал. Но нет же, свои шаги я слышал.
На лавке возле входа в подъезд сгорбившись сидел старик, который жил на втором этаже. Я редко видел его, поскольку у старика были больные ноги и он предпочитал отсиживаться дома. Возле соседа — трость, прислоненная к лавке. Старик курил, глядя перед собой.
— Добрый вечер, — сказал я, — можно присяду с вами?
Сосед поднял на меня выцветшие глаза, которые в свете фонаря казались белесыми.
— Доброй ночи тогда уж, — проскрипел сосед, с трудом двигаясь, освобождая мне место.
— А который час? — я достал зажигалку и сигарету. Головная боль отступила и я блаженно улыбнулся закуривая.
— Два, — старик порылся в карманах и тоже достал помятую пачку, глянул на меня, недовольно цокнул. Ого, долго же я спал.
— Что за гадость вонючую ты куришь? На вот, угощайся моими.
— Нет, спасибо, я привык курить именно эту гадость. Другую не хочется, — ответил я, глядя на окна дома. В некоторых все еще горел свет.
Сосед пожал плечами, извлек коробок со спичками.
— А вы чего тут сидите? — полюбопытствовал я, сделав затяжку.
— Да понимаешь какое дело, — старик выдохнул густой дым, — голова болела страшно. Вышел на минутку сюда — полегчало. Вернулся, взял чего потеплее и решил посидеть подольше.
Он закряхтел, устраиваясь поудобнее.
— Засиделся, однако, — крякнул сосед, — надо бы обратно идти, только не хочется.
— Почему?
Старик махнул рукой, отвечать не стал. Я и не настаивал. Наверное, возвращался в квартиру и голова начала болеть с новой силой. Докурив, я оставил соседа, решив сделать пару кругов вокруг дома. Когда боль утихла окончательно, ко мне вернулась способность адекватно мыслить. Ну, настолько адекватно, насколько я вообще мог.
Происходило что-то плохое и опять в моем доме. Я усмехнулся. Не удивлюсь, что новая проблема в соседской квартире. Нехорошая она.
Меня начинало волновать отсутствие Пиявки. Я остановился возле того места, где был закопан упырь, снова поднял голову к окнам. На последнем этаже, в окне подъезда, я увидел женский силуэт, который тут же пропал, словно незнакомка понимала, что на нее смотрят.
Когда я открывал ключом свою дверь, увидел, что дверь, где жил сосед-алкаш, распахнулась. На площадку вышел невысокий молодой человек. Его лицо было серым, как будто припорошено пылью. Наверное, квартиру уже сдали.
— Доброй ночи, — сказал ему я. Парень кивнул мне, начал спускаться по лестнице, при этом что-то усердно вытирая с лица.
— Вот ты где! — из стены возникла голова Архимеда, — пойдем сыграем?
— Что-то не хочется, — вздохнул я, проходя в прихожую. Архимед поник, недовольно наблюдая за тем, как я разуваюсь. Головная боль вернулась и мне захотелось завыть.
— Ты ничего не заметил нового в подъезде? — процедил я сквозь зубы. Архимед снова просунул голову через стену.
— Ничего такого, чему можно удивляться, — он пожал плечами. Я потер лоб.
— А паутину видишь?
— Какую паутину? — Архимед вытаращился на меня. Ну вот и приехали.
— Вся площадка в паутине. Не только эта, все остальные тоже, как и лестница. Вообще все, — выдохнул я, указав в сторону входной двери.
— Нет там ничего, — Архимед еще раз удостоверился в том, что видел.
— Класс, — у меня почему-то дрожали руки, — значит, я окончательно двинулся.
— В плане окончательно? Ты здоров что ли был? — Архимед усмехнулся. Я пошел на кухню, сел за стол. Шахматные фигурки стояли прямо передо мной.
— Надеялся на это, — прошептал я и одним движением смахнул фигурки со стола. Боль усиливалась, давила на глаза.
— Э! Ну вот зачем? — возмутился Архимед, — я так долго их расставлял!
Я ничего не ответил, только достал новую порцию таблеток, налил воды в стакан. Взгляд упал на баночку со снотворным, которую я купил сразу после случая с упырем, поскольку засыпалось очень плохо. Достав одну таблетку снотворного, я закинул ее в рот ко всем остальным. Запил стаканом воды, вернулся в спальню, вновь лег на кровать. Архимед поплелся за мной.
— Уйди, пожалуйста, — тихо сказал я, однако он не послушался. Архимед сел на край постели, обеспокоенно глядя на меня.
— Если я не вижу то, о чем ты говоришь, не значит, что этого не существует.
— Просто, блин, уйди. Ладно?
Архимед хмыкнул и скрылся в стене, напоследок буркнув:
— Что за истерик!
Отвечать не было смысла и желания. Пока сознание не успело затуманиться из-за действия снотворного, я судорожно соображал что делать. Может быть, у меня опухоль головного мозга? Мелькнула мысль залезть в интернет и погуглить симптомы, но не стал ей поддаваться, иначе смогу нарыть симптомов не только на опухоль, а на бубонную чуму. Так, стоп. Отставить панику. Сосед, с которым мы сидели на лавке, тоже упомянул головную боль, что утихала вне дома.
Я провалился в дрему. Падение было мягким, приятным, словно неторопливо опускаешься в теплую густую воду.
В углу моей комнаты снова была паутина, вот только того, кто ее сплел не оказалось на месте. Потолок терялся в вышине, за окном мечутся какие-то тени, которые поочередно шептали моё имя разными голосами.
Я открыл дверь в коридор и остановился на месте. Шагу нельзя ступить из-за паутины, которая превратила коридор в непроходимые дебри. За спиной послышалось шуршание, легкий звон. Так звенят струны из-за слишком сильного натяжения. Еще секунда и я был готов услышать треск. Я медленно повернулся, ощущая, что тело совсем не слушается. Вместо паука я увидел молодую девушку, восседающую на паутине. Она просто смотрела на меня со странной ухмылкой.
— Проснись! — прозвучал знакомый голос. Девушка улыбнулась шире, протянула ко мне руки.
— Проснись, иначе тебя сожрут! — донеслось издалека. Я стоял на месте как вкопанный, пошевелиться невозможно. Голос затих. Рот девушки трансформировался в уродливые жвала.
Я открыл глаза. За окном светло, в спальне все по-прежнему.
— Нашел его, — прошептал мне в ухо Архимед. Я медленно сел, свесил ноги с кровати.
— Кого? — спросил я. Головной боли не было, ну, почти не было. Зато перед глазами все плыло. Тело как будто перемололо. Да, несомненно, такой эффект у меня бывал от снотворного, но чтобы настолько сильно.
— Как это кого?
Он нашел Пиявку. Память подсказала, что тот не появлялся несколько дней. Но ведь я вроде бы вчера помнил сколько именно дней прошло с его последнего визита?
Ничего не понимаю. Или это было не вчера? Рука потянулась за очками. Когда я их надел, то предметы приобрели четкие очертания. Как и лицо Архимеда.
— С тобой все нормально? — он внимательно смотрел на меня, — ты какой-то не такой, как обычно.
Прямо по ковру пробежало несколько пауков, отчего я инстинктивно поджал ноги, едва удержавшись, чтобы не вскрикнуть. Ненавижу пауков.
— Видишь пауков? — наблюдая за ними, спросил я у Архимеда, — вон, поднимаются по стене.
Архимед покачал головой. Отлично, просто отлично.
— Где ты нашел его? — я натянул носки, что далось с трудом. Руки не слушались, тряслись.
— Когда ты ел в последний раз? — Архимед уселся на ковер и буквально в сантиметре от него пробежал еще один паук. Я вытер лицо, потому что появилось ощущение, будто к щекам что-то прилипло. Так бывает, когда гуляешь по парку, например, идешь среди деревьев и вот. Паутина. Потом еще целый день не избавиться от чувства, что она все еще на лице.
— Не знаю, — пробормотал я. Я старался вспомнить хоть что-то, но, казалось,что большую часть воспоминаний у меня просто забрали.
Приняв душ и переодевшись, я поспешил на второй этаж. Паутины стало еще больше. Дверь старика, с которым я курил возле подъезда, открылась не сразу. А курил ли?
— Ты кто? — спросил сосед. Я часто заморгал глазами, немного опешив.
— Ваш сосед, — неуверенно произнес я, нервно перебирая пальцами ключи в кармане.
— Не знаю я тебя, — покачал головой старик, убирая с лица серебристые ниточки, но не видя, что именно убирает, — чего надобно?
— У вас давно болит голова?
— У тебя болит, проваливай!
Дверь захлопнулась. Я повернулся к лестнице, чтобы подняться на свой этаж, пока помнил где живу, и столкнулся с Архимедом.
— Пошли чего покажу, — он махнул мне рукой. Мы долго поднимались на последний этаж, который почти наглухо был затянут паутиной. Я выдохся и присел на ступеньки, чтобы перевести дыхание. Тело как будто совсем ослабло.
— Неужели ты ничего не замечаешь? — простонал я, вытягивая ноющие ноги. Архимед вдруг резко присел на корточки и приложил палец к губам. Я открыл рот, чтобы спросить к чему такая конспирация, но Архимед мотнул головой, мол, нет, молчи, жестом велел мне подняться. Я нехотя подчинился.
Архимед подвел меня к мусоропроводу, приподнял его крышку. В мусоропроводе все сплошь затянуто паутиной, ничего не разглядеть. Однако я все же что-то увидел. Зеленые огоньки, просвечивающие сквозь паутину. Глаза Пиявки. Архимед опустил крышку обратно и потянул меня вниз по лестнице.
Когда мы спустились до самых почтовых ящиков, где паутины было не так много, Архимед, наконец, заговорил.
— Что за театр пантомимы? — буркнул я, хлопая себя по карманам. Сигареты я забыл в квартире.
— Тебе нужно научиться блокировать разум или попросить кого-то помочь в этом, — прошептал Архимед, опасливо озираясь по сторонам, — Полбашки, которая шарахается по квартирам, чтобы смотреть телек вместе с жильцами, сказала о том, что сегодня многие не проснулись, как будто впали в кому. Еще сказала, что дети тоже видели пауков и паутину, жаловались на боли в голове родителям.
— А ты так и не увидел паутину? — тоже прошептал я. Архимед мотнул головой.
— Нет. Я видел только, что наш приятель находится в подвешенном состоянии и во рту у него что-то торчит.
— Почему мы разговариваем шепотом? — почти одними губами спросил я.
— Сдается мне, что в нашем доме снова появился чужак и он куда хитрее двух предыдущих.
Сказать, что я почувствовал облегчение, значит не сказать ничего. Конечно, не слишком-то здорово, что дела катятся по наклонной, но то, что в ближайшее время мне точно не понадобиться отправляться в больницу, весьма радовало.
— Старайся не задерживаться долго, наверняка, чужак почувствует отсутствие хотя бы одного. Пока он не знает о том, что знаем мы, есть преимущество, — Архимед вытащил из почтового ящика рекламную листовку, скомкал и бросил в урну.
Я вышел на улицу и сразу почувствовал себя намного лучше. Правда, тут же стало холодно. Куртку я взять не додумался. Хотя, можно пока что прийти в себя и вернуться за ней. Блокировать разум. Проще сказать, чем понять как это сделать. Поежившись от холода, я внезапно понял кто может помочь. Быстро поднявшись к себе, схватив куртку и вернувшись на улицу, я присел на лавку. Где только искать?
Блуждая мимо соседних домой, я мысленно звал его. Ведь, по сути, я являюсь ему хозяином, так что проблем никаких не должно возникнуть. Наверное.
Черная морда с глазами, похожими на два пылающих солнца, появилась передо мной так неожиданно, что я даже отскочил.
— Быстро ты, — выдохнул я, чувствуя, как бешено колотится сердце. Паразит смотрел на меня сверху вниз. Он исхудал с момента нашей последней встречи. Возможно, в других домах сущностей маловато и как следствие получается недостаток питания.
— Э-э, как поживаешь? — спросил я. Паразит молчал, не спуская с меня глаз.
— Видимо, не слишком хорошо.
— Ну-у? — прогудело существо низким голосом, нервно дергая хвостом.
— Такое дело, — неуверенно начал я, — похоже, мне нужна твоя помощь. Взамен обещаю сытный ужин за мой счет.
Паразит молчал.
— Помощь, — наконец выдал он, почесывая когтем переносицу.
— Да, она, — подтвердил я, снова поежившись. Сильный ветер не давал согреться.
— Ужи-и-ин, — паразит оскалился.
— Ага, — кивнул я, — но не надо на меня так смотреть. За мой счет не значит, что я дам сожрать себя. И без тебя у кого-то другого это неплохо начинает получаться.
Паразит снова молча вытаращился. Редкие прохожие с удивлением смотрели на меня. Да, да, я сам с собой разговариваю, пожалуйста, проходите мимо.
— Собственно, что требуется, — я шмыгнул носом. Какая же отвратная погода. Честное слово, когда проектировали планету Земля, то кто ее просто перепутал с адом. А, нет, не перепутал.
— Что-о?
Вот почему он такой жуткий? Голос еще этот, как будто в металлическую трубу ветер задувает.
— Нужно сделать так, чтобы мой мозг был блокирован от вторжений извне, помочь разглядеть неприятеля. И само собой разумеется, что от него надо избавиться.
Паразит снова почесал переносицу. Его морда походила на морду льва, гривы только не хватало.
— Это можно, — паразит опустил ладонь мне на голову и меня как молнией ударило! Я как будто ослеп на мгновение. Согнулся пополам от страшной боли, словно мне на голову вылили расплавленного железа. Кричать, к счастью, не вышло. Язык прилип к нёбу, зубы склеились. Но получилось громкое мычание.
Зато когда паразит отнял руку и боль отступила, существо, ехидно ухмыляясь, сообщило:
— Порядок.
— С-спасибо, — просипел я, все еще стоя согнувшись. На лбу выступил пот. Внезапно стало так жарко, даже пришлось куртку расстегнуть. Уши заложило, я тяжело дышал.
— Теперь еда, — облизнулся паразит. Я, не разгибаясь, отрицательно помахал рукой.
— Нет, сначала прикончить ублюдка.
Увидев меня с паразитом, Архимед натуральным образом открыл рот.
— Ты сдурел? Я немного не это имел в виду, когда говорил про блок разума, — он с подозрением глядел на паразита, который, наоборот, не питал никакого интереса к Архимеду. Паразит прошел в гостиную, где относительно недавно я увидел, как он сожрал двух мальчишек-пакостников.
— Мы с ним договорились, тебя и других он не тронет, — я скинул кроссовки. Пока я поднимался на свой этаж, то не ощущал никакой головной боли. Не появилась она и в квартире.
— Да ты чего, поверил ему на слово что ли? — Архимед нервно усмехнулся.
— У нас вроде как особого выбора нет, — я развел руками. Макушка все еще горела от прикосновения паразита, но это были такие пустяки, по сравнению с той болью, которая не давала покоя. Архимед цокнул языком.
— Выбор есть всегда.
— Как ты, блин, любишь удариться во всю эту хрень!
— Какую именно?
— Рассказать душещипательную историю, чтобы расшевелить меня. И вот это вот, — я скривился, — выбор есть всегда. Так давай искать другие варианты. Что ты можешь предложить еще? Ведьму какую-нибудь местную найти?
Архимед нахмурился, пожал плечами.
— Всяко лучше, чем он.
— Ты серьезно думаешь, что где-то здесь поблизости имеется ведьма? — я почесал затылок.
— Упырь же нашелся.
— Тихо-о-о, — прогудел паразит, высунувшись из гостиной, — идет.
— Кто идет? — спросил я, но не получил ответа, поскольку паразит заслонил меня собой и зажал рот рукой. Через его плечо я видел, как по потолку пробежала тень. Коридор начало затягивать паутиной. Потолок будто рябью подернуло и спустя мгновение с него спустилось то, от чего я едва не забился в истерике.
Полудевушка, полупаук. Там, где у обычного человека начинались ноги, у нее были паучьи лапы, на концах которых имелись костяные наросты. Я нервно сглотнул, с ужасом таращась на паучиху. Складывалось впечатление, что кто-то не особо старательный просто абы как присоединил половину женского тела к волосатой туше паука. И где только нашел такого здоровенного.
Лица пока не было видно, хотя мне, в общем-то вполне хватило и туловища. Паучиха осмотрелась по сторонам, не обратив никакого внимания на Архимеда, лишь издала смешок при виде его кровоточащих запястий. Я жестом показал Архимеду, чтобы он проваливал. И как я раньше не замечал эту уродливую громадину? Она же наверняка не впервые сюда приходит. Паучиха повернулась лицом, на котором вместо рта были уродливые жвала. А потом мне стало нехорошо.
Так это же она мне снилась.
— Притащил еще одного, — паучиха смерила нас с паразитом взглядом, полным презрения, — правду мне сказали, что с тобой нужно поаккуратнее.
— Кто сказал? — выпалил я и паразит на меня зашипел, мол, заткнись, идиот, это не то существо, с которым можно непринужденно вести беседы. Паучиха заинтересованно посмотрела на меня, затем вскарабкалась обратно на потолок, повисла надо мной. При каждом ее движении я слышал неприятный цокот. Паучиха потерла ладони, растянула жвала в стороны. С них стекала вязкая белесая жидкость.
— Прекрати, меня сейчас вывернет, — я сморщился, потому что даже на упыря смотреть было приятнее. Паучиха протянула ко мне руку с длинными пальцами, но паразит ударил ее по ним. Паучиха тут же прижала руку к груди.
— Гаденыш, — произнесла она, сердито сверкая глазами, похожими на красные угольки, — откуда такой взялся только.
— Я его позвал, — все еще борясь со рвотными позывами, проблеял я, поскольку жидкость изо рта паучихи попала прямо на моё плечо и меня буквально скукожило от отвращения. Паучиха издала клокочущий звук, снова потерла руки.
— Позвал!
Паучиху затрясло.
— Неужто хозяин ему?
Паразит зарычал и паучиха гаркнула:
— Уймись, уродец!
У паразита глаза вспыхнули пуще прежнего и он словно стал выше. Паразит с легкостью ухватил паучиху за горло.
— Она — ужи-и-ин?
— Ну, если справишься, — я сделал осторожный шаг ко входной двери. Прежде, чем паучиха попыталась вырваться, я подхватил обувь, куртку и выбежал в одних носках на лестничную площадку. Пространство позади меня разорвал громкий гортанный вопль.
— Не оборачивается, — бубнил себе под нос я, пока бежал вниз по лестнице, перепрыгивая сразу несколько ступеней, — не смотреть назад.
Дыхание удалось перевести только, когда я выскочил из подъезда и опустился на лавку возле него.
— Доброго дня, — ошалело глядя на меня, выдал какой-то парень.
— Доброго, — выдохнул я, усевшись на лавку. Лицо смутно знакомое. Стоп, я же видел его раньше, он выходил из соседской квартиры.
— К-как дела? — слегка заикаясь спросил я. Парень недоуменно смотрел на меня.
— Спасибо, неплохо, но бывало и лучше.
— Закурить не найдется?
Парень сел рядом, достал из кармана пачку сигарет и коробок спичек.
— Как дом? — закурив, поинтересовался я. Голос дрожал, как и руки. Сердце прыгало в груди, колотясь об ребра.
— Неплохой, — парень тоже достал сигарету, но закурить не успел, поскольку подвис от моего следующего вопроса.
— Пауки не беспокоят?
Он уставился на меня, а потом нервно рассмеялся.
— Видимо, н-нет, — я пытался унять дрожь в руках, — а вот меня очень, достали просто.
В ушах все стоял вопль, который я услышал, сбегая из квартиры. Он то стихал, то усиливался.
— Еще весь подъезд в паутине, кошмар, — я выдохнул дым. Парень так и сидел, замерев и глядя на меня.
— Ее же не должно быть видно, — пробормотал он, затем поджил губы, понимая, что сболтнул лишнего.
— Ага, — кивнул я, — значит, с той красоткой ты тоже знаком.
— Не понимаю о чем речь, — пробубнил парень, пряча сигареты и вставая с лавки.
— Да ла-а-адно, — протянул я, — все ты понял.
Парень направился к подъезду, тихо выругавшись.
— Эй, эй! — выкрикнул я, — неужели ты не боишься, что она тебя сожрет? Я, конечно, не в курсе какой у вас договор, но такие обычно не церемонятся ни с кем.
Парень резко повернулся, в два шага оказался возле лавки.
— Она меня любит, ясно тебе? И я ее люблю, даже после того, как она стала этим.
— А, так у вас любовь, что ж ты сразу не сказал. Это в корне меняет дело, — хмыкнул я, — но было бы просто отлично, если вы свалите куда подальше. Видишь ли, твоя подружка — причина моей сильной головной боли.
Я снова затянулся.
— Боль переношу отвратительно. Мне хочется как можно быстрее избавиться от ее источника. Но в данном случае источник — не моя собственная голова, иначе бы просто отпилил ее.
— Послушай, я…
— Нет, это ты послушай! — гневно проорал я, бросив окурок на землю, — мне не составит труда сжечь вашу квартиру к чертям собачьим, потому что этой дряни не должно быть тут!
Парень замолчал, сцепил зубы.
— Не называй ее так, — произнес он после некоторой паузы. Парень сел на лавку, спрятал лицо в ладонях.
— Как не называй, то, что она творит, может погубить много людей, — вздохнул я, чуть-чуть успокоившись. Парень возвел глаза к небу. Наверное, он был несколько младше того возраста, на который выглядел, потому что голос никак не соответствовал его внешнему виду. Голос у него был звонким, чистым, а лицо при ближайшем рассмотрении испещрено морщинами.
— Почему ты еще не сбежал?
Парень горько усмехнулся, закрыл глаза.
— Во снах я вижу ее такой, какой она была раньше. И от этого только хуже, потому что я до сих пор не теряю надежды на то, что все исправится.
— Серьезно? — спросил я, почесывая нос.
— Да.
Парень нехотя рассказал о том, что пока учился в университете, влюбился в девушку, про которую ходили нелестные слухи. Мол, она сплетница, вечно лезет в чужую жизнь. Многие жаловались, что она пользуется другими, часто подставляет своих одногруппников и все ей сходит с рук. Однако, глядя на миловидное личико с наивной улыбкой и глазами, светящимися от невинности, парень не мог в это поверить. Он видел в девушке разностороннюю личность, с которой интересно общаться. Она говорила, что слухи только слухи и ничего больше. И он ей верил.
Она говорила, что у нее появилась близкая подруга, девчонка из деревни, которая тоже не доверяла слухам, однако про саму эту подругу поползли сплетни. Мол, странная девчонка не от мира сего, с родословной, состоящей поголовно из ведьм. И эта странная девчонка в пылу ссоры из-за пропавших конспектов, в сердцах выкрикнула проклятие. Девушка только посмеялась, ведь ну кто станет обращать внимание на слова деревенской дурочки.
— И как звучало это проклятие? — спросил я. Будет ли наглостью попросить еще одну сигарету?
— Пропади ты пропадом, только и умеешь, что плести паутину из своих злых слов, — парень поерзал на лавке. Мне стало немного не по себе. Надо же, а дурочка-то не обманула про родословную.
— Дай угадаю, — улыбнулся я, — с твоей девушкой что-то произошло и вернулась она огроменным монстром.
— Попала в аварию. Ей оторвало нижнюю часть тела.
По спине побежали мурашки, потому что я вспомнил о своих мыслях касательно нелепости и уродства крепления половины девушки к паучьим лапам.
— Н-да, — только и смог сказать я. У парня были глаза на мокром месте. Кошмарная смерть, конечно. Даже если случилось так, что его девушка была не самым приятным человеком, подобной гибели не пожелаешь никому.
— Не хочется тебя расстраивать еще сильнее, но если паучиха до сих пор не мертва, то я действительно подожгу квартиру.
Парень наморщил лоб.
— До сих пор не мертва?
Он вскочил на ноги и бросился к подъезду. Я не стал рассиживаться и побежал вслед за ним. Однако то, что мы увидели внутри, заставило нас обоих застыть на месте. Паутины нигде не было.
— Боже, — прошептал парень и рухнул на колени.
— Вряд ли он, конечно, — я похлопал его по плечу и стал подниматься по лестнице. Паутина пропала с каждого этажа, с каждой двери. Я изо всех сил понесся на самый последний этаж, где увидел Пиявку, который недовольно сопел, выбираясь из мусоропровода.
— Не думал, что скажу это, но рад видеть тебя, — улыбнулся я. Пиявка поковырялся в пасти, выплюнул что-то из нее и по полу покатился обломок костяного нароста, похожий на те, что были на лапах паучихи.
— Вот же гадина, — прохрипел Пиявка, — мало того, что замотала меня в паутину, так еще и это сунула.
Нарост был продолговатым. Это навело меня на мысль, что он использовался как распорка. Значит, Пиявка представлял для паучихи угрозу, раз она от него избавилась.
— Не ты ли ей сказал о том, что со мной лучше не иметь дел?
— Она же вряд ли уцелела, правда?
Я понял, что голос Пиявки будил меня, когда в своем сне мне хотелось дотронуться до паутины.
Мы вдвоем спустились на мой этаж. Я осторожно приоткрыл дверь квартиры и тут же отшатнулся, чтобы высвободить все содержимое желудка. Весь коридор был изгваздан в черной жидкости, а паразит доедал голову паучихи. Ее оторванные лапы валялись у входа в кухню. Меня вывернуло еще раз. Потрясающее везение. Мало кому удается умереть одной и той же смертью дважды. Конечно же, вряд ли паучиха умерла именно из-за оторванных лап (и я снова согнулся), поскольку чуть поодаль лежало и нечто, напоминающее сердце.
— Ни хрена себе!
Я повернулся на голос Архимеда, поскользнулся и упал, больно ударившись головой об пол. Я проваливался в темноту и слышал испуганные вопли Пиявки.
Пока я валялся в больнице (спасибо даже не знаю кому говорить за вызванную “скорую”), мне постоянно снился один и тот же сон. Вот я лезу на дерево и падаю с него, а потом тут же оказываюсь в своей квартире, где очень темно и жутко. Только на кухне горит свеча, но едва я к ней подхожу, как пламя гаснет.
После того, как врачи сошлись во мнении, что со мной относительно все в порядке, я вернулся домой. Там было все по-прежнему, за исключением того, что в коридоре не осталось ни единого упоминания о паучихе. Я усмехнулся, подумав о том, что паразит, наверное, вылизал коридор как вылизывают тарелки после очень вкусного блюда.
Прошло пару дней, а я так и не увидел ни Пиявки, ни Архимеда, хотя иногда мне казалось, что я слышу их голоса. Как не увидел и своего соседа, который съехал, о чем мне сообщила недовольная сестра предыдущего владельца.
Когда я не встретил никого из сущностей через две недели, мне стало ясно почему. Две недели я периодически слонялся по подъезду, даже заглянул на технический этаж. Никого.
Треснувшись головой об пол после падения, я просто-напросто потерял возможность общаться с теми, кто не принадлежит миру живых. Сначала это открытие обрадовало, ведь я был предоставлен сам себе, занимался своими делами, от которых меня иногда отвлекали, даже сделал уборку. Но стоя в надраенном коридоре и прислушиваясь к звукам дома, ожившего после исчезновения паучихи, я ощутил себя страшно одиноким и пустым, как будто я лишился чего-то очень важного. Мне не хотелось признавать того, что я просто-напросто соскучился по разговорам с Архимедом и по Пиявке, выводящего своим заунывным голосом романсы, подслушанные у пожилой соседки. Правда, когда я признался себе в том, что мне действительно их не хватает, стало легче.
Иногда краем глаза я замечаю какое-то мельтешение в комнатах, кажется, что слышу чье-то бормотание, слышу цокот копыт в подъезде. Я здороваюсь вслух с кем-то теперь невидимым и надеюсь, что услышу приветствие в ответ.
Иногда на шахматной доске в кухне расставлены все фигурки, задернуты шторы или перевернут стул.
Иногда некоторые фигурки двигаются при мне, делая ход. Я улыбаюсь и делаю свой.
Другие истории автора[править]
- Сапожок
- Малиновое вино
- Диковинные звери
- Паразит (LostSummoner) — первая часть истории.
- Колья — вторая часть истории.
Текущий рейтинг: 91/100 (На основе 89 мнений)
