(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Страшилка о Черной Руке
Встреча эта произошла совершенно случайно. Просто очередное скучное оформление микрокредита, коих в день у нас были десятки. Но в этот раз я нашел в клиенте нечто особенное, а именно – его фамилию, забавную такую и богатую до всяческих издёвок — Пузатов. От этой фамилии в голове у меня сразу появилась ассоциация с чем-то добрым, детским, давно забытым. Я поднял глаза и несвойственно для себя спросил лишнюю информацию:
– А вы, случайно, на улице Озерной никогда не проживали?
– Проживал... – удивленно посмотрел на меня клиент, а потом на пару секунд вгляделся в моё лицо, задрал брови и заговорчески спросил, – Зайцев? Сережка? Ты?
Я поправил пачку бумаг, постучав ими по столу, добродушно улыбнулся и кивнул.
– Да ла-а-дано! Сколько лет-то! Сколько зим!
После того, как я оформил своему новому старому другу какой-то мелкий кредит, вроде бы на стиральную машину, мы договорились, что встретимся этим летним вечерком в ближайшем баре со скучнейшим названием "Бар".
Там оказалось, что Никита Пузатов, носивший когда-то очень давно кличку "Пузо", является тридцати двух летним владельцем мелкого бизнеса по ремонту авто. Имеет двух детей, сварливую, но добрую жену, любит рыбалку и очень хочет съездить в следующем году в Тайланд, потому что дочка мечтает увидеть живых обезьянок прямо на улице.
Честно говоря, общих воспоминаний у нас было мало. Когда-то в прошлом мы вместе с Пузом были двумя школьниками, которые слонялись по дворам, на каждом шагу находя себе приключения. Сражались на палках, били бутылки о гаражи-ракушки и веселились на полную в этой мусорной свалке, которую представлял собой наш город в девяностых годах. Потом, по классическому сценарию, родители Пуза развелись, мать взяла его в охапку и вместе с пожитками уехала куда-то далеко, навсегда разорвав тонкую нить детской дружбы.
– Слу-у-шай! – Никита отхлебнул пива и, почесав бороду, уставился на меня. – А помнишь, мы бомжа подкармливали?
– Не-а, не помню, – честно ответил я. – Какой еще бомж?
– Ну тот! С рукой! – Он сделал жест, будто бы жадно хватает ладонью что-то невидимое.
Я побултыхал остатки пива в бокале, допил и пожал плечами.
– Да не помню, вроде, никаких бомжей.
– Щ-щас!
Мой собеседник полез в мелкую сумку у себя на поясе. Я внимательно наблюдал за тем, как Никита пытается нашарить что-то в сумке, а потом хлопает себя по груди и ногам.
– Во-о!
Он извлек из заднего кармана джинсов ключи и положил передо мной.
Я присмотрелся. Обычные мелкие хромированные ключи, круглый магнитик от домофона. Никита не выдержал и повернул ключи брелоком в мою сторону, при этом слегка постучав им по столешнице.
– Это помнишь? – спросил он, наблюдая за моей реакцией.
Я взял брелок. Это был небольшой желтый шарик, похоже на янтарь, но, вероятнее всего, просто эпоксидка. Внутри располагалось нечто вроде маленького зуба.
– Лет двадцать уже со мной, – Никита довольно ухмыльнулся. – сувенир с тех времён!
Я некоторое время всматривался в брелок и хотел было вернуть его владельцу, но что-то промелькнуло в моей голове. Образ чего-то жуткого и неприятного, словно короткая вспышка перегоревшей лампочки, на пару мгновений озарил мой разум. Шарик выпал из руки и звонко ударился о стол. Я поежился и виновато улыбнулся.
– Пора мне, Никит, завтра на работу, – сказал я, вставая с места и протягивая руку. – Очень рад был снова тебя увидеть.
– Эхх... Уже? – Пузо крепко пожал мою ладонь и сделал грустное лицо. – Свидимся еще?
– Обязательно свидимся... Ты это, Вконтакте меня найди, ладно? – бросил я, оставляя погрустневшего друга сидеть с недопитым бокалом.
Когда я пришел домой, воспоминания о детстве всё еще казалась мне каким-то далёким сном. Но дальше, пока я исполнял нехитрые бытовые ритуалы, аккуратно развешивал пиджак на плечики, заваривал чай и разогревал ужин, образы лишали меня душевного покоя. Всё чётче складывалась память о событиях, произошедших далеким летом девяносто четвертого года.
Мы вместе с Пузом прогуливались во дворе и без особого аппетита жевали бутерброды, которыми нас заботливо снабдила его мама. Было скучно, заприметив на ветке ворону, я отломил кусочек хлеба и кинул в сторону дерева.
– Да не будет она есть, – Никита скептически посмотрел за моими попытками подкормить птицу и хмыкнул. – это же не голубь. Я подобрал с земли камень и кинул в ворону, тот отскочил от ствола, не оказав никакого эффекта.
– А ты, типа, на поезде поедешь или на самолете? – спросил я.
– Не знаю, На поезде наверное, – мой друг задумчиво поковырял носком кроссовка траву под ногой.
Мы помолчали.
– Слух, а помнишь, мы вон туда слазить всё хотели? – я ткнул пальцем в сторону недостроенного здания, которое серым монолитом высилось вдалеке.
– Там наркоманы, наверное. – Недоверчиво возразил Никита
– Да нет там никого, я там чуток лазил уже и ничё не было! – солгал я.
– Ну не знаю...
– Да идем! Через три дня уж укатишь, когда уж слазим то?
– Я приеду к бабушке следующим летом, тогда и слазим.
– Это через год будет, да погнали уже!
Я направился вперед, Пузо вздохнул и, закинув целлофановый пакет с оставшимися бутербродами за спину, поплёлся за мной. Пройдя наш двор, мы услышали за спиной быстрые шаги и обернулись. К нам подбежал чумазый малец с кривой палочкой, которую он держал на манер пистолета, и то ли спросил, то ли заключил:
– Пацаны! Пойдем в вайнушку!
Я отмахнулся.
– Отстань, Колян, у нас дело важное.
– Какое дело? – поинтересовался мальчуган.
– Ну, типа, взрослое дело, – быстро сказал я.
– Вы бандиты что-ли? – спросил мальчик и направил на нас свой "пистолет". – Если вы бандиты – то я МИЛИЦИАНЕР!
– Иди играй! – воскликнул я и сделал жест Никите.
Мы, нарочито важно повернувшись к новоявленному милиционеру спиной, продолжили свой путь. Пятилетний Коля Теряев хмыкнул, а потом издал несколько звуков, которые должны были означать выстрелы нам в спины, и провокационно выкрикнул:
– Вы дураки! Дебилы!
Я развернулся было, громко притопнув ногой, после чего малец с громким хохотом помчался куда-то в противоположном направлении. Увы, по нашей иерархии Коля был чем-то вроде надоедливой обезьянки. Мало того, что он был младше нас, так еще был выходцем из неблагополучной семьи с матерью-алкоголичкой и пропавшим где-то давным-давно отцом. Брать такого дикого и непослушного персонажа на ответственную вылазку было в крайней степени неразумно.
Мы дошли до заброшенной стройки и начали искать вход. Изучив пару кривых граффити на огромных серых стенах, наконец, нашли лазейку и пробрались на территорию. Нас встретили кучи побитых красных кирпичей, какие-то мешки с песком, насыпи щебня и прочие атрибуты брошенной работы. Мы бродили, завороженно глядя снизу вверх на здание, а потом я, заприметив что-то интересное, побежал к свалке каких-то бетонных палок. Покопавшись там, я выудил арматурину себе по размеру и предложил Никите сделать то же самое. Спустя пару минут мы носились среди строительного мусора и от всей души молотили попадавшиеся на нашем пути кирпичи. Наконец, подустав от смеха и выкриков, мы бросили палки и сели напротив стены, шумно дыша и счастливо улыбаясь друг другу.
– ДАЙ ХЛЕБА!
Грубый голос пронзил тишину, словно молния.
Мы вскочили и, бешено вращая глазами, переглянулись.
– Д-а-а-ай. ХЛЕБА! - повторил голос, на этот раз более отрывисто. Он был громкий, но тяжелый и глухой, словно из-под огромного одеяла.
– Это наркоман! Валим! - Взвизгнул Пузо и попятился.
Я уставился на стену и заметил там черное отверстие. Именно оттуда говорил неведомый проситель.
– Ты кто? – я осторожно крикнул в ответ.
– Дай хлеба, – немного более спокойно ответило что-то за стеной недостроенного дома.
Из дыры послышался звук возни, и оттуда высунулась огромная рука в серой строительной перчатке. Она вытянула ладонь и снова послышался глухой бас:
– ДАЙ. ХЛЕБА.
Я собирался было схватить, на всякий случай, брошенную палку и пуститься наутек, но краем глаза заметил, что Никита роется в своем пакете. Выудив оттуда бутерброд он, чуть помедлив, кинул помятый кусок хлеба в сторону дыры. Рука быстро схватила хлеб и исчезла. Я удивленно посмотрел на друга:
– Ты чё!?
Пузо пожал плечами и сделал жест, означающий "Пора отсюда бежать". Мы повернули было, когда снова услышали звук возни со стороны стены. Я замер на месте, наблюдая за тем, как из отверстия вылетели какие-то монетки и шарик. Объяснять ситуацию голос не посчитал нужным. Я осторожно подошел к куче рассыпанных безделушек, сунул несколько в карман и услышал крик за спиной.
– Да идем уже! – Никита уже забрался по каким-то бетонным блокам на забор и отчаянно махал мне оттуда рукой.
Бегом мы преодолели расстояние от стройки до своего двора. Слегка обсудив ситуацию короткими фразами вроде "Ухх блин!" и "Пипец!", мы пожали друг другу руки и наконец отправились по домам. Вскоре, в окружении домашнего уюта, после вечерних мультиков и сладкого чая с солеными крекерами, я почти позабыл о дневном приключении.
Звон монет в куртке напомнил о себе после того, как по наставлению мамы я принялся аккуратно складывать небрежно скинутую на кровать верхнюю одежду.
Вытряхнув содержимое карманов, я принялся с любопытством рассматривать свои находки. Это были две монетки, на вид грязные и старые, а также желтый полупрозрачный шарик. Как оказалось, монеты были скорее какой-то пародией на деньги — на небрежно выточенных, словно бы из чугуна, железных кружочках были грубо выцарапаны надписи "ОДИН РУБА", на другой же стороне были изображены донельзя корявые, еле-еле угадывающиеся, двуглавые птицы. Словно какой-то ребенок решил поиграть в фальшивомонетчика. Я отложил монетки в сторону и взял в руки шарик. Он был не из стекла, как показалось в начале, довольно легкий и слегка переливающийся в свете настольной лампы. Внутри шарика было что-то черное и многолапое, с длинными задними ногами. "Сверчок!" осенило меня. Я еще некоторое время рассматривал странные безделушки, а потом, не зная, что делать с ними дальше, просто кинул их в ящик стола и лег спать.
– Прико-о-ольно, – задумчиво протянул Никита и вернул мне шарик. – А монетки взял?
– Не, забыл чёт, да они типо галимые какие-то, я их выкину потом, – я махнул рукой.
Мы сидели на лавочке и рассматривали облака, безмятежно плывущие по августовскому небу.
– Похоже на страшилку про черную руку, – вдруг сказал Пузо.
– Чё за страшилка?
– Ну там, в общем, рука черная... обезьяна... что-то такое.... Помнишь?
– Точняк, вроде пацаны в лагере чё-то такое рассказывали.
– А чем все кончилось?
– Чё то там с милицией связано, милиция приехала в конце... типо того. - вспомнил я.
– Вроде не очень страшно, – рассудил Никита, – раз с милицией связано.
Мы несколько минут молчали.
– Слух, Пузо, – я поднялся со скамейки. – А мамка твоя может еще бутеров нам забацать?
– Тебе жить что ли надоело?! – запротестовал Никита. – Я туда не полезу больше.
– А куда ты лезть собрался? – я улыбнулся. – Я просто жрать хочу. Кстати, может лимонада захватишь? Че-то пить тоже охота.
Мы осторожно уселись на корточки напротив стены, словно два зайца, почуявшие приближение волка, готовые в любой момент сорваться и побежать со всех ног. Черный проем дыры смотрел на нас своей темнотой, и если там кто-то и был, он не торопился выдавать своё присутствие. Повсюду стояла тишина, состоящая из стрекотания кузнечиков и мирного городского гула. Я неспешно, стараясь не шуршать пакетом, вытащил бутерброд и медленно откусил. Никита смотрел поочередно то на дыру, то на меня. Я, стараясь не отрывать взгляд от отверстия, откусил еще и попытался сделать вид, будто ем какое-то неземное лакомство.
– Ммм... Какой же вкусный хлеб, – с деланным наслаждением процедил я.
Я постарался усилить эффект и чавкнуть погромче, когда поперхнулся. Выронив бутерброд из рук, я вскочил и скорчился в приступе кашля. Пузо подбежал и начал стучать меня ладонью по хребту. Это немного помогло и друг, оперативно схватив бутылку лимонада, протянул её мне. Сделав несколько глотков, я вытер слезы и по-взрослому выругался. Никита хохотнул.
-ДАЙ ВОДЫ! – раздался глухой бас.
Мы синхронно посмотрели в сторону дыры: оттуда торчала почти окаменевшая от следов бетона строительная перчатка.
Рукой я нащупал охотничий нож, который на всякий случай был позаимствован из отцовского набора. Крепкая деревянная рукоять придала уверенности и я, поглядев на огромную ладонь, спросил:
– А хлеба не надо?
– ДАЙ ВОДЫ! — раздался ответ и рука слегка дернулась.
Я кивнул Никите, тот отвертел крышку лимонада и зачем-то немного отпил, а потом, с некоторым сожалением, передал мне бутылку. Веселый Буратино на этикетке шагал куда-то, поднимая большущий ключ, его острый нос был гордо задран к небу, а глаз словно бы с издевкой поглядывал прямо на меня. Я положил лимонад на землю и носком сандали слегка пнул его в сторону чернеющего в стене отверстия. Рука схватила пластиковую емкость и потянула к себе с такой силой, что я от неожиданности сделал шаг назад и чуть не споткнулся. Бутылка поначалу застряла, оказавшись шире отверстия, но вместо того, чтобы просто повернуть её, нечто с другой стороны дернуло с огромной силой и увлекло свою находку во тьму. Послышался хруст мятого пластика. С окаймления, теперь уже пустой, дыры посыпалась мелкая пыль. Мы с Пузом переглянулись и нерешительно отошли дальше. Спустя минуту мы как и вчера услышали звук какой-то возни — из дыры, как и вчера, вылетела россыпь монеток и шариков, упав прямо к нашим ногам. Наскоро подобрав несколько, мы сунули их по карманам и побыстрее унесли ноги с заброшенной стройки.
Спустя минут двадцать мы уже сидели на корточках в родном дворе и рассматривали свои находки.
– Ого, там моль внутри, – Никита рассматривал шарик в лучах идущего к закату солнца. - А у тебя чё?
Я высыпал содержимое кармана на землю.
– Вон смотри, рубли, - я ткнул пальцем в один из металлических кружков. - Хрень какая-то. Он, походу, их сам вырезает.
– Даже "Рубль" неправильно написано, – Пузо перевернул палочкой одну из монеток. – Странно всё это.
– Да уж, – согласился я.
– Может, он думает, это на настоящие деньги похоже?
Я молча пожал плечами.
– А шарики зачем? – продолжил рассуждения Никита. – Думает, они ценные?
– Да хрен его знает.
– Кто это вообще такой?
– Бомж какой-то, – решил я, – насинячивается там, или клей нюхает. От мозгов уже ничего не осталось, вот и клянчит еду.
– А как он туда попал? Почему не выходит?
– Я, блин, откуда знаю? – не выдержал я. – У него спроси.
Никита почесал лоб, а потом взял шарик, лежащий возле монеток, и присмотрелся.
– Ого, — он удивленно поднял брови. - Прикольно...
– Че там?
– Кость какая-то...
– Дай-ка, – я протянул руку.
Вглядевшись в прозрачную поверхность, я обнаружил аккуратно посередине что-то белело.
– Внутуре, этож типо зуб...
– Человеческий?
Я покачал головой и ответил.
– Не, козлиный походу.
– Точно?
– Да не ссы, Пузо. Это алкаш обычный, типо спёр в каком нибудь ларьке эти хрени, а теперь пытается на жратву выменивать.
Мы задумчиво ковырялись палочками в россыпи монет. Солнце плыло к горизонту и уже почти скрылось где-то в серых крышах панельных домов.
– Домой пора, – сказал Никита.
– Пора,– согласился я. Но тут меня осенило. – Слух, у мамки в столе заныкана бутылка водки, я её завтра по тихому стыбрю, а потом мы её этому товарищу предложим. Мож у него реально что-то ценное там заныкано.
Никита печально посмотрел на меня.
– Не пойду я никуда завтра, Сереж.
– Че так?
– Уезжаю же... – он обернулся и посмотрел в сторону своего дома.
Мы помолчали.
– Так чё, до следующего лета не увидимся?
– Не увидимся, – Никита вздохнул. – А можешь мне эту штуку с зубом дать? Я маме покажу, может, она знает что это такое.
– Ну держи.
Пузо взял шарик, посмотрел на россыпь остальных безделушек и вдруг сказал:
– Лучше выкинь ты всё это.
– Да я и не собирался эту хрень домой переть! А че?
– И не лезь туда больше, ладно?
– А ты че, типо, за меня переживаешь? – ухмыльнулся я.
– Переживаю, Сереж, – он посмотрел мне в глаза. – Там что-то совсем нехорошее.
Я подошел, похлопал друга по плечу и протянул руку.
– Всё будет норм, не парься братан.
Никита крепко пожал мою ладонь.
– Я как обживусь немного, тебе и напишу, а потом ты по обратному адресу мне тоже письмо отправь!
Он повернулся, протер ладонью лицо и зашагал вперед. Перед тем, как скрыться за поворотом дома, он обернулся и помахал мне рукой. Я махнул в ответ и остался стоять в пустом дворе.
Мой лучший друг уехал. Летние дни быстро бежали, приближая первый день сентября, который готов был окунуть меня в рутину из сонных пробуждений в школу и домашних заданий. Других детей во дворе было мало, и я коротал время в одиночестве, не зная, чем бы себя занять. Скука вынудила меня поскупиться своей гордостью, и я начал проводить время в компании младшеклассника Коли Теряева. Он был безумно рад тому, что на него наконец обратили внимание, и почти каждое утро начинал неистово свистеть под моими окнами, призывая меня уже наконец выйти погулять. Я иногда выносил ему свои игрушки, пересказывал сюжеты фильмов с "видика", учил, как кидать в голубей камни и даже показал ему секретный шалаш.
– Сирёг! Пашли в вайнушку! – на этот раз Коля держал под мышкой какую-то корягу, имитировавшую автомат.
Я закатил глаза.
– Да отстань ты со своей войнушкой!
– А пашли кастер сделаем!
Подумав, я предложил:
– Хочешь я тебе одну штуку покажу?
– Пакажи!
– Но это только для нормальных пацанов штука, секретная, – я с деланной серьезностью приложил палец к губам.
Коля запрыгал на месте, всем видом выражая желание увидеть секретную штуку.
– Это чудище в стене, если ему дать похавать, он взамен типо ништяков отсыпет.
Я ожидал, что малец испугается, услышав про чудовище, но он только еще сильнее оживился.
– А что такое нифтяки?
– Ну, это... – я задумался. – штуки разные.
– А машину может отсыпать?
– Ну... – я почесал затылок. – Машина наверное в стену не пролезет.
– Дебил! Игрушечную машину!
Я выписал наглецу подзатыльник и погрозил кулаком.
Холодок прокатился по моему хребту, когда я снова оказался на заброшенной стройке. Вместе с Никитой, моим сверстником, было как-то спокойней. Только сейчас мне пришло в голову, что идея прийти сюда почти что вечером была не самой здравой.
Я указал пальцем на отверстие в стене.
– Ну типо он там.
Коля, тащивший пакет с продуктами, открыв рот, уставился на дыру.
– Эй! – крикнул я, обращаясь к дыре. – Чувак! Пожрать хочешь?
Кажется, мой призыв не возымел никакого эффекта. Выудив из пакета кирпич серого хлеба, я оторвал корочку и бросил её на землю поближе к стене. Коля с интересом наблюдал за моими действиями. Мы замерли и прислушались. Некоторое время ничего не происходило, а потом я услышал. Словно бы кто-то размеренно, но при этом в большой спешке рыл землю, где-то внизу, прямо под моими ногами. Звук, похожий на скатывание сотен маленьких камешков с вершины холма, прошелся под нашими подошвами в сторону дома и затих. Я сглотнул и присмотрелся к проему в стене. Черная пустота оставалась совершенно непроницаемой, пока на свет не показалась огромная лапа в неизменной грязной перчатке.
– Дай, – послышался глухой бас.
– Чего дать-то? – спросил я, набравшись смелости.
С минуту хозяин руки будто бы размышлял, пальцы несколько раз согнулись и разогнулись. Наконец послышался ответ: сир – Дай мяса.
Я опешил. Казалось, я неплохо подготовился, собирая пакет. Прихватил недопитую бутылку дешевого лимонада, полкирпича вчерашнего хлеба, яблоко, соленый огурец и несколько шоколадных конфет "Пилот". Это был довольно странный набор для выхода с ним во двор, и поэтому я скинул его Коле из окна, а потом уже сам вышел гулять.
– А может ты типо пить хочешь?
Рука резко дернулась.
– Дай мяса.
– Нету у меня мяса.
- ДАЙ МЯСА! – голос не изменился, но стал громче и как будто бы ближе.
-Слушай, если те, типо, нечем закусить то...
Я не успел договорить, когда большой серый камень ударил прямо по раскрытой ладони. А потом еще один полетел прямо в дыру, и еще. Я оглянулся. Коля, набравший целый ворох каких-то булыжников, яростно метал их в сторону лапы и выкрикивал:
– Дай нифтяки дебил! Дай машину! Дурак!
Рука исчезла в темноте, а я застыл на месте, не зная, как реагировать на эту выходку. Наконец, я не выдержал: выругавшись самыми грязными из известных мне матов, подбежал к мальцу и, схватив его за грудки, заорал прямо в лицо:
– Какого хера ты творишь?! Совсем мозгов нет?!
Не ожидавший от меня такой бурной реакции Коля округлил глаза, опустил руки и громко, затяжно заревел.
Я отпустил его, мальчик упал, принявшись растирать выступившие слезы кулачками.
Со стороны стены послышался удар. Грохнуло с такой силой, что песок под ногами завибрировал, откуда-то сверху посыпались обломки кирпичей. Я повернул голову.
Из темноты дыры на меня что-то смотрело. Огромная, мало напоминающая человека, рожа скалила зубы в гримасе немыслимой ненависти. Из-под громадных надбровных дуг не было видно глаз, но я почувствовал на себе преисполненный ненавистью тяжелый взгляд. Это продолжалось мгновение, а потом тварь исчезла, и я почувствовал второй удар. Вниз от дыры побежала трещина.
Я рванулся в сторону рыдающего на земле Коли и, подхватив его за рукав, потащил в сторону выхода. Не понимая, что происходит, он заревел еще более звонким голосом, но не сопротивлялся и послушно последовал за мной в секретный лаз под забором. Где-то позади раздался грохот.
Я плохо помню, что было дальше. Вечер опускался на город и в домах начали зажигаться первые квадратики желтых окон. Кажется, мы добежали до притаившегося в кустах "штаба", где я отпустил наконец рукав и попытался отдышаться. Коля что-то тарабанил рядом. Вроде бы он по своей любимой привычке несколько раз назвал меня "дебилом" и продолжал всхлипывать. Грохот всё еще стоял у меня в ушах, а колени дрожали. Малец больно пнул меня по голени и указал рукой на порвавшийся свитер, я сильно отпихнул его и посмотрел вниз. Шнурки на моем левом ботинке развязались. Не думая, я машинально наклонился и принялся их завязывать. Раздался шорох, я поднял голову и понял, что остался в кустах один. Ветка сирени мирно покачивалась над тем местом где пару мгновений назад стоял разъяренный Коля.
В эту ночь мне не спалось. Я ворочался в постели, а потом не выдержал и включил настольную лампу. Стало еще хуже. Желтый свет озарил комнату, а тени по углам обрели смутное движение. До самого рассвета в каждой из них мне мерещилась огромная злобная рожа. Я накрывался одеялом с головой, прислушивался и дрожал, не раздаются ли где-то за стенами звуки ударов.
Следующим днем я вышел во двор, сжимая в кармане красивую металлическую машинку. Я подумал, что раз уж Коля, на данный момент, мой единственный друг - я обошелся с ним довольно грубо. Должно быть, мелкий так обиделся, что побежал домой и нажаловался маме на порванную одежду. В конце концов у него, кажется, совсем нет игрушек, и маленький подарок должен загладить мою вину, а от меня не убудет. Коли во дворе не было. Ни на следующий день, ни после.
Однажды утром в нашу квартиру раздался звонок, в прихожую вошел незнакомый человек. Поначалу мне показалось, что он был каким-то военным, но мужчина снял фуражку и представился милиционером. Мы долго беседовали, моя взволнованная мама даже успела принести ему чай. Я узнал, что Коля не вернулся домой тем вечером, а потом милиционер тщательно расспрашивал меня, где я видел своего друга последний раз.
И я рассказал, о том что мы гуляли по заброшенной стройке, увидели там какого-то человека, а потом бросились от него бежать. Я искренне думал, что выложи я всю правду — мужчина тут же отстегнет с пояса наручники, защелкнет их у меня на запястьях и поведет в тюрьму.
К счастью, этого не случилось. После моей истории мужчина встал, аккуратно надел блестящую фуражку и предложил мне пойти за ним. Мама принесла куртку и я кое-как оделся, застегивая пуговицы дрожащими руками. Милиционер заверил меня: я должен всего лишь показать место, где мы играли. Это меня немного успокоило. Внизу курило несколько других людей в форме, мы сели в серый УАЗик, и я показал дорогу.
Дыры больше не было. Точнее, большой участок стены, в котором она когда-то располагалась, оказался выломан и раскидан по ближайшей территории. Один из мужчин в форме присел на корточки и обратился к моему сопроводителю.
– Дим Саныч, смотри, вот тут они бежали, – сказал он и показал пальцем.
Мама подвела меня за руку ближе, все посмотрели на нас и я быстро закивал.
– А это вот, не детские... - продолжил следователь.
Цепочка следов от огромных босых ступней тянулась к дому, переходила через обломки стены и исчезала в другой дыре. Той, что раньше была скрыта от глаз. Её черный провал зиял пустотой прямо на полу, посреди бетонного фундамента.
– Так, – проговорил сопровождавший нас милиционер. – Женщин и детей по домам, яму эту оцепить.
Нас с мамой спешно повели обратно к машине, и я тогда подумал: "Это не дыра и никакая не яма. Это, совершенно очевидно, чья-то нора."
Не уверен, что произошло потом. Вроде бы было расследование и там начинали что-то копать, слухов доходило мало, а я был наказан так сильно, что даже мысль о том, чтобы сходить и посмотреть (хотя бы издалека) самому казалась безумием. Знаю только то, что вокруг заброшенной строки возвели еще один забор, на этот раз с колючей проволокой.
Иногда я достаю большую латунную монету, которую нашел через несколько дней в своем шалаше. На ней грубо написано "СТО РУБЕЙ" и, кажется, это цена за жизнь Коли Теряева. Его кстати жалко очень.
Текущий рейтинг: 88/100 (На основе 87 мнений)
