Приблизительное время на прочтение: 28 мин

Секретный архив Удмуртии. Проклятое место

Материал из Мракопедии
Перейти к: навигация, поиск
Обком на месте морга

Часть первая[править]

...Мало кто помнит сейчас, но нынешнее здание Госсовета УР (ранее — здание Обкома КПСС Удмуртии) расположено на месте, где до восьмидесятых годов находился городской морг. Почему морг был в ускоренном темпе снесён, почему именно на этом месте была возведена серая многоэтажка нынешнего здания Госсовета?

Странное соседство[править]

Пожилые ижевчане, проживавшие в семидесятых-восьмидесятых в районе Центральной и Карлутской площадей города, могут подтвердить, что малозаметное одноэтажное деревянное барачного типа здание городского морга было как раз по соседству с нынешним (тогда тоже действующим) помещением родильного дома № 3. Немного странное соседство. В одном здании давали Жизнь, в другом принимали Смерть.

Старики ворчали, мол, нехорошее это соседство, нельзя, чтобы в одном месте и рожали, и умирали. Но их, как всегда, никто не слушал. И богобоязненные православные качали головами: не к добру это, ох, не к добру, что-то будет...

Морг — это сплошной негатив, чёрная энергия и всё такое. Работа здесь всегда непопулярна была, как и работа палача. Никто никогда работникам морга цветов и коробок с шоколадными конфетами не дарил. Денежку скрытно, в карман халата — это завсегда пожалуйста. Чтоб поаккуратнее с телом, чтоб подретушировал, припудрил, чтоб повнимательнее, с душой. Морг делил помещение с судмедэкспертами, был прикреплён к первой РКБ (республиканской больнице), которая до конца восьмидесятых базировалась на территории нынешней детской поликлиники, в парковой зоне, в центре города, между улицами Пушкинской и Коммунаров. Так и существовало соседство печального заведения и роддома. До определённой поры. До тех пор, пока не произошло нечто из ряда вон выходящее...

Мёртвая колдунья из морга исчезла...

Среди работников городского морга был паренёк один молоденький. Мишей звали. Сторожем числился. Студентик. Мертвяков боялся — до судороги. Но раз уж поступил на службу такую специфическую — терпи! Парню удобно было по графику. Ночь дежуришь (конспекты, отдельное помещение с радиоточкой, курить можно не выходя), через сутки вновь смена.

Сторожей было двое всего. Старик Матвеич, проживавший в соседнем доме и на каждое дежурство приносивший «четвертинку», солёных огурцов и варёную картофелину в пакете. И Мишка-студент. В их обязанности входил ночной обход периметра здания (как бы чего не вышло, в смысле кражи, хотя кражи в те времена редкостью были, а уж из морга и подавно), своевременное открытие входной двери на требовательный пронзительный звонок (случалось, что ночами приезжали за дежурным судмедэкспертом, который спал на кушетке в соседней комнатке) и порядок в «холодильнике» (где находились мертвецы).

Периметр практически не проверялся, на звонки сторожа реагировали своевременно, а в морозильник по долгу службы заглядывал только Матвеич. Отмыкал тугую оцинкованную дверь, щурясь от яркого света и старчески втягивая красным алкоголичным носом запах формалина, топтался на месте задумчиво, оглядывал полки с мертвяками, запирал дверь и, шаркая обувью, уходил к себе в каморку. Допивать. Мишка-студент ни разу в мертвецкую не заглядывал. Ни разу! Боялся, брезговал. И только однажды переступил свой страх...

В ту ночь привезли колдунью. С Восточного посёлка. То, что бабка колдуньей была и померла при очень непонятных и мистических обстоятельствах, весь вечер обсуждали морговские санитары в курилке. Мишка разговоры эти слышал. Санитары «брехали», будто бы бабка приехала на постоянное жительство в Ижевск с севера Удмуртии, её якобы односельчане из деревни изгнали за колдовские проделки, бабка знала травы и заговоры, снимала и напускала порчу, могла чуть ли не на помеле летать. Народ к ней валом валил, в очередь на приём записывались, деньгу бабка гребла немалую, нашли, говорят, «в подушке зашитыми чуть ли не сто тыщ...»

Померла колдунья в своей хибаре тоже очень странно. Дом сгорел дотла (подожгли будто бы), ни головёшки не осталось. А бабка-колдунья целёхонька! Не обгорела даже. Мишку-студента это и «зацепило»! Как же так, не обгорела? Ночью дёрнулся в мертвецкую. На колдунью полюбопытствовать. И вправду! Лежит старуха. Целёхонька, в платье цветастом, удмуртском. Монисто на груди тускло светит. И руки сложены. Только не так, как у нормальных покойников принято.

Странно как-то руки скрещены. Странно. Подивился Мишка-студент, дверь закрыл и пошёл в комнатку свою, под лампой конспект переписывать. Вдруг, за полночь уже было, звонок в дверь! Мишка кемарил. Открывать попёрся дежурный медик — тот, что за стеночкой спал. Дальше следуют его показания, данные на следствии: «...дверь открыл, на пороге девушка стояла. В белом халате. Из роддома, говорит, я. Катей зовут. Вчера бабушку мою доставили. Пустите попрощаться, а то моя смена сегодня утром заканчивается. Тут сторож подошёл. Я ушёл обратно. Они о чём-то разговаривали. Кажется, ругались. У меня сильно разболелась голова. Дальше что было — не помню. Я спать лёг...»

Девушку Мишка принял, проводил в мертвецкую. Что произошло дальше — покрыто тайной. Наутро в каморке нашли повешенного сторожа, дежурный морговский медик спал как убитый (думали, что спьяну, долго расталкивали, принюхались — трезв как стекло, но «шандарахнутый» какой-то), труп колдуньи из морга исчез...

Тайны следствия[править]

Когда поутру работники морга пришли на работу, дверь была не заперта. Прикрыта просто. Из показаний старшего судмедэксперта: «...как обычно, прошёл в свой кабинет. Переобулся, поставил чайник. Нет. Ничего подозрительного не видел. В каморку сторожа заглянул, чтоб сахару попросить. Да. Увидел сразу. Потом сразу же и позвонил... Дежурный? Спал как обычно. Нет. Разбудить не смог. Нет. Никого не подозреваю».

Приехала следственная бригада. Осмотрели труп сторожа. Как-то странно он повесился. Стула рядом нет, в руке у студента зажата пустая ёмкость из-под формальдегида. В комнате порядок не нарушен, но явственно чувствуется запах чего-то горелого.

Дежурный медик толковых пояснений дать не может. При осмотре морозильного отделения выявлено отсутствие одного тела. Применение служебно-розыскной собаки результатов не дало. Собака поначалу резво побегала вокруг здания морга, а когда в помещение зашла, то улеглась прямо на пол, морду в лапы уткнула, хвост поджала и протяжно завыла...

Мишку вынули из петли и поместили в тот же самый морозильник. Вызвали Матвеича. Проинструктировали. А наутро в стельку пьяный Матвеич, клянясь и божась, что всю ночь глаз не сомкнул, оправдался по поводу таинственного исчезновения второго трупа. Труп Мишки-студента исчез из мертвецкой...

Тут уже засуетились всерьез! Установили, что в соседнем роддоме действительно работала девушка Катя. Что действительно умершая при странных обстоятельствах бабка ей, Кате, родственницей приходится. Хотели Катю допросить, да только уволилась она в тот же день и больше на работе не объявлялась.

Выяснилось, что Катя, бабка-колдунья и сторож Мишка — все выходцы из одного села в Юкаменском районе. Съездили в это село дремучее, среди лесов затерянное. Стали про бабку расспрашивать. Люди молчат, отворачиваются, словно боятся чего-то. Так ничего толком и не выяснили...

Потом в «ягодку» загремел Матвеич. Поначалу думали, что белая горячка у мужика. Он вдруг в религию ударился, с иконкой не расставался ни днём, ни ночью, не то что пить — курить даже бросил. Всё про демонов каких-то талдычил. Матвеичу прописали уколы и пилюли успокоительные, а дело по «самоубийству» сторожа городского морга списали в архив. Постепенно всё понемногу успокоилось. Наняли новых сторожей. Но через полтора месяца (на сороковой день после самоубийства студента) в помещении морга случилась новая неприятность...

Часть вторая[править]

Не секрет, что есть на земле места «проклятые» (по-научному — геопатогенные зоны). Никогда в «проклятых» местах не строили никакого жилья. Удмуртия стала исключением. Нынешнее здание Госсовета расположено на месте бывшего городского морга. В том морге происходили странные, необъяснимые события. В прошлом номере мы рассказали об исчезновении из «мертвецкой» тела колдуньи, умершей при загадочных обстоятельствах.

Полтергейст[править]

В начале восьмидесятых такого понятия не существовало. Все эти привидения, летающие и загорающиеся предметы считались чушью. Вот и непонятным событиям, что произошли в городском морге — бесследному исчезновению двух трупов — поначалу никто особого значения не придал.

Ну мало ли кто воет жутко по ночам? Ветер, сквозняки. Что с того, что в прозекторской кто-то устроил полный разгром и бедлам? Сторож, должно быть, по пьяни чудил, спирт искал. Отчего внезапно загорелись бумаги? Да окурки просто надо тушить тщательнее. Почему, спрашиваете, «жмурики» в мертвецкой не на своих местах находятся, а некоторые в очень странных позах? Да пить вам на работе меньше надо! И не будут чёртики тогда мерещиться.

Однако ночные сторожа стали заметно нервными, канючили прибавку к жалованью «за вредность». Пошла текучка кадров. Ни один нормальный сторож городского морга больше двух недель выдержать не мог. Тогда стали брать на работу даже самых распоследних пьяниц. В ущерб порядку, сохранности имущества и безопасности. Пьянь никаких обходов, разумеется, не делала, были прогулы и опоздания, бардак в помещениях, зато никаких претензий алкоголики к администрации не предъявляли. Придет такой хмырь на работу, еле на ногах стоит, дверь на «клюшку», сто граммов медицинского — и снова спать. Хоть из пушки стреляй! Трезвый же человек просто с ума сходил от того, что стало твориться в морге.

Всю ночь слышны жуткие стоны, хохот визгливый и оглушительный, ходит всю ночь кто-то по «мертвецкой», в двери оцинкованные стучит, будто кувалдой. Рассказывали, что часто старуха-колдунья, труп которой исчез после визита красавицы-внучки, по коридорам бродит с внучкой своей — акушеркой Катей, которая и не думала помирать. А в каморке в это время появляется призрак повешенного Мишки-студента. Весь изнутри светится каким-то мерцающим странным светом. И глаза распахнуты. Смотрит в упор. И молчит. Только руку протягивает. Жалобно так...

А наутро приходилось наводить порядок во всех помещениях морга, мыть пол с хлоркой, а самого сторожа, бесчувственного как чурка, ставить на ноги и выпроваживать. Нельзя сказать, что подобные безобразия ежедневно случались, но раз-два в неделю — это точно. Случались и затишья. Бывало, что месяц тишина, а потом вдруг как накатит...

Жестокая смерть вора в законе[править]

На сороковой день после исчезновения из морга трупа колдуньи и повесившегося сторожа-студента привезли мужика, изрезанного вдоль и поперёк, искалеченного до неузнаваемости. Поговаривали, что убитый был известным вором и смерть лютую, страшную от товарищей своих принял. Нарушил что-то в законах воровских.

Долго не могли труп опознать, и даже когда личность убитого установлена была, никто тело не востребовал. Тут как раз и началось очередное обострение с бабкой-колдуньей. Возгорания чуть ли не каждый день, причём только в мертвецкой. А чему там гореть-то? Нечему гореть.

Запах гари перебивал все остальные, даже формалин. Снова сторожа заерепенились, снова прибавки «за вредность» требовать стали. Один уволился резко, другой в запой ушёл, а третьего в дурдом упекли. Как раз в ту ночь, когда труп воровской обуглился. Утром из холодильника — вонь жуткая! Открыли — дым в глаза едкий. И тело почерневшее.

Как? Кто? Почему? Сторож мычит, в угол забился, колотит его всего, как в лихорадке. Приехали крепкие ребята в белых халатах и увезли безумца. Больше этого сторожа никто не видел...

Официальной причиной сноса обветшалого здания городского морга стала коллективная жалоба работников на неимоверные условия работы. Переполнилась чаша терпения. Дескать, здание старое, зимой сквозняки и лютый холод, крыша протекает, то да сё. К тому же эркабэшникам построили новое, современное здание в районе СХВ. С моргом, кстати, больничным.

Начальство согласие дало, для порядка решило обход здания сделать. А днём дел много, только под вечер визит состоялся. Ходит комиссия, важные дядьки при портфелях, шляпах да галстуках, по коридору морговскому, носы зажимают брезгливо. Вот сюда смотрите, им показывают, здесь крыша течёт, тут угол просел, тут трубу прорывает. А дядьки всё на «мертвецкую» с испугом косятся. «А правду говорят, что тут у вас?..» Хмыкнули тут понимающе медики, дверь тяжёлую распахнули. А оттуда...

Дело осенним вечером было, смеркалось уже. А в сумерках да при ветре сильном мало ли что не привидится. Короче, ломанулась из морга комиссия вместе с работниками. Одним махом за дверь выскочили... Всего сутки дали на эвакуацию, а на следующий день пригнали сразу два бульдозера. К вечеру всё закончено было. А ночью выпал снег. Много снега. Только на месте, где находился снесённый городской морг, снег почему-то таял мгновенно. И до самой глубокой зимы чёрным овалом выделялось оно среди окрестностей.

Мы наш, мы новый мир построим[править]

Почти год площадка пустовала. Ни одного деревца, ни одного кустика на этом месте не росло. Стороной дурное место обходили люди. А по весне развернулась здесь стройка. Метрах в двадцати, чуть повыше. Вырыли котлован, сваи стали забивать. Явно стройка большая намечалась...

Мест под обком партии в Ижевске много было. Разумеется, такой объект важный должен был находиться именно в центре. Раскинули карту. Идеальным местом, конечно, была бы Центральная площадь. Что тут у нас? Старые корпуса оружейного арсенала решено было пока не трогать. А вот вроде совсем рядом. Что тут раньше было? Морг городской? Хм... Созвонились с московскими товарищами, совета спросили. А оттуда товарищу Марисову очень недвусмысленно дали понять, что коммунисты во всякую чушь мистическую не верят, и так же недвусмысленно порекомендовали строить новое здание обкома именно на том самом месте. И кратчайшими темпами чтобы. «На открытие приедем. Ленточку перерезать. Ждите!» На том самом не рискнули, стройку переместили чуть в сторону... Но такая хитрость не помогла ни тем, кто строил здание Обкома КПСС, ни тем, кто потом в нём долгие годы работал.

Часть третья[править]

В 70-х годах в районе Карлутской площади Ижевска был городской морг. Однажды туда доставили старую колдунью. Почему-то с ней пришла проститься внучка — акушерка из соседнего роддома. В ту ночь в морге дежурил студентик один. Произошло что-то страшное, необъяснимое. Наутро сторож-студент в петле под потолком болтался, труп старухи исчез. Исчезла внучка-акушерка, а через день примерно исчез и труп студента. В морге начали происходить странные вещи, из-за которых его в конце концов и снесли. На этом месте решено было построить многоэтажное здание Обкома КПСС...

Большая стройка[править]

«Перерезать ленточку» столичным коммунистам довелось не скоро — обкомовская многоэтажка росла медленно. Гораздо медленнее, чем типовые здания такого проекта. И дело тут даже не в деньгах (это сейчас стройки «замерзают» исключительно из-за отсутствия финансирования). Тогда же деньги на строительство такого объекта выделялись без проволочек.

...На месте строительства будущего объекта, пачкая ботинки глиной, бродили прораб с инженером и вяло переругивались матом. Задание оба получили одинаковое. Построить максимально быстро и максимально качественно! Только вот выполнение этого высокого партийного задания каждый из матерящихся собеседников видел по-своему. Оба чувствовали что-то нехорошее, работяги уже в открытую называли стройплощадку проклятым местом. Хотя и перенесли стройку на 20 метров от бывшего морга, а всё равно проклятье действовало.

Когда рыли котлован, дважды серьёзно ломался экскаватор, несколько рабочих покалечились, а бригадир запил на неделю. При заливке фундамента ни с того ни с сего загорелась строительная бытовка. Еле успели притушить. После того, как возвели первый и второй этажи, в подвале откуда-то возникла течь. Вначале обыкновенная вода лилась. Течь устранили вроде, а наутро всё равно лужи появлялись. Подозрительно похожие на кровь... Заканчивали уже крышу, и тут внезапно ураган случился. Упал кран. Сильный ветер раскачал и ударил о землю многотонную железную конструкцию. Кран упал кабиной в то самое место, где прозекторская бывшего морга была. Хорошо, что ЧП в выходной день случилось. Не пострадал никто. Ворчали старые работяги: «Проклятое место здесь. Попа надо из церквы приглашать». И уж совсем было собрались пригласить священнослужителя. И тогда, когда строили, и много раз после, когда здание сдали коммунистам и те в нём вовсю заседали. Но статус объекта не позволял.

Госприёмка[править]

Объект, разумеется, должен был быть сдан к 7 ноября. Ни днём позже. Коробку с грехом пополам возвели. Когда дошло до отделки помещений, странные проблемы стали возникать. Потолки и стены взбунтовались как будто. Три раза перебеливали! Потому что сквозь свежую побелку всякий раз отчётливо проступали контуры злобно сморщенного старушечьего лица и силуэт повешенного. Только с побелкой разобрались, как новая напасть!

Треснули стёкла на нескольких этажах сразу. Отчего треснули, какова причина — понять так и не смогли. Только прораб, когда с улицы наблюдал за тем, как стекольщики замену производят, заметил странность. Стёкла треснули наискосок, по диагонали почти, крест-накрест. Как будто кто-то большой большим пальцем своим перечеркнул новое здание обкомовское. И следы от пальца на стёклах остались. Трещинами. Вот не вызвали попа вовремя! Прораб матюгнулся, сплюнул через плечо, а потом украдкой торопливо и неумело перекрестился...

Стёкла поменяли быстро. С канализацией проблем не возникло, а вот электропроводка подкачала. На шестом и девятом этажах постоянно выбивало предохранители. Кстати, уже потом, когда объект был принят и завхоз старательно прибил на кабинеты таблички с номерами, именно в тех самых кабинетах, номер которых имел цифру 6 или 9, чаще всего перегорали лампочки, ломались и перегорали электрооборудование и электроприборы...

Утром 7 ноября перед входом в здание обкома кумача было немерено. Трибуну поставили, митинг приготовили, ленточку красную натянули, оркестр мёрз в ожидании трепетных минут. На открытие и сдачу важнейшего в Удмуртии объекта в эксплуатацию ожидалось прибытие высокого начальства из Москвы. Начальство прибыло, как и обещалось...

Первым на трибуну взобрался, разумеется, первый и главный коммунист республики. Речь его была торжественной и краткой. Всего минут двадцать он повествовал о небывалых успехах промышленности и сельского хозяйства Удмуртии, потом плавно и коротенько признался в верности идеям КПСС. Словом, всё как полагается. Затем на трибуну полезли коммунисты поменьше рангом. Им по регламенту дозволено было говорить ещё меньше. А погода между тем значительно ухудшилась. Если с утра солнышко ещё пригревало, то часам к одиннадцати уже снежок повалил и ветер сменился. Ветром едва не свалило транспарант с надписью «Да здравствует...». Человек пять подскочило. Еле удержать смогли. А ведь крепили вроде на совесть! Что за чертовщина...

Когда на трибуну поднялся сановитый столичный гость, чтобы поздравить тружеников республики с очередной годовщиной Октября, при словах «...в этот знаменательный день...» порывом стремительного ветра с неприкосновенной и священной для каждого коммуниста головы сорвало пыжиковую шапку. Головной убор высокого московского сановника совершил почётный круг вокруг трибуны и замер... Замер и митингующий люд. Шапка упала как раз напротив входа, где намечено было перерезание ленточки — упала, перевернувшись, как у нищего попрошайки, который в шапку подаяния принимает...

Часть четвёртая[править]

Никто и предположить не мог, что проклятие простой старухи из дремучего удмуртского селения создаст столько хлопот. Морг, где тело усопшей старухи принимали, уже давным-давно снесли, построили на его месте новое здание — Обком КПСС Удмуртии... А проблемы остались!

Партийный праздник[править]

...Митинг был испорчен. Ещё бы, такой конфуз. Шапку с высокого столичного чиновника сдуло. Да ещё при всех! Москвич крякнул досадливо, метнул суровый взгляд на холуёв, что с ним в сопровождении прибыли — и те мигом шапчонку подхватили, отряхнули и за спину спрятали. Как будто и не было ничего.

Потом всё пошло по заранее отработанному и десятки раз отрепетированному сценарию. Ленточка, аплодисменты, «прошу к столу». Банкет прошёл без эксцессов...

Начальство столичное упрашивали погостить хоть денёк. «Мы вас в музей оружейный сводим, охоту по высшему классу организуем, мы вам то, мы вам сё... Ну хоть до утра. До вечера хотя бы!» Начальство непреклонным оставалось. «Пора ехать. Дела». Приуныли наши коммунисты: «И от подарков отказался, и до утра, как обычно бывало, не остался!». «Ой, неспроста всё это!». «Обиделся, наверное. Он, я знаю, обидчивый очень». «Ага! Обидчивый и злопамятный! Всё, п...ц нам!». «Да ладно, чё вы! Причитаете, как бабы худые на похоронах. Пошли лучше выпьем!» Идея была принята единогласно. «Зажигали» до полуночи. А после полуночи началось...

Вначале отрубился свет в банкетном зале. Внезапно! Потом что-то завыло по углам. Жутко так завыло — так, что кровь в жилах стыла. Даже у самых отъявленных безбожников и материалистов. Началась самая настоящая паника. Загремела посуда со стола, послышался отборный мат, завизжали чиновничьи жёны. Впотьмах заметались участники банкета, натыкаясь друг на дружку, падая, роняя стулья и салаты. Некоторые, забившись под столы, втихомолку крестились...

Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Вой звериный, утробный, леденящий душу, оборвался. Потом вспыхнул свет и явил божьему миру жуткий разгром.

Обкомовские будни[править]

...Попа всё ж таки пригласили. Втихушку. Батюшка, крайне удивленный таким приглашением, на всякий случай прибыл в сопровождении рослых иноков. Служители культа заметно нервничали и озирались по сторонам.

«Тут такое дело, — завхоз замялся, опуская глаза и пряча руки за спину. — Чё тут в коридоре разговаривать. Пойдёмте ко мне. Там всё и объясню».

Вся процессия, пугая встречных коммунистов, проследовала в просторный кабинет заведующего хозяйством. Стол был накрыт по всем правилам светских партийных раутов. Священнослужители при виде таких яств смутились ещё больше. «Нельзя нам. Пост». Повисшую паузу заполнил местный сантехник, который без стука ворвался в кабинет: «Михалыч, у нас канализацию прорвало! На шестом и девятом этажах! Опять лютует старуха!!!» И тут уже «прорвало» завхоза.

Такого отборного мата история Обкома КПСС Удмуртии не знала ни до, ни после. Служители культа тут же по стеночкам поприжались и стали осенять себя крестным знамением: «Чур меня! Чур меня! Господи, спаси и сохрани!» А чуть в стороне, прямо по косяку дверному, медленно, в полуобморочном состоянии от всего увиденного сползал местный сантехник...

Сердце у сантехника крепким оказалось. «Скорую» вызывать не потребовалось, но и без нашатыря не обошлось. Сантехник пришёл в себя, но по-прежнему ошалело таращил глаза на странных посетителей. «Успокойся ты, дядя Кузя! Свои это, свои», — завхоз ласково, как заботливый отец, гладил сантехника по щетинистой щеке... Пока бригада сантехников боролась с непокорной «канальей», священнослужителям чётко, по-военному довели задачу. Братия в чёрных одеждах сразу всё поняла. Батюшка пообещал оказать квалифицированную помощь. «Потребуется время, — батюшка чуть замялся, — ...и оборудование». Заведующий хозяйством аж подпрыгнул на месте: «Выручай, отец родной! Выручай, дорогой! Всё оплатим!!! Ты только скажи, что надобно. Любое спецоборудование тебе достанем!» За «оборудованием» батюшка снарядил двух самых сноровистых монахов.

Изыди, Сатана![править]

«Оборудование» состояло из небольшого саквояжа чёрного бархата. «Откуда начнем?» — торопил завхоз. Вся процессия поднялась на самый верх. Для изгнания дьявола был выбран специальный день, когда все сотрудники обкома находились в заслуженном отгуле.

Батюшка размашисто перекрестился и затянул молитву. В это время его помощники без спешки, но сноровисто расставляли на столе какие-то непонятные предметы. Единственный знакомый предмет был завхозом опознан безошибочно. Это была Библия. Батюшка снова перекрестился и извлёк из саквояжа стеклянный сосуд, заполненный прозрачной жидкостью. Не прекращая молитвы, он вылил жидкость в услужливо подставленную монахом плошку. Перекрестился в очередной раз. Достал из саквояжа странный предмет, напоминающий малярную кисть для побелки деревьев. Снова перекрестился батюшка. Макнул кисть в плошечку. Поднял руку. Размахнулся. И как только сделал первое движение, как только первые капли святой воды долетели до обкомовских стен, произошло невероятное!

Часть пятая[править]

Никто и предположить не мог, что проклятие простой старухи из дремучего удмуртского селения создаст столько хлопот. Морг, где тело усопшей старухи принимали, уже давным-давно снесли, построили на его месте новое здание — Обком КПСС Удмуртии... А проблемы остались. Дошло до того, что коммунисты позвали в свой «храм» натуральных священников — изгонять дьявола. За один день они справиться со своей задачей не успели.

Изгоняющий дьявола[править]

Мероприятия по «зачистке» здания от бесовщины продолжились. Этаже примерно на седьмом (батюшка начал освящение сверху) у священнослужителей закончилась церковная вода. Да и сами они заметно подустали. Взгляд тусклый, пот градом течёт. Нелегко даётся борьба с нечистой силой. Священнослужители попросили тайм-аут. Дескать, завтра придём доделаем. Но завхоз был неумолим. «Помилосердствуйте, братцы!» — заведующий обкомовским хозяйством кричал, умолял, плакал, валился на колени. Но братия в рясах была непреклонна. «Устали мы, батюшко. Уж не взыщи. Устали. Больно много черноты здесь. Завтра к утру жди. Придём». И степенно удалились, крестясь ежеминутно по дороге...

Наутро странная процессия вновь возникла у дверей удмуртского обкома КПСС. Их уже ждали завхоз, главный сантехник и секретарь идеологического отдела. Постовые милиционеры шарахнулись в угол. Вся компания зашла в зеркальный лифт и направилась на шестой этаж. Здесь церемониал повторился: святая вода из бутыли в плошку подставленную — бульк-бульк, кадило задымило, губы молитву забормотали. Началось!

...И так по всему этажу! Полная и покабинетная «зачистка». Во время оной этаж номер шесть вёл себя престранно и беспокойно: сами собой включались и выключались электроприборы, гудела и выла канализация, скрипели двери, падали предметы. Трудно приходилось церковной братии.

Но ещё труднее было постовым милиционерам, когда в двери вошёл Сам! Он хмурил брови, нервно подёргивал плечом и нетерпеливо ждал доклада. «Менты» мялись. «За время моего дежурства...» — начал было старший. Сам хмыкнул досадливо, поморщился и промолвил своим хорошо известным всем грудным контральто: «Хто тут ходит? Хто пустил? Хто попов сюда пустил?»

Высокий, дородный, седовласый мужчина, среди «ментов» охранных втихомолку прозванный «дядя Петыр» или «Сам Самыч», привычно и бодро «строил» охрану. «Дык... Мы... Дык... Нам приказали... Дык... Не виноватые мы», — залепетал старший, прижимаясь к стене. Высокий и седовласый прошёл к кабине лифта, твёрдой рукой вдавил кнопку вызова. «Сам разберусь!»

Крут был Пётр Семёнович. Первым его начинанием по приходу в республику был так называемый «сенной налог». Каждый владелец частного автомототранспорта в обязательном порядке должен был накосить и сдать государству несколько килограммов сена. Чтоб техосмотр пройти без проволочек. С мотоциклистов полагалось до 20 килограммов, автовладельцы обязаны были заготовить полсотни килограммов сена. «Сенной налог» был обязателен для всех частников, и вдоль дорожных обочин разгорелась сенокосная страда. Кто приносил больше положенного оброка, мог рассчитывать на дефицитные в те времена аккумуляторы и авторезину. Так, «творчески», в конце восьмидесятых решался острый сельскохозяйственный вопрос. Крут был «дядя Петыр». Крут и скор на расправу...

...Через полчаса люди в рясах были изгнаны из священных обкомовских стен. Полную «зачистку» от нечисти провести не удалось.

Новые времена[править]

...А потом началась перестройка. Ребята из обкома потихоньку стали куда-то рассасываться, а их кабинеты занимала комсомольская молодёжь иль новорожденные, ещё совсем-совсем робкие коммерсанты. Наступили времена дикого капитализма, когда за один «видик» можно было выменять «Москвич», а за два «Москвича» — квартиру. И никого уже не волновало, никого не пугало, что в здании обкома происходят страшные и непонятные вещи. На фоне всеобщего всероссийского бардака как-то не до этого стало. Единственный, кто сразу же обратил внимание на эту чертовщину, был Александр Барац. Его коммерческая фирма занимала в здании обкома два кабинета на шестом этаже. Барац делал деньги на видео. Неслабые, надо заметить, деньги. Фирма Александра называлась что-то вроде «Арт-Видео», бойко продавала «видики» екатеринбургской сборки в московский регион. Ко всему прочему Саша Барац крутил шальное «бабло» в печально известной «Ломбард-Ипотеке».

Барац жил хорошо. Только иногда, по пьяни (пил Барац редко, но метко), всё какую-то старуху поминал...

Кончил Барац плохо. Вначале скрывался. От розыска правоохранительных органов. Которые, по правде сказать, искали-искали и так-таки нашли. В Киеве. Обгорелый до неузнаваемости труп. По зубам опознали, что головёшка чёрная некогда была гражданином Барацом.

Говорят, что два кабинета, отданные под офис его фирме, ещё полгода пустовали. Никто не решался занять. Даже по самым минимальным расценкам. С улицы по ночам можно было видеть в окнах опустевшего офиса какие-то жуткие тени. Хотя совершенно точно знали, что там никого не было!

...А торец обкомовского здания в начале девяностых облюбовали бывшие «афганцы». Этим сам чёрт не страшен! Располагались ветераны локальных войн в так называемом «нулевом» этаже. Шикарно располагались. Вольготно. Правда, года через полтора-два пришлось парням покинуть заведение. То ли оттого, что владельцы воспротивились, то ли сами съехали.

Ходили смутные слухи, что после какой-то нестандартной попойки ребятушки недосчитались двух товарищей. Тяжело в подвале кочумать...

А верхние этажи, освящённые батюшкой, слава Богу, жили спокойно. Именно там всё ещё находился, жил и работал остаток коммунистического оплота республики. Работал до тех пор, пока...

В подполье[править]

...пока не отдан был приказ с самого «верха»: все в подполье! В обкоме собрали человек двадцать-тридцать коммунистов. Все — из руководящего звена. Собрали тихо, келейно. Собрали, чтобы провозгласить задачу дня сегодняшнего. Всем выдали на руки учётные карточки и партийные билеты пролистали. «Всё, братцы! — уныло констатировал специфику наступившего момента Петр Семенович, платочком пот со лба вытер. — Спрячьте всё это. Спрячьте. До лучших времён!» Судя по лицам будущих подпольщиков, времена наступали не самые лучшие...

Достали бутылочку из ящика. Закуску приличную организовали привычно. Благо, запасы ещё имелись. Сели. Выпили. Молча. Покурили в туалете. Хлопнули ещё по рюмахе. Закусили. Добавили. Снова покурили. Смеркалось... Кому-то в голову спиртное ударило. Песни начали орать во всё горло. И тут, как по приказу чьему-то, внезапно свет отрубился. За окном снег так же внезапно пошёл. Ветер завыл, сделалась метель, становилось жутко...


Автор: Иван Андреев
Источник: «Совершенно конкретно»

Текущий рейтинг: 58/100 (На основе 31 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать