(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Сгорающий предохранитель
- Сигарету?
- Спасибо, не курю.
- Как знаете.
Анатолий чиркнул зажигалкой, затянулся и шумно выдохнул. История была сложной, и нужно было рассказать ее в правильном порядке, иначе сам черт не разберется.
- С чего бы начать… Затишье и «мирный курс» после Карибского кризиса продлились недолго. Уже ко второй половине шестидесятых все стало раскручиваться по новой; все чаще шла речь о вероятности ядерной войны. Официальный курс был в том, что Советский Союз будет готов уничтожить любого противника, и, в случае начала прямых военных действий, не постесняется использовать свой ядерный боезапас, даже если это не остановит войну. Неофициально же…для многих высших чинов на тот момент еще свежа в памяти была Великая Отечественная. И вероятность полноценной ядерной войны для многих вызывала вполне явные ассоциации – по уровню горя, страданий и боли, что придется перенести выжившим. Пусть никто из них и не признался бы в этом, но я уверен, что многие – если не все – в глубине души очень сильно боялись этого и хотели этого избежать. И в то же время это чувство боролось с чувством собственной гордости и достоинства; конечно, можно было просто поднять лапки, сдаться и забыть о противостоянии, но и это, опять же, означало бы бесполезность противостояния Гитлеру – не перед ним склонились, так перед другим. В общем, такая эмоциональная смесь и привела руководство партии к идее системы гарантированного ответного ядерного удара; сама задумка прямым текстом говорила – мы не хотим бить первыми, но, если вы на нас нападете – в долгу мы не останемся.
- Вам не кажется странной эта логика? Мы хотим избежать человеческих жертв, потому создадим систему, которая убьет огромное количество людей?
Полковник – пусть и отставной, но все же – пожал плечами.
- Не сказал бы. С точки зрения военной логики все правильно; если ты хочешь избежать боя, у тебя есть два варианта. Первый – сдаться, и он, по понятным причинам, не рассматривался; второй – убедить противника в том, что его победа будет Пирровой, и он потеряет больше, чем получит. И такая система была бы идеальным вариантом.
Первой попыткой был «Сигнал» - по сути, приказы о нанесении ответных ударов передавались в части РВСН и иные ответственные подразделения заранее, в запечатанных конвертах, и местные командиры штабов распечатывали пакеты в случае возникновения определенных условий – допустим, явных ядерных ударов по территории советских республик, внезапному разрыву связи с Генштабом и другими подразделениями, и так далее. Все довольно просто, но такая схема была не очень надежна; Соединенные штаты к тому времени уже могли – теоретически – разместить ядерные ракеты средней дальности в Европе и превратить командные штабы в пепел до того, как те успеют исполнить приказы. Тогда и стала обсуждаться возможность реализации автоматизированного ответного удара – такого, который бы минимизировал человеческий фактор настолько, насколько это возможно.
Закашлявшись, он сделал глоток чая и закурил еще одну. Его собеседник что-то корябал в блокноте, видимо, пытаясь записать рассказ максимально подробно; подождав, пока он закончит писать, Анатолий продолжил.
- Конечно, все понимали, что такая система должна быть сверхнадежной. Любая аппаратная или программная ошибка привела бы к непоправимым результатам, следовательно, нужно было иметь почти стопроцентные гарантии эффективности системы. И довольно быстро стало понятно, что уровень развития кибернетики, и, в частности, радиоэлектроники не позволял бы сделать подобное. Тогда было выдвинуто предложение создать более современную версию «Сигнала»; система должна была бы в полуавтоматическом режиме передавать приказы о нанесении ядерных ударов, даже в условиях военных действий с применением атомного оружия. Официально разработка была запущена в 1974 году, к 1979 были проведены первые испытания, а к 1985 система была поставлена на боевое дежурство.
- Вы говорите о «Мертвой руке»? Системе «Периметр»?
Только сейчас Анатолий заметил в руках журналиста диктофон; зачем тогда вести записи от руки?
- И да, и нет. Сейчас я говорил о «Периметре», но не о «Мертвой руке». Принципиальное различие в том, что при «Периметре» запуски производятся все еще, по сути, вручную, а вот «Мертвая рука» после активации должна была бы самостоятельно – без участия кого бы то ни было – нанести ответный удар в случае ядерной конфронтации.
Впрочем, вопрос вполне уместный, и к «Мертвой руке» мы еще вернемся. «Периметр» же стоит на вооружении до сих пор, даже был модифицирован – во всяком случае, официально. Сейчас же мы переходим к той части, которая имеет гриф «Совершенно секретно»; если вы передумали, самое время уйти. Дальше обратного пути не будет – опубликуете историю, и вас постараются найти и уничтожить – просто из чувства мести.
Журналист усмехнулся – пожалуй, это было первое проявление эмоций за все время их беседы.
- Пусть попробуют, я им так просто не дамся. Если же со мной что-то случится – всем будет очевидно, кто и почему это сделал, что закопает их еще глубже. Вы, может, и верите, что в правительстве сидят идеалисты, но я уверен, что своя шкура для них куда ценнее, и они скорее начнут открещиваться от этой истории и называть это бредом и происками врагов – будто раньше такого не бывало. А вы? Вы не боитесь, что вас убьют за предательство?
Теперь усмехнулся Анатолий. Достав очередную сигарету и демонстративно покрутив ее в пальцах, он снова чиркнул зажигалкой.
- Угрожать больному раком смертью – это, простите, все равно что пугать ежа голой жопой. Родственников у меня нет, друзья – почти все - уже давно на том свете, а помру месяцем-другим раньше – немногое потеряю.
- Зачем же тогда вы решили рассказать обо всем этом? Разочаровались в стране, в идеологии? Может, они вас чем-то обидели? Решили нанести им – простите за каламбур – ответный удар?
Полковник ненадолго задумался.
- Нет, знаете, это скорее исповедь умирающего. Я в бога не верю, но, если ад и существует, туда меня отправят на лимузине и с шампанским. Пришлось…хотя нет, неправильное слово. Я считал, что необходимо делать определенные вещи, - ужасные вещи, - и даже сделал это с одним близким мне человеком. Потому что считал, что так было нужно. Можете считать, что это и своеобразная дань памяти ему…и другим. А еще это предупреждение – необходимо принять меры, но у меня нет ни связей, ни физической возможности сделать то, что необходимо.
Затянувшись и выдохнув клуб дыма, он взял в руку чашку и сделал глоток.
- Я могу продолжить?
Его собеседник кивнул и взялся за ручку.
- В общем-то, на самом деле, «Периметр» потерял свою эффективность еще в конце восьмидесятых. Наши научно-технические отрасли в этот период многое потеряли и разрыв в техническом прогрессе между нами и потенциальными противниками сильно увеличился; средства радиоэлектронной борьбы и радиоперехвата вышли на новые уровни, и стало понятно, что, если система и сработает, запустятся далеко не все ракеты. Была попытка модернизации системы, да, - ее даже немного переименовали, - но закончилась она провалом.
И тут мы возвращаемся в начало семидесятых. Несмотря на то, что официальный ход был дан «Периметру», был запущен параллельный проект, основной целью которого было найти надежный вариант реализации идеи «Мертвой руки». Определенные надежды возлагались на развитие радиотехнической отрасли, но уже к семьдесят третьему стало понятно, что без какого-то качественного прорыва ждать бесполезно. И тогда мы обратились к альтернативам.
После поражения Германии во время Второй Мировой и СССР, и союзники активно искали, вербовали и захватывали немецких ученых. Собственно, ни для кого не секрет, что разработки нацистов по ракетостроению и ядерной физике были использованы в процессе создания атомного оружия как у нас, так и у них; их исследования по медицине, какими бы бесчеловечными они ни были, тоже принесли немало пользы, и так далее. Помимо этого, к нам попало – почти в полном составе – отделение исследований оккультных наук Анненербе. Да-да, те самые, которые пытались искать разного рода предметы силы, ритуалы, искали смысл в рунах и пытались научно обосновать колдовство.
В общем-то, про них рассказывать особо нечего – они действительно верили в силу всех этих знаков, оберегов и прочей требухи; по факту, абсолютное большинство собранной ими информации и предметов были мусором с точки зрения практического применения; да, они добыли ценные исторические предметы, но ни один из них не нес в себе и толики какой-бы то ни было мистической силы или колдовства. Тем не менее, было и кое-что интересное; боюсь, об этом рассказать не могу, так как сам мало знаю – в рамках проекта мне было известно об этом очень немногое, да и сам факт источника информации в виде нацистов я узнал неофициально. И да, вы правильно поняли – альтернатива «Периметру» была основана на применении определенных оккультных практик.
- То есть вы говорите, что есть магия, которая действительно работает?
Нотки недоверия – и, в какой-то степени, издевки – очень явно прозвучали в голосе журналиста.
- Я бы назвал это иначе. Скорее существуют некие последовательности действий, которые по неустановленным причинам приводят к результатам, невозможным с точки зрения современной научной теории. Подчеркну – современной. В свое время люди молились огню и считали молнии гневом богов, но сейчас эти явления нами хорошо изучены и описаны; мы понимаем принцип их работы и причины их появления. Да, сейчас я не могу вам объяснить, как и почему работало то, что мы делали, но это работает. В конце концов, для того, чтобы водить автомобиль, не обязательно быть специалистом по машиностроению, не так ли?
- Почему же тогда Германия не использовала эти «практики» для военных целей?
- Скорее всего, им просто не хватило времени, чтобы во всем разобраться. Если я правильно понял, они собрали огромное количество информации, - и, чтобы отсеять мусор и оставить что-то полезное с практической точки зрения, понадобился бы не один год, а то и не одно десятилетие. Да и найденные ими работающие практики, вполне возможно, были бы неприменимы для военных целей – во всяком случае, на первый взгляд.
Собственно, в рамках проекта предлагалось использовать две отдельных последовательности, практически бесполезных поодиночке. Первую осуществлял штатный шаман – да, у нас такой был, представьте себе, - которому мы предоставили подробную инструкцию; всех подробностей не назову, но суть сводилась к тому, чтобы перенести сознание человека в неодушевленный предмет. С его же слов, цель у этого была довольно проста – подобный обряд мог проводиться над умирающим шаманом, чтобы он мог служить своему народу – и духам – и дальше; его сущность переносили в идола, как правило, деревянного. Затем этот идол помогал следующим шаманам устанавливать связь с миром нематериального во время других обрядов. В нашем случае вместо деревянного истукана использовалась здоровенная чушка из какого-то материала – судя по всему, она вполне подходила для этих целей. Когда я впервые наблюдал за переносом, я убедился в том, что подопытный – вернее, его тело - умерло, но не знал, сработал ли он или нет; на вид чушка никак не изменилась, а количество различных наркотических средств, которыми шаман накормил подопытного, вполне могли вызвать смерть по естественным причинам.
Вторая последовательность была более специфической и более…впечатляющей. Это, похоже, росло откуда-то из алхимии или ведьмовства; идея сводилась к тому, что определенным образом подготовленный человек, обработанный определенным составом, сохранял связь со всеми – повторюсь, всеми – частями своего тела, независимо от того, живы они были или мертвы. Потенциал подобного, в теории, огромен – вырезать такому человеку глаз, и он сможет вести вам прямой эфир за тысячи километров, и, при этом, не будет производить электромагнитного излучения или испытывать каких-либо задержек. Минусом же этого обряда было то, что с потерей своих частей – даже чешуек кожи! – человек очень быстро терял рассудок. Процесс распада личности, насколько мне известно, не удалось остановить ни разу; после этого подопытных приходилось держать на системах жизнеобеспечения, но и это было сильно ограничено по времени – организм быстро шел вразнос, и ни один из таких не прожил более месяца. Мало того, удаленные части были никак не защищены от воздействий внешней среды и разлагались как обычно, из-за чего эффективность применения такого человека в качестве шпиона быстро терялась. Был еще один очень интересный побочный эффект – после смерти тело подопытного мгновенно распадалось на пепел, в том числе и те части, что были отделены и еще не успели разложиться.
- И вы сами наблюдали этот процесс? Превращения в пепел?
- Да, и неоднократно. Не буду врать – в первый раз меня это сильно испугало. Я как человек образованный – ученый, в конце концов – впервые в своей жизни видел что-то, чему не было вообще никакого объяснения. На какое-то время я задумался о прочих вещах – байках, легендах, сказках и прочем, но потом отбросил эти мысли. В первую очередь потому, что мне пришла в голову идея.
Изначально предполагалось, что можно будет создать вычислительную машину и использовать ее в качестве идола в первой последовательности. Получилось, да, но контроля над вычислительной машиной подопытный не приобрел – об успехе обряда мы узнали только от шамана, который подтвердил факт перехода.
Тогда же нам передали вторую последовательность и предложили их совместить; переместить сознание измененного второй последовательностью человека в некий крепкий и надежный предмет – например, металлический цилиндр – после чего использовать материал такого цилиндра для изготовления релейных переключателей; тогда идеологически верный подопытный смог бы, независимо от применяемых средств РЭБ, дистанционно – и мгновенно – активировать сотни, а то и тысячи переключателей, и при этом сделать это исключительно по приказу сверху. Не вышло – оказалось, что в случае значительного повреждения предмета-носителя тот подвергался идентичному эффекту – рассыпался в пепел. К тому же, значительное разделение вызывало ту же деградацию сознания, что и у обычного человека; через некоторое время материал подвергался распаду, как и при повреждении – скорее всего, когда перенесенное сознание окончательно меркло.
Я же придумал, как нам это использовать.
Полковник специально взял небольшую паузу – и выудил еще одну сигарету. Ему было интересно, слушает ли еще его собеседник, или он решил, что дед спятил на словах об оккультных практиках. Журналист выждал минуту, делая какие-то пометки в блокноте.
- И что же вы придумали?
Все же слушает.
- Собственно, до этого мы пытались создать некую машину…или что-то вроде искусственного интеллекта, который мог бы сознательно выполнять определенные действия. Я же подошел к вопросу иначе; нашей основной задачей было не создать разумную машину, а создать способ гарантированного ответа в случае ядерного удара. По сути, обычный предохранитель. Зачем же нам тогда было все усложнять? Можно было просто создать механический блокиратор из материала идола; он не должен был быть большим, и мог останавливать некий переключатель от замыкания цепи. Все, что тогда оставалось сделать – изготовить побольше предохранителей, добавить их в схемы автоматизированного пуска и разместить основной идол в таком месте, где он будет гарантированно уничтожен при массированной ядерной агрессии в отношении Союза.
Мы провели несколько опытов, и результат был идеален – все работало в точности так, как мы и предполагали. Стоило сильно повредить идол, и тот рассыпался в пепел – ровно как и все отделенные от него компоненты, а именно – механические предохранители. Цепи замыкались, и схемы срабатывали как надо. Оставалась одна проблема – моральная деградация.
Для этого мы привлекли несколько специалистов по психологии; они разработали специальную программу, готовившую сознание человека к подобному переходу и длительному существованию в состоянии полной сенсорной депривации. При этом нам рекомендовали отбирать идеологически верных людей – согласно прогнозам, те могли протянуть в таком состоянии значительно дольше, чем просто подготовленные кандидаты.
Теоретическая выкладка программы «Рука мертвеца» - да, именно мы дали ей это название, а не американцы, и вы уже должны понимать, почему – была готова к середине восьмидесятого. Тем не менее, «Периметр» тогда выглядел более перспективно, и нас отложили в долгий ящик – ведь наша схема опиралась, по сути, на неизвестные принципы работы и была уж слишком экспериментальна. Тем не менее, мы отобрали кандидата, подготовили его и собрали полноценную тестовую зону – построили отдельную ракетную шахту, разместили туда ракету-пустышку, настроили схему, даже нарезали от идола нужное количество материала, чтобы убедиться в его устойчивости – а потом, по сути, просто сидели на зарплате почти десять лет. Бюджеты нам урезали, часть персонала сократили, и мы уже ожидали, что нас как НИИ ликвидируют или передадут под управление какого-либо иного научного учереждения.
К концу восьмидесятых стало очень сложно со стабильностью; Перестройка, сами понимаете. Тем не менее, в восемьдесят девятом у нас внезапно появилась комиссия из очень высоких чинов, провели полную ревизию проекта, убедились в его работе – на примере уничтожения того подопытного, что был реализован еще в восьмидесятом – и отдали приказ немедленно изготовить нового идола и подготовить механические предохранители. Их интеграцию в существующие схемы отдали кому-то другому; от нас требовалось только найти кандидата и провести его через последовательности.
И вот тут возникла определенная проблема. Ситуация в стране оставляла желать лучшего, многие активно теряли веру в идеи, на которых был построен Советский Союз, и в будущее в частности. Найти идеологически верного кандидата, который бы горел желанием служить на благо Родины – даже если бы это означало неминуемую смерть после долгих лет безумия – оказалось непросто. Сроки горели, и тогда я порекомендовал в качестве кандидата своего единственного настоящего друга – Аркадия Семеновича Новикова.
Мы с ним дружили еще со школы; во многом похожи, два сапога пара, не разлей вода. Я никогда не рассказывал ему о сути своей работы, но он видел, когда у меня кошки на душе скребли – а, с учетом специфики работы, бывало это нередко – и всегда поддерживал меня. И, в отличии от меня, он никогда не сомневался ни в коммунизме, ни в Родине в целом; настоящий патриот до мозга костей.
- И вам было его совсем не жалко? Вы так легко сдали друга?
Анатолий тяжело вздохнул, дернулся за очередной сигаретой, но брать ее не стал.
- Перед тем, как назвать его имя, я пришел к нему с бутылкой водки. За вечер я рассказал ему о программе, о ее сути, о ее минусах – все, с чем он, как кандидат, мог бы столкнуться и все, что ему придется пережить. Где-то внутри я надеялся, что он откажется – не поверит, испугается, подумает, что я шучу – но он поверил. И согласился, практически не раздумывая.
Он с блеском прошел все проверки и приступил к подготовке. Все это время я старался быть рядом, но он, казалось бы, воспринимал все это абсолютно спокойно; пожалуй, единственный раз в жизни, когда я видел абсолютную жертвенность со стороны человека.
Обряды были проведены 19 июня 1990 года. 21 июня тысячи маленьких предохранителей были отгружены, а 23 июня увезли идола, содержащего разум моего друга. Его биологическое тело похоронили 26 июня 1990 года, ровно за полтора года до распада СССР; его родным сказали, что у него случился сердечный приступ.
С распадом Союза распался и наш институт, как и многие другие; я так и не нашел себе подходящего места и ушел на гражданку. В девяностые, как и все, перебивался чем придется; чуть не спился даже. Потом потихоньку выкарабкался, нашел простенькую работу, так и жил до недавних пор. Потом мне диагностировали рак; сказали, сколько мне осталось, выписали мощные обезболивающие – от химии я отказался, не хотел травиться, благо шансов и с ней почти не было.
Я составил список дел напоследок, и одним из них была поездка в Москву – хотел прогуляться по городу в последний раз, по местам, так сказать, боевой славы. В середине прогулки, как раз на подходе к Кремлю, боль стала гораздо сильнее; пришлось выпить сразу две таблетки. Голова у меня от этого стала ватной, даже чуть не упал – но боль отступила, и я решил продолжить свой путь. И там, бродя по Красной площади, я услышал его. Понимаете? Услышал Аркашу. И он кричал, кричал так сильно, как никогда.
- Почему вы думаете, что это действительно произошло? Может, это была галлюцинация? Ваши таблетки наверняка содержат сильнодействующие…
- Именно. Содержат наркотики. А еще у меня с ним эмоциональная связь; я уверен, что непреднамеренно связался с ним, также, как это делал наш шаман. Кремль – вполне логичное место для главного предохранителя; если он будет уничтожен, значит, противник нанес удар по Москве, и тогда это – война на уничтожение.
Знаете, я ведь проверял; задержался в городе, сорвал свои планы, но на следующий день я пришел на то же место – борясь с болью, чтобы мой рассудок был ясен – и не услышал ничего. Но стоило мне принять одну – и его крик стал слышен где-то в глубине моей головы, едва-едва, как писк; принял вторую – и он стал громче. Я выпил третью. Мне стало плохо, очень плохо – я вырубился и очнулся в больнице. Но я уверен, что отключился не от таблеток, а от крика.
Срок службы кандидата, подготовленного, идеологически верного – 15, максимум – 20 лет. После этого его необходимо было списать и заменить другим – но Аркаша все еще там. И он безумен, абсолютно безумен – настолько, насколько это вообще возможно. Наверное, в девяностых документы по проекту были потеряны после закрытия нашего НИИ, а те из высших чинов, кто о нем знал, либо лишились своих постов, либо сбежали. Я думаю, что про него просто забыли, понимаете?
И я знаю его, я знаю, что он сильный, и то, что он там уже больше тридцати лет – хотя такое считалось вообще невозможным! – только подтверждает это. Но я не знаю, сколько еще он выдержит. И, если предохранители – эти маленькие кусочки диэлектрика – действительно были установлены в системы ракетного пуска, если они все еще не заменены, то в момент, когда Аркадий сломается – тысячи схем замкнутся, и тогда… наверное, тогда всем конец.
Текущий рейтинг: 80/100 (На основе 41 мнений)
