(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Перемотка
Этот рабочий день с самого начала протекал необычно.
Вместо привычного белого электрического чайника на столе стоял синий, с утра традиционно перемывавшей всем косточки Лоры не было почему-то на месте, а Кристи, моя подруга, сменила причёску с легкомысленных игривых хвостиков на строгий «горшок». В офисе тухло пахло, словно нанесённая месяц назад на стены свежая краска уже успела взопреть. Запах этот как будто отметил печатью тления всё вокруг, от начавшего облезать стола до выглядящих заметно усталыми и измождёнными сотрудниц.
Я и сама ощущала себя сегодня не лучшим образом, проснувшись в разбитом состоянии и добравшись до офиса почти на автопилоте, хотя не помню, чтобы вчера происходили какие-либо алкогольные возлияния. Мне даже пришлось положить обратно на тумбочку телефон, который, видимо, во сне я спихнула на пол?
К счастью, с каждым мгновением мне становилось всё легче и легче, как если бы пробивавшийся сквозь щели жалюзи солнечный свет заряжал меня силами. Беззаботно фыркнув, я вытянула руку к новому чайнику и включила его, думая испить черничного чаю.
— Какой-то учёный пишет, что через три миллиона лет Земля может столкнуться с Марсом, — сообщила нам Джен, шелестя свежим номером «Нью-Йорк Таймс». — Безобразие, да? Почему власти ничего не предпринимают?
Девчонки негромко захихикали, Сузи чуть не уронила шоколадную зефиринку в гигантский вырез своего декольте.
— Это тебе надо Луизе сообщить, когда она явится, — хмыкнула Крис. — Если кто из нас и имеет шансы застать светопреставление, так это она.
Ложка, полная сахара, застыла над моей чашкой.
Луиза? Что за Луиза? Ах да, неделю назад вроде бы говорили о приёме новой сотрудницы.
— Зря ты её подкалываешь, — заметила Джен. — Как по совести, так нам бы надо завидовать ей. Представь, всем нам будет внешне по семьдесят, а ей — шестьдесят восемь.
Прозвучал новый всплеск смеха, не совсем мне понятного. Решив положить сегодня в чашку три ложки сахара вместо обычных двух, я повернулась к полочке с чаем.
Шумно открылась дверь, в помещение ворвалась — почти что влетела — незнакомая мне рыжеволосая женщина лет тридцати в сером свитере и синих джинсах.
— Привет, — взмахнула она рукой, тут же почему-то зажав себе рот. — Ой, я, наверное, и раньше здоровалась раньше времени? Пора завязывать с этой привычкой.
— Да ты буквально бежала, я смотрю, — проговорила со странновато-горькой иронией Крис, окинув вошедшую взглядом. — Страшно было, небось?
Луиза — если это была она — слегка покраснела.
— Не говори глупостей. Просто решила устроить себе небольшую пробежку. Для тела полезно, а усталости и прочих переживаний всё равно не останется?
Она вновь взмахнула рукой, словно поставив барьер между собой и остальными.
— Так, минуту. Все разговоры — потом.
Рука её нырнула вглубь сумочки, вернувшись назад с аппаратом странной конфигурации, которую я не успела даже рассмотреть толком. Приложив его к голове, Луиза нажала на крупную синюю кнопку, черты её лица дрогнули и расслабились.
— Вот я и в офисе. — Улыбнувшись, она обвела взглядом сотрудниц, лица которых в этот миг почему-то выражали смесь тревоги, сочувствия и лёгкой зависти, словно при взгляде на серфингиста, выполняющего невероятный кульбит. — Привет всем. Как дела?
— Только что были нормальными, — ответила за всех Джен. Все снова приглушенно захихикали, словно над давно знакомой и выученной наизусть шуткой. — Луиза, ты бы хоть в туалете это делала, право слово.
— А что такого? — захлопала ресницами собеседница. С явно преувеличенной наивностью, на мой взгляд. — Эй, слушайте, это уже даже не предрассудок. Учёные давно доказали, что излучение Хоккельнейзера абсолютно безвредно.
— Самоубийство тоже безвредно, — заметила Сузи, копаясь в коробке с попкорном. — Для остальных. Серьёзно, Луиза, как ты заставляешь себя нажать эту кнопку?
Луиза вздохнула, уперев руки в бока и встав картинно посреди офиса.
— Ой, тоже мне, самоубийство — отмотать себя назад на пять или шесть минут, на протяжении коих всё равно не случилось ничего интересного. Если бы что случилось, едва ли бы я нажала на кнопку? Мне не впервой.
— Но каждое новое нажатие должно по идее ощущаться тобою как первое, — неуверенно указала Джен. — Как же ты ухитряешься...
Собеседница с беспечным видом пожала плечами.
— Ну, наверное, остаётся кое-что в подсознании или в рефлексах. Не знаю, все мелкие эффекты от этого излучения ещё не исследованы целиком. Зато было не раз подтверждено, что при перемотке крупных временных интервалов, в года эдак два или три, молодеет не только память, но и всё тело. Природа этого до сих пор неясна толком, при обычной амнезии такого не происходит, выглядит так, как будто излучение Хоккельнейзера действует на все системы организма в целом, от памяти до теломераз.
Пройдясь взад-вперёд по офису, она гордо подбоченилась.
— Только подумайте. Омоложение! Происходящее, быть может, и от мелких доз излучения, просто столь незначительные эффекты мы не в силах пока измерить.
— Ну да, конечно, вычеркнутые из жизни пять или шесть минут сильно тебя омолодят, — поддела её Сузи.
Луиза дёрнула носом.
— При чём здесь это? Мне просто нравится не тратить впустую время, только что я сонно зевала в постели — и вот я стою одетая посреди офиса. Мгновенно, как если бы меня выдернул луч телепортации из «Star Trek». Не проскучав ни минуты, не состарившись ни на миг.
— Кстати, ты сегодня решила пробежаться немного по пути на работу, улучшив состояние организма, — сообщила Крис. — Та ты, которой уже нет.
Собеседница кинула на неё недовольный взгляд.
— Я — это я.
Сделав шаг к офисному чайному столику, она потянулась к пакету со вкусностями и извлекла оттуда едва ли не самую крупную из зефиринок.
— Доиграешься, — сладко проговорила Джен. — Ох, как доиграешься. Привяжет тебя однажды в парке маньяк к скамейке и регрессирует тебя твоим же прибором до возраста пятилетней девочки, а потом предложит пососать леденец.
Луиза фыркнула.
— Я ему его откушу.
И откусила. Кусочек зефира.
— Вообще прибор, — добавила она, жуя, — в чужих руках недееспособен. Нудные медицинские ассоциации не успели сразу включиться в дело, слишком уж широко и быстро разошлись по миру сведения об эффекте Хоккельнейзера, но запоздало вмешались в процесс, так что теперь ни один прибор не выпускается без сотен предустановленных защит. В Сети, правда, можно найти способы их взламывать, но полиция получит сигнал о каждой попытке.
— Куда только ни интегрируют их сейчас, — вздохнула Джен, — от мультивибраторов и айфонов до гогглов и нетбуков. Иногда я жалею, что живу не в девятнадцатом веке.
— Параноики говорят, что это мировой заговор, — произнесла Сузи, листая сводку каких-то старых отчётов. — Я видела на YouTube один видеоролик, там толстый дядька в очках убеждённо доказывал, что ни одно столь революционное изобретение не внедрялось так быстро по всему свету, встречая лишь минимальное сопротивление. А ты как думаешь, Гвен?
Я моргнула, не сразу осознав, что произнесено моё имя. Пальцы мои, сжимавшие пакетик черничного чая во время начала этого странного разговора, так и не выпустили его.
— Гвен?
Пакетик упал на дно чашки.
— Гвен...
Голос Сузи, изучавшей взглядом моё лицо, тоже упал.
— Не приставайте к ней, — вмешалась Крис, — не видите, что ли, она до сих пор не отошла от разрыва с Биллом. Вот скотина, кастрировать при рождении таких надо.
Я моргнула.
— Биллом?
Голос мой показался мне незнакомым.
— Биллом, — кивнула Джен, повторив его имя как будто даже с некоторым удовольствием. — Билл Маккензи, великолепный мерзавчик. Ублюдок, засравший целых девять лет твоей жизни.
— Тебе давно пора было завязать с ним, — кивнула Луиза. — Теперь, сбросив с плеч эту гирю, ты даже как-то бодрее выглядишь.
Голова моя закружилась.
Билл Маккензи?
Я никогда не слышала ничего о человеке с таким именем и фамилией.
— Крис, — проговорила я, обведя взглядом офис и встретившись глазами с подругой, встретившись глазами с той, что никогда меня не предавала. — Крис... скажи.
— Что, Гвен?
Взор мой коснулся синего электрического чайника, коснулся пожухлой краски на стенах, коснулся сумочки в руках Луизы. Вспомнилось моё пробуждение, вспомнился телефон на полу.
«Куда только ни интегрируют их сейчас, — сказала несколько минут назад Джен, — от мультивибраторов и айфонов до гогглов и нетбуков».
— Крис, — приоткрылись мои омертвевшие губы, — скажи... Какой сейчас год?
Она взглянула на меня с ужасом — ужасом, переходящим стремительно в понимание, сменяющееся в свою очередь едва ли не большим ужасом и неимоверной тоской.
И ответила:
— Две тысячи двадцать шестой.
Текущий рейтинг: 83/100 (На основе 56 мнений)
