Мертвые зумерки

Эта история была выбрана историей месяца (март 2025). С другими страницами, публиковавшимися на главной, можно ознакомиться здесь.

Описываемые здесь события не поддаются никакой логике. Будьте готовы увидеть по-настоящему странные вещи.

Градус шок-контента в этой истории зашкаливает! Вы предупреждены.

Эта история была написана участником Мракопедии Ats. Пожалуйста, не забудьте указать источник при использовании.

Пролог

Когда Старый бог умер, ангелы, как мухи, слетелись на его бренное тело. Они отложили в нем яйца, из которых вылупились личинки. Опарыши стали пожирать плоть мертвого бога.

Некоторое время спустя личинки превратились в куколок, из которых родились причудливые создания...

Червивый Завет Книга Часовщика, 1:3-5,11

∗ ∗ ∗

— У нас мало времени, — сказала Вера, шаря лучом фонаря по торговому залу аптеки, — Хватайте, что найдете, и уходим.

— Хорошо, — ответил Дэн.

Его лицо закрывала маска Человека-паука. Стоявший позади него Гарик кивнул. Как и всегда, он носил пластмассовую личину в форме черепа. Сняв рюкзаки, десятилетние пацаны бросились набивать их лекарствами. Поправив маску в виде мордочки лисы, Вера последовала их примеру.

Они рыскали по большой аптеке, куда забрались через пролом в стене. Внутри было темно, как в гробнице, и стоял терпкий запах химикатов.

Пространство перед кассой занимали белые стеллажи и витрины, ломившиеся от порошков, сиропов и таблеток. Некоторые из конструкций были повалены друг на друга. Хранившиеся на них препараты валялись на полу, перемешанные в большие кучи. Стены аптеки украшали плакаты, призывавшие следить за давлением и оформлять бонусные карты.

Набив рюкзак антибиотиками, противовирусными и средствами от кашля, Вера украдкой бросила взгляд на ребят. Те увлеченно рылись на полках, читая надписи на упаковках в свете фонариков. Убедившись, что с ними все в порядке, девушка быстро отлучилась к стеллажам в дальнем конце аптеки. Здесь под вывеской "Косметика и уход" стояли шампуни и тюбики с кремами.

Сняв перчатки, Вера посветила на свою ладонь. Ее тыльная сторона покраснела от холода и ветра. Кожа на ней потрескалась и болела. Пальцы девушки потемнели от грязи, забившейся чернотой под ее ногти. Заприметив баночку с кремом для рук, Вера взяла ее с полки. Крем был дорогим — из тех, что она не могла позволить себе в прошлой жизни. Приподняв маску на лоб, девушка открутила крышку и поднесла баночку к носу. Нежный ванильный аромат приятно щекотал ее ноздри.

Улыбнувшись, Вера закрыла крем и сунула его в рюкзак. Неожиданно ее внимание привлек странный звук, похожий на мимолетный смешок. Оглянувшись, она похолодела от страха.

Луч фонаря уперся в соседний стеллаж, где стояло небольшое круглое зеркало. Бледное лицо Веры отражалось в его поверхности.

— Нет! — девушка в ужасе вспомнила, что забыла вновь опустить маску.

Ее отражение подняло ладонь, заставив сердце Веры уйти в пятки. Кожа на его кисти была цвета индиго. Длинные когтистые пальцы сжимали сочное красное яблоко. Поднеся плод ко рту, отражение вонзило в него зубы.

Вместо сока из яблока потекла кровь. Струясь по темно-синему запястью, она переливалась через край зеркала и капала вниз. Вера увидела, что на полке под рамкой собирается алая лужица.

Сама не своя от испуга, девушка выронила рюкзак и попятилась. Отражение улыбнулось ей окровавленным ртом, а затем приложило к губам указательный палец. Уткнувшись спиной в закрытую дверь, Вера обернулась и схватилась за ручку...

∗ ∗ ∗

Гарик сгребал упаковки с таблетками в рюкзак, когда в темноте прогремел выстрел. Возившийся неподалеку Дэн вскинулся и посмотрел на друга. Бросив все, мальчики устремились вглубь аптеки.

Вера лежала на полу, стискивая руками живот. Ее фонарь валялся рядом, светя девушке в лицо. Позади нее высился стеллаж с косметикой. Прямо перед ней зияла распахнутая дверь.

Заглянув внутрь, ребята увидели небольшую комнату. Напротив входа стоял стол с привинченными к нему тисками. В их губках было зажато охотничье ружье. Дымящееся дуло глядело в открытый проем. От спускового крючка к стене тянулась рыболовная леска. Переброшенная через трубу батареи, она возвращалась к двери, где была привязана к ручке.

— Гарик, Денис..., — заплакала Вера, — Пожалуйста, не смотрите на меня...

Гарик не удержался и посмотрел. Толстовка под ладонями девушки была разодрана в клочья. Ее руки покраснели от крови. На секунду мальчику показалось, что он видит Верины кишки.

— Что нам делать?! — спросил он.

— Бегите отсюда, — прошептала Вера, — Забудьте про меня... Они слышали выстрел! Они сейчас придут!

При слове "они" Дэн затрясся от страха. Вскочив на ноги, он бросился прочь из аптеки. Его заполненный лекарствами рюкзак остался валяться между стеллажами.

— Трус! — прошипел ему в спину Гарик. Сам он не тронулся с места.

Топот Дэновых ног стих вдали, и они остались с Верой вдвоем.

— Дурачок, — тяжело дыша, прохрипела девушка. — Они же тебя убьют...

— Я тебя не брошу, — упрямо пробормотал мальчик. Его голос звучал глухо из-под маски.

Приподняв руку, девушка коснулась пластмассового черепа. На белой поверхности остались красные следы от ее пальцев.

— Всегда такой смелый, — мягко улыбнувшись, сказала Вера. — Как маленький супергерой...

Не зная, что делать, Гарик попробовал помочь ей встать. Девушка заорала от боли, и он в смятении шарахнулся назад.

— Бесполезно! — простонала Вера, — Я не выживу!

Взглянув на открытую дверь, она увидела очертания платяного шкафа. Тот высился близ стола, на котором было установлено ружье.

— Быстро! — велела Вера, — Спрячься вон там! Они уже близко, я это чувствую!

Мальчик замешкался, не решаясь оставлять подругу одной. Увидев это, она рявкнула на него, что было сил:

— Прячься, я сказала!

Девушка зашлась кровавым кашлем и уронила голову на пол. Вздрогнув, Гарик ринулся к шкафу. Внутри тот оказался пустым и вонял средством от моли. Забравшись в него и закрыв дверцы, мальчик выключил фонарик. Стащив с лица маску, он осторожно выглянул в щель между створками. Вера лежала в свете своего фонаря. Под ней растекалась багряная лужа.

В темноте вновь зазвучали шаги. Кто-то приблизился к дыре в стене аптеки и с шорохом протиснулся внутрь. Его поступь была тяжелой и гулкой, словно он весил не меньше центнера.

— Здесь пахнет свежей кровью, — произнес низкий мужской голос. От его звучания Гарик невольно сжался в комок.

Вошедший двинулся по торговому залу. Дойдя до Веры, он остановился. Затаив дыхание, Гарик глядел в щелку. Мужчина оставался вне поля его зрения, стоя рядом с краем дверного проема.

— Так-так-так, — произнес невидимый человек. — И кто это у нас тут лежит?

По воздуху разливался его запах. Гарик ощущал его даже через дверцы шкафа. Вошедший неприятно пах, как пахнет на рынке свежее сырое мясо.

— Отче наш..., — зажмурив глаза, шептала Вера, — ...да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое...

— Ты пропустила "сущий на небесах", — подсказал ей мужчина.

Огромная ладонь сграбастала Веру за волосы. Поднявшись, мужчина направился туда же, откуда пришел. Он поволок девушку за собой, будто мешок картошки.

Вера вцепилась ему в запястье и заорала, как резаная. Гарик в смятении стиснул зубы. Мальчик беспомощно наблюдал, как его подруга исчезает из виду. По полу вслед за ней тянулась кровавая полоса.

— Прибереги силы, поросенок, — донесся удаляющийся голос мужчины. — Для тебя все только начинается.

Неожиданно его оборвал топот множества ног. Судя по звучанию их было несколько десятков, словно к аптеке приближался небольшой отряд. Нечто массивное с шумом протиснулось в пролом. Тащивший Веру замер на месте.

— Немедленно отпусти ее, кретин! — раздался другой, не слышанный Гариком ранее, мужской голос.

В отличие от первого он звучал мягко и интеллигентно, но в то же время уверенно, как у человека, обладающего неоспоримой властью.

— Повторяю в последний раз, дегенерат! — грозно прорычал интеллигент. — Я запрещаю тебе появляться в Крематории! Убирайся немедленно! И оставь эту несчастную в покое!

Первый мужчина не ответил. Нечто с глухим стуком упало на пол, и Вера зарыдала от боли. Вновь зазвучала тяжелая поступь. Мгновение спустя идущий выбрался из аптеки.

— Не бойся, дорогая, — выждав, когда шаги стихнут вдали, сказал второй незнакомец, — Теперь ты под моей защитой. Кстати, я Каллиграф.

— Господи! — простонала Вера. — Только не это!

— Позволь мне осмотреть тебя, бедняжка, — ласково продолжал Каллиграф. — Ох, какая ужасающая рана! Но тебе повезло. Я своего рода эксперт в хирургии.

Его голосу вторил тихий лязг металла, словно звенели перебираемые хирургические инструменты. Притихшая было Вера закричала снова. В этот раз ее вопль был полон не боли, а страха.

∗ ∗ ∗

Не щадя своих ног, Дэн мчался по темному коридору. Жидкий свет его фонаря метался по полу и стенам. Задыхаясь, мальчик сорвал с себя маску Человека-паука и швырнул ее куда подальше.

— К черту все это!

Добежав до первой развилки, он остановился, тяжело дыша. Посветив на нужное место, Дэн оторопел. Не веря своим глазам, он проверил во второй раз и понял, что не ошибся.

Кто-то стер отметки, которые они оставляли мелом, чтобы отыскать дорогу назад.

Нервно икнув, Дэн выбрал по памяти и осторожно пошел вперед. Вскоре путь вывел его на очередную развилку, а затем еще на одну и еще. Залитый мраком коридор изгибался, как лабиринт, постоянно разделяясь на два или три направления. Двигаясь наугад, Денис вскоре понял, что заблудился.

— Ну ё-мое!

Фонарик светил все слабее и слабее, намекая, что садятся батарейки. Выключив его, мальчик плюхнулся у стены и заплакал.

— Ну как же так?! Зачем мы опять сюда полезли?!

Стало немного легче. Вытерев сопли, он поднялся и снова пошел наугад. Повернув за очередной угол, Дэн едва не заорал от радости.

В конец коридора сиял тусклый оранжевый свет. Приблизившись к нему, мальчик увидел раскрытые двери.

Это был обыкновенный лифт, похожий на тот, что когда-то стоял в Денискином доме. Стены его тесной кабинки были исписаны матерными словами. Под потолком горел квадратный светильник. Войдя внутрь, мальчик уставился на панель. Не зная, какую кнопку нажать, он ткнул в первую, до которой мог дотянуться. Двери лифта с грохотом закрылись. Загудев, тот повез Дэна куда-то вверх.

∗ ∗ ∗

Чихнув от забравшейся в нос пыли, Гарик открыл глаза. Он до сих пор сидел в платяном шкафу. Ожидая, когда Каллиграф уйдет, мальчик не заметил, как заснул.

Осторожно приоткрыв дверь, он выглянул наружу. Фонарь Веры лежал на полу. Самой девушки нигде не было видно. Пятно бледного света выхватило из темноты лужу крови и тянущуюся от нее красную линию. В аптеке стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь его дыханием.

Включив свой фонарик, Гарик вылез из шкафа. Надев маску, он двинулся по следу. Кровавая полоса огибала стеллажи с косметикой и уводила к дыре в стене. Их с Дэном рюкзаки валялись между полками.

Потянувшись к вещам, мальчик неожиданно замер. Его ноздри под личиной раздулись. Даже через пластик он вновь ощутил омерзительный запах.

— Привет, крысеныш, — раздался за его спиной знакомый голос.

Гарик узнал в нем мужчину, что тащил за волосы Веру. Обернувшись, он направил луч фонаря в угол. Тот озарил огромную фигуру.

— Ты реально думал, что я тебя не видел? — спросила та.

Двинувшись с места, мужчина перегородил Гарику единственный выход из аптеки. Мальчик попятился.

— Где Вера? — пересилив страх, спросил он, — Что вы с ней сделали?

— Ты про свою молящуюся подругу? Каллиграф "спас" ее от меня и сейчас забавляется с ней в центре Крематория. Поверь, ей было бы гораздо легче, останься она со мной, а не с ним.

Откинув полу кожаной куртки, громила опустил руку к поясу. Длинный обоюдоострый нож с шелестом выполз из ножен.

— Не думай о ней. У тебя самого сейчас проблем не меньше.

Швырнув в него фонарик, Гарик попробовал убежать. Догнав его, мужчина сграбастал мальчика за шею и оторвал от пола, как кота.

Гарик захрипел, не в силах дышать. Болтая в воздухе ногами, он отчаянно вырывался из железных пальцев. Рука с ножом сорвала с мальчика маску. Перед Гариком замаячило глиняное лицо с опущенными, как у спящего, веками.

— Славься Кенодоксия! — произнесло оно, не двигая губами. После этого левый глаз Гарика взорвался от яркой ослепительной боли.

Глава 1. Город, которого нет

...и ходит Кенодоксия рядом с берегом старого мира, и собирает черные жемчужины. Люб ей их блеск, сладка чернота...

Червивый Завет Книга Мертвеца, 5:8-9

∗ ∗ ∗

Пост в Телеграм-канале "Мамкин фольклорист" от 21 июня 2022 года (количество подписчиков — 78)

Городские легенды Благовеста

Итак, что мы знаем о Благовесте — об этом удивительном феномене современной России?

Еще в 2009-м году это был маленький городок в Гагаринской области с населением не более 20 тысяч жителей. Затем всего за каких-то 13 лет он сумел настолько разрастись в своих размерах, что на сегодняшний день в нем проживает почти 200 тысяч человек.

Во многом такое бурное развитие обосновано созданием на территории Благовеста одноименной ОЭЗ (особой экономической зоны). Благодаря ей в городе появился ряд крупных предприятий, что обеспечили приток свежей крови.

Впрочем меня интересует совсем не это. Будучи заядлым любителем современного урбанистического фольклора, я не мог обойти стороной свою малую родину. Тем более, Благовест богат на городские легенды и страшилки.

Я думаю, каждый человек, выросший здесь, хотя бы раз в своей жизни слышал о:

...летающем пугале, что похищает детей.

...вампирах, живущих в тоннелях теплотрассы.

...стареньком советском хирурге, способном операбельным путем вылечить от любой болезни.

...загадочном комбинате, который работает только по ночам и делает колбасу и тушенку из человеческого мяса. Кстати, местная колбаса необыкновенно вкусна.

...а также о многом другом. Но особое место среди всех этих небылиц занимает история о "старом городе".

Согласно этой легенде, когда-то у Благовеста был город-спутник. Точнее сам тогда еще крошечный Благовест был спутником другого — более крупного города, что располагался неподалеку.

Однажды за грехи его жителей этот город навсегда исчез с карты. Здесь версии произошедшего разнятся. Согласно одной из них "старый город" ушел под землю, где угодил в самый настоящий Ад с Дьяволом и чертями. Там он пребывает по сей день.

Согласно другой версии в одну из ночей с неба на город обрушился божественный огонь, который спалил его дотла.

Наконец согласно третьей — самой туманной и самой поэтической версии — "старый город" был поглощен некой "внешней тьмой". Она захлестнула его, как волна, и утащила за собой на черное дно.

Особая нелепость всей этой истории заключается в том, что рядом с Благовестом никогда не было других больших поселений. Ближайшее из них — административный центр Гагаринской области Косминск — находится аж в 300 километрах к северо-востоку. Не шибко тянет на агломерацию, согласитесь?

Тем не менее, данная легенда нашла свое отражение в местных присказках и поговорках. К примеру, каждый раз, когда в Благовесте пропадает без вести человек, то люди говорят, что "он ушел в старый город"...

Комментарии к посту:

Аркадий: байка про вампиров явно слизана с крокодилов из Нью-Йоркской канализации.

Gorilla MMA: контент говно.

Кулинарный эстет: че ты пиздишь? Отвратная здесь колбаса. А вот тушенка нормальная.

Мариночка 3-й размер: Переходи по ссылке в профиле, если хочешь увидеть меня голой.

∗ ∗ ∗

Это был старенький белый автобус, формой похожий на удлиненную буханку хлеба. Стоя посреди дороги, он обрастал шапкой из падающего снега, медленно но верно обращаясь в большой сугроб.

Его корпус украшали ржавые пятна. Покрышки облысели. Синие полосы на бортах истерлись до голубого оттенка. Водительское место пустовало. В углу лобового стекла желтела наклейка "Дети".

∗ ∗ ∗

Алису потревожила чья-то рука, настойчиво теребившая ее за плечо. Недовольно вздрогнув, девушка проснулась и ощутила жгучий холод, что неприятно упирался ей в висок.

Приподняв веки, она обнаружила, что сидит у окна, прислоняясь головой к обледенелому стеклу. По ту сторону царила ночь, и в свете уличного фонаря кружили хлопья снега.

— Что еще? — раздраженно пробурчала Алиса, протирая слипающиеся глаза.

Разбудивший ее парень стоял в проходе. Его шевелюра, борода и усы были цвета созревшей пшеницы.

— Ты прям весь золотой, — невольно вырвалось у девушки.

Опомнившись, она прикусила язык и виновато улыбнулась.

— Ты не поверишь, но моя фамилия Злотов, — ни капли не обидевшись, ответил парень.

Его лицо казалось Алисе смутно знакомым. Она попыталась вспомнить откуда, но не смогла.

Высокий и статный, Злотов был одет в черные джинсы и темно-синий шерстяной бушлат. На горбатом носу сидели очки в тонкой оправе. Голубые глаза за ними выглядели полными тревоги. Его беспокойство передалось Алисе. Оглядевшись по сторонам, она быстро осознала почему.

— Стоп! — воскликнула девушка, вскакивая на ноги, — Где я?!

Злотов обескураженно пожал плечами. Держась за спинку переднего кресла, Алиса ошеломленно разглядывала окружающую ее обстановку.

Она находились в салоне автобуса. Не просторного и уютного, на каких привыкла ездить в Благовесте, а тесного и неказистого, словно прибывшего из двадцатого века. Сидения были жесткими, как камень. Из дыр в обивке выглядывал грязный поролон.

Стены вокруг Алисы были голыми. Ни рекламных объявлений, ни табличек со стоимостью проезда, ни карт маршрута. Вверху горели длинные плафоны, заливавшие салон мутным сиянием цвета мочи.

Снова закрыв глаза, Алиса помотала головой. Боязливо приподняв веки, она с содроганием убедилась, что автобус никуда не исчез. Тревога медленно переродилась в страх, прогоняя остатки сонливости.

— Как я тут оказалась?! Это ты меня сюда притащил?!

— Нет, — быстро ответил Злотов. — Я и сам хотел бы узнать, что здесь делаю.

— Все! Я вызываю полицию!

Девушка огляделась в поисках своей сумочки и осознала, что той нигде нет. Мобильник, банковские карты и паспорт сгинули бесследно.

— Боже! — похолодев от ужаса, Алиса с надеждой подняла глаза на собеседника. — У тебя есть...

— ...телефон? — закончил за нее парень. — Был в барсетке. А где сама барсетка, я не знаю.

— Восхитительно! Просто уму непостижимо!

Плюхнувшись обратно на сидение, Алиса попробовала по кусочкам восстановить события минувшего дня.

— Кажется, я ехала на машине — как пассажир..., — произнесла она задумчиво. — Не помню куда, откуда и зачем... А потом внезапно проснулась здесь...

Осознав, что несет бред, она в растерянности замолчала. Злотов понимающе кивнул:

— Та же история. Вчерашний день, как будто весь стертый. Частичная амнезия, словно в дешевом сериале.

Не зная, что предпринять, девушка уставилась в окно. Стекло было туманным от наледи. Продышав в ней маленький "островок", Алиса выглянула наружу.

— Темно, — сказала она. — Не видно ничего, кроме фонаря и сугробов.

— Меня, кстати, Никита зовут, — ответил парень. — Приятно познакомиться.

— Алиса, — не оборачиваясь, девушка протянула руку для приветствия.

Ладонь Никиты оказалась мягкой и теплой, приятно контрастируя с прохладным воздухом салона. Алисе показалось, что парень сжимает ее руку дольше, чем полагается. Обернувшись, она одарила его непонимающим взглядом. Тот быстро отпустил ее и, покраснев, отвел глаза.

"А он ничего так... Симпатичный...", — подумала Алиса.

Потянув ладонь в карман, она неожиданно замерла, разглядывая нечто на своем запястье.

— Это еще что такое?! — изумленно воскликнула девушка.

На ее коже синел рисунок. Маленький овал содержал в себе три пары цифр, отделенных черточками друг от друга. Вокруг них, будто ореол, вились две надписи большими печатными буквами: "ГРЕШНИК" и "СОБСТВЕННОСТЬ КЕНОДОКСИИ".

— Тоже заметила? — сказал Никита. Оттянув рукав, он показал Алисе идентичную метку. — У меня такая же.

— Но что это?

— Напоминает ветеринарное клеймо.

— Ветеринарное что?! — в ужасе уставилась на собеседника Алиса.

— Клеймо, — охотно повторил Никита, — В студенчестве я подрабатывал на рынке. Ветслужба ставит такие на свиные и коровьи туши после экспертизы. Они обозначают, что мясо пригодно в пищу.

— Кто будет ставить такое на людей?!

— Видимо тот, кто их ест, — пошутил Злотов. Видя перекошенное лицо девушки, он благоразумно замолчал.

Увлажнив палец, Алиса потерла им овальную печать. Та упорно отказывала смываться, наводя на мысль, что это татуировка.

— Что будем делать? — выждав пару минут, спросил Злотов.

— Не знаю, — злобно буркнула Алиса, — У тебя есть идеи?

Никита почесал затылок и открыл было рот для ответа. Неожиданно его прервал глухой стук, раздавшийся в передней части салона.

∗ ∗ ∗

Чуть поодаль в проход выглядывали женские сапоги, отороченные искусственным мехом. Подойдя ближе, Никита увидел миниатюрную блондинку в обтягивающих джинсах и стеганной розовой куртке. Ее одежду покрывали грязные разводы, словно девушку недавно волокли по земле.

Незнакомка спала, лежа на двух сидениях сразу. Ее длинные крашеные волосы разметались, скрывая лицо. На шее сзади виднелся краешек "ветеринарного клейма".

Вместо шапки на голове девушки сидели меховые наушники. Во сне она выронила свой телефон, который ударился о пол и привлек внимание ребят.

Потянувшийся было к ней Злотов в последний момент в нерешительности замер. Подумав, он поднес ко рту сжатый кулак и нарочито громко прочистил горло. Это ничего не дало. Блондинка продолжала сопеть, не приходя в сознание.

"Меня не постеснялся теребить, а с ней минадльничает", — ядовито подумала Алиса.

Эта мысль привела ее в негодование. Грубо оттеснив Никиту, она схватила незнакомку за плечо и как следует тряхнула:

— Вставай! Ты кто такая?!

Всхрапнув, спящая заворочалась и перевернулась на спину. Выплюнув волосы из рта, она села и осоловело уставилась в пространство перед собой. Ее глаза были большими и темно-карими, как у лани. Их слегка миндалевидную форму удачно подчеркивали накладные ресницы.

Алисе блондинка не понравилась с первого взгляда. Стройная и с чистой кожей, даже после сна она выглядела идеально. Пухлые розовые губки явно были подправлены филлером. Немного восточные черты лица выдавали примесь тюркской крови. Про себя Алиса окрестила незнакомку "татарской Барби".

— Где я? — спросила "татарская Барби", обводя салон растерянным взглядом.

— Мы все хотим выяснить, где мы, — сказал Злотов, — Ты в порядке?

— Вроде да..., — машинально ответила блондинка. Заметив засохшую грязь на своей одежде, она пришла в ужас, — Господи! Это еще откуда?!

Увидев Алису, она прикусила нижнюю губу, будто желая что-то спросить, но никак не решаясь. Наконец, помедлив, она смущенно сказала:

— Ой! Кажется, я тебя знаю...

∗ ∗ ∗

— Что?! — воскликнула девушка в вишневом пальто, — Что ты сейчас сказала?!

Ее возглас застиг Карину врасплох. Мгновенно избавившись от остатков сна, та испуганно залепетала:

— Я вроде бы тебя где-то видела! Но я не знаю, где именно! — выпалила блондинка, как скороговорку, — Я даже не понимаю, почему это сейчас сказала!

Ее собеседница хмурилась, как туча, замерев в проходе между рядами. Низенького роста, она едва доставала до плеча стоявшему рядом с ней мужчине. Волосы цвета вороньего крыла были острижены под каре и завиты в локоны, что придавало незнакомке винтажный вид. Довольно привлекательное лицо портило излишне строгое выражение. Накрашенные красной помадой губы были плотно сжаты. Черные глаза разглядывали Карину с плохо скрываемой неприязнью.

— Кажется, мы не с того начали знакомство, — вмешался светловолосый парень, — Давайте сперва узнаем друг о друге. Например, я Никита. А тебя как зовут?

Осознав, что вопрос адресован ей, блондинка ответила:

— Карина. Очень приятно.

— Мне тоже, — лучезарно улыбнулся Никита.

Заметив выражение его лица, брюнетка саркастично фыркнула и закатила глаза.

— Хорошо..., — помедлив несколько секунд, сдалась она, — Я Алиса... Алиса...

Она сбилась на середине фразы, пытаясь отыскать нужное слово. Внезапно глаза девушки расширились от изумления.

— Господи! — воскликнула она, не веря собственным словам. — Я не помню свою фамилию!

— Видимо амнезия затронула тебя сильнее, чем нас, — сказал Никита.

Карина бросила на собеседницу новый, оценивающий взгляд. Одета Алиса была не броско, но со вкусом. К вишневому пальто прилагались модные сапоги и черные шерстяные колготки. Вокруг шеи был повязан кашемировый шарф. Блондинку кольнула зависть от осознания, что он один стоит дороже ее собственного наряда вместе взятого.

— Ты помнишь, как здесь оказалась? — спросил Никита.

Карина задумалась. К своему ужасу она не смогла дать внятный ответ.

— Нет! — сказала девушка дрожащим голосом. Ее глаза блестели в полумраке, — Я помню, как шла поздно вечером по "стреле" до Королева... Еще у меня был назначен маникюр на следующее утро... И все! Дальше память будто отрезало!

— Стало быть, ты с нами в одной лодке, — вздохнул Никита.

— Погоди, — сказала Алиса, — Ты шла по Стрелецкой до пересечения с улицей Королева? Выходит ты тоже из Благовеста?

— Ну да. Откуда же еще?

— И я, — откликнулся Никита.

Опустившись на ближайшее сидение, Алиса прикрыла глаза рукой. Подумав о чем-то, она усмехнулась, будто сама не верила в ту чушь, что залезла ей только что в голову.

— Боже мой..., — пробормотала брюнетка, — Неужели мы попали в "старый город"...

∗ ∗ ∗

Забравшись на место водителя, Никита с любопытством осмотрелся. Широкое лобовое стекло было покрыто корочкой льда и обросло бахромой из пушистого снега. За его мутной пеленой стояла глубокая ночь, разбавленная желтым фонарным светом.

С зеркальца заднего вида свисали резные четки. Древний тахограф был украшен слоем пыли. Его треснувший дисплей не работал. К приборной панели была приклеена маленькая икона-триптих. Образы Богородицы, Христа и Николая Чудотворца покрывали темные пятна, словно кто-то выжигал их сигаретой.

Исследовав переключатели у "баранки", Никита ровным счетом ничего не понял и на всякий случай пощелкал каждым. Автобус продолжал хранить молчание. Запустив руку под руль, Злотов нащупал головку ключа. Выжав педаль сцепления, он провернул ключ в замке зажигания. Автобус ожил и глухо зарычал, после чего, к радости Никиты, перешел на монотонный рокот. Салон задрожал и наполнился едким запахом бензина.

— Работает! — улыбаясь, крикнул Злотов. В ответ донеслись вялые возгласы одобрения.

Неожиданно под ногами у него застучало и ухнуло, будто взорвалась маленькая бомба. Дребезжание двигателя начало слабеть, сходя на нет с каждой секундой.

— Чтоб тебя! — с досадой ругнулся Никита.

На его глазах из-под капота хлынул черный дым. К аромату бензина добавился запах гари. Автобус дрогнул в последний раз и затих, вновь превратившись в обледенелый металлический гроб.

— Эй! У тебя все в порядке?! — спросила быстро подошедшая Алиса.

— Нет конечно! — огрызнулся Злотов, — Похоже, мы никуда не поедем!

В подтверждение его слов освещение в салоне мигнуло, а затем погасло. Одновременно с этим с лязгом распахнулись передняя и задняя двери.

— Нет! — обреченно простонала Алиса, — Только этого нам сейчас не хватало!

Они вернулись из кабины в помрачневший салон. Фонарь на улице потрескивал и моргал. Его жидкий свет падал через расписанные инеем окна, создавая внутри зыбкий полумрак. Ветер заметал снежинки через открывшиеся входы. С каждым его вздохом в автобусе становилось все холоднее и холоднее.

— Мы тут замерзнем, если останемся, — пробурчал Никита. Отыскав на кресле свою кепку-ушанку, он водрузил ее на голову, — Нужно найти другое укрытие.

— Согласна, — вынув из кармана вязаную шапку, Алиса надела ее и взглянула на Карину, — А ты что скажешь?

Блондинка сидела у окна. Как зомби, она рылась в своем Айфоне. Его экран плавал в темноте прямоугольником белого света. Мельком глянув на телефонные часы, Алиса разобрала числа "21:19". Переведя взгляд на маникюр Карины, она усмехнулась. Тот выглядел дорогим и в не меньшей степени безвкусным.

"Кажется, кого-то развели на половину ее зарплаты", — злорадно подумала брюнетка.

— А? — подняв лицо, Карина взглянула на ребят, — Сеть не ловит. Интернета тоже нет...

— К черту Интернет, — велела Алиса, — Собирайся. Мы уходим.

— В смысле уходим? — испуганно встрепенулась Карина.

— В прямом. Или можешь оставаться здесь, пока не превратишься в сосульку.

Взглянув на распахнутые двери, блондинка зябко поежилась. Поднявшись на ноги, она направилась к выходу следом за Алисой. Вид у девушки был ошеломленный, словно она не до конца осознавала реальность происходящего. В руке она по-прежнему сжимала Айфон, цепляясь за него, как за спасательный круг.

— И куда мы пойдем? — жалобно спросила Карина, слезая по узким металлическим ступенькам.

— Куда-нибудь, где есть люди, — ответил Никита. Он выбрался из салона последним, по-мальчишески сиганув в мягкий сугроб, — Люди и Интернет.

∗ ∗ ∗

Ее разбудили холодные прикосновения ко лбу и щекам. Открыв глаза, Горилла обнаружила, что день сменился ночью.

Она лежала на железной койке без матраса, полупогребенной в грязном сугробе. Прямо над ней в крыше зияла дыра, через которую на лицо девушке падали снежинки.

Одета Горилла была по-мужски — в утепленный черный бомбер, спортивные штаны и балаклаву. Сев, она быстро ощупала тайный карман своей куртки. Ее пальца легли на жестяные углы коробочки от леденцов, и Горилла выдохнула с облегчением.

Отыскав рядом с кроватью рюкзак, она достала и включила фонарик. Пьяный Таракан дернулся у стены, угодив прямиком в кружок света. Вопреки строжайшему запрету мелкий говнюк сумел нажраться и теперь валялся на полу в собственной блевотине. Стоял лютый холод, и лужица его рвоты успела покрыться корочкой льда.

Не стоило его винить. Скорее всего, для Таракана этот раз действительно был последним.

Из угла комнаты на Гориллу молчаливо взирали две фигуры. Направив на них луч фонаря, та разглядела бородатого пенсионера и девушку с русыми волосами. Свет проходил сквозь них, как сквозь мутный аквариум, позволяя различить обои позади. От незнакомцев исходило слабое сияние, окружавшее их зеленоватым ореолом. Оглядев их пристально со всех сторон, Горилла быстро утратила интерес.

Потянувшись, она встала с койки. В красном углу лежали обломки иконостаса. На стене висело разбитое зеркало. Подойдя к окну, девушка выглянула наружу. Полуразрушенный одноэтажный дом стоял посреди заснеженной улицы. Далеко-далеко в ее конце горел янтарный огонек. Оценив обстановку, Горилла вернулась к Таракану.

— Вставай! — грозно велела она и дополнила приказ пинком по жопе.

Таракан дернулся и недовольно заурчал, явно желая замерзнуть насмерть. Полустертая овальная печать темнела справа на его шее.

— Вставай! — снова рявкнула Горилла.

Схватив тщедушное тельце Таракана за подмышки, она рывком поставила его на ноги. Прижав идиота к стене, деваха отвесила ему пару оплеух.

— Все-все! Хватит! — взвизгнул алкаш и распахнул глаза.

От него разило блевотиной и перегаром. Увидев силуэты в углу, он сжался и заскулил, как пес. Его мутные глаза слезились в отверстиях балаклавы.

Оглядевшись по сторонам, Горилла рассвирепела.

— Где лыжи и твой рюкзак?! — гаркнула она в морду Таракану. От ее возгласа тот сжался еще сильнее.

— Вроде бы только что были здесь..., — промямлил он, дрожа, как осиновый лист, — У меня в руках...

— Ты их проебал, так ведь?! — зарычала Горилла, — Оставил на той стороне?! Бесполезный кусок говна! Ничего нельзя тебе доверить даже на секунду!

Схватив скулящего Таракана за шкирку, она поволокла его в соседнюю комнату. Там покоились человеческие останки.

Обледенелый труп старика валялся на полу лицом вниз. На его затылке зияла жуткая рана, оставленная ударом топора. По паркету тянулся кровавый след, указывавший, что мертвого приволокли из другого места.

Рядом к стулу была привязана молодая женщина. Ее обнаженное тело покрывали сотни мелких порезов. Лицо было сожжено паяльной лампой, которая стояла на столе неподалеку.

В детской кроватке лежали обглоданные кости.

Стиснув зубы, Горилла поправила лямки рюкзака и тумаками погнала Таракана к выходу из дома. Наблюдатели неслышно переместились вслед за ними. Стоя на пороге, они смотрели, как незваные гости спускаются с крыльца.

Огороженный низеньким забором дворик был покрыт глубокими сугробами. Небо над головой застилали черные облака. В стороне горделиво высился деревянный сортир. На его фоне из колоды торчал измазанный кровью топор.

Освещая себе путь фонарем, Горилла решительно направилась к калитке.

— Стой! — внезапно подал голос Таракан.

— Что? — Остановившись, девушка уставилась на его лицо.

Не говоря ни слова, Таракан показал пальцем. Еще один мертвец лежал в сугробе, основательно припорошенный снегом. В отличие от остальных, этот выглядел так, словно с него содрали кожу. Вокруг его головы был обернут полиэтиленовый пакет, закрепленный вбитыми в череп гвоздями. С пакета на Гориллу взирал большой желтый смайлик, сидевший на лице трупа, будто ухмыляющаяся маска. Под изображением тянулась надпись: "Добро пожаловать!".

— Один из этих? — вновь обернувшись к Таракану, спросила девушка. Алкаш кивнул.

Сбегав к колоде, Горилла вернулась с топором. Кадавр не подавал признаков жизни, выглядя совершенно безобидным. На торчавшей из снега ободранной ладони темнела овальная печать.

— Посвети, — Горилла передала фонарь Таракану.

Взявшись за топор обеими руками, она замахнулась и обрушила лезвие на шею трупа.

∗ ∗ ∗

Впереди автобуса простиралась безлюдная дорога, пушистая от свежевыпавшего снега. По ее бокам горели фонари, торчавшие из земли, как реберные кости. Сразу за ними начинался густой лес. Угрюмые силуэты деревьев тянули свои голые ветви к свету. Тощие и скрюченные, они будто переплетались друг с другом, образуя гигантскую паутину.

— Что будем делать? — спросила Алиса. Подняв воротник пальто, она прятала лицо от ветра.

Небесный свод был черен от угольных туч, скрывавших Луну и звезды. Дорога впереди сияла и помигивала, желтая от электрического света. Мерцающей рекой она сбегала с лесистого холма и вливалась в лежавший у его подножия темный город.

— Что это за домики там внизу? — спросила Карина, — Благовест?

— Вряд ли, — вгляделся вдаль Никита, — Как-то слишком безжизненно для Благовеста. Огней почти нет. Да и размеры далеко не те.

— Может быть, нас похитили и вывезли за город. А затем бросили рядом с одним из местных ПГТ, — предположила Алиса, — Вдруг это Белоустье или Майское?

— Есть только один способ выяснить, — решительно произнес Злотов, — Дойдем до тех домов и поищем помощь. Надеюсь, никто не возражает?

— Я — нет, — откликнулась Карина. Накинув капюшон и сунув руки под мышки, блондинка дрожала от холода. Ее наряд плохо подходил для суровой зимней ночи, — Двинемся уже скорее, а то я сейчас превращусь в снеговика.

Обернувшись, Алиса взглянула на другой конец дороги. Сияние фонарей тянулось в густую чащу, где резко обрывалось в нескольких сотнях метрах от автобуса. Девушка неуверенно моргнула. На мгновение ей показалось, что на границе между тьмой и светом кто-то стоит. Огромная расплывчатая тень высилась над кронами деревьев, почти неразличимая на фоне неба. Не веря своим глазам, Алиса шагнула ближе, и в ту же секунду наваждение исчезло. Тень растворилась в ночи, слившись с безмолвным лесом и оставив после себя лишь чувство гнетущей тревоги.

— К черту! — вздрогнула Алиса. Быстро вернувшись к остальным, она сказала. — В город — так в город!

∗ ∗ ∗

— Готов спорить, что здесь лет сто никто не ездил, — процедил сквозь зубы Никита.

Алиса и Карина не услышали его слов, которые тотчас же подхватила и развеяла вьюга.

Они брели и шатались, как пьяные, местами увязая по колено в снегу. Будто дождавшись, когда люди покинут автобус, зимняя ночь окутала их злой метелью. Морозный ветер задул с удвоенной силой, больно кусая неприкрытые лица. В воздухе кружила белая крупа, собираясь в маленькие вихри. По пути вниз им не встретилось ни одного автомобиля. Скрюченный лес остался на холме, сменившись раскинувшимся внизу полем. Белая гладь последнего была мертвенно-пустынной, как декорация к постапокалиптическому фильму.

— Ты говорила про "старый город", — нагнав Алису, спросила Карина. — Что это такое?

Ее выбившиеся из-под капюшона волосы трепетали на ветру, а укороченная куртка не прикрывала даже половины попы.

"Красота требует жертв", — злорадно подумала брюнетка, но вслух сказала:

— В смысле? Ты из Благовеста и не знаешь?

— Я-я просто недавно переехала из другого города. Всего полтора года успела здесь прожить.

— Тогда понятно, — усмехнулась Алиса. — Не бери в голову. Старый город — это выдуманное место из детской страшилки.

Возвышение осталось далеко позади, и темнеющий город развернулся прямо перед ними. Дорога плавно перетекла в широкую улицу. Голое поле сменилось одноэтажными домами с заборами из профлиста. Буран поутих, разбиваясь о городскую застройку, и идти вперед стало намного легче.

— Странно, — пробормотала Алиса. За путь, пройденный от автобуса, ее вишневое пальто стало почти белым.

— Что "странно"? — недовольно спросила Карина. Путь до города вымотал ее сильнее остальных.

— Собаки не лают, — задумчиво ответила Алиса. — Вообще ни одной...

Не считая воя далекой метели, окраина города встречала их пугающим безмолвием. В окнах домов не горел свет. Из печных труб не шел дым. Крыши прогибались под тяжестью неубранного снега. Редкие автомобили, припаркованные у обочины, обратились в монструозные сугробы.

— Эй! Есть тут кто?! — сложив ладони рупором, крикнул Злотов.

Его брови, борода и усы покрылись инеем, придававшим ему вид Деда Мороза. Подойдя к ближайшему забору, парень подергал за ручку калитки:

— Закрыто.

Ухватившись за верхний край, он подтянулся и заглянул во двор.

— Никого, — спрыгнув вниз, сообщил Никита. — И снегу намело — просто ужас.

Они принялись искать других людей. Большинство калиток и ворот были закрыты. На тех участках, где удавалось попасть во двор, тихие дома взирали на гостей чернеющими окнами, и на крики о помощи никто не отзывался.

— К черту! — подергав очередную запертую дверь, Злотов спустился с крыльца и вернулся на дорогу. Отыскав там камень, он подошел к окну и замахнулся для броска.

— Сдурел?! — в последний момент Алиса вцепилась ему под локоть. — Ты что удумал?!

— Как что?! — огрызнулся Никита, — Выбью стекло и залезу внутрь. Может быть там есть телефон.

— Это же статья, — прошипела девушка. — "Незаконное проникновение в жилище". Вызовешь полицию, и они тебя же и посадят. А заодно всех нас, как сообщников.

Злотов в нерешительности остановился.

— Давайте просто пойдем вперед по дороге, — стуча зубами, предложила Карина, — Может быть кого-нибудь отыщем.

Устало вздохнув, Никита бросил булыжник в снег.

∗ ∗ ∗

Поворот дороги вывел их к двухэтажному кирпичному зданию. Занесенное сугробами и побитое непогодой, оно глядело на гостей решетчатыми окнами без стекол. Синяя табличка над входом гласила: "Почта России".

Забыв про усталость, Карина бросилась вперед. Взобравшись на крыльцо, она потянула за ручку двери. Та со скрипом отворилась.

Внутри здания было темно и тихо. В нос Карине ударила мерзкая сладковатая вонь. Блондинка с отвращением отшатнулась.

— Ау! Есть тут кто?! — закрыв нос ладонью, крикнула девушка.

Ее голос прозвучал по-комичному гнусаво. Улетев в чернеющее фойе, он вернулся назад гулким эхом.

— Как успехи? — спросил поднявшийся на крыльцо Никита. Учуяв запах, он поморщился, — Ну и гадость! Воняет, будто собака сдохла!

— Кажется никого, — встревоженно ответила Карина. Вглядываясь в стоявшую за входом темноту, она в нерешительности топталась на пороге.

— Дозволь, — аккуратно отстранив девушку, Злотов сунулся внутрь. Нащупав на стене выключатель, он пощелкал им без какого-либо результата. — Света нет.

— Стой! — испуганно схватила его за рукав Карина. — Не ходи туда!

Злотов в растерянности замер, обводя глазами едва различимое помещение. Вонь забивала нос, усиливаясь с каждым шагом вглубь здания. Она напомнила ему о рынке в жаркий день и мусорных баках на задворках, где можно было застать разлагающиеся в тепле остатки мяса и жира, слитую свиную кровь или облепленные жужжащими мухами кости. Не до конца осознавая, что делает, Никита потянулся к запястью и потер "ветеринарное клеймо".

— Эй! — долетевший с улицы крик Алисы вывел его из ступора. — Быстрее сюда! Я кое-что нашла!

∗ ∗ ∗

— Это человек? — дрожащим голосом спросила Карина.

— Вряд ли, — задумчиво отозвался Никита. — Скорее огородное пугало.

— Серьезно? — саркастично фыркнула Алиса. — Пугало таких размеров?

Пятиметровый крест был изготовлен из толстых труб, сваренных друг с другом. Возвышаясь на одном из дворов позади рухнувшего забора, он покачивался на ветру и скрипел под тяжестью своей ноши.

К кресту было приколочено нечто, напоминающее человеческую фигуру. Раскинув руки, как крылья, оно парило над землей, припорошенное снегом. На ветру развевались черные лохмотья. Опущенную голову закрывал остроконечный колпак, похожий на те, что носили члены Ку-клукс-клана. Подобно остальной одежде, он был цвета кромешной ночи.

— Да что здесь, блядь, происходит?! — не сдержавшись, воскликнула Карина.

Она стояла и пялилась на крест, словно затравленный маленький зверек.

— Что это за город?! Как мы здесь оказались?! Где все люди?! И что это за хрень висит сейчас перед нами?!

Взгляд девушки устремился на лицо других ребят в поисках хоть какого-нибудь ответа. В ее глазах колыхался страх, грозивший в любой момент пролиться слезами. Злотов недоуменно пожал плечами, а затем смущенно отвернулся.

— Успокойся! — твердо сказала Алиса.

В ее душе шевельнулось презрение. Мгновение спустя оно сменилось чувством собственного превосходства, которое в свою очередь уступило место жалости.

"Господи! Да ей же всего лет двадцать", — подумала она, разглядывая трясущуюся блондинку. — "Позавчерашняя школьница".

Алисе стало стыдно за мысли, что секунду назад приходили в ей голову. Подойдя к Карине, она обняла ее за плечи и сказала ободряющим тоном:

— Я понимаю, ты боишься. Нам всем страшно, и это нормально, учитывая происходящее. Но это не значит, что нужно поддаваться панике.

Всхлипнув, блондинка взглянула на нее увлажнившимися глазами. Кончик ее носа покраснел, как у олененка Рудольфа.

— Мы пойдем и отыщем помощь, — мягко продолжала Алиса. — Обещаю, ты еще будешь рассказывать об этой истории со смехом своим подругам.

— Что если у меня нет подруг...? — Утерев нос, печально улыбнулась Карина.

"Плевать мне на твоих подруг, тупая ты пизда", — с досадой подумала брюнетка, — "Лишь бы только ты не ревела".

Улыбнувшись в ответ, она сказала:

— Считай, что одна уже есть.

Глава 2. Мы здесь не одни!

Пост в Телеграм-канале "Мамкин фольклорист" от 4 августа 2022 года (количество подписчиков — 122)

Можно ли помнить о том, чего никогда не случалось?

Могут ли твои воспоминания быть ложью?

Я не помню свою жизнь до 16 лет. Мой врач объяснял это ДТП, в которое я угодил еще будучи подростком и получил в нем черепно-мозговую травму. Кстати, это ДТП я тоже не помню.

Мои родители уверяют меня, что я родился и вырос в Благовесте. Это подтверждается абсолютно всем, начиная со свидетельства о моем рождении и заканчивая словами людей, которые знали меня с детсадовского горшка.

И все же каждую ночь во снах ко мне приходят воспоминания. Воспоминания о местах, которых не существует и никогда не существовало в этом городе. Но которые были для меня родными.

Иногда я вижу широкую улицу, название которой является мне в грезах. Это проспект Декабристов, которого, разумеется, нет в Благовесте. Я качусь по нему на велосипеде. Мне 9 лет, и вокруг меня жаркое лето. Горячий ветер дует мне в лицо. По дороге справа мелькают автомобили. Слева уличные торговцы продают мороженое и сахарную вату.

Иногда это некая 25-я школа, хотя в реальности я ходил в 119-ю. Она располагается в двухэтажном деревянном здании, которое выглядит так, словно было возведено еще при Сталине, а затем пережило несколько капремонтов. Мне 10 лет, и я сижу в классе. На заднем фоне бубнит учительница. Я не слышу, что она говорит, и смотрю в окно на...

...старое городское кладбище, куда мы тайком забирались с пацанами. Кстати, этих пацанов тоже никогда не существовало. Мне 12 лет, и я брожу среди крестов и гранитных памятников. В голубом небе парят черные птицы. Я слышу их пронзительные крики. Вдали высится угрюмое серое здание. Глядя на него, кажется, что оно было не построено, а отлито целиком из бетона. Это городской крематорий.

Каждую ночь эти сны становятся все настойчивее и ярче. Ко мне, словно в бразильском сериале, возвращается утраченная память. Только вот вспоминаю я о том, чего никогда не было и быть не могло. И это пугает.

Почему из раза в раз в моих снах звучит одно и то же название — "Старовознесенск"? И почему, когда я произношу его вслух, оно идеально гармонирует с фразой "старый город"?

Комментарии к посту:

Gorilla MMA: просто ты приемыш которого родаки нашли на помойке а тебе не сказали)))

Gaben123: это точно канал про фольклор, а не личный блевник ностальгирующего скуфа?

Мариночка 3-й размер: Переходи по ссылке в профиле, если хочешь увидеть меня голой.

∗ ∗ ∗

Второе "чучело" обнаружилось в сотне метрах от первого. Одетое в такие же колпак и лохмотья, оно вращалось на ветру, болтаясь на привязанной к вершине фонарного столба веревке. Вместо петли на ее конце ржавел мясницкий крюк, острие которого пронзало шею "повешенного".

— Может быть, это какая-то секта? — предположил Никита. Задрав голову, он рассматривал кружащие над землей ботинки.

— Эй! — неожиданно воскликнула Алиса.

Она выбежала на середину улицы и пристально уставилась куда-то вдаль.

— Эй! — крикнула девушка во второй раз, уже громче, — Вы меня слышите! Мы здесь — позади вас! Нам нужна помощь!

Оторвавшись от созерцания трупа, Злотов проследил за Алисиным взглядом. Вдалеке в свете фонарей неторопливо двигалась мужская фигура. Повернутая спиной к ребятам, она медленно уменьшалась в размерах.

— Наверно в наушниках! — с досадой фыркнула Алиса. Сорвавшись с места, она бросилась за незнакомцем.

— Стой! — метнувшись следом, Никита схватил девушку за плечо. Та недоуменно обернулась.

— Здесь на столбах висит какая-то хрень, а в домах разит мертвечиной, — торопливо сказал ей Злотов, — Этот же товарищ как ни в чем не бывало разгуливает посреди ночи. Ты точно хочешь привлечь его внимание?

Алиса в сомнении нахмурилась.

— Что ты предлагаешь? — спросила она, обмозговав услышанное.

— Давайте тихо пойдем за ним и проследим, куда он направляется. А то мало ли что...

— Я согласна с Никитой! — вклинилась в их разговор Карина. Оправившись от приступа страха, она горела желанием что-либо предпринять, — Не стоит рисковать, но и упускать его из виду тоже не стоит.

"Тебя еще здесь не хватало", — удрученно подумала Алиса.

Взвесив все за и против, она кивнула:

— Хорошо. Давайте поспешим, пока он не свалил.

∗ ∗ ∗

Скрипевший под ногами снег затруднял дорогу. Выбившись из сил, девушки вскоре поотстали от Никиты. Увлеченный слежкой Злотов не заметил этого и ушел далеко вперед, не спуская глаз с загадочной фигуры.

Незнакомец шел, сунув руки в карманы. Одетый во все темное, он как будто не замечал крадущихся за ним людей. Вместо шапки на его голову был накинут капюшон толстовки.

— Следы..., — тихо сказала Карина.

Шагавшая подле нее Алиса недоуменно уставилась на блондинку:

— Что "следы"?

— Где следы этого типа? Никитины вижу. А вот его — нет.

Опустив глаза, Алиса похолодела от страха. Одинокая цепочка следов тянулась по дороге за Злотовым. Помимо нее снег впереди был нетронут.

— В иные дни я успевала поверить в десяток невозможностей до завтрака..., — пробормотала Алиса цитату из недавно прочитанной книги.

Вскоре частный сектор подошел к концу. Улочка, по которой они шли, влилась в широкий проспект, обсаженный белыми от инея деревьями. Одноэтажные дома сменились низкорослыми панельками, судя по внешнему виду, построенными еще в ушедшем веке.

Выйдя на проспект, мужчина повернул налево и зашагал по краю дороги. Кроме них заснеженная улица была полностью безлюдной. На фоне черного неба тускло горели фонари. Несколько брошенных автомобилей стояли на проезжей части с открытыми багажниками и дверцами. Каждый из них был занесен сугробами.

— Это еще что? — задыхаясь от быстрой ходьбы, спросила Карина.

Впереди, куда шел незнакомец, над землей стелилось лазурное марево.

— Не спрашивай. Я сама ничего не понимаю, — ответила Алиса.

Несколько минут спустя ответ определился сам собой. В центре проспекта зиял глубокий кратер. Будто исполинское пушечное ядро ударило в дорожное полотно, оставив после себя воронку размером со стритбольную площадку. Ближайшие деревья почернели от взрыва. Некоторые из них были повалены на землю и лежали в окружении вывороченных кусков асфальта.

Над кратером поднимался странный голубой свет. Расплывчатый, как сияние фонаря в тумане, он клубился в воздухе, будто пар. Войдя в него, как в дымовую завесу, мужчина скрылся из виду.

— Твою мать! — тихо ругнулся Злотов. Прибавив скорость, он нырнул в мерцающую мглу следом за незнакомцем.

Никиту окутало приятное тепло, словно он угодил с улицы в сени. Голубой туман согревал. Чем ближе Злотов подходил к кратеру, тем жарче становился воздух. Снег под его ногами исчез. Асфальт, по которому он ступал, начал прилипать к ботинкам.

Прокравшись вперед, Никита различил силуэт незнакомца. Стоя у края воронки в шаге от обрыва, тот глядел вниз и как будто бы о чем-то размышлял. Он был одет не по погоде. Разваливающиеся кроссовки соседствовали с легкими джинсами. Роль верхней одежды исполняла мешковатая толстовка, какие Злотову не приходилось встречать уже лет десять. На черной спине виднелся истершийся принт группы "Iron Maiden".

"Привет, нулевые", — подумал Никита.

Он ухмыльнулся с легкой ностальгией, а затем недоуменно моргнул. На секунду ему показалось, что внеземной свет просачивается сквозь незнакомца.

Загадочный прохожий внезапно обернулся к Никите. На фоне голубого сияния его лицо под капюшоном выглядело черным пятном. Поняв, что спалился, Злотов смущенно откашлялся и сказал:

— Извини, друг. Ты не подскажешь...

— Я здесь лежу..., — перебил его человек в толстовке. Его голос звучал глухо, как из колодца, — Здесь... в самом низу...

— Чего?! — Никита оторопел.

Его взгляд опустился на дно кратера. От увиденного у Злотова перехватило дыхание.

Там, среди гравия, песка и асфальта, росли голубые цветы. Бутоны самых маленьких из них были размером с кулак, а самых крупных — с кочан капусты. Они источали жар и мглистый полупрозрачный свет, что наполнял дыру и делал ее похожей на крошечное озеро. На его дне лежал искореженный каркас микроавтобуса. Злотов узнал в нем обгоревшую "ГАЗель". Как и все вокруг, та была щедро облеплена цветами. Их мясистые лепестки колыхались в воздухе, словно мягкие кораллы на дне моря.

— Что это за хрень, чувак? — недоуменно обернувшись к собеседнику, спросил Никита.

Он обнаружил, что разговаривает с пустотой. Мужчина в толстовке исчез, будто растворившись в голубом сиянии.

— Что случилось? — спросила подошедшая Алиса. Они с Кариной только сейчас добрались до воронки, — Где тот человек?

— Понятия не имею, — обескураженно сказал Никита, — Только что стоял прямо здесь. Я отвернулся буквально на секунду, и он пропал. Вы что-нибудь видели?

— Нет. Вы двое нырнули в это марево. Сперва он, потом ты. Затем подошли мы и обнаружили только тебя.

— Он не оставлял следов, — испуганно сообщила Карина, — Словно был ненастоящим...

— Что это за дыра? — Отмахнувшись от нее, уставилась на кратер Алиса.

— Понятия не имею, — пожал плечами Злотов, — Но зуб даю, она как-то связана с тем, что происходит в этом месте.

— Какой-то странный свет..., — заметила Карина, — Как будто из иного мира...

— Пойдемте скорее отсюда, — поежилась брюнетка, — Не нравятся мне эти цветы. Вдруг их испарения — ядовитые.

∗ ∗ ∗

Обогнув кратер, троица снова выбралась на проспект и двинулась по пустынной дороге. Серые хрущевки возвышались под открытым небом, нависая с двух сторон, как стены бетонного каньона. Лишенные света и звука, они выглядели давным-давно заброшенными. Стихнувшая было вьюга, вернулась с удвоенной силой. С неба валил снег, кружась в пятнах фонарного света.

— Куда теперь? — поникшим голосом спросила Алиса. Она дико устала и проголодалась. Привычный ей с детства самоконтроль уже начинал давать трещину.

Оглядев ближайшее здание, Никита заприметил железную дверь подъезда. Подойдя ближе, он чертыхнулся, обнаружив кодовый замок. Окна первого этажа закрывали металлические решетки. Подергав для приличия одну из них, Злотов разочарованно махнул рукой.

— Эй! Есть тут кто?! Помогите! — срывающимся голосом закричала Карина.

— Толку орать? — буркнул Никита, — Похоже в этом городе нет ни души.

— А как же тот человек, за которым мы шли? — спросила Алиса.

— Не знаю, — пожал плечами парень. — Может быть групповая галлюцинация...

На стене панельки чернело граффити. Безликая фигура, похожая на тень, занимала пространство между окнами. С ног до головы она была утыкана острыми шипами. Над головой, как нимб, парила надпись "Я ТЕБЯ ВИЖУ".

— Наскальная живопись, — с наигранным сарказмом сплюнул Никита.

Нелепый рисунок почему-то заставлял его чувствовать себя не в своей тарелке. Тень на стене приковывала взор, будто источая липкую негативную энергию. Усилием воли Злотов отвернулся и встретился взглядом с Алисой.

— Гляньте туда, — сказала девушка. Обернувшись, она указала рукой вдаль проспекта.

Последовав ее совету, Никита увидел крошечный огонек. Янтарный, как мед, он отличался от желтого сияния фонарей и горел среди темных зданий.

— Что там? — спросила Карина. В ее потухших глазах вспыхнула искорка надежды.

— Без понятия, — сказала Алиса, — Но мы можем пойти и проверить.

∗ ∗ ∗

— Подожди! Дай отдохнуть! — уже в который раз заскулил Таракан.

Он понуро брел по дороге, увязая в глубоком снегу. С бодуна стремительный марш-бросок на свежем воздухе давался ему крайне тяжело.

Горилла быстро шла впереди, не обращая внимания на его нытье. Несмотря на рюкзак за спиной, она не выглядела ни капли уставшей. Заметив, что алкаш выбился из сил, Горилла вернулась и вкатила ему тонизирующих пиздюлей.

— Было бы гораздо легче, — прорычала девка, — Если бы один тупой гандон не оставил на той стороне наши лыжи!

Они выбрались из частного сектора, перейдя в район многоэтажек. Держась в стороне от залитого светом проспекта, они двигались в темноте переулками и дворами. Неожиданно Горилла замерла, уставившись в проем между домами. Спрятавшись за заснеженным кустом, она потянула за собой Таракана.

— Это еще что за дятлы? — спросила девушка, тыча пальцем.

Впереди раздавались чужие голоса. Выглянув из-за укрытия, Таракан увидел людей. Три далекие фигурки стояли на освещенном пространстве, о чем-то жарко споря друг с другом. Одна из них — самая высокая — явно принадлежала мужчине. Рядом с ним мялись две девушки. Придя к согласию, все трое направились вдоль по улице и скрылись из виду.

— "Туристы", — проводив их взглядом, фыркнул алкаш, — Залетное мясо для тварей.

— Как думаешь, куда они идут?

— Скорее всего в одну из ловушек. И сами того не знают, идиоты.

Тяжело вздохнув, он уставился на свои наручные часы. Неожиданно глаза Таракана полезли на лоб.

— Не понял! — озадаченно произнес он.

Стрелки на циферблате двигались быстрее, чем обычно. Пузатая часовая лениво ползла по кругу, отмеряя часы за минуты. Длинная минутная по скорости заменила собой тоненькую секундную. Сама же секундная вертелась теперь, как пропеллер. Постучав ногтем по стеклу, Таракан покрутил колесико сбоку. Не помогло.

— Куда теперь? — спросила его Горилла.

— К северной звезде, — возясь с часами, бросил Таракан, — Оттуда можно выбраться в Катакомбы, а из Катакомб — к Крематорию.

— Что еще за "северная звезда"?

— Наша база. Вряд ли там кто-то выжил — за десять-то лет. Но если повезет — раздобудем что-нибудь полезное.

∗ ∗ ∗

Пробираясь через вьюгу и сугробы, они из последних сил двигались по проспекту. Воспрявший ветер со свистом дул им в лица. Он гнал по земле белую пургу и медленно, но верно перерастал в снежную бурю.

Янтарный огонек маячил вдалеке, полускрытый за кружащей в воздухе крупой. Он, не спеша, увеличивался в размерах и вскоре распался на несколько сияющих окон. Остановившись, чтобы перевести дух, ребята увидели одноэтажное здание. Выполненное в форме куба, оно стояло на углу Т-образного перекрестка. Улица, по которой они шли, заканчивалась здесь. Прямо впереди простирался белый пустырь, за которым темнели скрюченные домишки.

— Кажется, это какой-то бар или кафе! — пытаясь перебить шум ветра, крикнула Алиса

— Второе! — громко ответил Никита, — Вроде бы еще работает!

— Слава Богу, — вздохнула Карина, — Я бы сейчас собаку съела.

Неказистое здание оказалось кафе во французском стиле. Вывеска на кириллице гласила "Ле Маршан". Для придания колорита рядом с надписью была изображена Эйфелева башня. Перед входом отсутствовали уже ставшие привычными сугробы. Это вселяло надежду, намекая на присутствие людей, следящих за порядком.

Забежав вперед Никита толкнул дверь и галантно придержал ее раскрытой для Карины. Смущенно потупив глазки, блондинка поблагодарила его и вошла внутрь. Злотов последовал за ней, не отводя взгляда от упругой попки в зауженных джинсах. Шедшая последней Алиса резко затормозила, едва не врезавшись в дверь, что захлопнулась у самого ее носа.

— Чертов симп! — фыркнула она раздраженно.

Весь скудный парижский флер, что придавал кафе вид снаружи, разбивался вдребезги о его внутреннее убранство. Помещение, в котором оказалась Алиса, идеально гармонировало со словом "забегаловка". Пол под ее ногами был выложен шахматной плиткой. Над головой горели светильники в безвкусных белых плафонах. Вдоль стен тянулись длинные столы с пластмассовыми перечницами и солонками. Роль сидений исполняли диванчики, обтянутые коричневым дерматином. На отдельном круглом столике громоздились пустые блюдца и чашки. Рядом с ними гордо блестел термопот и тускнела видавшая виды микроволновка.

"Слава Богу, здесь тепло", — облегченно подумала Алиса, — "Не шик, но переждать бурю сойдет".

Из висевшего на стене динамика лилась неторопливая мелодия. Поначалу девушка приняла ее за французский шансон, пока хриплый мужской голос не начал петь на русском о нелегкой судьбе арестанта.

— Аутентичненько, — усмехнулся Никита.

Напротив входа высилась Г-образная барная стойка. На ее поверхности валялись папки с меню и громоздился допотопный кассовый аппарат. На полочках позади выстроились рядами бутылки. Холодильник-витрина с логотипами "Pepsi" был сверху донизу заполнен пивом "Балтика".

— Эй! — крикнул Никита, — Здесь кто-нибудь есть?!

Безлюдное кафе ответило ему тишиной. Уставший Злотов стащил с себя шапку и бушлат, под которым скрывалась белая водолазка. Кинув шмотье на ближайший диван, он направился к барной стойке.

— Wi-Fi не ловит, — обеспокоенно произнесла Карина.

Промерзшая до мозга костей, блондинка даже в помещении не спешила раздеваться. Достав из заднего кармана брюк смартфон, она тыкала в него когтистым пальцем.

Алиса сняла с себя верхнюю одежду, оставшись в черном платье с белыми кружевами. Пристроив вещи на вешалке у входа, она подошла к квадратной колонне, где красовался стационарный телефон. Прямо над ним тикали часы в форме совы. Зрачки мультяшной птицы с каждой секундой двигались из стороны в сторону. Сняв трубку, девушка приложила ее к уху. Гудков не было.

— Все чудесатее и чудесатее. — Алиса, повесив трубку, направилась к Никите.

— Сто лет такие не видел, — сказал удивленный Злотов.

Стоя у стойки, он разглядывал кассовый аппарат. Тот представлял собой массивный ящик с обилием квадратных кнопок и выдвижным отделением для купюр. Узкая полоска дисплея была темно-зеленого цвета.

— Терминала нет, — огляделась Алиса, — Странно. Я думала сейчас везде принимают карты.

— Да и выглядит все каким-то устаревшим. Словно из нулевых.

— Может это действительно..., — фыркнула девушка, — ...старый город.

Слова, задуманные как шутка, повисли в воздухе тягостным молчанием. Сконфуженная Алиса забарабанила пальцами по стойке. Заприметив чашу с фруктами, она машинально потянулась к красному яблоку и обнаружила, что то сделано из пластмассы.

— Я жрать хочу! — вывела их из ступора Карина, — Давайте уже что-нибудь съедим.

Наконец сняв свою куртку, блондинка присоединилась к остальным. Под верхней одеждой она носила обтягивающую кофточку розового цвета. На оголенном предплечье правой руки вилась татуировка. Надпись на коже тонким, похожим на узор шрифтом гласила: "Memento mori".

Раскрыв лежавшее на стойке меню, Карина уткнулась в него носом. Алиса с недовольством отметила ее точеную талию и подтянутые выпуклые сиськи. Сравнив их со своей фигурой, она приуныла и обернулась за поддержкой к Никите. К ее негодованию, тот украдкой глазел на вырез на груди блондинки.

"Мужики!" — подумала Алиса с отвращением.

— Не знаю, как вы, — сказал Никита, оторвавшись от созерцания прекрасного, — А я больше не буду ждать чьего-то разрешения.

Зайдя за барную стойку, он распахнул холодильник.

— Пиво будете? — спросил он.

— Я — да, — не поднимая голову, ответила Карина.

Она хихикнула, водя пальцем по меню:

— Вы только гляньте. Салат "Оливье" и "Мясо по-французски". Вот уж действительно — Франция. Но цены на удивление демократичные.

— Я не пью пиво, — сказала Алиса. Нахмурившись, она спросила, — Слушай, а это не воровство?

— Нет конечно, — беззаботно отмахнулся Злотов, — Потом заплатим.

Достав пару коричневых бутылок, он откупорил их найденным поблизости нарзанником. Карина с благодарностью приняла напиток. Пошарив под стойкой, Никита отыскал пакетики с фисташками и чипсами. От вида всех этих яств желудок Алисы сжался в тугой узел.

— Я, пожалуй, поищу нормальной еды, — сказала она и направилась к двери с надписью "Кухня".

∗ ∗ ∗

Кухня "Ле Маршан" удивляла своим образцовым порядком. Как и в зале, здесь не было ни души. Пустые раковины сияли нержавеющим блеском. Вдоль белых стен громоздились духовые шкафы, газовые плиты и этажерки, заставленные посудой. В воздухе витали ароматы моющего средства и хлорки. Пол под ногами был настолько чист, что в нем можно было разглядеть свое отражение.

— Так-так... И что у нас тут? — заглянув в стоявшую на конфорке кастрюлю, Алиса обнаружила, что та удручающе пуста.

Центр кухни занимал разделочный стол. Обойдя его, девушка остановилась перед холодильником стального цвета. На уровне ее глаз был приклеен магнитик в виде улыбающегося мультяшного поросенка. В животе у Алисы требовательно заурчало. Вокруг не было ни крошки еды, и скрытое внутри холодильника оставалось единственной альтернативой дешевому пиву и чипсам.

— Стало быть, салат "Оливье" и мясо по-французски, — сказала Алиса и с надеждой потянула за дверцу.

Секунду спустя кухню огласил ее дикий вопль.

∗ ∗ ∗

За дверью раздались быстрые шаги, и в кухню ворвался встревоженный Никита. От него пахло алкоголем. В пшеничной бороде застряли крошки чипсов. Оказавшись внутри, парень машинально скривился и прикрыл нос ладонью.

По помещению расползался смрад. Злотову он напомнил ту вонь, что стояла в заброшенном здании почты. В воздухе жужжали здоровенные мухи. Они облепляли распахнутую дверцу холодильника и ползали по его полкам и стенам.

Алиса стояла у мойки спиной к Никите. Упираясь руками в края раковины, она издавала блюющие звуки.

— Что случилось?! — встревоженно воскликнул Злотов, — Ты как?! Нормально?!

Подняв голову, девушка обернулась. Лицо ее было бледным, как мел. Слезящиеся глаза покраснели. С нижней губы свешивалась ниточка слюны.

— Нет..., — ответила Алиса слабым голосом и кивнула на холодильник, — Там...

Задыхаясь от вони, Никита подошел ближе и заглянул в раскрытую камеру.

— Господи! — выдохнул он с облегчением, — Это же всего лишь дохлая кошка!

На дышащей холодом полке лежало изувеченное тельце. Черно-белая шерсть дворового кота побурела от крови, что скопилась лужей под распоротым брюхом. В вывалившихся наружу кишках копошились опарыши. Голова животного превратилась в месиво из мозгов, зубов и костяных осколков, словно кто-то в исступлении лупил по ней молотком.

Нащупав вентиль, Алиса попробовала включить воду. Сухой кран отозвался длительной отрыжкой, не пролив из себя ни капли. Чертыхнувшись, девушка вытерла рот рукой. Более-менее придя в себя, она обернулась к Никите.

— Я открыла дверцу, а за ней вот это...

— Вижу, — кивнул Злотов, сам близкий к тому, чтобы исторгнуть выпитое пиво.

— Каким надо быть психопатом, чтобы такое сделать?

— Не знаю, — содрогнулся Никита, — И надеюсь никогда не узнаю.

За его спиной со скрипом приоткрылась дверь. В образовавшуюся щель украдкой заглянула Карина. Убедившись, что все живы и здоровы, она осмелела и вошла внутрь:

— Эй... У вас тут все в порядке?

При виде мертвой кошки блондинка издала булькающий звук. Лицо ее позеленело, и девушка стрелой вылетела из кухни.

— Да закрой ты уже этот сраный холодильник! — не выдержав, рявкнула Алиса.

Злотов с готовностью исполнил ее приказ.

— Спасибо, — на негнущихся ногах брюнетка побрела к выходу, — Пойдем отсюда. У меня от этой вони уже голова раскалывается.

— Ага, — эхом отозвался Никита.

Стоя перед холодильником, он не спешил вернуться в главный зал. После закрытия дверцы, смрад пошел на убыль. Большинство мух оказались заперты внутри, и лишь несколько счастливиц все так же сновали по кухне.

Одна из них с жужжанием уселась на его плечо. Не глядя, Злотов хлопнул по ней и неожиданно вскрикнул от боли. Подняв руку, он уставился на то, что принимал за муху. Твердое, как камешек, оно торчало из его ладони. Места, где острые крылышки вонзились в плоть, начинали краснеть от проступающей крови.

— Твою мать! — подцепив странное существо ногтями, Злотов вынес его на свет и оглядел со всех сторон, — Либо меня сбила машина, и я вижу кошмары в коме... Либо, я угодил в фильм ужасов...

∗ ∗ ∗

Войдя в главный зал, Алиса увидела Карину. Блондинка сидела на диванчике, дрожа как осиновый лист. Прижимая пальцы ко рту, она грызла наманикюренные ногти, явно не осознавая, что делает. Ее оленьи глаза были круглыми от испуга.

"Не хватало еще с тобой возиться", — злобно подумала Алиса. Мгновение спустя чувство долга все-таки одержало верх, и она подошла к подруге по несчастью.

— Привет, — тронув Карину за плечо, сказала брюнетка, — Ты в порядке?

Ей самой до сих пор было дурно от мигрени, но она всеми силами старалась не подавать виду.

Подняв лицо, Карина взглянула на собеседницу невидящими глазами. Через несколько секунд ее взгляд сфокусировался. Виновато спрятав руки, девушка утвердительно кивнула.

— Я их не грызла с детства..., — сказала она, как бы оправдываясь.

— Ничего страшного, — подбодрила ее Алиса, — Если что — я всегда рядом.

— Спасибо..., — еле слышно отозвалась блондинка. Выглядела она, как побитая собака, — Я курить хочу... Ты не видела мою зажигалку?

— Нет, — покачала головой брюнетка.

Дружески потрепав Карину по плечу, она подумала, что сама сейчас наверно смотрится не лучше.

На барной стойке валялась скорлупа от фисташек, и стояли две недопитые бутылки пива. Обшарив глазами зал, Алиса отыскала коридор, в конце которого белела дверь с буквами "М/Ж".

"Нужно привести себя в порядок", — решила она и направилась в уборную.

Оказавшись на месте, девушка защелкнула дверь на замок. Туалет располагался в небольшой комнате, стены которой были отделаны "под кирпич". У самой дальней из них высились две пластмассовые кабинки. Дверь одной была слегка приоткрыта. В узкой щели сиял белоснежный краешек унитаза.

Зайдя внутрь, Алиса стянула вниз колготки и трусы. Даже не став обкладывать сидение туалетной бумагой, она плюхнулась на него и с облегчением извергла из себя содержимое кишечника. Стало гораздо легче. Давившая на виски боль почти утихла.

Легкий неуловимый смешок раздался за пределами кабинки. Дернувшись от неожиданности, Алиса оцепенела. Осторожно привстав, она потянула за ручку двери и выглянула в образовавшийся зазор. Уборная была пуста.

— Послышалось! — облегченно выдохнула она, — Наверно...

Вытерев зад и одевшись, брюнетка выбралась наружу. Над прямоугольной раковиной висело зеркало. В его нижнем углу темнел кусочек картона, засунутый под узорчатую раму.

Подойдя к умывальнику, Алиса включила кран. Зажурчала вода — холодная, как растаявший снег.

— Слава Богу! Хоть что-то здесь работает!

Взглянув на свое отражение, девушка попробовала улыбнуться. В бледном свете уборной зеркальная Алиса ответила ей вымученной улыбкой.

Вымыв руки и сполоснув лицо, брюнетка с неприязнью посмотрела на странную картонку. Вблизи та оказалась гадальной картой, похожей на те, что можно встретить в колоде Таро. Величиной с открытку, та изображала ладонь, лезущую в чей-то правый карман. Надпись в самом низу гласила: "РОВ".

— Бред какой-то, — фыркнула Алиса.

Три крупные буквы будто дразнили ее, вызывая необъяснимую тревогу. Потянувшись к карте, девушка попробовала вынуть ее из рамы.

Ее пальцы ударились о стекло. Обомлев, Алиса поводила ими из стороны в сторону. Карта по-прежнему торчала на своем месте. Рука девушки лежала прямо на ней, но не ощущала ее, словно кусочек картона находился с другой стороны зеркала.

— Ох...

Кровь снова хлынула к вискам Алисы. Стихнувшая было мигрень вернулась колокольным звоном. Девушка почувствовала, как у нее начинает кружиться голова. Потянувшись было ко лбу, она внезапно обнаружила, что не может двинуть руками и ногами.

Переведя взгляд на свое отражение, брюнетка едва не завопила от страха. Зеркальная Алиса смотрела на нее в ответ, но в отличие от настоящей — по-прежнему улыбалась.

— Боже-Боже-Боже! — в панике зашептала девушка, — Это просто сон! Это не реально!

Она зажмурилась, как в детстве, надеясь, что наваждение исчезнет. Вновь открыв глаза, Алиса с содроганием обнаружила, что стало только хуже.

Улыбка ее отражения искривилась, превратившись в зловещий оскал. Неспешно подняв ладони, зеркальная девушка продемонстрировала их настоящей. Кожа на ее руках была цвета индиго. Пальцы, на которых было по четыре фаланги, заканчивались черными когтями. На тыльных сторонах кистей были набиты одинаковые татуировки. Каждая из них изображала круг с заключенной в нем восьмиконечной звездой. Из центра каждой звезды смотрел глаз. Оба вытатуированных ока периодически моргали. Их зрачки двигались, как живые, разглядывая подлинную Алису под разными углами.

— Нет-нет-нет! — прошептала настоящая девушка, — Не может быть! Я не верю!

Алиса попробовала криком позвать на помощь. Вопль застрял у нее в горле, а затем выполз наружу сдавленным хрипом. Укоризненно покачав головой, отражение приложило к губам указательный палец. Опустив руки, оно взялось за края раковины. Отведя голову назад, двойник с размаху впечатался лбом в свою сторону зеркала.

— Ай! — настоящая Алиса вздрогнула, ощутив фантомную боль в передней части черепа.

За первым ударом последовали второй и третий. Стиснув зубы, девушка наблюдала, как ее копия бьется головой о стекло. По лицу двойника стекала кровь, оседая на зеркале с каждым новым ударом. Последнее украсилось паутиной из трещин, грозившей в любой момент разлететься на осколки.

Внезапно отражение остановилась. Его волосы и голова стали багровыми от крови. На лбу зияла чудовищная вмятина. Улыбнувшись алыми зубами, двойник замахнулся для финального удара.

— А-А-А-А! — неожиданно для себя Алиса вновь обрела способность кричать.

Вместе с ней вернулся и контроль над конечностями. Потеряв равновесие, брюнетка шлепнулась на попу и отползла к стене. Стиснув голову руками, она тряслась, как больная старуха. Нечто крошечное и горячее скользнуло по ее щеке. Коснувшись лица, Алиса обнаружила, что плачет.

— Господи! Да что здесь происходит?! — прохныкала она, не в силах больше сдерживать накопившийся страх.

Надежда, что все это временно, и мир вокруг рано или поздно станет привычным и безопасным, рушилась у Алисы на глазах. Подобно зеркалу, она покрывалась трещинами, готовая в любой момент развалиться на части. Сердце девушки бешено стучало. В ее голове шумело, и от этого шума снова захотелось блевать.

— Нет! Нет! Я не верю! — бормотала она сквозь слезы. — Это не "старый город"! Только бы не "старый город"...

Минуты сменялись одна за другой, и ничего не происходило. Алиса осознала, что в уборной царит тишина, нарушаемая лишь ее дыханием. Открыв глаза, она с опаскою огляделась.

Поднявшись на ноги, брюнетка увидела целое зеркало. Сияние ламп отражалось в его гладкой поверхности, на которой не было ни единой трещины. Ожидая в любой момент подвоха, девушка подошла ближе.

Ее отражение стало нормальным. Бледная, как смерть, Алиса уставилась на саму себя без тени улыбки. Ее ладони отражались в стекле. Их кожа была телесного цвета.

Облегченно вздохнув, брюнетка заковыляла к выходу из уборной:

— Кажется, я схожу с ума? Наверно у меня галлюцинации?

За ее спиной раздался знакомый призрачный смешок. Нечто маленькое и почти невесомое выпорхнуло из зеркала и полетело за девушкой следом. Спикировав вниз, раскрашенный кусочек картона шлепнулся на пол перед Алисой.

Губы брюнетки задрожали. У ее ног лежала знакомая карта. Рисунок на ней изменил свое направление. Карман, в который лезла рука, из правого стал левым. Отзеркаленная надпись гласила: "ВОР".

— Господи! Нет! — Алиса в ужасе обернулась.

Зеркало за ее спиной взорвалось, обрушив на уборную шквал из стеклянных брызг. В открывшемся проеме царила космическая пустота, из которой лезло нечто, чуждое всему людскому. Больше не притворяясь ничьим двойником, оно выглядело, как огромная тень.

Алиса заорала от страха. Бросившись к двери, она попробовала выскочить наружу. Тень нагнала ее, затопляя собой помещение. Она окутала Алису волной, оказавшись осязаемой и холодной. Ледяной мрак хлынул девушке в рот, и та захлебнулась им, как черной водой. Схватившись за горло, Алиса упала.

Из темноты перед ее лицом возникли две когтистые ладони. На обратной стороне каждой из них открывались и закрывались уже не вытатуированные, а настоящие глаза.

— Привет, грешница! — весело сказал мужской голос.

Кошмарные руки скрылись из виду, и Алиса тотчас же ощутила их у себя под юбкой. Чужие пальцы лезли ей в трусы, больно царапая кожу когтями.

Это стало последней каплей. Тьма вокруг Алисы стала беспредельной. Задохнувшись в ней, как утопленница, девушка потеряла сознание.

∗ ∗ ∗

— Я не останусь в одном здании с трупом! — стиснув зубы, процедила Карина.

— С трупом кошки, — уточнил Никита.

Он снова торчал за барной стойкой. Карине стало холодно, и она надела свою розовую куртку. Отойдя от шока, светловолосая рыскала по залу.

— Ты что-то потеряла? — спросил Никита.

— Ищу спички, или нечто в этом роде.

— Вот же, — Злотов показал ей коробку одноразовых зажигалок.

— Я их проверяла. Они все выдохлись.

— Странно. Поищи спички на кухне. Там газовые плиты.

— Ну уж нет, — вздрогнула блондинка, — Туда я больше в жизни не сунусь.

Долетавший из динамика блатняк перебивал завывающую снаружи вьюгу. Опустив глаза, Злотов вернулся к разглядыванию пойманной "мухи".

— Пора переходить на вейп. — Умаявшись искать, Карина шлепнулась на стул прямо перед ним, — На что ты там глазеешь?

— Вот, — Никита пододвинул к ней салфетку с останками "насекомого", — Когда-нибудь встречала такое?

Девушка в изумлении уставилась на салфетку. Там лежал почерневший молочный зуб, к которому крепились миниатюрные острые крылья. При близком рассмотрении они оказались сделаны из кусочков лезвия для бритвенного станка. На эмали была отпечатана крошечная надпись "ИЗД-4-31".

— Фу! Какая гадость! Где ты это взял?!

— Ты не поверишь, — ответил Никита, — Но это одна из тех мух, что прятались в холодильнике. Эти буквы и цифры на зубе... Они выглядят как серийный номер.

— Все! — Карина решительно поднялась со стула, — Не знаю, как вы с Алисой, а я сваливаю!

Направившись к выходу, она взялась за дверную ручку.

— Постой! — встрепенулся Никита. Бросившись за блондинкой, он в последний момент схватил ее за локоть.

— Что?! — обернувшись, рявкнула Карина.

В ее темных глазах плясали злые огоньки. От былой растерянности не осталось и следа. Теперь, когда все самое худшее становилось явью, ее сменила угрюмая решимость. Смущенный Злотов отступил и на всякий случай присел на ближайший диванчик.

"А она не такая уж и размазня", — подумал он, но вслух произнес:

— Выгляни наружу. Там же настоящая буря.

Девушка неохотно последовала его совету. Буран неистово кружил за окнами кафе, застилая белой пеленой небо. Силуэты зданий на другой стороне улицы стали почти неразличимы, сливаясь в одно большое темное пятно.

— Пойдешь туда сейчас — замерзнешь насмерть, — продолжал Никита, — Лучше нам всем переждать ночь в кафе. А наутро, когда буря утихнет, — спокойно выйдем и поищем помощь.

— Да? А если сюда кто-нибудь придет? Например, тот, кто убил эту несчастную кошку?

Оглядевшись по сторонам, парень почесал бороду и сказал:

— Мы можем забаррикадировать дверь.

— Ты серьезно? — усмехнулась девушка. Заметив выражение лица Никиты, она нахмурилась, — Это смешно.

— Вовсе нет, — покачал головой Злотов, — Так незваный гость не сможет войти внутрь. По-крайней мере не наделав при этом шума.

Увидев, что Карина колеблется, он добавил, использовав всю имевшуюся у него способность к убеждению:

— Кроме нас в кафе никого нет. Если живодер не здесь, то значит он где-то снаружи. Ты хочешь столкнуться с ним там, в темноте и метели?

Карина замерла лицом к двери, тщательно взвешивая все за и против. Металлическая ручка неприятно холодила кожу, и она убрала ладонь в карман куртки. Вспомнив в очередной раз о почерневшем зубе, девушка содрогнулась и наконец сказала:

— Я все-таки рискну. Никита, ты со мной?

Ответа не последовало. Обернувшись, Карина обнаружила, что Злотов валяется на диванчике. Парень тихо посапывал с закрытыми глазами. Неснятые очки сползли набок, будто он заснул, сам того не ожидая.

— Эй! Ты чего разлегся?! — возмутилась Карина и шагнула к своему товарищу.

Неожиданно картинка перед ее глазами колыхнулась. Схватившись за вешалку, девушка чудом удержалась на ногах.

— Ой! — пробормотала она, ощущая непонятно откуда взявшуюся слабость.

В глубине зала щелкали часы в форме совы. Звук метронома нагонял сон, делая конечности ватными, а веки — тяжелыми.

— Что со мной происходит? — еле шевеля языком, произнесла блондинка.

Ее голос прозвучал тихо и искаженно, будто голову девушки обмотали полиэтиленовой пленкой. На глазах у Карины циферблат часов раздвоился, а затем вновь слился воедино. Стрелки показывали полночь.

— Что было подмешано в то пиво? — спросила она саму себя.

Сияющий зал поплыл, медленно переворачиваясь с ног на голову. Не удержавшись в этом вращении, Карина выпустила вешалку из рук и рухнула на пол. Мир вокруг нее померк, и она провалилась в тяжелое, липкое забытье.

Глава 3. Глиняное лицо

Пост в Телеграм-канале "Мамкин фольклорист" от 11 сентября 2022 года (количество подписчиков — 81)

Ритуал полыни

Последний месяц я тратил все свое свободное время на поиски хоть какой-нибудь информации о Старовознесенске. Интернет оказался полностью бесполезен. Ноль упоминаний этого города, словно его действительно никогда не существовало.

Устав рыться в сети, я решил испытать удачу в Центральной библиотеке Благовеста. Перерыв десятки книг, газет и архивных документов, я уже было отчаялся, пока случайно не набрел на одно единственное упоминание.

"Червивый Завет". На месте имени автора в библиотечной карточке стоял прочерк. Местом издания значился "Старовознесенск".

Я незамедлительно запросил эту книгу. Она оказалась в единственном экземпляре. Мне принесли небольшой томик в черном переплете. На его обложке не было рисунка и даже названия. В целом книга была выполнена настолько грубо, что наводила мысль о самиздате.

Ее содержание меня разочаровало. Мало того, что в ней более никак не упоминался Старовознесенск, так еще и сам текст представлял собой набор псевдорелигиозных бредней о каких-то старых и новых богах. Этакий закос одновременно под Библию и Лавкрафта, написанный автором дерьмовых сетевых романов в жанре ужасов.

Тем не менее, в "Червивом Завете" нашелся момент, привлекший мое внимание. В одной из глав я обнаружил описание некоего "ритуала полыни". Автор уверял, что данное действо помогает вспомнить то, что было забыто. Причем не просто забыто, а "удалено из памяти при помощи черной магии". Когда я прочитал эти строки, они эхом отозвались в моем сердце. Эти слова словно были написаны для меня и ждали моего прихода.

Наверно я окончательно поехал кукухой, иначе никак не объяснить то, что произошло дальше. Я выкрал "Червивый Завет" из библиотеки. Я собираюсь провести этот ритуал.

Комментарии к посту:

Аркадий: аффтар — шиз, еще и вор. Отписка!

Gosha BMW: а мог бы просто найти себе бабу.

Мариночка 3-й размер: Переходи по ссылке в профиле, если хочешь увидеть меня голой.

∗ ∗ ∗

"Проснись, грешница..."

Тяжело вздохнув, Карина открыла глаза. Она лежала на одном из диванчиков, укрытая своей курточкой, как пледом.

Подрыгав затекшими ногами, девушка села и попробовала вспомнить, как здесь очутилась. Детали ускользали, будто расплывчатые тени. Неизменным оставалось лишь послевкусие от беспомощности и тревоги, что преследовали ее во время забытья.

Кафе застилал сизый полумрак. Светильники над головой не горели. Серебристый свет лился через затуманенные окна, разбавляя темноту своим присутствием. Динамик на стене молчал, угрюмо пялясь в пустоту черным диффузором. В сгустившейся тишине гулко раздавалось щелканье "совы".

Вокруг не было ни души. На столе рядом с диваном валялись пачка сигарет и коробок спичек.

— Божечки! — не веря своему счастью, Карина сграбастала и то, и другое. Натянув куртку, она встала и пошла курить.

Миновав сумеречный зал, девушка остановилась в коридорчике близ туалета. Прямо перед ней дышало холодом окно, занимавшее внушительную часть стены. Метель на улице улеглась, оставив на стекле морозные узоры.

С нетерпением распаковав сигареты, блондинка вставила одну из них в зубы. Чиркнув спичкой, она в блаженстве затянулась и бросила коробок и пачку на подоконник. Ее взгляд мельком скользнул по ночной улице и неожиданно вернулся обратно.

Иней на стекле таял, превращаясь в пелену из влаги. В ее центре расползался большой чистый круг. Через него в сиянии бледной Луны виднелись очертания зданий. Ветер снаружи утих, забрав с собой снегопад и вьюгу. То тут, то там громоздились величественные сугробы.

По ту сторону окна возвышалась незнакомая фигура. Одинокий мужчина стоял на противоположной стороне дороги, окруженный лунным светом. Широкий, как тяжелоатлет, и ростом под два метра, он был одет во все черное. Лысая голова казалась неестественно бледной. Издали она выглядела пятнышком извести на фоне темного дома.

В заднем кармане джинсов Карины мягко завибрировал Айфон. Вынув его, девушка увидела звонок со скрытого номера. Не понимая, что происходит, она свайпнула по экрану и поднесла телефон к уху:

— Алло..., — сказала Карина, удерживая сигарету двумя пальцами.

На другом конце линии потрескивало и шебуршало, словно кто-то настроил радио на мертвую волну. Наконец Карина различила мужской голос. Пробиваясь сквозь шум помех, тот произнес:

— Привет, хрюшка...

По спине девушки забегали мурашки. Незнакомый голос пронизывал до костей. Низкий и хриплый, он будто залезал холодными пальцами в душу, оставляя после себя чувство осквернения.

— Дебил! — яростно обрубив звонок, Карина сделала еще одну затяжку. Ее руки нервно тряслись. Спрятав телефон и подняв глаза, девушка едва не завопила от испуга.

За то время, пока она брала трубку, огромный человек преодолел расстояние между ними. Отделенный от нее теперь одним лишь оконным стеклом, он стоял прямо перед Кариной. Вблизи черная одежда оказалась джинсами и байкерской косухой. Рукава кожаной куртки украшали металлические шипы. На голове незнакомца сидела странная маска.

Изготовленная из молочно-белого материала, та напоминала глиняный слепок. Она изображала мужское лицо с закрытыми глазами. Гладко выбритое, с высокими скулами и римским носом, оно показалось Карине невероятно красивым. По краям маски тянулись два ряда темных точек. Приглядевшись внимательнее, девушка поняла, что это головки саморезов, на которые личина крепилась к голове великана.

Заполняя весь оконный проем, тот молчаливо разглядывал Карину. Оцепеневшая от ужаса блондинка на его фоне ощутила себя крошечной, как Дюймовочка. Девушка была готова поклясться, что несмотря на закрытые глаза маски, этот человек прекрасно ее видит.

Коснувшись запотевшего стекла, гигант нарисовал на нем сердечко. Кожа на его руке была синюшной, как у трупа. Большие узловатые пальцы заканчивались острыми ногтями. Опустив руку чуть ниже, мужчина добавил к изображению подпись:

АНИРАК

"Господи! Скажите мне, что это просто сон!", — в ужасе подумала девушка, — "Что на самом деле это не реально!".

Сигарета вывалилась из ее дрожащих губ и упала на пол. Не до конца понимая, что делает, блондинка наклонилась и подняла ее. Распрямившись вновь, она обнаружила, что мужчина в косухе исчез. Нарисованное на стекле сердце "кровоточило" капельками влаги.

— Боже мой! — облегченно выдохнула девушка.

С ее души будто свалился камень. Увидев, что сигарета догорела почти до фильтра, она затушила ее о подоконник.

— К черту... Завязываю с куревом...

Обернувшись, чтобы уйти, Карина обомлела. Незнакомец переместился внутрь кафе и стоял в начале коридора. Словно чудовищная тень, он загораживал выход. Воздух наполнил влажный терпкий запах. Он навевал воспоминания о мясной лавке и кусках свежей темно-красной плоти, разложенных на витрине.

— У тебя красивые глаза, грешница, — произнес великан голосом из телефона, — Они мне нравятся.

— А-а-а-а! — дико завизжав, Карина бросилась к двери туалета.

Тот оказался заперт изнутри. На ее крики никто не отзывался. Незнакомец двинулся вперед. Его поступь была тяжелой, как металл. В каждом его движении читалась звериная сила.

Могучая рука вцепилась в волосы блондинки. Притянув девушку к себе, гигант с размаху ударил ее лбом о стену.

— Ой!

Из глаз Карины полетели искры. Ее швырнули вниз, как пушинку. Потеряв равновесие, она упала на спину и ударилась во второй раз — уже затылком.

— Ох..., — простонала Карина, — Больно...

Ее лоб горел. В ушах гудело. Череп раскалывался на части. Закрыв голову руками, девушка перевернулась набок и сжалась в комочек.

Запах свежего мяса стал сильнее, когда мужчина опустился подле нее на колено. Карина не видела его, но ощущала всем телом.

— Ты думаешь, тебе это поможет, поросенок? — раздался его голос у ее уха.

Рокочущий, словно гром, он лишал остатков воли. Карину рывком перевернули на спину. Колено, твердое, как камень, опустилось девушке на грудь, вжимая ее в пол.

Из горла блондинки вырвался стон. В мгновение ока из ее легких выдавили весь воздух. Распахнув глаза, Карина увидела пауков. Черные насекомые ползали по куртке и штанам незнакомца. Каждое из них было величиной с пятирублевую монету. Сбегая вниз, они перебирались на ее живот и грудь и сновали там, щекоча тоненькими лапками.

Над ее лицом склонилась маска. Неожиданно ее глаза раскрылись.

— Не верь в то, что видишь, — сказал великан. Его взгляд пылал двумя черными огнями, — Это просто сон. Это не реально.

Когтистые пальцы ласково коснулись щек Карины. Затем потянулись вверх — к округлившимся от ужаса глазам. Девушка издала жалобный писк. Раздались мерзкие чавкающие звуки, когда грязные ногти незнакомца вонзились в ее глазницы.

В голову Карины будто вогнали две ледяные иглы. Ее глазные яблоки лопнули, породив яркую вспышку, что сменилась слепотой и нестерпимой болью. Гигант стискивал голову девушки, как спелую дыню. Его большие пальцы ползли глубже и глубже в череп, и Карина дергалась под весом мужчины. Ее лицо заливала кровь. Кости трещали. Из распахнутого рта вылетали хрипы, которые медленно, но верно перерождались в...

...в крик. Кто-то отчаянно вопил на заднем плане, раз за разом называя ее имя. Его звучание таинственным образом притупляло боль, делая ее ненастоящей, эфемерной. Нечто холодное с плеском обдало Каринино лицо. Знакомый голос раздавался все ближе и ближе, будто его владелец продирался через пелену кошмара.

— Карина! Карина! Очнись!

∗ ∗ ∗

— Очнись! Да очнись ты уже наконец!

Карину грубо трясли за плечи. Распахнув глаза, девушка увидела встревоженного Никиту. Заметив, что она проснулась, парень отпустил ее с облегчением.

— Слава Богу! Ты жива!

Карина лежала на диванчике, куда ее заботливо переместили с пола. По ее щекам стекала вода, выплеснутая из стоявшего на столе бокала. Вспомнив о громадном байкере и его ледяных пальцах, блондинка в ужасе схватилась за лицо.

— Уфф! — облегченно выдохнула она.

Оба ее глаза были целы. Вытерев пот со лба, Карина встала и тотчас же пожалела об этом.

— Ой! — голова девушки закружилась. Схватившись за стол, она чудом удержалась на свинцовых ногах.

— Не торопись, — сказал Никита. — Это последствия снотворного.

— Последствия чего?

— Снотворного. Кто-то подмешал его в бутылки с пивом. Мы отрубились и проспали хрен знает сколько?

Взяв со стола бокал, он удалился в уборную. Вернувшись через пару минут, Злотов протянул Карине воду.

— Вот выпей. Не бойся. Это из-под крана.

— Спасибо. — С благодарной улыбкой девушка приняла бокал и сделала глоток.

Холодная жидкость моментально попросилась обратно. Сдержав ее усилием воли, Карина вскоре почувствовала себя немного лучше.

Головокружение медленно улеглось. Кафе вокруг нее снова заливал мягкий свет. Динамик на стене завывал о белых розах. Все как будто бы вернулось на круги своя.

За исключением одного. Оглядевшись по сторонам, блондинка спросила:

— Стоп. А где Алиса?

— В том-то и проблема! — Лицо Никиты потемнело от тревоги. — Ее нигде нет!

∗ ∗ ∗

Штормбой знал, что допустил ошибку, и корил себя за это.

Буря улеглась, и они рыскали по городу в поисках припасов. Желая сэкономить время, он решил проехать мимо Т-образного перекрестка в конец проспекта Декабристов. Несмотря на то, что здравый смысл всегда подсказывал ему держаться подальше от ловушек кенодоксов.

Стоял трескучий мороз, и лыжи легко скользили по свежевыпавшему снегу. Бросив взгляд на "Ле Маршан", Штормбой увидел движение в его окнах. К сожалению, любопытная Букашка заметила его тоже.

В какой-то момент Штормбой перестал слышать позади себя ее дыхание. Обернувшись, он обнаружил, что его подруга исчезла.

Глупая Букашка отыскалась рядом с кафе. Стоя у сияющего окна, она заглядывала внутрь кубического здания.

Штормбой развернулся и подъехал к ней. Услышав шуршание снега под его лыжами, Букашка оглянулась.

"Опасность", — показал он на их тайном языке жестов, — "Уходим".

— Пожалуйста, посмотри! — заскулила Букашка, — Там "туристы"!

Удрученно вздохнув, Штормбой выполнил ее просьбу. Внутри кафе высокий бородатый мужчина спорил о чем-то со светловолосой девушкой. Букашка не отводила от последней взгляда. Оконное стекло заглушало их голоса, и Штормбой будто смотрел немое кино.

— Она так похожа на..., — начала было его подруга.

Штормбой не дослушал. Обернувшись, он уставился в даль проспекта. Со стороны заброшенных панелек надвигались тени. Много длинных нехороших теней.

Сложив пальцы в кольцо, Штормбой показал его Букашке.

"Обглодыши".

— Мы должны помочь им! — встрепенулась та. — Спасти!

Она тыкала в людей за витриной.

— Пож-а-а-а-луйста! — заискивающе протянула Букашка.

Удрученно покачав головой, Штормбой сдался и показал ей кулак с выставленным вверх большим пальцем.

"Ок".

∗ ∗ ∗

Отделанная "под кирпич" уборная была пуста. Двери обеих кабинок были распахнуты настежь. Внутри не было ни души, лишь горделиво сияли чистые унитазы.

Зеркало над раковиной покрывала огромная трещина, словно кто-то угодил в него футбольным мячом.

— Я обыскал все кафе, — сказал Злотов, — Она как будто сквозь землю провалилась.

Карина включила кран и с блаженством сполоснула лицо. Журчащая вода смывала навеянную обмороком вялость. Распрямив спину, девушка тщетно попыталась разглядеть себя в стеклянной паутине.

— Может быть, просто ушла на улицу? — предположила блондинка.

— Исключено. Ее пальто на вешалке.

Они вернулись в главный зал. Не зная, что предпринять, Злотов сновал из угла в угол. Сев на диванчик, Карина поджала под себя ноги. Ей снова захотелось курить.

— Да не мельтеши ты так, — сказала она раздраженно. — У меня от тебя уже перед глазами рябит.

— Я думаю, что нам де..., — огрызнулся было Злотов.

Его оборвала мелодичная трель, раздавшая из глубины зала. Дружно вздрогнув, ребята обернулись на звук. Стихнув на мгновение, тот повторился снова. Часы-сова мерно тикали на колонне. Прямо под ними звонил стационарный телефон.

— Это еще что за новость?! — Повернув голову, Карина встревоженно переглянулась с Никитой.

Заметив, что парень колеблется, она сама поднялась и взяла трубку.

— Алло? — сказала девушка, поднеся телефон к уху.

От услышанного волосы на ее голове встали дыбом. В трубке раздавались знакомые шипение и треск, похожие на шум плохо настроенного радио.

Сквозь помехи пробивался искаженные звуки. На другом конце линии кто-то всхлипывал и рыдал — далеко, будто из иного мира. Осознав, что это женщина, Карина закричала в ответ:

— Алиса! Это ты, Алиса?!

— Господи, нет... Только не снова, — прошептала девушка на другом конце провода.

Неожиданно ее рыдания сменились диким визгом. Прижимая к уху дрожащую трубку, Карина, как завороженная, вслушивалась в эти звуки. Алиса верещала, будто свинья, с которой заживо сдирали шкуру. В какой-то момент ее вопль сменился хрипом и бульканьем. После этого звонок резко оборвался. Вместо коротких гудков на линии повисла мертвая тишина.

— Господи! Да что происходит?! — Едва не плача от страха, девушка выпустила трубку из руки. Та упала вниз и закачалась на проводе.

— Кто это был?! — спросил бледный, как призрак, Никита.

— Я точно не знаю. — Карина взглянула на него. — Но кажется это была Алиса! Она орала, как резаная! Словно ее кто-то пытал!

Нахмурившись, Злотов принял окончательное решение:

— Сваливаем из этого ебучего кафе! — сказал он и направился за своими теплыми вещами, — Тем более и буря улеглась.

— Полностью согласна! — Карина увязалась следом за парнем.

Она была одета в розовую куртку. Вспомнив, как мерзла в ней по дороге в город, блондинка искоса глянула на вешалку у входа. Пальто Алисы висело на крючке. Красивое и теплое, оно выглядело почти впору Карине.

"Я не краду", — виновато подумала девушка. — "Просто не хочу оставлять его здесь. Вдруг мы с Алисой еще встретимся".

Уговорив саму себя, она сняла куртку. Взяв пальто, Карина с удовольствием продела в его рукава свои руки. Чужая вещь была немного коротковата. Опустив ладонь в карман, девушка побренчала его содержимым. Немного поколебавшись, она с любопытством выгребла его на свет и недоуменно уставилась на мелкий хлам.

На ее ладони лежали оловянный солдатик, маленький сувенирный колокольчик и короткая пузатая отвертка. К рукоятке последней была привязана бирка с ценником.

"Бред какой-то", — подумала Карина. — "Зачем все это Алисе?".

Сунув руку во второй карман, девушка извлекла вязаные перчатки, квадратную упаковку презервативов и украшенную орнаментом латунную зажигалку.

"Это ведь моя!" — едва не воскликнула она вслух. — "А я тебя искала!"

Рассовав остальные предметы по карманам, Карина чиркнула колесиком зажигалки. На ее сопла вырвался крошечный огонек.

"Странно. Как она оказалась у Алисы? И почему та молчала, когда я о ней спрашивала?"

Оранжевое пламя играло на вершине зажигалки, отражаясь в окне напротив. Оторвав взгляд от огня, Карина подняла лицо и обомлела.

За покрытым наледью стеклом кто-то стоял. Напоминающий тень силуэт со странной треугольной головой молчаливо наблюдал за блондинкой. Поняв, что был обнаружен, он шагнул в сторону и исчез из вида.

Карину обуяла паника.

— Никита! — обернувшись, закричала она. — Там снаружи кто-то есть!

— Что?! — Злотов подбежал к ней, одетый в бушлат и кепку.

— Я видела! — не унималась девушка. — За этим окном кто-то был и пялился на меня!

Осторожно шагнув вперед, Злотов попробовал разглядеть, что творится на улице. Ночная буря подошла к концу, сменившись загадочным красноватым сиянием.

— Эй! — крикнул Никита. — Есть там кто?! Немедленно выходите!

На его возглас никто не отозвался. Заледенелое окно мерцало перед ним, будто подсвеченное багровой лампой. Морозные узоры на его стекле обрели алый оттенок, словно были выведены кровью. Недоуменно поглазев на них, парень сдался.

— Я думаю, тебе просто показалось, — сказал он, не оборачиваясь к Карине.

Неожиданно за окном промелькнула тень. Стремительно нырнув слева направо, она тотчас же исчезла снова. Чертыхнувшись, Никита шарахнулся назад.

— Это еще что за шутки?! — Оправившись от испуга, он подошел к двери и взялся за ручку.

— Стой! — закричала Карина.

Парень недоуменно обернулся. Подбежав к Никите, девушка вцепилась ему в локоть.

— Ты идиот?! — прошипела она. — Ты куда собрался?!

— Поговорю с ним. Вдруг это владелец кафе?

— Тот самый владелец, что выпотрошил кошку и подмешал снотворное в пиво?! Почему он просто не вошел внутрь, а стал следить за нами?!

Злотов в нерешительности замер. Как следует все обдумав, он отступил от двери. Карина выдохнула с облегчением.

— Ты предлагал сделать баррикаду, — напомнила она.

— Точно! — встрепенувшись, Никита бросился к ближайшему диванчику.

Навалившись на него всем телом, он принялся толкать его вперед.

— Тащи стулья! — крикнул Злотов через плечо Карине.

Некоторое время спустя выход из кафе преградила хлипкая "баррикада". Два облезлых коричневых дивана упирались в дверь. Для пущей надежности сверху были навалены несколько стульев, принесенных от барной стойки.

— Выглядит, как шалаш для Ниф-Нифа, — со скепсисом произнесла Карина. — Что будем делать теперь?

Ответом ей стали удар в окно и звон разлетающегося вдребезги стекла. Взвизгнув от страха, девушка обернулась. На полу валялся обломок кирпича. Он был покрыт корочкой льда, словно его подобрали с земли.

Морозный воздух хлынул внутрь кафе, заполняя собой все пространство. Разбитое окно сияло красным светом, будто портал в другое измерение. По ту сторону до сих пор стояла ночь, и сновали скрюченные фигуры.

Никита, как завороженный, глядел на окаймленную осколками дыру. Нащупав ладонь Карины, он сжал ее, сам не понимая, что делает. Та стиснула его руку в ответ.

Неожиданно парня осенило.

— Бежим на кухню! — крикнул он, утягивая девушку за собой. — Там должен быть черный ход!

∗ ∗ ∗

Ворвавшись на кухню, он задел одну из кастрюль, развешанных на крючках у входа. Качнувшись, та ударилась о свою соседку, и помещение наполнилось звоном металлической посуды.

— Только этого нам сейчас не хватало, — удрученно вздохнул Никита.

Рядом с мойками темнел короткий коридорчик, больше напоминающий тамбур. В его конце высилась обшарпанная дверь, закрытая изнутри на задвижку. Вблизи от нее веяло холодом. У порога лежал ячеистый резиновый коврик. Он был покрыт засохшей грязью.

— Слава Богу! — облегченно выдохнул Злотов, — Кажется, это то, что нам нужно!

Отодвинув засов, он попробовал открыть дверь. Подавшись вперед на несколько сантиметров, та уперлась в нечто массивное. Прижавшись щекой к косяку, Никита выглянул в зазор. Снаружи пахло зимой и недавно выпавшим снегом. Еще кто-то перегородил выход здоровенным контейнером для мусора.

— Что такое?! — раздался за его спиной встревоженный голос Карины, — Что-то не так?!

— Все не так! Нас заперли!

Навалившись на дверь, Никита отчаянно запыхтел, пытаясь сдвинуть преграду. Девушка присоединился к нему, толкая створку своим тщедушным телом. Вдвоем они промаялись несколько минут, не добившись никакого результата.

— Бесполезно, — утирая пот со лба, сказал Злотов. — Эта махина весит целую тонну.

— И как же нам теперь быть? — упавшим голосом спросила Карина.

Ее лицо раскраснелось от нагрузки. Выглянув в зазор, она ругнулась и с досадой пнула неподдающуюся дверь.

Не ответив на ее вопрос, Никита бросился обратно на кухню. Бегло осмотрев помещение, он схватил большой нож для разделки мяса. Взвесив тесак в руке, Злотов неуверенно представил, как рубит им другого человека.

"Это же статья...", — не к месту всплыли в его голове слова Алисы.

Поколебавшись, Никита отложил нож и заменил его на увесистую сковородку.

— Так будет лучше, — сказал он самому себе.

Обернувшись, Злотов едва не наткнулся на Карину. Стоя подле него, девушка ощупывала свои карманы. Не найдя того, что искала, она подняла на парня встревоженные глаза.

— Никита..., — тихо сказала блондинка.

— Что? — спросил тот, предчувствуя дурное.

— Кажется, я забыла свой Айфон в зале.

— Господи, Боже мой, — облегченно выдохнул парень. — Я думал, что-то серьезное. Забудь о нем.

— Я не могу. Он пятнадцатый! Я должна пойти туда и забрать.

— Серьезно?! — взъярился Никита. — Неужели какой-то телефон стоит того, чтобы рисковать жизнью?

По взгляду Карины он понял, что ответ "да". Неверяще покачав головой, Злотов стащил с носа очки и устало потер глаза.

— Хорошо, — сказал он. — Пойдем. Но только быстро.

∗ ∗ ∗

В главном зале не было ни души. Из динамика лился хриплый шансон. Через дыру в окне задувал ветер. Нетронутая баррикада громоздилась у порога.

Убедившись, что все спокойно, Никита махнул рукой Карине. Выбежав в зал, девушка огляделась. Заприметив телефон на столе, она метнулась к нему и радостно сцапала гаджет.

— Да!

Сунув мобильник в карман, девушка собралась уходить. Внезапно она застыла, как вкопанная, пялясь на разбитое окно. Проследив за ее взглядом, Никита нервно сглотнул.

На улице стоял человек. Окаймленный багровым светом, он молчаливо наблюдал за происходившим в зале. Поняв, что его заметили, незнакомец схватился за раму и полез внутрь. Не обращая внимание на торчащие осколки, он втиснулся в оконный проем и грохнулся на пол кафе.

Никита метнулся вперед и загородил собой Карину. Стук упавшего тела привел девушку в чувство. Отшатнувшись назад, она споткнулась сама и шлепнулась на попу.

— Мама! Мамочка! Мама! — Перевернувшись на четвереньки, Карина поползла как можно дальше. Увидев стол, она спряталась под ним, как под зонтиком.

Ввалившийся в окно поднялся на ноги. Худой, как скелет, он был одет в черную ветошь. На его голове сидел знакомый остроконечный колпак. Через прорези в маске на Никиту уставились странные белесые глаза. Вокруг кулака незнакомца была обмотана ржавая цепь.

Злотов в нерешительности замер, сжимая в трясущейся руке свое "оружие". Несколько секунд они молчали пялились друг на друга. На стене тикали часы. Безустанный шансонье пел о воронах, кружащих над могилой.

— Слушай, братан. Тут такое дело..., — заговорил было Никита.

Не произнося ни слова, черный колпак бросился в атаку. Неуклюже замахнувшись, Злотов встретил его сковородкой в висок. Голова незнакомца дернулась от удара, что ни капли не замедлило его движение. Кулак с цепью врезался в челюсть Никите. Тычок вышел слабым, будто бил старик. Выронив сковороду, парень вцепился в лохмотья противника. Борясь друг с другом они рухнули на пол.

Черный колпак барахтался на спине, придавленный весом Никиты. Он был не очень силен, но упрямо не хотел сдаваться. Кожа на открытых участках его тела была иссиня-черной, как у обмороженного трупа.

Сжав руку в кулак, Злотов врезал по покрытому тканью лицу и закричал от боли. Ощущения были такими, словно он ударил железного ежа. Не понимая, что делает, Никита схватился за край колпака и рывком сорвал его с противника.

На него уставилось лицо мертвеца. На голове незнакомца отсутствовали волосы и кожа. Уцелевшая плоть скукожилась и почернела. Пустые глазницы были залиты монтажной пеной. Из черепа, словно булавки, торчали вбитые наполовину гвозди. Лишенный губ рот щерился гниющими зубами.

— Зверь идет... Зверь близко..., — прохрипел мертвец. Вопреки ожиданиям, от него пахло землей и лежалым снегом. На левом виске синело знакомое "ветеринарное клеймо".

— А-а-а-а!!! — в ужасе заверещав, Никита отпрянул как можно дальше от чудовищной твари.

Обретя свободу, кадавр перевернулся набок. Увидев сидевшую под столом Карину, он моментально позабыл о драке.

— Мясо! — рявкнула тварь и быстро поползла в сторону блондинки.

— Твою мать! — Злотов судорожно огляделся.

Заприметив стоявшую поодаль микроволновку, он бросился к ней. Схватив прибор со стола, Никита едва не выронил его снова. Микроволновка дернулась в его руках, не желая идти дальше.

— Это еще что? — удивился парень. Сбоку от печи тянулся шнур, вилка которого была включена в розетку.

Ползущий мертвец вплотную подбирался к Карине. Дико завизжав, девушка отпихнула его ногой. Отключив прибор, Никита подтащил его к кадавру. Замахнувшись, как следует, он уронил микроволновку на тварь.

Бам!

Печь с грохотом обрушилась на голову мертвеца. Его затылок раскололся от удара. Издав глубокий призрачный вздох, тварь дернулась несколько раз и застыла.

Никита осторожно потыкал ее ногой. Кадавр лежал неподвижно, не подавая признаков жизни. Из проломленного черепа вместо крови вытекала талая вода.

— Вылезай, — нагнувшись, сказал Злотов Карине.

Девушка уставилась на него овечьими глазами.

— Вылезай, кому говорю! — теряя терпение, рявкнул парень.

Вздрогнув, блондинка подчинилась. Аккуратно обогнув лежавший труп, она выбралась из-под стола и встала на ноги.

— Как думаешь, он был один? — спросила девушка, разглядывая тело.

— Вроде бы, да..., — неуверенно ответил Никита. Его оборвал звон колющегося стекла.

Очередное окно разлетелось вдребезги от удара. Разбивший его мертвец тотчас же полез внутрь. Он был одет в такие же лохмотья и колпак, что и предшественник, но в отличие от него вооружен кувалдой. За его спиной маячили другие темные фигуры.

— Беги на кухню и спрячься! — прошептал Никита. — Я их задержу!

Не заставив себя уговаривать, Карина бросилась прочь из зала.

Тем временем кто-то уже ломился в дверь. Створка трещала и прогибалась от ударов. Упирающаяся в нее баррикада содрогалась, но пока выдерживала.

В разбитые окна лезли черные колпаки. Падая на пол, они молча вставали. Занесенный на их ногах снег таял, превращаясь в грязные лужи.

Никита насчитал минимум пятерых. Каждый из них был вооружен: кувалдой, стальной трубой или ножом. Один тащил колун. Другой — обрезок арматуры. Увидев лежащую на полу сковородку, Злотов нагнулся и схватил ее, чувствуя себя идиотом.

Безмолвные мертвецы надвигалась на него полукругом. Вершины их колпаков торчали, как черные зубы. Никита попятился и уперся спиной в колонну. Толпа быстро сомкнулась вокруг него, отрезая пути для отхода.

Выставив перед собой сковородку, Злотов доблестно заорал:

— Ну же! Кто первый?!

Неожиданно нападающие остановились. Замерев в паре метров от Никиты они разглядывали его через прорези в личинах.

— Что происходит?! — недоуменно пробормотал парень. — Они меня боятся?!

На стене хрюкнул и замолчал динамик. Блатная песня оборвалась на полуслове. Удары в дверь внезапно прекратились. Снаружи донесся скрип снега под многочисленными ногами, будто штурмовавшие вход уступали кому-то дорогу.

— Он явился..., — сказал один из мертвецов. Его голос звучал, как плохо оцифрованная запись с аудиокассеты.

Стихнувший было динамик издал пронзительный писк и заиграл новую композицию. Музыкальный жанр разительно поменялся. По помещению раскатился рев электрогитары, дополненный грохотом ударной установки. Кафе содрогнулась от звуков хэви-метала.

Высокий мужской голос запел на английском. Никита распознал композицию "Скальп-хантер" американской группы "Кримзон Тайд".

В мгновение ока баррикада разлетелась от удара невидимой силой. Диванчики разъехались в стороны. Наваленные на них стулья раскидало по всему залу. Затрещал вырываемый из косяка замок. Дверь с грохотом распахнулась, впуская внутрь порывы ледяного ветра. Снаружи, на фоне черно-красной ночи, высилась огромная фигура.

— Ох! - выдохнул потрясенный Никита.

Вытаращив глаза, он уставился на высоченного байкера в шипастой косухе. Лицо великана закрывала белая маска. Опустив голову, тот вошел внутрь, с трудом протиснувшись в дверной проем. Черные колпаки посторонились, давая ему дорогу.

— Папочка пришел..., — произнес один из мертвецов.

Человек в маске подошел к Злотову и встал напротив. Он был выше на целую голову и шире в плечах в полтора раза. Привыкший с юношества глядеть на других сверху вниз Никита почувствовал себя жалким, словно муравей. Тень байкера накрыла его, как ковром. Оценив противника с ног до головы, гигант произнес:

— Кажется, у нас тут герой. Даю тебе три попытки, грешник.

Голос его внушал трепет, заставляя кровь стыть в жилах. Замахнувшись, что было сил, Никита ударил байкера сковородой в челюсть. Та отскочила с глухим стуком, будто угодила в голову статуе.

— Один, — насмешливо сказал гигант.

В воздухе разливалась бешеное гитарное соло. Неподвижные черные колпаки следили за представлением.

Вспомнив, что это бой без правил, Злотов ударил врага ногой в промежность. Это не произвело на байкера ни малейшего впечатления.

— Два, — произнес тот со скукой в голосе.

Не зная, что еще предпринять, Никита опустил сковороду.

— Может быть договоримся? — спросил он с надеждой, — Что тебе с друзьями нужно? Денег? Никаких проблем. Могу даже предложить пятнадцатый Айфон.

— Три, — резко оборвал его великан. — Теперь моя очередь.

Огромная ладонь схватила Никиту за лицо и впечатала затылком в колонну. Злотов вскрикнул. Его голова превратилась в футбольным мяч, по которому только что пробили удар с разбегу. Потеряв сознание, парень сполз вниз. Сковородка вывалилась из его руки и с бренчанием рухнула на пол.

— Где же ты где, мой поросеночек? — пропел гигант. Мгновенно позабыв о Никите, он обвел кафе закрытыми глазами. — Золотые локоны и очи, цвета кофе...

∗ ∗ ∗

Скрючившись знаком вопроса, Карина пряталась в тумбочке под мойкой. В ее шею упиралась пластиковая труба. В зад кололи бутылки с моющими средствами. Затаив дыхание, девушка боялась шевельнуться.

Снаружи раздавались звуки шагов и бряцание металлической посуды. Невидимые люди рыскали по кухне. Где-то вдалеке гремела музыка, от которой у Карины начинала болеть голова.

"Я должна выжить. Должна выжить...", — повторяла она мысленно, как мантру.

Неожиданно в ее кармане раздалась мелодичная трель. С ужасом достав телефон, Карина увидела на экране напоминание: "Маникюр в 10-30".

Двери тумбочки распахнулись, и знакомый мужской голос произнес:

— Вот ты где спряталась, хрюшка!

Карина завизжала, когда ее схватили за волосы и потащили наружу. Могучая рука выволокла ее из кухни в главный зал и бросила рядом с лежавшим без сознания Злотовым.

— Господи, Никита! Ты живой?! — приподнявшись, в ужасе закричала девушка.

Их окружали тощие фигуры в черных колпаках и лохмотьях. Их было не менее десятка. Динамик изрыгал гитарные риффы. Один хэви-метал трек сменился на другой, не менее безбашенный и дикий.

Один из мертвецов притащил кастрюлю с водой. Подойдя к Никите, он опрокинул ее содержимое на лицо парню.

— А?! Что?! — закашлявшись и отплевываясь, Никита открыл глаза. Его тотчас же схватили за руки и рывком поставили на колени.

— Скучала по мне, грешница? — вновь произнес знакомый голос.

Карина с содроганием обернулась. Над ней склонился человек из ее сна. Глаза его личины были вновь закрыты. В воздухе витал запах свежеразделанного мяса.

Сама не своя от страха, Карина попробовала вскочить и убежать. Один из колпаков пнул ее в живот. Отлетев назад, девушка опять шлепнулась на попу.

— Сейчас мы сыграем в игру, — гигант в маске опустился подле нее на колено, — "Правда или действие?".

— Ты сумасшедший, — со слезами на глазах прошептала Карина. — Я не буду играть!

— Начнем с тебя, хрюшка. Правда или действие?

— Я не буду игра..., — повторила было девушка.

Человек в маске отвесил ей пощечину тыльной стороной ладони. Удар был настолько силен, что в ушах у Карины зазвенело.

— Правда! — в панике завопила она. — Я выбираю правду!

— Хорошо. Ответь на вопрос: ты потаскуха?

— Нет! — в ужасе вскинулась Карина.

— Ложь, — откинув полу куртки, байкер вытащил нож из поясных ножен. Тот был длинным и заточенным с двух сторон. Металлическая рукоять была отлита в форме кастета. — Ничего. Я отучу тебя врать.

Его когтистая рука сграбастала ладонь девушки и потянула к сияющему лезвию. Взвизгнув, Карина дернулась, но было поздно. Острая боль пронзила ее кисть. Стало влажно и горячо. Разжав хватку, мужчина поднял нечто крошечное с пола.

Не веря глазам, блондинка уставилась на свою левую руку. Ее указательный палец исчез, сменившись пеньком величиной с наперсток. Из среза на вершине била кровь, заливая ладонь по запястье.

— Что-то потеряла, красавица? — байкер показал Карине ее отрезанный палец.

Глиняные губы его маски пришли в движение, обнажая розоватые зубы. Поднеся Каринин палец ко рту, великан слизнул его кроваво-красным языком. С хрустом разжевав, он проглотил чужую плоть, а затем выплюнул наманикюренный ноготь.

— М-м-м... Вкуснотища! — губы маски снова сомкнулись. Ее рот вновь стал неподвижным.

Блондинка шмыгнула носом, сжимая окровавленную руку, после чего разревелась в полную силу. Не обращая на нее внимания, байкер повернулся к Никите:

— Продолжаем игру. Теперь твоя очередь, герой. Правда или действие?

— Агрхмпф..., — ответил Злотов.

До сих пор не отошедший после обморока, он моргал осоловелыми глазами. Его очки сползли с носа и висели у самого подбородка.

— Ясно. От тебя сейчас толку мало, — великан опять переключился на Карину. — Значит, снова твой ход, поросенок. Правда или действие?

— Пожалуйста..., — захныкала блондинка. — Отпустите меня, я умоляю...

— Мне отрезать тебе второй палец?

— Правда, — опустив голову, всхлипнула Карина.

— Нельзя два раза подряд выбирать правду, — укоризненно покачал пальцем великан. — Выходит, теперь действие.

Стоявший рядом черный колпак протянул девушке плоскогубцы.

— Возьми их..., — велел байкер. Он показал острием ножа на Никиту, — ...и вырви ему зуб.

— Что?! — испуганно сжалась Карина, — Я не буду этого делать!

— Будешь.

— Я не смогу!

— Ладно, — снисходительно кивнул байкер. — Тогда сделаю я. Но в наказание теперь будет два зуба.

Он сунул свой нож девушке в руки.

— Подержи.

Застигнутая врасплох, Карина машинально приняла клинок. Рукоять его была тяжелой и холодной, словно ее только что не сжимала ладонь живого человека.

Поднявшись, байкер взял плоскогубцы. Державший Никиту мертвец стиснул Злотову нос. Утратив возможность дышать, парень невольно разжал свои челюсти. Гигант просунул внутрь инструмент и ухватился им за верхний резец.

— Будет немного больно, — пообещал он.

Раздался чавкающий звук, и Никита заорал с плоскогубцами во рту. Карина вздрогнула от его крика. Вытащив зуб, байкер швырнул его на пол и полез за вторым. Вырвав и его, он обернулся к блондинке.

— Мне стала надоедать эта игра, хрюшка. Предлагаю сыграть в нечто новое.

Отдав плоскогубцы помощникам, он вернулся и отобрал у Карины свой нож.

— Следующая игра называется..., — прорычал байкер, — "Глаза или сиськи?"

Неожиданно он замер и отвел от девушки лицо. Не понимая, что происходит, Карина сунула руку в карман. Ее пальцы ощупали лежавший там мусор и внезапно уткнулись в знакомый предмет.

Черные колпаки оборачивались в сторону разбитых окон. Позабыв о своих жертвах, они вслушивались в долетающий с улицы звук. Пробиваясь через рев хэви-метала, за пределами кафе раздавался вой сирены.

Глава 4. Северная звезда

Пост в Телеграм-канале "Мамкин фольклорист" от 15 сентября 2022 года (количество подписчиков — 89)

Архэ

У древних греков было понятие "архэ". Оно обозначало некое первовещество, из которого состоит наш мир.

Эфесский философ Гераклит считал, что архэ — это огонь. Таким образом, нашу Вселенную можно представить как маленький очаг или костер, горящий посреди бескрайней ночи. Но что это за ночь, которая его окружает?

В христианстве есть понятие "внешняя тьма". Она упоминается в Евангелии от Матфея как место, где "будет плач и скрежет зубов". Под этой аллегорией, как правило, подразумевается Ад. Однако есть и другая трактовка, согласно которой "внешняя тьма" — это отсутствие Бога.

Что если наш мир — это на самом деле крошечный островок света, окруженный безграничной внешней тьмою, в которой нет, и никогда не было любящего и справедливого Господа, способного защитить своих созданий? Какие существа могут реально таиться в этом мраке?

Когда мы молимся, есть ли кто-то на той стороне?

Слышит ли он наши голоса? И если слышит, то хорошо это для нас или плохо?

Что если он есть, но вовсе не таков, каким мы его себе представляли?

Комментарии к посту:

Gorilla MMA: ебааать!!! Забористая дурь тебе попалась!

Роман: а нет ли здесь оскорбления чувств верующих???

Мариночка 3-й размер: Переходи по ссылке в профиле, если хочешь увидеть меня голой.

∗ ∗ ∗

Далекая сирена звучала как затянувшийся стон. Черные колпаки завороженно вслушивались в ее голос. Будто пытаясь вспомнить нечто давно забытое, они медленно потянулись к выходу из "Ле Маршан".

— ...орда идет, орда уже близко..., — сказал один из них, выпуская из объятий Никиту.

— ...собор... Все к собору..., — вторил ему другой.

Освободившийся парень тотчас же отполз в сторонку. Оклемавшийся после нокаута Злотов ошеломленно глядел на происходящее вокруг.

Снаружи кафе промелькнула тень. Мгновение спустя в разбитое окно влетела бутылка. Ее горлышко было обмотано пылающей тряпкой. Разбившись о пол, она залила окружающее пространство бензином. Огонь моментально перекинулся на растекающуюся лужу. Пробежав вперед, он охватил стоявший рядом диванчик.

Второй коктейль Молотова влетел в другое окно. Расколовшись, он поджег шторы. Цветная ткань стремительно занялась огнем, и воздух наполнил запах гари.

Не обращая внимания, мертвецы продолжали свое шествие. Один за другим они выходили через дверь или вылезали через пылающие окна. Зарождающийся пожар весело лизал их черные одежды, оставаясь на них оранжевыми огоньками.

Проводив их закрытыми глазами, байкер вновь повернулся к Карине.

— Кажется, нас прервали, — сказал он, склонившись над девушкой, — Итак, где мы с тобой остановились, поросенок?

Стиснув зубы, Карина выхватила из кармана отвертку. Зажмурившись, она ударила наобум. Инструмент дернулся в ее ладони, будто пронзив спелое яблоко. Взвизгнув, девушка выпустила его из руки и распахнула глаза.

Байкер отшатнулся назад. Рукоятка отвертки торчала из его левого глаза. Стержень насквозь пробил маску. Не выпуская из руки нож, гигант схватился за лицо и взревел. Стены кафе содрогнулись от его воя, полного ошеломления и гнева. Над головой с хрустом полопались лампочки, обрушив вниз дождь из осколков. Резко стало темно. Динамик взорвался, выбросив сноп белых искр. Недоигранная композиция оборвалась на полузвуке.

Кто-то схватил Карину за плечо. Обернувшись, девушка увидела Никиту.

— Бежим! — крикнул Злотов, утягивая ее за собой, — Уходим, пока он не пришел в себя!

Кафе "Ле Маршан" пылало. Горели диванчики, перевернутые стулья и шторы. Огонь полностью охватил северную стену, расползаясь все дальше и дальше. Открытая дверь чернела воротами в ночь.

Не заставив просить себя дважды, Карина поднялась на ноги. Вместе с Никитой они бросились прочь из здания. Их глаза слезились от дыма, легкие жгло. Жар подступил совсем близко, а затем откатился назад, уступая место свежему воздуху и морозу. Под ногами захрустел снег. Споткнувшись, девушка потеряла равновесие и упала, с размаху уткнувшись в сугроб носом.

∗ ∗ ∗

— Ох... Тьфу!

Подняв лицо из сугроба, Карина выплюнула снег. На вкус тот был как проточная вода с оттенками земли и железа.

Перевернувшись на спину, девушка уставилась вверх. Снегопад подошел к концу. Черные облака разошлись, открывая кроваво-красное небо. По его поверхности, будто плевки курильщика, были рассыпаны желтоватые звезды.

"Я не узнаю эти созвездия!" — внезапно осознала Карина. Космические огоньки слагались в замысловатые узоры, долгое созерцание которых вызывало приступ тошноты.

Полная луна цвета костного мозга сияла в центре багряного небосвода. Похожая формой на череп, она ухмылялась блондинке своими зубами-кратерами. Ее мглистый свет заливал улицы мертвого города, погружая их в алый полумрак.

Привстав и обернувшись, Карина увидела удаляющиеся спины кадавров. Звучание сирены стало ближе. Долетая от панельных домов, оно, будто пение русалки, уводило мертвецов вглубь проспекта. Черные колпаки брели по белой дороге, утопая в снегу по колено. Некоторые из них горели, будто факелы, совершенно не обращая на это внимания.

Уперевшись ладонями в землю, Карина попробовала встать. В горле ее запершило, и девушка зашлась надрывным кашлем. Обжигающий воздух был пропитан дымом. На четвереньках блондинка отползла подальше от пожара. С трудом поднявшись на ноги, она взглянула на кафе.

Языки огня вырывались из разбитых окон, озаряя пространство демоническим светом. На снег ложились извилистые очертания, подрагивающие, словно театр теней. Засвистел ветер, раздувая пламя. Оно медленно охватывало все здание, превращая сугробы в грязные лужи. Вывеска "Ле Маршан" мерцала. Эйфелева башня на ней скукожилась и почернела.

Чудовищный байкер находился внутри. Стоя за расколотой витриной, он безмолвно наблюдал за Кариной. Из его левого глаза до сих пор торчала отвертка. Вокруг великана бушевал пожар, не доставлявший тому ни капли беспокойства. Увидев, что девушка пялится на него в ответ, байкер выдернул инструмент из своего черепа и помахал им Карине.

— Ты ему явно нравишься, — услышала блондинка голос за спиной.

Никита стоял позади, завороженно разглядывая гиганта. Его кепка-ушанка исчезла, а на левой стороне лица зрел огромный синяк. Пшеничные усы потемнели от крови из расквашенного носа. В разбитых очках уцелело лишь одно стеклышко.

— Господи! — воскликнула Карина, — Ты как?! В порядке?!

— Жить буду, — шепелявя из-за вырванных зубов, ответил Злотов. Сняв испорченные очки, он убрал их в карман, — Нам нужно уходить как можно быстрее. Мне кажется, он нас отпускает.

Нашарив его ладонь, Карина стиснула ее, что было сил. В ответ Никита мягко сжал ее руку.

— Хорошо. — Обернувшись, девушка окинула взором пустырь за перекрестком. Далекие здания высились за белым полем, будто позвонки огромного хребта. — Но куда мы пойдем? Туда?

В ответ на ее вопрос вдали трижды вспыхнула и погасла яркая светлая точка. Мгновение спустя она загорелась снова, в этот раз продержавшись на секунду дольше. Встрепенувшись, Никита уставился на странную мигающую искорку.

— Я знаю этот сигнал! — радостно воскликнул он. — Это же "SOS" на азбуке Морзе! Туда! Мы пойдем туда!

∗ ∗ ∗

Следуя за сигналом, они пересекли безлюдный пустырь. Уставшая Карина тяжело дышала и хваталась за Никиту. Она перевязала искалеченную ладонь носовым платком. В сапоги девушки набился снег. Он налипал на джинсы, сделав их белыми по самое колено. Вой сирены продолжал звучать, становясь тихим, как далекое эхо.

Пылающий "Ле Маршан" остался позади. Подсвечивая горизонт, он мерцал, как око Саурона. За пустырем раскинулся смешанный квартал. Низенькие панельки соседствовали здесь с деревянными избушками. Неровное поле сменилось обледенелой дорогой.

— Вроде бы здесь, — наконец неуверенно произнес Злотов.

Впереди лежали обгоревшие руины. Бывший двухэтажным дом упирался в небо остатками крыши. Его левый бок развалился, превратившись в гору кирпичей и почерневших бревен. Огрызки междуэтажного перекрытия торчали в полумраке волчьими зубами.

— Ау! — приложив ладонь ко рту, крикнул Злотов. Не дождавшись ответа, он подал голос снова. — Есть тут кто?!

Неожиданно в голову парню угодил снежок.

— Эй! — возмущенно вскрикнул Никита. Второй шарик из снега пролетел в воздухе и разбился об его грудь.

— Чего орешь? — спросил откуда-то сверху писклявый голосок. — Сейчас все обглодыши сбегутся.

Карина подняла взгляд. На втором этаже кто-то стоял. Маленькая фигурка была одета во все черное и почти неразличима на фоне темных развалин. В руке она держала фонарик.

— Привет, — понизив голос, сказал Никита. — Нам нужна помощь. Мы потерялись, и на нас напали. Ты можешь вызвать полицию?

— Кого-кого вызвать? — удивился малыш. — У нас так-то милиция, точнее — была когда-то. Ты американского кина насмотрелся?

Утратив к Злотову всякий интерес, коротышка переключился на Карину. Разглядывая девушку через прорези в маске, он сказал:

— Привет. Ты человек?

— Да! — Быстро закивала блондинка.

— Чем докажешь?

Вопрос застиг Карину врасплох.

— Не знаю, — пробормотала девушка.

— Спроси нас что-нибудь, что знают только люди! — вмешался в разговор Никита. — А нелюди знать точно не могут!

Фигурка наверху задумалась. Неожиданно ее осенило.

— Как правильно кушать бутерброд? — сказала она и пристально уставилась на Карину.

— Чего?! — опешила блондинка, — Я не ем хлеб!

— Я понял, — усмехнулся Злотов. — Ответ — колбасой на язык.

Захихикав, человечек скрылся из виду. Ребята услышали звук спрыгнувшего в сугроб тела. Минуту спустя фигурка показалась внизу, вынырнув из-за угла дома.

— Вот ты — точно из наших, — сказала она Никите. — А насчет нее — я не знаю.

"Господи, да ведь это же ребенок", — только сейчас осознала Карина. — "Маленькая девочка".

Пришедшая была одета в теплые штаны и куртку. За ее спиной висел школьный ранец. В руках она держала детские лыжи и лыжные палки.

На голове девочки сидела причудливая маска. Материалом для нее служил плотный черный пакет. В его поверхности зияли две круглые дыры, из которых глядели любопытные глазки. В нижней части лица расположилась треугольная щель для рта и кончика носа. При помощи ножниц и скотча пластиковый мешок был переделан в некое подобие балаклавы. Для тепла сверху на нее нахлобучили вязаную шапку.

— С другой стороны, будь она кенодоксом, от тебя бы уже одни косточки остались, — закончила свою мысль девочка. Она глазела на Карину снизу вверх ехидным взглядом.

— Значит, мне повезло, — улыбнулся Злотов. — Кстати, я Никита.

— Я Карина, — вторила ему блондинка.

— Я Букашка, — представилась "пакет". — Приятно познакомиться. Кстати, это мы вас спасли. Там в кафе.

— Вы? — удивился Злотов.

— Ага. Я бросила бутылки и уехала. А Штормбой увел обглодышей сиреной.

— Штормбой?

— Да. Он очень смелый. И хорошо бегает на лыжах. Чудищам за ним никогда не угнаться.

— Спасибо за помощь, — сказала Карина. — Не поможешь нам еще раз? Ты знаешь, как можно выбраться из этого города?

— Никак, — хмыкнула девочка. — Отсюда нет выхода.

— Как нет?! — похолодела от недоброго предчувствия блондинка.

— Да вот так. За городом либо лес, либо пустыня. Пойдете хоть туда, хоть туда — живыми назад не вернетесь.

— Пустыня? — удивилась Карина. — В России?

— Так вы больше не в России. Скорее всего, вообще, не на Земле.

Вдали резко заглохла сирена. Оглядевшись по сторонам, Букашка быстро сказала:

— Что-то заболталась я с вами. Время идти.

— Куда идти?

— К северной звезде. — Встав на лыжи, девочка оттолкнулась палками и быстро побежала по снегу. — Не отставайте! Я покажу дорогу!

— Скажи хотя бы, что это за город? — крикнул ей в спину Никита.

Обернувшись, Букашка бросила через плечо:

— Старовознесенск!

∗ ∗ ∗

Ведомые девочкой в маске-пакете, они петляли по городу, скрываясь в черных тенях и избегая открытых пространств. Букашка скользила вперед, время от времени останавливаясь, что дождаться отставших взрослых.

— Давайте скорее, — укоризненно говорила она.

Сияющая голова мертвеца ухмылялась им из красного небосвода. Бескрайняя темнота молчаливо царила вокруг. Достав из кармана телефон, Карина взглянула на часы. Те показывали без десяти минут полдень.

— Странно, — сама того не замечая, произнесла она вслух. — Где же рассвет?

— Его не будет, — фыркнула Букашка. — Здесь всегда ночь. И всегда зима.

Карина стиснула зубы, услышав это. В ее памяти всплыли слова Алисы про "выдуманный город из детской страшилки".

Иногда вдали маячили кресты с распятыми на них черными колпаками. Букашка обходила их стороной, предпочитая двигаться задними дворами и переулками. Все чаще и чаще ребята замечали лазурные цветы. Источая мерцающую мглу, они росли на руинах домов, облепляя кирпичи и бетон, как паразиты. Несколько раз им попадались кратеры в земле, похожие на туманные озера. Заполненные шевелящимися бутонами, те дышали теплом. Снег вокруг них таял, обнажая сырую землю.

— Что это такое? — спросила Карина, завороженно рассматривая одну из таких дыр.

— Здесь когда-то упал метеорит, — охотно пояснила Букашка. — Эти цветы проросли из его осколков.

Вскоре они вышли к осыпающемуся недострою, что прятался в глубине квартала. Некрашенная бетонная коробка тянулась ввысь, исписанная граффити, как татуировками. Зияющие окна тоскливо смотрели в никуда, лишенные стекол и рам. Ограждение вокруг дома отсутствовало. Чуть поодаль белело футбольное поле, и росли крючковатые голые деревья. За ними в просвете между домами виднелся освещенный луной билборд. Прилепленный к нему баннер изображал автомобиль, стоящий рядом с бензоколонкой. Большие буквы приглашали посетить АЗС "Северная звезда".

Скинув лыжи, Букашка повела ребят внутрь здания. Там было темно, и громоздился строительный мусор. Лестничные марши без перил убегали на второй этаж. Вход в подвал рядом с ними был завален обломками рухнувшей стены.

— Подержи. — Девочка сунула лыжи в руки Никите.

Включив фонарик, она прошла в соседнее помещение. Пустая комната встретила их сквозняком, завывающим среди голых стен. Пол под ногами усеивали осколки кирпичей, гниющие доски и куски фанеры. Дойдя до нужного места, Букашка села на корточки. Подцепив пальчиками ничем не примечательный лист ДСП, она сдвинула его в сторонку.

— Ого! — присвистнул от удивления Никита.

Под плитой зияла дыра — достаточно большая, чтобы в нее мог протиснуться взрослый. От ее края вниз уходила приставная лестница. Судя по виду, сколочена она были из найденных в этом же доме деревяшек.

— Ну вот мы и пришли..., — начала было Букашка.

Из соседней комнаты выскочила темная фигура. Бросившись к девочке в маске, она сграбастала ее за шиворот. Вскрикнув, та выронила фонарик. Ударившись о пол, тот погас и вокруг стало темно, как в могиле.

— Эй! Ты что творишь?! — крикнул Злотов. Позади него раздался топот ног. Кто-то спрыгнул с лестничного пролета и стремительно ворвался в помещение.

— Не двигаться! — раздался хриплый басоватый голос. — Или стреляю!

Обернувшись, Карина и Никита зажмурились от яркого света. В их лица был направлен луч фонаря. За белым пятном угадывалась еще одна фигура — размерами крупнее, чем первая. На ребят уставилось дуло револьвера. Взвизгнув, блондинка вскинула над головой обе руки. Прикрывая глаза ладонью, Злотов шагнул вперед.

— Послушайте, — начал было он, — что вы делаете? Кто вы такие?

Вместо ответа его ударили ногой в живот. Охнув, Никита сложился надвое и упал.

— Не двигаться, я сказала! — вновь гаркнула фигура. Ее лицо скрывала вязаная маска с прорезями для глаз и рта.

Вторая, точно такая же, сидела на голове у схватившего Букашку. Пронзительно закричав, девочка укусила его за запястье. Зашипев от боли, тот стерпел.

— У тебя все в порядке, Таракан? — крикнула ему большая фигура.

— Да, Горилла! — быстро отозвался тот. Прильнув к уху Букашки, он гнусавым голосом произнес, — Не сопротивляйся, Морозова! Просто делай, что говорят, и никто не пострадает!

Разжав зубы, девочка обернулась на его голос. Ее глаза в прорезях пакета округлились от изумления.

— Так-то лучше, — добавил мужчина в маске. — А теперь веди нас домой.

∗ ∗ ∗

Шаткая лесенка вела в подвал. Один за другим, они спустились в дыру и оказались в тесном коридоре. С револьвером в руке, Горилла полезла последней. Не сходя с перекладины, она вернула ДСП на место и лишь затем спрыгнула на пол.

"Господи! Что я здесь делаю?" — подумала Карина.

Вокруг нее возвышались кирпичные стены, внизу которых пролегали водопроводные трубы. Низкий потолок был украшен узорами из паутины. В конце коридора сиял знакомый голубой свет.

— Иди первым, — оставив лыжи в углу, велела Букашка Таракану. Отпустив ее, тот по-прежнему стоял рядом.

— Еще чего, — ухмыльнулся мужчина. — Напомни мне, где здесь растяжка?

— Все-то ты знаешь..., — проворчала девочка. — Всезнайка.

Пройдя немного вперед, она опустилась на корточки. Светя фонариком, Букашка указала на рыболовную леску. Та тянулась поперек коридора. Недалеко от стены на нее был подвешен колокольчик.

— Молодец, — сказал Таракан, переступая через растяжку.

Коридор окончился просторным помещением, которое явно использовалось как жилое. Здесь было уютно и чисто. Пол под ногами был аккуратно подметен. Стены украшали детские рисунки. Узкие оконца у потолка были заложены кирпичами.

Слева от входа высилась деревянная дверь. Разрисованная цветными мелками, она была закрыта на замок и большой засов.

Войдя в помещение, Таракан замер с разинутым ртом. Оглядываясь по сторонам, он рассматривал окружающие предметы так, словно не верил в реальность их существования.

Вокруг было достаточно светло, и можно было выключить фонарики. Вдоль стен высились заполненные водой стеклянные банки. В каждой из них плавало по метеоритному цветку, которые смотрелись в жидкости как медузы. Будто лава-лампы, сосуды испускали голубое сияние. Холодное и бледное, оно позволяло различать обстановку.

— Так они не туманят, но все равно светят, — поймав любопытный взгляд Никиты, сказала Букашка. — Еще они нас согревают.

— Круто! — удивленно произнесла Карина. Ощущения были такими, что она находится в подсвеченном аквариуме.

Подойдя к банкам, Злотов взял одну из них в руки. Теплая на ощупь, та была завинчена жестяной крышкой. В помещении стояла прохлада, но в сравнении с улицей здесь было терпимо.

— А ну быстро положил и отошел! — рявкнула Горилла. Все так же держа револьвер, он тыкала им по очереди во всех, кроме Таракана.

— Все-все. Исполняю. — Вернув светильник на место, Никита встал рядом с Кариной и Букашкой.

Подергав блондинку за рукав, девочка указала пальцем на стену. Там тянулись ряды вертикальных палочек, нарисованных несмываемым маркером. Каждые четыре из них были перечеркнуты пятой по горизонтали.

— Это наш календарь, — гордо похвасталась Букашка. — Штормбой начал вести его, когда сломались последние часы. Каждый раз, когда мы ложимся спать, он рисует одну черточку на стене. Сейчас там уже почти 500 штук.

Замаявшись, она стащила с головы шапку и пакет, оказавшись чумазой девочкой лет восьми. Ее грязные светлые волосы были неровно подстрижены у шеи. Через темя вился кривой черный шрам. Маленький нос был когда-то сломан. Большие живые глаза выглядели лазурными в свете банок.

— И что вам двоим от нас надо? — угрюмо спросила Букашка женщину в балаклаве.

Оторвавшись от разглядывания стен, Таракан ответил вместо Гориллы:

— Нам нужно в Крематорий.

∗ ∗ ∗

В коридоре раздался шорох сдвигаемой ДСП. Минуту спустя его сменил скрип лестницы под весом человеческого тела. Кто-то спускался вниз.

Махнув револьвером, Горилла велела Карине и Никите встать у стены близ входа.

— Услышу от вас хотя бы звук — стреляю! — прошипела она.

Букашка тотчас же попробовала закричать, но подскочивший вовремя Таракан схватил девочку и зажал ей рот ладонью.

В коридоре растекся свет фонарика. Зазвучали приближающиеся шаги. Неожиданно они остановились на середине пути.

— Следы! — с досадой прошипела Горилла, — Он увидел наши следы!

— Не беги, Гарик! — весело крикнул Таракан, — У нас Варя! Ты ведь не бросишь ее?! Ты ведь настоящий мужчина?!

Немного поколебавшись, невидимый гость переступил через растяжку. Несколько секунд спустя в помещение вошла маленькая фигурка.

Она была на голову выше, чем Букашка и также одета во все черное. Видавший виды пуховик дополняли джинсы и зимние ботинки. Роль шапки исполнял старый танковый шлем. Лицо под ним скрывала пластиковая маска в форме черепа.

Увидев наставленный на него револьвер, фигурка попробовала выскочить обратно в коридор. За ее спиной болтался рюкзак. На перекинутом через плечо ремне висела портативная ручная сирена.

— Стоять! — рявкнула Горилла. — Или пристрелю и тебя, и мелкую!

Осознав, что к чему, вошедший смирился. Сняв с себя вещи, он положил их на пол. Достав из кармана блокнот и маркер, Гарик написал большими печатными буквами:

Я ШТОРМБОЙ ВЫ КТО ТАКИЕ

— Привет, я Никита, — ответил Злотов.

— А я Карина, — вторила ему блондинка.

Вырвавшись из чужих объятий, Букашка ринулась к Штормбою и повисла на его руке.

Устало вздохнув, Таракан стащил с головы балаклаву. Под ней оказалось круглое небритое лицо, принадлежавшее мужичку неопределенного возраста. Безвольный подбородок и сплющенный нос придавали ему комичное выражение. Короткие русые волосы уже начинали редеть. Большие водянистые глаза были наполнены бездонной печалью.

— Ну и рожа у тебя, — сказала Букашка. Скривившись, она показала Таракану язык.

При виде мужчины Штормбой зарычал. Его рука сжалась так сильно, что едва не переломила маркер.

Ни капли не обидевшийся Таракан взглянул на девочку, как на старого друга.

— Здравствуй, Варенька, — произнес он тепло, — Ты меня совсем не узнала?

Усмехнувшись, он перевел глаза на Штормбоя:

— А вот он узнал сразу. Так ведь, Гарик? Это же я — Дэн.

∗ ∗ ∗

— Глобус? — недоверчиво спросила Букашка, — Это ты что ли?

— Да я, Варвара, — ответил Таракан. — Помнишь, как ты мне в суп подбросила лягушку? Тогда — еще в детстве, задолго до летнего снега. А ты, Гарик, помнишь, как мы в футбол играли, и я мячиком стекло в школе разбил, а потом всем врал, что это был ты?

— Не называй нас так, — буркнула девочка. — Мы больше не носим старые имена. Все, кто их носил, погибли. Ну кроме тебя.

— Так, а ну прекратили болтовню и отошли к стене! — теряя терпение, рявкнула Горилла. Револьвер в ее руке нервно дрожал.

— Да катись ты в жопу! Заебала! — неожиданно взорвался Таракан, — Это мои друзья! Хочешь — стреляй! Но учти: убьешь их, то убивай заодно и меня! Потом выбирайся сама из этого города!

Несколько секунд Горилла буравила его ненавидящим взглядом. В конечном счете она сдалась. Плюнув на пол, Горилла опустила револьвер и отошла в угол, недобро зыркая из полутьмы на всех подряд. Карина и Никита выдохнули с облегчением.

— Мы тебе больше не друзья, — сурово глядя на Таракана, произнесла Букашка — Трус!

Разжав руку с маркером, Штормбой написал в блокноте:

ПРИДАТЕЛЬ

— Не можешь простить, что я тогда убежал, — покачал головой Таракан. — Я и сам себя за это так и не простил. Кстати, у меня ведь тоже новое имя. Я больше не Дэн, и не Глобус. Теперь все зовут меня Таракан.

— Тебе идет, — фыркнула Букашка. — Почему ты такой старый?

— Я вовсе не старый, — засмеялся Таракан, — Мне всего двадцать один год.

— Сколько-сколько? — изумился Никита. — Чувак, не обижайся, но выглядишь ты гораздо старше.

— В самом деле, — сказала Карина. — Я думала, тебе лет тридцать или даже сорок.

— Дурь и алкоголизм творят чудеса, — иронично развел руками Таракан.

— Не понимаю, — глаза Букашки вспыхнули от любопытства, — Ты сбежал, когда погибла Библия. Это ведь было... Кстати, а когда это было...?

Взглянув на стену с "календарем", Штормбой написал в блокноте:

300+

— Триста с лишним черточек назад, — сказала девочка.

— Я сам не понимаю, как это случилось, — ответил Таракан. — Дело в том, что я тогда не просто сбежал. Я вернулся в нормальный мир.

— Куда-куда? В нормальный мир?

— Да. Помнишь, давным-давно, еще до появления первых "туристов", мы гадали: вдруг за пределами Старовознесенска все исчезло? Вдруг красная ночь уничтожила весь мир и пощадила только наш город? Но оказалось, что все наоборот. Нормальный мир стоит там, где и прежде. Только вот Старовознесенска в нем больше нет.

С недоверчивым лицом, Букашка смотрела на Таракана. Тот стремительно входил в раж. Он продолжал болтать, не замечая никого вокруг. Его глаза были покрыты сеточкой лопнувших сосудов:

— Когда я вернулся в Россию, там уже был 2014-й год. Тогда мне было одиннадцать лет. Сейчас мне — двадцать один. Я стал "старым". А вы двое — все такие же маленькие!

Недоброе предчувствие закололо в животе у Никиты. Обернувшись к детям, он спросил:

— Какой сейчас год?

— Не знаю, — пожала плечами Букашка.

— Хорошо. Какой был год, когда ваш город начал становится таким, какой он сейчас?

— В смысле, когда начался летний снег? Я не помню, — смущенно ответила девочка.

Захлопнув блокнот, Штормбой показал Никите обложку. На ней было изображено знакомое вытянутое лицо. Надпись внизу гласила:

"Голосуй за Дмитрия Медведева. Президентские выборы — 2008"

— 2008-й год! — изумленно воскликнул Злотов, — Ты говорила, что на стене около 500 черточек. Если мы примем одну черту за один день, то значит в Старовознесенске сейчас 2009-й или 2010-й!

— Погодите! — встрепенулась Букашка. — Почему вы спрашиваете?! Какой год сейчас там — в нормальной мире?!

— 2024-й, — ответил за Никиту Таракан. — В нормальном мире уже 2024-й. С момента, когда я сбежал, там прошло десять лет. А для вас — всего около года.

Распахнув от изумления рот, девочка почесала затылок.

— Ну дела..., — произнесла она.

— Должно быть время здесь течет по-иному! — взбудоражено закричал Никита, — Медленнее, чем в нормальном мире! Мы в параллельном измерении или что-то в этом роде! Здесь не действуют привычные законы физики!

Карина отстранилась от него, словно от умалишенного. Выражение ее лица было, как у инстамодели, случайно угодившей на свидание с фанатом лора "Warhammer 40 000".

— Ты сумел выбраться из этого места, — сказала она Таракану. — Но как?

— Я нашел в Крематории лифт, — ответил тот, — Я забрался в него и заснул, и проснулся среди голого поля. Это был шок. Все мои родные погибли, и я остался один. Кое-как добрался до Благовеста и бродяжничал там, пока меня не приняли менты. Дальше был детский дом, а затем — скатывание по наклонной.

— Кротовая нора! — воскликнул Никита. — Тоннель между параллельными вселенными!

— Зачем ты вернулся? — спросила Букашка, — Оставался бы там.

— Все вопросы к ней, — Таракан кивнул в угол комнаты, где грозно сопела Горилла, — Это она меня заставила.

Услышав, что говорят про нее, Горилла вышла из полумрака на свет. Стащив с головы балаклаву, она сказала:

— Мне нужно в Крематорий. У меня есть дело к Каллиграфу.

∗ ∗ ∗

Написав в блокноте несколько слов, Штормбой показал его Горилле:

"ТЫ МУЖИК ИЛИ БАБА" — гласил вопрос на листочке.

— Я девушка! — рявкнул возмущенный голос. Карина невольно вздрогнула от его звука.

Угрюмая, крепко-сбитая деваха угрожающе нависла над мальчиком. Ее русые волосы были острижены под "ежик". Мясистое ненакрашенное лицо могло с равным успехом принадлежать как женщине, так и мужчине. Маленькие круглые глазки пылали почти осязаемой враждебностью. Ростом Горилла была выше всех, за исключением Никиты. Плюгавый низенький Таракан смотрелся на ее фоне, как школьник.

Ни капли не испуганный Штормбой равнодушно пожал плечами. Перелистнув блокнот, он написал:

ОК

— Что еще за дело к Каллиграфу? — злобно спросила у пацанки Букашка. — Ты в курсе, что он кенодокс?

— Во-первых, да, — отрезала Горилла. — А во-вторых, тебя это не касается.

— Отведите нас в Крематорий, — вмешался Таракан. — Я плохо помню дорогу, ведь для меня прошло целых десять лет. Прошу вас, помогите нам! Это ведь и вам самим тоже нужно.

— Нам-то это зачем? — спросила девочка.

— Как зачем?! Лифт в нормальный мир! Мы все можем сбежать из этого сраного города!

Букашка помотала головой, будто не веря собственным ушам.

— Не знаю, — сказала она упрямо. — Вдруг ты нам врешь? Вдруг тебя подослали кенодоксы? Или ты забыл, что когда вы ходили туда в последний раз, они убили Библию? Хотя, как ты мог забыть. Ты ведь тогда же и смылся.

Разгоряченный Таракан подскочил к ней и сел на корточки. Схватив девочку за ладони, он приложил их в своим щекам.

— Вот потрогай! Я ведь живой! — заныл он, почти умоляя. — Я дышу! У меня бьется сердце! Я человек! Не монстр! Не обглодыш!

Переведя безумный взгляд на Штормбоя, он добавил:

— Я понимаю, я вас когда-то предал! Я убежал и бросил вас умирать в этой поганой дыре! Но подумайте сами! Там, в нормальном мире, сейчас светит солнце! Там свежий хлеб, фрукты, и мороженое! Там когда-нибудь наступит лето! Там, наконец, есть другие люди! А что здесь?! Только холод, голод, смерть и эти твари!

Букашка угрюмо одернула руки. Не желая глядеть на Таракана, она опустила взгляд в пол.

— Солнце, лето, мороженое..., — проворчала девочка себе под нос.

Голос ее звучал так, будто все эти вещи остались для нее лишь воспоминанием.

— Раз время здесь течет по-другому, — неожиданно вмешалась Карина, — то значит, если мы пробудем в Старовознесенске хотя бы месяц...

— ...в нормальном мире пройдет почти год, — подытожил за нее Никита.

— Круто! — всплеснула руками блондинка, — Меня с работы уволят! И комнату сдадут кому-нибудь другому!

— Мне бы твои проблемы, — усмехнулся Злотов. Повернувшись к детям, он сказал. — Боюсь, Таракан прав. Нам следует как можно быстрее выбираться из этого чертова города. И данный лифт — пока единственный наш шанс. Так что нам всем нужно в этот самый Крематорий.

— Да! — встрепенулась Карина.

Кивнув, Штормбой черканул в блокноте:

ОК НО ТОЛЬКА ЕСЛИ ОНА ТОЖЕ САГЛАСНА

Он сжал плечико Букашки. Та по-прежнему переминалась с ноги на ногу.

— Не знаю, — пробурчала девочка. — Не нравится мне все это...

— Милая моя, — взглянув на нее, ласково сказала Карина. — Пожалуйста, помоги нам. Я тебе очень об этом прошу. Очень-очень.

Букашка уставилась на нее в ответ. Неожиданно ее глаза радостно заблестели. Грязное личико расплылось в улыбке.

— Хорошо! — воскликнула она, мгновенно позабыв про угрюмость. — Так и быть! Мы покажем вам дорогу!

∗ ∗ ∗

— Умираю от жажды, — сказал Никита. — У вас есть попить?

У стены расположилась табуретка с большой кастрюлей. На закрытой крышке лежал пластмассовый ковшик. Зачерпнув воду, Букашка протянула ее Никите. Злотов благодарно кивнул:

— Спасибо.

Сделав несколько глотков, он опомнился и передал ковшик Карине. Отпив немного, блондинка дала воду Таракану. Тот лишь отмахнулся, и девушка сунула ковшик Горилле. Пацанка жадно вылакала все до последней капли и, смачно рыгнув, вернула пустую емкость Букашке.

— Откуда вы берете воду? — спросил Никита.

— Мы топим снег, — ответила Букашка.

Сказав это, она ускакала рыться в углу, где среди мерцающих банок лежали скудные припасы.

— Ты обещала рассказать нам, что происходит в этом городе, — произнес ей в спину Никита.

— Поверь..., — ответил вместо девочки Таракан. — Это очень печальная история...

Глава 5. Печальная история

Пост в Телеграм-канале "Мамкин фольклорист" от 29 сентября 2022 года (количество подписчиков — 44)

Успех!

Ритуал сработал! Я все вспомнил!

Старовознесенск реален! Я жил там до 2007-го года, пока моя семья не переехала в Благовест.

Но что произошло с этим городом? Почему о нем никто не знает и не помнит? Почему все документы упрямо твердят о том, что его никогда не существовало?

Я должен выяснить правду. А это значит, что мне необходимо попасть туда. В Старовознесенск.

Благо в этом мне снова поможет "Червивый Завет". В последние дни я взглянул на эту книгу по-другому. Теперь она не кажется сборником бредней.

Я отыскал в ней еще один ритуал. Исполнивший его человек может перейти во "внешнюю тьму". Да, вы не ослышались. Именно такая формулировка присутствует в книге, что говорит о многом. Ведь именно во "внешней тьме" по легенде исчез "старый город".

Комментарии к посту:

Валентина Остапчук: Я так понимаю, в следующем посте мне начнут впаривать оналайн-курс по эзотерике и восстановлению памяти?

fybvtujdyj: в жопу ты перейдешь а не во внешнюю тьму.

Мариночка 3-й размер: Переходи по ссылке в профиле, если хочешь увидеть меня голой.

∗ ∗ ∗

— Держи меня за руку, божья коровка, — велит Варе мама. — А то опять потеряешься.

На мамином лице сияет изысканная полумаска-коломбина. Она будто сошла со страницы энциклопедии, на которой рассказывается о венецианском карнавале.

На дворе стоит жаркий июль. Сегодня суббота и День города. В центральном парке полным-полно народу. Людские потоки стекаются к площади за фонтаном, где уже воздвигнута временная сцена, и техники настраивают звуковую аппаратуру. Совсем скоро начнется бесплатный концерт.

Варе семь лет. Ее собственное личико разрисовано аквагримом под тигренка. Его сделали в той же палатке, где они купили венецианскую маску. Сжимая мамину руку, она радостно семенит за ней следом.

Упарившись, мама снимает личину. У нее длинные светлые волосы, темные глаза и пухлые губы. Мама невысокая, но очень стройная. Проходящие мимо мужчины бросают на нее алчущие взгляды. Затем, заметив рядом с ней Варю, они теряют всякий интерес.

— Привет, — раздается сбоку знакомый голос.

Обернувшись, Варя видит Веру — странную девушку, что проживает в соседнем подъезде. У Веры некрасивое лицо — толстый нос и тонкие губы. Выделяются только глаза — большие и прозрачные — цвета неба. Она улыбается и приветливо машет. Варенька машет ей в ответ.

— Здравствуй, — бросает мама сквозь зубы. Она не улыбается и как будто чем-то недовольна.

Между ними повисает неуютное молчание.

— Ну мне пора! — наконец смущенно говорит Вера и быстро уходит.

Облегченно вздохнув, мама строго наказывает Варваре:

— Не общайся с этой тетей. Она из секты.

Они доходят до площади, где уже собралась внушительная толпа. Люди стоят, как густой лес, и загораживают своими телами сцену. Варе ничего не видно. Мама ворчит. Ей не видно тоже.

Судя по раздающимся впереди крикам, музыканты уже на сцене. Пронзительно пищит микрофон. Как только мерзкий звук умолкает, над головами людей разносится задорный мужской голос:

— Пр-и-и-вет, Старовознесенск! С Днем города!

Людское море отвечает одобрительным полупьяным гулом. Из динамиков вырывается звук электрогитары. Сердце Вари начинает радостно стучать. Ей нравится музыка, пускай даже ничего не видно.

Неожиданно воздух вокруг них темнеет. Динамики смолкают, и по толпе пробегает недовольный ропот. Взрослые изумленно переговариваются и смотрят вверх. Варя следует их примеру.

Она видит сгустившиеся тучи. Густые темно-серые облака плывут в вышине, загораживая солнце. Варя не верит своим глазам. Минуту назад небо был голубым, без единого клочка белой ваты. Внезапно из ниоткуда приходит ледяной ветер. Становится холодно, и Варя прижимается к маме.

Мгновение спустя на землю ложится первая снежинка.

∗ ∗ ∗

— Когда-то в Старовознесенске проживали почти 80 тысяч человек, — сказал Таракан. — В те времена это был ничем не примечательный российский город...

Все изменилось в июле 2008-го, когда посреди лета с неба повалил густой снег.

Тяжелый и липкий, он быстро собирался в высокие сугробы. За одну ночь температура упала до минус 20-ти, поставив в тупик синоптиков и коммунальные службы.

Поначалу все отнеслись к этому несерьезно. Дети лепили снеговиков и играли в снежки. Взрослые шутили про зимнюю резину летом. В итоге люди сходились во мнении, что аномалия не продержится долго, и все растает уже на следующее утро.

Но время шло, а зима оставалась на месте. Снег не таял, как и не наступило следующее утро. Ушедшее на закате солнце не поднялось вновь в часы рассвета. Ночь затянулась на сутки, а затем — на недели и месяцы.

Над городом сгустились черные облака. Когда они рассеялись, люди увидели, что небо стало красным. В его глубине сияла новая луна. Цветом она походила на сырой костный мозг. Формой — на человеческий череп.

Одновременно с этим пропали электричество, связь, вода и Интернет. В мгновение ока Старовознесенск оказался отрезан от внешнего мира. В магазинах и аптеках началась давка, когда жители в панике ринулись сметать продукты, предметы первой необходимости и медикаменты. На АЗС ввели ограничение отпуска топлива. Милиция вывела на улицы усиленные патрули, чтобы предотвращать случаи мародерства.

Никто не понимал, что происходит. Многие пытались уехать из города и добраться до соседнего Благовеста. Часть из них быстро вернулась. Они рассказывали, что в нескольких километрах за городской чертой внезапно обнаружили пустыню. Холодная и бесснежная, она тянулась до самого горизонта, заменив собой привычные российские пейзажи.

Вдали в свете луны вздымались силуэты исполинских башен. Словно длинные черные иглы, они пронзали кровавый небосвод, вселяя трепет. Куда бы люди ни ехали, с какой бы стороны не пытались покинуть Старовознесенск, рано или поздно их путь вновь упирался в эти далекие башни. Кто-то сдался и повернул назад. Кто-то решил рискнуть и пересечь пустыню. Чуть позже их черепа вернутся в город, болтаясь на поясах новых владельцев.

Так продолжалось около недели. Затем горожане увидели падающие звезды.

Небо покрыли сотни голубых огоньков. Они стремительно приближались к земле, увеличиваясь в размерах, пока не обратились в пылающие метеориты. На Старовознесенск обрушился каменный дождь.

Мерцающие лазурным светом глыбы падали с небес. Сталкиваясь с земной поверхностью и домами, они взрывались, как авиабомбы. Голубое пламя перекидывалось на деревянные постройки, и вскоре по всему городу заполыхали синие пожары.

Они бушевали долгие часы, поедая целые кварталы. Тысячи людей сгорели заживо, еще больше — остались без крова. От полного уничтожения Старовознесенск спас очередной снегопад. Пошедший внезапно, он затушил огонь, а заодно принес с собой лютый холод.

Температура опустилась ниже 30-ти, и лишенный отопления Старовознесенск начал замерзать. Старые и больные ложились спать в холодных квартирах и больше не просыпались. Люди грелись во дворах у костров, в которых горела порубленная мебель. Печь-буржуйка превратилась в настоящее сокровище, а дрова стали цениться на вес золота.

Отдельные смельчаки уходили валить странный крючковатый лес, возникший из ниоткуда к северу от города. Те из них, кто углублялся слишком далеко, исчезали бесследно, за исключением одного "счастливчика". Скрывшийся среди деревьев, он быстро вышел обратно — исхудавший и с отросшей бородой. Неудачливый лесоруб божился своим друзьям, оставшимся на опушке, что заблудился в глухой чащобе и блуждал там несколько дней. В реальности его не видели несколько минут.

Затем случилось самое страшное.

В одно мгновение на теле каждого жителя Старовознесенска сама собой появилась печать. Напоминающая ветеринарное клеймо, она гласила "ГРЕШНИК" и "СОБСТВЕННОСТЬ КЕНОДОКСИИ". Вслед за этим из пустыни со стороны башен в город явились орды демонических тварей.

Они пришли в разгар снежной бури под воющим небом. Их было много: тысячи, может быть десятки тысяч. И каждый был страшен, как сам Дьявол. Они называли себя кенодоксами в честь их темной богини — Кенодоксии.

Они обрушились на Старовознесенск, как потоп, и город залила река крови. Началась адская бойня. Кенодоксы убивали людей на улицах и в домах. Некоторых жестоко пытали перед смертью. Некоторых резали на мясо, будто свиней.

Милиция и народное ополчение пытались дать им отпор, но пришлые существа оказались неуязвимы для человеческого оружия. Их не останавливали ни нож, ни огонь, ни пуля. Вскоре все защитники погибли, и торжествующие кенодоксы жарили их плоть на кострах.

Немногие уцелевшие горожане пытались укрыться в стенах собора. Они надеялись, что их защитит Бог. Но Бога нет в этом проклятом месте. Кенодоксы ворвались внутрь храма и превратили его в братскую могилу.

Перебив почти всех его жителей, орда покинула Старовознесенск. Монстры ушли обратно в пустыню. В городе остались лишь некоторые из них, кому велели присматривать за руинами.

Таким и стоит Старовознесенск по сей день. Заледенелый и полусожженный. Обезлюдевший и заваленный костями. Со временем в тех местах, где упали метеориты, выросли лазурные цветы. Они давали свет и тепло, спасая немногих уцелевших.

Затем в городе начали появляться новые люди...

∗ ∗ ∗

"Господи!" — подумала Карина. — "Это какой-то кислотный бред? Так ведь?!".

Она отказывалась верить в услышанное. Предчувствуя надвигающуюся мигрень, девушка помассировала пальцами виски. Метеориты, темные боги и чудовища теснились у нее в голове, пытаясь отыскать каждый свое место. Привычная картина мира трещала и расходилась по швам. Карина захотела назад свою прежнюю жизнь, где самыми страшными вещами были неудачный маникюр и задержка зарплаты.

Кто-то подергал ее за рукав. Обернувшись, Карина увидела Букашку. Та быстро сунула в ладонь блондинке нечто гладкое, после чего перебежала к остальным. Поднеся предмет к лицу, Карина разглядела шоколадный батончик. Никите досталась баночка томатной пасты, а Горилле и Таракану — по пакетику с кошачьей едой.

"Съем один кусочек", — подумала Карина и надорвала обертку. Ее желудок сводило от голода, но ей не хотелось объедать детей.

— Эти кенодоксы..., — сказал Никита. Его глаза заинтересовано блестели. В отличие от Карины он легко принял рассказ Таракана. — Что вам о них известно?

— Нам известно, что они страшилища! — обернувшись, на ходу ответила Букашка.

— Что-то вроде демонов, — горько усмехнулся Таракан. — Кенодоксы — это бессмертные садисты и убийцы, в мир которых угодил наш Старовознесенск. Они владеют черной магией, которую дарует им их богиня Кенодоксия. Некоторые из них выглядят как люди, хотя ими явно не являются. Некоторые — как монстры из ночных кошмаров. Некоторые вообще не имеют тел и представляют собой злых духов. Впрочем это не делает их менее опасными.

— Сами жрите это дерьмо, — подала голос Горилла.

Бросив на пол пакетик с кормом, она направилась к детским припасам. Отыскав единственную банку тушенки, пацанка без спросу вскрыла ее и принялась жадно есть.

— И много в Старовознесенске кенодоксов? — насел на алкаша с расспросами Никита.

— Сейчас уже нет. Почти все ушли. Осталось всего несколько тварей. Большинство из них основали в городе базы, на которых кукуют, изредка выбираясь наружу. Например, Крематорий — это база Каллиграфа, а Мясокомбинат — это база Конструктора.

— Большинство..., — уточнил Злотов, — но не все?

— Именно. Среди кенодоксов нашлись те, кому не сидится на месте. Они без устали рыщут по улицам в поисках свежей добычи.

Заслушавшаяся Карина внезапно обнаружила, что сжимает пустую обертку. Внутри последней не осталось даже крошек шоколада. Виновато обтерев губы, она спросила у Букашки:

— У вас есть зеркало?

— Не-а, — ответила девочка. — Здесь нет зеркал.

— Мы видели здоровенного мужика в куртке, как у мотоциклиста, — тем временем продолжал Никита. — На его лице была глиняная маска с закрытыми глазами. Это был кенодокс?

— К сожалению, да, — помрачнел Таракан, — Причем не абы какой. Вам не повезло встретить самого Скальп-хантера.

∗ ∗ ∗

Не принимавший до этого участия в разговоре Штормбой снял с себя маску и шлем. Под ними оказалась вихрастая черноволосая голова, принадлежавшая мальчишке лет десяти-одиннадцати. Все его лицо представляло собой месиво из рубцов и шрамов. На месте левого глаза темнела пустая глазница. Зато второй глаз — больший и яркий — с интересом разглядывал гостей.

— Это сделал Скальп-хантер, — сказала Букашка, — Он поймал Штормбоя в Крематории, долго мучал, а потом зачем-то отпустил.

Мальчик распахнул свой рот. На месте его языка торчал небольшой розовый обрубок. Карина содрогнулась, увидев, что у Штормбоя отсутствуют передние зубы.

"Это же просто дети!" — в ужасе подумала она. — "Больные, изможденные дети. Каким ублюдком надо быть, чтобы сотворить с ними такое?"

Виски девушки медленно наливались свинцом. Указательный палец жутко зудел. Потянувшись к нему, чтобы почесать, Карина вспомнила, что его больше нет. На заднем плане перестала чавкать Горилла. От увиденного даже она ощущала себя не в своей тарелке.

— Это самый жестокий и самый опасный из всех кенодоксов, — с ненавистью произнес Таракан. — Иногда он дает своим жертвам уйти, чтобы чуть позже позабавиться с ними снова. Еще, когда эта сволочь близко, начинает играть хэви-метал.

— Так, стоп, — вспомнил Никита. — Со Скальп-хантером в кафе были и другие люди. Они носили черные колпаки. Это тоже кенодоксы?

— Нет! — весело крикнула Букашка, — Это обглодыши!

— Обгло... Кто?

— Рабы из числа людей, — пояснил слова девочки Таракан. — Как правило, если ты угодил в лапы кенодоксу, то тебя ждет долгая и мучительная смерть. Но в редких случаях тебе может "повезти". Если ты дюже понравишься конкретной твари, она не убьет тебя, а вместо этого сделает своими слугой. Твои тело и разум будут подчинены ее воле при помощи черной магии. Со временем они начнут меняться под ее воздействием, и ты окончательно превратишься в так называемого "обглодыша".

— Странное название, — хмыкнул Никита. Опустив палец в баночку, он сунул его в рот и скривился.

— "Обглодыши" — потому что их обглодали, но до конца не съели, — беззаботно пояснила Букашка. — Они злые, но очень глупые. Их легко обмануть, и от них легко убежать.

— В отличие от кенодоксов, обглодышей можно убить, — добавил Таракан. — Например они любят звук сирены. Можно разжечь огонь и заманить их в него сиреной. Большую часть времени обглодыши спят и просыпаются лишь по зову своих хозяев. При этом каждый кенодокс старается придать своим рабам особый внешний вид. Например Конструктор ставит серийные номера на свои Изделия, а Скальп-хантер наряжает своих слуг в те самые черные колпаки. Словно мясные марионетки, они помогают ему охотиться на людей.

— На каких еще людей? — спросила Карина. — Ты ведь сам говорил, что в городе почти никого не осталось?

— На "туристов", — ответил Таракан. — После ухода орды в Старовознесенске начали появляться "гости" из нормального мира, вроде вас двоих. Их забрасывает сюда из Благовеста. По всему городу расставлены специальные ловушки, приманивающие таких бедолаг. Когда ничего не подозревающие жертвы забираются в одну из них, появляются Скальп-хантер и его дружки.

— Кафе "Ле Маршан", — понимающе кивнул Никита. — Теплое место с едой, выпивкой и электричеством посреди заброшенного города. Нельзя не пройти мимо.

— Найс, — дрожащим голосом процедила Карина. — Выходит, мы для кенодоксов — это как животные для людей?

— Не совсем, — покачал головой Таракан. — В большинстве случаев человек охотится из нужды — чтобы прокормить себя или заработать. Кенодоксы же делают это, потому что им нравятся пытки и убийства. Они как самые худшие из нас, или даже хуже.

— Но если здесь постоянно оказываются новые "туристы", то почему в Благовесте этого не замечают?! — не унималась девушка. — В одном и том же городе исчезает куча народу, а власти — ни сном, ни духом?!

— Аномалия со временем, — догадался Никита, — То, что для Старовознесенска — "часто", для Благовеста было растянуто на целых 16 лет. Стало быть, статистически незаметно.

— Восхитительно! Нас с тобой спишут, как погрешность!

Сказав это, Карина уперлась спиной о стену. Ее начинало мутить от сладкого на голодный желудок. Неожиданно комната перед глазами девушки расплылась. В памяти вновь проступили образы, которые Карина так отчаянно старалась забыть. Как наяву, она вновь ощутила запах свежего мяса. Следом за ним явилось видение розовых зубов, с хрустом пережевывающих отрезанный палец.

Съеденный шоколад устремился вверх по пищеводу. Рухнув на колени, блондинка сблеванула на пол.

∗ ∗ ∗

Открыв глаза, Карина обнаружила, что стоит в центре бескрайней ночи.

Вокруг нее не было ни души. Посмотрев вниз, девушка с содроганием увидела прозрачное стекло. Будто невидимый пол, оно отделяло ее ноги от чернеющей пустоты.

Над головой Карины раскинулось звездное небо. Оно вызывало смутную тревогу. Вглядевшись, как следует, девушка поняла, почему.

"Это не звезды! Это глаза!"

Десятки миллиардов глаз рассматривали ее с мрачного небосклона. Они сияли, как белые огоньки, Голос, подобный раскату грома, произнес:

— ПРИВЕТ, КАРИНА...

— Привет..., — испуганно ответила блондинка.

— Я ТВОЯ БОЛЬШАЯ ФАНАТКА, — голос был не мужским и не женским, а будто собранным из тысяч голосов, сливающихся в единое звучание.

— Кого?! — оторопела Карина. — Меня?!

— ТЫ МОЯ ФАВОРИТКА. ТЫ САМАЯ СЛАДКАЯ ГРЕШНИЦА В ЭТОМ ШОУ. ПОЭТОМУ Я РАЗРЕШАЮ ТЕБЕ ЗАДАТЬ МНЕ ТРИ ВОПРОСА.

— В каком еще шоу?!

— ЭТО БЫЛ ПЕРВЫЙ ВОПРОС. В ТОМ САМОМ, ЧТО УСТРАИВАЮТ ДЛЯ МЕНЯ МОИ ДЕТИ. ГЛАВНЫЙ ПРИЗ В НЕМ — ЭТО ВОЗНЕСЕНИЕ.

Из-под ног Карины донесся зернистый хруст. Опустив глаза, она увидела большую трещину. Отходя от ее сапога, та ползла вперед, стремительно обрастая "ветвями". Вскрикнув, девушка отшатнулась. Треск умножился, раздаваясь теперь отовсюду. То там, то здесь на стеклянном полу возникали новые разломы.

— Кто ты такая? — в панике закричала Карина.

— ЭТО БЫЛ ВТОРОЙ ВОПРОС. Я КЕНОДОКСИЯ. Я ТВОЙ ГЛАВНЫЙ И ЕДИНСТВЕННЫЙ ЗРИТЕЛЬ.

— Что ты от меня хочешь?!

— Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ РАСКРЫЛАСЬ. ХОЧУ УВИДЕТЬ ИСТИННУЮ КАРИНУ, ЧТО ПРЯЧЕТСЯ ЗА ЭТОЙ МИЛОЙ МОРДАШКОЙ. ЗА ЭТИМИ УХОЖЕННЫМИ НОГТЯМИ, ЗА КРАШЕНЫМИ ВОЛОСАМИ, ЗА МОДНОЙ ОДЕЖДОЙ И ЗА ФОТОЧКАМИ В ИНСТАГРАМЕ. Я ЖАЖДУ СНОГСШИБАТЕЛЬНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ!

Из темного неба падал метеорит. Огромный камень полыхал в ночи лазурным огнем, оставляя за собой туманный след. Он обрушился вниз, заставив мир содрогнуться от дребезга. В мгновение ока стеклянный пол разлетелся на мириады осколков.

— ТРИ ВОПРОСА ЗАДАНЫ, — произнесла в последний раз Кенодоксия. — Я СТАВЛЮ ТЕБЕ ЛАЙК, КРАСОТКА!

Вопя от ужаса, Карина падала в пустоту. Та оказалась мягкой на ощупь и воняла резиной. Ударившись плечом, девушка осталась лежать на боку. Сверху на нее наползло одеяло. Тяжело вздохнув, Карина проснулась.

∗ ∗ ∗

Открыв глаза, она несколько секунд пыталась понять, где находится. Карина лежала на ватном матрасе, укрытая шерстяным одеялом. Вокруг нее стоял полумрак. Чуть поодаль мерцали законсервированные цветы.

Нечто теплое упиралось девушке в бок. Ощупав предмет, Карина поняла, что это еще одна банка. Завернутая в полотенце, та согревала ее, будто грелка.

Несколько матрасов и спальных мешков были постелены в углу на карематах. Справа от Карины раздавался храп. Обернувшись, она увидела спящего Никиту. Позади него ворочался и скулил во сне Таракан.

Подобно маленькому стражнику, Штормбой стоял у закрытой двери. Единственный глаз мальчика глядел куда-то в угол. Уставившись вслед за ним, Карина различила силуэт пацанки. Горилла сидела на табуретке, опираясь спиной о стену. Ее глаза поблескивали в темноте. На коленях лежала рука с револьвером.

Подтянув одеяло повыше, блондинка перевернулась на другой бок и увидела Букашку. Девочка восседала на спальном мешке. В ее руках светился телефон Карины.

— Привет, — тихо сказала блондинка.

Букашка оторвалась от смартфона, который разглядывала, словно диковинку.

— Привет, — ответила она.

— Что случилось? — спросила Карина.

— Тебя вырвало, и ты отрубилась. Мы перенесли тебя в спальный угол. Затем решили сами вздремнуть перед тем, как идти в Крематорий.

— Ты не можешь брать чужие вещи без спроса, — укоризненно прошептала блондинка.

— Ты прям как моя мама сейчас говоришь, — фыркнула Букашка.

Она самовольно улеглась рядом, не выпуская гаджет из ладони.

"Бедная малышка", — подумала Карина. — "Ей лет восемь, а в Старовознесенске сейчас 2010-й. Значит она родилась в 2002-м... Останься она в нормальном мире, то сейчас была бы старше меня".

Ей стало жалко Букашку. Почувствовав, что та зябнет, Карина накинула на нее край одеяла и обняла за плечи. Вдвоем они уставились на сияющий белый экран.

— Какой у тебя телефончик красивый, — прошептала девочка, — Это Айфон?

— Да.

— У-у-у! Наверное второй или третий?

— Нет, — усмехнулась Карина, — пятнадцатый.

— Какой-какой?! — глаза девочки округлились от изумления.

— Дай-ка сюда, — разблокировав экран, Карина запустила мобильную игру и вернула гаджет Букашке. — На, держи. Но потом не забудь вернуть.

— Круто! — девочка забарабанила пальчиками по экрану, гоняя из угла в угол нарисованных человечков.

— Почему здесь так много спальных мест? — вновь оглядевшись по сторонам, спросила Карина.

— Раньше нас было больше, — не отрываясь от игры, ответила Букашка. — Библия, Сверчок, Ландыш, Глобус, Торопыга... Теперь остались только мы со Штормбоем. А ну и Глобус еще вернулся.

— Это все были дети?

— Почти. Библия была взрослой. Ее убили самой первой.

— Библия?

— Ага. Мы сейчас лежим на ее матрасе.

Карина неуютно поежилась. И без того жесткий матрас стал еще тверже и холоднее.

— На самом деле ее звали по-другому, — Букашка продолжала одновременно болтать и играть, успешно справляясь с обеими задачами. — Она была сектанткой — доброй, но иногда странной. Заставляла нас молится перед едой и перед сном. Еще она верила, что нас оберегает сам Иисус Христос. Даже говорила, что он является ей во сне. Кстати, именно он подсказал ей дорогу к Крематорию.

— Христос? — удивилась Карина.

— Ага. Во сне.

Вспомнив свой собственный кошмар, блондинка похолодела от страха.

— Стало быть, — медленно произнесла она, — все остальные из вашей группы погибли?

— Да. После Библии попадали один за другим, как домино. Я думала, и нас со Штормбоем скоро не станет. Но потом появились вы и Глобус с его лифтом. Так что теперь не знаю.

Откинув одеяло, девочка вскочила на ноги и убежала. Минуту спустя она вернулась, неся в одной руке телефон, а в другой — маленькую книжку.

— Вот, — сказала Букашка, суя последнюю в руки блондинке. — Это была ее книга.

В сиянии экрана Карина различила дешевое издание Библии в мягком переплете. Похожие раздавали на улице члены протестантских конфессий.

— Иногда она читала нам истории из нее перед сном, — Букашка снова плюхнулась рядом с Кариной. — Поэтому, когда мы стали выбирать себе новые имена, то решили называть ее саму "Библией".

— А ты почему "Букашка"? Потому что маленькая?

— Нет, — ответила девочка. — Я саму себя так прозвала, потому что меня раньше мама называла "божьей коровкой".

Несколько минут они лежали молча, глядя на сияющий экран. Затем Букашка тихо спросила:

— Как думаешь, Глобус не соврал? Мы реально сможем вернуться?

— Я не знаю, — честно призналась Карина. — Но я на это очень надеюсь?

— Если мы вернемся в нормальный мир, вы с Никитой ведь не бросите нас со Штормбоем?

"Только детей мне в этой жизни не хватало", — недовольно подумала Карина, — "Я ведь по сути сама еще ребенок".

— Конечно же не бросим, — произнесла она ласково вслух. — Там, в нормальном мире, мы можем пойти вместе, куда ты захочешь. Куда бы ты хотела пойти?

— В Макдональдс! — радостно воскликнула Букашка.

— Гм, — смущенно кашлянув, Карина перевела тему, — В городе есть другие группы выживших, кроме вашей? Например, состоящие из взрослых.

— Раньше была одна, но мы никого из них давным-давно не видели, — ответила девочка. — Оно и к лучшему.

— Почему?

— Они все были злыми, — нахмурилась Букашка. — И жадными. Они не пускали нас жить к себе. Говорили, что мы дармоеды. Сами при этом иногда нападали на нас в городе и отбирали еду, которую мы находили. Главный у них был Бармалей — редкостная сволочь. Я даже рада, что их не стало.

— Всего одна группа? — заинтересованно спросила Карина. — Может быть, были еще?

— Может быть, — девочка равнодушно пожала плечами. — Мы ведь на севере города. Кроме нас здесь никого не осталось. Кто-то мог выжить на юге или в центре. Но они отделены от нас Крематорием и Погостом.

— Что за Погост?

— Да так..., — Букашка погрустнела и шмыгнула носом, — ...площадь перед собором...

∗ ∗ ∗

— Мамочка, постой! Мне страшно! — кричит Варя, хватаясь за материнскую руку, — Мама! Что происходит?!

Мама останавливается и оборачивается к ней. По ее лицу Варя понимает, что та тоже очень сильно боится.

Они продираются сквозь густую толпу. Та колышется, как бескрайнее море, и ругается тысячей голосов. Площадь перед собором покрыта людьми, будто муравьями. Они стонут и рычат, словно бешеные звери, орут друг на друга и дерутся. Где-то отчаянно плачет младенец. Где-то истерично поет пьяная глотка.

Над площадью разносится вой ручных сирен. На фоне нескончаемой ночи возвышается православный храм. Он белый, как кремовый торт, и с синими куполами. Золотые кресты кажутся почерневшими под кровавым небом.

Двери собора распахнуты настежь. Толпа медленно поднимается по каменным ступеням и заползает внутрь, как вода затекает в горлышко бутылки.

Варю и маму грубо толкают и пихают со всех сторон. Людям нет дела ни до кого, кроме себя. Некоторые волокут баулы и чемоданы. Некоторые движутся налегке. У мамы на плече — спортивная сумка. За спиной у Вари — ее школьный ранец.

Несколько милиционеров в серой зимней форме безнадежно пытаются контролировать толпу. Они вооружены до зубов. На них бронежилеты и каски. В руках короткоствольные автоматы. На лицах испуг, словно они понимают, что все это им не поможет против тех, кто уже близко.

Где-то вдалеке грохочет пулемет, и раздаются взрывы. Им вторит рев сотен нечеловеческих глоток. Бой переместился в кварталы рядом с храмом, и в толпе начинается паника.

Человеческий поток ускоряется, и у входа в собор вспыхивает яростная давка. Обезумевшие люди рвутся внутрь, стискивая телами друг друга. Кто-то падает и уже не встает. Другие идут по нему, как по полу, и он умирает на пороге храма.

Ему повезло.

Рядом со ступенями припаркован УАЗ-буханка. На его крыше стоит властного вида седой мужчина. Это Макушкин — мэр Старовознесенска. Он поправляет очки в золотой оправе и вскидывает руку. Сирены медленно стихают.

В руке Макушкина — громкоговоритель. Поднеся микрофон ко рту, мэр произносит:

— Граждане, ведите себя, как люди! Страх не поможет вам выжить, лишь поможет умереть трусами! Только храбрость в этот тяжелый час позволит сохранить вам ваши жизни!

Его голос звучит твердо и вселяет надежду. Ему невольно хочется верить. Паника немного успокаивается, и люди перестают вести себя, как животные. Удовлетворенный Макушкин вновь поднимает микрофон и добавляет:

— С Божьей помощью мы все спасемся!

— Какого бога? — неожиданно раздается другой голос.

Он доносится из центра толпы и звучит так громко, что его слышит каждый. Варя вздрагивает. Голос резок и груб. Он напоминает рев мотора.

— Что? — недоуменно спрашивает Макушкин.

— Ты сказал "с Божьей помощью", — голос его собеседника наполнен злым и глумливым весельем. — О каком боге ты сейчас говорил?

Брови Макушкина сурово сдвигаются.

— Есть только один Бог! — рычит он в микрофон громкоговорителя.

— А что, если его больше нет? Что, если он одряхлел и умер, потому что ты в него никогда по-настоящему не верил? Что, если вместо него сейчас кто-то другой? И этому другому ни ты, ни весь этот скот нахуй не вперлись?

Голос скачет, как эхо. С каждым новым вопросом он доносится из другого конца площади, будто задающий их мгновенно перемещается в пространстве.

Самообладание покидает Макушкина.

— Что ты несешь, ублюдок?! — кричит он. — Покажи себя, если ты мужчина!

Выпалив фразу, мэр вздрагивает и едва не роняет громкоговоритель. На крыше автомобиля рядом с ним стоит фигура. Возникшая из ниоткуда, она облачена в серое одеяние, похожее на рясу. Незнакомец высок и широк, будто шкаф. "Буханка" проседает под его весом. Его лицо скрывает капюшон. По толпе прокатываются вскрики: "Это один из них".

— Кто ты такой?! — нервно сглотнув, спрашивает Макушкин.

— Я Конструктор, — отвечает незнакомец. — Я сын Кенодоксии.

Он сбрасывает с головы капюшон, и мэр содрогается от страха. Спрыгнув с "буханки", Макушкин бросается в толпу. Конструктор громогласно хохочет ему в спину. Его огромный силуэт распадается на тысячи летающих насекомых. Здоровенные твари с жужжанием наполняют воздух. Их тела изготовлены из металла. Один за другим они опускаются на людей, и площадь оглашают предсмертные крики.

Варя сама в ужасе кричит. На ее маму садится комар размером с кулак. Вместо хоботка у него — длинное и тонкое сверло. Мама вопит и пытается отодрать от себя насекомое, но лишь режет ладонь о бритвенно-острые крылья. Комар запускает сверло. Будто жало, оно вонзается в мамину шею. Брызгает кровь и попадает на лицо Вари.

Мама булькает, и хрипит, и отпускает руку дочери. Она падает, и толпа откатывается от нее, как вода от брошенного в озеро камня. Вокруг образуется небольшое пустое пространство.

Кто-то хватает Варю за ранец и тянет назад. Мама лежит на заснеженной мостовой, как бескрылый ангел. На нее садятся другие насекомые. Бабочки, мотыльки и стрекозы ползают по маме, наполняя воздух металлическим стрекотом. На глазах девочки они методично разделяют труп на части.

Варя плачет, и кричит, и вырывается, и тянется к маме. Схвативший крепко держит ее за плечи, не давая подойти к облепленным насекомыми останкам. Выбившись из сил, Варя оборачивается и смотрит вверх. Она видит лицо Веры.

∗ ∗ ∗

К стене под окном был придвинут раскладной столик. На его поверхности, как на витрине, стояли пластмассовые головы манекенов. Лицо каждого из них украшала маска. Ассортимент личин разнился от картонных мордочек зайцев и котят, что используют на детских утренниках, до военных противогазов без фильтра.

— Выбирайте по одной, — сказала Букашка, лицо которой опять скрывал "пакет". — По городу нельзя ходить без маски. Также вам нужно придумать себе новые имена.

Опустив глаза, Карина рассматривала стол. Подле манекенных голов лежали цветные мелки, карандаши и тетради. Отдельно от остальных вещей расположился истертый комикс. На его обложке два персонажа в разноцветных трико дрались друг с другом в окружении молний. Надпись кислотными буквами гласила: "Штормбой против Человека-мясорубки".

— Но почему? — спросил Никита. Вопреки недавнему сну, он казался выжатым, как лимон.

— Маски — из-за Безымянного, — ответил вместо Букашки Таракан. Он и Горилла вновь натянули на лица балаклавы.

— Еще один блуждающий кенодокс, я так полагаю, — поежился Злотов. — Как будто одного Скальп-хантера нам было мало.

— Ага, — сказала Букашка. — Мы не знаем его настоящее имя, поэтому зовем просто Безымянным.

— Он обитает в зеркалах, которые раскиданы по всему городу, — продолжил Таракан. — Если он увидит твое лицо без маски, то сможет на время завладеть твоим отражением и задурить тебе им голову. Но его всегда можно опознать по синим рукам с татуировками.

— Хорошо. А с нашими именами что не так?

— Здесь нельзя носить настоящие имена, — эхом отозвалась Букашка. — Кто их носит, быстро умирает.

— Меня не спрашивай, — поймав вопросительный взгляд Никиты, пожал плечами алкаш. — Это они уже после моего бегства придумали. Благо, что у нас с Гориллой уже есть клички. Так ведь, красавица?

— Иди нахуй, чмо, — угрюмо отозвалась пацанка.

Рядом с комиксом на столе лежал подсумок. Сунув в него любопытный нос, Таракан увидел странного вида гранату.

— Это еще что? — спросил он. — Светошумовая?

— Положи на место! — возмущенно закричала Букашка. — Это не твое!

— Ладно-ладно! — оставив подсумок в покое, Таракан примирительно вскинул ладони.

Взяв первую попавшуюся маску, которой оказалась мультяшная рожа Джокера, Злотов надел ее и сказал:

— Раз я больше не могу быть Никитой, то называйте меня просто "Золотой". Ну а с тобой что, Карина?

— Так..., — замялась блондинка, — в Инсте у меня был ник...

— "В Инсте"! — неожиданно перебив ее, заржала Горилла. — Значит твое погоняло так и будет — "Инста"!

— Тебе идет, — бросив на блондинку сальный взгляд, усмехнулся Таракан.

— Что такое Инста? — спросила Букашка.

Раскрасневшаяся от смущения и гнева, Карина обернулась за поддержкой к оставшимся мужчинам. Злотов равнодушно развел руками. Штормбой показал ей надпись в блокноте:

ОК

— Тьфу на вас, — обиженная Инста отвернулась к маскам.

Пристально изучив каждую, девушка остановилась на одной. Красная полумаска, покрытая золотистым узором, глядела на нее изящными прорезями для глаз. Сняв коломбину с манекена, Карина с разочарованием обнаружила, что та сделана из папье-маше.

— Что скажете? — обернулась она, надев личину.

— Изумительно! — показал ей два больших пальца Джокер. — Выше всяких похвал.

В углу презрительно фыркнула Горилла.

— А ты что думаешь, милая? — повернувшись к Букашке, спросила блондинка, — Мне идет?

Девочка стояла с приоткрытым ртом, завороженно разглядывая лицо Карины в маске. Неожиданно ее глаза увлажнились.

— Эй! Ты в порядке!

— Да, — утерев подступившие слезы, Букашка быстро отвернулась, — Со мной все нормально.

∗ ∗ ∗

Изуродованное лицо Штормбоя вновь скрывал пластмассовый череп. Потянув за веревочку, обернутую вокруг шеи, мальчик вытащил спрятанный под одеждой ключ. Подойдя к разрисованной двери, он отпер замок и отодвинул засов.

Створка отворилась со скрипом, открывая тонущий во мраке коридор. Воздух в нем был сырым и затхлым с ароматами ржавчины и плесени. Включив фонарик, Штормбой осветил кирпичные стены. Пол коридора покрывал слой бетонной пыли. Недалеко от входа тянулась очередная растяжка.

— Через это тоннель можно попасть в Катакомбы, — объяснил Таракан. — А оттуда уже — в Крематорий.

— Может быть есть другой путь? Например, по земле? — трусовато спросила Карина. Чернеющая пасть коридора внушала ей клаустрофобический трепет.

Вынув блокнот и маркер, Штормбой написал:

ПА ЗИМЛЕ НИКАК

— Есть только один путь, — кивнул Таракан. — И он под поверхностью города.

— Наверно зря я спрашиваю, — сказала Никита. — Но надеюсь этот путь хотя бы безопасен.

Насмешливо фыркнув под маской, Штормбой написал слово:

ЗРЯ

— Хотя бы расскажите, кто ждет нас в этих Катакомбах? — поникшим голосом осведомился Злотов.

Нацарапав ответ, мальчик развернул блокнот ко взрослым. На истрепанном листике бумаги было выведено:

ЦАРЬ ПОРЕЗАВ

Глава 6. Катакомбы

Пост в Телеграм-канале "Мамкин фольклорист" от 10 октября 2022 года (количество подписчиков — 29)

Ухожу

Рюкзак собран. Ритуал готов к проведению.

Я сфотографировал страницы "Червивого Завета" и на всякий случай выкладываю снимки в Телеграм-канал. Если я исчезну без следа, то вы будете знать, почему и где именно.

Что ждет меня по ту сторону? Рай или Ад? Город из моего детства или же безграничный мрак, наполненный "плачем и скрежетом зубов"?

Впрочем ритуал может просто не сработать, и я окажусь городским сумасшедшим, пытавшимся телепортироваться в выдуманное место по туториалу из художественной книжки.

Но если он сработает, то вряд ли на той стороне окажется Интернет. Я не знаю, суждено ли мне вернуться из "внешней тьмы". В "Червивом Завете" нет описания такого ритуала. Так что возможно это мой последний пост на канале.

И все же я не прощаюсь, а говорю "до свидания".

Комментарии к посту:

Gaben123: скатертью дорога, шизоид.

Gorilla MMA: пока лох.

Мариночка 3-й размер: Переходи по ссылке в профиле, если хочешь увидеть... мои мозги вне черепа...

∗ ∗ ∗

— Ну и дубак! — стуча зубами, процедила Карина. Резинка копеечной полумаски неприятно сдавливала ее череп. Кожа под личиной взопрела и уже начинала чесаться.

— Хорошо хоть ветра нет, — поддержал ее Таракан. Слова вылетали из его рта вместе с облачками пара.

Они шли по узкому коридору, ведомые мальчиком в танковом шлеме. Словно маленький Прометей, Штормбой уверенно двигался вперед. Свет его фонаря плясал, будто отблеск факела, но, к сожалению, не давал тепла.

Вдали от сияющих банок зима вновь вступила в свои владения. Стены вокруг покрывала изморозь. С потолка свисали грязные сосульки. Время от времени под ногами встречались заледенелые лужи.

Подземный коридор неуклонно мутировал в лабиринт. Он изгибался в темноте, как сколопендра, обрастая боковыми ответвлениями. Штормбой уверенно лавировал среди них, ориентируясь по меткам на стенах. Несколько раз им приходилось лезть через завалы. Один из них сузил проход до крошечного горлышка, пробраться через которое можно было лишь на четвереньках.

— Штоб тебя! — ругнулся Никита, в очередной раз стукнувшись о потолок макушкой. Как самый высокий, он страдал пуще других и был вынужден идти сутулясь.

Наконец его мучения подошли к концу. Коридор впереди расширился, а затем окончился ржавой дверью-решеткой.

Сунув руку в карман, Штормбой достал новый ключ. Отомкнув замок, он потянул за прутья. Дверь со скрежетом распахнулась, и они вышли в тоннель с круглым сводом.

— Слава Богу! — Злотов облегченно расправил плечи. Здешний потолок позволял ему стоять ровно.

Закрыв решетку, Штормбой направил луч фонаря в жерло тоннеля. Последний убегал далеко вперед, не имея ни конца, ни края. Освещение не работало, и за пределами сияния фонарей каменная кишка тонула в кромешном мраке. Вдоль одной из стен пролегали массивные трубы.

— Что это за место? — встревоженно спросила Карина.

— Не знаю, — пожала плечами Букашка.

— Похоже на теплотрассу, — неожиданно подала голос Горилла.

Никита потрогал безмолвные трубы. Те были ледяными на ощупь и, судя по всему, изнутри пустыми.

— Если теплотрасса встала, — сказал Злотов, — то откуда взялось электричество в том кафе?

— С Мясокомбината, — сказал Таракан. — Если в городе хоть где-то горит свет, то это по воле Конструктора.

Штормбой снова двинулся вперед, и остальные увязались за ним следом. На поверхности опять завывала вьюга, но здесь было спокойно и тихо. Изредка под ногами хрустели разбитые лампочки, валялись раздавленные окурки, обертки и баллончики из-под краски. Местами стены и трубы покрывали уродливые граффити.

Неожиданно мальчик сбавил шаг, а затем и вовсе остановился. Выключив фонарь, он жестом велел сделать то же самое Горилле. Та нехотя подчинилась, и тоннель погрузился в первозданный мрак.

— Что случилось? — громко спросил Никита. На него тотчас же зашикали из темноты.

Захлопнув рот, Злотов прислушался. Откуда-то издалека доносился тихий плач. С каждой секундой он становился все громче и громче. Кто-то всхлипывал и рыдал, надвигаясь в их сторону.

Впереди засиял мутный зеленоватый огонек. Похожий на светлячка, он медленно разрастался в размерах, пока не обратился в ковыляющую фигуру. Неухоженная женщина в валенках и драной куртке брела по тоннелю, утирая слезы. Ее толстое опухшее лицо было перекошено от горя. Голову покрывала серая шаль.

Штормбой прильнул к стене, давая ей дорогу. Остальные быстро последовали его примеру. Незнакомка прошла мимо них. Ее окружал ореол кислотно-зеленого света. Его сияние коснулось лица Карины, заставив волоски на руках и загривке девушки с треском встать дыбом.

От женщины веяло холодом — настолько сильным, что промерзший тоннель начал казаться теплым. Блондинка затаила дыхание. Внезапно она поняла, что незнакомка полупрозрачна. Через нее были видны тянущиеся у противоположной стены трубы.

Миновав застывших ребят, плачущая женщина заковыляла дальше. Вскоре она опять стала крохотным огоньком, а затем и вовсе исчезла из виду. Доносящиеся из темноты рыдания стихли, и Штормбой снова включил свой фонарик.

— Господи! — в ужасе воскликнула Карина. — Кто это сейчас был?!

— Отзвук, — сказала Букашка.

— Какой еще "отзвук"?!

— Типа привидение, — объяснил Таракан. — Тень погибшего и не захороненного человека. Они изредка появляются рядом с местами, где лежат их останки, и бродят вокруг, пока не исчезнут. Разговаривать с ними бесполезно. Либо не отвечают, либо несут всякий бред.

— Они опасны?

— Почти нет. Лучше к ним не прикасаться, или могут ударить током. Разряд не смертельный, но все равно неприятно.

— Почему вы называете их "отзвуками"? — спросила Никита.

— Это Библия придумала, — ответила Букашка. — Она говорила, что призрак — это эхо утраченной жизни.

∗ ∗ ∗

Путь впереди загораживали тела. Два мертвеца в покрытых инеем одеждах лежали рядом с трубой. Они стискивали друг друга в объятиях, как будто до сих пор пытались согреться.

Прижавшись к стене, Штормбой аккуратно обошел покойников. Немного помедлив, Никита сделал то же самое. Двигаясь боком, он невольно пялился на мертвецов. Седой мужчина лежал к нему лицом с закрытыми глазами. Его кожа потемнела от холода. На бороде и усах висели крошечные сосульки. Легкое осеннее пальто явно было на размер меньше, а вязаная шапка совсем прохудилась. Рука старика обнимала женскую фигуру. Увидев знакомую шаль, Злотов отвернулся.

— Бомжи, — сказала Букашка, — Они спрятались здесь, когда трубы еще грели. Как греть перестали — замерзли насмерть.

— Эти двое еще легко отделались, — опустив глаза, пробубнил Таракан, — В отличие от остальных.

— От каких остальных? — спросила Карина.

— С приходом орды часть местных пытались спрятаться от кенодоксов под землей. Кому-то повезло умереть здесь от холода, как этим двоим. Остальных же забрал Царь Порезов.

— Кто такой этот Царь? — сказал Никита, — Вы уже упоминали его имя, но так толком ничего не рассказали.

— Царь Порезов — это кенодокс. — ответил Таракан, — Он живет в Катакомбах под городом. Он довольно добренький по их меркам. Если соблюдать его правила, он позволит тебе пройти через его владения.

— Что за правила?

— Их немного. Во-первых, в Катакомбах запрещено что-либо портить. Он не любит, когда ломают его вещи. Во-вторых, там нельзя проливать свою кровь. Царь Порезов — вампир. Если он хотя бы раз попьет твоей кровушки, ты навсегда останешься у него в гостях.

Некоторое время спустя они добрались до пролома в стене. Окаймленный обломками кирпичей, тот зиял над помятой трубой. Он был достаточно велик, чтобы мог протиснуться взрослый человек.

Вскарабкавшись по трубе, Штормбой юркнул в дыру и скрылся внутри. Мгновение спустя из темноты донесся удаляющийся шорох.

— Нам придется ползти по этой норе? — с содроганием спросила Карина, — Я не полезу! Вдруг меня там завалит!

— Еще как полезешь, — угрюмо буркнул Таракан, — Или оставайся здесь с мертвыми бомжами.

— Не бойся, — подняв голову, сказала Карине Букашка, — Мы там лазили и не раз. Почти никто не погиб.

Не участвующий в споре Злотов тем временем уже карабкался в дыру. Подняв в воздух облачко пыли, его ботинки вскоре исчезли из виду. Оценив свои шансы, девушка тяжело вздохнула. Придерживая Букашку за талию, она помогла той заползти вслед за Никитой.

— Даже не думай! — обернувшись, рявкнула блондинка на Таракана, который намеревался сделать для нее то же самое.

С неожиданной ловкостью Карина быстро забралась в пролом. Внутри кирпичная стена переходила в глинистый тоннель, как будто вырытый огромным кротом. Из его стен и потолка торчали узловатые корни. Спертый воздух пах сырой землей и влажным песком.

Карина поползла на четвереньках по тоннелю. Позади нее шуршал Таракан, и пыхтела, отдуваясь, Горилла. Для нее нора была немного тесновата.

Впереди блондинки маячила Букашка. Подошвы ее ботинок пару раз чуть не заехали Карине по лицу. Где-то вдалеке мелькало бледное пятно света. Штормбой возглавлял их ползучую процессию, держа в левой руке фонарик. Несколько раз нора разветвлялась на два или три прохода, и мальчик уверенно выбирал один из них.

Неожиданно он застыл, шаря лучом из стороны в сторону. Впереди нора упиралась в Т-образный перекресток. Из-за поворота раздавались шорох и болезненные вздохи.

— Что там? — прошипел Злотов. Оглянувшись, Штормбой приложил палец к нарисованный зубам маски.

Выглянув из-за его бедра, Никита невольно съежился от страха. В сиянии фонаря показалась человеческая голова. Бугристая и полностью лишенная волос, она ползла на нескольких кистях, что росли из ее шеи, будто лапы. Разинутый рот был заполнен металлическими зубами. Белесые глаза слепо таращились в темноту. На виске был выжжен серийный номер. Вслед за головой, как хвост, тянулся обрывок позвоночного столба.

— Что случилось? — недовольно проворчала Карина, — Почему мы остановились?

— Там Изделие, — обернувшись, прошептала Букашка, — Один из обглодышей, служащих Конструктору. Он делает их из мертвых людей на Мясокомбинате.

— Они опасные? — спросила блондинка.

— Конкретно этот — нет. Такие прогрызают новые тоннели под городом. Они ничего не видят, только слышат. И больно кусаются, но только если подойти слишком близко.

Шебурша и вздыхая, голова исчезла за поворотом. Выждав несколько минут, Штормбой снова пополз вперед. На перекрестке он свернул туда, откуда явилось Изделие.

∗ ∗ ∗

Воздух в норе посвежел, и вскоре впереди замаячило квадратное окошко. Добравшись до него, Штормбой осторожно выглянул наружу. Аккуратное отверстие в стене расположилось в паре метров над бетонным полом.

Справа от головы мальчика торчал кусок арматуры. К нему была привязана веревка. Ухватившись за нее, как за канат, Штормбой проворно выкарабкался из тоннеля и слез вниз.

Никита решил повторить его трюк, но не удержался и полетел на пол мешком картошки. Грохнувшись на спину, он застонал и чудом не сматерился при дамах.

— Ты там живой? — раздался взволнованный голос Карины.

Открыв глаза, Злотов увидел венецианскую полумаску. Голова девушки торчала из тоннеля, что выглядело весьма комично. Успевшая выбраться наружу Букашка уже спускалась вниз по веревке.

— Вроде бы да, — с кряхтением встав на ноги, Никита потер ушибленную поясницу.

— Куда ты нас привел? — спросила у Штормбоя Горилла, когда все они сошли на пол. Водя по стенам лучом фонаря, она разглядывала окружающую обстановку.

Они оказались в квадратном коридоре — достаточно просторном, чтобы можно было идти плечом к плечу. Здесь не было ни граффити, ни труб. Кирпичи в стенах изменили свой цвет. Из оранжевого они стали грязно-серыми, как лужи после осеннего ливня.

— Это Катакомбы, — ответила за товарища Букашка. Оказавшись рядом с Кариной, она внезапно взяла ее за руку, — Штормбой лазал по теплотрассе еще до летнего снега. Он говорил, что раньше этого места здесь не было.

— Значит оно появилось после перехода Старовознесенска в новый мир, — сказал заинтригованный Никита, — Ваш город словно вырвали из нормальной реальности, а затем слепили с каким-то другим местом. Почти как...

Он осекся, подыскивая понятное детям сравнение:

— ...как два разноцветных куска пластилина!

— Обожаю пластилин, — ответила девочка.

— Ты здесь уже бывал? — спросила у Таракана Горилла.

Плюнув на пол, тот утвердительно кивнул.

Штормбой повел группу дальше. Через некоторое время в коридоре начало становиться теплее. Злой кусачий холод отступил, сменившись влажной прохладой. Стены стали сырыми и склизкими. Запахло стоячей водой и дерьмом.

— Это туман? — удивленно спросила Карина.

Молочно-белая пелена клубилась у самого пола. Она обволакивала ноги по лодыжки и делала воздух мутным, мешая пробиваться через него лучам фонариков. Вдали за призрачной дымкой замаячил тусклый огонек, похожий на оранжевое око светофора.

— Мы почти пришли! — взволнованно произнесла Букашка. Ее ладошка сильнее сжала руку Карины.

Вскоре "светофор" разросся до поперечной стены с мерцающим в ней арочным проемом. Темный коридор подошел к концу, перетекая в нечто огромное.

— Ого! — присвистнул изумленный Никита.

Они оказались в длинной галерее, залитой неярким светом. Выключив фонарик, Штормбой убрал его в рюкзак. В воздухе витал кислый запах керосина. На вбитых в стены кольцах горели старинные лампы.

Стоя в начале галереи, ребята слушали, как у их ног плещется вода. Ее звучание перемежалось с непонятным шумом. Доносившийся откуда-то издалека, он напоминал шорох палой листвы.

— Теперь я твердо уверен! — восторженно сказал Злотов, — Это место не было построено в нормальном мире!

Бетонный пол впереди них резко обрывался, уступая место необъятному бассейну. Шириной с футбольное поле, тот тянулся от стены до стены, омывая кирпичи своими водами. По поверхности воды, как сахарная вата, стелились клубы густого тумана. Бассейн убегал вдаль на сотни метров, исчезая в наполняющей галерею мгле. Его противоположный край был неразличим, и трудно было сказать, существует ли он вообще.

Обернувшись, Штормбой помахал обеими руками, привлекая к себе всеобщее внимание. Убедившись, что на него смотрят, он потыкал пальцем в середину бассейна.

— Ты издеваешься?! — в ужасе воскликнула Карина.

Там, куда указывал Штормбой, из воды торчали круглые пеньки. Расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга, они петляли и уходили вперед, создавая извилистую дорожку.

— Прыгайте с одного на другой, — сказала Букашка, — Они тянутся до другого берега.

Карина похолодела от одной мысли, что ей придется скакать по этим кочкам. Уже в который раз она порадовалась, что не надела сапоги на высоком каблуке.

— Может быть есть другой путь? — озадаченно поинтересовался Никита, — Как-то не хочется случайно искупаться.

— Другого пути нет, — покачала головой Букашка.

Удовлетворенно кивнув, Штормбой подошел к краю бассейна и запрыгнул на первый пенек. Не став долго ждать, он тотчас же сиганул на второй, а затем — на третий. Сделав десяток прыжков, мальчик обернулся и выжидающе уставился на остальных.

— Дамы вперед? — спросил Никита, и сам нервно хихикнул от своей же шутки.

Закатив глаза, Карина прошла мимо него. Языки тумана лизнули ее сапоги, когда девушка замерла у самого края. Пенек маячил впереди, покрытый желтоватой слизью. Диаметром он был в два раза больше ступни Карины.

— Ай! — блондинка оттолкнулась от пола и приземлилась на столбик.

Замахав руками, она чудом удержала равновесие. Ее сердце бешено колотилось в груди. Мысль о том, что этот прыжок был всего лишь первым, вызывала в ногах тягучую слабость.

— Давай! Ты сможешь! — раздался за ее спиной голосок Букашки.

Штормбой сложил ладони в кулаки и показал Карине два больших пальца. Состроив ему кислую улыбку, девушка сиганула дальше. К ее изумлению, второй раз дался гораздо легче, чем первый. Приободренная этим, она перепрыгнула на третий столбик, а с него сразу же — на четвертый. Увидев, что процесс сдвинулся с места, Штормбой сам продолжил свой путь.

Проворная, как обезьянка, Букашка заскакала по пенькам вслед за Кариной. Ей это давалось легко и непринужденно, будто девочка играла во дворе в "классики".

— Чего встал? Шевелись! — ткнула Таракана в спину Горилла.

Устало вздохнув, алкаш запрыгнул на склизкий столбик. Дождавшись, когда Таракан отдалится от "берега", Горилла направилась следом. Собравшись с духом, Никита присоединился к ним самым последним.

Они двигались цепочкой по бассейну, пытаясь не отставать от ловкого Штормбоя. Линия из пеньков извивалась, будто ленточный червь, то пролегая в самом центре воды, то выгибаясь дугой к стенам.

Закончив очередной прыжок, Карина услышала чужое бормотание. Оглянувшись на звук, девушка едва не свалилась в воду.

Из каменной стены рядом с ней торчала голова мужчины. Обессиленно свесившись вниз, она бормотала себе под нос:

— ...Царь Небесный, Утешитель, Дух Истины, везде пребывающий и всё наполняющий, Сокровищница благ и жизни Податель, приди и поселись в нас, очисти нас от всякого греха и спаси, Преблагий, души наши..., — добравшись до конца молитвы, чтец принялся за нее по второму кругу.

Кожа на его исхудалом лице потемнела от въевшейся грязи. Среди жидких волос проглядывались короста и язвы. В тянущейся от воды дымке он казался ожившей гаругльей.

Чуть поодаль Карина услышала новые голоса. Вдоль всей стены тянулись замурованные люди. Будто ветви деревьев, из грязного камня торчали их ноги, руки и головы. Некоторые из них висели неподвижно. Некоторые шевелились и дергались, словно огромные бледные насекомые. Кое-где к воде свешивался целый торс, кое-где из камня росла лишь половина лица. В одном месте белел в отверстии одинокий глаз, под которым зиял рот, распахнутый в немом крике.

Еще живые головы бредили — каждая о чем-то своем. Кто-то умолял, кто-то матерился. Кто-то разговаривал сам с собой о делах давно утраченной жизни:

— Черный человек водит пальцем по мерзкой книге... И, гнусавя, как усопший монах... Читает мне жизнь прохвоста и забулдыги... Нагоняя тоску и страх...

— Два килограмма свиной шеи... Порезать кубиками и замариновать в воде и уксусе с лучком, черным перчиком и солью... Никаких излишеств... Самый вкусный советский шашлык — он же самый простой...

— Я ей говорю: "верни мне мое ожерелье"... Она такая вся: "да-да, конечно, но завтра"... И так из раза в раз...

Звучавшие вразнобой голоса сливались в белый шум, похожий на шуршание мертвых листьев.

— Господи, да что здесь творится?! — не удержавшись, воскликнула Карина. Ее взгляд в ужасе скользил по стене.

— Вы спрашивали про тех, кому не повезло! — сказала Букашка, — Вот вам и ответ!

— Может быть, им можно как-то помочь? — дрожащим голосом спросила блондинка.

Сложив ладони рупором, она крикнула:

— Эй! Вы нас видите?!

Ни одна из голов не отреагировала на ее возглас. Погруженные в свои мысли, они будто не замечали новых людей.

— Бесполезно, — пояснила девочка. — Их души тебя не слышат. Их кровь отведал Царь Порезов. Теперь они принадлежат ему.

— Лучше скачи дальше, пока сама не стала такой же. — фыркнул за ее спиной Таракан.

Взглянув на бормочущую стену, Карина прошептала одними губами "Простите". Стараясь не смотреть на растущие из камня части тел она прыгнула на соседний столбик.

∗ ∗ ∗

Путь впереди упирался в огненное марево. Как сияние сотен свечей, оно озаряло мглу изнутри, нависая над водой мерцающим облаком. Добравшись до его края, Штормбой опять обернулся.

— Боже! Это еще что такое?! — в отчаянии простонала Карина.

Пространство над водой было заполнено людскими черепами. Свисая с потолка на длинных нитях, они покачивались на разной высоте, как елочные игрушки. Самые верхние достигали лица Никиты. Самые нижние опускались до уровня бедра Карины. В глазницах каждого из них горели огоньки, напоминающие свечное пламя.

— Здесь прыгайте очень осторожно, — крикнула как можно громче Букашка, — Они супер-мега острые.

В макушку каждого "фонаря" был вкручен винтовой крючок, от которого вверх тянулась белая нить. Нижняя челюсть была крепко прижата металлическими скобами. В своих зубах каждый из черепов сжимал сменное лезвие для строительного ножа. Режущая кромка выдавалась вперед на сантиметр.

Дождавшись конца инструктажа, Штормбой снова двинулся вперед. Черепа нависали над линией из пеньков. Аккуратно уворачиваясь и пригибаясь, мальчик скользил между ними, как шарик ртути.

— Что если просто их срезать? — угрюмо спросила Горилла, — Эти нитки не выглядят особо толстыми.

— Ты сдурела! — обернувшись, зашипел на нее Таракан, — Тебе же говорили — нельзя! Царь Порезов этого так не оставит!

Пацанка презрительно фыркнула.

— Хорошо, что в школе я ходила на художественную гимнастику, — сказала Карина и последовала за Штормбоем.

С замедлившейся скоростью они продолжили свой путь через бассейн. Новые преграды превращали каждый скачок в испытание. Маленькая Букашка грациозно уворачивалась от лезвий, словно играла в некую игру. Таракан следовал за ней, тихо матерясь себе под нос. За его спиной шумно пыхтела Горилла. Ей эта полоса препятствий давалась тяжелее остальных.

Запрыгнув на очередной пенек, она ненароком задела висящий череп. Раздался треск рвущейся ткани. В мгновение ока на рукаве зимнего бомбера возник длинный разрез с торчащей наружу набивкой.

— Твою мать! — зарычала разгневанная Горилла.

Расстегнув куртку, она вытащила боевой нож с черным клинком.

— Стой! — воскликнул замерший позади Никита.

Но было уже поздно. Пацанка рубанула по удерживающей череп нити. Та лопнула с тихим щелчком, и зловещий груз полетел в воду. С плеском упав в бассейн, череп погрузился на дно. Горевшие в его глазницах огоньки потухли.

Не убирая оружие, Горилла с довольной ухмылкой посмотрела на Злотова.

— "Нельзя. Царь Порезов этого так не оставит", — просюсюкала она, передразнивая Таракана, — В рот я ебала вашего Ца...

Столб, на котором стояла Горилла, резко ушел под воду. Заорав, пацанка полетела следом. Поднялась туча из брызг, обдавшая Никиту с головой. На его глазах девушка исчезла в мутной пучине.

— Идиотка! — в сердцах крикнул Злотов. Сдернув с лица маску Джокера, он отшвырнул ее в сторону и сам бросился в воды бассейна.

Зеленые, как огуречный рассол, те были прохладными и отдавали калом. Распахнув глаза, Никита увидел Гориллу. Та барахталась у самого дна, где из каменного пола росли человеческие руки. Словно бледные паразиты, они цеплялись за штаны и лодыжки пацанки. В ответ девушка колола их ножом, тщетно пытаясь всплыть на поверхность.

Подобравшись к ней, Никита схватил Гориллу под локоть. Отталкиваясь ногами, он потащил девушку наверх. Несколько секунд они брыкались без толку, удерживаемые на месте чужой хваткой. Затем та внезапно ослабла. Холодная пучина покраснела от облака теплой крови. Вырвавшись, Злотов и Горилла отчаянно устремились на поверхность.

Вынырнув у ближайшего столба, они ухватились за его край, втягивая воздух ртами. Поодаль маячил Таракан. Глаза алкаша были круглыми, как объективы бинокля.

— Спасибо, братан, — отдышавшись, просипела Горилла, — За мной должок.

— Не за что, — ответил сам не свой Никита. Его зубы стучали от холода, — Дамы вперед...

Кивнув, Горилла вскарабкалась на пенек. На ее лодыжке болталась чужая кисть, отрубленная по запястье.

— Твари! — с содроганием отодрав от себя останок, пацанка швырнула его в воду.

Пригнувшись, чтобы не задеть висящий череп, она перепрыгнула на соседний столбик. Дождавшись этого, Никита выбрался из воды следом. Мерцающий "фонарь" покачивался рядом с ним, ухмыляясь костяной улыбкой.

Глава 7. Кровь на лезвии бритвы

Пост в Телеграм-канале "Мамкин фольклорист"

[дата неизвестна]

[количество подписчиков неизвестно]

[пост не опубликован из-за отсутствия Интернета]

Это была ошибка! Самая большая ошибка в моей жизни! Я бы все отдал, чтобы повернуть вспять тот день, когда впервые открыл "Червивый Завет"! Чтобы вернуть свою прежнюю спокойную жизнь и никогда не знать, что такое на самом деле Старовознесенск!

Никогда не читайте эту проклятую книгу! Никогда не исполняйте приведенные в ней ритуалы! Она была написана не человеком! Ее единственное предназначение — заманивать в это чертово место любопытных дураков вроде меня.

Они поставили на мне печать! Теперь я тоже принадлежу Кенодоксии!

Они снова здесь! Они пришли за мной! Спаси меня, Господь!

∗ ∗ ∗

Сияющие черепа остались далеко позади, когда на горизонте наконец-то замаячил край бассейна. Добравшись до него, Штормбой запрыгнул на каменный берег. Чуть позже к нему присоединились Карина и Букашка.

— Божечки! У меня сейчас ноги отвалятся! — усевшись на пол, блондинка с облегчением прислонилась к стене.

Сняв коломбину, она начала обмахиваться ей, как веером. Состроив недовольную гримасу, девушка помассировала гудящие икры:

— Этот бассейн длиной больше километра.

— Там девятьсот восемьдесят три пенька! — Букашка плюхнулась рядом с ней. — Я сосчитала!

Перепрыгнув со столбика на "сушу", Таракан отошел, уступая место Горилле. Пацанка последовала за ним, дрожа от холода, как старый холодильник. С ее одежды до сих пор капала вода. Никита выбрался из бассейна последним. Потирая руки и дыша на ладони, он принялся ходить из стороны в сторону, пытаясь хоть как-то согреться.

— Где твоя маска? — спросила у парня Букашка.

— Ну ее на..., — огрызнулся было Злотов. Вовремя проглотив слово из трех букв, он смущенно добавил, — ...все четыре стороны.

— Пожалуйста, не говорите мне, что нам теперь туда, — жалобно простонала Карина.

Отражающийся в воде свет бросал блики на стену в конце галереи. В ее центре зиял узкий вход.

— Других вариантов я не вижу, — нервно ответил Таракан.

За входом начинался коридор, напоминающий скорее расселину. Он был настолько тесен, что даже один человек мог двигаться по нему только боком. Обе его стены от пола и до потолка были усеяны обломками кухонных ножей, осколками стекла и половинками ножниц. Вставленные в зазоры меж кирпичами, они выступали, как коралловые наросты.

Поднимающийся от воды туман заползал в глубину коридора, наполняя воздух призрачной мглою. Чуть поодаль горели бледные синие огоньки, позволяющие разглядеть нутро тоннеля.

— Это не простые лезвия, — сказала Букашка. — В них живет Царь Порезов. Заденете их хотя бы чуть-чуть, и он вас сразу порежет.

Подойдя ко входу в коридор, она порылась в карманах и вынула маленькую монету:

— Вот, смотрите.

Девочка бросила серебристый кругляшок на кромку одного из ножей. Раздался лязг металла о металл, и на пол шлепнулись две половинки одного рубля.

— Матерь Божья! — пробормотал Никита.

Успевший отдохнуть Штормбой обернулся и махнул рукой. Не став дожидаться ответа, он боком вошел в коридор и исчез в голубоватой дымке.

— Не бойся. Представь, что это игра. — Подергала Карину за рукав Букашка. — И не забудь надеть маску.

Закончив фразу, девочка шмыгнула в проход и зашуршала по тоннелю вслед за своим другом.

— Легко тебе говорить, — проворчала блондинка. — Ты из нас всех — самая маленькая.

Собравшись с духом, она осторожно юркнула в пространство между стенами. Став боком, словно краб, Карина направилась за Букашкой.

— Я должна выжить! Я должна выжить! — шептала девушка себе под нос, двигаясь приставными шагами.

Узкий тоннель змеился в полутьме, издевательски искривляясь там, где она меньше всего ожидала. Стена перед ее глазами щерилась металлическими и стеклянными зубами. Проплывая в нескольких сантиметрах от блондинки, они будто тянулись к ее телу, вожделея текущую в его венах кровь. Судорожно сглотнув, Карина осознала, что стена за ее спиной выглядит точно так же.

Где-то впереди раздавались тихие шаги Букашки. Сзади натужно пыхтела Горилла. Оглянувшись, Карина увидела, что пацанка слегка поотстала.

В воздухе прошелестел тихий смешок. Повернув голову на звук, блондинка едва не заорала от испуга. На Карину уставилось бледное лицо. Быстро придя в себя, девушка поняла, что смотрит на свое отражение.

На стене висело прямоугольное зеркало. Оно источало жидкий лазурный свет, похожий на сияние ночника в темной спальне. Приглядевшись внимательнее, Карина осознала почему. За спиной у ее отражения простиралась пустынная комната. В ее глубине трепетал бледный огонь. Его отблески доходили до зеркальной границы.

Губы девушки задрожали. Украдкой оглянувшись через плечо, она не увидела там ничего, кроме стены. Вновь повернувшись к зеркалу, блондинка обомлела.

В комнате за ее двойником возникла черная безликая фигура. Загородив собой источник света, она подошла к зеркальной Карине и встала у нее за спиной. Нежданно для блондинки ее отражение игриво улыбнулось.

"Черный человек водит пальцем по мерзкой книге...," — всплыли в памяти девушки мрачные строки. Как завороженная, она смотрела на развернувшееся перед ней представление.

Ладонь с кожей цвета индиго возникла из-за плеча зеркальной Карины. Длинные пальцы с острыми когтями держали опасную бритву.

На тыльной стороне грязно-синей руки была набита татуировка. Она изображала восьмиконечную звезду, опоясанную большим кругом. В центре звезды дремал закрытый глаз. Неожиданно он распахнулся и пристально уставился на настоящую Карину. С содроганием та осознала, что до сих пор сжимает в ладони полумаску.

Надавив пальцем на язычок, незнакомец открыл бритву. Зеркальная Карина потянулась к обнаженному клинку. Разомкнув губы, она лизнула его кромку. В ту же секунду призрак схватил ее второй рукой за лоб. Оттянув голову отражения назад, он полоснул бритвой по открывшемуся горлу.

— Ай!

На зеркало с той стороны брызнула кровь. Настоящая Карина в ужасе отшатнулась и налетела спиной на четыре лезвия сразу. В мгновение ока те превратили заднюю часть ее пальто в изрезанные лохмотья. Ойкнув, блондинка рванулась вперед и едва не уткнулась животом в длинную иглу от шила, что торчала из стены под зеркалом.

В последний момент чья-то рука схватила девушку за шею. Стиснув ее крепко, как тиски, она чудом удержала Карину на месте.

С трудом повернув голову, блондинка увидела лицо в балаклаве.

— Ты сдурела? — пророкотало оно голосом Гориллы.

Сильные пальцы разжались, и Карина с шумом втянула в легкие воздух.

— Спасибо..., — ответила она сипло, как курильщик, — Это все зеркало...

— Какое еще зеркало?

Потирая ноющую шею, Карина украдкой взглянула на стену. Зеркало исчезло. Вместо него висела небольшая картина. Написанная масляными красками, она изображала девушку в черном платье, которую разрывали на куски свирепые собаки. Лицо несчастной стало большим кровавым пятном. Остриженные под каре волосы завивались в пепельные локоны.

Впереди раздался шорох маленьких ног, и к Карине приблизилась Букашка.

— Ты порезалась? — взволнованно спросила девочка. Заметив полумаску в руке у Карины, она застонала от досады.

Ощупав спину под остатками пальто, блондинка с облегчением вздохнула:

— Кажется нет. Только верхнюю одежду — в клочья. Хорошо хоть ткань плотная.

— Хрен с ней — с одеждой, — усмехнулась Горилла. — Наверняка у тебя ее горы.

— Я в порядке, — отдышавшись, сказала Карина. Натянув маску, она кивнула в сторону картины. — Здесь только что висело зеркало. В нем кто-то был. В смысле, кто-то, кроме моего отражения.

— Безымянный, — сказала опечаленная Букашка. — Он видел твое лицо. Теперь он тебя запомнил.

∗ ∗ ∗

— И что теперь?! — гаркнула Горилла, — Куда ты нас завел?! Это и есть твой выход?!

Несколько минут назад расселина, по которой шла группа, начала расширяться, и вскоре места стало достаточно, чтобы идти нормально. Наконец коридор завершился. Они попали в квадратную комнату, пол которой был укрыт слоем снега.

— Холодно, — сказал Никита. Достав из кармана мокрые перчатки, он надел их и сунул руки под мышки.

Температура здесь была ниже, чем у бассейна. При разговоре изо ртов валил пар. Выйдя на середину комнаты, Карина вскинула голову и не увидела потолка. Каменная "труба" устремлялась высоко вверх, упираясь в черно-красное небо. Из далекого проема падали снежинки, влажно хрустевшие у людей под ногами.

В помещении не было лезвий. Вместо них стены украшали барельефы. Они изображали корчащиеся от боли лица.

Напротив выхода из расселины возвышалась закрытая дверь. Вытесанная из камня, она не имела ни замков, ни засовов, ни ручек. На плите был вырезан финальный барельеф. Он изображал шесть лиц, застывших в немом крике. Зрачки вопящих закатились под веки. Распахнутые рты зияли, как черные дыры.

— Гляньте, — тихо сказал Таракан. — Да ведь это же мы.

Карина нервно сглотнула. Четыре больших лица принадлежали ей, Никите, Горилле и Таракану. Чуть ниже были вырезаны два личика поменьше, в который девушка распознала Штормбоя и Букашку.

По краю двери, как арка, змеилась надпись:

ПАПОЧКА ПРОГОЛОДАЛСЯ

Будто не веря собственному глазу, Шторбой обернулся к Букашке. Яростно жестикулируя, он пытался ей что-то сказать на языке жестов.

— Так быть не должно! Все не так...! — испуганно отступив в стене, пробормотала девочка.

— Что не так?! Говори! — зарычала на нее пацанка.

— Этой двери раньше здесь не было! — растерянно проблеяла Букашка, — Мы ходили тут несколько раз, и все было нормально! До тех пор, пока вы не появились!

— Врешь, тварь! — Горилла угрожающе шагнула к детям.

— Угомонись! — твердо сказала Карина, загораживая собой Букашку. — Лучше давай подумаем, что делать дальше.

Пацанка нависла над ней, зловеще сопя под балаклавой. Не дравшаяся никогда в жизни Карина едва не наложила в штаны, но не отступила. Ладошка Букашки вновь скользнула ей в руку. Крепко стиснув ее, блондинка приняла самый боевой вид, на который была только способна.

— Ну ё-мое! — неожиданно фыркнула Горилла. Грозный облик Карины ни капли ее не пугал, но очень сильно забавлял. — Злая инстасамка на страже своего детеныша!

Сплюнув на пол, пацанка отошла в сторону.

— Тоже мне выискалась..., мамаша! — бросила она презрительно через плечо.

У Карины отлегло от сердца, когда она поняла, что ее не будут сейчас бить. Опустив взгляд, она увидела Букашку. Глаза девочки как-то по-особому сияли, когда она смотрела на Карину.

— Что тут думать? — сказал Никита, пристраиваясь на корточках в углу. — На двери ясно написано — Его Величество хочет жрать. Он же вампир, значит питается кровью. Походу, нас не выпустят отсюда, пока мы его не накормим.

— Но почему сейчас? — удивился Таракан, — Я и Гар... Штормбой уже ходили тут несколько раз. Он нас всегда пропускал, если мы не нарушали его правила. Главное не проливать свою кровь и ничего тут не портить.

— Портить! — вскинулся Злотов, — Ну конечно! Все дело в этом!

На него вопросительно уставились девять глаз.

— Горилла срубила один из черепов, когда мы прыгали по кочкам, — продолжал Никита. — Царь Порезов хочет, чтобы мы понесли за это наказание.

— Заткнись! — рявкнула на него пацанка.

— Ой, дура! — схватившись за голову, заорал Таракан. — Говорил же я тебе! Ты нас всех подставила!

— Идите нахуй! — огрызнулась Горилла. — Я сваливаю!

Развернувшись, она шагнула обратно в тоннель и... оказалась в той же самой комнате.

— Это еще что за херня?! — обомлела деваха.

Развернувшись во второй раз, Горилла попробовала зайти в проход снова. Сделав всего один шаг, она опять очутилась напротив каменной двери.

— Не выйдет! — нервозно захихикал Таракан. — Он тебя так легко не отпустит!

Его прервал упавший с неба кирпич. Прилетев из "трубы", он ударился о пол и разлетелся на осколки. Взвизгнув, Карина отпрыгнула назад. Второй кирпич — на этот раз белый силикатный — грохнулся на то место, где она только что стояла. Лишь чудом он не проломил блондинке череп.

— Прижмитесь к стенам! — заорал Никита и тотчас же последовал своему совету.

Из квадратного окошка наверху, где краснело далекое небо, вниз летели кирпичи, куски асфальта и бетонные блоки. Падая на заснеженный пол, они с грохотом раскалывались на части, поднимая в воздух пыль и брызги. Люди испуганно жались к стенам. Осколки били по ним, как шрапнель.

Наконец каменный дождь прекратился. Опустив руки, которыми закрывал лицо, Никита с опаской огляделся. Комнату усеивали груды обломков. Вопящие лица на двери, казалось, стали вопить еще сильнее.

— Что это было? — пискнула Карина. Осторожно шагнув вперед, она взглянула на небесный квадрат.

— Видимо Царь Порезов решил придать нам мотивации, — ответил ей с другого конца комнаты Злотов.

— Ай! — быстро отскочив назад, Карина присела на корточки, обхватив голову руками.

Нечто маленькое и твердое больно ударило ее по макушке. На снегу перед девушкой лежал заржавевший болт размером с ее мизинец.

Из "трубы" вновь обрушился дождь — на этот раз из множества болтов, шурупов и гаек. Падая вниз с глухим стуком, они рикошетили от обломков во все стороны. Последней прилетела деревянная дверь. Ударившись оземь, она с треском раскололась в щепки.

— Он погребет нас здесь заживо! — завопил Таракан.

Двигаясь по стеночке, Никита приблизился к Карине. Девушка все так же сидела на кортах, держась обеими руками за макушку. Растерянная Букашка маялась рядом, не зная, что предпринять.

— Тебе больно? — спрашивала она Карину. — Дай я посмотрю.

— Позволь мне, дорогая — мягко отстранив девочку, Никита сел рядом с блондинкой.

На ее плече лежала пыль. Парень бережно стряхнул ее ладонью.

— Привет. Ты в порядке? — спросил он участливо. — Может быть у тебя сотряс?

Внезапно Карина убрала руки и повернулась к нему лицом. В ее темных глазах не было ни капли слез, лишь мерцала ледяная злоба.

— Я все вспомнила! — сказала она с ненавистью Никите. — Я вспомнила, кто ты такой на самом деле!

— Чего?! — парень недоуменно захлопал глазами.

— Инста. Ты там живая? — спросила подошедшая Горилла. Ее бомбер был расстегнут, приоткрывая висящий на поясе нож.

Метнувшись к пацанке, Карина выхватила ее клинок из ножен. Отшатнувшись, Горилла запоздало хлопнула по опустевшему футляру.

— Ты что творишь?! — крикнул, вставая, Злотов.

Не произнося ни слова, Карина мазнула его лезвием по лицу.

— Ай!

Несколько алых капель сорвались с ножа и упали на островок снега. Зашипев, как аспирин, тот растаял, превратившись в багряную лужицу. Мгновение спустя та исчезла. Бетонный пол жадно впитал ее без остатка.

Ошарашенный Никита попятился как можно дальше от Карины. На его щеке расцветал кровавый порез. Налетев спиной на Букашку, он чудом не свалил девочку с ног.

— Эй ты, сволочь! — подняв голову, закричала Карина в далекое небо. — Хочешь жрать?!

Обернувшись к Злотову, она указала на него острием ножа:

— Тогда сожри его! Выпей до капли всю кровь этого ублюдка!

Огромный колодец ответил ей нарастающим воем. Обрушившись вниз, тот разбился на оглушительный хохот. Каменные стены содрогнулись, как от оргазма.

Вырезанные на них барельефы внезапно ожили и наполнили комнату звуками. Зажимая рану ладонью, Никита в ужасе озирался. Повсюду вокруг него царили крики и стоны. Кто-то орал от боли, кто-то плакал. Лица на стенах корчились, открывали рты и клацали зубами. Из их глаз на пол падали слезы, похожие на капли цемента.

Позади Карины дрогнула закрытая дверь. Узкая вертикальная черта разделила ее на две половины. Они с шорохом поползли в стороны, обнажая старенький лифт, какие можно встретить в советских многоэтажках. С гудением опустилась кабина, и распахнулись трясущиеся створки. За ними горел желтый свет, и маячили исписанные матерщиной стены.

— Бежим! — заорала Горилла. — Это наш шанс!

Она ринулась в кабину лифта первой. Подхватив упирающуюся Букашку, Штормбой потянул ее следом.

— Стой! — завопила девочка в отчаянии. — Я ее не брошу!

Карина все так же стояла с ножом в руке, буравя Никиту остервенелым взглядом. Увидев лифт, Злотов бросился к нему и... неожиданно пропал.

— Это еще что за фокусы?! — обомлела блондинка. На ее глазах Никита словно растаял в воздухе.

Кто-то схватил Карину за плечо и рывком развернул к себе. Ойкнув, та оказалась нос к носу с пропитой рожей Таракана.

— Идем! — твердо приказал ей алкаш. Его балаклава была закатана на лоб.

Придя в себя, блондинка кивнула. Бушующий в ее душе гнев медленно угасал и вытекал наружу вместе с потом. На ватных ногах она последовала за Тараканом. Кабина лифта была тесна для пятерых. Кнопки на панели выжгли сигаретой, оставив лишь одну на самом верху.

Зайдя внутрь, Карина обернулась и увидела Никиту. Побледневший парень стоял у выхода из расселины. Объятый паникой, он кинулся к лифту. Сделав несколько шагов, Злотов снова исчез и опять возник рядом с коридором.

Поймав его молящий взгляд, Карина упрямо стиснула зубы. Ее ладонь сама собой потянулась к кнопке и вдавила ее, что было сил. Створки лифта с дребезжанием закрылись, отрезая находящихся внутри от Никиты. Содрогнувшись, кабина медленно поехала вверх.

Глава 8. Тени прошлого

Они ехали целую вечность, стиснутые в кабине, как в братской могиле. Спертый воздух пах железом и по̀том. Угрюмая Горилла буравила затылок Карины мстительным взглядом. Сбоку на блондинку навалился Таракан, вдавливая девушку в стену. Штормбой устало примостился в углу, и лишь беззаботная Букашка насвистывала себе под нос и глазела на всех подряд.

Минуты тянулись одна за другой, медленно слагаясь в часы. Движение все продолжалось и продолжалось, словно лифт восходил на вершину Вавилонской башни. Наконец, кабина с дребезжанием остановилась. Выждав пару томительных секунд, створки поползли в стороны, и пассажиры с облегчением бросились наружу. Выпустив последнего из них, лифт закрылся и тотчас же, гудя, пополз обратно.

— Ай! — вскрикнула Карина, когда ей отвесили могучий подзатыльник.

Нож вылетел из ее руки и зазвенел на плиточном полу. Обернувшись, девушка увидела взбешенную Гориллу.

— Иди сюда, тварь!

Схватив Карину за грудки, пацанка оторвала ее от земли, как пушинку, и прижала к ближайшей стене.

— Еще хоть раз притронешься к моему ножу! — рявкнула Горилла в лицо своей жертве. — И тебе пиздец! Я тебе ботинок в жопу запихаю! Я тебе так ебало развалю, что ты целый год в своей Инсте ни одной фотки выложить не сможешь!

— Прости! Пожалуйста, прости! — в ужасе завопила Карина. Ее ноги болтались в воздухе над полом. — Клянусь, я больше не буду!

Физиономия в балаклаве маячила перед ней, сопя, как разъяренный бык. Неожиданно блондинка осознала, что у Гориллы серые глаза.

— Ладно. — Немного поостыв, пацанка разжала хватку, и Карина соскользнула вниз по стене. — В первый раз прощаю.

Потеряв к блондинке всякий интерес, пацанка отыскала свой нож и убрала его в ножны.

— Куда мы попали? — спросила она, — Это и есть ваш Крематорий?

Штормбой отрицательно покрутил головой.

— Еще нет, — дополнила его ответ Букашка. — Но мы близко.

Вокруг них простирался обыкновенный подъезд многоквартирного дома. Справа от лифта вверх и вниз убегали лестничные пролеты. На облупившейся стене виднелась большая цифра 4.

— У меня одной такое ощущение, будто это здание движется? — спросила Карина. Сидя там, где упала, она потирала отбитое бедро. Сняв осточертевшую коломбину, блондинка убрала маску в карман.

— Действительно. — Достав из-за пояса фонарик, Горилла поводила лучом из стороны в сторону.

Пол под их ногами слегка покачивался, словно они находились в трюме корабля, плывущего в спокойных водах.

Подойдя к выключателю на стене, Таракан пощелкал им без какого-либо результата. Свет не горел. Сияние луны затекало через грязное окно, разбавляя темноту до красноватого полумрака.

Ухватившись за перила, Горилла посветила на лестницу вниз. Нисходящий пролет был наполовину разрушен. Огрызок в несколько ступеней заканчивался обрывом. В паре метров под ним громоздились бетонные обломки и торчали шипы арматуры.

— Лучше не лезь туда, — сказала Букашка.

Украдкой глянув на Карину, она подошла ближе. Блондинка не спешила вставать с пола. Привалившись затылком к стене, она сидела с закрытыми глазами. Неуверенно потоптавшись рядом, Букашка опустилась на корточки.

— Ты скормила Никиту Царю Порезов..., — сказала она тихо, будто не верила собственным словам. — За что ты его так?

— За дело, — не поднимая век, жестко ответила Карина.

— Я думала, вы с ним друзья...

Тяжело вздохнув, девушка открыла глаза и печально посмотрела на Букашку:

— Я тоже так думала, милая..., — сказала она смягчившимся тоном, — Я тоже...

∗ ∗ ∗

"Вот бы сейчас погулять...", — мечтательно подумала Карина. Сидя в небольшом помещении за белой стойкой, она одуревала от скуки.

По улице за окном сновали люди. Мягкое вечернее солнце отражалось в лужах и витринах, пылая белым огнем в стеклах проезжающих автомобилей. Прохладный ветерок шевелил подстриженные клены. В пункте выдачи заказов не было ни одного клиента.

Шторка примерочной была сдвинута в сторону, открывая висящее внутри зеркало. Компанию блондинке составляло лишь ее отражение.

Воровато оглядевшись, Карина достала свой телефон. Тапнув по иконке Инстаграма, она залогинилась с фейка и отыскала в подписках свой старый профиль "Карина Джи". С легкой ностальгией девушка пролистала ленту от начала до конца, а затем — обратно.

Последний пост был выложен больше года назад. На снимках ослепительно-красивая Карина позировала в обтягивающем платье на фоне Стены Цоя. Надпись под фотографиями гласила: "Спонтанные кадры на Старом Арбате". Блондинка усмехнулась, вспомнив, что в реальности вместе с подругой провозилась над этими "спонтанными кадрами" больше часа.

— Аджимамбетова! — прогремел за ее спиной голос начальницы. — Я тебе за это деньги плачу?!

— Извините. — Обернувшись, Карина виновато улыбнулась и быстро убрала гаджет под стойку.

— Еще раз увижу телефон — получишь штраф! — грозно предупредила Алла Леонидовна и вновь удалилась на склад.

Скрипнула входная дверь, и клевавшая носом Карина мигом просветлела. Вошедший молодой человек был высок и строен, будто тополь. Золотистые борода и усы были аккуратно подстрижены в барбершопе. Ясные голубые глаза сияли за очками.

— Кариш, привет, — бодро сказал клиент, доставая смартфон с QR-кодом. — Как твои дела?

— Здравствуйте, Никита Андреевич! — кокетливо улыбнувшись в ответ, блондинка взялась за сканер. — Дела — хорошо. Что-то вы к нам в последнее время редко заходите.

Удалившись на склад, она вернулась с коробочкой в руках.

— Скукота, — пожаловалась девушка, отдавая заказ. — Вы первый посетитель за весь день. Аж в сон клонит.

— В сон? — улыбнулся Никита. Немного подумав, он сказал. — Слушай, здесь неподалеку открылась новая кофейня. Там варят отменный кофе. Если ты не против, я тебя приглашаю. Когда у тебя обеденный перерыв?

— Ну не знаю..., — с наигранной неохотой потянулась Карина. Выдержав драматическую паузу, она спросила. — А там есть мороженое?

∗ ∗ ∗

Подойдя к двери одной из квартир, Штормбой потянул ее за ручку. Обернувшись, он кивнул на открывший вход, приглашая всех следовать внутрь.

В квартире стояли вонь нафталина и смрад разлагающейся плоти. Миновав прихожую, они вошли в чужую гостиную. Здесь было холодно, как на улице. На ковре под ногами лежал снег.

Мерцающий отзвук седой женщины сидел на диване и глядел в разбитый экран телевизора. Рядом с ней расположился почерневший мертвец. В руках, сложенных на коленях, он держал свою отрезанную голову.

Дверь на балкон была распахнута настежь. Стылый ветер теребил полупрозрачные занавески. Залетавшие в открытый проем снежинки собирались во внушительные сугробы.

Уверенно пройдя вперед, Штормбой вышел на балкон. Мгновение спустя его фигурка возникла в окне над батареей. Он помахал остальным, зазывая присоединиться.

— Господи! — добравшись до мальчика, ахнула Карина.

Они сгрудились на скрипящем незастекленном балконе, обдуваемом ледяным ветром. В воздухе вокруг них кружил снег, а внизу простиралась чернеющая бездна.

— Что за чертовщина здесь происходит?! — процедила сквозь зубы Горилла. — Мы же только что были под землей! Как мы могли оказаться здесь?!

— Если ты привыкла к чему то в нормальном мире, — снисходительно фыркнул Таракан. — То можешь забыть об этом в Старовознесенске.

Дом, в котором они находились, не стоял, а летел. Вырванный из земли, как сорняк, он парил над гигантской пропастью. Выглянув за бортик, Карина не увидела дна. Прямо под ней, отделенная лишь полом балкона, зияла пустота, похожая на беззвездный космос. Время от времени в ней сверкали голубые зигзаги молний. Стонущий ветер доносил из мрака загадочные звуки. Скрежет металла перемежался здесь с шелестом невидимых крыльев, стрекотанием и постукиванием.

Повсюду, куда ни глянь, реяли другие здания. Удерживаемые неведомой силой, они плыли по воздуху, не покидая границ, очерченных бездонным провалом. Некоторые из них сохранились целиком, как и их дом. От некоторых уцелели только жалкие обломки. Где-то вдалеке пропасть подходила к концу, упираясь в край обрыва. На его вершине стояли дома, казавшиеся с этого расстояния спичечными коробками.

— Это Крематорий! — прокричала Букашка, указывая в самый центр бездны.

Там, на фоне окровавленного неба в воздухе висел бетонный улей. Куски разных домов беспорядочно громоздились друг на друга, слепляясь в единый ком, величиной с крепость. Плывущие здания двигались вокруг него, как спутники по земной орбите. Окна улья чернели, будто засорившиеся поры. В некоторых из них горел свет, но большинство не подавали признаков жизни.

— Дома летают вокруг Крематория в определенном порядке, — сказала Букашка. — Как будто водят хоровод вокруг елки.

Встав на цыпочки, она указала на приближающийся к их балкону обломок.

— Сейчас он пройдет совсем близко от нас, и мы сможем перепрыгнуть ему на крышу.

— Ты издеваешься?! — воскликнула Карина.

Штормбой равнодушно пожал плечами. Отыскав табуретку, он встал на нее одной ногой, а вторую закинул на бортик балкона. Мальчик изготовился к прыжку.

— Другого пути нет, — ответила за него Букашка.

Карина в панике уставилась на обломок. Тот неумолимо приближался, двигаясь быстрее, чем их дом. Некогда он был верхушкой длинной панельки, от которой благополучно оторвался, прихватив с собой парочку этажей. В сиянии молний девушка увидела плоскую крышу с торчащими из нее металлическими наростами.

— Сейчас! — закричала Букашка.

Обломок панельки поравнялся с их балконом. Поднятый им воздушный поток ударил в сгрудившихся людей. Двигаясь в паре метров от пятиэтажки, вершина поплыла мимо них, словно поезд метро, замедляющийся рядом со станцией. Замельтешил лес из антенн и вентиляционных труб, заполняя пространство скрежетом и лязгом.

Оттолкнувшись ногой от бортика, Штормбой сиганул вперед. Пролетев над бездной, он покатился по рубероидной кровле и ухватился за одну из антенн.

— У-и-и! — Радостная Букашка последовала за другом.

Вскочив на табуретку, а затем с нее — на ограждение, она ласточкой перепорхнула на крышу. Приземлившись на обе ноги, девочка кувыркнулась вперед и врезалась в вентиляционный выход. Вскочив, как ни в чем не бывало, Букашка обернулась к оставшимся на балконе.

— Давайте скорее! — донесся через звуки ветра ее голос. — Или он сейчас улетит!

— Чтоб тебя! — чертыхнувшись, Горилла последовала за детьми.

Перепрыгнув с балкона на крышу, она приземлилась с изяществом коровы. Не устояв на ногах, пацанка грохнулась брюхом на кровлю, отбив себе все, что могла.

Таракан подался за ней, но в последний момент обернулся. Карина жалась в углу балкона. Ее большие темные глаза были дикими от страха.

— Идем! — крикнул алкаш. — Останешься здесь — погибнешь!

— Я не смогу! — в ужасе прошептала блондинка. — Я не буду прыгать!

— Будешь! — подскочив к девушке, Таракан грубо сграбастал ее за руку.

Ее ладонь оказалась маленькой и нежной. Она трепетала в его ладони, как пойманная бабочка. Испугавшись, что может сломать эти тоненькие кости, если сожмет слишком сильно, Таракан отпустил Карину. Оглядевшись по сторонам, он отыскал пустой пластмассовый ящик и подтащил его к табуретке. Вернувшись к блондинке, он тронул ее за плечо и протянул руку.

— Прыгнем вместе! — крикнул алкаш, стараясь перекричать свистящий ветер.

Оторвав глаза от воющей бездны, девушка непонимающе уставилась на Таракана. По ее щекам бежали слезы. Светлые волосы реяли на ветру. Мгновение спустя взгляд Карины стал осмысленным. Пересилив себя, она судорожно кивнула и сжала протянутую ладонь.

Таракан улыбнулся ей самой обнадеживающей улыбкой, на которую был только способен. Затем, вспомнив о своей пропитой роже и выбитых зубах, он смущенно захлопнул пасть и повел Карину к краю балкона. Девушка нехотя последовала за ним, еле-еле переставляя ноги. Забравшись на возвышения, они изготовились к броску.

— На счет "три"! — крикнул Таракан, — Один, два...

— Давайте же! — кричала бегущая вдоль края крыши Букашка. — Он сейчас улетит!

— Три! — гаркнул Таракан.

Оттолкнувшись от бортика, он сиганул вперед. Взвизгнув от ужаса, Карина сделала то же самое.

Они взмыли в воздух — навстречу пустоте и неистовому ветру. Обломок крыши почти обогнал балкон, на их глазах уползая все дальше и дальше.

"Нет!" — пронеслась паническая мысль в голове у Таракана, — "Мы не успели!"

Зажмурив глаза, он сам открыл рот и заорал в ожидании падения в бездну. Его крик утонул в пении ветра. Ослепший и оглохший Таракан летел вперед, сжимая в своей руке ладонь Карины, пока не ударился о жесткую кровлю.

∗ ∗ ∗

— Держу! Я тебя держу!

Свесившись через край крыши, Таракан цеплялся за Карину. Девушка висела на его руке, паря в потоке воздуха, что создавал летящий обломок.

— Божечки! Я не хочу умирать! — заныла она, обернувшись через плечо. Под ее ногами чернела бездна, и в свете электрических разрядов мелькали искаженные тени.

— Ты не умрешь! — крикнул в ответ Таракан, не веря своим же словам. Его ладонь вымокла от пота. Карина медленно, но верно выскальзывала из его хватки.

Раздался топот чужих ног, и к краю подбежали Горилла, Штормбой и Букашка. Плюхнувшись на животы, дети вцепилась в запястья Карины, помогая Таракану. Сильная рука пацанки дотянулась и сграбастала блондинку за шиворот. Совместными усилиями они затащили девушку на крышу.

— Спасибо вам большое..., — пробормотала бледная, как смерть, Карина. Несмотря на холодный ветер, по ее лицу сбегали капли пота.

— Не за что..., Инста, — буркнула Горилла.

— Слава Богу! Ты живая! — Букашка повисла на шее у Карины, стискивая ее крепко, будто не веря собственному счастью. Смущенная блондинка обняла девочку в ответ и поймала на себе взгляд Таракана.

Алкоголик улыбнулся и отвел глаза. Его балаклава по-прежнему была закатана на лоб, как шапка-пидорка. Карине показалось, что на его лице прибавилось морщин. На висках начинала пробиваться седина. Если ранее Таракан выглядел лет на сорок, то сейчас она дала бы ему все пятьдесят с лишним.

— И что теперь? — спросила чуть позже Горилла.

Все вместе они перебрались подальше от края и скрывались теперь от ветра за вентиляционным коробом.

— Будем ждать, — ответил Таракан. — Со временем эта крыша подлетит совсем близко к Крематорию, и мы сможем запрыгнуть на один из его этажей.

— Опять прыгать! — простонала Карина. — Да сколько можно?!

Отойдя в сторонку, Горилла воровато огляделась. Убедившись, что на нее никто не смотрит, пацанка сунула руку под бомбер. Расстегнув тайный карман, она достала коробочку от леденцов. Внутри вместо конфет лежали гладкие черные шарики. Быстро пересчитав их, Горилла закрыла жестянку и вернула ее на место.

— Откуда взялась эта дыра? — спросила она, присоединившись к остальным. Устав носить маску, она стащила с ее головы.

— Раньше здесь было старое городское кладбище с крематорием, — ответил алкаш. — После нашествия кенодоксов оно ушло под землю вместе с окружающим кварталом. Так и появилась эта пропасть. Дома, что прежде стояли на ее месте, поразваливались на куски. Некоторые из них остались летать над дырой, постепенно слепляясь в одну большую кучу в центре. А затем там обосновался Каллиграф.

Услышав это имя, Горилла нахмурилась, о чем-то мрачно размышляя.

— Кто это такой? — спросила Карина. — Очередной кенодокс?

— Ага, — скривился Таракан. — Не самый опасный из них... Если не влезать на его территорию.

— Именно поэтому мы на нее сейчас и лезем, — вздохнула девушка. — Вы уже бывали там?

— Несколько раз. Каллиграф стащил в Крематорий лекарства со всего города. Теперь их больше нигде не найти, кроме как здесь. В первый раз мы пришли сюда, когда Вар... Букашка подхватила воспаление легких. Нам удалось отыскать нужные препараты и улизнуть без последствий. Затем был второй поход, и третий, и так далее. В один прекрасный момент мы расслабились, и, как выяснилось, они именно этого и ждали. Мы угодили в ловушку, и Вера погибла...

Таракан угрюмо замолчал, будто вспомнив о чем-то тяжелом. Его большие водянистые глаза смотрелись жалкими, как у побитой собаки. Штормбой сидел к нему спиной, всем своим видом выказывая алкашу презрение.

— Это еще что за хрень?! — неожиданно закричала Горилла. Над ее головой со стрекотанием пронеслась тень.

Мгновенно забыв о разговоре, они дружно уставились вверх на черно-красное небо. Вдали над летящим обломком кружили силуэты.

Похожие на засохшие пятна крови, они порхали как бабочки, издавая треск и пощелкивания. Один из них устремился вниз. Описав круг над крышей, он приблизился к ней вплотную и ударился ногами о рубероид.

— Твою мать! — Горилла потянулась к висящей на ее поясе кобуре.

Огромный красный мотылек стоял на крыше рядом с ними. Его тело было человеческим, но полностью лишенным кожного покрова, что придавало ему сходство с анатомически манекеном. За его спиной трепетали большие перепончатые крылья, сделанные из толстой проволоки и розоватой плоти. На окровавленном черепе темнел серийный номер. Из макушки существа росла металлическая игла громоотвода.

Выхватив револьвер, Горилла взяла существо на прицел.

— Стой! — вцепившись в ее руку, зашептала Букашка. — Не стреляй! Это Изделие! Он нас не тронет, если мы его не тронем!

Распахнув рот, мотылек издал низкий тоскливый звук, похожий на корабельный гудок. В его глазницы вместо глаз были вставлены маленькие круглые лампочки. Они сияли во тьме и неотрывно следили на пацанкой.

— Отвали! Он нас сейчас спалит! — оттолкнув девочку, Горилла нажала на спусковой крючок.

Один за другим оглушительно прогремели два выстрела. Первая пуля ушла в молоко, но вторая угодила в цель. Правая половина черепа мотылька разлетелась на ошметки. Розовые мозги вместе с пружинами и шестеренками вывалились из его головы и шлепнулись на крышу. Рухнув вслед за ними, Изделие задергалось в конвульсиях.

— Что ты наделала! — в ужасе воскликнула Букашка, тыча пальцем в небо.

Там яростно мельтешили другие мотыльки. Словно облако из гигантский мух, они окружили обломок здания, облепляя его со всех сторон. Некоторые из них приземлялись на крышу. Некоторые пролетали совсем низко над головами людей. Все, как один, они вопили. Задирая черепа и открывая рты, Изделия оглашали воздух протяжным гулом.

Внезапно улей отозвался на их стоны. На его бетонной шкуре вспыхнул яркий прожектор. Луч алого света заскользил по бездне, выискивая причину возмущения. Наконец он поймал облепленный мотыльками обломок и замер на сгрудившихся на его вершине людях.

— Каллиграф! — заорал Таракан. — Он нас заметил!

Бездна содрогнулась от исполинского смеха. Ломая антенны, с удвоенной силой засвистел ветер. Издавая рокот и скрежет, летящая крыша начала менять свою траекторию.

— А-а-а! — кровля под Кариной накренилась, и девушка упала на спину. Покатившись вниз, она ударилась о вентиляционный короб и осталась лежать на нем без движения.

— Нет! — увидев это, закричала Букашка.

Девочка цеплялась за Штормбоя, который, в свою очередь держался за толстую антенну. Горилла и Таракан висели рядом, хватаясь вдвоем за один выступ.

Совершив вираж, обломок здания двигался к Крематорию. Бетонный улей стремительно увеличивался в размерах. В свете молний стали видны громоздящиеся друг на друга окна и балконы. Уже можно было различить каждый кирпич, каждую дверь, каждый рисунок, сделанный аэрозольной краской.

Осознав, что к чему, Таракан зажмурился и стиснул зубы. Мгновение спустя мир вокруг него содрогнулся. Верхушка панельки с грохотом врезалась в Крематорий. Пальцы алкаша соскользнули. Сорвавшись с выступа, он с криком полетел в черную бездну.

∗ ∗ ∗

Нехотя, будто в понедельник утром, Никита вывалился из непродолжительно сна. Открыв глаза, он с великим трудом не закрыл их снова. Его голова гудела, как от тяжелого похмелья. Правая половина лица опухла и адски болела, не позволяя нормально двигать челюстями. Осторожно притронувшись к порезу, Никита ощутил, что тот покрыт запекшейся кровью.

Он сидел на холодном полу, опираясь спиной о стену. Перед ним вздымались мусорные кучи из того, что нападало сверху.

Поднявшись на ноги, Злотов увидел каменную дверь. Ее половинки снова сомкнулись, надежно отделив его от лифта. Царившая в пещере вакханалия утихла. Лица на стенах закончили рыдать, вновь обратившись в неподвижные барельефы.

Шагнув было вперед, Никита в нерешительности замер. Обернувшись, он уставился в коридор, из которого они когда-то пришли. Переливавшийся призрачным светом, тот убегал вдаль, сужаясь, будто пасть капкана. Лезвия в его стенах блестели, как иглы в "железной деве".

Как следует подумав, Злотов показал закрытой двери "фак" и направился в глубину расселины.

∗ ∗ ∗

Ощутив металлический привкус, Карина распахнула глаза. Горел грязный болотистый свет. Его тусклый луч падал откуда-то сзади, выхватывая из темноты узкую полоску пространства. Справа и слева от девушки царил кромешный мрак. Кафельную стену напротив украшали ржавые подтеки.

Она полулежала в стоматологическом кресле. Ее челюсти были распахнуты так сильно, что болели щеки. Язык Карины нащупал железное кольцо. С двух сторон к нему крепились ремешки. Выходя изо рта, они обвивали голову и были застегнуты на затылке. Карина попробовала шевельнуться, но не смогла. Все ее тело будто окаменело.

Внезапно над девушкой склонилось лицо в маске. Изготовленная из дешевого пластика, та изображала улыбающуюся рожицу румяного карапуза.

— Привет, Карина, — сказал женский голос. — Ты помнишь меня? Я Кенодоксия.

— Ахах! — промычала блондинка. Она не могла ни говорить, ни сомкнуть зубы.

— Мне понравилось, как ты поступила с Никитой, — продолжала маска. — Это был нереальный отпад.

Из темноты рядом с креслом появилась тонкая и бледная рука. В когтистой ладони она держала нечто живое и напоминающее огромного слизня. Липкий розоватый комок был усеян алыми прожилками. На его поверхности рос человеческий глаз, спрятанный за прозрачной мембраной.

— Продолжай в том же духе, и тебя ждет Вознесение.

Рука поднесла слизня к лицу Карины. Повиснув на двух пальцах, тот вытянулся в каплю, а затем упал в распахнутый рот девушки. Карина застонала, пытаясь вытолкнуть существо языком, но все было тщетно. Омерзительный ком скользнул ей в глотку и устремился вниз по пищеводу.

— Я присматриваю за тобой, красотка, — сказала Кенодоксия. — Не разочаруй меня. Устрой незабываемое шоу.

Глаза Карины закатились под веки. Мутный зеленоватый свет потух, и она провалилась в черное забытье.

∗ ∗ ∗

Но ты помнишь, как давно, по весне

Мы на чертовом крутились колесе...

— пел незнакомый мужской голос.

Глубокий, как океан, и сладкий, будто мед, он доносился через марево полусна. Веки Карины дрогнули и поползли вверх. Глубоко вздохнув, она нехотя открыла глаза.

С сознанием мутным, как после пьянки, девушка осоловело уставилась перед собой. Она сидела в неудобном кресле, упиравшемся металлическим каркасом ей в спину. Шея Карины затекла. Все мышцы болели, включая те, о существовании который она ранее не подозревала.

Напротив Карины висел ковер. Вышитый на нем ядовито-красный орнамент походил на огромный глаз слизня из кошмара. Не моргая, тот взирал на девушку.

Комната, в которой она оказалась, напоминала гостиную конца прошлого века. Паркетный пол тоже был застелен ковром. У стены слева высился резной сервант, наполненный хрустальными рюмками и бокалами. Рядом с ним на журнальном столике играл граммофон. Медная игла скользила по виниловой пластинке. Серебряный рупор был развернут в сторону Карины. Из его зева лилась неторопливая мелодия.

В зимнем парке так бело, так бело

Словно парк, мою любовь замело...

Часы на соседней стене показывали полночь. Прямо под ними висели фотографии незнакомых людей, вставленные в дешевые рамки. Белоснежные занавески были задернуты на окне, под которым располагалась чугунная батарея. Само окно было заложено кирпичами.

Вверху горел светильник в плетеном абажуре. Перед ковром под вышитым "глазом" расположилась тумбочка с пузатым телевизором.

Оглядевшись по сторонам, Карина вспомнила о летевшем обломке. Ей стало страшно. Дернув руками, девушка обнаружила, что те пристегнуты ремнями к подлокотникам. Внизу путы стягивали ее ноги, накрепко фиксируя их у подножек. Самый большой ремень пересекал грудь, не позволяя встать с кресла.

В помещении царила необъяснимая жара. Пальто и кофта Карины исчезли. Она сидела в джинсах и футболке, покрытой темными разводами от пота. Венецианская маска лежала подле граммофона, поблескивая фальшивой позолотой. Рядом с ней стоял Каринин Айфон.

Осторожно выглянув за подлокотник, девушка увидела колесо. Второе такое же обнаружилось с противоположной стороны.

— Я в инвалидной коляске? — спросила она саму себя.

Подергавшись из стороны в сторону, Карина попробовала сдвинуть кресло. Ничего не вышло. Зафиксированные тормозами колеса отказывались вращаться.

— Помогите! — закричала девушка и тотчас же прикусила язык, осознав, что это была не лучшая идея. Татуировка "Memento mori" чернела на ее обнаженном предплечье как напоминание.

Мелодия подошла к концу, и игла замерла в воздухе над останавливающейся пластинкой. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь дыханием Карины.

Затем сам собою включился телевизор. Его экран загорелся серым светом и тотчас же покрылся полосами ряби.

— Здравствуй, Карина, — мгновение спустя произнес чужой голос.

Блондинка в смятении уставилась в "ящик". Моргнув, тот наконец-то показал картинку. На Карину смотрело лицо. Оно принадлежало степенному пожилому мужчине с густой белоснежной шевелюрой. Его седые борода и усы были аккуратно подстрижены. Одет незнакомец был в медицинский халат, накинутый поверх делового костюма. На переносице сидели очки в изящной оправе. Добрые голубые глаза с сочувствием разглядывали девушку.

— Здравствуйте..., — не зная, что делать, брякнула Карина.

— Обожаю эту песню, — улыбнувшись, произнес мужчина. — Настоящая музыка, в отличии от той какофонии, что слушают варвары в городе...

Его голос звучал интеллигентно и мягко, невольно располагая к себе. Его владельцу хотелось доверять.

— Тебе знаком этот исполнитель? — спросил незнакомец.

— Нет, — честно призналась Карина. Секунду погадав, она сказала. — Это Стас Михайлов?

Мужчина на экране замолчал, разглядывая ее, как диковинную зверюшку.

— Нет. Это не Стас Михайлов, — выдержав паузу, произнес он с расстановкой.

— Просто звучит как музыка, которая понравилось бы моей маме, — краснея от смущения, сказала Карина.

— Я думаю, ты уже догадываешься, кто я такой? — сменил тему разговора незнакомец.

Душа Карины ушла в пятки. Стараясь не подавать виду, она спросила:

— Вы Каллиграф?

Не произнося ни слова, мужчина утвердительно кивнул. Голос Карины дрожал, когда она задала следующий вопрос:

— Вы меня убьете?

— Убью? Тебя? — искренне удивился собеседник. — С чего ты так решила?

— Я видела..., — к горлу девушки подступил ком, — что кенодоксы делают с людьми...

Каллиграф издал пренебрежительный смешок, после чего устало вздохнул и снял очки.

— Рискну предположить..., — сказал он, потирая уголки глаз большими пальцами, — ...что речь сейчас идет о дегенерате в байкерском наряде? Я угадал?

Не понимая, что происходит, блондинка кивнула.

— Ясно, — снова водрузив оправу на лицо, Каллиграф произнес рассудительным тоном. — Пожалуйста, не суди о детях Кенодоксии по паре дурных семян. Поверь, не все из нас настолько отвратительны и жестоки.

Теснившийся в груди Карины страх немного ослаб. Облегченно выдохнув, она тотчас же опомнилась и с подозрением уставилась на собеседника.

— Где я? — спросила девушка, — Это Крематорий?

— Да. Центральная его часть. Тебя нашли на месте крушения и доставили сюда.

— Почему я привязана к коляске?

— Ремни нужны как мера предосторожности, — с твердой ноткой в голосе ответил Каллиграф. — В конце концов ты и твои друзья явились сюда незваными и даже убили одно из Изделий.

Вспомнив, как разлеталась голова мотылька, Карина испуганно опустила глаза.

— Это не по моей вине, — произнесла она тихо. — Это все Горилла. Она сумасшедшая.

Сказав это, девушка украдкой бросила взгляд на телеэкран. Лицо Каллиграфа покрыла мрачная тень, пока старик обдумывал услышанное.

Наконец его черты разгладились. Снисходительно покачав головой, Каллиграф сменил гнев на милость.

— Хорошо, — произнес он более мягким тоном. — Оставим этот эпизод в прошлом. Я сам знаю не понаслышке, каково это иметь неадекватных... коллег.

Испытав неимоверное облегчение, Карина обмякла в кресле. При слове "коллег", она вновь встрепенулась и спросила:

— Где мои друзья?

В этот раз настал черед Каллиграфа отводить глаза.

— Боюсь, они погибли, — опечалено произнес он. Голос мужчины звучал немного виновато, словно в глубине души он сожалел о том, что не сумел это предотвратить.

В груди Карины стало тесно. Тяжело дыша, она попыталась вместить в себя ужасающую по своей необъятности мысль.

"Господи, их больше нет! Я осталась в этом городе одна!"

— Выжили только ты и маленькая девочка, — неожиданно добавил Каллиграф, — Она была в глупой маске, сделанной из мусорного пакета. Сейчас ей оказывается помощь.

Ледяные тиски, сжимавшие нутро Карины, немного ослабили свою хватку.

"Букашка!" — пронеслось у нее в голове. — "Она жива!"

— Она сильно пострадала? — почти умоляюще спросила блондинка, — Пожалуйста... Мне нужно знать!

— Нет, — улыбнулся Каллиграф. — Несколько ушибов и ссадин, не более. Вы сможете увидеться чуть позже.

Его слова звучали умиротворяюще, вселяя искорку надежды. Потупив взор, Карина осознала, что очень хочет, но не может заплакать. Ее глаза будто высохли, исчерпав все отпущенные им слезы. Погруженная в мрачные раздумья, она не заметила, что добрый старичок с телеэкрана внимательно следит за ее реакцией.

— Скажи мне, — спросил он, воспользовавшись моментом. — Для чего вы хотели проникнуть в Крематорий?

Услышав вопрос, девушка вздрогнула. Застигнутая врасплох, она подняла голову и встретилась с Каллиграфом взглядом. Голубые глаза мужчины стали жесткими, пронизывая ее насквозь, как рентген.

— За лекарствами..., — жалко проблеяла блондинка.

Выражение лица Каллиграфа не изменилась, но Карине почему-то показалось, что он смотрит на нее с легким презрением.

— Не ври мне, — сказал мужчина строго. — Я легко распознаю ложь.

Приколотая его взглядом, как булавкой, Карина не придумала ничего лучше, чем сказать правду:

— С нами был человек по кличке Таракан. Из местных. Он уверял, что когда-то сумел вернуться в нормальный мир через лифт в Крематории... Мы подумали, вдруг и мы сможем...

Несколько секунд Каллиграф изучал ее пристально, как под микроскопом. Наконец его глаза снова подобрели.

— Так-то лучше, — старик удовлетворенно кивнул. — Я знаю, о каком лифте идет речь.

— Вы знаете?!

— Да. Более того, я могу отвести тебя к нему. Но взамен мне нужна будет твоя помощь.

— Моя помощь? — изумилась Карина. — В чем именно?

— Дело в том, — немного сконфуженно сказал Каллиграф. — Что у меня пропала книга.

— Книга? — не поверила своим ушам блондинка.

— Да. Моя любимая. Ее кто-то украл. Кто-то, прячущийся на нижних этажах Крематория.

"Бред какой-то...", — подумала Карина.

— Вы не можете сами отыскать свою книгу? — спросила она. Голос девушки был пропитан недоверием, как уксусом.

— Это не совсем обычная книга, — почти оправдываясь, начал объяснять Каллиграф. — Не такая, к каким ты привыкла в своем "нормальном" мире. Проблема в том, что текущие обстоятельства не позволяют мне надолго отлучаться из центра Крематория. У меня есть помощники, но они не шибко умны, и тому, кто украл книгу, не составит большого труда их перехитрить. Поэтому единственный выход — это обратиться за помощью к тебе. Помоги мне отыскать ее, и я позволю тебе воспользоваться лифтом.

"Сюр какой-то", — промелькнуло в голове у Карины. — "Я не верю, что это происходит со мной".

В бессилии она откинулась на спинку кресла. Устало прикрыв глаза, девушка стала обдумывать ситуацию. Комната погрузился в молчание. Каллиграф терпеливо ждал ответа.

"Есть ли у меня выбор?" — спросила саму себя Карина. — "Может быть, это мой единственный шанс".

Собравшись с мыслями, она вновь подняла свои веки. Выпрямив спину, девушка решительно уставилась на телевизор и сказала:

— Я согласна. Как выглядит эта ваша книга?

Лицо Каллиграф пересекла ироничная улыбка. За спиной у Карины раздался тихий звук, напоминающий шелест перелистываемой бумаги. На пол перед девушкой легла чья-то тень.

Оглянувшись, блондинка увидела странное существо. Некогда являвшееся мужчиной, оно было худым, словно узник концлагеря. Его лицо и тело были обклеены страницами из книг, что смотрелись, как татуированная кожа. На месте гениталий тянулся уродливый шрам. На лысой шишковатой голове чернели пустующие глазницы. Усеянный гниющими зубами рот без языка был разинут, словно в немом крике.

"Все это время оно стояло позади?!" — в ужасе подумала Карина.

В пасти у существа затрещало, как трещит динамик неисправной колонки. Наконец шум улегся, подобно стихшему ветру. Прочистив горло, создание произнесло:

— Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу...

Губы существа не двигались, застыв распахнутым провалом. Слова лились из его глазниц и рта, будто внутри черепа твари скрывалось звуковое устройство.

— Познакомься с венцом моей коллекции, — гордо сказал Калиграф. — Это первая часть "Божественной комедии" Данте Алигьери. Также известная, как просто "Ад".

Глава 9. Слово во плоти

— Ай! — неуклюже переместив руку, Никита задел торчащий из стены обломок саперной лопатки.

На его ладони тотчас же зацвел свежий порез. Оцарапавшее Злотова лезвие жадно впитало в себя мазки осевшей на нем крови.

Стены располагались настолько близко друг к другу, что двигаться между ними удавалось лишь боком. Никита не узнавал коридор, по которому пытался выйти к бассейну. Извиваясь, будто кишечник, тот казался совершенно другим, чем был прежде. Все чаще на пути Злотова встречались развилки, которых не существовало ранее, когда они шли по расселине в первый раз. Сворачивая туда-сюда по наитию, парень вскоре понял, что заблудился.

Стараясь не паниковать, он попробовал вернуться к лифту. Дорога назад затянулась на долгие часы, если не дни. Коридор тянулся и тянулся вперед, но комната с барельефами так и не появлялась.

Что бы Никита ни делал, как бы ни старался, лезвия в стенах наносили ему все новые и новые порезы, жадно поглощая пролитую кровь. Его одежда медленно превращалась в лохмотья. То там, то здесь на ней расплывались багровые пятна.

С каждым шагом парень чувствовал, что слабеет. Чтобы отдохнуть, он осторожно опускался на колени и ложился набок, стараясь не задеть очередное лезвие. Бугристый пол был холоден, как лед. Никита лежал на нем недолго и вставал, боясь заснуть и больше не проснуться. Помимо лезвий на стенах росли голубые цветы. Мерцая в дымке, они заполняли коридор сизым полумраком.

Наконец под его ногами захлюпала вода. И без того спертый воздух стал влажным и тяжелым. Воспрянув духом, Никита устремился вперед. Повернув за угол, он увидел, что тоннель расширяется.

Утыканные лезвиями стены расступались, делая коридор просторней метр за метром. Вскоре тот стал напоминать кирпичное ущелье с далеким потолком вместо неба. По полу струился вонючий ручей, бравший свое начало из ржавых труб, торчавших по обе стороны. Дул промозглый сквозняк. Кусочки чего-то белого и невесомого порхали вдалеке от Никиты.

Мучимый жаждой, Злотов упал на четвереньки и припал губами к грязному потоку. Вода отдавала железом и землей. В ней плавали использованные презервативы, раскисшие окурки и прочий мусор.

Напившись помоев, Никита встал и утер рукавом рот. Словно оживший мертвец, он побрел к летающим предметам. Поймав один из них, он увидел листок, вырванный из тетради. На разлинованной в клетку бумаге чернели рукописные строки:

"Вандалка", — прочитал Никита первые из них, — "Это как собирать цветы с клумбы, ты ведь знаешь?"

Задев пальцем край страницы, он ругнулся. На подушечке возник порез, оставленный бумагой. Сунув палец в рот, Злотов ощутил вкус собственной крови и неожиданно вспомнил.

Память возвращалась к нему, словно быстро прокручиваемый фильм, наполняя сознание забытыми образами, чувствами и словами. Оглядевшись по сторонам, Никита побежал вперед, хватая летающие страницы. Многие из них успели осесть на мокрый пол, упростив ему задачу. Набрав полную охапку, Злотов отыскал место посуше. Усевшись, он принялся читать в неясном свете голубых бутонов.

∗ ∗ ∗

— Что это такое?! — объятая страхом Карина вжалась в кресло, — Это человек?!

— Когда-то эта плоть была человеком, — с гордостью произнес Каллиграф. — Но теперь это нечто большее. Теперь это Книга.

— В смысле?! Это обглодыш?!

Лицо старика на экране приняло разочарованное выражение.

— Можно сказать и так, — ответил он с досадой. — Ты вольна считать его разновидностью так называемых "обглодышей". Надеюсь, тебе от этого будет легче.

— Вы сказали "член моей Библиотеки", — судорожно вспомнила Карина. — Сколько у вас таких Книг?

Заскучавший было Каллиграф расцвел. Поправив галстук, он торжественно объявил:

— Позволь, мы тебе покажем.

Сняв колеса с тормозов, "Ад" Данте взялся за ручки кресла-каталки. Карину развернули на 180 градусов. Телевизор и граммофон скрылись из виду, уступив место стене, покрытой облезающими обоями. В ее центре зияла пасть грузового лифта.

— Я думаю, тебе не помешает небольшая экскурсия, — сказал за спиной у девушки Калиграф.

"Ад" закатил каталку в лифт и вновь развернул Карину лицом к выходу. Протянув руку к серебристой панели, он нажал комбинацию из кнопок. Двери неспешно сомкнулись. Кабина дрогнула и медленно поползла вниз.

Достигнув определенной отметки, она замерла, а затем поехала вновь, но уже влево. Минуты потекли одна за другой. Еще несколько раз лифт тормозил и менял направление, перемещаясь то горизонтально, то вертикально. И вот, когда Карине уже начало казаться, что они заблудились в каком-то лабиринте, кабина остановилась в последний раз. Створки разошлись в стороны, и живая Книга выкатила девушку наружу.

Они попали в длинный коридор, освещенный гниловатым светом. Добравшись до его конца, коляска остановилась перед закрытой дверью. Изготовленная из стали, та напоминала вход в тюремную камеру. Посмотрев вверх, Карина увидела табличку: "Секционный зал".

— Я обещал, что мы придем туда, где ты увидишь, как томятся тени, — произнес обглодыш. — Свет разума утратив навсегда...

Девушка нервно сглотнула, готовясь к тому, что ее ждет. Тяжелая дверь источала холод и нависала над Кариной могильной плитой. С той стороны доносились едва различимые звуки, похожие на голоса.

Обойдя кресло, "Ад" Данте открыл дышащий морозом вход. Вернувшись к Карине, он закатил девушку в просторный зал, обклеенный белой керамической плиткой.

После душного коридора, оголенные предплечья Карины тотчас же покрылись "гусиной кожей". Здесь было холодно, как в морге, и неприятно пахло формалином. Горел яркий свет, поначалу больно резавший глаза.

По левую руку от девушки возвышались столы для аутопсии. На каждом из них лежало по телу. Большие и маленькие, толстые и худые — все они были обернуты в страницы из книг. Голова каждого была обрита на лысо и расчерчена пунктирными линиями на отделы. Некоторые лежали неподвижно, молчаливо уставившись в потолок пустыми глазницами. Некоторые слабо шевелились, привязанные к столам ремнями. Раскрывая черные рты без языков, они беззвучно взывали о помощи.

Напротив столов возвышались холодильные камеры для трупов. Разбитые на множество ячеек, все они были закрыты. За блестящими квадратными дверцами раздавались голоса. Звучавшие вразнобой они пересказывали отрывки из стихотворений и романов:

— ...ибо от него осталась лишь горсть пепла, смешавшегося с миром, с пыльной дорогой, смешавшегося с ветром, с большим небом, в котором он не находил Бога!

— ...ни одного мига нельзя было терять более. Он вынул топор совсем, взмахнул его обеими руками, едва себя чувствуя, и почти без усилия, почти машинально, опустил на голову обухом. Силы его тут как бы не было. Но как только он раз опустил топор, тут и родилась в нем сила...

— ...после рождения двух первых детей ее тазовые кости больше никогда не смыкались, словно внутри произошел сдвиг тектонических плит...

Иногда к приглушенному хору добавлялись шебуршание и скрежет. Звучало это так, словно кто-то из запертых внутри пытался ногтями процарапать себе путь наружу.

— Добро пожаловать в сердце Крематория, Карина! — сказал из ниоткуда Каллиграф.

Вздрогнув, девушка оглянулась. Маленький квадратный телевизор был вделан в холодильный шкаф вместо одной из ячеек. Его мутный экран показывал лицо кенодокса. Выждав мгновение, тот с гордостью произнес:

— Добро пожаловать в мою Библиотеку!

∗ ∗ ∗

— Вандалка, — несерьезно произнес Никита. — Это как собирать цветы с клумбы, ты ведь знаешь?

Они гуляли вечером в парке в свете заходящего солнца. Где-то вдалеке тихо журчал фонтан, облюбованный голубиной стаей. Стоял поздний июль, и кусты крыжовника рядом с дорожкой были покрыты спелыми ягодами. Карина ела их одну за другой, срывая с веток и обтирая бумажным платочком.

— Ну и пусть, — фыркнула девушка. — Если я их не съем, они все равно пропадут.

Обернувшись, она насмешливо взглянула на Никиту. В ее темных глазах играли проказливые огоньки.

— Как там поживает твоя женушка? — спросила Карина, — Ей полегчало?

— Пока нет, — Злотов тронул безымянный палец, где до сих пор белел след от кольца. — Врач прописал ей новый препарат. Надеюсь, он поможет.

— Видела ее фотки в Инстаграме. Красивая...

— Не такая красивая, как ты.

— Ты ведь не передумал? — нахмурившись, уточнила блондинка. — Вы ведь разводитесь?

— Разумеется, не передумал, зайчонок, — обняв девушку за плечи, Никита притянул ее к себе. — Я же говорил, я все улажу.

Взглянув сверху вниз на блондинку, он улыбнулся ей и ласково произнес:

— Я люблю тебя. Только тебя одну, и никого другого. Обещаю, совсем скоро мы будем вместе. Я работаю над этим.

Его голос звучал искренне и проникновенно, вселяя веру в данные им обещания. Помрачневшее было лицо Карины прояснилось. Оставив крыжовник в покое, девушка прильнула к Никите.

— Не затягивай с этим, — шутливо промурлыкала она, нежась в предзакатном свете. — А то я все расскажу твоей ненаглядной, и мы обе тебя бросим...

Они пошли вглубь парка, весело болтая и смеясь. Увлеченные друг другом, никто из них не заметил маленькую фигурку, что наблюдала за ними с другого конца дорожки.

∗ ∗ ∗

— Это все ваши Книги? — спросила Карина, обращаясь к кафельным стенам.

— Да, — ответил Каллиграф. — Впрочем, не все из них пока еще закончены.

"Ад" Данте катил девушку вглубь зала. Тот начинал казаться ей бесконечным. Голос старика преследовал ее, словно призрак, то отдаляясь, то приближаясь снова. С завидной регулярностью на их пути встречались работающие телевизоры. Некоторые из них стояли на столах. Некоторые висели на стенах. Один валялся на боку в куче мусора. Его экран был покрыт паутиной из трещин, и лицо Каллиграфа за ней казалось расколотым на множество частей.

Желая хоть как-то отвлечься от бормотания холодильных камер, Карина начала считать столы по левую руку. Дойдя до первой сотни, она сбилась.

Тела на них принадлежали как мужчинам, так и женщинам. Некоторые из них были вскрыты. Вспоротые животы обнажали кишки, похожие на сырые купаты. Из дыр в грудных клетках выглядывали почерневшие легкие. Повсюду, куда ни глянь, не было видно ни капли крови, словно ее спустили заранее.

На голове одного из кадавров были удалены теменные кости, выставляя напоказ блестящий узорчатый мозг. Из его поверхности торчали длинные тонкие иглы. От их кончиков тянулись провода, вставленные в нелепый прибор, напоминающий пишущую машинку. Клавиши последней барабанили сами собой, будто невидимый писатель печатал на ней свою книгу. Лежащий труп едва заметно подрагивал с каждым ударом. Его лицо с разинутой пастью напоминало картину "Крик" Эдварда Мунка.

— Когда я хочу создать Книгу, — сказал Каллиграф, — то беру человеческую плоть и удаляю все ненужное. Ее воспоминания. Ее желания. Ее личность и ее потребности... Весь этот мусор "смахивается в помойное ведро" с помощью особых хирургических операций. Затем я заполняю освободившееся пространство строками литературного произведения...

Карине стало дурно. Будто прибой, тошнота накатывала на нее волнами, то подступая к горлу, то отползая обратно и оставляя после себя вкус желчи. Не выдержав очередной напор, она свесила голову и попыталась сблевануть. Не получилось. Желудок девушки был пуст.

— Разумеется, я оставляю своим Книгам набор базовых человеческих функций, — не обращая внимания, продолжал Каллиграф. — Например умение ходить или переставлять предметы. Так они могут выполнять несложные поручения. Но, к сожалению, более изощренные задачи им становятся не по силам. Здесь важен баланс. Я не могу оставлять им слишком многое из прошлой жизни, иначе такая Книга окажется бракованной. В то же время идеально выполненное произведение оказывается малополезным в решении бытовых проблем.

Карине стало чуточку легче. Откинувшись на спинку кресла, она закрыла глаза и спросила:

— Зачем делать Книги из людей? Вам их совсем не жалко?

— Жалко? — удивился кенодокс. — Взгляни на того, кто ведет сейчас твою коляску. Кем он был в прошлой жизни? Когда он попал ко мне, его дух был слаб и подчинен низменным желаниям тела. Его разум пребывал во мраке. Его плоть была больна и медленно двигалась к смерти. Я выскреб из него всю эту гниль, все это уродство, всю эту слабость и заполнил очищенный сосуд звуками нестареющей классики. Таким образом впервые за свое никчемное существование он обрел красоту и ценность.

Лицо девушки исказила гримаса отвращения. Увлеченный своей болтовней, старик распалялся все сильнее и сильнее:

— Жалко?! Да он должен быть за это мне благодарен! Хотя способность испытывать благодарность я тоже ему удалил.

— Те, что в морозильниках..., — оглянулась Карина. — Почему они хотят выбраться наружу.

— Не все они до конца забыли о своих прошлых жизнях. Некоторые еще помнят обрывки, тени, отголоски. Но в конце концов, мы сотрем и их.

— А если стереть не удастся?

— Такое иногда случается, — усмехнулся Каллиграф. — Но все бракованные Книги быстро узнают, почему это место называется "Крематорием".

— Но есть же бумага, — не унималась девушка. — Или электроника.

— Бумага? — снисходительно покачал головой кенодокс, — Электроника? Милая моя! Если в этом городе и ценится слово, то только слово, написанное на плоти.

∗ ∗ ∗

Огромный секционный зал наконец-то подошел к концу. Впереди замаячила стена с большими двойными дверями. Открыв их, "Ад" Данте закатил Карину в помещение, которое явно использовалось в качестве склада. В несколько рядов здесь тянулись высокие стеллажи, заставленные ящиками и коробками. Дальнюю стену украшало рекламное граффити. Нарисованные парень и девушка сплелись в поцелуе под слоганом, призывающим использовать контрацептивы.

В углу стояла большая собачья клетка.

— Инста! — увидев блондинку, закричала Букашка.

Она сидела внутри, упираясь макушкой в прутья. Несмотря на размеры, клетка была для нее тесновата.

— Варя! — воскликнула Карина и беспомощно дернулась в кресле. Обернувшись к Книге, она рявкнула. — Отвяжи меня!

Обойдя коляску, "Ад" расстегнул ремни. С облегчением помассировав затекшие конечности, девушка осторожно слезла с кресла.

— Господи! Как я рада, что ты жива! — Карина бросилась к Букашке.

С головы девочки исчезла ее маска-пакет. Растрепанные волосы торчали грязными вихрами. Прильнув к решетчатой стенке, она смотрела на Карину сияющими глазами.

— Я думала, ты умерла. — голос Букашки сбивался и дрожал, словно она готова была разрыдаться. — Я думала, вы все погибли, и я осталась совсем одна.

— Ты не одна, — тепло улыбнулась Карина. Сев на корточки рядом с клеткой, она просунула руку через прутья и погладила девочку по волосам. — Я тебя никогда не оставлю. Обещаю..., божья коровка.

Букашка всхлипнула и утерла нос. По ее щекам потекли слезы.

— Мы вам не мешаем? — раздался позади голос Каллиграфа.

Карина злобно обернулась. Телевизор с лицом кенодокса возвышался на медицинском столике с колесиками. "Ад" Данте подкатил его ближе.

— Вы с ума сошли?! — гневно воскликнула блондинка. — Немедленно откройте клетку! Она вам не животное, чтобы держать ее так!

— Боюсь, что твоя просьба не может быть исполнена, — Каллиграф одарил ее медовой улыбкой. — Пускай немного посидит внутри. Для ее же собственной безопасности.

— Зачем вы это делаете?! — сквозь зубы прошипела Карина.

— Считай это небольшим залогом, — со скукой в голосе ответил кенодокс. — На случай, если тебе вдруг вздумается пренебречь нашим договором и сбежать. Как только ты вернешься с моей Книгой, я отпущу твою подружку.

Не зная, что сказать, Карина в бессилии замолчала. Букашка непонимающе наблюдала за происходящим.

— Здесь нужно, чтоб душа была тверда, — с треском произнес "Ад" Данте. — Здесь страх не должен подавать совета.

— Ты совершенно прав, друг мой, — снисходительно отозвался Каллиграф. — Раз обещала, то делай. Но не будем больше тратить драгоценное время.

Тронувшись с места, Книга направилась к Карине. Схватив ее за волосы, она грубо отодрала блондинку от клетки.

— Отпусти ее, гад! — завопила Букашка. "Ад" Данте не обращал на нее ни малейшего внимания.

Девушка отчаянно брыкалась, пытаясь вырваться, но обглодыш оказался на удивление силен. Волоча Карину задницей по полу, он подтащил ее к телевизору.

— Все! Все! — наконец сдавшись, крикнула блондинка. — Отпусти! Я пойду сама!

Каллиграф торжествующе усмехнулся. Разжав пальцы, "Ад" позволил девушке шлепнуться на спину.

— Ублюдок! — прошипела она. Буравя лицо старика ненавидящим взглядом, Карина встала на ноги.

— Пойдем, — ни капли не обидевшись, велел Каллиграф. — Успеете вдоволь намиловаться позже.

Карина обернулась к Букашке. Вцепившись в прутья, та глядела на нее взглядом побитой собаки.

— Пожалуйста, не уходи, — прошептала девочка.

— Мне нужно, милая, — обнадеживающе улыбнувшись, ответила блондинка, — Я вернусь к тебе совсем скоро. Просто дождись меня.

∗ ∗ ∗

В глубине склада обнаружился очередной лифт. Его охраняла кряжистая Книга. Некогда бывшая мужчиной, она скрывала свое лицо за круглым шлемом, напоминающим те, что носили в старину водолазы. В руке обглодыш сжимал здоровенный тесак, похожий не столько на нож, сколько на короткий меч.

— Познакомься с "Кориоланом" Уильяма Шекспира, — мечтательно произнес Каллиграф. — Не самое мое любимое произведение, но идеально подходящее на роль воина.

— Что я должна искать? — угрюмо буркнула в ответ Карина.

— Утерянная Книга называется "Червивый Завет", — напутствовал ее старик. — Этот лифт отвезет тебя на этаж, где она пропала. Дальше сориентируешься сама.

"Кориолан" протянул девушке фонарик, после чего отошел, уступая дорогу.

— "Червивый Завет", — задумчиво повторила блондинка. Название Книги неприятно перекатывалось у нее во рту, отдавая горечью отрыжки. — Я отправлюсь за ней одна? Без охраны?

— Свободных воинов сейчас нет, — с притворным сожалением покачал головой Каллиграф. — К тому же охрана тебе не понадобится. Мой Крематорий абсолютно безопасен.

— Может быть, вы мне хотя бы оружие дадите? — недоверчиво продолжала Карина, — На всякий случай.

— Ты умеешь им пользоваться? — заинтересованно спросил старик.

— Нет, — немного подумав, честно призналась девушка.

— То-то и оно. Тебе всего лишь нужно вернуть Книгу в Библиотеку. Для этого не нужно вооружаться до зубов.

"Ад" развернул телевизор экраном к лифту. Кабина последнего была залита грязно-желтым светом. Фанерные стены были исписаны похабщиной. Войдя внутрь, девушка замялась и в смятении обернулась к кенодоксу.

— Почему я должна вам верить? — спросила она Каллиграфа, — Где гарантии, что вы не получите назад свою Книгу, а потом не сделаете из меня и Вари обглодышей?

— Во-первых, у тебя просто нет иного выбора, — ответил собеседник. — А во-вторых...

Увидев, как перекосилось лицо Карины, Каллиграф тяжело вздохнул и добавил проникновенным тоном:

— ...а во-вторых, я всегда держу свое слово. Обещаю: ни ты, ни девочка не станете Книгами. Просто верни мне мой "Червивый Завет", и я покажу вам путь в "нормальный" мир.

Его голос звучал искренне, а добрые усталые глаза смотрели на блондинку, как на нерадивую, но все же любимую внучку. Взвесив все за и против, Карина стиснула зубы и кивнула.

Нажав несколько кнопок на панели, "Кориолан" вышел из лифта и позволил дверям закрыться. Задрожав, кабина тронулась вниз. Опустившись на пол близ стены, Карина сунула в рот большой палец и принялась грызть ноготь.

Глава 10. Крематорий

— ...после гибели Димы, — сказал Никита, отставив в сторону бокал с пивом. — У нее конкретно засвистела фляга...

Ирландский паб в конце рабочей недели полнился шумом голосов и звоном посуды. Ненавязчивая мелодия играла на заднем плане, создавая расслабленное настроение. На улице за витриной горел вечерними огнями Благовест. В углу, где Злотов сидел со своим другом, витали хмельной дух и атмосфера нетрезвой откровенности.

— ...постоянные скандалы, истерики. Затяжная депрессия, — тем временем продолжал Никита. — У нас секса уже не было два года. ДВА! Но при этом мозги она мне сношает регулярно!

— Так, а что ты хотел, Никитос? — ответил Стас. Он был старше Злотова на десять лет. Тем не менее они общались. — У вас младенец умер в колыбели. Врагу такого не пожелаешь.

— Да все я прекрасно понимаю, Стасян. Но пойми и ты, это случилось год назад. Я же как-то это пережил и двинулся дальше. А вот она не смогла...

Никита приканчивал уже второй бокал. Ударивший в голову хмель развязал ему язык.

— Сдается мне, детей ты никогда и не хотел, — заметил Стас. — Поэтому так легко об этом рассуждаешь. А она явно хотела...

— Может быть... Но мы отклонились от темы. Так вот: как оказалось, депрессия и истерики были чисто для разогрева. Реальный пиздец начался немного позже. Сперва она втемяшила себе в голову, что Димка умер не просто так, а его убило летающее пугало...

— Кто-кто?

— Та самая барабашка из городской страшилки, — икнув, хихикнул Никита. — Которая типа летает по ночам от дома к дому, заглядывает в окна и убивает маленьких детей. В ту ночь, когда умер Дима, Алиса якобы видела за окном его спальни какой-то силуэт. Сперва она не придала этому значения, но потом заметила снаружи на стекле царапины от когтей и отпечатки пальцев.

— Чего? — усмехнулся Стас. — Вы же на девятом этаже живете.

— Вот и я ей сказал то же самое. "Алиса, ты бредишь. Эти царапины оставлены птицами, а отпечатки ты сама понаделала, когда открывала окно, и просто забыла об этом". Но она уперлась, как ослиха. Все уши мне прожужжала, что якобы это пугало шныряло поблизости той ночью, словно Карлсон, и что-то сотворило с нашим сыном.

— Жесть.

— Ты думаешь, это жесть? — Злотов сделал театральную паузу. — Так вот, слушай дальше. Прошел месяц-другой, и вроде бы она угомонилась. По крайней мере перестала нести этот бред про летающую кракозябру. Я уже было начал надеяться, что скоро все станет как прежде. Но затем в один прекрасный день она звонит мне, и знаешь откуда? Из полиции!

— Ого!

— Прикинь! Ее поймали в магазине на краже набора столовых приборов. Женщина, зачем они тебе? У нас и так полным-полно ложек и вилок. Она тупо пошла в супермаркет за продуктами, увидела там этот набор и сунула его себе в сумку, а затем попробовала уйти, не заплатив. Сама до сих пор не может объяснить, почему.

— Клептомания?

— Она самая. Еще и истерику закатила, когда ее поймали. Охранники вызвали ментов. Она умудрилась посраться и с ними, после чего менты захотели впаять ей 15 суток. Еле отмазал.

Подозвав официантку, друзья заказали еще пива.

— Я так не могу, — понурив голову, устало пробормотал Никита. — У нее реально кукуха едет. Каждый вечер засыпаю и думаю, какой новый фортель она выкинет завтра...

— Что думаешь делать? — спросил Стас. — Развод?

— Не вариант, — сквозь зубы процедил Злотов. — Все-таки я ее люблю.

Слово "люблю" прозвучало так фальшиво, что его друг спрятал невольную усмешку. Выждав некоторое время, Никита добавил:

— К тому же, ее отец — мой начальник. Наша квартира записана на него. Все наши бабки по сути — от ее родителей. Разведусь — они меня выгонят на улицу с голой жопой. Что тогда делать? Возвращаться обратно в Кемерово? Я уже здесь как-то попривык.

Им принесли закуски и пиво. Взяв пенящийся бокал, Стас произнес:

— Да, Ника. Не жизнь у тебя, а кромешный Ад. Выпьем за твое здоровье.

— Спасибо, Стасян... Выпьем.

∗ ∗ ∗

Глубоко вздохнув, Никита открыл глаза. Он стоял посреди коридора. Грязный ручей журчал под его ногами, унося вдаль выпавшую из руки страницу. Вернувшееся воспоминание отдавало во рту горечью темного пива. Злотов детально прокрутил образы в голове, боясь, что они рассеются, словно дым. Это помогло, и воспоминание осталось, наливаясь плотью и кровью.

С тех пор, как Никита нашел страницы, к нему медленно возвращалась утраченная память. Воспоминания приходили одно за другим, вставая на свои места, как кусочки безрадостной мозаики. Они ранили, будто осколки стекла. Чтобы отвлечься от нового пореза, Злотов зашагал дальше.

Будто в полусне, Никита брел по рукотворному ущелью. Он следовал за течением воды, надеясь, что та выведет его хоть куда-то. Ручей вонял, как общественный сортир. На склизких стенах росла черная плесень. Торчащие из них лезвия ржавели. Из обрезков труб выливались грязные струйки. Время от времени Злотов опускался перед ними на колени и жадно пил, лишь бы наполнить хоть чем-нибудь желудок. После чего блевал от мерзкого вкуса, а затем пил снова. Когда его мочевой пузырь переполнялся, он расстегивал ширинку и ссал прямо в ползущий поток. Его моча смешивалась с водой, не уступавшей ей по желтизне.

Припухлость на его лице спала, но уже долгое время Никиту мучил нестерпимый голод. Его тело неумолимо слабело. Мышцы одрябли. Одежда стала велика и висела на нем мешком. Найденные страницы пучком торчали из его кармана. Он пробовал размачивать их и жевать, затем с отвращением выплевывал обратно.

Когда он спал, ему снилась еда. Перед ним расстилались столы, ломящиеся от яств. Шампуры с шашлыком громоздились на них штабелями. На тарелках дымились огромные горы котлет. С потолка свешивались связки сосисок и копченые куры. Опьяненный запахом, Никита принимался жрать. Хватая пищу горстями, он запихивал ее себе в рот. Едва касаясь его губ, та превращалась в дым и исчезала. Проснувшись, он усилием воли вставал и ковылял вслед за течением, окончательно потеряв счет времени.

Однажды, сам не зная когда, Злотов набрел на человеческие останки. Груда пожелтевших костей лежала близ стены, ухмыляясь ему проломленным черепом. От одного их вида разум Никиты заволокло пеленой. Набросившись на кости, будто зверь, он долго грыз их и сосал, в надежды урвать хотя бы кусочек плоти. Не найдя его, он размозжил кости о камень в поисках костного мозга. Изнутри те были полыми и сухими. Придя в себя, Никита обхватил голову руками и горько заплакал.

— Господи, я не хочу умирать! — провыл он сквозь слезы, как собака.

Утерев сопли, Злотов направился дальше. Пол под его ногами медленно, но верно снижался. Течение ручья стало быстрее. Впереди раздался шум падающей воды. Обнадеженный Никита прибавил шагу. Добравшись до источника звука, он в разочаровании остановился.

В полу посреди коридора чернело круглое отверстие. Ручей заканчивался у его края, исчезая в темноте маленьким водопадом. Ущелье за дырой было сухим, как пустыня.

Подойдя ближе, Никита заглянул в зияющий провал. Тот был залит кромешным мраком и вонял так, что щипало в глазах. Отступив назад, Злотов нежданно для самого себя засмеялся. Начав с тихого хихиканья, он быстро перешел на безумный хохот. Его смех эхом отражался от стен нескончаемого ущелья. Наржавшись до тошноты, Никита закашлялся. Прочистив глотку, он пошел дальше.

∗ ∗ ∗

— Ну здравствуй, Дениска, — произнес ироничный голос.

Распахнув глаза, Таракан осоловело огляделся. Он сидел в незнакомой комнате у окна, привалившись спиной к теплой батарее. Его балаклава и верхняя одежда исчезли. Правая рука была прикована наручниками к трубе.

Слева от Таракана висел ярко-красный ковер. Чуть ниже на тумбочке стоял включенный телевизор.

— Не ожидал снова увидеть тебя здесь, — сказало полузабытое лицо с телеэкрана.

— Завязывай этот маскарад! — заорал Таракан. — Оставь свои наебки тем, кто в них верит!

— Раз ты так настаиваешь.

Стены комнаты размазались и потекли вниз, будто намокший акварельный рисунок. Увидев то, что скрывалось за ними, Таракан завизжал от страха.

— Мелкий обоссанный ублюдок! — прорычал Каллиграф. — Я бы с радостью содрал с тебя твою шкуру! Но к твоему счастью, у Кенодоксии другие планы на твою жалкую никчемную душонку!

— Ч-что значит "другие планы"? — дрожащим голосом спросил алкаш.

— Не делай вид, что не понимаешь.

Опустив лицо, Таракан взглянул на свою левую руку. Наручные часы вросли в кожу, и циферблат бугрился на запястье, будто шишка. Стрелки вращались, как бешеные, отмеряя часы за секунды.

— Ты думал, что можешь шнырять между мирами, как крыса? — усмехнулся Каллиграф. — Тебе позволили уйти, но ты вернулся. Ты пренебрег милостью Кенодоксии, и она не оставила это безнаказанным.

— Я старею, — осознал Таракан.

Он уставился на свою ладонь. Кожа на ней стала морщинистой и тонкой. На тыльной стороне кисти проступили толстые синюшные вены. Таракан содрогнулся, вспомнив, что всего сутки назад его рука была молодой и гладкой.

— Ты подохнешь через несколько часов, — засмеялся кендокс, — если только...

— Если только что?! — вскинул голову алкоголик.

Собеседник угрожающе надвинулся на Таракана. Тот в ужасе сжался в комок. Каллиграф возвышался над ним, накрывая его собственной тенью. Один из его ртов изверг на алкаша струю вонючей рвоты. Дымящаяся блевотина окатила Таракана с головы до пят, обжигая, словно кипяток.

— Если только не выполнишь одно простенькое задание, — с издевкой произнес кенодокс.

∗ ∗ ∗

Карина сидела в углу и грызла ногти. Маникюр, за который она отдала треть зарплаты, стачивался на глазах, но девушке было плевать. Лифт с шумом полз по бетонному улью, то и дело меняя свое направление. Лампы на потолке горели мягким светом. Серебряная панель с кнопками блестела, как драгоценность. На стене рядом с ней черным маркером была нарисована елда.

Наконец кабина с грохотом остановилась. Створки лифта поползли в стороны. Выждав несколько минут, Карина нехотя поднялась. Вокруг не раздавалось ни звука. За порогом кабины стояла непроглядная темнота.

— Эй! — подойдя к выходу, крикнула девушка. — Есть тут кто?!

Ее голос утонул в тишине и вернулся назад гулким эхом. Карина поежилась, обхватив себя руками. Здесь было холоднее, чем в секционном зале, и девушка пожалела, что не попросила вернуть ей пальто. Включив фонарик, Карина осторожно вышла из лифта.

Она попала в длинный коридор, похожий на те, что можно встретить в студенческой общаге. Покрытые трещинами стены были выкрашены в кислотно-желтый цвет. У потолка темнела вентиляционная решетка. Справа и слева от девушки тянулись закрытые двери.

Выбрав ближайшую из них, она взялась за ручку. Та легко поддалась, и дверь распахнулась сама собой. В лицо блондинке ударил ледяной ветер, заставивший ее невольно попятиться. Вместо комнаты за порогом начиналась уже знакомая бездна. Огрызки пола и стен висели над пустотой, щерясь торчащими из них зубами арматуры. Вдали в сиянии голубых молний кружили мотыльки. Увидев их, Карина вздрогнула. Быстро захлопнув дверь, она привалилась к ней спиной.

— Господи! — пробормотала девушка себе под нос. — Только не опять эти твари...

Не зная, что предпринять, она просто пошла вперед по коридору. Вскоре тот закончился странным тупиком. Путь Карине преградила баррикада из стиральных машин, поставленных друг на друга.

— Да что ты будешь делать? — девушка в досаде огляделась. Стена из стиралок тянулась от пола до потолка.

Дверь одной из комнат была слегка приоткрыта. Заглянув внутрь, Карина рассчитывала снова увидеть бездну. Вместо этого ее встретило заставленное пыльной мебелью помещение. В стене напротив входа зиял круглый пролом, за которым начинался новый коридор.

Она медленно шла вперед, все глубже и глубже погружаясь в запутанные кишки Крематория. Темные коридоры разветвлялись, подобно паутине. Перетекая один в другой, они формировали гротескный лабиринт.

То тут, то там на пути девушки встречались архитектурные аномалии. Порой она набредала на растущие из стен лестничные пролеты. Порой — на нагромождения унитазов и ванн, что выполняли роль лестниц. Один боковой коридор клонился вниз, будто горка. В другом — потолок и пол поменялись местами, словно целый этаж стоял вверх тормашками.

Многие окна смотрели в пустоту, где летали гигантские обломки. Оставшиеся стали проходами между кусками разных зданий, что были слеплены друг с другом, как пластилин. Иногда в стене и полу встречались огромные дыры, открывавшие новые дороги. Иногда путь преграждал завал, под которым приходилось лезть на животе.

Фонарик в руке Карины тускло светил, то и дело угрожающе мигая и потрескивая. Свернув в очередной коридор, грязная и покрытая пылью девушка внезапно осознала, что не помнит, как вернуться обратно.

— Ау! Есть тут кто?! — крикнула она в глубину тоннеля. На ее возглас никто не отозвался.

Обернувшись, Карина направилась назад. Блуждая по залитой мраком паутине, она в отчаянии поняла, что заблудилась.

— Господи! — простонала девушка. — Только не это!

В горле у нее давным-давно пересохло, а в животе урчало от голода. Вспомнив, что в последний раз ела и пила у "Северной звезды", Карина принялась шарить по комнатам. Большинство из них были разграблены подчистую, сохранив лишь гниющую мебель. В некоторых чернели пятна засохшей крови и лежали ветхие человеческие останки.

— Человейник, превращенный в могильник..., — буркнула девушка себе под нос.

Отыскав на одной из кухонь пачку заплесневелого печенья, она с жадность набила им рот. Повернув смеситель на раковине, Карина с горечью обнаружила, что вода не льется из крана.

— Я здесь умру. — Выплюнув печенье, она села на пол и закрыла лицо руками. — Я не выйду отсюда, и сдохну от жажды... Меня никто не отыщет, как эту ебучую Книгу...

Нечто комом шевельнулось у нее в животе, и девушка закричала от боли. Фонарик рядом с ней моргнул, после чего засветил снова.

— Я должна выжить... Должна выжить... Несмотря ни на что!

Вспомнив знакомую мантру, она принялась повторять ее снова и снова. Боль в животе медленно улеглась. Вытерев слезы и сопли, Карина встала и вернулась в коридор. Безмолвный тоннель с комнатами-гробницами тянулся по обе стороны, как нора огромного червя. Оглядевшись, девушка на всякий случай закричала:

— Ау! Помогите!

Вслушавшись в тишину, она сдалась. Привалившись спиной к стене, Карина приготовилась снова заплакать.

— Ау..., — неожиданно ответили ей издалека.

Вздрогнув, девушка подняла лицо. Вспомнив про фонарик, она направила его луч в сторону звука. Бледное пятно высветило замершую чуть поодаль фигуру.

— Ау! — опять сказала та. Голос ее был женским и смутно знакомым.

Сорвавшись с места, силуэт добежал до конца коридора и исчез за поворотом. Молчание лабиринта нарушил топот удаляющихся ног.

— Стойте! — позабыв обо всем, Карина бросилась следом. — Подождите!

— Ау! — долетел ей в ответ удаляющийся крик.

Добежав до угла, Карина остановилась, переводя дыхание. Подняв фонарик, она вновь увидела загадочный силуэт. Тот стоял к ней спиной в конце нового коридора. Издалека девушка различила лысый затылок и белую хламиду. Последняя была исписана крупными черными буквами.

"Это же Книга!" — вспыхнула в голове у Карины радостная мысль. — "Червивый Завет?"

Осторожно, чтобы не спугнуть, она на цыпочках пошла в сторону фигуры. Умудренная горьким опытом блондинка не произносила ни слова, пока спина в хламиде не замаячила всего лишь в нескольких шагах.

— Помогите! — внезапно завопил силуэт. Застигнутая врасплох Карина сама взвизгнула и отшатнулась.

Фигура снова бросилась бежать. В мгновение ока она опять исчезла за углом коридора.

— Да погоди же ты! — застонала Карина в бессилии. — Я хочу помочь!

Бросившись следом, она обомлела. Коридор за поворотом был пуст. Чуть вдалеке его разделяло белое сияние. Дверь одной из комнат была приоткрыта. Оттуда лился призрачный свет, падавший на пол и стену изогнутой геометрической фигурой.

С замирающим сердцем подойдя ближе, Карина заглянула в зазор между косяком и створкой. Внутри горел включенный телевизор. Не показывавший ничего, кроме белых помех, он издавал тихое шипение. Рядом с экраном виднелся подлокотник мягкого кресла, на котором лежала чья-то рука.

"Господи, что я делаю?!" — подумала Карина и осторожно толкнула дверь.

К ее досаде, та поползла вперед с противным скрипом. Поле обзора увеличилось, и девушка рассмотрела на сидящем в кресле белую хламиду.

Заглянув внутрь комнаты, Карина пошарила лучом фонарика по углам. Те были пусты. Сбоку зиял проход в соседнее помещение. Там в полумраке вырисовывался угол кровати, на которой темнело неподвижное тело.

"Что делать?! Что делать?!" — судорожно думала блондинка. Покрытая буквами хламида белела прямо перед ней.

— Привет, — набравшись смелости, сказала девушка, — Я ищу одну Книгу. Ты "Червивый Завет"?

Сидевший в кресле молчал. Потоптавшись на пороге в ожидании, Карина решилась войти внутрь.

Сердце девушки яростно застучало. Приблизившись к креслу, она коснулась плеча сидевшего. На ощупь то было твердым, как кость, и холодным, словно у трупа.

— Извини..., — начала было Карина и тут же осеклась.

Ее взгляд упал на хламиду. Оказавшаяся изрисованной простыней, та была обернута поверх черных лохмотьев. Шею и лысый затылок сидевшего покрывали вырезанные на коже буквы. На его коленях лежал остроконечный колпак.

Незнакомец обернулся к девушке. Его глаза были мутными, как у трупа. Лицо покрывали шрамы в виде букв. Нижняя челюсть отсутствовала. Вместо нее в рот был вделан старенький плеер, внутри которого вращались катушки аудиокассеты.

— Привет. Я ищу одну Книгу. Ты "Червивый Завет"? — раздался из пасти обглодыша искаженный голос, в котором Карина с содроганием распознала свой собственный.

Магнитная лента с жужжанием отмоталась назад. Нежданно для Карины существо крикнуло ее голосом:

— Ау! Помогите!

За спиной у блондинки раздался скрип кровати. Зазвучали босые шаги, выходящие из соседнего помещения. Оглянувшись, Карина увидела второго обглодыша. Его голова была обмотана серым скотчем. На его теле висели черные лохмотья. Держа в руке что-то белое, он подошел к двери и загородил Карине путь назад.

"Ловушка!" — пронеслась мысль в голове у девушки, — "Сама в нее зашла! Вот же дура!"

Сидевший в кресле поднялся и встал перед Кариной. Худой и высокий, он возвышался над ней на целую голову. Кассета снова отмоталась назад, и обглодыш в отчаянии завопил:

— Да погоди же ты! Я хочу помочь!

Позади девушки раздался топот ног. В ту же секунду ей на голову набросили полупрозрачный пакет и начали душить. Выронив фонарик, Карина вцепилась в мешок и попыталась прорвать в нем дырку. Стоявший впереди схватил ее за запястья, не давая этого сделать. Его размытая фигура маячила в сиянии телевизора. Запустив плеер, он произнес:

— Я здесь умру... Меня никто не отыщет...

Карина вырывалась и брыкалась, с хрипом втягивая стремительно убывающий воздух. Ее легкие горели огнем. Мерзкий пакет залезал в рот с каждым вдохом. Наконец дышать внутри него стало нечем. Дернувшись в последний раз, девушка потеряла сознание.

∗ ∗ ∗

— Ракитина Аврора Борисовна, — произнес незнакомый мужской голос. — 2000-го года рождения. Город Благовест.

Горилла лежала на грязном полу в пятне белого света. Словно луч прожектора, тот падал откуда-то сверху. За его границами было темно, и виднелись очертания больших прямоугольных конструкций.

— Ты кто такой? — медленно приходя в себя, простонала пацанка. Открыв глаза, она подняла голову на звук. Ее балаклава куда-то исчезла.

— Мастер спорта международного класса по боксу, — проигнорировав вопрос, продолжал голос. Он доносился из темноты прямо перед Гориллой. — Мастер спорта по тайскому боксу. Черный пояс по бразильскому джиу-джитсу. Шесть профессиональных боев в ММА. Шесть побед. Ни одного поражения...

— Ты кто, блядь, такой?! — рявкнула пацанка, вставая на ноги. Нащупав кобуру, она достала револьвер. Оружие в руке придало ей уверенности. — Откуда ты все это знаешь?!

Длинное массивное тело прошуршало во мраке. Голос сместился вслед за ним и раздавался теперь откуда-то сбоку:

— ...такая блестящая спортивная карьера впереди. Но почему-то вместо нее, ты выбрала оказаться здесь. На тебе нет печати Кенодоксии, значит ты пришла сюда не по ее воле. В чем же причина?

— Выйди на свет! — нацелив револьвер на звук, крикнула Горилла. — Выходи! Я хочу видеть, кто ты!

— Как скажешь, — произнес Каллиграф. Его туша заползла в пределы белого круга.

Вскрикнув, Горилла отступила назад. Ее лицо побледнело. Револьвер трясся в дрожащей ладони.

— Так-так-так... И что же у нас тут такое? — произнес кенодокс, змеясь вокруг пацанки. Он издал сопящий звук, будто внюхивался в ее запах. — Ага, вот и ответ. Неоперабельная опухоль поджелудочной железы. Прогноз крайне неблагоприятный. Смертный приговор в течение года, максимум двух.

Приоткрыв в изумлении рот, Горилла опустила револьвер. Зрачки ее глаз расширились в осознании. Убрав оружие, она расстегнула бомбер и вытащила сложенные листы бумаги.

— Вот! — возбужденно заговорила она, потрясая ими перед Каллиграфом, — Я нашла эту книгу в своем мире! "Червивый Завет"! В ней рассказывается об этом городе! И о хирурге, который живет здесь и может вылечить от любой болезни!

Отыскав нужное место, Горилла принялась сбивчиво читать:

— "...второму же брату была дарована власть над плотью и костями. Власть рассекать их и распиливать, преображать и сращивать. Исцелять любой недуг и любое несовершенство во имя Кенодоксии. И поселился он в парящей крепости над бездной...".

— Можешь не продолжать, — вальяжно оборвал ее Каллиграф. — Я знаю собственную биографию.

— То есть я пришла по адресу? — с надеждой подняла взгляд Горилла. — Этот хирург — вы? Вы действительно можете исцелить любой недуг?

— Да, — снисходительно ответил Каллиграф. — Этот хирург — я. И да, могу.

— Я не хочу умирать, — стиснув зубы, прошептала пацанка. — Не хочу болеть. Не хочу гнить заживо, как другие. Хочу быть здоровой и сильной.

— Все этого хотят, — хохотнул кенодокс. — Чем ты лучше остальных? Почему я должен помогать именно тебе?

— Я привела Таракана! Беглеца из вашего мира!

— Это ты про Дениску? На кой он мне сдался? Тебе нужно что-то посерьезней этого червя, если ты хочешь получить мои услуги.

— Есть еще! — вновь запустив руку под бомбер, Горилла вытащила маленькую коробочку. — Здесь черный жемчуг! Стоит целое состояние! В книге было написано, что он высоко ценится у вашей богини!

Вновь зашуршав листами, она прочла:

— "...и ходит Кенодоксия рядом с берегом старого мира, и собирает черные жемчужины. Люб ей их блеск, сладка чернота..."

— Ты не поняла аллегорию, — раздосадованно произнес Каллиграф.

— Алле... Чего?

— Ясно..., — удрученно вздохнул кенодокс. — Когда в "Червивом Завете" говорилось, что Кенодоксия коллекционирует "черные жемчужины", то под ними понимались люди определенного склада. Те, кто красив и обаятелен снаружи, но при этом — с тьмой и гнилью внутри. А не дословно минералы из раковин земных моллюсков.

— И что же мне теперь делать? — опустив руки, в отчаянии произнесла Горилла, — Для меня нет дороги назад. Я пришла сюда, и я не уйду, пока не стану здоровой.

Каллиграф замурлыкал мелодию без слов, как будто бы о чем-то размышляя. Пацанка терпеливо ждала. Наконец кенодокс замолчал.

— Я думаю, что могу помочь тебе, — сказал он после недолгой паузы. — Я могу вылечить тебя. Даже более того... Я могу сделать тебя бессмертной.

— Меня?! Бессмертной?! — обомлела Горилла.

— Да. Ты будешь жить вечно. Ты хочешь этого?

— Хочу! — взбудораженно закивала пацанка. — Хочу жить вечно! Скажите, что нужно для этого сделать! Я готова на все!

Каллиграф усмехнулся всеми своими ртами и внезапно приблизился к Горилле вплотную. Он него разило горелой плотью. Мерзкий запах вызывал дурноту, но пацанка стойко стерпела.

— Нужно будет, — произнес нависающий над ней кенодокс. — Выполнить одно маленькое поручение.

∗ ∗ ∗

— Поросеноч-е-е-к... Просыпайся, свинка...

Мертвый свет телеэкрана проникал сквозь ее опущенные веки. Нехотя, будто выныривая из тяжелого сна, Карина очнулась. Она полулежала в мягком кресле, и напротив нее раздавалось тихое шипение.

Голова девушки будто налилась свинцом. Конечности были дряблыми, как у тряпичной куклы. С трудом приоткрыв глаза, Карина увидела работающий телевизор. Зернистые помехи делали его экран похожим на серый гранит.

В каждом из четырех углов комнаты стояло по обглодышу. К тем, кто напал на нее, присоединились еще двое. Будто безмолвные стражи, они наблюдали за Кариной из полумрака. Их острые колпаки были сняты, а неподвижные фигуры казались большими тенями.

— Мы не закончили с тобой тогда, поросенок, — пробивался сквозь шипение знакомый голос. — Но ничего. Совсем скоро мы увидимся снова.

Помехи медленно обретали форму. Через них проступала белая маска с закрытыми глазами. При виде нее Карина испугано вжалась в кресло.

— Знала бы ты, что я для тебя приготовил, — произнес с экрана Скальп-хантер. — Впрочем, позволь небольшой спойлер.

Один из его прислужников вышел из своего угла. В руках он нес длинный громоздкий предмет. Сияние телевизора легло на обглодыша, и Карина увидела бензопилу. Ее зубья были испачканы кровью. Кое-где к ним прилипли выдранные волосы.

— Извини. Забыл почистить после другой хрюшки. Надеюсь, ты будешь верещать так же, как она.

В раскрытую дверь за спиной у Карины влетел маленький черный шарик. Ударившись о пол, он покатился вперед и замер на середине комнаты. Секунду спустя мир содрогнулся от оглушительного взрыва. Полыхнула яркая белая вспышка, и Карина на мгновение ослепла.

Снова придя в себя, она поняла, что до сих пор сидит в кресле. В ее голове гремел бронзовый колокол. Его звон ударялся о стенки черепа, больно отдавая в заложенные уши. Пространство перед Кариной дышало жаром. В воздухе висел едкий дым. Притронувшись к лицу, девушка обнаружила, что у нее идет кровь из носа.

Кто-то держал ее за плечи и кричал, как будто бы издалека. С каждой секундой его голос раздавался все ближе и ближе, пробираясь через стихающий звон. Зрение медленно возвращалось к Карине. Вскоре белое пятно перед глазами исчезло, и она увидела знакомое лицо.

— Очнись! — Схватив девушку за руку, Таракан рывком выдернул ее из кресла. — Нам нужно убираться отсюда!

От него жутко разило блевотиной. Карина обвела комнату одурелым взглядом. В углах рычали оглушенные обглодыши. Некоторые из них барахтались на спинах. Некоторые ползали на четвереньках. Вспомнив о Скальп-хантере, девушка бросила взгляд на телевизор. Кенодокс исчез. Экран и корпус прибора были расколоты надвое. Из образовавшейся трещины вверх рвалось оранжевое пламя.

— Бежим! — крикнул Таракан. На его голове не было балаклавы.

Не выпуская Каринино запястье из руки, он потянул девушку прочь из комнаты.

∗ ∗ ∗

— Подожди! — задыхаясь, крикнула Карина, — Куда ты меня тащишь?!

— Не время ждать! — гаркнул через плечо Таракан. — Сейчас они очухаются и рванут за нами!

— Что это было?! Что взорвалось?!

— Светошумовая граната! Из убежища!

— Все-таки обокрал детей! Не удержался!

Выскочив из комнаты, они побежали по лабиринту Крематория. Луч фонаря скакал по стенам, словно зараженный бешенством солнечный зайчик. Где-то позади уже раздавался топот чьих-то ног, и рычала запускаемая бензопила. Оклемавшиеся обглодыши бросились в погоню.

Таракан трусил вперед, сворачивая на развилках по наитию. В этот раз бег давался ему труднее, чем обычно. Его легкие горели огнем. Спина и колени болели. Сердце билось как-то не так, вызывая у него дикую одышку. Все его тело стонало и работало вполсилы, будто органы, суставы и кости умудрились износиться менее, чем за день.

Оправившаяся Карина поспевала за ним, а затем и вовсе догнала и побежала рядом. Свернув за угол, они увидели свет. В конце пути горела висевшая на проводе лампочка. Добежав до нее, они невольно остановились и прикрыли глаза руками.

— Куда ты нас завел?! — простонала девушка. Согнувшись пополам, она тяжело дышала. — Это же тупик!

Таракан затравленно огляделся. Слева от них зияли распахнутые лифтовые двери. Шахта за ними была пуста. Потыкав кнопку вызова на панели, алкаш не услышал ни звука.

Справа простирался коридор, залитый тусклым светом лампочек в голых патронах. Двери боковых комнат были заколочены досками. Пол под ногами был чисто подметен, и нигде не было видно ни следа грязи.

Убегая вперед, коридор оканчивался финальной дверью. Изготовленная из стали, та напоминала вход в банковское хранилище. На ее поверхности поблескивал глазок, похожий на объектив фотоаппарата. Рядом с порогом лежал шерстяной коврик.

— Туда! — сказал Таракан. Далекий вой бензопилы становился все ближе и ближе.

Добежав до конца коридора, они в нерешительности замерли у входа. Подергав за ручку двери, алкаш убедился, что та заперта. Поискав и не найдя звонок, он принялся долбиться кулаками.

— Откройте! — во все легкие заорал Таракан. — Впустите нас!

— Может быть там никого нет, — обреченно предположила Карина.

За дверью раздался звук шагов. На линзу глазка легла тень, словно кто-то прильнул изнутри к окуляру.

— Господи! — увидев это, Карина тоже принялась стучать.

— Помогите! — закричали они в обе глотки.

— Чего орете, придурки? — неожиданно раздался за дверью мужской голос. — Сейчас ваши друзья вам помогут.

Внезапно Таракан осознал, что звук бензопилы раздается совсем близко. Они с Кариной дружно обернулись. Позади них стояли обглодыши. Замерев на середине коридора, они разглядывали своих жертв с убийственной издевкой. Впереди всех держался лысый в хламиде. В своей руке он сжимал аккумуляторную дрель.

Нажав кнопку на плеере, обглодыш вытащил из него кассету. Швырнув ее на пол, он достал и вставил другую. С легким щелчком завертелись катушки. В коридоре лихо заиграл хэви-метал.

Нажав на спуск, тварь запустила дрель. Выставив ее вперед, как пистолет, она бросилась на Таракана.

— Стой! Стой! Погоди! — заорал алкаш, прикрываясь руками.

Обглодыш врезался в него и повалил на пол. Визжащее жало вонзилось Таракану в ладонь и моментально просверлило ее насквозь.

— А-а-а-а! — заверещал от боли алкаш.

Он лежал на спине, беспомощно барахтаясь под противником. Сверло вращалось над его лицом, забрызгивая все вокруг кровью. Обглодыш неистово надавливал на дрель, пытаясь вогнать ее в голову Таракану. Алкаш с трудом удерживал ее пробитой рукой в нескольких сантиметрах от своего носа. Громкая музыка долбила ему в уши. На лицо падали ошметки его собственной плоти. Белая хламида его врага быстро становилась красной.

Дико закричав, Карина бросилась на помощь. Вцепившись в аккумулятор, она выдернула его из ручки дрели. Взвизгнув в последний раз, сверло остановилось. "Плеер" отвлекся на девушку и, воспользовавшись моментом, Таракан укусил его за запястье.

На вкус обглодыш был ужасен. Алкаш вгонял свои зубы все глубже и глубже, пока рука врага не разжалась и не выпустила инструмент.

Схватив лежавший на полу фонарик, Карина ударила им обглодыша по затылку. Монстр обмяк и повалился на Таракана. Плеер в его голове заиграл композицию задом наперед, а потом и вовсе замолчал.

Выбравшись из-под тела, алкаш сел, дыша, как лошадь после забега. Стискивая зубы от боли, он вытащил сверло из своей ладони.

— Аккумулятор..., — оглядевшись по сторонам, сказал Таракан. По его окровавленному лицу градом катился пот.

Карина протянула ему черную коробочку. Орудуя одной рукой, Таракан кое как вставил ее в ручку дрели. Поднявшись на колени, он перевернул лежавшего обглодыша и мстительно произнес:

— Сдохни, мразь!

Вновь зажужжавшее сверло воткнулось монстру в глазницу. Мгновенно придя в себя, тот вцепился руками в горло Таракану. Его плеер ожил. Вместо музыки из него полилась дикая какофония.

— Сдохни! Сдохни! Сдохни! — задыхаясь, хрипел Таракан.

Дрель уходила все глубже и глубже, заставляя голову обглодыша дрыгаться из стороны в сторону. Наконец она пробила череп насквозь. Хватка чудовища ослабла, и его руки бессильно упали.

Выпустив инструмент, Таракан оцепенело сидел на коленях. Ему не верилось в то, что он сейчас сделал, вопреки тому, что доказательство лежало напротив. Кто-то опустился на корточки рядом с ним. Оглянувшись, алкаш увидел Карину.

— Привет, — сказала девушка. — Ты в порядке?

— Бывало и лучше, — усмехнулся Таракан и поглядел на блондинку сквозь дыру в ладони.

— Ты стал совсем седой..., — легонько коснувшись его волос, сказала Карина. — И весь в морщинах...

— Так, стоп! — опомнился Таракан. — Он же был не один! Где остальные?!

Они обернулись и уставились в глубину коридора. Там свирепо визжала бензопила. Ей вторили звуки драки.

∗ ∗ ∗

Двери лифта с грохотом поползли в стороны, и кабина вмиг наполнилась шумом и криками. Горилла увидела залитый светом коридор. В его конце высилась бронированная дверь, рядом с которой кто-то с кем-то боролся. Чуть ближе стояли два обглодыша. Повернутые к лифту спиной, они наблюдали за дракой.

Еще одна тварь вынырнула из-за поворота и оказалась рядом с Гориллой. Застигнутый врасплох обглодыш опешил, сжимая в руке туристическое мачете. Вместо лица на пацанку уставился голый череп. По его костям змеились трещины. На месте глаз зияли черные дыры.

Шагнув вперед, Горилла ударила обглодыша головой, целясь туда, где раньше был нос. Тот попятился и выронил оружие. Нагнувшись, пацанка схватила мачете. Распрямив спину, она рубанула, что было сил. Мощный удар снес существу башку. Подброшенный в воздух череп приземлился на пол и откатился к стене.

Оттолкнув обезглавленное тело, Горилла двинулась вперед. Почувствовав гибель сородича, второй обглодыш обернулся в ее сторону. В своих руках он держал кувалду.

— Кабанчик! — произнесло чудовище и ринулось в атаку.

Раскрутив молот, оно обрушило его на Гориллу. Та стремительно отпрянула назад. Просвистев в паре сантиметров от ее лица, кувалда врезалась в стену, оставив там солидную вмятину. Шагнув вперед, обглодыш ударил снова. Головка молота задела мачете, выбив его из руки пацанки.

Горилла осталась безоружной. Бросившись на врага, она вцепилась обеими ладонями в рукоять кувалды. Обглодыш зарычал ей в лицо. Они сошлись в безжалостной борьбе, пытаясь вырвать молот друг у друга.

Распахнув пасть, тварь попыталась укусить Гориллу за щеку. Отпрянув, та ударила противника локтем в челюсть. Подставив подножку, она бросила его на пол. Кувалда выскользнула из пальцев обглодыша, и пацанка овладела оружием с торжествующим криком.

— Говнюк! — тяжело дыша, она сплюнула на барахтающегося у ее ног уродца.

Замахнувшись, Горилла обрушила кувалду на врага. Богатырский удар расплющил лоб обглодыша в котлету. Голова лопнула, как перезрелый плод. Из расколотого темени наружу хлынули жирные черные тараканы.

Подняв глаза, девушка в отчаянии ругнулась. На нее двигался последний, третий монстр. Сверху донизу его голова была обмотана серым скотчем. Через узкий зазор между полосами были видны налитые кровью глаза. Оставленная на виду пасть скалилась железными зубами. В руках раб Скальп-хантера держал ревущую бензопилу.

— Ну на хрен! — бросив молот, Горилла выхватила из кобуры револьвер.

Прогремел выстрел. Карина вскрикнула, увидев, как на затылке обгодыша возникла огромная сквозная дыра. Выронив работающую бензопилу, тот повалился на нее же следом.

— Так-то лучше, — убрав револьвер в кобуру, Горилла вновь подняла кувалду с пола.

Перешагнув через трупы, она направилась к Карине и Таракану. Те по-прежнему сидели на полу, глазея на пацанку, как на сошедшую с небес валькирию. На голове Гориллы отсутствовала балаклава. Ее и без того вечно угрюмое лицо в этот раз было мрачнее грозы.

— Господи! Как же я рада тебя видеть! — воскликнула Карина. В ее глазах вспыхнула надежда.

— Не спеши радоваться, Инста! — подойдя к блондинке, Горилла неожиданно замахнулась кувалдой.

Поняв, что та сейчас размажет ей голову, Карина в ужасе отшатнулась.

Позади нее распахнулась бронированная дверь. В открывшемся проходе чернели два дула. Стихнувший было коридор разорвал выстрел дуплетом. Гориллу отшвырнуло назад. Кувалда вылетела из ее рук и грохнулась на пол.

— Заходите внутрь, — сказал стоявший на пороге мужчина. Переломив обрез двустволки, он извлекал отстрелянные гильзы. — И пошевеливайтесь, покуда эта баба не очнулась.

Глава 11. Червивый Завет

Отвернувшись от окна, Никита взглянул на Стаса. Немного помедлив, он тихо спросил:

— Ну как там? Сумел хоть что-нибудь про нее разузнать?

Они сидели вдвоем на Стасовой кухне и пили коньяк, закусывая прямо из сковороды тушеной куриной печенью в сметане. На улице сгущались сумерки. В квартире кроме них не было ни души.

— Кончено сумел. — хмыкнул Стас. — Одного я никак не пойму, на кой хрен ты вообще с ней связался?! Особенно учитывая твою ситуацию с Алисой?!

— Сам не знаю, — понуро вздохнул Злотов. — Сначала думал поразвлечься немного. Сбросить напряжение, так сказать. Законная супруга ведь к телу не подпускает. А потом увлекся, и как-то все закрутилось, завертелось...

— Ладно, это уже твои проблемы..., — махнул рукой его друг. Вынув телефон, Стас порылся в нем и произнес, — Аджимамбетова Карина Сергеевна. На четверть татарка, на три четверти русская. Родилась в Москве в 2004-м году. В 2023-м переехала оттуда в Благовест.

— Откуда? Какой смысл молодой девушке переезжать сюда из столицы?

— Здесь-то и начинается все самое интересное. Сим-карта твоей Карины оформлена на другого человека...

— И что тут такого? — спросил Никита, жуя куриную печень. — Может быть на родственника или знакомого?

— На бомжа из Волгограда, — ухмыльнулся Стас. — Сомневаюсь, что они тесно общались. Более того, у этой девушки нет счетов в банке. Трудоустроена она, судя по всему, нелегально. Даже ее соцсети и те — заброшены.

— Ну дела! — Злотов озадаченно поскреб подбородок. В его душе зарождалось недоброе предчувствие.

— Это еще не все. — Глаза Стаса заговорщицки блестели. — Как выяснилось, не я один пробивал твою ненаглядную. В Москве ее местоположением активно интересуется некий Ка-Бар.

— Ка-Бар?

— Это кличка. На самом деле его зовут Журавлев Виктор Вячеславович. Де-юре руководитель частной охранной организации "Дагон". А вот де-факто...

— Дай угадаю, — фыркнул Злотов. — Бандит?

— Скажем так: "лицо с обширными связями в определенных кругах". В большое дерьмо твой член завел тебя, дружище...

Взяв бутылку, Стас наполнил им обоим рюмки и продолжил:

— Скажу тебе прямо, — залпом опрокинув коньяк, он сморщился и закусил, — здесь за версту пахнет криминалом. Я думаю так. Твоя Карина нажила себе большие неприятности в Москве, после чего сбежала прятаться сюда. Не знаю, проституция это была или же наркотики, но это и не важно. Важно лишь то, что теперь ее разыскивают серьезные люди. Мой тебе совет, Ника, завязывай ты с этой девкой и побыстрее.

Никита не ответил. Стремительно трезвея, он уставился в окно на Благовест. В его голове зажглась одна постыдная идея. Устрашившись самого себя, Злотов попробовал прогнать ее усилием воли. Но в последний момент он передумал и спрятал грязную мыслишку на потом в отдаленном уголке своего разума.

∗ ∗ ∗

Услышав шелест листвы, Никита решил, что у него начались галлюцинации. Ручей остался далеко позади, и он по инерции брел вперед, уже отчаявшись отыскать выход. Стены ущелья нависали над ним, как огромная гробница. Ржавые трубы с льющейся из них водой исчезли, и к голоду прибавилась жажда.

Со временем шелест усилился. Вдали замаячили очертания дерева. Добравшись до него, Никита в нерешительности остановился.

Посреди коридора шумела раскидистая яблоня. Ее сочные мясистые листья трепетали, словно на ветру, несмотря на то, что воздух в коридоре был спокоен. Узловатые корни сливались с полом, в какой-то момент превращаясь из дерева в бетон. На ветвях покачивались багровые плоды. Как магнит, они притягивали к себе взгляд Никиты.

С опаской подойдя ближе, он коснулся яблони рукой. Та оказалась твердой на ощупь и не обратилась в пыль от прикосновения. Не веря своему счастью, Злотов сорвал с ветки первый плод. Вонзив в него зубы, он ощутил кисло-сладкую мякоть.

Как одержимый, Злотов принялся рвать яблоки и жадно есть. Зазоры на месте выдранных зубов мешали ему, но он не обращал внимания. Плоды были спелыми и налитыми соком. Он откусывал и, почти не разжевывая, глотал. Впервые за долгое время в его животе образовалась приятная тяжесть.

Куснув очередной плод, Злотов внезапно заорал от боли. Ошметок фрукта вывалился из его рта. По деснам и губам разлился кровавый привкус. Взглянув на надкушенное яблоко, Никита обомлел. Из белой мякоти торчал кусочек лезвия для безопасной бритвы.

Неожиданно его затошнило. Уронив яблоко, Никита согнулся пополам, издавая булькающие звуки. Нечто большое поднималось вверх по его пищеводу. Не в силах сдерживаться, Злотов распахнул рот и изверг из себя зловонную струю. Длинный черный предмет выскользнул из его горла и шлепнулся на пол. Ощущения были такие, словно он срыгнул собственные кишки.

В луже яблочной блевотины лежала маленькая колбаска. Вблизи она оказалась скрученным пакетиком для мусора. Развернув его, Никита обнаружил внутри обрывок черного платья. К нему прилагались кружевные женские трусы. С обеих сторон они были испачканы кровью.

— Господи... Алиса! — Никита с содроганием узнал нижнее белье своей супруги.

Его оборвали внезапные женские крики. Разбив тишину на осколки, они доносились из глубины ущелья. Знакомый голос вопил от боли и сквозь рыдания молил о пощаде.

— Алиса! — вскочив на ноги, Никита бросился на зов. — Алиса! Я иду к тебе!

∗ ∗ ∗

Карина помогла встать раненому Таракану. Вдвоем они направились к раскрытой двери. Алкаш ковылял, словно древний старик. Каждое новое движение давалось ему все тяжелее и тяжелее. Позади них стонала валявшаяся на спине Горилла.

Мужчина посторонился, уступая дорогу. Впустив ребят внутрь, он захлопнул дверь и закрыл ее на несколько замков и засовов.

Они оказались в небольшой квартире, обставленной по-спартански. Ее центр занимал обеденный стол, который явно использовался и как письменный, и как верстак. У дальней стены высился шкаф, заполненный книгами. Близ него стояла тумбочка с пузатым телевизором. Дополняли обстановку пара стульев и облезлое кожаное кресло. Выцветшие обои покрывали царапины, похожие на следы от ногтей.

Таракан запнулся и упал на колени. Оперевшись на просверленную руку, он заорал от боли и грохнулся набок. Перевалившись оттуда на задницу, алкаш обмяк на полу. Вид у него был, как у человека, готовящегося отъехать на тот свет.

— Мой друг ранен! — Испуганная Карина обернулась к впустившему их мужчине, — У вас есть аптечка?!

— Перебьется твой дружок, — равнодушно отозвался хозяин квартиры. — Не хватало еще на него запасы тратить.

Высокий и крепкий, он был одет в красно-белую клетчатую рубашку и черные штаны с подтяжками. На его голове сидела простенькая маска. Она была сделана из резинки и листа согнутого белого картона. В ее поверхности зияли прорези для глаз.

— В смысле "перебьется"! — взъярилась Карина. — Он же истекает кровью!

Проигнорировав ее, мужчина снял маску. Увидев его лицо, девушка побледнела и заткнулась. Перед ней стоял старик лет шестидесяти. Несмотря на годы, он держался прямо. Густая шевелюра исчезла, сменившись плешью и двумя островками седых волос. Вместо усов и прилизанной бороденки на ребят смотрело гладко выбритое лицо. Голубые глаза были жесткими, без малейшей тени сострадания. В остальном же сходство было идеальным.

— Ну здравствуй, Глобус, — насмешливо разглядывая Таракана, произнес человек с лицом Каллиграфа, — А я тебя с первого раза и не узнал...

∗ ∗ ∗

"Слава Богу", — подумал Никита. — "Едва не спалились".

Он вел автомобиль по вечернему городу. Царил студеный декабрь, и с темного неба валил густой снег. Падая на проезжую часть, белые хлопья таяли в грязную кашу. Часть из них оседала на лобовом стекле. Потянув за рычажок, Никита включил дворники.

Карина жалась на переднем сидении, нахохлившись, как попугайчик. Всю дорогу она молчала.

— Ну и погодка, — бодро произнес Злотов, надеясь развеять угрюмую атмосферу. — Того и гляди будет буря.

Девушка не отвечала. Повернувшись к окну, она смотрела на проносящиеся мимо огни.

— Ты в порядке? — Бросил на нее косой взгляд Никита. Внутри салона будто натянулась струна, готовая в любой момент лопнуть.

— Ты говорил, что разведешься с ней, — тихо сказала Карина. Ее лицо отражалось в стекле. Темные глаза были полны печали. — Что мы будем жить вместе. Что ты любишь только меня одну...

Осознав, к чему все идет, Злотов помрачнел. Уставившись на дорогу, он не произносил ни слова.

— Прошло уже девять месяцев, а ты до сих пор ничего не сделал. Твоя Алиса даже не знает о нас...

Девушка вопросительно взглянула на Никиту:

— Если ты любишь меня, а не ее, то почему именно я должна прятаться, как воровка? Почему именно я должна тайком сбегать из вашего дома?

Парень не ответил. Хмурый, как туча, он буравил взглядом багажник едущей впереди машины.

— Ты никогда не собирался уходить от нее, так ведь? — откинувшись на спинку сиденья, отрешенно произнесла Карина.

— Да..., — сквозь зубы процедил Никита. Впереди загорелся красный свет, и поток машин встал на светофоре.

Секунды потекли одна за другой, отмеряемые таймером на табло. Они оба молчали, избегая взглядов друг друга. Наконец снова вспыхнул зеленый, и автомобиль тронулся с места.

— Я тогда тебе для чего? — не глядя на Никиту, спросила девушка, — Просто для секса?

Она вновь повернулась и требовательно уставилась на парня:

— Чего молчишь? Скажи хотя бы раз правду.

Свернув с проспекта, Никита повел автомобиль по боковой улице. В его голове роились десятки ответов. Каждый из них был хуже остальных.

— Мы все совершаем ошибки..., — наконец произнес он медленно, капля за каплей выдавливая из себя признание.

Мельком бросив взгляд на Карину, Никита содрогнулся. Девушка сидела тихо, уставившись в лобовое стекло на пустую дорогу. Ее глаза выглядели стеклянными, как у куклы.

Улица сузилась, и они ехали меж новыми домами. Как огромные муравейники из камня, те застилали собой ночное небо. Справа и слева мелькали сияющие вывески забегаловок, парикмахерских и круглосуточных магазинов.

— Останови здесь, — сказала Карина. Ее голос звучал гнусаво, словно она готова была вот-вот разрыдаться. — Я выйду.

— Мы еще не приехали, — угрюмо отозвался Злотов.

— Останови, я сказала! — с неожиданной яростью заорала блондинка.

Ошеломленный ее напором, Никита притормозил у обочины. Распахнув дверь, Карина выскочила наружу и бросилась через газон, укрытый снегом.

— Стой! — крикнул ей в спину парень.

Девушка не обернулась. Немного помедлив, Никита махнул рукой. Развернув машину, он поехал в направлении своего дома.

— Тварь! — произнес он, сжимая руль со злобой. — Тупая шлюха!

∗ ∗ ∗

— Здравствуй... -те, — лежа на полу, пробурчал угрюмый Таракан, — Валерий Геннадьевич...

— Какой еще Валерий Геннадьевич? — непонимающе спросила Карина, — Это же Каллиграф.

Внимание девушки привлек глухой звук. Похожий на стук в дверь, он раздавался в соседней комнате. Там было темно, и вырисовывался краешек чего-то массивного.

— Каллиграф? — не обращая внимание на звук, усмехнулся старик, — Нет. Будь я Каллиграфом, с вами двумя бы не церемонился...

Договорить он не успел. Внезапно бронированная входная дверь содрогнулась от сильного удара. Через секунду за первым последовал второй — в этот раз чем-то тяжелым. Снаружи раздались приглушенные ругательства.

— Ваша драчливая подружка ожила, — подойдя к глазку, сообщил хозяин. Подняв обрез, он крикнул. — Можешь бить своей кувалдой сколько хочешь! Эта дверь выдержит попадание из танка!

— Горилла, — с неудовольствием пробурчал Таракан. — Вот же толстокожая девка. Даже дробовик ее не берет.

Удары продолжались несколько минут, после чего резко стихли. Выглянув наружу, Валерий Геннадьевич с изумлением произнес:

— Убежала.

С обрезом в руке он прошел вглубь комнаты. Вернувшись со стулом, мужчина сел и взглянул на Таракана.

— Ты постарел, Денис, — сказал он без капли сожаления, просто констатируя факт. — Скоро будешь старше меня. Уже совсем скоро.

Его ехидный взгляд скользнул по часам на руке у парня. Стрелки на циферблате кружились, будто лопасти спиннера.

— Иди нахуй! — огрызнулся Таракан.

— Кто вы такой? — с нарастающим гневом спросила Карина. Происходившее начинало выводить ее из себя.

Окинув блондинку оценивающим взглядом, Валерий Геннадьевич произнес:

— Надо же. Ты так похожа на ее мать. Только лет на пятнадцать моложе.

Глядя на Карину, он держал голову немного повернутой влево, словно его правый глаз был единственным, который хорошо видел. Очков Валерий Геннадьевич не носил.

— На чью мать?! — закипала девушка.

— Я запомнил тот день на всю жизнь, — игнорируя вопросы, продолжал старик, — Конструктор разорвал ее на площади перед Собором. Прямо на моих глазах. Это был далеко не первый житель города, убитый кенодоксом. Но почему-то именно ее смерть так сильно запала мне в душу...

— Да что вы, блядь, несете?! — вскричала Карина.

— Это Валерий Геннадьевич Макушкин, — усталым голосом произнес Таракан, — Он же Бармалей. Он же бывший мэр Старовознесенска. Он же просто ГНИДА КОНЧЕНАЯ!

Финальные слова алкаш проорал, брызгая кровавой слюной.

— Спокойно, спокойно..., — с притворной заботой старик ткнул в него дулами обреза. — Не трать свое время на гнев. Тебе и так недолго осталось.

Выбившись из сил, Таракан затих, все так же не поднимаясь с пола.

— Итак, — спросил Макушкин. — Что вы двое позабыли в нашем тихом и уютном городке?

— Я не знаю, — пожала плечами Карина. — Я здесь оказалась случайно.

— Ясно, — покачал головой Бармалей. — Очередная "туристка".

Утратив к девушке всякий интерес, он обернулся к Таракану:

— Ну а ты, Дениска, почему снова здесь? Дай угадаю. Тебе было очень стыдно за то, что ты бросил своих друзей? И ты решил вернуться и поглядеть, остались ли от них хотя бы кости?

Алкаш попробовал было огрызнуться, но вместо этого неожиданно всхлипнул. Закрыв голову руками, он перевернулся набок к стене, лишь бы не видеть рожу Бармалея.

— Этот город никого не отпускает, — понимающе сказал старик. — Даже сбежав отсюда, ты рано или поздно вернешься. Такова воля Кенодоксии.

— Что это за место?! — дрожащим голосом спросила Карина. — Что здесь, черт побери, происходит?! Кто такая эта Кенодоксия?!

— Что ж..., — Ухмыльнувшись, Макушкин поднялся со стула. — Ответы на твои вопросы — это сюжет для целой книги...

∗ ∗ ∗

Таракана разбудил знакомый неприятный запах. Еще не открывая глаз, он понял, что опять обосрался во сне.

В Благовесте стоял ясный день, но в комнате вокруг было темно. Задернутые плотные шторы худо-бедно защищали ее обитателя от внешнего мира.

Приподняв свинцовые веки, Таракан попробовал встать. Он тотчас же пожалел об этом. Его голова ответила приступом зубодробительной боли. Накатив, как входящее в череп сверло, она столь же быстро отдалилась, став почти терпимой. Вонь жидкого кала смешивалась с запахом немытого тела и парами дешевого алкоголя.

Поднявшись на дрожащие ноги, Таракан проковылял к окну. Раздвинув шторы, он зажмурился от солнечного света. Хлынув внутрь помещения, тот озарил ободранные стены. Комната была почти пуста, не считая валявшегося на полу матраса. На его поверхности расплывалось коричневое пятно. Рядом со спальным местом выстроилась колоннада из опорожненных бутылок.

Повернув ручку, Таракан распахнул окно. Мир наполнился шумом улицы, голосами людей и звуками автомобилей. Снаружи стояла зима. Зябко обхватив себя, алконавт направился в ванную, чтобы умыть лицо и жопу. Вернувшись, он начал перебирать бутылки. Отыскав одну, где на донышке еще плескалась водка, Таракан выпил ее залпом вместо завтрака.

— Ништяк! — сказал он и звонко рыгнул. Стало немного легче.

Отыскав свою куртку, он накинул ее на голое тело и сел на подоконнике у раскрытого окна. Рядом с ним стояла пепельница, заваленная окурками. Нашарив пачку сигарет и зажигалку, Таракан закурил, выдыхая дым во внешний мир. Теплая батарея грела ему ноги. Холодный ветерок приятно обдувал лицо. Головная боль медленно рассасывалась, и жизнь становилась более-менее выносимой.

Неожиданно в дверь позвонили. Вздрогнув, Таракан сжался в комок от испуга. Спрыгнув с подоконника, он сел на корточки, лишь бы его не заметили с улицы.

Звонок повторился вновь, затем еще раз. После этого наступила тишина. Трусливо дрожа, Таракан сидел рядом с батареей. Минуты текли одна за другой. Когда их набралось неприлично много, он-таки собрался с духом и на цыпочках прокрался в прихожую.

Прильнув к глазку, Таракан с облегчением увидел пустую лестничную площадку. Щелкнув замком, он приоткрыл дверь и боязливо высунул голову наружу. Кто-то сунул под кнопку звонка рекламную листовку с доставкой суши.

С плеч Таракана будто свалилась гора. Харкнув на пол подъезда, он собрался было закрыть дверь.

На лестнице сверху зазвучал топот ног, и вниз сбежала крупная фигура. Одолев в пару прыжков целый пролет, она оказалось рядом с остолбеневшим Тараканом.

— Ку-ку! — сказало лицо в балаклаве.

Сильная рука вцепилась в дверную ручку. Створка устремилась вперед и с хрустом придавила к косяку голову Таракана. Взвизгнув от боли, тот грохнулся на спину. В какой-то момент ему показалось, что он слышит треск собственного черепа.

∗ ∗ ∗

— Может быть, договоримся?! — жалобно скулил Таракан. — Я все отработаю! Клянусь!

Он сидел в одних трусах на полу. Обе его руки были прикованы наручниками к трубе батареи. Пристегнувший их здоровяк возился рядом, регулируя подачу тепла.

— Ага. Вот прямо сейчас и начнешь, — весело сказал тот. В его хриплом голосе звучали едва уловимые женские нотки.

— Ты что — баба? — изумленно спросил Таракан. Вместо ответа ему пробили пенальти по яйцам.

— От тебя говном несет, говнюк, — опустив ногу, сказала незнакомка в балаклаве.

Выкрутив клапан на максимум, она дождалась, когда разогреется батарея. Схватив Таракана за волосы, она прижала его мордой к трубе. Несколько секунд тот стойко терпел, после чего принялся верещать от боли и вырываться.

Вдоволь насладившись этой песней, незнакомка отпустила Таракана. Хныча, тот повис на наручниках. На его левой щеке остался длинный и тонкий розовый ожог.

— Ты ведь знаешь, почему это с тобой происходит? — осведомилась девка.

— Скажи Маусу, что я все верну! — пискнул Таракан. — Я обещаю!

— Как ты собираешься возвращать, обсос? Почку что-ли продашь? Так одной не хватит. Придется обе.

В довесок к своим словам, она пнула Таракана в живот. Тот скрючился, как огромный небритый младенец.

— Я пойду к ментам! — злобно прошипел он и тотчас же прикусил язык.

— К ментам? — искренне заржала девка. — Да ради Бога! Иди к мусорам и скажи: "здравствуйте дяденьки полицейские. Я кладмен, который проебал свой вес. За это нехорошие люди засунули мне бутылку в жопу". Я думаю, они будут счастливы тебя услышать.

Уткнувшись носом в плечо, Таракан завыл от отчаяния.

— Кстати, о бутылках, — сказала незнакомка.

Отлучившись к матрасу, она вернулась с двумя — от водки и от шампанского.

— Выбирай, — спросила девка, показывая их Таракану. — С какой начнем?

При виде стеклотары глаза алкаша расширились от экзистенциального ужаса. Прижавшись к стене, он завопил:

— Я сделаю все, что скажешь! Все!

— Все? — заинтересовано спросила незнакомка, — Вообще все-все?

Поставив бутылки на подоконник, она села на корточки напротив Таракана.

— Слушай, — сказала девушка, — Я ведь могу договориться с Маусом. Уладить твою проблему.

Не веря ушам, Таракан искоса глянул на свою мучительницу.

— Да? — спросил он с недоверием. — И что мне за это придется сделать?

Расстегнув бомбер, девушка вынула несколько помятых листов, сложенных в квадратик.

— Ты знаешь, что это такое?

— Выглядит, как распечатки на принтере, — непонимающе моргнул Таракан.

— Это главы из книги. Сама книга называется "Червивый Завет". Ее выложил к себе в Телегу один мой знакомый. Потом он без вести пропал. Так сказать, ушел в "старый город".

— Я-то тут при чем.

— Дело в том, что ее издали в Старовознесенске. Мне говорили: ты как-то по пьяни божился, что родился там. Хотя этого города никогда не существовало.

Таракан переменился в лице. Его взгляд помертвел от древнего, въевшегося в подкорку страха, что был гораздо сильнее, чем боязнь наказания от наркошопа. Подобрав под себя ноги, он угрюмо замолк.

— Ты ведь действительно оттуда? — внимательно разглядывая его рожу, спросила девка, — Из Старовознесенска? Он реален?

— Я отдал бы все на свете, чтобы это было не так, — медленно произнес Таракан.

Он машинально поскреб свою шею, где виднелась синяя печать. Полустертые надписи гласили: "ГРЕШНИК" и "СОБСТВЕННОСТЬ КЕНОДОКСИИ".

— Чего ты хочешь? — буркнул алкаш, заранее страшась ответа.

— Я хочу попасть туда. Но я не могу соваться наобум. Мне нужен проводник.

— Туда?! — взбеленился Таракан, — Да ты в край шизанулась! Ты не знаешь, что там творится! Это не простой город! Это место страшнее Ада!

Проигнорировав его увещевания, незнакомка развернула листы. Отыскав нужный, она сказала:

— Здесь говорится о "парящей крепости над бездной". В нем живет хирург, который может вылечить от любой болезни. Это правда?

— Крепость над бездной..., — удивился Таракан, — Так, стоп! Это же Крематорий! Стало быть хирург — это Каллиграф!

— Заебца! — Рот девки осклабился в разрезе балаклавы. — Предлагаю такой вариант. Мы с тобой отправляемся в Старовознесенск. Там ты показываешь мне сперва дорогу к Крематорию, а затем — обратно в Благовест. Если ты сумел оттуда выбраться один раз, значит сможешь это сделать снова. Так ведь?

— Не факт! Мне тогда сильно повезло! К тому же это было десять лет назад!

— Ничего. Я рискну.

— Как ты собралась туда попасть? — насупившись, спросил Таракан. — Это же другой мир.

— Есть один способ. — Девка помахала распечатками перед его носом. — Мой знакомый им успешно воспользовался. Ну так что? По рукам?

— Нет! — взвизгнул Таракан, — Я не пойду!

— Ладно, — устало покачав головой, незнакомка спрятала бумаги под бомбер. — Не хочешь идти, так не иди. Вместо этого бутылка пойдет тебе в сраку.

Поднявшись на ноги, она взяла тару из-под шампанского. Внезапно ее взгляд стал жестким, как наждак.

— Обычно мы не сильно калечим проебавшихся кладменов, — угрожающе сказала незнакомка. — Так по мелочи: сломанные пальцы, выбитые зубы... Но для тебя я сделаю исключение. Даже если ты выживешь, то готовься до конца своих дней гадить через пластмассовую трубку.

Таракан понял, что девка не шутит. Даже за балаклавой ее лицо пылало глубокой, почти осязаемой злобой. Осознав, что вляпался по-крупному, Таракан едва не обосрался снова. Его воля надломилась, как тростинка, и алкаш по привычке врубил заднюю.

— Стой! — крикнул Таракан. — Я согласен!

∗ ∗ ∗

Пройдя в соседнюю комнату, Макушкин включил там свет. Обернувшись, он поманил ладонью Карину.

Комната была почти пуста, не считая деревянного ящика. Похожий на мусульманский гроб, тот лежал на голом полу. Его крышка была заперта на навесной замок.

Неожиданно изнутри донесся знакомый стук. Крышка затряслась, будто кто-то отчаянно просился наружу. Затем стук прекратился, и она успокоилась снова.

— Кого вы там держите?! — холодея от страха, спросила Бармалея Карина.

Вместо ответа, Макушкин достал из кармана ключ. Отомкнув замок, он снял его с проушин. Взявшись за край крышки, старик распахнул ящик. В воздухе запахло опилками, и пульс Карины радостно забился.

Внутри гроба, покрытая древесной пылью, лежала Книга. Бывшая когда-то женщиной, она глядела в потолок пустыми глазницами. Ее жидкие седые волосы напоминали паутину. Они обрамляли обтянутый кожей череп, вершина которого была полностью лысой. Разинутый рот щерился желтеющими зубами.

— Кто это?! — уже предугадывая ответ, спросила блондинка.

Тело обглодыша было обклеено страницами из книг. Строчки и иллюстрации чернели на нем, как татуировки. Живот несчастной был оголен, обнажая скопище шрамов.

— Не кто, а что, — фыркнул Макушкин. — Это "Червивый Завет". Точнее одна из его копий.

Вокруг шеи Книги вился ошейник. К нему был привязан кусок веревки. Взявшись за него, Бармалей потянул вверх. Не издавая ни звука, "Червивый Завет" села в гробу.

— Прочитай нашей гостье "Книгу Часовщика", — велел Бармалей. — Глава первая. Стихи с первого по тридцатый.

Существо повернуло голову к Карине. В глубине его чернеющего рта раздался сухой треск. Продержавшись пару секунд, он резко смолк. Мгновение спустя из пасти и глазниц обглодыша полился женский голос:

— Старый бог умер в Миллениум, на границе тысячелетий, — произнес он отдаленно и глухо, будто доносился из загробного мира, — В тот день небо разрывали тысячи молний, а иконы рыдали кровавыми слезами...

∗ ∗ ∗

Старый бог умер в Миллениум, на границе тысячелетий. В тот день небо разрывали тысячи молний, а иконы рыдали кровавыми слезами.

Когда Старый бог умер, ангелы, как мухи, слетелись на его бренное тело. Они отложили в нем яйца, из которых вылупились личинки. Опарыши стали пожирать плоть мертвого бога.

Первый из них съел его печень.

Второй — сожрал желчный пузырь.

Третий — поглотил желудок.

Четвертый — вобрал в себя его кишечник.

Затем все четверо разделили промеж собой мозг и сердце.

Некоторое время спустя личинки превратились в куколок, из которых родились причудливые создания. Взращенные на плоти Старого бога, они провозгласили себя Новыми богами. Слабее него, но гораздо голоднее и злее.

Взращенная на печени взяла себе имя Кенодоксия.

Взращенная на желчном пузыре — Акедия.

Взращенный на желудке — Гастримаргия.

Взращенный на кишечнике — Красный цепень.

Когда-то Старый бог создал Старый мир. Он населил его своими творениями — людьми.

В подражание ему Новые боги породили каждый своих собственных уродцев:

Кенодоксия сотворила кенодоксов.

Акедия дала жизнь акедитам.

Гастримаргия породила гулей.

Цепень создал ангельских червей.

Старый бог умер, но его Старый мир пока еще живет. Он не нужен Новым богам-паразитам. Они сожрут его кусок за куском, а затем выдавят из своих задниц новые миры, которые отдадут своим детям.

Новым богам не нужны творения Старого бога. Их собственные отпрыски перережут человечество, как свиней. Сами же Новые боги будут на это смотреть и наслаждаться кровавым представлением...

∗ ∗ ∗

Голос Книги оборвался на полуслове, как смолкает поставленная на паузу аудиозапись. Существо продолжало сидеть в гробу, будто огромная уродливая кукла. Дыры в черепе на месте его глаз неотрывно глядели на Карину.

Блондинка отвернулась, лишь бы не видеть стоявший в них мрак. Мысли роились в ее голове, как мухи, вызывая приступ мигрени.

— Стало быть, — спросила она у Макушкина, — Кенодоксия — это одна из Новых богов? А Каллиграф, Скальп-хантер и прочие — это ее творения? Точно так же, как мы, люди, — это творения умершего Старого бога...

— Да, — кивнул Бармалей. — Кенодоксов гораздо меньше, чем людей. Но каждый из них гораздо сильнее человека. Кстати, о силе. Те из них, что носят имена на букву "К", как у их богини, — на порядок могущественнее остальных. Можно сказать, Кенодоксия дарует им особые полномочия.

— Вроде "Каллиграфа" или "Конструктора"?

— Именно. Это два брата, которых оставили приглядывать за Старовознесенском. Один сидит на Мясокомбинате, другой здесь — в Крематории. Вместе они следят за городом.

— А Старый мир — уточнила блондинка, — Это...

— ...это нормальный мир, в котором мы все когда-то жили, — закончил мысль девушки старик. — Он лишился своего исконного владельца и оказался не нужен новым. Они жаждут разобрать его на стройматериалы, из которых затем изготовить свои собственные миры. Их сдерживает лишь то, что Старый мир велик, и они не могут уничтожить его разом. Поэтому откусывают понемногу — кусок за куском. Город за городом...

— Как Старовознесенск! — осознала Карина.

— Да. Он достался той из них, кого мы знаем как Кенодоксию.

— Но почему ее дети ненавидят людей? За что они нас пытают и убивают?

— Ненавидят? — усмехнулся Бармалей, — О, нет. Они нас не ненавидят, а обожают. Люди — это их самые любимые игрушки.

— Игрушки?

— Да. Когда кенодоксы пытают или убивают, они делает это не из ненависти, а ради веселья. Поэтому причину для этого они найдут всегда, а если нет, то сделают безо всякой причины. Для человека кровожадность и садизм — это отклонения. Для кенодокса — это его сущность. Неотъемлемая часть его природы, берущая свое начало в его же темной богине. Ведь кенодоксы — это тени на стене пещеры, которые отбрасывает многоликая Кенодоксия.

— Но почему она такая жестокая? — не унималась Карина.

Макушкин смерил ее испытующим взглядом.

— Ты читала "Повелителя мух" Уильяма Голдинга? — спросил он.

— Нет, — помотала головой девушкой.

— Жаль, — разочарованно вздохнул старик. — Сколько тебе лет?

— Двадцать.

— Так вот. Новые боги родились в Миллениум. То есть всего лишь в 2000-м году. Ты без четырех лет их ровесница.

— К чему вы клоните?

— К тому, что Новые боги — это вовсе не древние, умудренные опытом существа. И в то же время они боги, то есть над ними нет никого более могущественного и авторитетного. Они дикие малолетки, выросшие без присмотра взрослых. Для них не существует таких понятий, как "добро" или "зло", только "весело" или "скучно". Мы для них — это мухи, которым они ради забавы отрывают крылышки.

Карина нервно сглотнула.

— Скальп-хантер..., — спросила она, переменив тему. — Что вам о нем известно?

— Он редкостный кусок говна, — поморщился старик. — Даже в сравнении с другими кенодоксами. Еще у него отвратительный музыкальный вкус. Но ты явно не это хотела услышать.

— Вы видели его настоящее лицо? Без маски?

— Нет, и очень этому рад. По слухам, у него нет настоящего лица. Когда Скальп-хантер снимает свою маску, то каждый человек видит что-то свое. Точнее лицо того, кого боялся сильнее всех в Старом мире.

— Почему его обглодыши носят колпаки? — подняв руки над головой, девушка сложила их в треугольник. — Они еще похожи на шапки американских расистов, только черные.

— "Обглодыши", — фыркнул Бармалей, — До чего же идиотское название.

Увидев, что Карина ждет ответа, он продолжил:

— Это не "шапки американских расистов", а капироты. В Средневековой Испании их надевали члены секты флагеллантов. Это были кающиеся грешники, пытавшиеся заслужить искупление через нанесение увечий своему телу. Поэтому капирот — это символ унижения и символ греха, а также символ изуродованной плоти. Наш с тобой общий друг заставляет своих рабов носить их, потому что любит аллегории...

— Нет у тебя никаких друзей, старый гандон, — раздался позади девушки голос Таракана.

Обернувшись, Карина увидела, что алкаш стоит на пороге комнаты и подслушивает разговор. Одежда Таракана была заляпана спекшейся кровью, но держался он на удивление бодро.

— Ты как?! — взволнованно спросила девушка.

— Ты не поверишь, но чувствую себя гораздо лучше. — Таракан продемонстрировал ей раненую руку. — Во, погляди.

Дыра в его ладони затянулась, оставив после себя круглый розоватый шрам.

— Ну надо же, — зловеще осклабился Бармалей. — На тебе все заживает, как на собаке, Дениска. Словно год прошел за десять минут.

— Отъебись, мудак! — огрызнулся Таракан.

Его взгляд скользнул по комнате и остановился на сидящей Книге. Внезапно челюсть алкаша поползла вниз. Его глаза в ужасе округлились.

— Боже, нет! — дико заорал Таракан, — Вера, это ты?! Вера!

∗ ∗ ∗

Сорвавшись с места, Таракан подбежал к гробу. Не замечая никого вокруг, он случайно толкнул плечом Карину, и девушка едва не упала.

— Вера! Вера! Ты не узнаешь меня, Вера?!

Книга безразлично глядела на него черными глазницами. Не зная, что предпринять, Таракан суетился рядом. Наконец он опустился подле ящика на колени и бережно взял обглодыша за руку.

— Это же я — Дэн! — со слезами в голосе произнес Таракан. — Прости меня! Пожалуйста, прости!

В горле у существа затрещало, после чего вновь раздался призрачный голос:

— ...и молвил младший брат: я каллиграф по плоти. Мое перо — это скальпель..., — произнесла Вера.

— Да что здесь происходит? — не удержавшись, воскликнула Карина.

— Это Библия! — обернувшись к ней, ответил Таракан. — Та самая!

— Это Вера Панфилова, — пояснил Бармалей. — Она нянчилась с группой выживших детей, в которую некогда входил наш Дениска. Я всегда думал, что рано или поздно Скальп-хантер сдерет с них всех шкуры. Но оказалось, что у судьбы были на нее другие планы.

Обернувшись к ухмыляющемуся Макушкину, Таракан завопил:

— Что ты сотворил с ней, мерзавец!

— Ничего я с ней не делал, — равнодушно хмыкнул старик. — Она уже была такая.

— Врешь, сволочь! — бросившись на Бармалея, алкаш попробовал вцепиться ему в горло.

Макушкин остановил его на полпути, ударив кулаком в челюсть. Отлетев назад, Таракан грохнулся на пол. Со стоном приоткрыв глаза, он увидел нацеленный в него обрез.

— Еще раз сделаешь такое — убью, — холодным голосом предупредил старик.

— Как она оказалась у тебя?! — прошипел алкаш, отползая к стене. — Что ты сам позабыл в Крематории?! Живешь у Каллиграфа под боком, якшаешься с кенодоксами!

— Мои дела здесь тебя не касаются, — жестко отрезал Бармалей. — Что до твоей Веры, то Каллиграф дал мне ее "почитать". Он иногда одалживает мне свои Книги.

— Он велел мне отыскать ее и привести к нему, — тихо сказала Карина. — Уверял, что она потерялась на нижних уровнях Крематория.

— Не верь всему, что говорят по телевизору, — насмешливо фыркнул старик. — Ни одна Книга не может потеряться в этом месте. В тело каждой из них вселяют особого паразита. Тот позволяет Каллиграфу удаленно определять местоположение той или иной Книги. Так что он прекрасно знает, где кто находится в его владениях. Уверен, что и вам двоим подсадили по "подарочку".

От его слов в животе у Карины вновь зашевелилось что-то большое и склизкое. Обхватив саму себя руками, девушка с испугом вспомнила недавний сон.

— А мне он сказал ее убить, — встав на ноги, прорычал Таракан. — Я согласился. Но я тогда не знал, что "Червивый Завет" — это Вера!

— Понятно, — сказал Макушкин. — Каллиграф решил поразвлечься. Он дал вам взаимоисключающие задания, чтобы поглядеть, как вы перегрызете друг другу глотки в процессе. Готов поспорить, что той мужебабе было поручено убить вас обоих.

— И что же нам теперь делать? — растерянно спросила Карина. — Я не могу вернуться назад без "Червивого Завета".

— А я не могу убить ее, — добавил Таракан. — Она моя подруга.

Бармалей на мгновение задумался, после чего великодушно произнес:

— Забирайте вашу Книгу. Верните ее Каллиграфу и посмотрите, что будет. Тем более, другого выхода у вас нет.

— Вы так легко ее отдаете? — с недоверием взглянула на него Карина.

— Да, — кивнул старик. — Я уже ознакомился с текстом "Червивого Завета". А что до мяса, из которого он сделан, то ностальгией по нему я не страдаю.

— Вера не мясо! — взъярился Таракан. — Она была хорошим человеком! В отличие от тебя!

— Тем хуже для нее, — ухмылка старика превратилась в волчий оскал. — Хорошие люди умирают в этом городе первыми.

∗ ∗ ∗

Открыв глаза, Никита нашарил в темноте очки и водрузил их себе на нос. За окном спальни стояла глубокая ночь, и был виден краешек звездного неба.

Алиса лежала на другой половине кровати, повернутая к нему спиной. Она стянула на себя их общее одеяло, оставив Никиту мерзнуть в одних трусах.

Удостоверившись, что жена спит, Злотов тихо встал и на цыпочках прокрался в кабинет. Усевшись за стол, он включил свой ноутбук.

Открыв браузер, Никита вбил в поисковик "дагон журавлев виктор вячеславович". Бегло просмотрев результаты, он перешел по одной из ссылок. Мгновение спустя на экране высветилась страница в соцсети.

Злотов с изумлением уставился на фотографию интеллигентного мужчины лет сорока. Как и Никита, тот носил очки. По его гладко выбритому подбородку тянулся тонкий шрам. Всем своим видом Ка-Бар напоминал скорее университетского преподавателя, чем криминального авторитета.

— Надо же..., — пробормотал парень, — А ты точно бандит?

Залогинившись с фейка, он написал Журавлеву в личку:

"Здравствуйте, Виктор Вячеславович. Я слышал, вас интересует девушка по имени Карина. Думаю, я могу помочь вам ее найти".

∗ ∗ ∗

Выглянув в окошко, Бармалей отпер входную дверь. Потянув бронированную створку, он жестом предложил гостям выметаться.

Коридор был завален строительным инструментом и трупами обглодышей. Рядом с порогом лежала кувалда. Гориллы нигде не было видно.

— Прибирай тут потом за вами, — недовольно произнес старик.

Над головами потрескивали и мигали лампочки. В конце освещенного пути зияли распахнутые двери лифта. В этот раз кабина была на месте.

Бережно придерживая Библию под руку, Таракан повел ее по коридору. Карина поплелась следом за ними. Макушкин шел последним, держа наготове обрез.

Добравшись до лифта, они вошли внутрь все, кроме Бармалея. Старик остался снаружи, настороженно зыркая по сторонам.

— Ты знаешь, на какие кнопки жать? — спросил его Таракан.

— ...и явился к ней священный гельминт. Его кольца были размером с Млечный Путь..., — сказала Библия. Пройдя в угол, она уселась на грязный пол голым задом.

Стоя за порогом кабины, Макушкин потянулся к серебристой панели. Неожиданно в коридоре сбоку раздался топот приближающихся ног.

Из темноты выскочила разъяренная Горилла. На полной скорости, она мчалась в сторону лифта. Оглянувшись, старик навел на пацанку обрез. Нажать на спуск он не успел.

Горилла врезалась в него, как локомотив. Толчок увел руку Бармалея в сторону, и прогремел нечаянный выстрел.

Карина взвизгнула, отскочив назад. Заряд дроби ударил в панель, рядом с которой она только что стояла. Вырванная из стены, та выбросила сноп ярких искр и повисла на проводах, как на кишках.

Утратив равновесие, Бармалей потянул за собой Гориллу. Они оба грохнулись на пол и начали бороться. Пацанка выбила из руки старика обрез и ударила его локтем по лицу. Зарычав, тот врезал ей кулаком в челюсть и, вцепившись в горло, принялся душить. Из его уха вывалился круглый беспроводной наушник телесного цвета.

— Макушкин! Прием! — звучал по ту сторону тихий голос Каллиграфа, — Макушкин, ты меня слышишь?!

— Ай! — взвизгнула Карина.

Лифт под ее ногами дрогнул и со скрежетом пополз вниз. Вцепившись в стены, блондинка чудом удержалась на ногах. Поймав ползавшего по полу жирного черного таракана, Библия закинула его в рот и с хрустом прожевала.

Одолев не более метра, кабина остановилась снова. Выход на этаж, где дрались Горилла и Бармалей, уменьшился по вертикали вдвое.

— Готовься! — крикнул алкаш, — Сейчас упадем!

В подтверждение его слов опять раздался пронзительный срежет. Раздирающий уши, как пила, он быстро сменился грохочущим звуком. Над крышей кабины будто лопнул металлический трос. Закрыв глаза, Карина глубоко вдохнула и сгруппировалась. Лифт дрогнул во второй раз и обрушился в глубину шахты.

Глава 12. Летающий человек

Опустив пакет с продуктами на крыльцо, Карина рылась в сумочке в поисках ключей. Дверь ее подъезда была закрыта. Новенький домофон глядел на девушку, как вежливый, но принципиальный сторож.

— Господи! Почему у меня всегда куча вещей? — проворчала блондинка, теряясь в многочисленных зеркальцах, помадах, упаковках влажных салфеток и прочих мелочах.

Ключи упрямо не находились. В Благовесте стоял глубокий вечер, и Карина чувствовала себя вымотанной, как собака. Пуще всего на свете ей хотелось домой — под горячий душ, а затем в теплую постель. Заснеженный двор пустовал. На стеклах припаркованных машин медленно собиралась наледь. Поежившись от холода, Карина в очередной раз пожалела, что надела дурацкие меховые наушники вместо шапки.

Выудив из сумочки Айфон и зажигалку, девушка рассовала их по карманам, чтобы не мешались. Мгновение спустя ее пальцы нащупали железное колечко.

— Ага! — торжествующе воскликнула она, вытаскивая на свет связку с ключами.

— Здравствуй, красавица, — раздался за ее спиной мужской голос.

Вздрогнув, Карина быстро обернулась. Чужие автомобили безмолвно теснились у ее подъезда. Позади одного из них кто-то стоял. Его лицо было черным пятном, неразличимое в отбрасываемой внедорожником тени.

— Давно не виделись, доченька, — сказал мужчина.

Его голос будто долетал из прошлого. От его звучания Карина сжалась в комочек. Как смрадный ветер, он нес с собой воспоминания о боли. Об унижении и бессильной злобе. Об идущей по их пятам серой безнадеге. Словно пауки, они выползали из самых темных уголков ее души, куда она так силилась упрятать их и позабыть.

— Ты мне не отец, — дрожащим голосом ответила Карина. — Ты жил с моей матерью, пока она не умерла. Вы даже не расписывались.

Мужчина вышел к освещенному крыльцу. Сияние лампочки отразилось в стеклах его очков.

— Настоящий отец не тот, кто родил, а тот, кто любит, — сказал Ка-Бар с ухмылкой. — А люблю я тебя очень сильно. Ты разбила мне сердце, когда сбежала.

— Как ты меня нашел? — прошептала блондинка.

— Мне скинул твой адрес один молодой человек. Он желал остаться анонимным, но несколько переоценил свои возможности. Злотов Никита Андреевич. 97-го года рождения. Тебе знакомо это имя?

— Ублюдок! — не веря услышанному, выдохнула Карина.

Она прошипела, буравя Ка-Бара ненавидящим взглядом:

— Во дворе камеры. Попробуешь что-нибудь сделать, и я закричу.

— Нет здесь никаких камер, — начал было Журавлев. — Ты думаешь, я бы не прове...

Договорить он не успел. Ринувшись к домофону, Карина приложила ключ к панели. Схватившись за пиликающую дверь, она попробовала заскочить внутрь подъезда.

В один миг Ка-Бар одолел расстояние между ними. Сцапав девушку за волосы, он силой притянул ее к себе:

— Пора возвращаться домой, родная!

Вместо ответа Карина лягнула его в голень, а затем заорала, как резаная. Чертыхнувшись, Ка-Бар попробовал зажать ей рот ладонью. Воспользовавшись этим, девушка вцепилась ему в кисть зубами.

— Ай! Сука!

Вскрикнув от боли, Журавлев ослабил свою хватку. Вырвавшись и уронив сумку, Карина бросилась бежать.

— Стой! — за ее спиной раздался топот ног.

Выскочив со двора на улицу, девушка быстро осмотрелась. Справа от нее темнел тупик. Слева раздавался шум проспекта, сиявшего вдали автомобильными огнями. Недолго думая, она припустилась туда. Вокруг не было ни души. Многоквартирные дома безучастно вздымались по обе стороны от бегущей фигурки.

Легкие Карины пылали огнем. Она мчалась вперед из последних сил. Топот Ка-Бара раздавался все ближе и ближе. Распахнув рот, девушка в отчаянии закричала:

— Помогите!

На ее вопль никто не отозвался. Сотни желтых и оранжевых окон взирали на Карину, как глаза огромных чудовищ. Ни одно из них не открылось.

— Попалась! — прогремел сзади голос Журавлева. Секунду спустя в затылок девушке врезался кулак.

Вскрикнув, Карина полетела вперед. Шлепнувшись на живот, она распласталась на тротуаре. От боли и досады из ее глаз брызнули слезы.

— Так-то лучше! — тяжело дыша, Ка-Бар стоял над хнычущей блондинкой.

Осмотревшись по сторонам, он в ярости прорычал:

— Сколько от тебя проблем, потаскуха!

Схватив Карину за воротник куртки, Журавлев потащил ее в темный переулок, где громоздились мусорные контейнеры. Перевернув девушку на спину, он вытащил нож с длинным клинком.

— Не хочешь возвращаться домой — останешься здесь навсегда!

— Нет! — в панике закричала блондинка. Придавив ее коленом к земле, Ка-Бар замахнулся для удара.

Его рука остановилась в воздухе. Будто позабыв о Карине, Журавлев вскинул глаза. Его зрачки расширились от испуга. С шумом втянув затхлый воздух, Ка-Бар ошеломленно произнес:

— Я знаю этот запах!

В переулке воняло помойкой. Смрад гнилых овощей и разлагающегося мяса перемежался здесь с запахом полиэтиленовых пакетов. Неожиданно Карина осознала, что к этому букету добавляется нечто иное. Сладкий цветочный аромат был похож на тот, что испускают горящие восковые свечи. Он настойчиво пробивался через вонь, оттесняя другие оттенки.

— Здравствуй, Витенька, — сказал незнакомый голос. Вздрогнув, Журавлев вскочил на ноги. Освободившаяся Карина перевернулась на живот и замерла, не понимая, что происходит.

В переулке был кто-то третий. Черный силуэт прятался в пространстве между контейнерами, почти неразличимый в густых тенях.

— Я вижу, ты постарел, — произнес он, глумясь над Ка-Баром. — Уже не помнишь своего старого друга?

— Кто ты такой?! — рявкнул Журавлев. — Выйди оттуда!

— Как скажешь, Витя.

Говоривший подался вперед — в полосу лунного света. Глаза Карины округлились от изумления. Незнакомец не шел, а летел. Носки его ботинок парили в нескольких сантиметрах над тротуаром. Запах тающего воска переместился вслед за ним и наполнил собой переулок.

— Нет! — прошептал побледневший Ка-Бар. — Тебя нет! Ты не существуешь!

— Конечно же я не существую, — ласково произнес летун. Его голос был мерзким и скрипучим, будто кто-то царапал по стеклу вилкой. — Ты меня выдумал давным-давно, когда еще жил в старом городе. Это вовсе не я заглядывал по ночам в твои окна. Это вовсе не я помогал тебе делать все те ужасные вещи. И вовсе не от меня ты затем сбежал в столицу, где убедил сам себя, что я просто галлюцинация, которую можно вылечить таблетками.

— В каком еще "старом городе"?! — прорычал Ка-Бар. В его голосе сквозила неуверенность. — Я всегда жил в Москве!

— В тот самом, — безгубый рот летуна расплылся в акульей улыбке. — Который ты видишь в своих снах.

— Сгинь, тварь! — взвизгнул Журавлев.

Забыв про девушку, он отступил назад. Нож в его руке дрожал, как осиновый лист. Удивлению Карины не было предела. Впервые в жизни она видела, чтобы Ка-Бар кого-то боялся.

— Нет, не сгину, — паря над землей, незнакомец надвигался на Журавлева. Вытянув руку, он указал когтистым пальцем на блондинку. — Потому что есть одна маленькая загвоздка. Если я не настоящий, то почему она тоже меня видит?

Глаза Ка-Бара яростно сузились. Стиснув нож, он вонзил его летуну в живот. Клинок вошел по самую рукоятку, не пролив ни капли крови.

— Что?! — обомлел Журавлев.

Существо нависало над ним, ничуть не обеспокоенное торчащим из него куском металла. Холодные, как сама зима, ладони улеглись Ка-Бару на плечи. Не задержавшись там долго, они поползли вверх и стиснули голову мужчины в объятиях. Парализованный страхом Журавлев глядел в лицо чудовищной твари. Его губы дрожали как у испуганного ребенка.

— Чтобы убить меня, тебе потребуется ножик побольше, — угрожающе произнес летун.

Его когтистые пальцы заскользили от затылка по щекам, оставляя на голове Ка-Бара кровавые царапины. Боль вывела Журавлева из транса.

— А-а-а-а! — дико заорав, он оттолкнул летуна и бросился бежать. Выскочив из переулка, Ка-Бар в мгновение ока скрылся из виду. Ошеломленная Карина проводила его взглядом.

Лежа на холодном тротуаре, девушка обернулась к своему "спасителю". Тот был одет в грязный, прохудившийся плащ. Его полы развевались в воздухе, делая своего владельца похожим на пугало.

Его бугристая голова была полностью лысой. Розоватая плоть выглядела так, словно ее обварили в кипятке. Гладкую блестящую кожу украшали алые прожилки. Вместо глаз на Карину смотрели две большие золотые монеты, вставленные в пустые глазницы. Чудовищный летун улыбался ей огромным ртом. Похожий на прорезь, тот полнился острыми зубами.

— Кто вы такой?! — спросила Карина.

— Меня зовут Сладкие Кости, — ответил летун. — Я друг детей и некоторых взрослых.

— Вы не человек?!

Не удостоив ее ответом, Сладкие Кости опять поднял руку. Его когтистый палец указал на выход из переулка.

— Поторопись, — сказал монстр Карине. — Автобус сейчас уедет.

Вскочив на ноги, девушка бросилась бежать. Вылетев из переулка, она увидела знак остановки. Рядом с ним стоял белый автобус с голубыми полосами на бортах. Внутри пустого салона горел свет, и двери были гостеприимно открыты.

Осознав, что Ка-Бар может бродить где-то рядом, Карина устремилась к распахнутому входу. Забравшись внутрь, она плюхнулась на ближайшее сидение. Проглотив пассажирку, автобус захлопнул двери. Пыхтя и воняя бензином, он медленно тронулся с места.

Городской пейзаж поплыл за окном, ускоряясь с каждой секундой. Неожиданно Карина почувствовала себя смертельно уставшей. Ей дико захотелось спать. Обшарпанное двухместное сидение внезапно стало мягким, как перина.

"Странно", — подумала она, засыпая. — "Здесь же никогда не было остановки".

∗ ∗ ∗

— Что происходит?! — во все горло закричала Карина.

Пол под ее ногами дрожал. Стены тряслись и стонали. Лифт стремительно несся в пропасть. С каждым мгновением он набирал скорость.

— Как "что"?! — огрызнулся Таракан. — Мы падаем!

Двери кабины были раскрыты. В прямоугольном проеме скользила кирпичная стена шахты. Снаружи раздавались лязги и скрипы. Светильник над головой мигал, то погружая пространство в темноту, то озаряя снова.

Затем лифт резко тряхнуло. Толчок был настолько силен, что у людей внутри едва не повылетали все зубы. Не удержавшись, Карина, Таракан и Библия попадали на пол. Больно ударившись плечом, девушка поняла, что они прекратили движение.

— Остановились! — не веря своим же словам, воскликнула Карина. — Мы больше не падаем!

Грохот и скрежет улеглись, и за пределами лифта повисла тишина. Кабина замерла напротив выхода на этаж. Двери шахты были раскрыты. Коридор за ними тонул во мраке.

— Конечная, — с облегчением произнес Таракан.

Девушка встала с пола и помогла подняться Библии. Нагнувшись за фонариком и распрямившись, она обнаружила, что Книга стоит рядом с выходом. Уставившись пустыми глазницами во тьму, обглодыш не издавала ни звука.

— ...и вопросил он толпу..., — неожиданно сказала она радиоголосом, подрагивающим от трескучих помех. — Если свинья съесть останки бога, станет ли она подобна богам?

Словно в ответ, за пределами лифта раздался шорох. Утыканная гвоздями бейсбольная бита вылетела из темноты и ударила Библию в висок. Стоявшая позади нее Карина вздрогнула и попятилась, ощутив на своем лице брызги крови.

Пошатнувшись, Книга рухнула на пол. Бита торчала из ее головы. Ржавые гвозди вонзились в ее череп. Ударивший потянул за рукоятку. Обмякшее тело Библии поползло вперед и исчезло за порогом лифта.

— Стой! — опомнившись, Карина бросилась вдогонку. Обессиленный Таракан остался сидеть в углу.

Выскочив из кабины, девушка увидела кровавый след. Он тянулся по полу, едва различимый в полумраке. Включив фонарик, Карина высветила черную фигуру. Та утаскивала Библию вглубь коридора, волоча ее тело за бейсбольную биту.

— Оставь ее, — раздался за спиной у девушки голос Таракана.

Алкаш стоял в раскрытых дверях, скрюченный, как горбун. В неясном свете лифта он выглядел глубоким стариком.

— Забудь, — устало сказал Таракан. — Ей уже ничем не поможешь.

— Нет, — упрямо ответила Карина. — Я не могу вернуться без нее.

Вдвоем они осторожно двинулись по следу. Нападавший успел скрыться за поворотом коридора. Выглянув из-за угла, они увидели, что кровавая полоса ведет в одну из боковых комнат.

— Это ловушка, — пробурчал Таракан. — Они нас там ждут.

— Что ты предлагаешь? — спросила девушка. Алкаш равнодушно пожал плечами.

Лифт позади них начал с шумом закрываться. Ругнувшись, Таракан бросился назад, но не успел. Створки захлопнулись у самого его носа. Потыкав кнопку на панели вызова и ничего не добившись, он попробовал раздвинуть двери руками. Те упрямо не поддавались. Неожиданно кабина тронулась с места и с гудением поползла вверх.

— Твою мать! — алкаш хлопнул себя по лбу и затравленно огляделся.

Вокруг него простирался темный коридор, не отличимый от любых других в Крематории. Как выбраться из него в центр улья Таракан не имел ни малейшего представления. Тяжело вздохнув, он обернулся к подошедшей Карине.

— Мы в жопе, — кратко обрисовал ситуацию алкаш.

— Выходит, не остается ничего другого, кроме как..., — блондинка многозначительно кивнула на след.

Дверь комнаты, в которой исчезли Книга и ее убийца, была распахнута настежь. Кровавая полоса вела за порог и исчезала в глубине помещения.

— Оставайся здесь, — велел Карине Таракан. — Я зайду и посмотрю. Мне терять уже нечего.

Девушка открыла было рот, чтобы возразить, но немного подумав, промолчала. Благодарно кивнув, она передала товарищу фонарик.

Освещая дорогу, Таракан боязливо сунулся внутрь комнаты. Его встретили голые стены, с которых были содраны обои. Пошарив лучом по углам, он убедился, что там никого нет. Комната была абсолютно пуста. Здесь не было даже мебели. Слева от входа зиял проем без двери, ведущий в соседнее помещение. След исчезал в нем.

С опаской пройдя туда, Таракан увидел окно. Заложенное кирпичами, оно составляло один из двух элементов интерьера. Сразу под ним расположилась ребристая батарея. На полу чернело большое пятно. Кровавая полоса вливалась в него, как река — в озеро, и заканчивала на этом свой путь. Ни Библии, ни кого-либо еще в комнате не было.

— Здесь пусто! — крикнул через плечо Таракан. — Ни души!

На его возглас никто не отозвался. Ощутив неладное, Таракан обернулся и громко позвал:

— Инста?!

Не услышав ответ, он бросился прочь из квартиры.

— Инста! — выскочив наружу, Таракан огляделся. Луч фонаря высветил пустой коридор.

Доковыляв до поворота, алкаш выглянул из-за угла. Путь к лифту был абсолютно безлюдным. Карина исчезла, будто растаяла в воздухе, как снежинка.

— Нет-нет-нет! Только не это! — заскулив, Таракан сполз по стене на пол.

Фонарик вывалился из его ладони. Приземлившись на пол он мигнул от удара. Обхватив голову обеими руками, Таракан отчаянно затвердил себе под нос:

— Думай! Думай! Думай же, идиот! Что делать?! Что делать?!

Часы на его запястье бешено вращались, отсчитывая последние мгновения жизни. Увидев бы себя со стороны, Таракан не узнал бы больного старика, в которого успел превратиться. Его голос отражался от стен призрачным эхом. Вокруг простирался темный Крематорий, и, как крошечный глист, алкаш затерялся в его кишечнике.

∗ ∗ ∗

— Алиса, Алиса..., — в полубреду бормотал Злотов, — Дождись меня, родная... Я совсем рядом...

Стенания его жены раздавались все ближе и ближе. Пронзительные до дрожи, они ранили его сердце, словно кусочки колотого стекла. Быстро выбившись из сил, Никита сдался и перешел на шаг. Кирпичное ущелье начало сужаться, и вскоре он снова очутился в тесном коридоре. Шириной в метр или полтора, тот позволял идти, не поворачиваясь боком. Лезвия в стенах исчезли. Далекий потолок неспешно сошел вниз и нависал теперь в нескольких сантиметрах над макушкой парня.

Неожиданно крики смолкли, оборвавшись резко, как звук выключенной аудиосистемы.

— Нет! — в ужасе воскликнул Злотов и устремился вперед со всех ног.

Промчавшись несколько сотен шагов, он резко затормозил, едва не врезавшись в бегущего навстречу человека. Незнакомец остановился тоже. Никита непонимающе взглянул ему в лицо. Тот уставился на Злотова в ответ.

Путь впереди преграждало зеркало без рамы. Высотой от пола и до потолка, оно занимало всю ширину коридора. Никита вздрогнул, еле узнав самого себя.

На него глядел обтянутый кожей скелет, наряженный в драные лохмотья. Его щеки вваливались, как у узника концлагеря. Глаза западали. Отросшие волосы свисали на плечи сальными прядями. Запущенная борода скрывала длинный шрам. Подойдя ближе, Злотов как завороженный разглядывал стеклянную поверхность.

— Боже мой... В кого ты превратился? — спросил он у своего отражения.

— Б-У-У!!! — неожиданно гаркнуло то.

Застигнутый врасплох Никита вздрогнул и отшатнулся. Потеряв равновесие, он грохнулся на тощую задницу. Его двойник продолжал стоять внутри зеркала.

— Обосрался? — спросил он, ухмыляясь. — Видел бы ты сейчас свою рожу! Хотя ты ее и так видишь!

— Ты кенодокс! — ошеломленно прошептал Злотов, — Безымянный!

— Безымянный? — гыкнуло отражение. — Ну можешь называть меня так. Хотя на самом деле имя у меня есть. Просто тебе его знать не обязательно.

— Что ты здесь делаешь?! — с трудом поднялся на ноги Никита. — Разве это не владения Царя Порезов?!

— Он мой корешок. Разрешает мне куролесить на своей территории. Кстати, ты ему очень понравился.

— Ты похитил мою жену! Еще там — в кафе!

Будто вспомнив о чем-то приятном, Безымянный мечтательно прикрыл глаза.

— Ммм... Злотова Алиса Марковна, — произнес он медленно, смакуя каждую букву, — 95-го года рождения. Девичья фамилия — Мельцер...

— Что ты сделал с ней?! — заорал Никита. — Отвечай!

Опустив глаза, он увидел, что кожа на кистях у его двойника — синего цвета.

— Что же ты, Никитос, пренебрег такой пиздатой телкой? — насмешливо произнес Безымянный. — Кровь у Алисы сладкая, как мед. Кожа нежная, будто шелк. Она плохо переносит боль и много кричит, причем каждый раз — по-разному. Надрежешь в одном месте — кричит чуть выше. Прижжешь в другом — чуть ниже. Ее вопли ласкают слух, словно классическая музыка. Я управляю ее телом, как дирижер — оркестром. Только вместо палочки у меня огонь, дрель, иглы и бритва.

— Ты ее пытаешь?! — в ужасе воскликнул Злотов.

— Не только, — рот отражения расплылся в глумливом оскале. — Пытки — это не единственный способ насладиться женщиной.

— Ублюдок! — гневу Никиты не было предела.

Он ударил по зеркалу кулаком, метя в ненавистное лицо, которое по иронии было его собственным. Отражение разлетелось на осколки, порезав его кожу в нескольких местах. Кенодокс исчез. На месте, где он только что стоял, образовался проход, выводивший к каменной лестнице.

Тяжело дыша, Никита осмотрел свою кисть. Та была красной от крови. Морщась от боли, он выдернул из нее несколько кусочков стекла. Отодрав от рубашки лоскут, Злотов как мог перевязал пострадавшую руку.

Подойдя к останкам зеркала, он выглянул в открывшийся проход. Ступени уходили вниз, теряясь в кромешной темноте. Переступив через обломки, Никита начал спуск. Мгновение спустя он сам исчез во мраке.

∗ ∗ ∗

— Давно не виделись, хрюшка, — произнес ненавистный ей голос.

С головы Карины сдернули мешок, и девушка зажмурилась от яркого света. В лицо ей ударил холодный ветер, и распущенные волосы затрепетали на ее плечах.

Блондинка сидела на стуле, привязанная к спинке бельевой веревкой. Его ножки были привинчены к полу. Вокруг девушки простиралась открытая площадка, когда-то бывшая верхним этажом панельного здания. Притянутое к бетонному улью, то стало одной из его внешних частей, лишившись по дороге своей крыши.

Подняв глаза, Карина не увидела потолок. Над ее головой ухмылялась луна, и раскинулось черно-красное небо. То там, то здесь, как шипы, в него вонзались углы других прилипших к Крематорию обломков.

Спереди и сзади от девушки тянулись стены. Справа они упирались в обрыв, созданный разломом, что когда-то уменьшил здание вдвое. За его краем чернела пустота, и в отсветах молний кружили далекие Изделия.

— Здравствуй, красотка, — произнес Скальп-хантер. — Скучала?

Он стоял перед Кариной в свете факелов, что держали обглодыши в черных одеждах. Их было не менее десятка. Колпаки-капироты были сняты, открывая уродливые лица. Некоторые из них еще сохраняли живые черты. Некоторые выглядели, как лики мертвых. То там, то здесь Карина видела торчащие из голов гвозди. Вырезанные на коже слова и знаки. Голые черепа, щерящиеся потрескавшимися зубами. На щеках и лбах синели знакомые печати. Похожие на ветеринарные клейма, они гласили "СОБСТВЕННОСТЬ КЕНДОКСИИ".

Впереди остальных высился обнаженный по пояс мертвец. Его тощий торс и лысая голова были обмотаны колючей проволокой. В руке он держал биту с потемневшими от крови гвоздями.

Повернув к кенодоксу лицо, девушка одарила его ненавидящим взглядом.

— Где та дерьмовая музыка, которую ты так любишь? — сквозь зубы прошипела она. — Неужели тебе самому надоели эти виз...?

Договорить Карина не успела. Опустившись на одно колено, Скальп-хантер сграбастал ее за обрубок пальца и сжал его рукой, как плоскогубцами.

— А-а-а-а! — закричала от боли блондинка. На ее глазах тотчас же выступили слезы.

— Такие визги мне нравятся больше, поросенок, — прорычал Скальп-хантер.

Его морда маячила перед лицом всхлипывающей девушки. В левом глазу его маски зияла дыра, за которой не было ничего, кроме мрака.

— Что до музыки, — продолжал кенодокс, — То ты и твой дружок убили мой плеер. Но не волнуйся. Я заставлю тебя много раз пожалеть об этом.

Подняв вторую ладонь, он помахал маленькой отверткой.

— Ты помнишь эту штучку, хрюшка?

— Боже мой! Нет! — простонала Карина.

— Когда пытаешься убить кого-то отверткой, нужно упирать конец рукояти в ладонь. Иначе она выскользнет из руки.

Отпустив обрубок ее указательного пальца, Скальп-хантер переключился на средний. Плоский наконечник отвертки вонзился Карине под ноготь. Блондинка вновь заверещала от боли: на этот раз — гораздо громче, чем в прошлый. Отодрав ноготь от пальца, кенодокс перешел к безымянному. Остановился он лишь тогда, когда вся левая кисть девушки осталась без роговых пластинок.

— Уже не такая борзая, я погляжу, — Скальп-хантер встал, держа в руке окровавленную отвертку.

Обглодыши расступились, открывая нечто, висящее на стене. Обезглавленное тело было подвешено на крюках вверх ногами. Его торс был вспорот и выпотрошен, как у разделанной свиной туши. На полу стояло ведро со слитой кровью.

— Погляди, кого мы встретили в этой дыре, — пророкотал Скальп-хантер, — Наш с тобой общий приятель.

Справа от трупа высился стол. На его поверхности лежала почерневшая от опаливания голова. Ожоги исказили ее черты до неузнаваемости. Маска-череп и танковый шлем валялись подле окровавленной ножовки и паяльной лампы.

Увидев это, Карина заорала, что было сил. Бежавшие по ее щекам слезы высыхали на холодном ветру.

— Тварь! — завопила она, дергаясь на стуле. — Гори в Аду, ебаный ублюдок! Детоубийца!

Вновь опустившись на одно колено, Скальп-хантер заглянул Карине в лицо.

— В Аду? — спросил он, не скрывая своего веселья, — Ад — это сказка для людей, поросенок.

Сказав это, он щелкнул девушку пальцем по носу. Свесив голову на грудь, Карина тихо рыдала.

Отложив бейсбольную биту, обглодыш снял с пояса знакомую аккумуляторную дрель. Сверло блестело, вымазанное чем-то склизким. Заменив его на насадку для метизов, капирот подошел к Скальп-хантеру.

Кенодокс повернул к нему лицо. Один за другим обглодыш выкрутил саморезы, что удерживали глиняную маску.

— Так-то лучше, — произнес Скальп-хантер. Снятая личина повисла в его руке, — Взгляни на меня, хрюшка.

— Нет! — гнусавая от слез, огрызнулась Карина.

— Мне снова сделать тебе больно?

Девушка нехотя подняла свой взгляд. На нее взирало красивое мужское лицо лет сорока. Его правый глаз был голубым и холодным, словно льдинка. На месте левого зияла дыра, источающая внеземной черный свет. Римский нос нависал над белоснежными зубами, что сияли в торжествующей ухмылке. По гладко выбритому подбородку тянулся тонкий шрам. Словно бакенбарды, от висков и до челюсти темнели ряды отверстий для саморезов.

— Нравится то, что ты видишь? — спросил Скальп-хантер ртом Ка-Бара.

— Просто нет слов, — пробормотала Карина.

Поднявшись на ноги, кенодокс направился к столу. Взяв с него паяльную лампу, он накачал давление и разжег горелку о ближайший факел.

— Вижу, ты замерзла, поросенок, — сказал он, давая форсунке нагреться. — Сейчас мы это исправим.

Из жерла форсунки вырвалась струя бензинового пламени. Держа горящую лампу в руках, кенодокс направился к Карине.

Заглушая пение ветра прогремел выстрел. Голова ближайшего обглодыша разлетелась на куски. Оглянувшись, блондинка увидела "Ад" Данте. С разинутой пастью, тот стоял близ выхода в коридор. В его руках дымилось ружье-вертикалка.

Зазвучал топот множества ног, и из темноты коридора показался "Кориолан". Следом за ним маршировали другие Книги. Они несли деревянные щиты, тесаки и дубинки. Всего их было несколько десятков. Последней шла мрачная Горилла. Ее бомбер был разорван на груди. Сорвав его, она оказалась в легком бронежилете со следами угодившей в него дроби.

Одна из Книг вместо оружия держала маленький телевизор. На его экране хмурилось лицо Каллиграфа.

— Мерзавец! — заорал старик при виде Скальп-хантера, — Ты опять посмел вторгнуться на мою территорию! Ты за это заплатишь!

Взревев, капироты бросились в атаку. Обмотанный колючей проволокой ринулся на "Кориолана". Размахивая битой с гвоздями, он попытался достать Книгу. Его оружие врезалось в выставленный щит и застряло в нем своими "шипами". Могучим рывком "Кориолан" вырвал биту из рук противника. Подняв тесак, он рубанул сверху вниз. Голова капирота развалилась на две части. Рухнув на колени, он бухнулся половинками морды в пол.

Снова громыхнул выстрел, и лампа в руках Скальп-хантера взорвалась, обдав того пылающим бензином. Косуха загорелась в нескольких местах, но почти сразу же потухла. Вытащив траншейный нож, байкер направился в сторону "Ада". Переломив ружье, тот извлекал стреляные гильзы.

— Нет! — испуганно закричал Каллиграф.

В мгновение ока Скальп-хантер оказался рядом с Книгой. Перезарядив вертикалку, "Ад" Данте направил ее на врага, но было поздно. Удар ножа распорол его от паха до гортани. Выстрелив в никуда, "Ад" рухнул на спину. Из разреза в его животе вывалились кишки. Подняв стопу, Скальп-хантер обрушил ее на лицо Книги. Раздался хруст сминаемого черепа. Довольно зарычав, кенодокс провернул стопу, будто давил окурок.

Вокруг Карины разразилось настоящее побоище. Не в силах сбежать, она беспомощно наблюдала, как обглодыши убивают друг друга. Кувалды с треском ломали щиты и кости. Дубины проламывали черепа. Тесаки рубили конечности и головы. Превосходящие капиротов по численности Книги оттесняли своих врагов к мерцающей пропасти.

Вырвавшись вперед, "Кориолан" пихнул одного из них ногой. Отброшенный к пустоте, тот пару секунд балансировал на ее краю, размахивая руками. Не удержавшись, он полетел вниз и с ревом скрылся в подернутой молниями бездне.

Увидев это, Книги сомкнули щиты и поперли вперед единой стеной. Врезавшись в оставшихся капиротов, они принялись толкать их в сторону края. Не выдерживая давления, черные колпаки один за другим падали в пропасть. Наконец вниз сорвался последний из них, и "Кориолан" вскинул руку с тесаком в торжествующем жесте.

— Твои солдатики только что проиграли, дегенерат! — весело крикнул Каллиграф. Державшая телевизор Книга стояла в десятке метров от Скальп-хантера. — Ты пожалеешь о том, что сюда явился!

Обернувшись, байкер смерил его мертвым взглядом. Подойдя к Книге, он снес ей голову одним взмахом ножа. Телевизор выпал из рук убитого обглодыша. Его корпус раскололся от удара о пол.

Удовлетворенно кивнув, Скальп-хантер огляделся в поисках новой жертвы. Чуть вдалеке он заприметил Гориллу. Державшаяся в стороне от битвы, пацанка выглядывала из-за обломка стены. Повернув голову, она увидела кенодокса.

— Твою мать! — выругалась Горилла, когда Скальп-хантер направился в ее сторону.

Выхватив револьвер, она выстрелила четыре раза в надвигающегося великана. Три пули вошли Скальп-хантеру в грудь. Еще одна ударила прямиком в лоб. Отмахнувшись от них, как от мух, байкер продолжил движение. Нажав на спуск в пятый раз, Горилла услышала щелчок. Отбросив бесполезный револьвер, она выхватила боевой нож.

— Вот это я понимаю! — пророкотал Скальп-хантер и сделал резкий выпад. Острие его ножа понеслось к горлу Гориллы.

Пацанка увернулась от удара. Проскользнув под рукой кенодокса, она оказалась сбоку. Перебросив нож из правой ладони в левую, Горилла вонзила его Скальп-хантеру в область печени. Клинок словно вошел в замороженную тушу. Выдернув его и отскочив назад, девушка увидела, что на лезвии нет ни капли крови.

— Отлично! — взревел восторженный Скальп-хантер.

Кто-то больно укусил Гориллу за кисть. Опустив глаза, та увидела черных пауков. Мерзкие насекомые ползали по ее левой руке, щекоча тоненькими лапками. Содрогнувшись, девушка принялась стряхивать их с себя. Вспомнив про байкера, она подняла взгляд и увидела, что тот несется на нее, как грузовик.

Размахивая ножом, Скальп-хантер обрушил на Гориллу шквал ударов. Успев вернуть оружие в правую руку, пацанка отразила их все, кроме последнего. На ее плече расцвел длинный кровавый порез.

Отчаянно закричав, она прыгнула на великана и воткнула острие ножа ему в шею. Это не произвело на того ни малейшего впечатления. Схватив Гориллу свободной рукой за запястье, он стиснул его железными пальцами. Захрустели ломающиеся кости. Выпустив нож, пацанка заорала от боли.

— Взгляни на меня! — проревел ей в лицо кенодокс, — Что ты видишь?!

Не сдержавшись, Горилла подняла глаза. Ее короткие волосы встали дыбом. У Скальп-хантера не было лица. Вместо него переднюю часть его черепа покрывала огромная опухоль.

— Нет! — в ужасе закричала пацанка.

— Да! — торжествующе прорычал Скальп-хантер.

Его клинок вонзился девушке в живот. Пробив бронежилет, он погрузился в плоть по самую рукоятку.

— Было весело! — прошептал байкер в лицо пацанке. — Но пора завершать!

Выдернув нож, он отступил назад и ударил Гориллу в челюсть рукояткой-кастетом. Пацанке словно прилетело в голову пушечное ядро. Дернувшись, она обмякла и повисла на руке, зажатой в лапе Скальп-хантера.

— Куда же тебя деть? — задумчиво произнес байкер.

Отпустив девушку, он выдернул из шеи ее нож и бросил его на пол. Оглядевшись по сторонам, кенодокс увидел зиявший в полу пролом. Подойдя ближе, он заглянул вниз. На дне, на глубине нескольких метров, лежали куски обвалившейся крыши. Некоторые из них выступали вверх, словно каменные зубы.

Вернувшись за пацанкой, байкер сграбастал ее за шиворот. Подтащив Гориллу к дыре, он кинул ее на край и толкнул ногой. Сорвавшись, как безвольная кукла, девушка полетела вниз и ударилась об обломки. Насладившись видом ее изувеченного тела, великан отошел от пролома.

— Молодец, — неожиданно произнес Каллиграф. — Как всегда: побеждаешь ничтожеств и сбегаешь от тех, кто сильнее.

Его голос раздавался откуда-то снизу. Обернувшись и опустив голову, Скальп-хантер увидел сломанный телевизор. Тот был обращен к нему кинескопом. С его экрана взирало насмешливое лицо старика.

— Это ты что ли сильнее, первородный ублюдок? — прорычал байкер.

Он перевел взгляд на край обрыва, где толпились Книги во главе с "Кориоланом". Опустив оружие и щиты, они наблюдали, не трогаясь с места.

— Ну так удиви же меня своей силой, — снова взглянув на Каллиграфа, язвительно произнес Скальп-хантер.

— Посмотри вверх, — вальяжно отозвался старик.

Опустив нож, байкер задрал голову. Оторвавшись от Крематория, с неба падал огромный кусок лестничного пролета. Он с грохотом обрушился на Скальп-хантера, и великан исчез в облаке поднявшейся пыли. Когда та рассеялась, все увидели груду бетонных обломков. Посреди них торчала рука в рукаве кожаной куртки.

— Вот же болван, — посетовал Каллиграф "Кориолану". Подойдя к телевизору, книжный военачальник взял его в руки. — Ох уж это новое поколение. В кого ни ткни — одни самонадеянные недоумки.

∗ ∗ ∗

Мертвая Библия лежала на полу. На ее теле зияли десятки ран, оставленные гвоздями, ножами и мачете. Ноги Книги, изломанные кувалдой, были вывернуты под неестественными углами. Волосы слиплись от крови. Раздробленная голова превратилась в кашу из осколков костей, ошметков мозга, зубов и обрывков исписанной бумаги.

— Когда я просил вернуть "Червивый Завет", то имел в виду совсем не это, — сурово произнес Каллиграф.

Отвязанная от стула Карина стояла рядом, дрожа на ледяном ветру. Ее левая ладонь потемнела от засохшей крови. Пальцы без ногтей дико болели.

— Какая вам разница? — стуча зубами, пробормотала девушка. — Она вам все равно была не нужна, иначе вы бы не велели Таракану ее убить. Вам просто хотелось поиздеваться над нами.

Одна из Книг держала перед Кариной телевизор с недовольным лицом старикана. Справа от блондинки мрачно возвышался "Кориолан". Он вернул себе тесак и щит. За его спиной сновали подчиненные. Они уносили павших товарищей и сбрасывали в пропасть трупы капиротов.

— Ладно, — смягчившись, произнес Каллиграф. — Предлагаю обсудить это в другом месте. Там, где теплее.

— Что с Гориллой? — Карину кивнула на дыру в полу.

— Не беспокойся, — лучезарно ухмыльнулся кенодокс. — Мы позаботимся о твоей подружке.

Глава 13. Откровение

— Ты сегодня такая красивая, — произнес довольный Никита.

Сидя за рулем, он вел автомобиль по ночной дороге. Они возвращались с сеанса в кино, перед которым успели поужинать в их любимом ресторане. Весь вечер жена была с ним на удивление кокетлива и мила. Впервые за долгое время она стала прежней Алисой.

— Ты правда так думаешь? — с игривым умилением отозвалась девушка. — Я старалась. Ведь сегодня особенный день...

— Точно, — улыбнулся Никита. Он отчаянно пытался вспомнить, какая их совместная годовщина могла вылететь у него из головы.

Алиса мечтательно глядела в слегка приоткрытое окно. Легкий ветерок трепал ее смоляные локоны. Вишневое пальто было расстегнуто, открывая грудь под облегающим черным платьем. Ощутив подъем в штанах, Никита с намеком спросил:

— Может быть, приедем домой и откроем бутылочку вина?

— Можно, — не оборачиваясь, согласилась Алиса. Выдержав паузу, она добавила как бы мимоходом: — Только не тот розовый шмурдяк, который вы всегда пьете с твоей шалавой.

От неожиданности рука Злотова дрогнула. Автомобиль вильнул, чудом не выехав на встречную полосу.

Ни капли не обеспокоенная его ездой, девушка повернулась. Она ухмылялась, глядя на мужа. Ее глаза сияли от жуткого садистского веселья.

— Как там ее имя? Карина?

Никита не ответил. Придвинувшись вплотную, Алиса сладко зашептала ему на ухо:

— Видела я ее. Пергидрольная блондинка с глупой мордой и китайским шмотьем с маркетплейса. Вся такая дешевая и безвкусная. Как раз твой реальный уровень, Злотов. Недаром говорят: подобное тянется к подобному.

Немного отстранившись, она изучила выражение лица Никиты и залилась безудержным смехом:

— Ты что думал, я не знала? — произнесла Алиса, утирая слезы. — Знала и уже давно! До чего же ты тупой, Злотов. Недаром мой отец всегда считал тебя идиотом. Говорил он мне, чтобы я не выходила за тебя замуж. Жаль, что я не послушала.

Никита угрюмо стиснул баранку.

— Пошла ты..., — огрызнулся он тихо.

— Что-что ты сказал?! — Алиса вновь придвинулась ближе, — Ну-ка повтори, если осмелишься! Давай же, тряпка, выскажи все, что обо мне думаешь! Раз впервые отыскал свои яйца, то будь мужиком до конца!

— Я СКАЗАЛ, ПОШЛА ТЫ НАХЕР, КОНЧЕНАЯ ТВАРЬ! — развернувшись, проорал в лицо девушке Никита. — ТЫ И ТВОЙ ЕБУЧИЙ ОТЕЦ, ЧЕРТОВА ПАПИНА ДОЧКА! ДВА ГОДА, ДВА СРАНЫХ ГОДА ОТ ТЕБЯ НИ НЕЖНОСТИ, НИ ДОБРОГО СЛОВА, ТОЛЬКО НЫТЬЕ И ВЕЧНО НЕДОВОЛЬНАЯ РОЖА! МОЗГИ МНЕ ВЫНОСИШЬ ПО КД, А ЗАТЕМ УДИВЛЯЕШЬСЯ, ЧТО Я НАЛЕВО ХОЖУ, ГРЕБАНАЯ КЛЕПТОМАНКА!

Выпустив пар, он замер, тяжело дыша. Алиса сидела с закрытыми глазами. Наконец она подняла веки и произнесла будничным тоном:

— Нахер здесь пойдешь только ты. Когда вернемся в МОЙ дом — собирай свои вещи и проваливай.

Неожиданно она осеклась. Мгновенно забыв про Никиту, девушка уставилась в лобовое стекло.

— Это он! — тыча пальцем, дико завизжала Алиса.

— Кто он? — Злотов перевел взгляд на дорогу и обомлел.

В ночи перед автомобилем летел человек. Вытянувшись в воздухе, как Супермен, он был одет в старое темно-серое пальто.

— Та тварь! — не веря своим глазам, прошептала Алиса. — Это он убил Ваню!

Поравнявшись с лобовым стеклом, незнакомец двигался в нескольких метрах от бампера. Развернувшись в воздухе, он оказался лицом к лицу с автомобилем, и продолжил лететь спиной вперед. Вместо глаз на Алису и Никиту смотрели золотые монеты. Длинный безгубый рот ухмылялся острыми зубами.

— Это еще что за хрень?! — в ужасе закричал Злотов.

На его глазах парящий мужчина растаял. Его очертания размазались в грязное пятно. Секунду спустя оно побелело и вновь обрело форму, превратившись в зад останавливающегося автобуса.

— Твою мать! — Никита в панике ударил по тормозам, но было поздно. На полной скорости их автомобиль врезался в едущий впереди старенький ПАЗ...

∗ ∗ ∗

Двери грузового лифта раскрылись, и "Кориолан" вытолкнул Карину за его пределы.

— Варя! — позабыв обо всем, девушка бросилась через склад.

Свернувшись калачиком, Букашка спала на дне своей темницы. Ее глаза подрагивали под опущенными веками. От крика блондинки девочка проснулась. Увидев Карину, она радостно прильнула к решетке.

— Инста! — прокричала Букашка, не веря своему счастью.

Подбежав к собачьей клетке, Карина бухнулась перед ней на колени.

— Я верила, что ты вернешься! — по грязному личику Букашки текли слезы. — Что ты меня не бросишь!

— Я же обещала, — нежно прошептала Карина.

На складе было прохладно. Обхватив пальчики девочки своей ладонью, она согревала их через решетку.

— У тебя рука вся в крови, — сказала пленница, заметив искалеченную кисть блондинки.

— Ерунда, — отмахнулась та. — Сэкономлю на маникюре.

Подергав запертую дверцу, Карина метнула испепеляющий взгляд на "Кориолана".

— Открой! — рявкнула она. — Выпусти ее сейчас же!

Обглодыш не сдвинулся с места. Нависая над ними, как статуя, он не издавал ни звука.

— Не тебе отдавать здесь приказы, — неожиданно раздался голос Каллиграфа.

Обернувшись, Карина увидела телевизор. Стоявший на все том же столике, он показывал лицо кенодокса.

— Чего вам еще надо?! — злобно прошипела Карина. — Просто отпустите нас двоих, и мы уйдем!

— Отпустить вас двоих? — презрительно фыркнул Каллиграф. — А ты ничего не забыла? "Червивый Завет". Книга, за которой я тебя посылал. Она уничтожена. Ты провалила свою часть сделки.

— Вы обманули меня! — взъярилась девушка. — Она вам была не нужна! Вы велели Таракану ее убить, а Горилле — прикончить нас обоих!

Взгляд кенодокса стал ледяным. Под его давлением, пыл Карины слегка поутих. Не желая показывать этого, она упрямо уставилась в ответ.

— Я никого не обманывал, — угрожающе цедя слова, произнес Каллиграф. — Да, я действительно дал твоим друзьям иные поручения. Но это никак не отменило твое собственное.

"Кориолан" угрожающе придвинулся к Карине. В его руке чернел тесак.

— Ты вошла в Крематорий! — прошипел кенодокс. — Тебя сюда никто не звал! И ты имеешь наглость от меня что-то требовать?!

Лицо девушки потемнело. Встав, она загородила собой клетку. Букашка испуганно молчала.

— И что теперь? — жестко спросила Карина.

Мельком бросив взгляд на меч "Кориолана", она представила, как его острие вонзается ей в шею, разрубая позвонки и отделяя голову от тела. От таких мыслей ноги Карины стали ватными. Стараясь не выказывать свою слабость, она злобно уставилась на Каллиграфа.

Кенодокс буравил ее суровым взглядом. Это противостояние длилось пару минут, после чего старик усмехнулся и снисходительно отвел глаза.

— Извини, что был с тобой слишком груб, — произнес он примирительным тоном.

Сняв очки, Каллиграф извлек носовой платок и начал протирать им стекла.

— Теперь ты увидишь то, чего ты меньше всего ожидаешь от кенодокса, — сказал он в процессе, — А именно — сострадание.

— Сострадание? — недоверчиво переспросила Карина.

— Именно, — проверив очки на чистоту, Каллиграф снова водрузил их себе на нос. — Ты явилась в Крематорий в поисках лифта в "нормальный" мир. Так ведь?

— Да, — не понимая, что происходит, ответила блондинка.

Подняв тесак, "Кориолан" указал им на дальнюю стену. Взглянув туда, Карина увидела изображение целующейся пары.

На ее глазах рисунок с шорохом пополз назад. Квадратный кусок стены ушел вглубь, после чего разделился на две половинки. Между парнем и девушкой пролегла черта. Она начала расширяться, отделяя влюбленных друг от друга.

— Вот он — твой лифт, — торжественно произнес Каллиграф.

Открыв зазор шириной в метр, половинки граффити со скрежетом остановились. В образовавшемся проходе стоял ясный день. Карина увидела кусочек далекой городской улицы, по которой сновали фигурки прохожих. Холодный воздух хлынул в помещение склада. Он нес с собой обрывки голосов, терпкий запах бензина и аромат свежезаваренного кофе.

— Это Благовест, да? — спросила Карина. — Вы меня отпускаете?

— Да, это Благовест, — тепло улыбнулся Каллиграф. — И да, я тебя отпускаю.

— Но почему?

— Потому что не все дети Кенодоксии — это зло. Я понимаю, в это сложно поверить, но у некоторых из нас все-таки имеются понятия о доброте и чести.

— Спасибо! — глаза девушки увлажнились от счастья. Растроганная, она обернулась к телевизору. — Спасибо вам большое! Пожалуйста, выпустите Варю из клетки, и мы уйдем! Вы никогда нас больше не увидите, я клянусь!

— Варю? — лицо старика невинно подрагивало на телеэкране. — Разве я хоть как-то упоминал Варю?

Благодарная улыбка сползла с лица Карины. Осознавая, что к чему, она спросила:

— Это и есть ваше "сострадание"?

— Да. Тебя что-то не устраивает? — улыбка Каллиграфа медленно превращалось в ухмылку. — Моя Книга погибла по твоей вине. Значит залог остается у меня. Все честно.

— Но...

— Никаких "но". Ты свободна и можешь убираться восвояси. А вот она — нет. Тело в обмен на тело.

— Я не брошу девочку! — твердо произнесла Карина

— Твое право, — равнодушно отозвался кенодокс. — Но учти — это твой единственный шанс. Откажешься, и вы обе никогда не вернетесь обратно. А что ждет тебя в этом городе, ты прекрасно знаешь.

Блондинка перевела взгляд на клетку. Букашка смотрела на нее в ответ. Ее большие глаза были полны надежды и страха.

— Пожалуйста, не бросай меня..., — прошептала девочка. — Ты обещала...

Сбоку от Карины светило солнце. Из зазора доносились шум улицы и гудки толпящихся на светофоре автомобилей. Позади девушки стоял угрюмый "Кориолан". Прямо перед ней виднелись приоткрытые двери. Они вели в секционный зал, где бормотали холодильные камеры.

— Подумай сама, — голос Каллиграфа звучал нежно, словно арфа. — Ну кто она такая? Абсолютно чужой тебе ребенок, которого ты встретила каких-то пару суток назад. Неужели ты действительно собираешься стать для нее новой мамой?

По лицу Карины пробежала тень. Заметив это, Каллиграф ласково продолжал:

— Ее место здесь — в Старовознесенске. Она в любом случае не вернется в "нормальный" мир — независимо от твоего выбора. Так зачем же жертвовать своим будущим ради непонятно кого? Особенно если эта жертва обречена стать напрасной?

Карина не выдержала. Виновато опустив глаза, она тихо спросила:

— Что будет с Варей, если я уйду?

— А-а-а! — распахнув рот, Букашка заревела во весь голос.

Блондинка съежилась от этих звуков. Не глядя на клетку, она вопросительно уставилась на Каллиграфа.

— За нее не переживай. — Лицо старика торжествовало. — Мы о ней позаботимся. Я просто обожаю детей.

Нарисованные парень и девушка неожиданно опять тронулись с места. Медленно, сантиметр за сантиметром, они стали вновь приближаться друг к другу. Нормальный мир по ту сторону начал уменьшаться прямо на глазах у Карины.

— Поторопись! — воскликнул Каллиграф с наигранным испугом. — Лифт вот-вот закроется!

Блондинка неотрывно смотрела на стену с граффити. Ноги сами понесли ее вперед. За спиной раздавались грохот сотрясающейся клетки и яростные вопли Букашки:

— ОБМАНЩИЦА! ПРЕДАТЕЛЬНИЦА! СВОЛОЧЬ! Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! ЛГУНЬЯ!

— Прости! — не оглядываясь, закричала Карина. На бегу она стиснула уши руками.

На помощь блондинке пришла спасительная мантра:

"Я должна выжить! Я должна выжить! Выжить любой ценой!" — бормоча эти слова снова и снова, она подбежала к рисунку и протиснулась в сужающийся зазор.

∗ ∗ ∗

Поперхнувшись собственной кровью, Горилла закашлялась и открыла глаза. Она лежала на куче камней. Вокруг нее, словно бетонные рифы, вздымались обломки рухнувшего потолка. Будто кривые иглы из них торчали прутья арматуры.

Лицо пацанки было серым от пыли. Но что хуже всего: она не чувствовала своих ног.

— Помогите..., — открыв рот, пробулькала Горилла. Сказанное слово отдало в груди нестерпимой болью.

Поблизости раздался шорох ног. Кто-то взбирался к Горилле по груде щебня.

— Вот ты где, проказница, — раздался тошнотворно-знакомый голос.

Над пацанкой нависла одна из Книг. В руках она держала телевизор с лицом Каллиграфа.

— Выглядишь неважно, — произнес старик. В его глазах за стеклами очков играли глумливые огоньки. — Ты провалила задание.

Горилла попробовала пошевелиться. Все ее тело было слабым и больным, как будто пропущенным через мясорубку. Снова прихватило в груди, и пацанка зашлась кровавым кашлем.

— Даже не пытайся, — сказал Каллиграф. — У тебя перелом позвоночника.

— Вались в сраку, — слабо огрызнулась Горилла. Харкнув алой слюной, она закрыла глаза, лишь бы не видеть эту самодовольную рожу. — Дай мне спокойно умереть...

— Умереть? — притворно изумился кенодокс. — Но ведь ты же хотела жить вечно?

Ощутив неладное, пацанка снова подняла веки. Старик улыбался, как кобра. К первой Книге присоединилась вторая. В своей руке она держала дубину.

— Я обещал бессмертие, и я его тебе дарую, — промурлыкал Каллиграф. — Просто теперь оно будет немного не таким, каким ты его себе представляла.

Стиснув зубы, Горилла в бессилии зарычала. Вскинув дубину, Книга обрушила ее на голову пацанке.

∗ ∗ ∗

Карину разбудил дневной свет, лившийся через окно с поднятыми жалюзи. Вынырнув из тяжелого забытья, девушка приоткрыла налитые свинцом веки. Перед ее глазами расплывалась череда бело-голубых пятен. Мгновение спустя они сформировались в предметы и стали обыкновенной больничной палатой.

Карина лежала на койке, укрытая одеялом. Соседние кровати пустовали. У столика, стоя спиной к девушке, возилась с лекарствами медсестра в белом халате и медицинской шапочке.

— Проснулась в кои-то веки, — сказала она, не оборачиваясь к Карине.

Блондинка попробовала встать, но не смогла. Ее тело было слабым и безвольным, словно из него выкачали все соки. В локтевой сгиб ее правой руки была вставлена игла. От нее к стоявшей рядом с койкой капельнице тянулась прозрачная трубочка.

— Где я? — разлепив потрескавшиеся губы, спросила Карина. Ее голос звучал еле слышно.

— Во Второй городской на Шахтинской, — отозвалась медсестра. — Тебя нашли на улице без сознания в одних штанах и футболке. Еще немного, и умерла бы от переохлаждения.

— Второй городской? Какого города?

— В смысле какого? — удивилась медработница. — Благовеста. Передам твоему лечащему, чтобы проверил тебя на сотрясение.

Карина обвела палату вялым взглядом. Ее стены были покрашены в белый цвет. У потолка на кронштейне висел небольшой аналоговый телевизор.

— Это ведь ты, да? — не глядя на собеседницу, спросила блондинка. — Кенодоксия?

— Да, — не оборачиваясь, ответила медсестра. — Это я.

Невольно вздрогнув, Карина вжалась в койку. Стиснув зубы, она заставила свое тело расслабиться.

— Я снова могу задать тебе три вопроса? — спросила девушка.

— Мне дико зашло, как ты поступила там — на складе. — ответила медсестра, перекладывая таблетки. — Поэтому да — можешь.

— Никакого лифта ведь не существует?

— Лифта? Ты наверно имеешь в виду кротовую нору. Она действительно была в Крематории, но Каллиграф уничтожил ее после бегства Дениса. Так что он тебя обманул.

— В городе есть другие кротовые норы?

— Есть. Но тебе до них не добраться.

— Что будет с Варей? — как следует подумав, задала последний вопрос Карина, — Он сделает из нее Книгу?

— Среди обглодышей нет детей, — впервые за их разговор, Кенодоксия обернулась к блондинке. — У них слишком вкусное мясо.

У медсестры не было лица. Вместо него под шапочкой зияла космическая дыра, в которой мерцали крошечные звезды. Руки в белых перчатках держали струнную пилу.

Койка сама собой выехала на середину палаты. Ее верхняя секция устремилась вверх, приподнимая голову Карины.

— Не расслабляйся, — встав позади девушки, Кенодоксия набросила струну ей на шею как удавку. — Шоу приближается к финалу. Ты близка к главной награде, имя которой — Вознесение.

Потянув за ручки, она начала с хрустом пилить. Карина захлебнулась собственной кровью. Ей стало нечем дышать. Взгляд помутнел. Распахнув рот в немом крике, девушка неожиданно проснулась.

∗ ∗ ∗

Открыв глаза, Карина обнаружила, что опять сидит в инвалидном кресле. Ее тело было опутано ремнями. Вокруг стояла невыносимая жара, и простиралась знакомая комната с коврами и граммофоном. Напротив девушки с экрана телевизора обворожительно улыбался Каллиграф.

— Ты действительно думала, что все закончится хэппи-эндом? — произнес он насмешливым тоном.

Старик разглядывал блондинку с нескрываемым весельем. Его глаза блестели от предвкушения. В их выражении читалось что-то недоброе, которое вот-вот должно было произойти с Кариной.

Девушка склонила голову на грудь. Вопреки всему она не испытывала ни отчаяния, ни страха. В ее душе раскинулась серая пустыня. Остатки надежды, чувств и эмоций, словно вода, испарялись в ней капля за каплей. Единственным оставшимся желанием было желание, чтобы все это поскорее завершилось.

Вновь подняв голову, она одарила кенодокса тяжелым взглядом. Сквозь зубы девушка спросила:

— Это ведь не настоящее твое лицо? Это ведь маска? Ты скопировал ее с Макушкина, которому отдал "Червивый Завет".

— Что за бред ты несешь? — Каллиграф ухмылялся, будто гиена.

Он слегка приподнял подбородок. Только сейчас Карина заметила, что по шее старика тянется хирургический шов.

— Покажи мне, как ты выглядишь на самом деле, — сказала она упрямо.

Ухмылка Каллиграфа стала шире, превращаясь в зловещий оскал:

— Ты действительно хочешь это увидеть? — произнес он вкрадчивым голосом.

"Нет!" — в ужасе подумала Карина.

— Да, — сказала она вслух.

— Ну так смотри же.

Люстра на потолке мигнула и погасла. На комнату опустилась темнота, разбавленная сиянием телевизора. Боковые стены тронулись со своих мест. Бесшумно откатившись в стороны, они исчезли во мраке.

Стена с ковром начала таять. Мгновение спустя она рассеялась без следа, оставив после себя лишь вышитый орнамент. Похожий формой на огромный глаз, тот повис в воздухе и неожиданно вспыхнул оранжевым светом.

"Это же огонь!" — подумала Карина.

Пылающее око обратилось жерлом далекой печи. Ее контуры, будто металлический саркофаг, вырисовывались в ярком мерцании. Рядом с первым крематором загорелись и другие. Выстроенные в один ряд, они полыхали в темноте, из которой на Карину надвигалось нечто исполинское.

Забыв про апатию, девушка закричала от страха. В свете печей к ней подбирался длинный бледный червь. Он был сшит из обезглавленных торсов десятков мужчин и женщин. Из его боков, будто лапки, росли согнутые человеческие руки и ноги.

Повсюду на его сегментированном теле зияли красные рты, напоминающие зубастые язвы. Они то и дело открывались и закрывались. Их алые языки жадно облизывали губы. У чудовищной сколопендры не было головы. Вместо нее из самого первого торса выглядывал обломок позвоночного столба.

— Ка-ри-на! — произнес хор из множества голосов.

Телевизор с улыбающимся Каллиграфом все так же стоял перед девушкой. В руке старика внезапно появился скальпель. Проведя им по собственному горлу, кенодокс сунул пальцы в образовавшийся разрез. Зацепив кожу, будто край маски, он рывком содрал свое лицо с головы.

— Ну как? — спросил Каллиграф. — Нравится тебе, что ты видишь?

Его истинный облик был собран из кусочков разных лиц. Перемешанные друг с другом, они были сшиты в неверном порядке. Его рты, словно вертикальные шрамы, тянулись через обе щеки. Подбородок и лоб были усеяны глазами. На месте носа трепетала розовая мембрана.

Подобравшись к телевизору сзади, червь обнял его передними руками. Оторвав прибор от подставки, он водрузил его себе на плечи. "Ящик" мгновенно прирос и заменил сколопендре голову.

— Хватит тратить время впустую, — произнес с экрана кенодокс. Рты на теле червя эхом повторяли каждое его слово. — Настала пора заняться делом.

Инвалидная коляска под Кариной начала менять свою форму. Ее спинка опустилась и стала длиннее. Подножки расширились и поднялись вверх. Колеса и подлокотники исчезли, оставив после себя только ремни. В мгновение ока девушка обнаружила, что лежит привязанная к операционному столу.

Каллиграф склонился над ней. Его передние руки были неестественно большими. Каждая из его ладоней была размером с лицо блондинки. Вместо верхних фаланг, его многочисленные пальцы оканчивались рабочими частями хирургических инструментов. Здесь были лезвия скальпелей и резекционных ножей, иглы шприцов и полотна ортопедических пил. Они тихо позвякивали, соприкасаясь друг с другом.

— Ты сделаешь из меня Книгу?! — в ужасе закричала блондинка.

— Нет, — Каллиграф засмеялся десятками ртов. — Я придумал для тебя кое-что другое.

— Что именно?! Игла шприца погрузилась девушке в шею. Вскрикнув, та дернулась, но было поздно. Мир перед ее глазами потускнел. Очертания окружающих объектов начали расплываться. Тело Карины обмякло. Уронив голову, она в бессилии уставилась на кенодокса.

— Написанное за написанное, — прорычал тот. — Ты допустила смерть Книги, что хранила в себе Слово. И расплатишься за это ты тоже словами.

— Какими еще словами? — медленно уплывая в сон, пробормотала девушка.

— Теми, что изложены на плоти, — металлические пальцы Каллиграфа легли на голое предплечье Карины, где вилась татуировка "Memento mori", — Только они ценятся в мире Кенодоксии.

Конечности девушки стремительно немели. Черное забытье поднялось над нею, как волна, и укрыла, словно теплое одеяло. Не силах бороться с ним, Карина опустила веки. Последнее, что она услышала, был звук запускающейся электропилы.

∗ ∗ ∗

Шаря руками по стенам, Никита медленно двигался по тоннелю. Лестница за разбитым стеклом закончилась очередным коридором. Здесь полностью отсутствовал свет, и идти вперед можно было только на ощупь. То тут, то там Злотов натыкался на парящие в воздухе лезвия. Свисавшие с потолка на нитях, те наносили ему свежие порезы.

Поранившись в очередной раз, Никита остановился. Его окружала непроглядная темнота, словно он был глубоководной рыбой, затерявшейся на самом дне океана. Неспособный видеть, Злотов изо всех сил напрягал слух. В какой-то момент ему почудилось, что он слышит тихие рыдания.

Немного подождав, он убедился, что это действительно так. Незримая женщина всхлипывала где-то вдали, отделенная от него стеной мрака. Забыв обо всем, Никита устремился на ее голос. Вскоре его ладони нащупали угол стены.

Высунувшись из-за поворота, Злотов увидел свет. Тусклое оранжевое пятно заползало в коридор из бокового прохода. Подобравшись ближе, он различил каморку с голыми стенами. В ее дальнем углу стоял стол. На его поверхности горела керосиновая лампа.

Сердце Никиты радостно застучало. Затаив дыхание, он шагнул внутрь маленькой комнаты. Между ним и столом стояла табуретка. На ней в свете керосинки сидела обнаженная девушка. Она была повернута спиной ко входу. Вьющиеся черные волосы были острижены до плеч. Сгорбившись и опустив голову, девушка тихо рыдала.

— Алиса? — спросил Злотов, не веря собственным глазам. Немного осмелев, он добавил громче. — Алиса!

Его жена не обернулась на звук собственного имени. Подойдя ближе, Никита затрепетал от шока. Кожа на спине Алисы была содрана по поясницу, открывая багровую плоть, белые позвонки и ребра. Из оголенных мышц торчал лес игл для акупунктуры.

— Господи! — в ярости закричал Злотов. — Что эта мразь с тобой сделала!

Бросившись вперед, он рухнул на колени подле Алисы. Девушка отвернулась, пряча от него свое лицо. Вокруг ее головы было обмотано нечто белое.

— Прости меня, родная! — горячо зашептал Никита. Его голос содрогался от раскаяния. — Я был не прав! Я причинил тебе так много страданий!

Протянув руку, Никита нежно коснулся ладони своей супруги.

— Давай попробуем еще раз, — умоляюще произнес он. — Начнем с чистого листа, но в этот раз — без лжи и измен... Только, пожалуйста — прости!

Алиса обернулась на его голос, словно впервые узнав его. Верхнюю половину ее лица закрывала марлевая повязка. Там, где были глаза, на ней расплывались два кровавых пятна. От бинта по щекам сбегали алые слезы.

— Никита? — ошеломленно произнесла девушка. — Это действительно ты, Никита?!

— Да! — радостно воскликнул Злотов, — Это действительно я!

Он помог Алисе встать на ноги и содрогнулся от нанесенных ей увечий. Спереди кожу девушки покрывали многочисленные ожоги и порезы. Обе груди были удалены, оставив после себя Х-образные шрамы. По центру живота тянулся вертикальный шов. Начинавшийся у солнечного сплетения он заканчивался рядом с влагалищем. Последнее было истерзано с особым старанием, превратившись в большую кровоточащую рану.

— Напильник..., — зарыдала Алиса. — Он засовывал в меня напильник... Это было так больно...

Никита притянул жену к себе и обнял ее бережно, словно боялся сломать. Алиса вздрогнула от его прикосновений. Наконец, согревшись от тепла его тела, она расслабилась и прижалась к Никите. Уткнувшись лицом ему в грудь, Алиса прошептала:

— Ты пришел! Ты не бросил меня!

— Обещаю: я теперь всегда буду рядом, — ответил Злотов. Полузабытая любовь к жене затеплилась в его груди с новой силой.

— Я вспомнила! Я все вспомнила о нас с тобой, Никита!

Дыхание Алисы участилось. Ее ладонь опустилась на промежность Злотова. Внезапно она начала гладить его через штаны, заставляя кровь прильнуть к чреслам.

— Эй! Ты что делаешь?! — спросила обескураженный парень.

Вместо ответа жена прижалась губами к его губам. Поцелуй вышел горячим и страстным, каким не был даже в первые дни их медового месяца. Застигнутый врасплох Никита оторопел, а затем, сам того не желая, ответил, лаская языком язык Алисы. В его висках застучало. Мышцы живота сладостно напряглись.

Пальцы девушки скользнули под ремень его брюк и обвили мужское достоинство. Член Злотова стремительно наливался кровью. Голод и отвращение перед изуродованным телом жены отступили на задний план, и вопреки всему Никита возжелал Алису, как никогда прежде.

"Что-то не так!" — вспыхнула у него в голове искра здравого смысла. Мелькнув, словно падающая звезда, она мгновенно затерялась в пучине обуявшего его возбуждения.

Опустившись на колени, жена быстро стащила со Злотова джинсы. Ее жаркий мокрый рот принял в себя его пенис. Девушка принялась жадно сосать.

— Ох! — ошеломленно выдохнул Никита.

Это был первый минет, который Алиса делала ему за семь лет их совместной жизни. Ее язык облизывал головку его члена, заставляя сердце биться, словно бешеное. Не зная, куда приткнуть свой взгляд, Никита уставился на стол. Возле коптящей лампы лежала большая игральная карта. Похожая на Таро, она изображала разбитое зеркало. Внизу рисунка крупными буквами было отпечатано слово "ЛЖЕЦ".

Тем временем Алиса увеличивала скорость. В горле у Никиты пересохло. Его ладонь опустилась девушке на затылок. И вот, когда он уже был близок к тому, чтобы кончить, Алиса внезапно остановилась.

— Милый, — раздался внизу ее голос. — Можешь ответить на один вопрос?

— Что?! — воскликнул раздосадованный Никита. Возбуждение медленно спадало, и предвкушение оргазма сменялось разочарованием, — Да, могу! Спрашивай, только потом продолжай!

— Какое сходство межу вороном и письменным столом?

— Не знаю, — изумился Злотов. Опустив глаза, он увидел поднятое лицо жены. В тусклом керосиновом свете ее губы слагались в жутковатую улыбку.

— У них обоих нет члена! — раскрыв рот, Алиса вонзила зубы в его пенис.

— А-а-а!!! — дико заорал Злотов. Гаснущее наслаждение исчезло, уступив место нестерпимой боли.

Его жена неистово вгрызалась ему в пах. Трусы Никиты стали горячими и влажными от крови. Ощущения были такими, словно его причиндалы затянуло в электрическую мясорубку.

Сжав руку в кулак, Злотов стукнул жену по виску. Это не принесло результата, и он ударил снова. В ответ девушка с хрустом сомкнула челюсти. Заорав от новой — невиданной прежде боли, Никита вновь стал свободен. Запутавшись в своих же штанах, он неуклюже грохнулся на спину.

Алиса медленно поднялась с колен. Ее рот открылся. Откушенная головка полового члена скатилась с языка и шлепнулась на пол.

— Мертвый бог тебя простит! — произнесла девушка, улыбаясь окровавленными зубами. Ступив вперед, она раздавила кусок плоти пяткой.

Никита заверещал от страха, сжимая рукой остатки своего хозяйства. Стена за его женой разделилась на две половинки. Будто двери лифта, те разошлись, и в каморку хлынул странный черный свет. На его фоне кружился вихрь из сияющих лезвий. Тысячи опасных бритв, осколков стекла, ножей всех форм и размеров — двигались в воздухе, создавая огромную воронку.

Будто увидев Никиту, та поползла вперед. Коснувшись стола, она в мгновение ока превратила его в щепы. Лампа упала на пол и разбилась. Разлившийся керосин вспыхнул, отбросив на стены трепещущие тени.

— Познакомься с Царем Порезов, дорогой, — сказала Алиса. Она стояла на фоне огня и вращающихся лезвий. — Иди к папочке.

Звонко засмеявшись, она обратилась в черный дым. В мгновение ока тот развеялся без следа, оставив Никиту один на один с надвигающимся лязгающим смерчем.

— А-а-а-а! — заорал Злотов.

Его обуял дикий страх. Выдернув ноги из ботинков и штанин, Никита вскочил и заковылял прочь из комнаты. Вырвавшись из каморки, он бросился назад по коридору. Мрак сомкнулся вокруг него, словно толщи океана.

Позади раздавался лязг вихря. Боясь обернуться, Никита двигался наугад в кромешной темноте. Его обезглавленный член кровоточил и дико болел. Бетонный пол холодил ноги в одних носках.

Внезапно Никита больно стукнулся о потолок. Осознав, что тот опускается с каждым шагом, Злотов встал на четвереньки и пополз.

Лязг позади не стихал. Коридор вокруг Никиты медленно сужался. Вскоре невидимые стены уже давили ему на плечи. Потолок уперся в спину, превращая тоннель в бетонную нору. Наконец впереди замаячил тусклый свет.

Маленькое круглое окошко белело вдалеке, дыша влагой. Словно выход из кроличьей норы, оно манило к себе обезумевшего Никиту. Склизкий тоннель становился все меньше и меньше. Опустившись с коленей на живот, Никита пополз по нему, как червяк. Его изуродованный пенис терся о камень, и парень рыдал от боли.

Добравшись до выхода из норы, Злотов высунулся наружу. Его плечи мгновенно застряли, оказавшись слишком широкими для прохода. Лязг позади него стих. Голова Никиты бессильно повисла в воздухе.

— Эй! — в отчаянии заорал он. — Помогите!

Крик вырвался из его горла тихим шепотом. Похожий на шелест мертвой листвы, он растворился в хоре призрачных голосов. Оглядевшись, Злотов увидел головы и конечности других людей, торчащие так же, как и его, из стены.

Под Никитой колыхалась вода, укрытая белым саваном тумана. Внизу лежал огромный бассейн. В его центре извивалась линия из пеньков.

— Нет! — осознав, где находится, Злотов в ужасе попробовал отползти обратно.

Попытка провалилась. Дергаясь из стороны в сторону, Никита быстро выбился из сил. Он оказался надежно вмурованным в камень.

Неожиданно парень осознал, что стена вокруг него живая. Обнимавшая его тело поверхность стала мягкой и теплой, и начала колыхаться, как при дыхании.

— Что за хрень...? — удивился было Злотов.

Закончить он не успел. Совершенно внезапно стена выпустила из себя сотни длинных и тонких иголок. Вонзившись в тело Никиты, они жадно потянули из него кровь. Парень заорал, а затем ему резко стало похуй. Боль и страх стремительно улеглись, сменившись оцепенением запутавшейся в паутине мухи.

Тем временем внизу по пенькам передвигались люди. Впереди всех прыгала фигурка в маске и танковом шлеме. Миновав Никиту, она не обратила на того ни малейшего внимания. За танкистом следовала девушка с длинными светлыми волосами. Остановившись, она уставилась на Злотова и что-то сказала.

Никита не разобрал ее слов, да и не хотел этого делать. Былая жизнь стала для него полузабытым сном. Изнуренно опустив голову к воде, Злотов принялся бормотать слова молитвы:

— ...Царь Небесный, Утешитель, Дух Истины, везде пребывающий и всё наполняющий, Сокровищница благ и жизни Податель, приди и поселись в нас, очисти нас от всякого греха и спаси, Преблагий, души наши...

Глава 14. Башни на горизонте

Открыв глаза, Карина увидела полиэтиленовые пакеты. Гладкие и плотные, заполненные доверху отходами — они окружали девушку, как мягкие вонючие шары. Она лежала на них, будто на перине.

Осмотревшись, Карина поняла, что находится внутри большого мусорного контейнера. Его крышка отсутствовала, и перед глазами блондинки простиралось черно-красное небо.

Карина попробовала сесть и внезапно обнаружила, что не может опереться на руку. Ее правое предплечье исчезло, будучи ампутированным по локоть. Оставшаяся культя была обмотана окровавленными бинтами.

— Боже мой! Нет! — Карина зарыдала, уронив голову на мешок.

Успокоившись и собравшись с силами, девушка поползла вверх и высунулась над краем контейнера. Тот стоял на небольшой асфальтированной площадке в окружении своих собратьев. С трех сторон мусорку огораживал заборчик из профлиста. С четвертой — темнела грунтовая дорога, и высились развалины Старовознесенска.

Помогая себе левой рукой, девушка полезла наружу. Неуклюже перевалившись через борт, она грохнулась на ледяной асфальт.

Карина встала, тяжело дыша. Клубящийся пар вылетал из ее рта, рассеиваясь в морозном воздухе. Одетая лишь в драные футболку и джинсы, блондинка решила, что умрет от воспаления легких. Эта мысль ее немного приободрила.

Живот Карины пронзила острая боль, и девушка схватилась за него единственной рукой. Нечто живое и скользкое шевелилось в ее кишечнике, настойчиво просясь наружу. Кое-как спустив штаны и трусы, блондинка села на корточки и начала тужиться.

— Агрх! — простонала Карина. Ощущения были такими, словно она пыталась родить через задницу.

Мягкий продолговатый предмет выскользнул из ее попы и со смачным шлепком приземлился на асфальт. В воздухе запахло дерьмом и кровью. Боль в животе улеглась, сменившись чувством облегчения.

Встав и одевшись, блондинка увидела розоватого слизня. Покрытый чем-то липким, тот уползал прочь, оставляя за собой влажную дорожку. На его вершине дергалось глазное яблоко, защищенное прозрачной мембраной.

— Сдохни, гнида! — подняв ногу, Карина обрушила ее на паразита.

Издав чавкающий звук, слизняк лопнул. Под подошвой девушки начала растекаться лужица крови. Убрав сапог, та с отвращением увидела, что в ней плавает расплющенный глаз.

Пошатываясь на слабых ногах, Карина вышла на дорогу. Здесь ее уже поджидал Таракан.

Алкоголик лежал на земле, обращенный лицом к небосводу. Судя по тянущему от него грязному следу, он сумел выбраться из соседнего контейнера и доползти сюда. Подойдя к нему, Карина опустилась рядом на колени.

— Привет, — сказала она нежно и коснулась щеки Таракана ладонью.

Веки алкаша дрогнули и поползли вверх. С момента их последней встречи Таракан постарел на целое столетие. Его тело стало тщедушным и ветхим, словно было сделано из пергамента. Лицо изрезали глубокие морщины. Кожа обвисла и покрылась темными пятнами. Остатки волос были белыми и хрупкими, как сахарная вата.

— Инста..., — прошептал умирающий старик. — Это действительно ты?

— Это действительно я, — глаза девушки вновь увлажнились. — Ты как?

— Бывало и лучше, — усмехнулся Денис, обнажая беззубые десны. — Я рад, что познакомился с тобой. Жаль, что при таких обстоятельствах.

— Я тоже очень этому рада, — не сдержавшись, Карина зарыдала в полную силу.

Утерев нос, она произнесла сквозь слезы:

— Ты один из самых лучших людей, которых я когда-либо знала.

— Слава Богу, — печально улыбнувшись, Таракан умиротворенно закрыл глаза, — Не думал, что услышу это хотя бы раз в жизни...

Его грудь поднялась и опустилась в последнем вздохе, после чего замерла навсегда. Стрелки на вросших в запястье часах сделали прощальный круг и остановились. Лицо Таракана стало рыхлым и зернистым. На глазах у Карины он обратился в песчаную скульптуру.

— Господи! — девушка осторожно тронула его скулу и содроганием увидела, что та осыпается.

Подул холодный ветер, и тело Таракана начало терять форму. Его кожа, мышцы и одежда разрушались на глазах, обнажая желтые кости. Мгновение спустя от алкаша остался только голый скелет.

— Будь ты проклята! — свирепо прошипела Карина. — Будь ты проклята, ебаная Кенодоксия! И ты, и твои сраные дети!

Ее голос заглушил шум ветра, в котором чудился глумливый смех всесильного бога. На земле лежал череп Таракана, припорошенный песком, будто снегом. Опустившись, девушка поцеловала его в лоб, а затем медленно встала на ноги.

Обернувшись, она увидела чернеющую пропасть. Мусорка расположилась в сотне шагов от ее края. Вдали в свете молний парил чудовищный Крематорий. Вокруг него кружили обломки зданий.

Впереди, между промерзшими домами, тянулась неровная полоса дороги. На горизонте в кровавой дымке проступали очертания величественного храма.

— Собор, — произнесла потрескавшимися губами Карина.

Не ведая, куда еще пойти, она направилась в сторону храма. Ее зубы стучали от холода.

∗ ∗ ∗

Нечто маленькое и ледяное коснулось лица Карины, и девушка вздрогнула, как от укуса. Посмотрев вверх, она увидела, падающий снег. Снежинки были алого цвета. Опускаясь на ее голову и плечи, они таяли от тепла ее тела. Густая красная жидкость липла к коже и пахла железом. Одежду Карины украсили кровавые пятна. По ее лицу сбегали багряные потеки.

Блондинка все так же шла по дороге. Рыхлый снег собирался в красную кашу под ее ногами. Карина будто двигалась по лодыжки в крови. На пустынной улице свистел ледяной ветер, и девушка жалела, что не может обхватить себя обеими руками.

В сиянии костяной луны перед ней раскинулся мертвый город. Когда-то здесь прошел метеоритный дождь, и многие дома были разрушены, как после ковровой бомбардировки. От некоторых остались только горы кирпича. От некоторых — растущие из земли стены. Деревянные постройки сгорели в пожаре, обратившись в почерневших скелеты. На дороге ржавели брошенные автомобили.

Услышав отдаленный шорох, Карина оглянулась. В пространствах между руинами замерли черные тени. На их головах высились острые колпаки-капироты. Обглодыши молчаливо наблюдали за девушкой, ничего не предпринимая.

В немногих уцелевших зданиях мерцали кислотно-зеленые огни. Полупрозрачные отзвуки стояли за разбитыми окнами. Старые и молодые, женщины и мужчины — все они провожали Карину взглядами, будто та шла на Голгофу.

Вскоре грунтовая дорога сменилась асфальтом. Далекий храм стал ближе, и девушка вышла на заснеженную площадь. Путь впереди ей преградили огромные сугробы. Некоторые из них были вздымались над головой Карины.

Забравшись на один из них, блондинка поскользнулась и чудом не упала. Посмотрев вниз, она увидела лицо. Белое, как мел, оно принадлежало молодому мужчине, что лежал под ногами Карины. Лицо было твердым и скользким. Его глаза были навеки закрыты.

Алый снежный саван укрывал человеческие останки. То, что Карина приняла за сугробы, оказалось нагромождением заледенелых трупов. Девушка увидела, что те занимают большую часть площади, напоминая зловещие курганы. Под красным снегом угадывались очертания голов, рук и ног. Примерзшие друг к другу мертвецы спали нескончаемым сном. Содрогаясь, Карина пошла по их телам в сторону Собора.

Перебравшись через "сугробы", девушка спустилась на ровное пространство. Когда-то давно здесь полыхал огромный костер, оставивший после себя укрытое снегом пепелище. Рядом с ним громоздились горы человеческих костей.

Сожженный остов УАЗа-буханки лежал без колес недалеко от каменной лестницы. Та убегала вверх к распахнутым дверям храма. Залитый мраком вход зиял, будто рот, зашедшийся в немом крике. Один из куполов Собора был разрушен, словно в него ударила гигантская молния. Кресты на остальных чернели в красном небе.

Порыв ветра донес до Карины женский смех. Звонкий и переливчатый, как колокольчик, он раздавался где-то совсем близко. Девушка увидела фигурку в черном винтажном платье. Взявшая из ниоткуда, та кружила под снегопадом, словно балерина.

Неожиданно она остановилась в нескольких метрах от Карины. Черные кудри танцовщицы обрамляли ее белое лицо и алые губы. Улыбка-оскал оголяла идеально ровные зубы.

— Привет, бимбо-унитаз, — сказала "балерина". — Херово выглядишь.

— Привет, Алиса, — ответила Карина. — Ты тоже.

У ее собеседницы не было глаз. На их месте зияли провалы. Они источали внеземной черный свет.

Лицо Алисы украшали три глубоких шрама. Один горизонтальный тянулся по переносице и скулам. Два вертикальных пересекали глазницы и щеки. Вместе они слагались в большую букву "А".

— Алисы больше нет, — сказала брюнетка. — Она умерла. Теперь меня зовут просто А.

— Что это за место? — спросила Карина.

— Это Погост. В свое время кенодоксы оторвались здесь по полной.

А подняла к лицу левую ладонь. Ее правая рука была спрятана за спину. В пальцах брюнетки была зажата карта Таро. Она изображала бабочку с грязно-серыми узорами на крыльях. Надпись под рисунком гласила: "ШЛЮХА".

— Все твои дружки погибли, воровка, — Крутанувшись в воздухе, карта ударила в грудь Карине и упала на заснеженную мостовую. — Осталась ты одна.

— От воровки слышу, — огрызнулась блондинка. — У тебя была моя зажигалка.

— Это мелочь в сравнении с твоей кражей. Зато теперь ты знаешь, каково это, когда берут то, что твое по праву.

— Тебе нужен Никита? — горько фыркнула Карина. — Забирай! Этот ублюдок причинил мне не меньше боли, чем тебе.

— Плевать мне на этого слизня, — засмеялась кошмарная брюнетка. Кончик ее языка был разрезан надвое, словно змеиный. — Теперь у меня новый муж, гораздо лучше, чем прежний. Он живет в отражении в зеркале. Ты бы знала, как мы с ним классно ебемся. Когда-нибудь кончала от нестерпимой боли?

— Ты сошла с ума! — воскликнула Карина. — Посмотри на себя! Ты обглодыш!

— Об-гло-дыш! — с расстановкой произнесла А. — Нет, я не просто обглодыш. Почти все обглодыши — это безмозглые мясные марионетки, нужные лишь для грязной работы. От человеческого там остается очень мало. Мне же он позволил сохранить мой разум и мои чувства. Он открыл мне свое истинное имя и нарек своей женой. Он меня действительно любит! Он первый, кто искренне полюбил меня за всю мою жизнь!

Черный свет в провалах ее глаз запылал с удвоенной силой.

— Я не какая-то рабыня! — неистово зашипела А. — Я его возлюбленная!

При слове "возлюбленная" Карина невольно хрюкнула, после чего залилась диким безудержным смехом. Он заполнил молчаливую площадь, сливаясь с пением ветра и неся в себе безумные нотки. Ухмылка А поблекла на фоне оскверненного Собора.

— Ты врешь сама себе, тупая манда, — утерев выступившие слезы, сказала ей Карина. — Возлюбленная? Никакая ты, нахер, не возлюбленная. Ты его подстилка. Его кукла для траханья. Он наиграется с тобой, а потом выбросит на помойку. Точно так же, как Злотов выбросил когда-то меня.

Взглянув на А без капли страха, она добавила:

— И все это ради чего? Ты была человеком. Теперь ты чудовище.

— Чудовище? — губы брюнетки вновь растянулись в зловещем оскале. — Мир людей стоит на пороге гибели и даже не подозревает об этом. Совсем скоро его сожрут монстры. Выживут только те, кто сам станет монстром.

А вынула из-за спины правую руку. В ее пальцах блеснула металлическая вязальная спица.

— Но хватит болтовни, — сказала брюнетка. — Пришла пора веселья. Я вдоволь позабавлюсь с тобой, тварь. Начну с этих больших оленячьих глазок.

Карина попятилась, пока не уткнулась в холм из мертвой плоти. Ухмыляющаяся А тенью сместилась вбок, отрезая ей путь для отхода.

— Она не твоя, — неожиданно прогремел над их головами знакомый голос.

Обернувшись, Карина увидела Скальп-хантера. Байкер стоял на горе из трупов. Он держался неуверенно, словно был сильно потрепан в битве. Глиняная маска опять сидела на его лице. Растаявший снег украсил ее кровавыми потеками.

Увидев кенодокса, А в ужасе шарахнулась назад.

— Нет! — закричала она в бессильной ярости.

— Исчезни, шлюха Безымянного, — Скальп-хантер спрыгнул вниз и вынул нож, — Или я освежую тебя вместе с ней.

Выкрикнув проклятие, брюнетка обратилась в черный дым. Тот быстро рассеялся в дыхании ветра. Проводив его взглядом, Скальп-хантер обернулся к Карине. Не в силах бежать, та просто стояла рядом и глазела.

— Что теперь? — спросила девушка.

— Ты доставила мне кучу хлопот, хрюшка, — ответил кенодокс. — Давно я не встречал добычи, что так отчаянно отказывалась умирать. Это было весело. Спасибо тебе за это большое.

— Пожалуйста, — брякнула Карина.

— Но всему приходит конец, — лезвие клинка блеснуло в лунном свете, когда Скальп-хантер замахнулся для удара. — Время умирать, поросенок.

Небесный свод расколол звук медных труб, и воздух содрогнулся от их исполинского гула. Мир словно распался на миллиарды крошечных осколков, после чего собрался воедино снова. Когда гул стих, великан поднял голову и уставился на луну. Космический череп плыл в вышине, омывая площадь гнилым светом. Немного поколебавшись, Скальп-хантер вернул оружие в ножны.

Ничего не понимающая Карина застыла с разинутым ртом. Ее правое запястье чесалось, несмотря на то, что его не было.

— Что случилось? — спросила девушка, — Ты собирался меня убить. Ты передумал?

— Не сейчас, — ответил ей Скальп-хантер. — Тебя желает видеть сама Кенодоксия.

∗ ∗ ∗

— Червивый Завет..., — раздавался где-то поблизости ненавистный Горилле голос, — Священное Писание Новых богов, хранящее в себе их историю, а также истории их творений...

Голос звучал неровно, то и дело угасая и появляясь снова на фоне шебуршащих помех. Разбуженная Горилла нехотя приподняла отяжелевшие веки. Напротив нее сиял включенный телевизор. Позади него белела кафельная стена.

— Утрата даже одного экземпляра весьма болезненна для всей Библиотеки..., — произнес с экрана Каллиграф.

Горилла чувствовала, что сидит в неудобном кресле. Ее голова была крепко пристегнута ремнями к спинке. Попробовав двинуть руками, она обнаружила, что те привязаны к подлокотниках. Ноги девушки казались ей отлитыми из свинца. Несмотря на отсутствие на них пут, она не могла пошевелить даже пальцем.

— ...поэтому любую такую потерю необходимо экстренно возмещать, — лицо старика пересекала белоснежная улыбка, будто вышедшая из рекламы зубной пасты.

Кто-то подошел к креслу сбоку. Перед Гориллой возникла обклеенная страницами рука. Она держала медную печать, покрытую штемпельной краской. Надписи на овале гласили: "ГРЕШНИК" и "СОБСТВЕННОСТЬ КЕНОДОКСИИ".

Пацанка открыла было рот, чтобы обложить всех вокруг трехэтажным матом. Вместо этого из ее глотки вырвался жалкий хрип. Рука приложила печать ко лбу Гориллы. Оставив на коже девушки оттиск, невидимый обглодыш вернулся на свое место.

Телеэкран померк, затем включился снова. Изображение старика пропало, сменившись видом комнаты, похожей на операционную. Горилла увидела саму себя, сидящую в инвалидном кресле. Ее одежда исчезла. Тело девушки покрывали книжные страницы.

Голова пацанки была выбрита налысо. Кожу на ее темени аккуратно разрезали скальпелем, чтобы затем удалить фрагмент кости. В образовавшееся отверстие в черепе были вставлены длинные тонкие иглы. К их кончикам были подведены провода, что тянулись к прибору, напоминающему пишущую машинку.

— Ты хотела жить вечно, — зловеще произнес телевизор голосом Каллиграфа — Но что может быть более вечным, чем сакральное слово? Я растворю тебя в Священном Писании. Только слившись с ним, ты обретешь подлинное бессмертие.

Клавиши машинки пришли в движение. Операционная наполнилась зернистым стуком. Горилла содрогнулась от нестерпимой головной боли. Кулаки девушки судорожно сжались. Брызгая слюной, она попыталась закричать. Вместо вопля из темного провала ее рта полилась магнитофонная запись:

— ...и явился миру Второй Тетраграмматон, и встал он на место первого. Четыре буквы от имен четырех живых заменили собой имя умершего...

∗ ∗ ∗

Карина сидела на заднем сидении огромного байка. Мотоцикл Скальп-хантера был черен, как воронье крыло. Шины его колес покрывали металлические шипы. Переднюю фару украшал выбеленный ветрами череп.

Ноги блондинки сковывали цепи. Они крепко привязывали девушку к байку. Мотоцикл возвышался посреди дороги. Сидевший впереди кенодокс возился с приборной панелью. Его могучая спина закрывала обзор. По косухе ползали пауки. Некоторые из них перебирались на Карину.

— Можно задать тебе вопрос? — тихо подала голос девушка.

— Спрашивай, — не оглядываясь, ответил Скальп-хантер. — Пока еще можешь, хрюшка...

— Зачем ты делаешь это? Зачем пытаешь и убиваешь?

— Это охуеть как весело! — издал жуткий смешок великан.

— Но ведь это же плохо. Ты приносишь страдания людям.

Байкер обернулся в ее сторону. Глаза на его личине были умиротворенно закрыты. Оставленная отверткой дыра успела чудесным образом зарасти.

— То, что ты считаешь самым черным злом, — произнес Скальп-хантер, — для нас — всего лишь обыденность. Так же, как для тебя обыденность — это есть мясо убитой свиньи или носить наряд из кожи мертвой коровы. Люди дарованы нам, как животные дарованы людям. Вы наша еда, и наши рабы, и наши игрушки.

— Но мы же разумные? — вскинулась Карина. — В отличие от животных.

Она могла поклясться, что по поверхности глиняной маски пробежала глумливая тень.

— Ты уверена? — сказал кенодокс.

Утратив интерес к разговору, он повернулся обратно и взялся за руль.

— Но ведь можно же по-другому! — никак не унималась Карина. — Почему нельзя существовать в мире друг с другом?!

Запустив двигатель, Скальп-хантер убрал подножку. Включив первую передачу, он плавно отпустил сцепление, и байк тронулся с места.

— Зачем жить в мире с тем, кто слабее? — не оглядываясь, ответил кенодокс.

Ревущий мотоцикл заскользил по улицам города, набирая скорость. Вибрация его двигателя резонировала в воздухе, наполняя темные закоулки эхом. Карина вцепилась в пояс Скальп-хантера. Ее волосы реяли на ветру, и лишь цепи удерживали девушку от падения на дорогу.

Мимо них проносились сумрачные очертания Старовознесенска. Вспыхнула передняя фара, и луч холодного света устремился во мглу. Он выхватывал из мрака руины домов, сугробы и заледенелый асфальт. Нажав на кнопку, байкер врубил аудиосистему. Звуки хэви-метала добавились к рычанию мотора.

Со временем урбанистический пейзаж оскудел, а затем и вовсе исчез, сменившись голым полем. Они выехали за городскую черту. Укрытая снегом земля белела здесь под красным небом. Позабыв обо всем, Карина завороженно смотрела на этот двойственный мир.

Температура воздуха внезапно поднялась, словно мотоцикл пересек невидимую границу между зимой и летом. Белое поле исчезло, уступив место лунному пейзажу. По бокам от несущегося байка раскинулась серая пустыня. Здесь не было песка, только иссушенная, покрытая трещинами земля. Вместо деревьев ее украшали редкие статуи кошмарных существ и остовы сгоревших автомобилей.

Шоссе пересекало мертвое пространство и убегало за горизонт. Там на фоне кровавого небосвода вздымались исполинские башни. Они были черными, как уголь, и казались издали тонкими, будто иглы. Их шпили задевали облака. Один лишь взгляд на них заставлял Карину чувствовать себя ничтожной, словно муха.

Чтобы отвлечься, девушка уставилась на пустыню. Ее рот раскрылся от изумления. Вдали вздымался странный белоснежный холм. Как только они подъехали ближе, он оказался гигантским человеческим черепом. Наполовину ушедший в землю, тот смотрел на шоссе пещерой-глазницей. Чуть поодаль, будто каменный лес, росли шейные позвонки, ключица и реберная клетка. Рядом с ними покоилась величественная рука. За спиной почившего гиганта торчали обломки костяных крыльев.

— Это дохлый ангел, — выключив музыку, сказал Скальп-хантер. Шоссе тянулось мимо мертвеца, и на фоне последнего огонь мотоциклетной фары казался крошечным светлячком, — Когда-то он служил Старому богу.

— Старый бог, — спросила Карина. — От чего он умер?

— От забвения, — кенодокс вновь потянулся к кнопке аудиосистемы. — Боги дряхлеют и умирают, когда в них перестают верить.

∗ ∗ ∗

Наконец их долгий путь завершился. Линия шоссе оборвалась, уткнувшись в высокую обсидиановую стену. Ее поверхность была лишена соединительных швов и выглядела так, словно ее отлили из самой ночи. Стена простиралась от горизонта и до горизонта. Зловещие башни вздымались за ее хребтом. Рядом с шоссе зияли распахнутые ворота.

Скальп-хантер остановил мотоцикл в конце дороги. Заглушив двигатель, он взглянул на открытые двери. От земли к ним вели каменные ступени. На их вершине кто-то стоял. Массивный силуэт издавал странное гудение и разглядывал прибывших гостей.

Карина вновь почувствовала себя свободной. Путы на ее ногах ослабли и зазмеились вниз. Байк с чавканьем проглотил сковывавшие блондинку цепи.

— Пошли, — сойдя с мотоцикла, Скальп-хантер грубо стащил Карину с заднего сидения. Вдвоем они направились к лестнице.

— Что меня ждет? — спросила девушка.

— Не знаю, — недовольно произнес Скальп-хантер. — Скорее всего казнь. Жаль, что не от моей руки...

"Может быть попробовать сбежать?" — подумала Карина.

Обернувшись, она взглянула на пустыню. Та простиралась вдаль, омытая лунным светом. Она выглядела, как гиблый мир, полный костей, руин и чудовищ. Как следует подумав, девушка покорно поплелась за кенодоксом.

Они поднялись по ступеням. Ожидавший их силуэт обрел черты, и глаза Карины расширились от испуга.

Перед ней стояло существо, являвшее собой гибрид человека и машины. Оно было выше и шире в плечах, чем даже сам Скальп-хантер. Левая сторона его тела представляла собой смешение металлических пластин, узлов и деталей. Роль левой руки исполнял увенчанный клешней манипулятор. Вместо ноги в камень упирался стальной протез.

Его правая сторона была сотворена из плоти. Лишенная кожи, она бугрилась от чудовищного количества мышц, словно ее владелец жрал одни стероиды. Багровое мясо прирастало к металлу, создавая дикий союз между плотью и механизмом.

— Здравствуй, Карина, — произнес незнакомец. Звук его голоса оглушил блондинку. — Мне нравится твое имя. Оно с правильной буквы.

— Здравствуйте, — промямлила девушка. — Кто вы такой?

— Я Конструктор. Ты могла видеть мои Изделия в Старовознесенске. Они поддерживают городские системы в рабочем состоянии там, где надо.

Левую половину головы Конструктора занимало устройство, напоминающее миниатюрный двигатель внутреннего сгорания. Внутри него вращались валы и ходили поршни, издавая приглушенный гул. Справа к механизму прирастала человеческая половина лица. Она была искажена в гримасе перманентной ярости и боли. Единственный глаз пучился в бескожей глазнице. Искривленный полурот обнажал желтоватые зубы.

— Но сейчас речь не обо мне, — продолжил Конструктор. — Тебе выпала великая честь. Сама Кенодоксия дарует тебе шанс на Вознесение.

— Что?! — вскинулся Скальп-хантер. — Вознесение?! Нет!

— Подойди ко мне, дитя Старого бога, — не обращая на него внимания, Конструктор протянул Карине человеческую руку.

Девушка подчинилась и вошла в сень жуткой полумашины. Возложив ладонь ей на плечо, та повела Карину к распахнутым вратам. Неожиданно позади раздался шорох клинка, вынимаемого из ножен. Остановившись, Конструктор обернулся и насмешливо взглянул на Скальп-хантера.

— Она должна умереть, — прорычал байкер. В своей руке он сжимал нож-кастет.

— Не ты здесь решаешь, кто и кому что должен, — пророкотал Конструктор. Отпустив Карину, он навис над мятежником, словно гора над холмом.

— Мне плевать! — Скальп-хантер указал на девушку острием ножа. — Я хочу, чтобы она сдохла!

— Что это? — процедил гибрид. — Бунт? Ты противишься воле Кенодоксии?

Байкер в нерешительности замер, будто колеблясь нарушать табу. Затем веки на его маске поднялись. В провалах на месте глаз мерцал черный свет.

— В пизду Кенодоксию! — выхаркнул из себя фразу Скальп-хантер. Его рука метнулась вперед, метя в бок соперника ножом.

Его оружие не достигло цели. Конструктор быстро вскинул руку-клешню, и воздух содрогнулся от громового раската. С конца манипулятора сорвалась ветвистая белая молния, и ударила в грудь Скальп-хантеру. Карина ощутила запах грозы и обгорелой кожи. Байкера отшвырнуло назад, как пушинку. Скатившись по лестнице, он остался лежать у ее подножия. Его нож со звоном упал на ступени.

— Ничтожество, — фыркнул Конструктор.

Вернувшись к девушке, он повел ее внутрь стены. Врата со скрежетом закрылись за их спинами.

Они оказались в странном тоннеле, похожем на огромную кишку. С потолка здесь капала слизь, а пол под ногами был мягким и теплым. Липкие розоватые стены пахли дерьмом. То там, то здесь на них цвели пятна плесени, напоминающие кровавую блевотину.

Роль фонарей играли крупные новообразования, похожие на полипы. Они росли из потолка и стен, свешиваясь на тонких ножках. Их шишковатые головки испускали желтый, как моча, свет. Отбрасываемые предметами тени были нечеткими, как отражения в воде унитаза.

— Могу я спросить? — тихо сказала Карина. Свирепый Конструктор шел рядом с ней, и пугал ее даже сильнее, чем Скальп-хантер.

— Спрашивай, грешница. Сегодня тебе разрешено многое.

— Что такое Вознесение? Из меня сделают обглодыша?

— Нет, — усмехнулся кенодокс. — Обглодыш — это наказание, а Вознесение — это награда.

Порой на их пути встречались человеческие останки. Грудные клетки, черепа и даже целые скелеты росли из стен, полузатянутые в них, как в болото. Выглядело это так, словно коридор обсасывал кости после съеденного мяса.

— Большинство детей Кенодоксии вышли из ее плоти и крови, — тем временем продолжал Конструктор. — Большинство, но не все. Некоторые из нас раньше были людьми и стали кенодоксами через Вознесение.

— То есть это..., — начала понимать Карина.

— ...ритуал, который лишит тебя твоей человеческой сущности и сделает одной из нас, — закончил за нее монстр. — Ты станешь приемной дочерью Кенодоксии и обретешь магию и бессмертие.

Тоннель впереди разветвлялся на две кишки, и Конструктор повернул направо. Вскоре они вышли в небольшую пещеру. В ее центре возвышалась большая тюремная клетка. Пол под ней напоминал огромный анус.

Кенодокс щелкнул пальцами, и решетчатая дверь темницы с лязгом отползла в сторону.

— Иди внутрь, — приказал он Карине.

Девушка вошла в клетку и обернулась к Конструктору. Решетка вновь закрылась перед ее носом.

— Последний вопрос, — сказала блондинка, — Почему вы называете людей грешниками?

Кенодокс замер, разглядывая Карину. Его полурот исказился в свирепой полу-улыбке.

— Ты знаешь, что такое первородный грех? — спросил он.

— Нет, — помотала головой девушка.

— Крупнейшая из ваших религий считает, что первые люди — Адам и Ева — были созданы вашим богом бессмертными, — ответил Конструктор. — Затем они нарушили одну из его заповедей и вкусили плод с дерева познания добра и зла. Это был самый первый и самый тяжелый грех, из всех, что совершило человечество — грех бунта против воли бога.

— К чему ты мне все это рассказываешь?

— К тому, что первородный грех лишил людей дара бессмертия. Он сделал вас жалкими, слабыми и глупыми. Еще он навеки исказил вашу природу, и та стала склонной к другим грехам. Если считать эту историю за правду, то "грешник" — это синоним слова "человек".

Конструктор щелкнул пальцами во второй раз. "Анус" в полу с чавканьем раскрылся, обнажая черную пустоту. Клетка застыла в воздухе, а затем медленно поплыла вниз.

— Мы, кенодоксы, против своей богини не восставали, — произнесла напоследок зловещая полумашина. — По крайней мере, не все из нас...

Ухмыляющийся Конструктор исчез из поля зрения Карины. "Анус" сомкнулся над головой девушки, погрузив ее в нескончаемый мрак.

Глава 15. Кенодоксия

Встав с пола и подойдя к прутьям решетки, Карина выглянула наружу. Она маялась от скуки в своей темнице.

Со всех сторон камеру окружала непроницаемая чернота. В ней не было видно ни дна, ни потолка, ни стен, ни края. Клетка висела в пустоте, удерживаемая неведомой силой. Внутри не было мебели, и Карина спала на голом полу.

Над головой блондинки горела керосиновая лампа. Она создавала внутри темницы островок тусклого света. Тот в свою очередь порождал искривленные тени.

Карина не знала, сколько уже провела в этом месте, но была уверена, что не одну неделю. Ее культя почти зажила. Обернутый вокруг нее бинт был белым без единого следа крови.

У девушки сосало под ложечкой. Она хотела есть и ждала, когда ей принесут еду.

Наконец из внешней темноты донеслись громкие хлопки. Уже в который раз Карина увидела обнаженное существо, напоминающее истощенного человека. Из его бесполого тела росли два огромных крыла, похожие на крылья бабочки. Они были сделаны из кожи — такой же гладкой и бледной, как и их владелец. Вместо пигментного узора их покрывали черно-белые татуировки.

Вынырнув из пустоты, "бабочка" подлетела к дверям клетки. Те разошлись сами собой, и существо запорхнуло внутрь. В своих руках оно несло поднос. На нем лежали бинты, и стояли накрытые чашки.

Не произнося ни слова, существо опустилось на пол и сложило крылья. Его безволосая шарообразная голова не имела ни глаз, ни ушей, ни носа. На месте рта зияла безгубая алая щель. Почти всю поверхность "лица" украшали кольца, булавки и иглы, продетые сквозь кожу как пирсинг.

Поставив поднос у своих ног, "бабочка" занялась Кариной. Девушке сменили перевязку на культе, предварительно обработав шов зеленой субстанцией, что хранилась в одной из чашек. Внутри другой оказался наваристый бульон, в котором плавали кусочки темного мяса. Существо передало еду Карине. Ложки не было, и девушка стала пить через край.

Теплая жидкость приятно заскользила по пищеводу. Опустив чашку, Карина подняла глаза и застыла от испуга. В углу клетки, привалившись спиной к решетке, сидел Сладкие Кости. В этот раз от него не пахло тающими свечами. Золотые монеты в глазницах тускло поблескивали в керосиновом свете.

Оглянувшись, Карина посмотрела на крылатое существо. То возилось с грязными бинтами и не замечало незваного гостя.

"Оно меня не видит", — раздался в голове у девушки знакомый голос, — "Никто из них меня не увидит, если только я этого сам не захочу".

Вздрогнув, Карина едва не расплескала бульон. Приложив к губам когтистый палец, Сладкие Кости продолжал:

"Ш-ш-ш... Не отвечай мне вслух. Если намереваешься что-то сказать, то просто подумай об этом, и я прочту твои мысли".

"Ты не один из них?" — мысленно спросила его Карина, — "Не кенодокс"?

"Нет", — ответил летун-телепат. — "Я служу другому Новому богу. Я ангельский червь — дитя Красного Цепня".

"Почему ты шпионишь за ними? Разве вы все не должны быть друзьями, или что-то в этом духе"?

"Друзьями?" — рот Сладких Костей расплылся в крокодильей улыбке. — "Нет. Это слово нам совершенно не подходит".

Увидев взгляд девушки, он пояснил:

"Новые боги ненавидят друг друга. Каждый из них желает прибрать Старый мир себе и не делиться ни кусочком с остальными. Они спят и видят, как бы подсидеть один другого. Именно поэтому я здесь".

"Ты спас меня тогда в переулке. Спасибо!"

"Не благодари. Это было сделано не из сострадания. Просто я не хотел, чтобы наш общий друг Витенька Ка-Бар нечаянно угодил на тот автобус".

Усевшись на пол, Карина допила бульон и съела мясо. Собрав бинты и чашки на поднос, "бабочка" подошла к дверям и выпорхнула наружу. Клетка снова закрылась. Дождавшись, когда существо исчезнет в темноте, Сладкие Кости произнес вслух:

— Теперь мы можем говорит нормально.

— Где я? — спросила Карина. — Что это за место?

— Это Храм Кенодоксии. Здесь проводится ритуал Вознесения.

— Кенодоксии? А где она сама?

Летун встал на ноги. Оттолкнувшись ботинками от пола, он повис в воздухе перед Кариной.

— Она везде, — ответил Сладкие Кости. — Ты видишь ее каждый раз, когда открываешь глаза.

— Не поняла..., — уставилась на него блондинка.

— Что тут непонятного? — сказал ангельский червь. — Мы в брюхе у Кенодоксии. Весь этот "мир", в который занесло Старовознесенск, на самом деле — ее пищеварительная система.

Челюсть Карины поползла вниз. Опомнившись, она захлопнула рот и спросила:

— Выходит, этот город исчез с лица Земли, потому что был в прямом смысле съеден?

— Да, — опустил голову червь. — Новые боги огромны. Они прячутся в космической пустоте за пределами Солнечной системы, неуловимые для ваших телескопов. Но Старый мир еще больше. Его нельзя сожрать в один присест даже вчетвером. Поэтому они откусывают от вашей планеты по маленькому кусочку. Именно так Кенодоксия проглотила Старовознесенск.

— Но почему в Старом мире этого не замечают?! — изумилась блондинка, — Один город исчезает за другим, и никто не придает этому значения!

Подняв ладони к лицу, Сладкие Кости дотронулся пальцами до монет. Те мягко вышли из его глазниц, обнажив зияющие провалы. Из них хлынуло знакомое Карине черное сияние.

— Это магия Новых богов, она же черный свет, — пояснил летун, — Когда Кенодоксия съела Старовознесенск, то и он, и его жители пропали не только с лица Земли, но и из ее памяти. Черный свет удалил их из воспоминаний остальных людей, а также изо всех документов, книг, архивных источников и Интернета. Как будто Старовознесенска никогда не существовало.

— Но есть же люди, которые когда-то жили там и успели уехать до 2008-го?

— Да, есть. Такой человек забудет свое прошлое до переезда. Его воспоминания и документы также изменятся, словно он никогда не жил в исчезнувшем городе. Благодаря этому фокусу Новые боги могут незаметно пожирать Старый мир. С каждым укусом он становится чуточку меньше. Но в головах его жителей он остается таким же, как и прежде.

Сладкие Кости вернул монеты на место, и черный свет померк.

— Не сказала бы, что совсем незаметно, — возразила Карина. — Иначе откуда в Благовесте взялись разговоры о "старом городе"?

— Порой магия дает сбой, — согласился летун. — Например кто-то из людей видит ушедшее место во снах. Или же его тень всплывает в коллективном бессознательном как городская легенда...

— Никита говорил, что время здесь течет медленнее, чем на Земле. Это тоже фокус?

— На самом деле время движется по-разному в отдельных частях чрева Кенодоксии. В Старовознесенске оно идет медленнее, чем в Старом мире, а вот в пустыне или в лесу рядом с городом — гораздо быстрее. В глубинах Катакомб может даже блуждать по кругу. Таковы пищеварительные процессы божественной утробы.

— Но для чего Новым богам все это? Я имею в виду пожирание.

— Они хотят создать свои собственные миры. Но чтобы сотворить новый мир, нужно сперва съесть старый, а затем переварить его на стройматериалы. Именно это когда-то сделал Старый бог с тем миром, что был создан до него его предшественником. И точно так же поступают теперь Новые боги уже с его творением.

— Выходит, — фыркнула блондинка. — Мир, из которого я пришла, слеплен из говна Старого бога?

Сладкие Кости издал тихий смешок.

— Звучит иронично, не правда ли? — произнес он.

Устав висеть на одном месте, летун медленно поплыл по клетке.

— Но почему именно Земля? — повернулась в его сторону Карина. — Они ведь могут есть другие планеты?

— Другие планеты мертвы. На них нет жизни, а жизнь и ее производные — это главные строительные материалы.

— И что же будет с городом дальше?

— Старовознесенск почти переварен. Он вот-вот станет божественным калом. Кенодоксия уже присматривает себе новый лакомый кусочек.

— Благовест, — догадалась девушка.

— Он самый. И не только он, но и вся Гагаринская область. Я думаю, совсем скоро никто на Земле не вспомнит об их существовании. Кенодоксия проглотит их и медленно переварит так же, как переваривает сейчас Старовознесенск. Впрочем этот пищеварительный процесс займет земные годы. Чтобы не скучать все это время, темная богиня будет наслаждаться шоу.

— Шоу? Каким еще шоу?

— Ты не задумывалась, для чего в Старовознесенске появляются "туристы"? Или же как группа детей смогла выжить в этом городе без взрослых? Действительно ли Царь Порезов пропустил вас через Катакомбы из своей доброты? Ведь "добрый кенодокс" — это оксюморон.

— К чему ты клонишь?

Сладкие Кости застыл в воздухе перед Кариной. Полы его грязного плаща трепетали, несмотря на отсутствие ветра.

— Ты, Алиса, Никита, да и вообще все "туристы", — произнес ангельский червь, — это невольные участники кровавого реалити-шоу, в котором Кенодоксия — и режиссер, и единственный зритель. Интересных кандидатов тайно подбирают в Благовесте, а затем переносят в Старовознесенск. Здесь темная богиня погружает вас в определенные условия, чтобы понаблюдать за вашей реакцией и вашими действиями. Особо полюбившийся ей герой может даже получить в награду Вознесение.

— Но почему я не узнала Алису и Никиту еще там в автобусе? Почему я забыла, кто они такие, а потом резко вспомнила?

— Иногда Кенодоксия временно блокирует участникам некоторые из их воспоминаний. Это придает шоу интригу и может привести к нежданным поворотам.

Схватившись рукой за прут решетки, Карина встала. Оказавшись почти на одном уровне со Сладкими Костями, она с недоверием спросила:

— Почему ты здесь? Ты ведь явно пришел не для того, чтобы рассказать мне все это?

От летуна веяло холодом. В свете керосиновой лампы он казался живым трупом.

— Умная девочка, — произнес Сладкие Кости. — Нет. Я пришел, чтобы кое-что тебе показать.

Рука червя исчезла за отворотом плаща. Мгновение спустя она вынырнула снова. В ее ладони лежал окровавленный череп. Он был необычной формы, словно принадлежал не взрослому, а ребенку. Запустив вторую руку в карман, Сладкие Кости достал черный пакет с прорезями для глаз и рта.

Внутри у Карины все помертвело.

— Варя! — выдохнула она и потянулась к детским останкам. Червь отлетел назад, не дав ей прикоснуться к Букашке.

На глазах у девушки навернулись слезы.

— Как она умерла?! — всхлипнула блондинка.

— О, это длилось не один день, — голос летуна звучал мерзко, как плохо настроенная скрипка. — Когда ее убивали, она плакала и звала маму... Точнее звала, пока у нее еще был язык.

Когтистая ладонь Сладких Костей легла на череп Букашки, поглаживая темя.

— Мясо человеческих детей, — продолжил он, — Это деликатес. Но будучи замороженным, оно теряет часть своей прелести. К счастью, кенодоксы знают, как сохранять тело живым, даже если каждый день отрезаешь от него по кусочку.

— Где ты взял ее череп?!

— В отходах на местной кухне. Книги Каллиграфа доставили ее в Храм по его указу.

— На кухне! — похолодела Карина. Бульон в ее животе резко встал комом и настойчиво запросился наружу.

Ухмылка Сладких Костей стала шире, заняв половину лица.

— Ты просидела в этой клетке многие дни, — сказал он. — Чем по-твоему они кормили тебя все это время?

∗ ∗ ∗

Карина лежала на полу с открытыми глазами. Она пыталась уснуть, но не могла. Тяжелые мысли грызли ее изнутри. На щеках девушки высыхали дорожки от слез. Она выплакала все до последней капли, и ее душа превратилась в безводную пустыню.

Сладкие Кости давным-давно исчез. Он забрал с собой останки Букашки, так и не дав блондинке прикоснуться к мертвой девочке.

Снаружи темницы вновь раздался звук хлопающих крыльев. Приподнявшись, Карина увидела "бабочку". Подлетев к раскрывшимся дверям, та запорхнула внутрь. В ее руках не было подноса.

— Я больше не буду есть! — заорала девушка. Тварь не обратила внимания на ее крики.

Подхватив Карину за талию, "бабочка" оторвала ее от пола, как лепесток. Вместе они вылетели из клетки и понеслись через пустоту. Болтая ногами в воздухе, девушка дрожала от страха. Со всех сторон ее окружало полное ничто.

Наконец в глубине черного пространства раскрылся прямоугольный выход. Он сиял холодным белым светом. Из него веяло свежим воздухом.

Добравшись до портала, "бабочка" вынесла Карину наружу. Над головой девушки разверзлось черно-красное небо, которое, будто колонны, подпирали знакомые башни. Бездна под ногами сменилась белесо-серым песком. Разжав руки, "бабочка" уронила на него Карину. Парящий в воздухе портал исчез. Девушку встретили ревущие трибуны.

∗ ∗ ∗

Карина стояла в центре огромного амфитеатра. Вокруг песчаной арены, будто воронка, вились ярусы из каменных сидений. Их было много — десятки, может быть даже сотни. Они убегали вверх и упирались в обсидиановые стены.

Черные, как ночь, и с золотыми прожилками, те были разделены на множество арок, в которых толпились зрители. Крыша отсутствовала, и стены поднимались к самому небу. Задрав голову, девушка увидела его алый круг. Из вышины ей ухмылялась луна-череп. Ее яркий свет озарял амфитеатр, как гигантский прожектор.

Под ногами Карины лежал холодный песок. То тут, то там его украшали пятна крови и человеческие останки. В воздухе витал пронзительный металлический запах. Он смешивался со смрадом разлагающейся плоти.

Карину встретил рев тысяч голосов. Сливающийся в единый хор, он гремел над ареной, подобно буре. Амфитеатр был заполнен кенодоксами. Вокруг девушки кружил калейдоскоп из чудовищных лиц и кошмарных тел. Где-то мелькали скопления зубов, глаз и протезов. Где-то — маски, сводящие с ума одним своим видом. На некоторых местах сидели безголовые туловища, покрытые гнойными наростами. На других — клубились бесплотные тени. Среди толпы на нижних рядах Карина увидела огромный шевелящийся кишечник. Рядом с ним сплелись две обнаженные фигуры, скрепленные друг с другом огромным хирургическим швом.

Карине стало дурно. Ее ноги подкосились, и девушка упала на колени. Тысячи увиденных ей образов и форм вырвались из ее рта блевотным потоком. Заметив это, толпа взревела с удвоенной силой. Охваченная предвкушением бойни, она скандировала:

— СЛАВА КЕНОДОКСИИ! СЛАВА!

На арене перед Кариной возвышался Конструктор. За его спиной недоуменно озиралась человеческая фигурка. В ней девушка узнала Бармалея.

— Почему я здесь?! — в панике вопрошал старик. — Я ведь сделал все, что мне велели вы с братом!

Конструктор взглянул в его сторону. Его полурот скривился в презрительной усмешке:

— Идиот! — оглушительно пророкотал кенодокс.

Его голос, похожий на рев мотора, разносился над амфитеатром, отодвигая на второй план крики толпы:

— Ты думал, что сможешь купить Вознесение службой? Что добьешься его, полируя языком наши задницы? Ну так служат рабы, и пресмыкаются черви.

Конструктор надвинулся на Макушкина, и бывший мэр испуганно попятился.

— Кто ты? – вопросил его кенодокс. — Жалкий глист, цепляющийся за жалкую жизнь? Или же тот, кто достоит стать одним из нас?

— Я достоин! – заорал Бармалей. — Я грабил, насиловал и убивал! Я ел человеческую плоть! Я похищал детей и отдавал их вам, зная, что вы с ними сделаете! Я такой же, как и вы! Я хочу стать кенодоксом!

Удовлетворенный услышанным Конструктор повернулся лицом к трибунам.

— Сегодня один из этих двоих пополнит ряды детей Кенодоксии! Сегодня один из них будет вознесен! — продекламировал монстр и вскинул над головой плотскую руку. В его ладони была зажата длинная крестовая отвертка. — Но сделать это он сможет только убив другого!

Толпа взорвалась, как ядерная бомба. Трибуны бесновались, словно исполинская многоголовая тварь, неистово жаждущая зрелища.

«Пиздец!» — судорожно подумала блондинка.

— Замочить эту суку, чтобы вознестись?! — радостно воскликнул Макушкин. Он смерил бледную от ужаса Карину кровожадным взглядом. — Легче легкого! Я убивал ради меньшего!

— Это нечестно! — заорала девушка. — У меня одна рука, а у него две!

— Пожалуй, ты права, — согласился Конструктор.

Вновь обернувшись к Бармалею, он спросил:

— Какой там глаз, ты говорил, у тебя плохо видит? Левый?

— Что?! — оторопел старик. — Нет!

Он бросился бежать, но тщетно. Конструктор надвинулся на Макушкина и схватил его за горло клешней. Бывший мэр захрипел и повис в воздухе, дрыгая ногами, когда его оторвали от земли, будто пойманного зайца. Жало отвертки вонзилось ему в правый глаз. Одним движением кенодокс вырвал его из черепа старика. С чавканьем лопнула ниточка зрительного нерва, и Бармалей захлебнулся от боли.

— А-а-а! — заверещал старик, когда Конструктор разжал пальцы и дал ему упасть на песок.

Правая щека Макушкина стала алой от пролитой крови. Над ней чернела опустевшая глазница.

Конструктор поднес кончик отвертки к своей пасти. Его зубы стащили вырванный глаз, как стаскивают кусочек шашлыка с шампура. Челюсти кенодокса задвигались, разжевывая угощение. Трибуны улюлюкали и гоготали, наблюдая за корчащимся Бармалеем.

— Время истины! — произнес Конструктор и швырнул окровавленный инструмент на арену.

Отвертка вонзилась в песок, и кенодокс исчез. Мгновение спустя его силуэт материализовался среди ликующих зрителей.

Недолго думая, Карина бросилась к торчащей из арены рукоятке. Добравшись до нее, она выхватила отвертку из песка и оглянулась на Бармалея.

Опомнившийся старик поднялся на ноги, зажимая ладонью выколотое око. Его уцелевший глаз подслеповато щурился, пытаясь разглядеть соперницу.

Не решаясь напасть, Карина принялась кружить вокруг бывшего мэра. Двигаясь по часовой стрелке, она старалась держаться его правой стороны.

— Ну давай же, шмара! – зарычал Макушкин, оборачиваясь вслед за девушкой, — Попробуй, убей меня!

Набравшись смелости, блондинка ринулась на старика. Закричав, она ударила его отверткой в шею, неуклюже орудуя левой рукой. В последний момент Бармалей уклонился от атаки. Жало инструмента оцарапало его кожу, оставив алый след под ухом. Отвертка выскользнула из вспотевшей ладони Карины и шлепнулась ей под ноги.

— Ах ты тварь! – кулак старика рассек воздух и угодил девушке в нос.

Взвизгнув, та отшатнулась. Макушкин набросился на нее, как дикий зверь. Вместе они рухнули на песок. Узловатые пальцы старика сомкнулись на Каринином горле.

Вывернувшись, блондинка вцепилась зубами в его кисть. Дьявольски захохотав, Бармалей наклонился и сам укусил девушку за ухо.

— Ай! – не ожидавшая такого Карина выпустила плоть старика из своего рта.

Распрямившись, Макушкин ударил ее со всей силы в челюсть. Его кулак разбил блондинке губу и вышиб два нижних зуба. За первым ударом последовали второй и третий. Бармалей стремительно входил в раж. Он исступленно бил лежащую Карину. Ее голова дергалась из стороны в сторону. Лицо медленно превращалось в котлету. Тело девушки обмякло. Единственная рука упала на песок. Трибуны сходили с ума, скандируя:

— ВОЗНЕСЕНИЕ!

Карину чувствовала, как ее жизнь ускользает капля за каплей. Она почти не ощущала боли и ударов. Ее тело больше не реагировало на команды разума. Мир вокруг покрылся туманом. Рев толпы звучал откуда издалека и все больше походил на убаюкивающий шум прибоя. С каждой секундой он раздавался все тише и тише, словно кто-то медленно уменьшал громкость.

Песок арены неожиданно стал мягким, как перина. Облегченно вздохнув, Карина закрыла глаза и…

∗ ∗ ∗

…внезапно очнулась. Она стояла в оскверненном Соборе.

Сводчатый храм застилала пепельная мгла. Она позволяла кое-как различать окружающие предметы. Внутри когда-то отбушевал пожар. Мраморные потолки и стены почернели от осевшей на них сажи. Пол под ногами девушки усеивали кости. На разграбленном аналое лежали человеческие черепа.

Перед Кариной возвышалась стена из икон. Пожар местами содрал с нее позолоту, оставив вместо нее копоть. Уцелевшие в огне лики Христа, Богородицы, архангелов и святых были обожжены кислотой и изодраны когтями.

В центре иконостаса отворились Царские врата, и наружу хлынул яркий белый свет. Карина зажмурилась, затем глянула снова, прикрывая ладонью глаза. В раскрытых дверях показалась фигура в просторных черных одеждах. В своих руках она несла золотую чашу.

Выйдя на амвон, человек остановился перед блондинкой. Белое сияние за его спиной делало лицо едва различимым. Истощенное, с серой кожей, то казалось похожим на обгоревший череп.

— Здравствуй, Карина, — произнес вошедший. Его голос звучал величественно и гулко, отдаваясь эхом под сводами храма.

— Привет..., — угрюмо отозвалась девушка. — Кенодоксия...

— У тебя есть три вопроса, — сказала темная богиня. — Подумай над ними как следует, потому что они — последние.

— Что происходит? — вопросила блондинка, — Почему я должна драться со стариком?

— Это финальное испытание перед Вознесением, — ответила фигура в черном, — Крещение в крови. Ты должна омыть в ней свои руки. Он агнец, которого ты принесешь мне в жертву этой отверткой.

— Почему ты рассказываешь мне все это? Почему подыгрываешь?

Почерневшие губы Кенодоксии растянулись в мертвой улыбке. Чаша в ее руках была усеяна драгоценными камнями.

— Потому что ты моя бесспорная фаворитка, — неспешно произнесла богиня, — Ты одна из лучших участниц этого шоу за все его сезоны. Ради мести ты обрекла Никиту на участь страшнее смерти...

— Он это заслужил! — взъярилась Карина.

— Ты обманула доверившегося тебе ребенка, — проигнорировала ее слова Кенодоксия. — Ты притворилась, что тебе не плевать на нее. Когда же она провела тебя в Крематорий, ты ее бросила, чтобы спасти собственную шкуру. Это было нереально круто.

Плечи блондинки поникли. Бушевавший в ней праведный гнев сошел на нет, растворившись в сером море вины. Опустив голову, девушка вздрагивала от каждого слова, будто от удара хлыстом.

— Ты носишь на себе маску милой и доброй девочки, — тем временем продолжала ее собеседница. — Но реальности ты совсем другая. Ты берешь чужое без спросу. Ты обманываешь. Ты предаешь. Ты мстишь.

— Меня саму столько раз обманывали и предавали! — всхлипнув, произнесла Карина, — Мне причинили столько боли! Почему я должна быть лучше других?! Я просто хочу выжить! Выжить любой ценой!

Последние слова она прокричала в бессильной злобе. Кенодоксия молча наблюдала за блондинкой, окруженная ореолом из света. Неожиданно она сошла с амвона и оказалась совсем близко к Карине.

— МНЕ НРАВИТСЯ ТВОЯ ГНИЛАЯ ВОЛЯ К ЖИЗНИ, — произнесла темная богиня.

В пустых провалах ее глаз зияло космическое пространство. Голос утратил торжественность и стал похож на скрежет зубьев пилы по металлу:

— ТЫ МОЯ ЧЕРНАЯ ЖЕМЧУЖИНА, — сказала Кенодоксия.

Утерев слезы единственной рукой, Карина уставилась на нее взглядом волчицы.

— Как мне его победить?! — процедила блондинка сквозь зубы. — Как мне убить старика?! Он сильнее!

Правая ладонь Кенодоксии оторвалась от чаши. В своих пальцах богиня держала круглый кусочек плоти, размером с юбилейную монету. На его поверхности была вырезана печать в виде четырех незнакомых Карине символов. Они были отделены друг от друга равносторонним крестом.

— Это Второй Тетраграмматон, — произнесла Кенодоксия, — Четыре буквы из ангельского алфавита. Каждая из них начинает имя Нового бога.

Кусочек плоти шевелился у нее в руке, будто живой. Он издавал писк и чавкающие звуки.

Челюсти Карины разомкнулись сами собой. Костлявая ладонь вложила в рот девушке Второй Тетраграмматон. Поднеся к губам блондинки золотую чашу, Кенодоксия напоила ее густой и вязкой жидкостью.

Внутри сосуда оказалась кровь. Она заполнила рот Карины, оседая на его стенках привкусом железа. Мясной кругляш неприятно шевелился на языке, норовя заползти еще глубже.

"Ты не ответила на последний вопрос!", — в смятении подумала Карина. Во все глаза она таращилась на Кенодоксию, — "Что мне делать?!"

Темная богиня словно прочитала ее мысли.

— Плюй, — сказала она.

Живая монета провалилась в глотку, и Карине стало нечем дышать. Схватившись за горло, она рухнула на пол. Выпитая кровь хлынула с ее губ. Закрыв глаза, девушка внезапно...

∗ ∗ ∗

...пришла в себя.

Она лежала на песке арены, и на ее животе восседал взбешенный Макушкин. Его руки стискивали горло блондинки, не давая ей сделать ни вздоха.

Рот Карины по-прежнему был заполнен кровью. В его полости лежало нечто маленькое и плоское. Тронув загадочный предмет языком, девушка мгновенно порезала его кончик. Крови стало немного больше.

Второй Тетраграмматон исчез. Вместо него во рту у Карины находилось лезвие для бритвенного станка.

— Очнулась, блядина! — прорычал старик. — Это хорошо! Значит увидишь собственную смерть!

Его лицо нависало над Кариной, слегка повернутое вправо. Усеянный красными прожилками левый глаз со злым весельем разглядывал блондинку.

"Плюй", — вспомнила девушка последнее слово Кенодоксии.

Подтащив лезвие к зубам, она харкнула им в рожу Бармалею.

— А-а-а! — разнесся над ареной ошеломленный крик. Трибуны содрогнулись в кровавом экстазе.

Пальцы Макушкина разжались, и Карина судорожно вдохнула полной грудью. Позабыв о девушке, Бармалей вскочил. Его лицо покрывали красные брызги. Металлическая пластинка торчала из его левого глаза.

Хватаясь рукой за песок, Карина поползла вперед — как можно дальше от вопящего старика. Ее ладонь неожиданно нащупала что-то твердое. Посмотрев вниз, блондинка увидела отвертку.

Обернувшись, она взглянула на Бармалея. Ослепший старик шатался, будто пьяный. Он перестал кричать, и напряженно вслушивался в окружающее пространство. В груди Карины заклокотала мстительная злоба. Сжав инструмент, девушка поднялась с земли. В этот раз она держала отвертку по-другому. Кончик рукоятки упирался Карине в ладонь.

Метнувшись к старику, она пырнула его отверткой в живот. Пробив ткань рубашки, та погрузилась в плоть до середины стержня, а затем вышла обратно. Взревев, будто раненый зверь, Бармалей ударил кулаком наугад и чудом не угодил в висок Карине. Увернувшись, та атаковала снова.

Она била, уклонялась и опять била. Наконечник отвертки наносил Макушкину все новые и новые раны. Одежда старика потемнела от пролитой крови. Он безудержно размахивал руками, пытаясь достать блондинку, но всякий раз лишь тщетно месил воздух.

Наконец ноги Бармалея подкосились. Старик рухнул на спину, раскрасив песок свежими алыми пятнами. Разъяренная Карина бухнулась рядом с ним на колени и продолжила бить. Раз за разом она всаживала отвертку в живот старика, не замечая, что тот больше не оказывает сопротивления. Из его вспоротого брюха вывалились кишки, и к запаху железа добавилась вонь дерьма.

В один момент оружие девушки вошло по самую рукоятку и застряло. Выпустив отвертку из руки, Карина вскочила и начала прыгать на голове Бармалея, пока его лицо не превратилось в кровавую кашу.

Выбившись из сил, девушка снова рухнула на колени. Вокруг нее ликовал амфитеатр. Толпа бушевала, как десятибальный шторм. Тело Макушкина лежало на песке, похожее на неумело разделанную тушу.

— КА-РИ-НА! КА-РИ-НА! — разносилось над трибунами новое слово.

Кенодоксы подхватывали его один за другим, и вскоре все живое море из тварей дружно скандировало имя блондинки. Оцепеневшая девушка водила головой из стороны в сторону, не понимая, что происходит.

Рядом с ней материализовался Конструктор. Его кошмарное полулицо кривилось в довольной полуухмылке.

— Славься Кенодоксия! — провозгласил он, вскинув руки. — И славься ее новая фаворитка!

Вновь посмотрев на Карину, он громогласно добавил:

— Да случится Вознесение!

∗ ∗ ∗

Рев трибун медленно стихал, как отходит вода во время отлива. Опустив глаза, Карина увидела небольшой темный предмет. Перед ней лежал знакомый череп ребенка.

"Как он оказался здесь?" — изумилась девушка. — "Неужто Сладкие Кости подбросил?"

Она взяла находку и поднесла ее к лицу.

"Варенька, милая!" — с полоумной нежностью подумала Карина. — "Больше я тебя никогда не оставлю".

— Видела бы ты сейчас свое ебало, — сказал ей подошедший Конструктор. Его голос больше не грохотал, как сабвуфер, и звучал почти выносимо. — Мне приходилось встречать гниющие трупы, которые выглядели лучше, чем ты.

Блондинка открыла было рот, чтобы огрызнуться, но затем молча согласилась. Она чувствовала себя боксерской грушей, по которой лупили кувалдой. Ее лицо опухло и раздулось. Все тело болело, словно превратилось в сплошной синяк. Нос плохо дышал и явно был сломан. Один глаз заплыл и плохо видел.

— Начнем, — произнес кенодокс.

Арена под коленями девушки затряслась. От нее отделился небольшой круглый участок, на котором находились они с мертвым Макушкиным и Конструктор. Оторвавшись от земли, диск начал подниматься ввысь. Замолкшая было толпа радостно взревела. Наращивая скорость, платформа летела в алое небо — навстречу ухмыляющейся луне.

В ушах у Карины засвистело. На ее глазах трибуны поползли вниз, сменившись стенами из золота и обсидиана. Мгновение спустя исчезли и они. Вдали зазмеились силуэты высоких башен.

Зажмурившись, Карина легла на песок, прижимая к груди череп Вари. Гомон толпы сошел на нет, растворившись в звучании восходящего диска. Температура воздуха упала, и девушка зябко обхватила себя рукой.

Наконец платформа замедлилась, а затем и вовсе остановилась. Карину больно пнули в спину.

— Вставай, — приказал ей Конструктор. — Время встретиться с великой Кенодоксией.

Карина открыла глаза и нехотя поднялась. Платформа застыла в воздухе, омываемая ветрами. Песок сыпался с ее края, исчезая в бездне.

Вокруг девушки, будто опрокинутый кровавый океан, расстилалось чистое красное небо. Подойдя к границе диска, блондинка выглянула за кромку. Далеко внизу плыли черные облака. Их пронзали башенные шпили. Круг амфитеатра казался бледной точкой.

Играючи подняв труп Макушкина, Конструктор швырнул его через край. Бывший мэр полетел в пропасть. Ударившись о вершину одной из башен, он сломался, будто деревянная кукла. Изогнувшись под неестественным углом, его тело стало крошечным и исчезло.

Одна за другой на небосводе стали зажигаться звезды. Приглядевшись, Карина поняла, что на самом деле это глаза. Десятки или даже сотни тысяч глаз раскрывались и смотрели на девушку. Вместе они слагались в моргающие "созвездия".

Обернувшись, Карина увидела луну-череп. Та увеличилась в размерах, став огромной, как многоэтажный дом. Стоявший на ее фоне Конструктор казался оловянным солдатиком.

— ЗДРАВСТВУЙ, КАРИНА, — произнесла луна голосом Кенодоксии. Ее сияние сделалось мягким и серебристым и совсем не резало глаза.

— Привет, — промямлила блондинка. Ее голос хрипло звучал, а горло болело после пальцев мэра. Она крепко стиснула останки Вари, словно те давали ей защиту.

Призрачная ладонь размером с городскую площадь возникла из ниоткуда рядом с диском-платформой. Ее плоть была прозрачной, а очертания — сотканы из мерцающий голубых линий. Потянувшись к луне, ладонь сняла ее с небосвода, как снимают карнавальную маску. Серебряный череп скрылся из виду, обнажая истинный лик Кенодоксии.

Сердце Карины неистово застучало, будто пыталось выпрыгнуть из груди. Ее зрачки расширились в необъятном страхе, а белки покрылись сеточками лопнувших сосудов. Кошмарный образ богини нес с собой чувство всепоглощающей безнадежности. Оно накрыло девушку, как темная волна. Ее напор ломал остатки воли.

Ноги блондинки приросли к песку. Она хотела закричать, но не смогла двинуть челюстями. Волосы Карины поседели. За одно мгновение она состарилась на десятки лет.

Вновь поднялась призрачная рука и вернула луну-маску на место. Освободившись от оков паралича, девушка рухнула на колени. Сокрушающее чувство безысходности отступило, но не до конца. Его частички, словно тараканы, навсегда поселились в уголках Карининой души.

На блондинку легла могучая тень. Подняв взгляд, она увидела Конструктора.

— Ты выдержала, — величественно произнес кенодокс. — Ты устояла перед ликом нашей богини. Ты действительно достойна Вознесения.

Он снова отошел, оставив Карину один на один с ухмыляющейся луной.

— ПРИМИ МОЙ ДАР, — изрек небесный череп.

Девушка все так же сидела на коленях, понуро уставившись в песок. В ее голове звучала спасительная мантра:

"Я хочу выжить... Хочу выжить... Любой ценой!"

Неожиданно мантра сломалась и заиграла задом наперед, будто кассета в неисправном аудиоплеере. В руке у Карины лежала мертвая Варя. Она смотрела на девушку черными провалами глазниц. От этого взгляда в душе у Карины что-то пошатнулось, и утверждение стало вопросом:

"Я хочу выжить... Хочу выжить... Но любой ли ценой?"

Подняв лицо, блондинка взглянула на темную богиню.

— Пошла в пизду..., — сказала Карина еле слышно.

— Что-что ты сказала?! — прорычал откуда-то сбоку Конструктор.

Не обращая на него внимания, девушка встала на ноги. Оказавшись лицом к лицу с Кенодоксией, она как следует прочистила горло.

— Я СКАЗАЛА: ИДИ В ПИЗДУ, УЕБИЩНАЯ ТВАРЬ! — избавившись от хрипоты, заорала, что было сил, Карина, — ЗАСУНЬ СВОЕ ВОЗНЕСЕНИЕ СЕБЕ В РАЗДОЛБАННУЮ ЖОПУ, ЕСЛИ ТАМ ЕЩЕ ОСТАЛОСЬ МЕСТО ПОСЛЕ ВСЕГО ТОГО ГОВНА, ЧТО В НЕЙ ЗАСТРЯЛО! НИЧЕГО ТУПЕЕ В ЖИЗНИ НЕ СЛЫШАЛА, ЧЕМ ПОПОЛНИТЬ РЯДЫ ТВОИХ ОБОСРАННЫХ ПОДСОСОВ! ДА Я СКОРЕЕ СДОХНУ В МУЧЕНИЯХ, ЧЕМ СТАНУ ЕЩЕ ОДНИМ КЛОУНОМ В ТВОЕМ ЕБУЧЕМ ЦИРКЕ УРОДОВ! ДАЖЕ БОЛЬНАЯ СПИДОМ КРЫСА БЛАГОРОДНЕЕ, ЧЕМ ТЫ! ДАЖЕ ПИДОР-ЧЕРВЬ! ДАЖЕ ХАРЧОК НА ПОДОШВЕ! СОСИ ХУЙ, ТУПАЯ ТЫ ОВЦА, И БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТА НА ВЕКИ ВЕЧНЫЕ!

Выкричав все до последнего слова, она выдохлась и замолчала. Над платформой повисла мертвая тишина. Глаза-звезды наблюдали за представлением с кровавого небосвода.

Первой нарушила молчание Кенодоксия.

— АХ ТЫ СУЧКА..., — произнесла она то ли с обидой, то ли с восхищением. Услышав это, Карина саркастично фыркнула.

Рядом с ней зазвучали шаги, и девушка обернулась. Над блондинкой возвышался Конструктор.

— Ты отвергаешь дар нашей богини? — зловеще вопросил кенодокс. — Ты отвергаешь шанс стать одной из нас?

— Одной из вас?! — засмеялась ему в рожу Карина. Она попробовала показать ему "фак", но забыла, что у нее нет правой руки и просто вскинула культю, — Взгляни на себя, чучело! Ты выглядишь так, словно твою мать выебал трактор! Нахуй и тебя, и твоего братца, и твою сраную лжебогиню!

— Тогда умри! — взревел Конструктор. Схватив Карину за волосы, он швырнул девушку за край платформы.

Карина закричала и полетела в бездну. Ее встретили ледяной ветер и черные облака. Последние стремительно надвигались, становясь все ближе и ближе. Среди их гущи возвышался шпиль одной из башен. Карина падала прямо на его иглу. Закрыв глаза, она приготовилась к смерти. Мысль о близящемся конце принесла ей несказанное облегчение.

Призрачная рука подхватила Карину в воздухе. Упав на ее ладонь, девушка осталась лежать там, будто крошечная песчинка.

— НЕТ! — расколол алые небеса глас Кенодоксии. — ОНА НЕ ОТДЕЛАЕТСЯ ТАК ЛЕГКО! У МЕНЯ ЕСТЬ ДЛЯ НЕЕ ДРУГОЕ НАКАЗАНИЕ!

Эпилог

Почувствовав на себе холодное дыхание ветра, Карина выскальзывает из беспокойного полусна. Прислонившись к стене, она сидит в крошечной нише, размером метр на метр. На ее правой руке нет предплечья. На ее левой ладони не хватает указательного пальца.

Вырезанная на самой вершине храмовой башни, ниша застыла среди облаков, обдуваемая северными ветрами. Над головой Карины — красное небо. С трех сторон высятся отвесные стены, до края которых ни залезть, ни допрыгнуть. Здесь нет ни лестниц, ни дверей, ни окон. Девушка не помнит, как оказалась в этом месте.

Иногда здесь идет дождь, который утоляет ее жажду.

Встав и шагнув к краю бездны, Карина смотрит на расстилающийся внизу пейзаж. Высота башни — больше тысячи метров. Рассеявшиеся облака открывают ей вид серой пустыни, изрезанной горными хребтами, будто трещинами. Вдалеке огромным черным пятном лежит Старовознесенск. Сощурившись, девушка различает поодаль еще несколько таких же пятен.

Карина не может нормально заснуть уже годы, существуя между дремотой и явью. В последнее время ее зрение стало гораздо хуже. Увидев себя со стороны, она обнаружила бы, что радужки ее глаз покрывают молочно-белые пятна.

Повернувшись к бездне спиной, Карина спускает джинсы и присаживается на корточки. Свесив зад над обрывом, она срет на мир Кенодоксии. Завершив дела, девушка возвращается в свой угол.

— Я обглодыш..., — стонет она, уткнувшись головой в колени. — Меня обглодали, но до конца так и не съели...

У Карины мучительно болит шея. Ее волосы выдраны с корнями, и на лысом темени бритвой вырезано слово "ШЛЮХА". В ее черепе дрелью просверлены отверстия, в которые вкручены саморезы. Они удерживают на голове девушки небольшую клетку. Собранная из обрезков арматуры, та похожа на проржавевший коралл. Ее вес адски давит и мешает спать, но любые попытки снять причиняют только новые страдания.

"Это дар Кенодоксии", — думает Карина. — "Все его дары несут мучения".

На ее коленях лежит детский череп. Карина гладит его уцелевшей рукой и нашептывает нежные слова:

— Спи, Варенька, спи... Мама тебя больше никогда не оставит...

Ощутив чужое присутствие, Карина поднимает взгляд. Рядом с ней стоит призрачный силуэт. Светловолосая девочка лет восьми смотрит на нее печальными серыми глазами. Отзвук источает голубоватый свет и рябит, как неисправный телевизор. Затаив дыхание, Карина протягивает к ней ладонь. Ее пальцы проходят сквозь лицо малышки, как сквозь голограмму.

Издав электрический треск, отзвук рассыпается на сотни мотыльков. Шелестя грязными крылышками, они пятном устремляются к небу и растворяются в его глубине.

— Прости меня... Пожалуйста, прости, — шепчет Карина. Из ее полуслепых глаз по щекам стекают кровавые слезы.

Время от времени Карину навещают птицы. Странные птицы. Не такие, к каким она привыкла в прошлой жизни. Лязгая черными крыльями, они садятся на край ниши. У них металлические перья, острые, словно лезвие бритвы. Крошечные глаза пылают, как осколки лазурного метеорита. В своих игольчатых клювах они приносят кусочки мяса и отдают Карине. Девушка не хочет знать, чья это плоть, но все равно ест, лишь бы приглушить мучительный голод.

Где-то далеко-далеко лежит нормальный мир. За то время, что Карина сидит в нише, там могли минуть десятилетия или даже века. Кенодоксия будет отгрызать от этого мира кусок за куском, затягивая в свое царство новые города, до тех пор, пока все человечество не исчезнет в ее чреве.

Но все это будет потом. Сейчас же Карина вновь трогает череп и поет колыбельную мертвой девочке:

Спи, малютка, крепким сном.

Пусть ангел укроет тебя крылом.

Пусть небо, как звездное море,

Смоет все беды и горе.

Спи, малышка, крепким сном.

Пусть снится тебе твой отчий дом.

Где солнце взойдет на рассвете,

Где могут быть счастливы дети.

Спи, малютка, сладко спи.

Луна, как фонарь, сияет вдали.

Пусть сон твой невинный, безгрешный

Хранит Бог — отец наш Небесный.

Текущий рейтинг: 76/100 (На основе 61 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать