(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Маленькая, глупая капля
– Вон! Вон, смотри! – Сказала Аля.
Я посмотрел и сначала ничего, но потом – прутья. Забор! Он прятался между деревьями, ржавый их стволам в цвет, чтобы не нашли его. Но мы нашли!
Меня потянуло побежать, но не стал. После долгого блуждания без помощи хотя бы неглубоких тропинок ноги устали даже гудеть. На Алю вообще смотреть не хотелось, такая она была несчастная.
Так что к забору мы пошли даже медленнее. И растянуть удовольствие находки, и оттянуть разочарование, если кроме секции ржавых прутьев там не будет ничего.
Я всё-таки оглянулся на несчастную Алю и взял её за руку. Конечно, рука была потная и даже липкая после прошлого перекуса. Или это моя липкая?
Аля и несчастная была ничего, я немного засмотрелся и чуть не упал через какой-то корень.
– Ой, осторожно! – Она сжала мне ладонь и ещё сильнее прилипла.
Так романтично мы подошли к забору.
Забор был ржавый, но целый и стоял.
И стоял не просто так – за ним было!
Нашли, нашли!
Я потрогал прутья. С них посыпалась ржавчина, посыпался всякий лесной сор, жухлый и сонный ещё, может, с зимы. Но прутья не шатались.
Я обтрусил налипшее на руку, и оно обтрусилось плохо.
– Лезть не будем, пойдём найдём ворота лучше.
Мы пошли вдоль забора. Иногда отлучались от него, обходили там валун, там два валуна, там неудобный куст. Лес плотно подобрался уже к нашему абандону.
– А на территории не заросло, видишь? – Сказала Аля.
– Там же всё расчистили, почвы нормальной нет, наверное. Вон ещё куча асфальта везде. Это ж сколько лет прошло, вот бы в городе так держался, да?
– А сколько прошло?
– Ну, десятки. Точно десятки.
– И кто придумал здесь строить? Лес же кругом!
– Наверное, лес хотели расчистить. Может, хотели город сделать.
– И вот это начали с самого-самого прямо основного предприятия строить, без которого никак?
– Ну не знаю, мне не докладывали. А может, по плану нужно было их построить пять в год, пятый некуда было приткнуть, вот и приткнули сюда, подальше, чтобы никому хоть не мешал?
– Или хотели перевыполнить план! Прикинь, кто-то на этом проекте премию получил или там повышение… или квартиру выдали, что там тогда выдавали? За переполнение… пе-ре-выполнение. Фух…
– Подвал в центре хрущёвки разве что за такое художество я бы выдал. Устала?
– Я хочу отсюда сфоткать. Вон то на рельсах, у нас такое же было, точно такое же!
– Давай уже внутри, у меня скоро всё отвалится.
На воротах я ожидал тяжёлый замок на тяжёлой цепи перед тяжёлым перелезанием-таки забора, но замка и цепи не было.
Я поплевал на руки и так добавил тягучую обезвоженную слюну к остальным слоям грязи на ладонях.
Взялся за створку ворот, потянул – и она открылась.
Не пронзил лес скрежет, не полетели испуганные птицы, не сыпануло со здоровенных петель сверху ржавым в глаза. Зря я только в ожидании зажмурился и сжался даже.
Я поводил створку туда-сюда. Увесистая, медленно, но плавно она ходила.
– Давай! – Сказала сзади Аля.
– Странно, петли работают до сих пор.
– А это странно? Как они могут не работать?
– Должны же были заржаветь. Может, герметичные какие-то?
– Давай уже заходить! Открывай!
Я потянул створку на себя опять, и мы зашли на территорию.
Парк оказался простеньким – восемь стандартных дешёвых аттракционов и в центре башня в сказочном средневековом стиле, без окон, но с дверью. Не было ни этих электрических машинок, на которых вроде как запрещено врезаться, но все врезаются, ни нормальных высоких горок, ни уж тем более чего-нибудь водного. А Алино то, что на рельсах, было паровозиком для самых маленьких с выцветшими вагонами-утятами. Утята когда-то улыбались, но теперь стали безглазыми и мёртвыми.
Пока солнце светило хорошо, Аля побежала всё вокруг фотографировать.
А я разложился в тени башни, помыл наконец-то нормально руки, а остальную половину воды из бутылки выпил, и значительную часть пролил на себя.
Потом развернул огромный бутерброд.
Прискакала какая-то мелкая птичка, я бросил ей кусочек хлеба. Всегда аппетитнее есть в компании. Но компании не случилось – птичка схватила хлеб и улетела через забор куда-то к себе в деревья. Лесная и пугливая, решил я.
Компанию всё равно хотелось, и я позвал Алю.
– Интересно, как они себе это представляли без уборных. – Сказал я.
Мы поели и лежали под башней. На меня слева уже лезло послеобеденное солнце, но куда-то вставать и вместе со всеми рюкзаками перемещаться вслед за тенью, потом там снова удобно раскладываться, а если там какая-то кочка, это что, опять вставать… даже думать об этом было сложно. Так что я продолжал лежать, загорать и смотреть Але через плечо, как она листает в своём огромном фотоаппарате свежие фотографии.
– А? Без чего? Без кого? Кто?
– Ни одной кабинки, говорю. Ох уж это плановое планирование и вот это всё. В лес, что ли, посетителям бегать?
– А… Ну я же говорила, это для галочки сделали!
– А с другой стороны… может, и правда в лес? Или они в лесу были, за территорией. Тогда на это проще смотрели, кажется. Ну и биотуалетов всяких там не было.
– Ну да, в лес с детьми, клещей собирать.
– Да какие клещи. Клещи и на взрослых вешаются, если на то пошло. У меня знакомый в прошлом году так попал. Но ничего, удалили за один приём вроде.
– Ой, давай кроме клещей и туалетов о чём-нибудь поговорим лучше, поели же только.
– О тараканах? Тараканов едят.
– Фу!
– Ну ладно, ладно, не буду. Интересно просто…
– Может, в башне они были.
– Тараканы?
– Туалеты твои.
– Ну не знаю. Я думаю, там скорее складское помещение, детали для этого всего, инструменты. Пульт какой-нибудь, ещё что-то.
– Там окон нет, заметил?
– Наверное, стилистика такая, под старину.
– Тогда ведь уже были окна? Стекло ведь было в старину?
– А, ну тогда это под темницу с призраками! О, это знаешь, что? Это по ходу тоже аттракцион, где темно, руки свисают, куклы выскакивают! Как оно там называется? Комната страха!
– Ой, да ладно, какие руки! Здесь же для детсадовцев всё.
– Тогда мы оба правы. Это и комната страха, и туалет.
– Ой, боже. – Аля покачала головой, но хихикнула.
Но дверь в башню ранее нам вскрыть так и не удалось, поэтому мы могли только лежать и теоретизировать.
Аля снова хотела лезть в фотоаппарат, но я сказал:
– Странно…
– Что странно?
– Да вон створка ворот приоткрыта. Я же её закрыл, как мы зашли… – Я ещё и прищурился.
– Не очень из тебя актёр. Я вообще-то после тебя заходила и ничего не трогала. Всё там как было.
– Ой, ладно, проехали.
Я повернулся к рюкзаку за добавкой.
– Коля, там кто-то ползёт!
Я от неожиданности дёрнул шеей так, что хрустнуло.
– Что? Где?!
Я никого не видел ни в воротах, ни рядом, ни за ними, нигде. Ничего не слышал тоже.
Но Аля не смотрела на ворота, она смотрела на объектив. По объективу полз неплохой паук.
– Тьфу ты, напугаешь же!
Я взял травинку и завозился с пауком. Паук был быстрым и бегал.
– Осторожно, осторожно! Он не кусается? Ты не задавишь? Только линзу не задень!
Я справился с пауком и пересадил его подальше под одуванчик.
– Он живой? Он живой?
– Да живой, оглох только слегка, наверное, ты такой шум подняла.
– Он может оглохнуть?..
Я не выдержал и рассмеялся.
– Как ты только выживаешь в лесу, не пойму – столько пауков кругом! Другие бы от клумб шарахались!
– Ну ты же со мной.
Я погладил её по волосам. Она убрала фотоаппарат и положила голову мне на плечо.
– Ты только не спи, нам скоро собираться.
– Я не сплю.
– Эх, ни души! Красота.
– Угу.
Скоро мы и правда стали собираться, чтобы солнце ещё было высоко, пока идти.
Аля хотела опять сделать фотопробежку по территории, но я не дал. Сказал, что времени на это уже нет, что она и так уже всё здесь облазила и что фотографий теперь на три дня ей разгребать. Аля даже бурчать не стала, вздохнула для виду и согласилась, а я пошёл на минутку отлучиться.
Выбрал место возле забора, где снаружи почти пролезло дерево.
Как же тихо и хорошо в лесу, подумалось. С другой стороны, летним днём в лесу не так уж и тихо, тихо было именно на территории. Кроме той маленькой птички никто так и не заходил – пауков я не считал. Что ж, деревьев нет, может, потому. С травой тоже местами не очень из-за остатков асфальта. Хотя это мы с Алей скорее всего всех распугали.
Раздалась музыка.
Музыка была как-будто из старого детского мультика, но не конкретного мультика, а выжимка изо всех сразу. Простая, короткая, детская мелодия. Звук плохой, плоский, шумящий. Шла отсюда, с территории.
Я застыл в недоумении. Музыка никуда не девалась. Помотал головой, потёр уши. Музыка всё равно никуда не делась, и я побежал к башне.
Аля стояла там без движения. Испуганная? Удивлённая? Я не понял. Но она стояла без движения и смотрела на башню.
– Это… ты включила?..
– Оно само!
Она всё-таки была испуганная.
Музыка продолжилась по кругу.
– Может, там кто-то есть?
– Внутри?
– Да!
– Мы же стучали, ломились туда.
– Не знаю… давай уже уйдём поскорее.
– Да, лучше пойдём, наверное…
Но вместо этого я подошёл к двери и ещё раз стукнул в неё ногой.
Парк пришёл в движение.
Аттракционы завертелись, закачались и запрыгали под музыку. Простой, короткий, детский танец был у них по кругу. Они не скрипели, тоже то ли смазанные, то ли герметичные. Только один утёнок покосился, и кусок рельсового механизма на каждом кругу сипло царапал ему пластиковую рану.
Я почувствовал боль в руке – это Аля впилась в неё ногтями.
– Коля…
Я обернулся.
Обе створки ворот были полностью открыты.
– Коля, мне страшно…
– Да, валим…
Но я не мог сдвинуться с места. Аля тоже не могла, не могла даже пошевелить пальцами.
А ещё бежать через ворота было нельзя. Я ничего там не видел даже под ярким солнцем, но знал, что туда нельзя, знал самим позвоночником.
Нужно было лезть через забор. Там, где дерево снаружи близко, там сможем, там сможем оба!
Но мы не побежали к дереву – мы дёрнулись на крик.
Кричали утята. Нет, кричал один утёнок – раненый. Кричал взрослым голосом на каждом кругу, когда его царапало снова.
– А!!!
Ещё круг.
– Мама!!!
Круг.
– Мама, смотри!!!
Нужно бежать, нужно бежать, нужно бежать… К дереву, к дереву, к дереву!
Но на дереве были русалки. Они ползали в ветвях с этой стороны забора, и от их веса ветви почти легли на землю. Плавательные пузыри русалок раздулись от давления и блестели под солнцем среди зелёных листьев. Остальное тело, конечно, здесь на поверхности было невидимым глазу. К счастью – я бы не выдержал вида их волос, особенно окраса и длины! И если бы я не заметил их пузыри вовремя и мы побежали к дереву, то готовые русалки-роженицы бы лопнули, и мы получили бы полные лёгкие их икры. Всё это я тоже понял бессознательно и быстро и сразу принял как должное.
Вокруг появлялось всё больше и больше звуков и движений. Но я не могу их вспоминать!
Пути наружу не было.
Аля отпустила меня и пошла к башне.
Я поднял руки, чтобы задержать её, но вместо этого закрылся от музыки.
Дверь башни была открыта. Аля шла в неё.
Я упал на колени и закричал.
Аля зашла в башню. Дверь закрылась.
Я стоял на коленях и кричал.
Всё стихло и остановилось.
Только тогда я смог вскочить и побежать к башне. Я спешил вынести двери собой, но в последний момент они открылись сами, тоже плавно и бесшумно, тоже смазанные или герметичные.
Аля не вышла, а выпала оттуда. Я не знал, живая она была или мёртвая, перебросил её через плечо и ринулся к воротам. Они снова были закрыты, но я пнул створку, и мы вырвались с территории.
Аля пришла в себя, ещё пока я бежал с ней. Я понял это, когда фотоаппарат на ремешках с её шеи перестал долбить меня в спину.
– Ты бы лучше за меня держалась!
– Там же линза! И тебе больно.
Мне и правда так было удобнее, и я не стал спорить.
Когда лес скрыл парк за спиной, я прислонил Алю к дереву и сам упал рядом.
Мы молча отдышались.
– Ты как?
– Всё хорошо. А ты?
– Да я нормально! Что там случилось, ты не поранилась? Там кто-то был?
– Никого, просто темно было, я испугалась очень. Давай не будем, не хочу вспоминать!
– Зачем ты туда вообще пошла?
– Не знаю, испугалась очень… Всё так закрутилось…
– Меня самого пробрало! И что ж это за херня такая была! Ты ведь тоже это всё видела?!
– Коля, давай пойдём уже отсюда! Не хочу вспоминать! Хочу домой! Я пойду сама.
– Да, пойдём. Ты только это, лучше так не убегай больше.
– Хорошо, не буду.
Через пару часов мы вышли к посёлку и полумёртвые сели в электричку.
В электричке Аля уснула сразу, а я всё ёрзал. Боялся проспать остановку, хоть и знал, что разбудят. Спинка кресла была неудобная и перекошенная. Сквозняк откуда-то сверху всё дул и дул. Вот я и ёрзал.
Потом осторожно взял фотоаппарат и стал смотреть фотографии. То ли надеялся найти разгадку, то ли наоборот, не найти ничего.
Фотографии были красивые и интересные, очень яркие, у Али это получалось. Так что я быстро втянулся и забылся. Тем более что ничего странного экран действительно не показывал.
Потихоньку начинало уже клонить сон, когда последняя фотография чуть не сбросила меня с кресла.
На ней ничего не было, только чёрное. Сделана она была гораздо позже остальных, уже после нашего обеда.
Я живо представил, что это было в башне. Что Аля случайно нажимает кнопку, но бесценная линза за крышкой ничего не видит. Аля случайно нажимает кнопку, потому что размахивает фотоаппаратом – это её единственное оружие! Она не сама в тёмной башне, она защищается! Если бы не крышка, то я бы сейчас увидел!
Я с силой прервал поток бреда. Какое оружие, какая защита? Может, случайно нажалось, когда я её нёс. Да может, и в башне. Может, в панике и размахивала, там было темно и страшно!
Я глубоко вдохнул и выдохнул.
Мысли закончились, но я всё смотрел на эту фотографию без ничего и не мог насмотреться. Потом стал гладить по экрану пальцем. Потом опомнился, отложил фотоаппарат и переключился на окно.
А потом пришла усталость от бесконечного дня, и я уснул.
Аля вернулась в норму за пару дней, но о походе вспоминать не хотела. Я тоже не хотел и не настаивал. Сошлись на том, что парк автоматически включался, чтобы там ничего не ржавело, что дешевле так, чем списывать с баланса. Что нужно поддерживать в более-менее рабочем состоянии для какой-то галочки, чтобы не признали нерабочим и не обязали утилизировать такую гору металла. А всё остальное нам привиделось и было коротким психозом на двоих от неожиданности ожившего абандона.
Это было самоуспокоение и мы это знали, но ничего лучше не придумали. Больше к той теме не возвращались.
И когда я уже думал, что мы оба отделались лёгким испугом – у меня начались навязчивые сны.
Снится, что иду к машине и понимаю, что ключи дома. Иду домой, беру ключи, обратно к машине и понимаю, что забыл дома Алю. Иду домой, но Али там нет. Иду к машине и вижу Алю закрытой внутри. Она зовёт меня, ей страшно. Понимаю, что в машине пауки. Хочу открыть, но ключи дома. Бегу домой, хватаю ключи. Всё начинается по кругу. В какой-то момент я не выдерживаю и просыпаюсь. Она рядом. Повторяю себе, что она рядом, но сон застрял так, что верю не сразу. Такие сны повторялись почти каждую ночь в разных видах. С машинами, лифтами, комнатами. Каждый раз она зовёт меня, закрытая, каждый раз ей страшно, каждый раз там пауки.
Ещё та чёрная фотография… Я её скопировал, а из фотоаппарата удалил. Не хотел, чтобы Аля это видела. Я не смог удалить фотографию совсем – в ней была такая невыносимая, но такая родная боль!
Исподволь и без объяснений, сквозь любое моё сопротивление, всё острее и острее я знал – что-то не так, что-то не здесь, что-то зовёт!
Скоро Аля заметила, что я плохо сплю и вообще стал странный, но я соврал, что жарко по ночам. Она не допытывалась, тем более что у нас намечался следующий абандон. Я уверил её, что готов идти. Это было правдой – я и сам не мог дождаться, чтобы свежий лес проветрил меня насквозь от непонятного чувства.
Тот абандон и стал последней каплей.
Абандон был ничего особенного – грязный, пустой и облезлый. Но не в том было дело. А дело было в том, что мы прилегли на обед.
Мы прилегли на обед, я надышался лесом и начал уже верить, что всё проходит. Ноги знакомо гудели так, что уже не гудели. Тёплая солнцем вода на руках. Птичка там, птичка здесь. Деревья! Только тогда ощутил, как мне не хватало вольной природы и как давил консервированный город.
Я начал верить, что всё проходит, и Аля сказала:
– Кыш!
И смахнула паука с рюкзака.
У меня внутри что-то сорвалось, упало и сложилось в пазл с острыми краями.
– Ты что… не боишься их теперь?
Она сама немного удивилась и пожала плечами.
– Ну да, прошло, наверное… Ну, не всю жизнь же их бояться! Перетопчутся! Перетопчутся – у них же ног много!
Я не мог сказать вслух…
– А ты хочешь, чтоб боялась? Ну ладно! Ой, боюсь, спаси меня, спаси! – Она картинно вскинула руки, засмеялась и чмокнула меня в щёку.
Я не мог сказать вслух, поэтому подумал: вот оно. Вот оно! Это не она. Это же не она!
Какая маленькая, глупая капля – но последняя!
Парк не изменился – но он давно разучился меняться, безлюдный. Лесное солнце, ржавый забор и плавные ворота. Ворота в этот раз я закрыл за собой и зашёл на территорию, такую же тихую.
Всё было на месте – остатки асфальта, бледные утята, башня без окон. Всё как тогда, всё не приснилось, всё было и напоминало!
Я прошёлся по территории. Как же тихо! Никакая дальняя птичка из леса не чирикнет, а мои шаги глушит трава. Так же тихо, как тогда перед музыкой и движением!
Ничего не происходило.
Я подошёл к двери башни. Она была так же неподвижно закрыта. Я постучал в неё рукой, как громом по отвыкшим от звука ушам.
Башня молчала.
Тогда я сделал шаг назад и изо всей силы всадил в неё ногу.
В пятке и через тяжёлый ботинок пошёл болючий звон, а дверь даже не дрогнула, зато с крыши посыпалась ржавчина.
И тогда я увидел – сверху, под козырьком спряталась от осадков камера. Самая обычная камера, как в любом торговом центре. Она смотрела на меня, а я на неё.
– Интересно…
Я помахал в неё.
– Эй! Открывайте! Я не уйду!
Башня молчала.
И продолжила молчать, пока я стучал, махал и кричал.
Скоро я сдался и решил оставить пока башню и пойти в ту часть территории, где в прошлый раз услышал музыку. Я помнил по близкому внешнему дереву, где это было. Сомневался, что между там местом и музыкой была связь, но ничего лучше не смог придумать.
Там тоже ничего не произошло.
Я постоял, пнул пару раз забор и послушал лес. Было так же тихо.
Я повернулся идти обратно к башне.
Створка ворот была приоткрыта. Ворота стояли на противоположной стороне территории, но ошибки в такой ясный день быть не могло.
“Я же закрывал, я же закрывал, я же закрывал…”
Я с трудом переборол порыв там же перелезть через забор и бежать.
Вместо этого заставил себя и слабыми шагами пошёл к башне. Взглядом упёрся в ворота.
Раз шаг... Тишина. Ворота без движения.
Два шаг… Тишина… Ворота без движения.
Три шаг... Тишина… Ворота без движения…
Всё быстрее бежало сердце и всё медленнее шли ноги. Глаза высохли и остекленели, но я их всё равно не чувствовал.
Башня совсем близко. Дверь закрыта, камера смотрит.
Шаг…
– Вот вы где! Вы что в шлюз ломитесь?!
Из-за башни выскочил запыхавшийся человек.
В каптёрке и правда оказался монитор с камерами, но вместо него кресло на колёсиках подъехало к столу в углу. На столе был древний телевизор с вечным футболом и ряд устройств, от которых в голове появлялись слова “транзистор” и “фаза”. Рядом было открытое окно с миллионом истлевших окурков и вросшихся кругов от чашек на подоконнике. Кресло подъехало туда давно и навсегда, так надёжно и привычно оно там стояло.
За не стиранной никогда занавеской звучали чашки и кран. Бормочущий футбол на фоне примелькался и не отвлекал больше. Из окна шёл живой воздух леса и выгонял сигареты из запаха помещения.
В руках я держал брошюру “Об основах и будущем прикладной пневматистики”, жёлтую уже от такого года, когда и родителей моих ещё толком не было.
Сначала из-за занавески вышел голос:
– Думаю, вы это или не вы, а это опять вы!
А после него и хозяин с чаем.
– В прошлый раз сижу, слежу за датчиками как обычно – на камеры пневма не фиксируется, нет пока такой технологии. Так что я всё внимание в датчики. А потом чисто случайно на монитор глянул – а невеста ваша прямо в шлюз идёт! Ну, я пока отсюда бегом, вас уже и след простыл! Куда мне за вами молодыми гоняться! Это хорошо, что сегодня успел – скоро работа начинается!
Он дал мне чашку и сел на кресло не с треском, а уже хрустом.
– Это вы там тогда целый день гуляли, выходит, а я и не заметил?
– Нет, с полудня.
– На круглосуточное наблюдение у нас средств нет, вот я сам здесь всё и делаю. Двое нас осталось, я и товарищ. Он уже сильно в возрасте, здоровье не то, так что он там, в городе. Тем более он чистый теоретик, а у меня ещё и инженерное образование, вот я и на объекте.
Я полистал брошюру, но понял мало что.
– Вы мне объясните, что с Алиной.
– Вы о пневматистике вообще что слышали?
– Что лженаука. Ну или как там, паранаука. Когда был бум у военных на всяких экстрасенсов, тогда она и была.
– Ни то, ни другое! Просто наука. А насчёт бума – много чего тогда пробовали, много и хренотени было, а как же, бюджеты, звания, дачи-шмачи. Пневматистические исследования велись серьёзные, но тогда технологий не было. Материалов не было, автоматики. Особенно материалов – держать было нечем, направлять нечем… В основном измеряли как могли, охотились за природными феноменами. В конце концов перспективу не увидели, не вписалась в очередной план наша молодая отрасль. Ясное дело, кафедру закрыли, науку на всякий случай опорочили, кого надо даже посадили за растрату и прочее… Да что я жалуюсь, причинникам вон не лучше пришлось…
Он махнул рукой и смело хлебнул кипятковый чай.
– Потом, конечно, стало посвободнее, но интереса на высоком уровне не осталось, и сейчас вот всё на частной инициативе. Мы единственное предприятие по сути, держимся собственными силами… А экстрасенсов никаких не бывает. Это как летать на мышечной силе, здесь двигатель нужен, технология нужна.
– Так это секретный объект, получается?
– Да какой секретный. Обычное предприятие, могу документы показать. Рассекретили уже всё сто лет в обед. Вот эта книжка тогда уже свободно продавалась. Все работы в открытом доступе, могу парочку популярных статей вам скинуть...
– Давайте потом. Алина здесь при чём?
– А вот при чём. Что такое пневма? Пневма определяет взаимоотношение с энтропией. Это поток! Потенциал!
– Душа, что ли?
– Дух скорее. Пневма есть и у дерева, у идеи есть, у нашей беседы. У Земли.
– И у человека?
– Конечно!
– Так а парк аттракционов вам зачем?
– А это не парк аттракционов, молодой человек. Это наша самая масштабная опытная разработка! Это помпа! Как она работает? Образное наполнение подобрано такое, чтобы создавать сильную позитивную ассоциацию, что здесь тепло, безопасно. Для большинства из нас есть такая ассоциация с детством, поэтому всё это и выглядит, как что-то из детства – выбрали вот вариант с качельками. При работе создаётся позитивный циклон…
– Это что, когда музыка включилась?
– Да, это начало активной работы. Создаётся позитивный циклон, и провоцирует движение негативной пневмы на территорию через внешнюю воронку – конструктивно это ворота. Страхи, сгустки боли, фрагменты личностей, а очень редко даже и целостные. В общем, то, что в старину называли мороком, домовыми, неприкаянными… Всё то, что хочет вернуться в безопасность, стремится сюда. В определённый момент открывается шлюз…
– Башня?
– Башня – это только внешняя камера, основной механизм под ней. Шлюз открывается, и пневма закачивается в него. Потом шлюз закрывается, и дальше пневма помещается в ёмкость. Ёмкость сама глубоко под землёй. На этом работа завершается.
Он допил чай, встал и пошёл за занавеску.
Я отложил брошюру и сказал:
– Как ловушка для привидений?
Голос ответил через звуки посуды и крана:
– Это в мультиках ловушки! У нас серьёзные технологии.
– Так это получается, Алина прямо туда зашла?!
– Да, но…
– Что ж вы сразу не стопанули? Видели же, что она там!
– Нельзя! Процесс упаковки в ёмкость уже тогда начался, его нельзя прерывать – вся пневма наружу вырвется!
– Да ей же там кусок души оторвало! Так, выходит?!
Звуки за занавеской стихли, и голос оттуда сказал:
– Точно не могу сказать… Влияние на человека мало пока изучено, у нас нет средств… Эх, нужно, нужно круглосуточное наблюдение, а кому этим заниматься… Говорю же, двое нас осталось, я и товарищ, хоть и померли уже оба.
Я подумал, что ослышался и опрокинул чашку.
Но она не обожгла меня – чашка была холодная, пустая и треснувшая. Нет, не пустая – с тонкой паутиной внутри. Паутина тоже была пустая и рваная. Чашка упала на прогнивший пол и покатилась.
– Товарищ в городе, у него там дети, внуки, помнят его… Он почти уже нормализовался, почти разгладился. Ну а я здесь, за железом слежу. Здесь моё место. Хотя что за ним следить – автоматика, ещё пятьдесят лет проработает. Но чисто по-инженерски нравится смотреть, как работает – как заведённое! И научный интерес, конечно, датчиков мы в своё время понаставили самых разных, тоже пока держатся.
Я медленно поднялся. В горле появился комок, и я стал тихим, почти не дышащим.
Футбол пропал – телевизор много лет уже не работал, теперь это было видно. От открытого окна осталась одна рама. Кресло – ржавый остов. Никакими сигаретами не воняло, воняло заброшенной сыростью. Вместо занавески висел тонкий лоскут на перекошенном багете. На брошюре не читалось даже название.
Только монитор с камерами тускло светился весь уже избитый плохими пикселями, и устройства на столе выглядели более-менее рабочими.
Голос вышел из-за остатков занавески.
– Так что я здесь. То растворюсь, то проявлюсь… Внутрь меня затянуть не может – мощности пока не хватает. Хотя во время работы вот обычно бледнею – началось уже, значит. Дело всей жизни… Думаю, как здание развалится или датчики сдадут, меня уже здесь ничего держать не будет, тогда уже точно затянет. Тогда я на всё собранное сам там посмотрю… Тогда посмотрю… Дело всей жизни… А пока датчики, датчики...
Голос пошёл к столу. На пути был я.
Я завопил и выскочил из каптёрки.
Снаружи почти сразу понял, что за мной никто не гонится.
Перешёл на шаг – и скоро услышал музыку.
Из-за деревьев появился парк. Он уже и правда начал очередной цикл работы – ворота были открыты, отвратительные крикливые цветастые звуки и движения раскручивались всё громче и быстрее. Башня пока была закрыта.
Первой мыслью было бежать и не оглядываться. И второй, и третьей, и десятой, и сотой мыслью тоже!
Но я не мог – я смотрел на закрытую башню.
Я представил, что она там, что она среди холодных чужих мороков с чёрными паучьими пальцами… Даже если это самая её маленькая, глупая капля! Но она там! Она растворится навсегда!
Я сам не заметил, как пошёл к воротам.
Башня открылась.
Я понял, что сейчас или никогда – и побежал в башню.
Из башни я вышел выжатым до последней капли. Маленькой, глупой, но последней.
Свежий лес встретил меня, и я наконец вздохнул свободно.
В электричке заснул сразу.
Дома ждала Аля.
Здесь всё чёрное… Ничего не вижу… Аля! Ты где? Ты где?
Текущий рейтинг: 63/100 (На основе 16 мнений)
