(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Великий Разрыв
К вечеру прилично подморозило, и редкие снежинки сверкали в свете фонарей подобно новогодним украшениям, вселяя в прохожих веру в скорую настоящую зиму. Ну куда это годится – новый год уже завтра, а земля до сих пор грязно-серая, противная и периодически скользкая. Рома и Паша случайно встретились во дворе – вышли покурить, подышать и просто отдохнуть от семейной суеты. Оба – молодые отцы уже почти взрослых детей. И сейчас, когда парням едва перевалило за тридцать, они уже сполна ощутили прелести семейной жизни.
— Смотри, что есть, - Рома зажал сигарету в губах и полез в карман.
Спустя пять секунд кряхтения и тяжёлого дыхания в его руке оказалась здоровенная петарда, толщиной и длиной примерно с поллитровую бутылку.
— Сыну покупал сегодня, - гордо продолжил Рома. – Там много всяких, но ты глянь на эту махину!
— Дурак, что ли? – Паша с опаской покосился на пиротехническое изделие. – От сына побыстрее избавиться хочешь?
— Да не, ты чего, я ему самому не дам такую взрывать. Я ж говорю, там много у него. «Корсары» первые всякие, фонтанчики, самолётики. А эти, - Рома следка подбросил петарду, - по скидке были, 200 рублей упаковка, 10 штук. Ну как можно отказаться?
— Ну, судя по цене, там или пшик, или просроченные какие-нибудь. Или просто палёнка какая-то.
— Вот щас и выясним, - уверенно зашагал Рома.
Друзья свернули к поляне, где обычно выгуливают собак, но сейчас, почти в одиннадцать вечера, там было пусто. Путь лежал через подобие детской площадки – ржавая каруселька, никому не нужные лесенки и что-то вроде турников, используемых обычно не по назначению. Особо дельные местные жители натянули между ними верёвки и сушили бельё, причём плевать на погоду: дождь, снег, мороз – в любое время хотя бы одна верёвочка была занята какими-нибудь полотенцами, штанами или прочими вещами, пригодными для стирки. На ночь свои ценности обычно забирали домой, а то вдруг украдут.
— Блять! – выругался вдруг Рома, зацепившись шапкой за одну слишком сильно провисшую верёвку и едва не потеряв головной убор. – Кто хоть на улице вещи сушит? Любой может мимо пройти и плюнуть, мухи всякие садятся, птицы срут. Чем вон балконы не угодили, а?
— Не у всех они есть, - возразил Паша.
— Ага, щас, - ехидно усмехнулся Рома. – Обрати внимание, средний подъезд, второй этаж. Бабка целыми днями с балкона следит за своими вещами, которые здесь болтаются. Ну гениально же!
— Ну, издержки былых времён, - пожал плечами Паша. – В её молодости все так делали, вот и привыкли. Да и какая тебе разница-то?
— А если ребёнок побежит и зацепится? – Рома обиженно поправил шапку. – Понавешают своей хуйни, а люди страдают потом.
— Это просто ты метр девяносто пять, - засмеялся Паша.
— Нет, ну серьёзно, в чём прикол такой стирки? – не унимался Рома. – Вот взял ты чистые вещи, порошком пахнут, свежестью. И, блять, на улицу потащил, где везде насрано, с помойки воняет, костры жгут.
— Да отстань ты от людей, какое тебе дело, как они живут? У моей бабушки соседка ходит на речку стирать, хотя ей уже пять лет как воду провели. Привычка просто. И технологий боится, попробуй скажи ей про стиральную машину – перекрестится и за порог выгонит.
Рома остановился, осмотрелся и удовлетворённо кивнул – место показалось ему подходящим для взрыва. Расстояние до всех ближайших домов было максимальным, вокруг ни души и достаточно темно для теста любого фейерверка. Рома ещё раз затянулся, взял остатки сигареты и поднёс к фитилю.
— Э, ты чего, в руках прям будешь? – тут же забеспокоился Паша.
— А как? – искренне не понял его Рома.
— А если ебанёт? Руку оторвёт – не найдёшь.
— Да фитиль длинный же, ты чего?
Фитиль словно откликнулся, услышав своё имя, и громко зашипел. Рома ещё пару секунд издевательски покрутил петарду в руках, подождал, пока искрящийся огонёк преодолеет середину, и только тогда швырнул в сторону. Паше это показалось недостаточно безопасным, он отбежал ещё дальше и на всякий случай отвернулся – вдруг что в глаз прилетит. Рома же, напротив, стоял рядом с дымящейся петардой, насмешливо поглядывая на испуганного друга.
Фитиль наконец догорел, и яркая вспышка, сопровождаемая лишь едва уловимым хлопком, осветила огромный кусок улицы, превосходя по яркости фонари. В стороны разлетелись искры и, медленно опускаясь на землю, погасли.
— И всё? – резко повернулся и вытаращился на дымящуюся землю Рома.
— Может, брак? – осторожно повернулся Паша, всё ещё опасаясь продолжения эффектов.
— Бля, подожди, - Рома строгим жестом указал на друга, - ща ещё принесу. Неужели мне такую херню продали?
Обиженный и задыхающийся от возмущения, он в полную силу побежал домой, не говоря домашним ни слова схватил всю коробку с оставшимися девятью петардами и так же быстро вернулся на к другу.
— Снимай на видео, - приказал он, - если опять такие будут, завтра пойду верну.
— Да хрен с ними, сам же говоришь, скидка большая была, - попытался успокоить друга Паша, но всё же включил камеру. – Тем более, завтра вряд ли они работают.
— С подсветкой давай, - снова приказал Паша и, как только фонарик вспыхнул, принялся к сбору доказательств: - Итак, тридцатое декабря, петарды «Куркасы», куплены сегодня в магазине на Катукова тридцать пять. Пашок, сними поближе. Вот, видите? Новая упаковка, всего одна штука использована, и сразу брак. Сейчас попробуем вторую.
— Офигеть ты заморачиваешься, - подал голос Паша, скрытый яркой подсветкой.
— В смысле? – строго возразил Рома. – Я что, деньгами разбрасываться буду? Мне продали некачественный товар, я имею право вернуть деньги.
Зажигалка чиркнула десяток раз, прежде чем загореться и поджечь новый фитиль. Рома бросил петарду прямо под ноги и сделал лишь шаг назад.
— Снимай! – прикрикнул он.
Паша снова отвернулся, вжал голову в плечи, но камеру не убрал. Всё в точности повторилось – вспышка, искры, но на этот раз к представлению добавился и сам Рома, истошно завопив:
— Блять! Ослепила, сука!
Он бросил коробку на пол и судорожно тёр глаза, продолжая материться и ругать производителей.
— Сука, я в суд подам! Причинение вреда здоровью! Я ослепнуть мог! Где, блять, предупреждение о чрезмерной яркости? А если у меня эпилепсия? Где предупреждения?
— Скажи честно, ты хоть инструкцию читал? Или что там на упаковке написано? – остановил поток ругани Паша.
— Читал! – обиженно крикнул Рома, но тут же убавил громкость: - нет там ничего такого. Просто «отойти на безопасное расстояние», как и везде.
— А ты отошёл?
— Да блять, вырубай уже! – изо всех сил проморгался Рома и махнул рукой в сторону камеры.
Фонарик тут же погас, а телефон издал тихий звук, уведомляющий об окончании записи.
— Сука, до сих пор перед глазами стоит, - пожаловался Рома, активно моргая и вращая глазными яблоками.
— Может, это что-то типа как сварка? – предположил Паша.
— Ага, заебись. Петарды, на которые нельзя смотреть.
— Так можно же, но с безопасного расстояния.
— Не убрал ещё? – Рома протянул коробку другу. – Посвети, почитаем.
— Эффект: вспышка, хлопок, множество искр, – почему-то с выражением прочитал Паша.
— Пидорасы! – громче прежнего возмутился Рома. – И не прикопаешься теперь! Вспышка, блять, хлопок…
— Вот что ты за человек? – вздохнул Паша, выключая фонарик и убирая телефон в карман. – Вечно раздуваешь скандалы из-за фигни. То тебе картинка не совпадает с содержимым, то приняли на три минуты позже времени записи, то петарды не так взрываются. Ты бы хоть сначала прочитал перед тем, как покупать. Или типа думал, что раз большие, то и взрываться должны как динамит?
— Да хватит, слышь! – грубо прервал друга Рома. – Давай прекращай меня отчитывать, мне жены хватает. Ну лоханулся в этот раз, что поделать. Всё, забыли.
Вот только забыть не получалось – фантомные искры так и сверкали перед глазами, стоило лишь моргнуть или резко перевести взгляд. Друзья выкурили ещё по одной, обсудили домашние проблемы и разошлись по домам, но зрение упорно отказывалось полностью восстанавливаться. Рома не смог даже сразу вставить ключ в домофон – настолько сильно мешали пятна.
— Ну что, надурачился? – с порога начала язвить жена.
— Ага, - лишь буркнул в ответ Рома.
Весь оставшийся вечер он моргал, тёр глаза, промывал их водой – вдруг какая искра всё же залетела, и напряжённо молчал. Он вообще болезненно переносил любые ошибки и оплошности, старался всегда и во всём одерживать победы, поэтому признаться, что он не читал инструкцию и вот так глупо мог испортить себе зрение, было страшнее всего.
Часа три Рома не мог уснуть – пялился в едва освещённый уличным светом потолок, но видел только россыпь искр. Стало понятно, что если не моргать как можно дольше, то они почти полностью исчезают. Но стоит моргнуть – вся яркая компания возвращается и радостно приветствует своего нового друга.
Рома терпел, пока высохшие глаза не прошибала слеза, неумышленно моргал и с досадой раз за разом убеждался, что искры никуда не пропали. Он глубоко вздыхал, досадно причмокивал, но ближе к утру организм всё же потребовал немного сна.
— Ром, Рома, - разбудила его жена, толкая в плечо. – Я не пойму, это что, вода от соседей просачивается?
Муж кое-как проснулся, открыл глаза и тут же с досадой выругался – искры были на месте и даже увеличились в размерах и растеклись по полю зрения, превратившись в бесформенные кляксы. Потребовалось несколько секунд, прежде чем на потолке начало просматриваться тёмное, словно мокрое пятно.
— Вот твари! – проблемы с глазами мигом отошли на второй план. – Щас я поднимусь!
«Соседями» они назвали всех, кто так или иначе присутствовал в квартире сверху. Принадлежала она одному мужичку, известному всем как Гундосик - скромному, вежливому, но крепко привязанному к алкоголю. Откуда взялось такое прозвище – никто не знал. Даже сам Рома порой сомневался в правильности его настоящего имени. Вроде бы, Виктор. Поэтому и обращался к нему не по прозвищу, а «дядя Витя», чтобы не обидеть, а тот спокойно отзывался и не поправлял.
А так как одному пить – нехорошо, компания в его жилище собиралась не всегда такая же адекватная, как он сам. Обычно все неудобства ограничивались шумом и опасениями, которые в этот раз, кажется, сбылись.
За дверью было тихо, что только усиливало беспокойство. Однозначно, после бурного, пусть не очень шумного вечера кто-то что-то натворил, а потом все дружно уснули. И теперь хорошо было бы хотя бы разбудить хозяина, чтобы как можно скорее остановить потоп. Однако Гундосик открыл быстро, выглядел сонным, но не пьяным. Во всяком случае, насколько смог понять Рома своим далеко не идеальным зрением.
— Дядь Вить, - тут же затараторил Рома, спокойно, но строго, - вы нас заливаете, походу. Пожалуйста, как можно быстрее разберитесь, что там у вас случилось и исправьте проблему.
— Как? – испуганно встрепенулся Гундосик. – Где заливаю? Ничего подобного, у меня всё в порядке!
— Ну посмотрите, у нас в спальне с потолка льёт!
— Заходи давай, вместе посмотрим, - Гундосик полностью распахнул дверь и, неуклюже переваливаясь из стороны в сторону, побежал в квартиру.
Внутри пахло чем-то кислым и ядрёным. Следов бурного пьянства не было, как и признаков присутствия кого-либо ещё, кроме хозяина. Рома заглянул на кухню, в ванную, боковым зрением кое-как убедился, что потопа нет, нервно побегал по спальне, но так и не обнаружил источника затопления.
— Где-то под линолеумом, наверное, - задумчиво закусил губу Рома, продолжая внимательно осматривать комнату.
— Да откуда ж она там? – Гундосик дважды топнул ногой.
— Вот не знаю, - вздохнул Рома, - но поднять и проверить по-любому надо.
— Может, заодно ремонт мне сделаешь? – скромно усмехнулся Гундосик. То ли он хотел пошутить, то ли просто тянул время, не желая заниматься поисками проблем.
Его спасла жена Ромы. Слышимость в доме была хорошая, даже прекрасная, поэтому она даже не в полную силу крикнула:
— Ром! Ты там? Ложная тревога, это не вода!
— А? Вик, это ты? – на всякий случай наклонился переспросил Рома, хотя уже всё понял.
— Домой иди, говорю! Это не вода!
— Фух, - резко выпрямился Рома, - дядь Вить, вы уж простите за эту панику.
— Ну уж постараюсь, - Гундосик хитро подмигнул. – А давай по чуть-чуть за примирение?
— Не, вы чего, мне ж на работу, - виновато развёл руками Рома.
Гундосик только досадно крякнул, махнул рукой и поплёлся на кухню. На улице кто-то бахнул мощную петарду.
— Тьфу, блять! – дёрнулся от неожиданности Рома. – Шесть сорок утра, у кого там в жопе заиграло?
— Хор-о-о-о-ший разрыв, со-о-о-чный! – протянул Гундосик из комнаты. – У меня такого нет пока. У меня вот, смотри. Будешь?
— Вы о чём? Про петарды, что ли? – Рома тоже проследовал на кухню.
— Разры-ы-ы-вы, - Гундосик сидел за столом и давно не стриженными ногтями счищал серу со спичек.
— Какие разрывы? – раздражённо спросил Рома, не моргая глядя на руки дяди Вити и на стол.
— Ну уж прости, чем богаты, как говорится.
На столе валялась кучка серы, спичечные головки мгновенно пустели под натиском окаменевших ногтей соседа. Роме вспомнилось, как в детстве он точно так же ковырял спички, чтобы добыть немного взрывоопасного вещества для самодельных петард.
— А зачем это вы? – сменил он раздражение на заинтересованность.
— Ну как, - поднял брови Гундосик, не отрывая взгляда от спичек, - праздник же скоро. Праздничные разрывы будем делать. Скромно, конечно, но я ж говорю – чем богаты.
Сера на столе неожиданно зашипела. Очистившееся от пятен зрение Ромы чётко показало и вспышку, и облачко дыма, полетевшего Гундосику в лицо.
— Стой! – закричал он и начал отчаянно хлопать по столу ладонью, надеясь затушить остатки. – Ты чего! Рано же ещё!
Часть серы прилипала к ладони, воспламенялась прямо на коже, а дядя Витя всё бил и бил по столу.
— Дядь Вить, - испуганно позвал соседа Рома.
— Я тебе чего плохого сделал, а? – расстроенно спросил Гундосик, когда всё наконец догорело. – Это разве разрыв? Зачем над соседом издеваешься?
Гундосик продемонстрировал почерневшую ладонь. Рома, успевший уже несколько раз моргнуть, не смог ничего толком рассмотреть. То ли это ожоги, то ли просто крепкая мужицкая рука настолько окаменела, а кожа так омертвела, что и не заметила огня, просто испачкавшись в золе.
— Я ещё начищу, не проблема, - продолжил Гундосик. – Но зачем ты так? Смешно?
— Да что я сделал-то? – громко возмутился Рома.
— А что, оно само загорелось, что ли?
— Да нахрена мне поджигать? Я что, дурак совсем?
— Знаю, Рома, не дурак, - Гундосик опустил руку и внимательно посмотрел на соседа. – Поэтому должен понимать, что такие шуточки неуместны. Для тебя это копейки, а для меня – деньги. Ты хоть представляешь, сколько спичек нужно для добротного разрыва?
— Вам спичек купить, что ли? – усмехнулся Рома.
— Можно и чего посерьёзнее, в знак примирения, - смущённо отвернулся дядя Витя. – Ты ведь мне всё утро нервы треплешь, нехорошо это, не по-соседски.
Раздался ещё один взрыв, уже внутри дома. Будто кто-то из соседей прямо в квартире бахнул петарду.
— Во, люди празднуют уже, - покосился на стену Гундосик. – А я тут крошки собираю. Нехорошо это, нехорошо.
— Ёбнулись все, что ли, - пробубнил себе под нос Рома и поспешил покинуть соседа.
В подъезде было шумно. Где-то, ближе к первому этажу, оживлённо беседовали неизвестные личности, кого-то поторапливали и ругались. Перед самым носом распахнулась дверь, и очередной сосед вылетел на лестничную площадку.
— Перед тяжёлым рабочим днём, - бодро заявил он, заметив Рому, - нужно хорошенько разорвать!
— Ага, согласен, - хмуро ответил Рома.
— А дым какой, мммм, никакой шашлык не сравнится!
Отвечать ни капельки не хотелось. Осознание чего-то неправильного и странного пришло уже давно, и с каждой секундой только усиливалось. Из глубин сознания поднялись самые большие страхи – за родных и близких. Через пару часов все они – и жена, и сын, будут так далеко, что в случае опасности не будет никакой возможности помочь.
Словно в подтверждение опасений внизу прозвучал оглушительный и звонкий разрыв. Рома уже не испугался, лишь инстинктивно дёрнулся, как от любого внезапного звука. Глубоко вздохнул, почесал голову и пошёл домой под радостные женские крики с первого этажа. Узнавать, что там происходит, не было ни желания, ни времени, ни необходимости.
Звон в ушах проводил парня до двери и давящей тревогой поселился в мозге. Даже проблемы со зрением стали какими-то смазанными, несерьёзными, неважными.
Дома пока всё было нормально. Жена с интересом рассматривала потолок, а сын не показывался из своей комнаты – видимо, всё ещё спал. А если надо вставать в школу, то его не разбудит и самая мощная петарда.
— Ну что там? – спросил Рома, присоединившись к изучению пятен на потолке.
— Как будто чем-то закоптило, - пожала плечами жена. – У нас в детстве, когда свет надолго выключали, мы свечи зажигали. И вот что-то подобное на стене было пару раз, слишком близко ставили, видимо.
— Да откуда там копоть? – недоверчиво спросил Рома и осёкся.
Нужно было срочно провести эксперимент. Пятна в глазах словно прочитали мысли и радостно зашевелились, сталкиваясь и поглощая друг друга. Рома тяжело сглотнул и уставился на стену.
— Это порча, наверное, - трагически изрекла жена. – Про это бабушка говорила всегда. Если свечка коптит, то заговоренная она.
— Но у нас нет дома ни одной свечи, и тем более никто их не поджигал, - напомнил Рома.
— Не знаю, - жена запрыгнула на кровать, провела пальцем по пятну и понюхала, - даже воняет горелым. Порча – не порча, но точно мистика какая-то.
— Вот тут ты верно подметила, - на стене, сквозь потускневшие пятна проглядывалось что-то тёмное.
— Блин! – жена тут же это заметила, проследив за взглядом мужа. – Ещё одно! Ты когда проснулся, оно было уже? Не обратил внимания?
— Вроде не было.
Само собой, не было. Прямо сейчас пятно менялось на глазах, всё темнея и темнея, а потом и вовсе задымилось от пристального и очищенного от всего лишнего взгляда.
— Рома! – завизжала жена. – Чего смотришь, пожарным звони! Пусть проверят здесь всё, а то сгорим ведь нахрен!
— Да какие пожарные? – Рома наконец проморгался. – Сама же говоришь – мистика. Что ты им скажешь, как объяснишь?
Жена обиженно отвернулась. Дым рассеялся и оставил на стене куда более чёрное пятно, чем те, которое было на потолке. «Силы растут» - мысленно посмеялся Рома и даже восхитился своими новыми способностями.
— Короче, бери сегодня отгул, - скомандовал он. – Коля тоже пусть дома остаётся, школа подождёт, пока не разберёмся.
— Ладно, - Вика облегчённо выдохнула. – Всё ценное пока соберу и к выходу отнесу. И если что, бегом на улицу, да?
— Да, - Рома с радостью убедился в адекватности жены. – И сразу мне звони. Я тоже попробую отпроситься, но хрен знает.
Кажется, только хрен и знал, чего ждать от нового дня. И получаса не прошло, а уже столько сюрпризов навалилось на ещё молодую, но уже уставшую от жизни голову. С одной стороны, было даже как-то весело – интересное приключение среди задолбавшей до краёв рутины, а с другой… с другой – жена и сын, остающиеся вроде дома, но как будто совсем не в безопасности.
— А поехали со мной, - предложил Рома. – Буди Колю и поехали, посидите у меня в офисе, пока не отпрошусь.
— Ага, и пусть всё нахрен горит, да? – Вика ковырнула ногтем свежий ожог на стене. – За домом кто-то должен следить, как ни крути. Уж если что, сразу пожарных хоть вызову.
— Да не сгорит, не бойся, - Рома попытался успокоить жену, но адекватных объяснений сразу придумать не получалось. – Что тут? Просто закоптилось чуть-чуть. Может, провода в стене горят.
— Ну и тем более! – Вика отдёрнула руку, и сама отодвинулась от стены. – Ты иди, а я пока электриков вызову.
— Ладно, - вздохнул полной грудью Рома. – Только смотри, из дома без необходимости не выходи, никому не открывай…
— А электрикам?
— Электрикам открывай, - кивнул Рома, он допустил возможность того, что это безобразие происходит только в одном доме или хотя бы районе. – Но тоже посматривай за ним. И если что странное, сразу на улицу беги и мне звони.
— Ты чего параноишь? – нахмурилась Вика.
— Да мало ли что, лучше перестраховаться.
Изо рта вырывались слова, никак не сопоставляющиеся с мыслями. Почему просто не сказать «пойдём со мной, тут творится кое-что плохое, и стены не загорятся, не переживай, я всё объясню, только пойдём отсюда»? Это же родной человек, неужели не поймёт и не поверит?
Не было желания смотреть в глаза любимой, страшно было увидеть в них недоумение, насмешку или ещё чего похуже. Ситуация выходила из-под контроля, и Роме нужно было срочно уходить. Не позавтракав, не умывшись, лишь бы поскорее. А там – видно будет.
Наспех одевшись и уже перешагнув порог комнаты, Рома спохватился – прямо здесь, скрытые всего лишь тонкой дверцей шкафа, лежат петарды, заготовленные на новый год. Сюрприз для сына, любителя всего яркого и шумного. А так как очевидно, что к петардам этим утром проявляется нездоровый интерес, опасно оставлять в доме такой клад. Даже если семья в порядке, то кто знает, что взбредёт в голову пьяному дяде Вите или его друзьям. Или ещё кому угодно.
Скрипучая дверь шкафа открылась, и Рома нащупал пакет, не отрывая взгляда от жены. Всё-таки пришлось заглянуть ей в глаза. Та сидела на кровати, уперевшись спиной в стену, будто совсем позабыла про мифические горящие провода, и жадно следила за действиями мужа. Пакет зашуршал – Вика слегка наклонилась вперёд, глаза округлились, а тягучая слюна шумно провалилась в пищевод.
На секунду даже поверилось, что родная жена вот-вот набросится на него диким зверем, вырвет из рук пакет и уползёт под кровать, укрывая и пряча свою добычу. Медленно, не делая резких движений, Рома попятился к выходу, а Вика всё тянулась и тянулась, но не к любимому мужу, а к заветным и желанным петардам.
Сын вряд ли проснулся – слишком тихо Рома покинул квартиру. Старался не скрипеть полом, не греметь обувью и даже не дышать слишком глубоко. Только замок дважды щёлкнул под напором ключа, но вряд ли смог бы нарушить детский покой.
Рома ощупал карман и мысленно похвалил себя за то, что в последний момент решил незаметно утащить и все остальные ключи – теперь жена с сыном точно останутся дома и не смогут ничего натворить.
Погода словно шутила над людьми. Вчерашние снежинки ночью превратились в слабый, но мерзкий дождь, расползлись по земле тоненьким слоем, а к утру мороз снова вернулся. Рома едва не полетел вниз, едва коснувшись ступенек за пределами подъезда.
— Ёбаный!.. – кое-как удалось удержать равновесие. – Какого хера? За что мы налоги платим?
Его возмущения были услышаны бабулькой из соседнего подъезда, которая, не выходя на улицу, рассыпала на крыльцо соль из полиэтиленового пакетика.
— Да спят все ещё, чего разорался? – высунула она лицо из подъезда, когда Рома оказался рядом.
— Готовиться нужно! – тут же вступил в спор Рома. – Прогноз погоды для чего существует? А то, видите ли, ничего себе, зимой снег выпал, что же делать…
— Семь утра только, через полчаса Филипп сыпанёт песочку. А я пока соль разбросаю, чтоб не убился никто. А то в окно смотрю, то один упадёт, то другой.
— Ага, петарды в шесть утра взрывают, - возмутился Рома. – Нормальные или как?
— Ну, мил человек, это разрывы, - развела руками старушка. – Дал бы мне кто один, я бы тоже во двор выкатилась.
— Понятно, - Рома вытащил из глубин куртки пакет. – Хотите, подарю?
— Чегой-то? Не врёшь? Прям-таки подаришь? – заинтересовалась бабулька.
Осторожно ступив на уже успевшую подтаять поверхность, бабулька дала понять, что ради разрыва действительно готова рискнуть здоровьем.
— Да подождите, стойте! – Рома наспех вытащил из пакета пачку первых «Корсаров» и швырнул женщине. Коробочка пролетела мимо и скрылась в подъезде.
— Ой, счастья тебе, здоровья, с наступающим! – вмиг повеселевшим голосом пропела бабулька и поспешила вслед за желанным, захлопнув за собой дверь.
И уже через десяток-другой секунд из подъезда донёсся тихий хлопок слабенькой петарды. Вслед за ним раздался восхищённый старческий крик.
— Я хуею, - Рома покачал головой и рассмеялся.
За руль садиться было опасно – зрение пусть и привыкало к новым картинкам, но по-прежнему не позволяло расслабиться. Чтобы что-то разглядеть, приходило впиваться в это взглядом и ждать, пока туман из пятен рассеется. И хорошо, если поверхность за это время не успеет полностью почернеть или вовсе загореться. Рисковать совершенно не хотелось, поэтому было решено катиться по льду дальше – на остановку.
Несмотря на необычное поведение людей, улица всё ещё спала. Где-то громко мяукала замёрзшая кошка, тихонько жужжала чья-то прогревающаяся машина, а единичные прохожие были мрачны и угрюмы. Не нужно было даже видеть их лица, атмосфера нового рабочего дня не может быть другой.
На остановке никого не было, что весьма удивило Рому. Обычно, проезжая мимо, он каждый раз встречал толпу, уныло смотрящую в даль, откуда вот-вот должен показаться автобус. В этот раз ни людей на остановке, ни машин на дороге не было видно. Лишь одинокий путник, сражающийся со льдом, на минуту притормозил и заговорил с Ромой:
— А чего ты стоишь-то? Автобусы ведь не ходят.
— Почему? – склонил голову на бок в удивлении Рома.
— Так всех же перевели на подготовку, ты только что из спячки вышел, что ли? - прохожий вытащил что-то из кармана, поднёс ко рту, и в утреннюю тишину проник щелчок зажигалки. Вслед за ним пошло шипение, а лицо мужчины вдруг ярко осветилось. Пятна перед глазами Ромы оживились и радостно пустились в пляс.
— Какую подготовку? – спросил Рома и машинально пригнулся. Громкий взрыв разорвал застоявшийся морозный воздух.
Прохожий захрипел, закашлял, а на почти зеркальный лёд плюхалось что-то жидкое и густое. Не нужно было восстанавливать зрение, чтобы понять, что это такое. Лицо бедолаги заблестело в свете фонарей, лишилось привычных черт и сильно потемнело. Пятна всё плясали и плясали, тускнели медленно и неохотно.
— Сё норально, - с трудом выговорил прохожий. – На аю раотососонось это не авлияет. Ща ижгё и заеись!
Его голос чётко давал понять, что с зубами и губами там всё очень плохо. А когда искалеченный мужчина снова полез в карман, кляксы в глазах Ромы стали ярче обычного и будто потащили взгляд в нужную им сторону. Казалось, будто он удивлённо таращится на изуродованное лицо прохожего, но на самом деле, всё поле зрение было занято безудержными танцами.
Прохожий поднёс что-то к лицу, и свет фонарей вновь дополнился яркой вспышкой. Что-то громко шипело, горело и трещало на лице прохожего, а тот даже не пискнул.
— Мужик, ты как? – спросил Рома так громко, будто пытался перекричать кого-то. – Щас, подожди, я скорую вызову!
Экран телефона никак не просматривался сквозь пелену двигающихся пятен. Рома уставился в экран и ждал, когда зрение хоть немного прояснится.
— Подожди, щас, минутку, - нервно обещал он пострадавшему, изо всех сил округляя глаза.
— Да не надо, наайна сё! – влажно прошипел мужик, и мелкие капельки жидкости долетели до Ромы.
Он отпрянул, не желая контактировать с выделениями незнакомца. Усилия наконец оправдали себя – экран телефона стал различим ровно настолько, чтобы кое-как набрать 112, при этом не сгорев. Но трубку никто не брал.
— Подожди, мужик, трубку не берут, суки, - Рома яростно сбросил звонок и случайно моргнул.
— Да я ааю, наайна сё! – бодро отозвался прохожий и направился к Роме. – Офь асааи, не амуу!
Рома так и не смог рассмотреть его лицо, но приближаться к неадеквату не желал. Что он там бормочет? «Всё нормально?» Ну вот и всё!
До офиса пришлось переть пешком. Улицы были всё такими же пустыми и сонными, будто жизнь в городе замедлилась, подобно огонькам гирлянд. То они мигают быстро, то останавливаются, то явно пытаются исполнить какую-то мелодию. Казалось, что жизненные огоньки города притормозили, чтобы набраться сил и энергии для какой-то грандиозной новогодней вспышки. Кое-где бахали петарды, и Роме каждый раз представлялись окровавленные лица с разорванными губами, оголяющими поредевший ряд зубов.
Как только кто-то встречался на пути, Рома сразу же отворачивался или смотрел ровно под ноги, отходил на самый край тротуара или вовсе влезал в снег, только бы максимально сократить шансы на новое происшествие. К тому же, в такой-то гололёд под ноги смотреть куда полезнее, пусть даже зрения толком нет.
Пятна то успокаивались, тускнели, то снова вспыхивали, будто животное, заметившее что-то вкусное. Рома уже не знал, для чего он пытается добраться до офиса, ведь даже если там всё относительно нормально, работать в любом случае не получится, но всё равно уверенно шёл к этой цели.
Где-то в глубинах сознания, подобно далёким петардам и фейерверкам, вспыхивали пугающие мысли, требующие «долбануть маленький разрыв перед тяжёлым днём». Грядущий праздник представлялся ярким, громким и искрящимся, а не вкусным, пьяным и семейным.
— Не, нихера, - шёпотом успокаивал себя Рома, - я не настолько безвольное чмо, как все остальные. Меня, суки, не возьмёте.
Солнечный свет слабо, но ощутимо коснулся лица и словно пробудил город. То тут, то там слышались шаги, в редкие зазоры между пятнами Рома видел лица, внимательно смотрящие только на него. Прохожие будто принюхивались и чувствовали в нём что-то чужеродное. Мрачный дед сыпал песок на лёд, не отрывая взгляда от Ромы, и будто не замечал, что под ногами уже набралась приличная куча оранжевой субстанции.
«Почему его не перевели»? – подумалось Роме, и он изо всех попытался понять, откуда эта мысль появилась и что значит. – «Наверное, чтобы остальные смогли дойти. У каждого своя цель, своё назначение, никто не будет лишним на праздник Великого Разрыва».
Отрезвляющая пощёчина самому себе помогла прийти в себя. Пятна в глазах напряглись и смотрели куда-то в глубины мозга, испепеляя всё лишнее. Словно понимая состояние Ромы, они вдруг расступились, прижались к углам поля зрения и впервые за долгое время позволили спокойно осмотреться.
Рома был чужаком – подозрительным, нежелательным и даже опасным. Казалось, всего одно резкое движение, и его разорвёт стая озлобленных животных, затаившихся в телах людей. Стоит только поскользнуться и упасть, и встать уже никогда не получится.
До офиса оставалось всего ничего, но толпа сгущалась, останавливалась, и в упор глядела на Рому, заглядывала в глаза и ждала малейшей оплошности.
— Счастливого Великого Разрыва! – зачем-то выкрикнул Рома, поражаясь собственному безрассудству.
— С наступающим! И тебе счастливого! – тут же понеслись со всех сторон радостные ответы.
Это как будто сработало – прохожие заулыбались, облегчённо отвернулись и стали медленно разбредаться в стороны.
«Великий Разрыв, Великий Разрыв», - на всякий случай мысленно повторял Рома, будто побаиваясь, что даже его мысли видны окружающим.
Утро становилось морозным, но ярким. Под ногами, как и обещала бабулька, уже не было скользко, а почти одинаковые Филиппы, отрешённо глядя в стороны, разбрасывали песок прямо под ноги прохожим.
У офиса вовсю кипела работа. Вплотную к входу стоял потрёпанный и пыльный грузовик, а коллеги Ромы дружно выхватывали из него ящики и тащили в здание.
— О, Ромео! Ты чего так долго? – тут же объявился рядом главный товарищ по работе.
— Доброе утро, Жень, - постарался как можно спокойнее ответить Рома. – Да вот, чёт скользко сегодня, еле дошёл.
— Ну а как ты хотел, - хохотнул Женя, - перед Великим Разрывом всегда так.
— Кстати, с наступающим, - вымученно улыбнулся Рома.
— И тебя! – радостно ответил Женя, перехватывая из чьих-то рук коробку. - Давай, присоединяйся!
Пятна в глазах, словно по команде, сорвались с мест и потащили за собой взгляд, сконцентрировав его на коробке. Та сразу же задымилась, вспыхнула, а через мгновение зашипела и заискрилась.
— Какого хера? – завопил Женя, бросил коробку на землю и грудью рухнул на неё, будто пытаясь спасти.
Под ним пылал разноцветный, взрывающийся и такой прекрасный пожар. Искры фонтанами вырывались из-под спасителя, опускались на кристально чистый лёд, покрывая его чёрными узорами.
Кто-то бросился на помощь, и его коробка тут же переняла огонь. Пятна управляли глазами Ромы, прыгали по коробкам, поджигая каждую встречную, и в конце концов добрались до грузовика. Вспыхнуло настолько ярко, что даже беснующиеся амёбы не смогли помешать Роме насладиться такой красотой. Со всех сторон сбегались люди и запрыгивали в самое пекло, исчезали в сверкающей пучине. Рома до боли сжимал кулаки, пытаясь не поддаться великому соблазну и не прыгнуть вслед за ними.
— Ты чё, сука, - возник перед глазами Женя, - праздник нам испортить хочешь?
Амёбы вдруг успокоились и снова позволили Роме самому управлять своим зрением. Он увидел перед собой почерневшее, лишённое каких-либо черт лицо, но откуда-то точно знал, что это его коллега.
— Или ты из этих? – Женя мотнул головой назад, и на землю посыпались чёрные крошки, как со сгоревшей в костре палки.
Губы Жени не шевелились, и не могли этого сделать при большом желании, но Рома отчётливо слышал его голос.
— Из каких «этих»? – спросил Рома, медленно отходя назад.
— Ну этих, - повторил Женя жест и так же медленно проследовал за Ромой.
Его ноги, словно деревянные, твёрдо ступали на лёд, с каждым шагом рассыпая вокруг угольки.
— Да каких «этих»? – Рома с вызовом повторил вопрос. – За кого ты меня принимаешь? Думаешь, мне самому это нравится? Это предназначалось для Великого Разрыва! Нам выпала честь готовить граждан к празднику, а мы всё просрали!
— Тогда чего ты ждёшь? – Женя сделал шаг в сторону и протянул обугленную руку в сторону ещё полыхающего грузовика.
Рома уверенно шагнул в нужном направлении. Действительно – чего уже терять? Такую оплошность начальство не простит, а до Великого Разрыва считанные часы. Можно ещё успеть получить свою порцию счастья и покоя, и никто не сможет помешать.
Но у пятен в глазах было другое мнение. Они вдруг взбесились, заметались во все стороны и словно бегали вокруг мозга, вызывая головокружение. Рома не удержал равновесие и повалился на лёд.
— Давай я помогу тебе, друг, - в подмышки тут же врезалось что-то твёрдое.
Рома взлетел вверх – Жене не составило никакого труда поднять коллегу. Медленно переваливаясь с ноги на ногу, он потащил сопротивляющееся тело к огню. С каждым шагом жар становился сильнее и всё больше отрезвлял Рому.
Пятна тоже не собирались сдаваться, они будто пытались прорвать глазные яблоки и добраться до мозга, чтобы дать своему носителю пару советов. В конце концов им это удалось, и идея вспыхнула в мыслях кривой извивающейся лампочкой.
Рома расстегнул куртку, судорожно залез в пакет и выхватил первую попавшуюся петарду. Женя сразу же замедлился и грозно спросил:
— Какого хера? Почему ты прятал её от нас?
От одного мимолётного взгляда фитиль загорелся. Рома подождал, пока огонёк добрался до петарды и изо всех сил швырнул её куда подальше. План сработал – угольные клешни ослабли, и Рома с облегчением снова повалился на лёд. Женя, как надрессированный пёс, неуклюже бросился к вращающемуся на земле «жуку».
Рома бежал, скользил, падал, но тут же поднимался, несмотря на боль. Филиппы стояли на тех же местах и провожали его недобрым взглядом, который тут же перенимали и остальные прохожие. Но, несмотря на растущее напряжение, бежать стало легче и удобнее.
— С наступающим! Счастливого Разрыва, - выдыхал Рома, когда лёгкие позволяли это сделать, просто на всякий случай. Вдруг его наивное притворство опять сработает.
Посыпанные песком участки сменялись гладкими зеркальными поверхностями, солнце по-летнему припекало и словно поджаривало места ушибов и ссадин. Рома нёсся домой, сбивая прохожих с ног, выкрикивал поздравления и восхвалял Великий Разрыв. Иногда он даже не мог понять, это по-прежнему притворство или уже что-то большее?
Руки сами тянулись к петардам, спрятанным в куртке. Хотелось вкусить их радость и великолепие, впитать всеми порами кожи их аромат и жар. Только самые большие – «Куркасы» почему-то вызывали отторжение, представлялись мерзким слизняком, случайно попавшим в пакет с чипсами. И только это помогало держать себя в руках.
У подъезда стояла та самая бабулька, ожидающая нового подарка. От жадного взгляда даже вытягивалась шея, а беззубый рот испускал столько слюны, что она пузырями стекала по подбородку.
— С наступающим! – махнул ей Рома рукой.
Рот тут же недовольно захлопнулся, а губы задрожали от негодования.
Филиппы так и не добрались этой части города, поэтому подняться по ступенькам было не так-то просто. Рома буквально висел на поручне и тащил уставшее и побитое тело наверх.
Попутно он решил забежать к нелюбимому соседу, чтобы «вернуть должок» за утренний проступок. А заодно с пользой избавиться от петард. Вдруг завтра утром всё снова станет нормальным, а компания алкашей успеет себя убить или хотя бы покалечить?
— Ну, что опять? – дядя Витя мрачно распахнул дверь и недоверчиво уставился на соседа.
— Вот, за примирение, - протянул пакет Рома.
— Да ладно! – удивился, но обрадовался Гундосик. – Ну-ка, что тут у нас?
Добравшись до «Куркасов», Дядя Витя словно взбесился, швырнул коробку в Рому и завопил так, как никогда раньше:
— А это гавно как сюда попало? Ты охуел совсем, соседушка? Примирение ему, блять! Да я тя, сука, не то, что затоплю, я тя гавном своим завалю по пояс, ты понял?
Дверь захлопнулась с такой силой, что Рому чуть не снесло потоком воздуха. Он поднял коробку с пола и побежал домой.
Жена и сын, к счастью, были дома. Едва Рома закрыл за собой дверь, Вика тут же подала голос:
— Рома, ты? Иди сюда скорее!
— Что случилось? – Рома, не снимая обувь, влетел в комнату.
— Я ничего не вижу! – Вика сидела на кровати, точно так же, как и утром, и смотрела в сторону Ромы, но не в глаза. – С самого утра, как ты ушёл! В глазах защипало и всё, как будто кислотой залили.
— Скорую вызывала? – спросил Рома, вспоминая, как утром собственным взглядом сжигал жене глаза.
— Да какую скорую, всех на подготовку перевели!
— Блять… - Рома схватился за голову, а потом изо всех сил пнул стену. – Сука! Ну всё, пиздец! Хуле теперь терпеть, можно и разорваться нахуй!
— Ром, а ты нам принёс? – спросила Вика так, будто зрение её уже не волновало.
— Принёс, блять.
Коробка в руках словно размокала, холодела и выскальзывала из пальцев. Отчаянно хотелось разорваться, но именно эти петарды почему-то вызывали отторжение.
Жена молча сидела в ожидании, а сын тихонько выглядывал из-за стенки, тоже желая получить свой подарок на Великий Разрыв.
— Всё будет, не ссыте, - едва слышно пробубнил Рома и, чуть не сбив сына с ног, проследовал на кухню.
Пятна в глазах послушно сидели в углах, зная, что опасности нет. Рома открыл коробку и отвернулся – вместо петард, на пыльном картоне извивались толстые личинки, покрытые тягучей слизью.
— Фу блять, - от запаха защипало в глазах.
Рука сама отбросила коробку в сторону, и вместе с личинками на пол вывались свёрнутая несколько раз бумажка. Рома, прикрывая нос и стараясь не смотреть, поднял её с пола.
«Класс опасности 4 – мало опасное вещество.
Препарат «Куркасы» предназначен для ежегодных противоэпидемических и профилактических мероприятий, направленных на борьбу с инфекцией Magna Regeneratio, известной как «Великий Разрыв».
Способ применения: поджечь фитиль, дождаться оптического и звукового эффекта на максимальном приближении к открытым глазам. Рекомендуется использовать фиксаторы век.
Принцип действия: с помощью подселения в параллельности. После применения, в течение нескольких часов, происходит настройка нейронных связей с Куркасами. Эффект препарата направлен на борьбу с основными симптомами заболевания путём непосредтсвенной межпараллельной связи носителей. PFN-клетки, содержащиеся в Куркасах, позволяют «растягивать» параллельность и вносить изменения в радиусе пятидесяти километров вокруг носителя, тем самым «обманывая» вирус, который не способен заметить разницу. Таким образом, иммунная система объекта, принявшего препарат, получает достаточно времени, чтобы уничтожить вирус, который думает, что выполняет свою функцию, и поэтому не убивает своего основного носителя.
Возможные побочные эффекты включают затуманенное зрение и спонтанную активность мышц. Во время действия препарата строго рекомендуется постельный режим, а так же необходим контроль вирусной нагрузки с помощью устройства MR-Check Standart. В случае неисправности, можно бесплатно получить устройство в ближайшем аптечном пункте или заказать доставку. При неполном уничтожении вируса в течение двух суток, необходимо принять ещё одну капсулу.
Принимать препарат «Куркасы» необходимо раз в год, вне зависимости от показателей вирусной нагрузки. В случае отсутствия вируса, побочных эффектов не наблюдается.
В случае повреждения целостности капсул, необходимо срочно обратиться в любое медицинское учреждение для безопасной утилизации и бесплатной замены капсул.»
Рома долго не мог оторвать взгляд от бумаги. То ли мозг отказывался нормально работать из-за действия Куркасов и шока, то ли дальнейший текст был далёк от понимания обитателя параллельности.
Личинки расползлись по кухне, оставив ровные блестящие следы. Пятна в глазах медленно поплыли к центру зрения и как будто склонили головы, принося извинения. Рома только усмехнулся в ответ.
Солнце быстро бежало по небу, торопясь как можно скорее рухнуть за горизонт. Даже оно не хотело мешать празднованию Великого Разрыва. Комната наполнялась темнотой, а Рома всё сидел и сидел, ожидая спасительное пробуждение или мучительную смерть. Сейчас его устроили бы оба варианта.
Старые настенные часы тихо стрекотали, секундная стрелка плавно преодолевала круг за кругом. Рома вытащил из запасов бутылку дорогого коньяка, налил целый стакан и выпил, не пролив ни капли. А потом ещё один, чтобы побыстрее опьянеть и очистить разум.
Рядом уже давно стоял сын и с надеждой смотрел на отца, держа мать за руку. Иногда он жадно сглатывал слюну и погладывал на улицу, в ожидании подарков.
Окно дрожало от бесконечных взрывов петард.
Текущий рейтинг: 47/100 (На основе 33 мнений)
