(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Insatiable
«Ничто так не воодушевляет, как первое безнаказанное преступление» — Маркиз де Сад, «120 дней Содома».
«Писать о порочном и греховном — это один из способов рассказать о том, что священно» — Клайв Баркер.
«И если бреду я по тёмной дороге, то по ней я иду в одиночку» — Iron Maiden, «Fear of the Dark».
Мэри снова пришла в себя, и первое, что она увидела — это единственный источник освещения в тёмном подвале, пропитанном вонью нечистот, металлическим запахом крови и смрадом разлагающихся тел… или, точнее, того, что от них осталось. Пробуждение отдалось болью во всём теле, особенно в тех местах, где были раны. Многие из них уже успели загноиться. То, что она увидела в тусклом свете лампы, заставило всё её существо похолодеть от ужаса. Мужчина среднего телосложения, достаточно симпатичный, одетый в обычную синюю рубашку поло и потёртые джинсы, сам по себе страх не вызывал. При других обстоятельствах Мэри нашла бы его привлекательным. Но кровь на его лице и одежде, явно не принадлежавшая ему, и огромный ржавый тесак в руке наводили ужас, навевая воспоминая о жутких истязаниях. Казалось бы, это было целую вечность назад. Но невозможно пребывать в беспамятстве так долго, да и раны ещё болели, и не только не зажили, но ещё и нарывали. Мужчина закончил работу над очередным «шедевром» двумя ударами тесака, разбрызгивая кровь. Подняв глаза на Мэри, которая всё ещё висела под потолком, насаженная на металлический крюк, мужчина ухмыльнулся.
— С пробуждением, милая! — обманчиво ласково улыбнулся он, зажигая сигарету и выпуская тонкую струйку сизого дыма. Сквозь туго прилепленную к губам изоленту Мэри могла только мычать, тщетно пытаясь воззвать к милосердию своего похитителя. Он продолжал улыбаться.
— Нет, дорогая. Не надо кричать. И плакать не стоит. Помнишь, как мы познакомились?
По щекам девушки потекли слёзы. Она помотала головой и застонала. Конечно, Мэри всё прекрасно помнила. Ночь, очередной клуб. Немного выпивки, «колёса», приятное знакомство, бурная ночь, а следом за ней — бурная неделя секса, алкоголя и наркотиков. И вот она здесь. Её мучитель посмотрел ей в глаза. Пристально, мрачно, но в этом взгляде было некое очарование, на которое девушка и купилась при знакомстве…как же звали этого человека?
— Помнишь, что я пообещал тебе в ту ночь?
Крис! Точно. Его звали Крис. Если это действительно его имя. Сейчас он смотрел на свою жертву, измученную, истерзанную морально и физически. Без тени улыбки Крис, или тот, кто представился Крисом, промолвил, поигрывая страшным орудием убийства: — Я обещал тебе безграничные, необыкновенные удовольствия! Но неужели ты не знала, что подлинное наслаждение в своём наивысшем проявлении — это сочетание страсти и ужасной, чудовищной боли?
Мэри почувствовала, как по её бёдрам потекло что-то тёплое. Уже второй раз. От страха или от нервов… Да, она знала это! Знала, о чём говорил её любовник и палач. Бурные плотские утехи сменились более необычными удовольствиями — от плётки и наручников до заковывания в цепи. Но она и подумать не могла, что финальным аккордом в их «любовных» играх с Крисом станет ЭТО… И когда парень двинулся к ней, а его лицо исказил зловещий оскал, девушка поняла: это конец.
Трижды покашляла девятимиллиметровая «Беретта», ствол которой оканчивался глушителем, и три алых бутона распустились на груди человека в синем костюме-тройке и белой рубашке. Когда мужчина упал на пол первого этажа конгресс-холла, он был ещё жив. Но убийца чертовски хорошо знал своё дело — первые два выстрела пробили лёгкие, третья пуля нашла сердце, и смерть мужчины была лишь вопросом времени. Настоящий профессионал всегда делает контрольный в голову, но когда с годами приходится каждый раз повторять одно и то же, это надоедает. А врождённое тщеславие не позволяло Стэблфорду устоять перед таким искушением, как обзавестись своим фирменным почерком — никакого контрольного в голову. Стреляй в оба лёгких и сердце. Дай жертве помучиться и посмотри в её глаза прежде, чем их окутает белая пелена смерти, превратив лицо в жуткую маску ужаса и страданий. Прежде, чем она захлебнётся кровью.
В толпе затеряться было несложно, чем Стэблфорд и воспользовался, спокойно ретировавшись к выходу, чему немало поспособствовала всеобщая паника, вызванная убийством очередной богатой шишки, опаздывавшей на пресс-конференцию. Спрятав пистолет в кобуре скрытого ношения под полой кожаной куртки, он сел за руль своего «Шевроле Камаро», извлёк из кармана пачку «Мальборо Ред» и неспешно затянулся. Даже сквозь кожаную перчатку без пальцев ему казалось, что он ощущает холодок, исходящий от металлического корпуса его зажигалки «Зиппо». Конечно же, ключевое слово — «казалось». Просто нервы. Лёгкое возбуждение после очередного контракта. Стэблфорд прикурил и завёл «Камаро». Он усмехнулся, подумав о камерах наблюдения. Конечно, очень скоро записи изучат, чтобы узнать, кто стрелял в бизнесмена. Вот только он, Стэблфорд, заранее знал о расположении камер, и ни разу не «засветил» лицо. А если даже и допустил такой нелепый промах, какое это имеет значение? Через несколько часов он будет очень, очень далеко!
Дождь начался внезапно. И так же внезапно перерос в ливень, с которым еле справлялись дворники автомобиля. Уже начинало темнеть, и вскоре наёмный убийца с трудом видел дорогу — всё перед глазами превратилось в световое шоу, когда начали загораться неоновые огни города. «Пожалуй, стоит заехать куда-нибудь выпить» — подумал Стэблфорд.
Диана Маркес уже в пятый раз пробежалась взглядом по огромному помещению клуба, тщетно пытаясь найти Элен. Её подруга уже не раз так поступала — увидев очередного смазливого типа, предлагающего ей выпить, она практически никогда не отказывалась, и в итоге уезжала или уходила с ним. Вот и сейчас Элен, привлекательная смуглая блондинка с аппетитными формами, выдававшими с головой её любовь к фитнесу, куда-то ушла с новым знакомым, небритым сероглазым мужчиной спортивного телосложения, одетым в кожаную куртку и чёрную майку. Кажется, это был тот самый, что приехал на «Шевроле Камаро» и подмигнул Диане, входя в клуб, прайс-лист услуг которого автоматически лишал представителей бедных слоёв населения Лондона возможности отдохнуть здесь, в самом сердце района Сохо. Однако мужчина, несмотря на наличие весьма шикарного автомобиля, выглядел слишком простым и неприметным.
«Что ж, чёрт возьми, не одной же Элен сегодня развлекаться!» С этой мыслью Диана улыбнулась приближающемуся к ней парню. Худой, невысокого роста, он был брюнетом. Молодое, чуть ли не детское лицо с сияющей улыбкой усиливало сходство незнакомца с херувимом или ангелом. Парень был одет в дорогой чёрный костюм от Версаче, на левом запястье поблёскивал золотой браслет часов, явно стоивших баснословных денег. Он медленно и уверенно приближался к девушке, двигаясь чуть ли не в такт песне, грохотавшей в переполненном, шумном и душном помещении — на сцене выступал популярный дуэт, игравший инди-рок.
How did it feel when it came alive and took you
Out of the black
It broke your skin and shift through
Every part of me, every part of you
Заметив ответную улыбку Дианы, обворожительной рыжеволосой стройной девушки, сидевшей на кожаном диване, Джеймс понял, что эта ночь будет просто великолепной.
— Безупречная работа, мистер Рэмси! — восхищённо произнёс мистер Парсонс, внимательно рассматривая картину, — Безусловно, это одна из ваших лучших работ! От имени всего нашего коллектива желаю выразить признательность за то, что вы выбрали именно нашу галерею для проведения выставки. Как долетели?
Рэмси пожал плечами.
— Всё было отлично, сэр, спасибо. Вопрос только в том, смогу ли я вернуться обратно в Сан-Франциско? — художник замер и улыбнулся очередному журналисту, взявшему его на прицел своего фотоаппарата. Парсонс коротко рассмеялся. Этот пятидесятилетний полноватый человечек, почти полностью облысевший и носивший забавные очки с прямоугольными линзами производил на Рэмси приятное впечатление. Хотя обычно художник терпеть не мог напыщенных и чрезмерно болтливых ценителей искусства, особенно — владельцев частных картинных галерей. Но в Парсонсе было нечто такое, что вызывало у Рэмси симпатию. Наклонившись к художнику, владелец картинной галереи взял его под локоть и шепнул на ухо: — Полагаю, трудности связаны со всеобщей истерией из-за этого… как его… коронавируса?
Рэмси коротко кивнул: — Всё верно, сэр!
Смерив художника внимательным взглядом, Парсонс прошептал, лукаво улыбнувшись: — Ну что же, желаю вам удачно вернуться в Америку! Но на всякий случай могу я предложить вам немного. проспиртоваться после выставки? Не каждый день видишь живую легенду современного изобразительного искусства! За такую встречу стоит выпить!
— Это можно! — хохотнул Джеймс Рэмси и повернулся к улыбчивой девушке-репортёру, которая тут же принялась заваливать его вопросами. Он весьма охотно отвечал и шутил, а Парсонс снова уставился на картину, столь впечатлившую его. Это был портрет, нарисованный настолько качественно, что издалека его можно было принять за увеличенную фотографию. Портрет молодой девушки, обнажённой и безумно привлекательной. Однако чем дольше мистер Парсонс вглядывался в картину, тем больше изображённая на ней девушка выглядела странно. Что-то в ней было не так, и Парсонс отчаянно пытался понять, что именно. Наконец, до него дошло. Взгляд девушки был пустым и безучастным. Таким, словно…
Словно она была мертва.
Парсонс стоял спиной к Рэмси, не подозревая, что тот смотрит на него и улыбается. Однако в этой улыбке не было прежнего очарования, не было этой обезоруживающей харизмы, которая сводила с ума девушек и заряжала позитивом всех, кто общался с этим молодым человеком. Это был зловещий, насмешливый оскал. Из всех присутствующих только один лишь Рэмси знал, что этот мёртвый, остекленевший взгляд на картине принадлежал Диане Маркес. Сама же невольная натурщица дьявольского художника сейчас была очень далеко. И вряд ли кто-то сможет опознать её, даже если найдёт.
Холодный ветер пронизывал до костей, моросил мелкий и противный дождь, который с каждой минутой усиливался. Обычная лондонская погода, ничего нового. Но, проклятье, до чего паршиво было находиться в столь поздний час в центре города, далеко от дома, без денег на такси! Мой же собственный автомобиль одиноко стоял во дворе моего дома — после того, как я снова попался на вождении в нетрезвом виде, прав я лишился, видимо, надолго. Чёртов алкоголь! Мало, что ли, неприятностей он мне принёс в своё время?
Я миновал Бонд-Стрит, постепенно успокаиваясь. Всё-таки, идти было не так уж и далеко — я жил в Кенсингтоне, у Гайд-Парка, да и идти нужно было через Мэйфэйр — в этом районе всегда кипела бурная жизнь, особенно ночная, и мне нравилось получать тот заряд эмоций, который мне дарило это место. Правда, сейчас, по мере ухудшения погоды, людей на улицах было всё меньше и меньше. Всё моё тело рефлекторно напряглось, когда крупные дождевые капли пулемётной очередью забарабанили по моей шее, и я поднял воротник кожаной куртки, прокручивая в голове разговор с сэром Макмастером. Это был весьма приятный на вид человек лет сорока, с озорной улыбкой и длинными, светло-русыми волосами. Если бы он сменил строгий деловой костюм на косуху и джинсы, это был бы идеальный образ рок-музыканта. Но в группе он не играл и не пел, хотя с его мелодичным голосом он явно имел бы успех на этом поприще. Сэр Артур Макмастер был меценатом и владельцем крупного книжного издательства, а также человеком, которому я был обязан успехом своих двенадцати романов, принёсших мне большие деньги и известность. Впрочем, промокая под дождём, я не чувствовал себя богатым и знаменитым — скорее жалкой серой мышью, промокшей до костей и замёрзшей. Угораздило же оставить дома бумажник со всеми кредитными картами! Я любил гулять по вечерам пешком. Но не всегда принимал во внимание капризы погоды. Если поначалу пеший поход до офиса сэра Макмастера представлял собой приятную прогулку, то внезапный дождь и порывы ледяного ветра превратили его в ад. Сколько я себя помнил, мне никогда не нравился холод. Плюс ещё и разговор с Макмастером оставил неприятное впечатление. Он посчитал забавным подговорить главного редактора внести изменения в окончательный вариант моего нового романа, дав главному герою моё же собственное имя. Впрочем, чем бы дитя ни тешилось… да и внеся такую немалую лепту в мой успех, сэр Артур вполне имел право так пошутить. Однако эта выходка меня неприятно удивила, да и сам сэр Артур был каким-то странным сегодня. Ни тени улыбки на его лице. Разве что странная гадкая ухмылка, которой он одарил меня, когда я уходил.
Остановившись в тёмном, пропахшем мочой переулке, я закурил и закашлялся, затем почувствовал боль в груди.
«Тревожный звоночек», — подумал я, — «Видимо, пора бросать это дело… когда-нибудь!»
Медленно и с удовольствием покуривая, я не сразу заметил тёмный силуэт, который приближался ко мне, шатаясь и спотыкаясь. Я вздрогнул от неожиданности.
— Долбаное правительство! — пробасил некто заплетающимся языком, — Долбаные люди! Хрен помогут, пока подыхать не начнёшь! Ублюдки!
Сумев подавить в себе желание засмеяться, я фыркнул. Всего лишь пьяница! Однако это не осталось незамеченным, и шатающийся пьянчуга повернул голову в мою сторону: — Ты надо мной смеёшься, ублюдок? А? Иди сюда!
Я молчал, продолжая курить. Пьяница подходил ко мне медленно, пару раз чуть не рухнув в лужу. Бросив окурок на землю, я зашагал по улице, игнорируя угрозы, оскорбления и проклятия, которые отпускал мне вслед раб Зелёного Змия.
— Чего молчишь? Я тебе сейчас покажу, сволочь! — вопил пьяница мне вслед.
Оставив его тираду без ответа, я ускорил шаг. Но и он не отставал, продолжая плестись за мной.
— Говнюк!
Я молчал.
— Скотина!
Я по-прежнему молчал.
— Твоя душа принадлежит мне!
Ноги словно сами приросли к мокрому асфальту, орошаемому дождём. Как в дешёвом фильме ужасов, сверкнула молния. Стоя как вкопанный, я пытался понять, показалось мне это, или нет. Буйный любитель выпить произнёс последнюю фразу не своим голосом! Обернувшись, я никого не увидел. «Да, Дерек», — подумал я, — «Тебе самому стоит меньше пить. И побольше отдыхать от работы. Мерещится уже Бог знает, что!»
Дом встретил меня приятным полумраком, когда я вошёл. Жил я в большой и богато обставленной квартире с панельным отоплением и всеми другими удобствами. В ней не хватало лишь одного — женской руки. Да и в целом, я уже давно был одинок. Внезапная встреча с Эвелин спустя столько лет не получила продолжения — мы провели вместе ночь, а утром она ушла. Молча и без малейшего намёка на новое свидание. Лишь потом я узнал о её отношениях с Уильямом Блэквеллом, одним из местных королей преступного мира. Если бы он пронюхал о том, где она была той незабываемой для меня ночью, то я бы очень скоро очнулся на дне какой-нибудь вонючей канавы. И это в лучшем случае. В худшем же мне бы предоставили уникальную возможность оказаться в нескольких местах одновременно. Впрочем, я и так догадывался, что избранник Эвелин — человек непростой. Она уклончиво отвечала на вопросы о нём. Да и красотки вроде неё часто становятся любовницами опасных и влиятельных людей. Длинные, точёные ноги, широкие бёдра, осиная талия, небольшая, красивая грудь, белокурые, почти серебристые волосы и потрясающе красивые голубые глаза — чем не девушка гангстера? Налив полный стакан «Бэллантайнс», я не стал включать свет, а устроился на софе, щёлкнув пультом и включив стереосистему. Время было уже достаточно позднее, однако музыка играла негромко, и вряд ли я потревожил покой соседей. Мелодия и текст пробуждали воспоминания…
Justify, speak the lies, close your eyes
As we make love
Touch my skin, let the fun begin, once again
I hear your cries, rise oh rise
Пригубив виски, я тяжело вздохнул. Это случилось здесь, на этом диване. И под эту же песню.
Feel the nails, tell tales trails across my spine
Beautiful
Silken kiss, on a night like this, who would miss
Our final hour
Closer still, close your eyes, see my world, it's animal
Insatiable
Ещё никогда мы не занимались любовью так страстно и неистово. Та ночь принадлежала только нам. Мы сливались вместе как единое целое, делая это снова и снова. Так, словно пытались насытиться друг другом, будто пытаясь компенсировать все эти годы разлуки.
Velvet glove, unrequited love, find the words
And make them rhyme
One last dance, hypnotizing trance, a knowing glance
I loved you
Closer still, lose your will, see my world, it's criminal
Insatiable
Things we hide, keep them out of sight, heard it said
It's unbearable
Feel my pain, taste my shame, who's to blame
Inexcusable
Выпив до дна, я стиснул зубы и ударил кулаком в стену. За окном бушевала настоящая буря. Ещё одна назревала у меня в душе.
Стук в дверь вырвал меня из удушающих объятий воспоминаний, и образ обнажённой Эвелин, лежащей рядом со мной на шёлковой простыне, медленно растаял, словно призрак. Прежде, чем я успел осознать, что не ждал гостей в такое время, ноги будто сами понесли меня к двери, и я открыл её.
— Здравствуйте, мистер Стэблфорд!
На пороге стоял лично сэр Артур Макмастер. Он был одет в чёрный макинтош и шляпу, и, несмотря на грозу на улице, выглядел сухим. Видимо, приехал на машине. Но в такое время и в такую погоду?.. — Не ожидал вас тут увидеть, сэр Артур! Проходите! — я жестом пригласил его войти, что он и сделал. Некоторое время я буравил его взглядом, пытаясь понять, что происходит, и он заговорил: — Видите ли, друг мой, мне бы хотелось кое-что вам рассказать.
— Полагаю, это что-то чертовски серьёзное, если вы решили лично приехать, да ещё и ночью, в грозу! — пробурчал я, закуривая, — это связано с нашим разговором?
— Верно, мистер Стэблфорд! — когда я включил свет в гостиной и поставил на небольшой столик у дивана начатую бутылку виски, два стакана и пепельницу, Макмастер присел на диван и протянул мне лист пожелтевшей от времени бумаги: — Прочтите это, пожалуйста! Но сначала ответьте на один вопрос. Кстати, у вас хороший вкус в музыке!
Разлив виски по стаканам, я ответил: — Благодарю! Я внимательно вас слушаю, сэр.
— При написании этого романа у вас не возникало чувство, будто слова сами по себе ложатся на бумагу? Будто вы пишете под диктовку голоса в вашей голове?
На секунду я призадумался. И тут же с удивлением осознал, что Макмастер попал в точку. Свой последний роман ужасов я написал за рекордно короткий срок в две недели, и завтра он должен выйти в печать. Но…
— А как вы думаете, есть ли какое-то объяснение этому феномену? — сэр Артур широко улыбался. Впервые мне стало не по себе от его улыбки. Не отвечая на его вопрос, я принялся изучать текст, написанный, судя по всему, обычной шариковой ручкой на листе старой жёлтой бумаги. Вскоре я почувствовал, как на лбу выступил холодный пот, а по спине побежали мурашки.
— Какого дьявола происходит? Кто вы, чёрт возьми? — взревел я. Макмастер захохотал и встал с дивана. Глядя прямо мне в глаза, он сказал: — Это недостающая глава, друг мой. Всё в этом мире имеет свою цену. И ты всего лишь платишь за услугу, которую я тебе оказал.
Тошнота нахлынула внезапно, и меня лишь чудом не вырвало. Голова закружилась, и я еле держался на ногах. Мои губы беззвучно двигались, пытаясь задать один вопрос.
— Кто я? — спросил Макмастер, — ты и сам прекрасно знаешь! Твоя душа принадлежит мне! Внезапно я понял, чьим голосом говорил тот пьяница в тёмном переулке. Это был голос сэра Артура. Теперь у меня не оставалось никаких сомнений относительно того, кто передо мной стоял. Но это было лишь началом кошмара. Перед глазами начали проноситься воспоминания о событиях, которых не было… Или были, просто я не помнил их? Вот я стреляю из «Беретты» в грудь незнакомого мужчины в синем костюме. Вот я же прижимаю к себе в порыве страсти светловолосую девушку из ночного клуба, подруга которой безуспешно пытается её разыскать, но забывает о ней, когда перед ней появляется очаровательный незнакомец. И вот я же укладываю в багажник тело своей недавней любовницы, от которой мне пришлось избавиться, когда она случайно заметила пистолет в бардачке машины и поняла, кто часом ранее совершил убийство в конгресс-холле.
— Согласись, это достаточно невысокая цена в сравнении с тем, что я тебе подарил, не так ли, Дерек Стэблфорд? — казалось, Макмастер читал мои мысли.
— Я… Я был твоей марионеткой? — просипел я. В горле пересохло, и каждое слово давалось мне с трудом.
Сэр Артур, или же то, что приняло его облик, рассмеялся. Это был леденящий кровь нечеловеческий смех, который просто не мог принадлежать одному существу. Казалось, смеющихся было несколько. И этот кошмарный хохот становился всё громче, угрожая разорвать мои барабанные перепонки. Ноги мои подкосились, и я рухнул на пол, однако, не потерял сознание.
— Дерек Стэблфорд, Кристофер Чейз, Джеймс Рэмси… Вас много, но суть одна — все вы заключили в своё время сделку со мной в обмен на славу, богатство, признание. И тринадцатый по счёту роман каждого из вас становился последним. Да, всё, о чём писал каждый из вас в своём тринадцатом произведении — правда. И вы сами собственными руками всё это совершили. Конечно же, не без моей помощи! — Макмастер снова говорил своим обычным голосом, но этот ласковый тенор теперь вызывал в моей душе ужас, описать который нельзя никакими словами…
Передо мной развёрзлась чёрная бездна, окунувшись с головой в которую я видел один и тот же ужасный образ — бездыханное, залитое кровью тело обнажённой Эвелин, распятой вниз головой на перевёрнутом деревянном кресте, вокруг которого пылало кольцо огня, а рядом неподвижно стояли десятки жутких фигур в длинных балахонах. Их лица, которые я видел в отблесках пламени, были бледными, без единой кровинки, а глазницы пустыми. Но меня все равно не покидало чувство, что эти слепые существа видят меня.
— Добро пожаловать в наше скромное общество, Дерек! — прокричал откуда-то Макмастер, и я снова потерял сознание.
Последний, истошный крик вырвался из глотки Дерека Стэблфорда прежде, чем он, наконец, испустил дух. Крест, на котором был распят он, располагался напротив креста, к которому была прибита его утраченная любовь. Между ними был установлен третий перевёрнутый крест, к которому был прибит Уильям Блэквелл. Точнее, его тело, но собственная голова отсутствовала, и на её месте была голова чёрного козла, смотревшая перед собой остекленевшим, пустым взглядом. В обрамлении кольца огня это место в центре лесной поляны напоминало какой-то гротескный, жуткий памятник двум влюблённым и разлучнику, вставшему между ними, а заунывные песнопения безглазых культистов — панихиду по ним. Извращённую и уродливую, но панихиду. Когда пение стихло, одна из фигур скинула с головы капюшон. Пустые глазницы пристально изучали место проведения ритуала, словно их обладатель мог видеть. Хотя на самом деле так и было. Чтобы видеть, служителям культа не нужны глаза.
— Великолепное зрелище! Может, стоит написать картину? — прокаркало существо, поправляя капюшон.
— И не говори, — хмыкнуло другое, — а ведь если бы он согласился лично принести женщину в жертву, то мог стать одним из нас!
Сэр Артур Макмастер, или, если быть точным, Люцифер, блаженно улыбнулся. Такой финал книги устраивал его гораздо больше. Медленно встав из-за стола, на котором до сих пор лежал лист жёлтой бумаги, он покинул квартиру, отправившись на поиски новых душ. Одна и та же песня в стереосистеме продолжала играть уже в сотый раз.
Closer still, close your eyes, see my world
Unnatural
Closer still, close your eyes, see my world
It's animal
Closer still, close your eyes, see my world
It's turning, turning
Closer still, close your eyes, see my world
Burning, burning!
Closer still, close your eyes, see my world
Insatiable!
Автор: Hellbound Heart
Текущий рейтинг: 38/100 (На основе 19 мнений)
