(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Я - твой брат
Наверное, я так и не смог свыкнуться с одиночеством, хоть и убеждал себя в том, насколько это удобно, спокойно и вообще ненапряжно. В принципе, раньше так и было — мне хватало общения с домашними и с одноклассниками в школе, но после гибели родителей в аварии я еще больше закрылся в себе, чудом закончил выпускной класс и кое-как поступил в местный вуз. Старший брат тогда уже стал офицером и приглядывал за мной, когда не был в командировке. Оглядываясь на то время — было нормально. Не ужасно, не отлично — просто нормально. Как котлеты в кафешке рядом с парикмахерской: далеко не мамины, но и не универские со вкусом бумаги и плотностью картона.
Тяжело стало после похорон брата. То, что он погиб героем в одном из ущелий, забрав с собой несколько боевиков, практически никак не облегчало мое состояние тогда. Может, это эгоизм: что мне до какой-то деревни где-то там, которую в итоге никто не тронул, если здесь, не там, а здесь у меня нет брата? Я никогда не увижу ее жителей, как и они меня, и Бог бы с ними, но и брата я также не увижу. Отдал бы я их жизни за жизнь брата? Не знаю, как бы оно было на самом деле, случись мне выбирать, но тогда я считал, что да, не задумываясь. Человек, как известно, такая тварь (от слова творение), что ко всему приспосабливается. Я думал об этом, когда очередной вечер встречал с парой литров Клинского и телеком после несложной, но очень нудной работы по перекладыванию бумажек в местной “Рога и копыта”. Прошло несколько лет, и со смертью брата я смирился (ну или почти смирился?), как и с потерей родителей ранее. Только тогда у меня была опора в виде моего старшего брата Игоря, а потом… потом я остался один.
Я всегда считал себя самодостаточным — я прекрасно мог развлекать себя сам, зачитываясь книжками из местной библиотеки или залипая в телек, погруженный в свои мысли. Возможно, поэтому и прошли практически мимо меня бурные проявления юности вроде пьянок, гулянок и прочего совместного досуга с друзьями. Оказалось, что друзьями я тоже не обзавелся — так, пара приятелей с работы, знакомые из универа, да и все. Это я тоже понял уже потом, оставшись в пустой квартире и разглядывая висящий в шкафу комплект флоры, который брат подарил мне как-то на днюху. В последнее время одним из моих развлечений было вырубить звук в телеке и включить плейлист на своем walkman’e, новеньком музыкальном телефоне от Sony. Было прикольно наблюдать, как ведущие новостей, гости ток-шоу или герои какого-нибудь сериала шевелили губами под линкин парк, раммштайн или эминема.
Может, это и странно, но мне было достаточно того, что мне это нравится, и так я скоротал не один вечер, засыпая на диване перед телевизором. Иногда я разговаривал с братом. Делиться обычно было нечем, и я просто рассказывал, как прошел день, пялясь в телек и представляя, что он развалился рядом в кресле, или здоровался с нашей фоткой, которая стояла в серванте. Иногда он мне отвечал знакомыми фразами или рассказывал одну из армейских баек, которые травил уже сотню раз. В целом, так жить было можно. Я так жил. Но в глубине души одиночество медленно выгрызало что-то важное. Я не понимал, что именно, мне это не сильно нравилось, но и вроде как не особо тревожило, и я просто плыл дальше. Первое время, конечно, я ходил сам не свой: почти что угодно могло вызвать целый каскад воспоминаний. Например, в этом кресле любил сидеть Игорь. Я не мог от него избавиться, и не мог сидеть в нем сам — и оно, как и множество других вещей, было молчаливым памятником на одном большом кладбище имени моего брата. Или вот площадка, которую можно разглядеть с балкона — там я впервые подрался. Уже не помню, что именно, но что-то не поделили с одноклассником, жившим со мной в одном дворе, и договорились после уроков встретиться “на стадионе”. Это, конечно, был не стадион, а просто небольшая футбольная площадка, на тот момент просто засыпанная песком. Мы с Бодей (так звали одноклассника) стояли друг напротив друга в окружении пацанов со школы и со двора. Я вспомнил, как Игорь говорил: если драки не избежать, бей первым. И я ударил. Сразу же налетели дружки Боди, начали гасить меня со всех сторон. Я думал, что все, сам я уже не встану, но влетел мой брат. На этой же площадке он потом учил меня каким-то приемам, которых нахватался на секциях, и которые я благополучно забыл.
Не знаю, во всех ли телефонах walkman есть такая кнопка, но в моем она есть, и мне это очень нравится: не нужно разблокировать телефон, не нужно открывать плеер — просто нажал на кнопку, и заиграла музыка. В этот раз Екатерина Андреева исполняла трек “Soldier” из альбома “The Eminem Show”. Начался репортаж о КТО на Кавказе. Я вроде бы и свыкся, а все равно екает что-то, и рука потянулась к пульту.
— Да ладно, Вовчик, щас уже этот, Король ринга начнется, там же седня Запашный с Журавлевым махаться будут.
Рука плавно сменила траекторию движения и взяла бутылку пива.
— Ну да, я и забыл уже. Покурю пока схожу.
Я отхлебнул пива и с бутылкой направился на балкон. Там на табуретке сидел Игорь в распахнутом бушлате поверх тельняшки.
— Не жалеешь, что сам не пошел со мной на рукопашку? Глядишь. И сам бы на ринге выступал где-нибудь.
— Да пофигу как-то, знаешь. Зато зубы целы, — я улыбнулся.
— Ясно все с тобой. Чета скучно ты живешь, братишка. Где кенты, где подружани? — брат смеялся, — Ты как дядь Сева, батя про него еще говорил — жил бирюком и помрет так же. Тоже чтоль так хочешь?
— Да мне нормально как-то, фиг знает. Все есть, ниче не надо.
— Отставить. Мне ты, положим, напиздишь, а вот себе не надо. Последнее это дело, братец. Я же вижу все, — Игорь резко посерьезнел, — Ты ж родная кровь моя, больше никого нет, кроме тебя. Я добра тебе желаю.
— Слушай, ну че ты лечишь меня опять? Говорю же, нормально мне, — я раздраженно выкинул бычок с балкона и повернулся. Брата уже не было. Во дворе ветер тихо шелестел листвой. С моего пятого этажа я мог видеть верхушки деревьев, и мне показалось, как особенно сильный порыв ветра пролетел над ними, устремляясь к молочной луне где-то высоко в небе.
Думаю, что многие тогда ставили на Запашного, как и я, однако бой удивил. После разговора я как-то слишком быстро допил пиво, нервничая, и не знал, куда себя деть остаток шоу. Все-таки что-то задели во мне слова брата. Ворочаясь, я вспоминал дядю Севу — он и правда всю жизнь прожил один. Не знаю, каково ему было — сам я с ним пересекался редко, а у отца уже не спросить. Помер он, однако, невесело — его схватил инсульт, да так, что он даже позвонить не смог. Так и помер спустя время на полу своей кухни. Хотел ли я такой участи? Думаю, что все-таки нет. Но пока все к тому и шло — нет, не к инсульту (хотя я не врач, конечно, кто его знает), а к одинокой, бессмысленной жизни. Тогда впервые ко мне закралась мысль, что, возможно, стоит что-то менять. Волнуясь и тревожась, я все же уснул. Мне снилось, что Игорь вернулся живым и здоровым.
Обычно у меня не бывало похмелья, особенно от такого маленького количества пива. Не было и следа от вчерашних размышлений — новый день, новые хлопоты, а вечером уже привычные посиделки перед телеком. По пути в магаз я встретил Ленку, бывшую одноклассницу, и мы неожиданно для меня разговорились. Она так похорошела со школы, что я невольно засматривался. Кажется, она это заметила. В воздухе висело предчувствие грозы: темно-серые тучи чуть ли не лопались проливным дождем, ветер яростно пытался расшевелить зеленые, невозмутимые деревья, что росли тут с самого моего детства. Такая погода всегда оказывала на меня какое-то особенное влияние — я чувствовал что-то вроде вдохновения? Наверное, я мог бы так сказать, если бы был творческим человеком. Ленка зачем-то рассказала, что вернулась из столицы — дескать, чужое там все, устала она, а дома и стены греют, что-то такое. Я тоже что-то рассказывал, любуясь тем, как развеваются ее золотистые локоны. Я продиктовал Ленке свой телефон, проводил ее и шел к своему подъезду, когда из-за угла показался Игорь.
— Не, братан, даже не думай, — он покачал головой. В этот раз я заметил на его тельняшке пулевое ранение, и он, увидев это, запахнул бушлат. — Не твоя она баба. Эта че, нагулялась, и хочет нормального мужика себе, на все готовое. Не такая тебе нужна, у тебя свой путь, епта.
— Ты че буровишь тут? Нормальная девчонка же, все при ней, вроде неглупая, че еще надо-то?
— Ты, Вован, в корень, сука, зри. Тебе кто нужен — просто галочка в бланке “семейное положение”, или реально друг, близкий человек, опора? То-то и оно. Вон она, ласточка твоя, кстати, — брат кивнул головой куда-то мне за спину. Ленка садилась в такси. Я хотел было окликнуть, но вспомнил слова брата и отвернулся.
Вечером я думал о том, не слишком ли сильно на меня влияют мои глюки, и глюки ли это вообще, и стоит ли обращаться к специально обученным людям? В этот раз я даже прервал длительный пивной цикл, и вместо пива с сухариками даже относительно нормально поужинал. С одной стороны, что-то есть в словах брата — мне действительно в последнее время как-то муторно одному будто не в своей тарелке. Да и насчет Ленки, если задуматься, не все так однозначно. Но, с другой стороны, никакого брата нет, и, скорее всего, это проекция моего бессознательного, или как там было в том фильме по СТС. Я решил, что слишком долго был в одиночестве и просто боюсь.
Со следующей недели, в разгар подачи отчетности, на работе начался завал, частенько я засиживался допоздна, и было как-то не до праздных размышлений. С братом я почти не говорил — пару раз он появлялся, но видя, что я занят, тактично кивал и уходил куда-то в стену. А потом его визиты стали чаще.
— Слушай, сегодня ж по первому пластилин овец будут крутить? — Игорь любил коверкать названия. — Давай сгоняем за пивком, позырим как в старые-добрые.
И мы сгоняли. Тогда, после четвертой бутылки и третьей четверти фильма, я заметил, что пулевых отверстий на тельняшке прибавилось — теперь их было три. Тогда я ничего не сказал, просто зафиксировал это в памяти. Брат заметил мой взгляд и застегнул бушлат. Обычно я видел Игоря дома, реже — на улице, и почти никогда на работе. Не знаю, почему так — может, из-за количества людей в офисе, может, еще какая-то причина была. Там, когда было время между рутиной и рутиной, я часто вспоминал, как мы проводили время с братом при его жизни. Иногда он брал меня с собой на посиделки со своими сослуживцами, где я всегда чувствовал себя каким-то лишним, хоть и относились все ко мне хорошо, вроде бы. Иногда он возвращался из очередной командировки, и я заставал его уже немного поддатым, когда приходил домой из универа. Он старался рассказывать что-то, как ему казалось, веселое, вроде незадачливого прапора, которого замполит поймал с мешком портянок за забором, или как сержант Тушкеев подрался с начкаром, но отделался 15-ю сутками на губе. Но его глаза тогда были полны ужаса. Я примерно представлял, что он мог пережить — и кино, и новости могли дать поверхностное представление. Но я никогда не спрашивал, а он никогда не рассказывал. Порой мы выбирались куда-нибудь в поход с костром: пострелять по бутылкам из воздушки — у меня неплохо получалось, и он все шутил, что я бы в снайперы пошел у них во взводе.
Ленке я все-таки позвонил. Отчасти, наверное, назло Игорю. Мы договорились прогуляться в парке следующим вечером.
— Слушай, ну рассказывай давай, чем живешь, чем дышишь?
— Да не знаю даже...работа-дом, как-то так..
— А ты все там же работаешь, куда на 3 курсе устроился еще?
— Ага…
На одной из лавочек курил Игорь и насмешливо смотрел на меня. Мне стало как-то стыдно, то ли за себя, то ли за свое умение вести диалог.
— Но вообще я собираюсь на повышение, не первый год уже все-таки работаю, — я осторожно глянул на Лену, чтобы посмотреть, как она отреагирует. Она улыбнулась, и я расценил это как хороший знак.
Откуда-то из-за спины заорал Игорь: «Пиздабооол!», но я сделал вид, что ничего не слышал.
— Ну, ты молодец! Главное — не стоять на месте, да? — Ленка смеялась, и мне казалось, что ее энергия наполняет и меня. Тогда я ощутил почти забытое чувство, похожее на жажду. Жажду жизни.
Иногда мне казалось, что Игорь специально мешает мне. Когда Лена впервые осталась у меня, он появился в дверях и ехидно комментировал. В конце концов, я извинился, вышел в ванную и под шум воды коротко и емко ругался с братом. Иногда я забывал, что его нет, все казалось вполне реально, но в ту ночь, видя в зеркале в ванной только свое отражение, я осознал, что это мой глюк. Ну не может призрак учить меня жизни. Да и не верю я в них.
После этого на какое-то время наступило затишье. На работе меня нагрузили задачами на испытательный срок, по итогам которого я или получу кресло помягче, или нет. Из-за объема работы я уделял меньше внимания Ленке. Она вроде все понимала, но обижалась. Именно в такие моменты появлялся Игорь и нудил:
— Ну, вот зачем, Вован? Я ж вижу, ты не хочешь, ты и сам знаешь, что тебе оно не всралось. Жил себе нормально, а щас — ни в пизду, ни в красную армию.
— Братан, отъебись, а? Ну сколько можно на мозги капать?
Игорь качал головой и уходил, а потом все начиналось сначала. С момента, когда мы с Ленкой стали жить вместе, вечерние посиделки с ним практически прекратились. Иногда я думал, что, может, ему обидно, что я провожу время с ней, а не с ним, но потом я одергивал себя — брата нет, это не он. Если это не он, то кто тогда? Очевидно, мой глюк. А уж со своим глюком я должен найти общий язык.
На выходные Ленка уехала к родителям, а я остался в компании Чемпионата Европы и пары сисек Ячменного Колоса. Играли не наши, да и вообще, кажется, уже не играли — шло какое-то интервью с Хиддинком. Игорь не заставил себя ждать, только в этот раз он почему-то был бледнее обычного, и выглядел, как бы это ни звучало, нездорово.
— Ты че такой бледный-то?
Вместо ответа брат грустно посмотрел на меня.
— Ты реально хочешь знать?
— Ну я бы не спросил тогда.
— Да что-то нездоровится, — Игорь ответил серьезно, но через секунду рассмеялся. — Да не бери в голову, братан, просто освещение такое.
Он уселся в свое любимое кресло. Вспомнилось, каким он был в гробу — в парадной форме, с орденами и таким же бледным.
— Ну давай, хвастайся. Давно мы так не сидели с тобой.
— Да было бы чем…
— Понятно. Ну-ка пошли перекурим.
На балконе Игорь достал из кармана бушлата смятую пачку примы и протянул мне. Я достал сигарету, подкурил и сразу закашлялся от едкого дыма.
— Ты как это куришь ваще?
Игорь пристально посмотрел на меня, наблюдая, как я затягиваюсь, и удовлетворенно кивнул.
— Давай колись. Начальник не дает, Ленка работой грузит? — брат взорвался хохотом, довольный своей шуткой.
— Ну типа, — какой-то странный привкус был у этой примы, что-то знакомое, но я не мог понять, что, — Да, козел Палыч, мне кажется, специально нагружает, потому что должность зажал. Его племянничек к нам устроился недавно.
— Ага, ага, ну понятно… — брат внимательно следил, как я курю.
— Че палишь так?
— Да нормально все. А Ленка че?
— Ну, че Ленка… Она думала, меня уже переведут, и мы к новому году в отпуск поедем, а фиг там, вот и клюет мозги, — я затушил бычок о перила балкона и стрельнул его в темноту.
— Еще одну? — Игорь доброжелательно улыбался, протягивая пачку.
— Да не, какие-то они ядреные, — я ощущал смутную тревогу, да и поведение брата меня смущало.
— Ладно, братан, дело житейское, не парься, — он как-то резко поскучнел и зашел в комнату, я отправился за ним. В комнате никого не было.
Подошел к концу испытательный срок на работе и испытательный срок с Ленкой.
— Вов, ты серьезно? На твоей вшивой работенке ты даже это жалкое повышение не смог получить?
— Да пойми ты уже, что не во мне дело!
— А у тебя всегда не в тебе! Все вокруг виноваты, один ты пушистый!
— Что я сделаю, если он с самого начала не хотел меня повышать и держал место для племянника?
— Что я сделаю, что я сделаю… Конечно, только ныть и можешь! Поэтому до сих пор в жопе сидишь!
— Если я такой хуевый, что ты вообще тут делаешь?! Зачем ты вообще вернулась сюда?
— А знаешь… и правда. Какая я дура, что поверила в тебя...
Наши отношения оказались короткими, но, пожалуй, они были самым ярким событием в моей жизни за последние годы. Но в глубине души, как я себя тогда утешал, мне было все равно и на повышение, и, как я уже потом понял, на Ленку. Закономерно вместо меня повысили племянничка шефа, ну и Ленка… да уж. Впрочем, я не сильно расстроился — я уже тогда чувствовал себя довольно глубоко увязшим в болоте, в которое сам себя завел. В болоте было слишком тепло, а свет Ленки был не таким ярким, чтобы идти за ним хоть куда. Может, я и правда недостаточно старался? Или надо было вообще другую работу искать? С моим опытом, я думаю, я смог бы найти что-то пожирнее. Ай, да и хрен с ним со всем. После того, как хлопнула входная дверь, а я достал из морозилки 0,5 водки, на кухне появился Игорь.
— Вот это другое дело. А то все пиво, пиво… как девчонка. Плесни мне тоже.
Я плеснул. Игорь достал откуда-то газетный сверток с так вкусно пахнущей селедкой, что живот застенчиво заурчал.
— А я тебе сразу так и сказал, братан. Не твое это. Она не понять тебя хочет, а … вот сука. Скатертью дорожка бля... — он достал все ту же пачку Примы из кармана бушлата, вынул сигарету, задумчиво подкурил, выдыхая в форточку. — Я знаешь че подумал вообще? Нахуй тебе оно надо?
— Ты о чем? — я тоже закурил.
— Да бабы эти. Ну, кайф тебе в одно рыло тусоваться, да ради бога! Не можешь срать — не мучай жопу, — он улыбнулся, и мне показалось, что с издевкой.
— В смысле? — я тупо уставился на него.
— Да ладно, ты и сам все понял. Ну, не твое это просто, вот такой ты человек, просто не приспособлен для таких задач, — Игорь усмехнулся. — Если шило в жопе играет, займись чем то еще.
Мы докурили, я закрыл форточку и налил еще по одной. На вкус селедка была еще лучше, чем на запах, однако после нее оставалось какое-то непонятное послевкусие, не очень характерное для селедки и знакомое, но я так и не мог вспомнить, что это за вкус. У Примы был такой же.
— Чем заняться-то? Будешь щас прогонять телегу про спорт, саморазвитие и прочую байду?
— Да подрочи просто, бля, — серьезно сказал Игорь и вышел из кухни, и я остался один. Когда он так и не вернулся, я, доедая селедку, подумал о том, что нечто поменялось. Нет, я не про работу, не про Ленку. Наши взаимоотношения с братом — они стали другие. Мне все чаще становилось неуютно рядом с ним, не по себе как-то — словно не с родным человеком говорю, а с бледной тенью, причем тенью не лучшей его версии. А была ли вообще такая версия? В следующий раз Игорь появился только через неделю, в первый день моего отпуска. Я затаривался в свежеоткрывшемся супермаркете возле дома, и когда я протянул руку к бутылке пива, услышал из-за спины:
— Не надо.
— В спортсмены заделался что ли?
— Да я и есть спортсмен, — Игорь засмеялся.
— А чего тогда?
— Тебе не сюда, а вооон туда, — и указал рукой на витрину с водкой.
— Я че, алкаш что ли? — Алкаш, если б один, а ты ж не один, ты со мной будешь, — брат заговорщически подмигнул и снова показал увесистый сверток, от которого безумно вкусно пахло жареным мясом.
— Умеешь, сука, убеждать, — я был совсем не прочь залить душевные раны. Скорее, даже за. Пока я шел к другой витрине, я заметил, как другие посетители косятся на меня. На ходу оглядел себя — вроде чистый, целый, чего им надо-то? Уже на улице я поставил пакет на землю и подкурил. Через приоткрытое окно магазина я краем уха слышал, как кассирше с кем-то обсуждала какого-то сумасшедшего. Ходит, мол, сам собой бормочет что-то, на людей волком смотрит. Интересно даже, мне он еще ни разу не попадался, а я в этом районе всю жизнь живу. Я распутал наушники и воткнул их в мобильник. В этот раз по дороге домой меня будут сопровождать Честер и Тилль.
— Ну что, первый тост: за здоровье родных? — криво усмехнулся Игорь. Мы чокнулись и закусили. Шашлык, который принес брат, тоже имел тот легкий странный привкус — и я вспомнил. Когда я был мелкий, мы с братом часто дрались — что, в принципе, обычное дело для братьев. В тот раз мы дрались на улице, и он, будучи старше и сильнее, повалил меня на землю.
— Я тебе говорил, что землю жрать будешь, падла? Игорь раскраснелся от борьбы, и это делало его лицо еще более грозным. Он упирался мне в спину коленом, одной рукой заламывал мне руку, а другой наскреб горсть сырой, осенней земли и впечатал мне в лицо. Вот что это был за вкус — вкус сырой земли.
— Ты где мясо взял? Че у него вкус такой? — я ощутил тревогу. — Да у Анзора брал, как обычно, — не моргнув глазом, ответил Игорь. — Вот падла, хуйню какую-то подсунул…
— А у сигарет почему такой вкус был? А у рыбы? — я не сдавался.
— Да я все у него брал, может в подвале, где хранил под землей, хрен их разберешь, этих...
Все же, что-то не давало мне покоя. Спустя еще пару рюмок я спросил:
— Игорян, а ты же… ну… помер вроде как?
— Че? Вован, завязывай давай, у меня вот тост созрел как раз. Давай за тебя! За то, что ты ровный пацан, а Ленка… да, шалава она, ей же хуже будет. А ты — мой брат! За тебя! — Игорь протянул мне руку. Рукопожатие было теплым и крепким.
Как я уснул — даже не помню. Проснулся после обеда — Игорь уже накрывает на стол. Мне остается только идти в магазин. Так прошел почти весь отпуск — или весь? Сначала мы отмечали его дембель, потом звание, потом мой выпуск, потом… — не помню уже даже. Сегодня, вроде бы, последний день перед началом работы — и как я вообще это помню? Мы решили немного пройтись. Осень уже вовсю вступила в свои права и осыпалась на город золотом. Вороны облепили полуголые деревья, каркая нам в след. Игорь иногда лениво бросался в них камнями — ни разу не попал. Проходя через парк, мы увидели Ленку, и Ленка была не одна.
— Ты смотри, дрянь какая, — процедил сквозь зубы брат, — Ты знаешь этого хмыря?
— Неа, но он мне что-то не нравится, — я был легок на подъем после нескольких бутылок пива с утра, и ревность легонько кольнула меня.
— Слышь, братан, а помнишь, как ты придурку тому, Боде кажется, втащил? Его кореша потом еще вкрысу тебя запинать хотели?
— Помню, — воспоминание пронеслось со всеми деталями. Мне захотелось подойти к Ленке и этому чуваку и втащить ему точно так же.
— Втащи и этому так же!
— А ему-то за что? — все же, что-то внутри подсказывало, что это не совсем правильно.
— Ну а че он!
— Ну да…
— Да и он на Бодю охренеть как смахивает! Ты присмотрись!
— Вроде да...сука! — расфокусированным взглядом я пригляделся к парочке, и мне показалось, что это тот самый Бодя, который наглым образом терся возле Ленки.
— Смотри, дружков его не видно, если че возьму на себя. Подходишь, и просто сразу в табло, без разговоров, а то совсем они охуели, я смотрю.
— Ща! — я ускорил шаг. Они меня заметили и встревоженно смотрели, как я неотвратимо приближаюсь.
— Боитесь, суки? — я злобно рассмеялся.
— Вов… что с тобой? — Ленка испуганно на меня смотрела, а Бодя пытался закрыть ее своим телом.
— И правильно! — коротким ударом я смазал ему нос. Что-то хрустнуло, и из носа ручьем полилась кровь. Ленка закричала.
— Бежим! — Игорь окликнул меня откуда-то сзади, из-за кустов, и я, не раздумывая, побежал.
На следующий день на работе я всячески делал вид, что у меня нет похмелья. Видимо, Палыч в это не поверил и прямо с утра вызвал меня к себе.
— Владимир, ну, честно сказать, я такого не ожидал от тебя.
— Я и сам не ожидал. А вы о чем?
Палыч нахмурился.
— Мне с утра звонил Леонид Андреевич… и разговор был о тебе, Володя.
— Не помню, чтобы у меня хоть с кем-то был разговор о Леониде Андреевиче, — с похмелья голова дико гудела, и я все никак не мог взять в толк, что Палычу от меня надо.
— Шутки шутишь? А мне вот не до шуток! Я все понимаю, отпуск, всем покуражить охота, но чтоб на людей средь бела дня нападать!
Я начал догадываться.
— Лене спасибо скажи, она отговорила отца заявление писать, сидел бы ты щас не в этом кабинете. Леонид Андреич мой друг старый, звонил мне с утра, спрашивал, что ты за человек. Я поручился за тебя, потому что ты столько лет уже работаешь, и нормально работаешь, в отличии от некоторых... — Палыч зыркнул через окно кабинета на моих коллег, столпившихся у кулера.
— Отца..?
— Ты вообще не помнишь, что ли? Отец ее прилетел из командировки вчера, они шли домой через парк. Ты подбежал к ним, в зюзю, орал какую-то ерунду, расквасил Лёне… Леониду Андреевичу нос и смылся,— Палыч усмехнулся, — я сам такой же был, но у себя в коллективе такого не допущу.
Палыч строго посмотрел на меня:
— Если еще хоть раз хотя бы с перегаром придешь, это будет твой последний рабочий день. Усек?
— Усек…
Ближе к обеду, когда мое состояние стало заметно лучше, в офис заглянул Игорь и махнул рукой.
— Пойдем покурим, Вовчик.
— Ща, пять сек, — я устало махнул в ответ. Осталось заполнить несколько полей в декларации, и можно перекурить. Выходя, я заметил, как коллеги удивленно косятся то на меня, то на дверь, где меня ждал Игорь.
— Это мой брат, — я виновато улыбнулся коллегам. В курилке я рассказал о разговоре с начальством. Игорь насмешливо посмотрел на меня и сказал:
— А нехуй бухать, как скотина.
— Ты же сам мне пальцем на него показал! Ты сказал, что это Бодя! Ты подговорил меня!
— Так я тоже бухой был. Своей головы что ли нет у тебя?
Когда я возвращался в офис, я заметил, как Палыч смотрел на меня в окно. Спустя, примерно, полчаса он снова позвал меня к себе.
— Иди, наверное, проспись, Вова, потом задним за свой счет сделаешь. Так не пойдет.
— Что случилось-то опять? Шеф посмотрел на меня долгим, пристальным взглядом.
— Иди-иди. Отдохнешь, потом поговорим. На сегодня твой рабочий день окончен.
Когда я добрался до дома и открыл дверь, в коридоре меня встретил брат.
— Стой, не заходи, жрачка кончилась. Погнали в магаз.
— Блин, сам не мог что ли сходить?
— Да я только пришел, вот прям перед тобой.
— Ну, по пути бы зашел.
— Откуда я знал? Такой умный если, сам бы и зашел.
— А я откуда знал?
— Да ты вообще нихуя не знаешь, я так посмотрю.
Игорь был чем-то раздражен, и, выходя, толкнул меня плечом.
— Эй!
Я закрыл дверь и пошел вслед за братом. Пить сегодня совершенно не хотелось, да и работа — Палыч явно чего-то взъелся, не хотелось усугублять. С братом мы помирились.
— Да и хуй на него! И на шарашкину контору эту твою. Вот скажи мне, какой смысл в твоей работе?
— Ну как…
— Вот-вот! Ты и сам не знаешь. А вот если бы тебе нравилось, ты бы сразу ответил. А что тебе вообще нравится?
Я не нашел, что ответить.
— Молчишь? Ну я так и думал. Ты сам не понимаешь, зачем живешь, брат.
— А ты зачем?
— Я? — Игорь рассмеялся, — возьми огурчиков, капусту. Помнишь прапора нашего? Ну, я рассказывал. Он мне такую настоечку подогнал, охренеешь просто!
— Мне ж на работу завтра, Игорян…
— Да ладно тебе, это свое, натуральное, наутро как огурчик будешь, если закусывать правильно.
Я и правда проснулся как огурчик. Казалось, что все проблемы отступили. Ленка? Да пофиг, не нужна она мне была. Палыч бесится? Да хрен бы с ним. Я, наконец, почувствовал себя свободнее. На часах 7:30 утра — есть еще время позавтракать перед работой. Игоря не видно, может, уже свалил куда-то с утра по раньше. Хрен знает даже, чем он занимается. Я потянулся и включил телек. По первому только начался выпуск «Играй, гармонь, любимая!». Что-то не то, оно ж по выходным идет. Я вскочил с кровати и отыскал на письменном столе телефон. Разряжен. Блядь! Когда телефон включился, он подтвердил мои опасения — я проспал с понедельника до субботы?! Куча пропущенных от Палыча, пары коллег и даже от Лены. Смски тоже имелись. А вот работы у меня больше не было.
— Игорь, сссука!
И Игорь зашел в комнату.
— Полегче, братец, или опять земли пожрать хочешь? — он ехидно улыбался.
— Мудак, я из-за тебя работу просрал!
Я кинулся на него, но на месте, где он стоял секунду назад, уже никого не было.
— Не только работу, еще и Ленку, — брат стоял за моей спиной. Он толкнул меня, и я впечатался в шкаф.
— Ты че ваще тут делаешь, ты… ты... — обычно брат постоянно бывал в командировках, на учениях или где-то еще, и дома столько времени подряд проводил редко. Я вспомнил. — Ты умер же… какого хуя, Игорян?
— Се ля ви, — равнодушно бросил Игорь, сделал шаг ко мне и ударил меня в ухо. В голове зазвенело. — Успокоился?
Я попытался снова его ударить, но передо мной снова никого не было. Он схватил меня за руку и швырнул вперед как манекен. Я ударился головой об угол кровати и отключился. В себя я пришел ближе к вечеру. Боль в голове пульсировала, а ухо горело. На виске уже засохла кровь. Игорь сидел в своем кресле и задумчиво крутил в руках зажигалку. Я обратил внимание, что бушлат расстегнут, а на груди три пулевых ранения. Еще одно было во лбу.
— Понимаешь, брат, тут такое дело… не я, не я, а ты! ТЫ! Ты все это сделал! ТЫ САМ ВО ВСЕМ ВИНОВАТ.
С каждым словом его голос становился все громче, как будто кто-то медленно выкручивал колесико громкости в музыкальном центре до максимума. Я попытался встать, но тут же закружилась голова, и меня чуть не стошнило.
— Только ты виноват во всех своих бедах. Как ты можешь обвинять меня? Я умер четыре года назад. За таких, как ты, между прочим. И это твоя благодарность? Ебаное чмо, ты посмотри на себя, кем ты стал?
— Игорь…
— Алкаш, тряпка. Даже хуже, ты просто амеба. Тебе же ничего не надо, кроме как шары заливать перед телеком. Твои слова? ТВОИ? — он приподнялся в кресле.
— Мои, — я вспоминал свою жизнь, и мне сложно было ему возразить.
— У тебя был такой шанс! Ты и его просрал. Да, я про Ленку твою, ненаглядную. Мог жить как все, как нормальные люди. Женились бы, купили бы машину, а там и спиногрызов настрогали бы, но нет! Не царское дело, да? — Игорь засмеялся и посмотрел на меня.
Я думал о том, действительно ли я упустил этот шанс? А если я этого не хотел никогда? Может, это и не шанс тогда был, а так?
— Если тебе ничего не нужно, какой смысл твоего существования вообще? — брат встал и подошел ко мне. — Ну? Говори! — он склонился надо мной. Я молчал.
— Я так и думал, ублюдок, — коротким ударом он отправил меня в темноту.
Я очнулся в палате. Лена сидела на стуле рядом с моей кроватью и с кем-то тихо говорила по телефону.
— Все, я перезвоню! Он проснулся!
Оказалось, Ленка все-таки не смирилась с тем, что я пропал, и забила тревогу. Когда вломились в мою квартиру, там царил такой хаос, что решили, будто меня ограбили, еще и я в крови валяюсь без сознания. Серьезных травм не оказалось, просто ушибы, и в общем-то я мог выписаться хоть сегодня, но врачи рекомендовали еще пару дней полежать. Ленка заговорщически заговорила:
— Слушай, Вов, я тут кое-что сказать хочу… ну, то есть не тут… короче, я после школы лежала в этой больнице, и я знаю, как попасть на крышу. Я проверила утром, пока ты спал, все еще можно. Давай вечером я зайду и там поговорим, ага?
— Ага, — равнодушно кивнул я.
— Отлично! Я побежала тогда, до вечера! Не скучай!
Не знаю, сколько я был в отключке. Для меня последний разговор был как будто вот только что. А ведь Игорян, в сущности, был прав. Мой брат был прав — я сам всегда все порчу, и, мне кажется, потому что в глубине души я ничего не хочу? А какой тогда смысл? Я почти не получаю удовольствия: запой — это не весело, а только способ забыть о том, что все не весело. Слушать музыку перед телеком? Ну, это даже звучит смешно. Перекладывать бумажки и вводить циферки в электронные формы? Это даже не стоит упоминания. Думаю, теперь я все понял. Днем приходили милиционеры, опросили меня насчет квартиры. Я сказал, что сам по пьяни разгромил квартиру, претензий ни к кому не имею и все в таком духе. Люди в форме пожали плечами и ушли. А вечером пришла Ленка. Она как будто светилась, таинственно улыбалась и буквально тянула меня за собой на крышу. Я подошел к краю, она осталась чуть позади.
— Вов… я много думала. И вообще, и после… ну… в парке. Потом тоже, когда ты… когда ты пропал.
Я догадывался, к чему она клонит.
— Нет.
— Что нет?..
— Просто нет, можешь не продолжать. Прости, так будет лучше для тебя.
Я услышал за спиной всхлип.
— Ты даже не дослушал!
— Пожалуйста, не надо…Прости.
— Какой же ты мудак! Захлопнулась дверь, ведущая на крышу. Я стоял на краю и наблюдал, как темно оранжевый закат нежно укрывал город, пролезая из-за гор вдали.
— А помнишь, как мы сидели на нашей крыше, и был такой же закат? Я тебя еще тогда курить научил, — с нотками гордости спросил Игорь.
— Ты ведь не мой брат?
— А какая разница?
Я окинул взглядом огни небольшого города и шагнул вперед.
Текущий рейтинг: 60/100 (На основе 30 мнений)
