(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Это уже ни в какие ворота
Утро встречает меня лёгкостью в теле и запахом рамбутана. Это уже как-то необычно, ведь я не знаю его запах, и вообще, что это такое, но он всё равно упорно меня встречает. Я привык к запаху кофе, но, видимо, не сегодня. Сколько там времени? 9 утра.
— Женааааа! Как там завтрак?
Тишина. Наверное, готовит что-то из этого вонючего рамбутана. Тьфу, тухлятина какая-то. Ладно, подожду. Что там на улице? Хотя стоп, секундочку, улица подождёт. На окне жужжит муха. Огромная такая, синяя муха. Залетит такая в дом – и хрен выловишь. Летает без остановки, манёвры какие-то нереальные совершает. И жужжит, падла, громко, не то, что мелкие домашние мухи.
Но теперь-то у меня есть оружие? Да? Я правильно понял стремление открыть рот и высунуть язык? Правильно – язык мой теперь тонкий, как лезвие и быстрый, как… ну, точно быстрее мухи. Потому что одно движение, один выстрел, и вот она, муха – на моём языке, разрезанная на две ровные половинки. Язык втягивается обратно, и я смакую нежно-сливочные внутренности мухи. Чувствую сладко-ягодные нотки. Вот же дрянь такая, варенье наше жрала. Лапки ещё скребутся, крылья, постепенно ослабевая, пытаются поднять в воздух остатки своего хозяина и унести в безопасное место. Но всё, поздно. Теперь она – моя жертва, часть естественной пищевой цепи. Она что, не видела, в чью квартиру залетала? Как можно быть настолько безрассудным существом?
Блин, на вкус она точно лучше чем этот хренов рамбутан. Ну что за вонь, а? Стоп! Ещё одна муха! Теперь та самая, мелкая, домашняя. Сейчас испробуем. Ну нет, менее сочная, вкус не так выражен. Сдохла почти сразу – нет этого приятного ощущения победы над жертвой, нет борьбы. Я же не падальщик какой-то, правда? Вычёркиваем из меню.
Да что там жена затихла?
— Эээй! Любовь моя! – Сладко потягиваясь, захожу на кухню.
Жена лежит на столе, будто пластилиновая, будто на слепленную ребёнком фигурку случайно села бабушка. Даже вон следы ткани видны. Лицо, кстати, не тронуто. Лежит, следит за мной глазами, а в них – ужас. Да чего я сделал-то, я только встал!
— Чего смотришь? – Спрашиваю, - Это не я сделал! Или что… или ты… на родного мужа такое подумала? Ну ты, конечно, вообще. Что на завтрак-то?
Молчит.
— Ну чего молчишь, я же вижу, что голова на месте, рот цел, давай-давай, отвечай.
Тыкаю пальцем в щеку. Ну точно пластилиновая. Вмятина осталась, не выпрямляется. Жена косит глаза, пытается разглядеть щеку, кривит губы. Заплачет сейчас, что ли?
— Ладно, спокойно, щас исправим, - по-доброму ответил я, но закатил глаза. Ну а что она утро портит, а?
Словно глиняный мастер, начинаю надавливать то там, то тут. Правая щека превращается в подобие вскопанной грядки с ещё не разбитыми комьями земли. Ну и где мне взять грабли? Хотя, постойте-ка!
— Где рассчёска твоя? – Спрашиваю у жены, а она вращает глазами и ещё больше кривит рот.
— Ну и как я должен понять?
Ладно, махнул рукой. Потом исправим всё.
— Отдыхай пока, - говорю, - только скажи уже наконец, где завтрак?
Злобно щурится. Слепленные губы извиваются… так вот оно что! Беру нож, аккуратно вырезаю улыбочку своей жене. А она как заорёт! И голос ещё такой, не совсем человеческий. В целом-то, конечно, визг привычный, но будто что-то у неё внутри бурлит, клокочет и хрипит. И воздух как будто бесконечный.
— Кто ж тебя так, девочка моя? – Спрашиваю, а голоса своего не слышу. Орёт зараза, ни на секунду не умолкает.
Сжимаю её губы рукой. Да тьфу ты, что за безобразие… скульптор из меня никакой. Вместо губ – раздавленный цветок, весь такой помятый, надорванный кое-где. Эти цветы, когда нормальные, не испорченные – красивые до безумия, и насекомых вкусных к себе привлекают. Бывало, сидел у такого кустика часа три. Отвернуться не успевал, а уже приходилось работать языком. То журчалка, то жужжало, то жук-пестряк… ммм… а уж пчелу или шмеля поймать – особое удовольствие. Они-то сопротивляются, укусить пытаются. Только хрен вы что прокусить успеете, я вас в сто раз быстрее располовиню!
Сопит, зараза. Дышать трудно стало. Ноздри, что ли, задел? Да вроде нормально всё. Чуть криво теперь, но отверстия есть – не помрёт.
— Не помрёшь? – Спрашиваю, а сам-таки пытаюсь выпрямить носик.
Вращает глазами, будто загипнотизировать пытается. А вот интересно… если сама она пластилиновая, то глаза какие? А зрение как работает?
— Прости, но мне это нужно, - с грустью киваю я и слегка надавливаю пальцем на правый глаз.
Да – тоже пластилиновый. Сплющился теперь, и когда вращается, на секунду прям открывает доступ к мозгу, щель создаёт. Тыкаю во второй глаз, чуть посильнее.
— Сколько пальцев показываю? – Почему-то громко кричу я и сую ей в лицо два пальца.
Смотрит! Не вертит глазами, как обычно, а смотри!
— Ну ты моргни столько раз, сколько пальцев видишь!
Моргает один раз… и всё, веки слиплись! Ебучий пластилин! Пытаюсь пальцами растянуть веки, но она ж, как назло, вся пластилиновая, вместе с открытыми глазами – продавленные брови и ещё больше изуродованные щёки. Да и глаза – открыться-то открылись, но промятый череп на уровне бровей, видимо, прилепил глаза к чему-то там. К самому себе или к мозгу ещё. Не знаю. Стрёмно как-то. Смотреть-то смотрит, но во взгляде ужас какой-то, ненависть. Что ж, эксперимент не удался.
— Так завтрак-то где? – Спрашиваю я, громко и отчётливо.
Шипит. Чем шипит? Вообще не понять. Точно не носом. Так, секунду, щас наклонюсь. Глазами! Глазами, блять, шипит! Это что за существо блять такое?
Не, ну её нахрен, пойду в кафешку какую-нибудь.
Выхожу в подъезд, а там Иван Сергеич, соседушка. Добрый такой дяденька, лысый, но вечно в шляпе ходит. Кивает молча и пройти пытается.
— Привет, - говорю, - Иван Сергеич! Ты погоди, вопрос один есть.
— Какой? – Отворачивается он и глаза шляпкой прикрывает, боится чего-то.
— Ты представляешь, сегодня просыпаюсь, а у меня жена как пластилиновая! Лежит такая на столе, как будто раздавил кто. Я ей в щеку ткнул…
И вот я рассказываю, а сам боковым зрением-то замечаю, как рука соседа всё удлинняяяяяяяется, удлинняяяяяяется, и куда-то вниз ползёт.
— А с тобой-то что? – Не выдерживаю я и спрашиваю.
— Нормально, обычное дело, - на долю секунды выглядывает он из-под шляпы, и рука его мгновенно возвращается к нормальному размеру, утакскивая Ивана Сергеича вниз. Сразу же слышен звук открывающейся двери.
Не, ну нормально это вообще? Даже не дослушал и свалил, а я ведь о реальной проблеме говорил. Ну, сука, попросит теперь чего. Ага. Запомним.
Спускаюсь сам, выхожу на улицу. А эта гнида – это я щас про Иван Сергеича, если что – стоит и пиздит с другим своим знакомым.
— Иваааан Сергеич, - разочарованно говорю я, - ну друзья так не поступают. Что я тебе, гопник какой, что ли? Побил бы в подъезде да шляпу оторбрал?
А рука опять растёт. Далеко уже вытянулась, вот-вот вокруг дерева обовьётся. Подпрыгиваю (нифига себе, как я прыгать могу) и хватаю его за эту руку.
— Ну подожди, - говорю, - давай поговорим-то?
А этот урод руку свою отбрасывает, она опять сжимается, и я лечу в дерево. Бабах! Грудью приложился. Вроде больно, а вроде и как-то даже приятней стало. Наверное, зафиксировал врага, цель, жертву. Теперь надо любыми способами ловить.
Сосед-то уже скрылся, и хрен знает куда – может, и на крышу на руке своей забрался. Срываюсь с места и бегу к точке потери объекта из вида. Иван Сергеича давно нет, но знакомый его стоит и безразлично на меня смотрит.
— Где? – Кричу я и показываю ему оторванную руку.
Смотрит, изучает, будто даже принюхивается. Подношу руку поближе к его лицу. Ну точно – вдыхает на максимум.
— Ну? Учуял?
Ага, учуял. Выхватывает у меня руку, вгрызается в неё жутко-острыми зубами и убегает. Сука голодная.
Ну и что теперь? Где искать соседа? Можно, конечно, подождать у гнезда, всё равно вернётся же, жену с детьми не бросит. Но я ж так с голоду сдохну. Мухи – это, конечно, вкусняшка, но сколько мне их ловить надо, чтобы насытиться?
Пробежался вокруг. Само собой, нет никакого соседа. Ушёл. Стоп. А куда ушёл? Не на работу ли? А я ведь знаю, где он работает. Бегу туда. Сосед на месте, как и обе руки. Быстро, мразь, регенерирует, мне бы так. И зрение у падлы хорошее, сразу же замечает меня, стреляет своими руками и исчезает в неизвестном направлении.
Ну что я могу поделать? У него преимущество. Придётся ворваться в его гнездо и устроить там пиршество.
Кстати, а где моя работа? Я же не безработный, точно вот помню. Или моя работа – добывать себе еду?
Ну тогда ведь всё просто! Вот он, магазин. Вот она, еда.
— Добрый день, - приветствую я женщину, смотрящую в окно взглядом, который, кажется, готов сжечь всё вокруг.
— Угу, - отвечает она. Руки, упёртые в подбородок, не позволяют ей открыть рот.
Осматриваю витрины. «Треглав на колючем подносе». Что? Не, не так.
— Чего блять? – Как бы про себя, но достаточно громко бубню я, чтобы женщина услышала.
— Молодой человек, вам чем-то помочь? – Лениво выговаривает она и с надеждой на отрицательный ответ смотрит на меня.
— Это что такое? – А вот хрен тебе, а не отрицание.
— Ну это же очевидно. Сушёная шкура ежа, на ней три вида голов на ваш выбор.
— Ага, - киваю я, - а где, простите, можно посмотреть выбор?
— Ну вот же, для кого висит? – Показывает она двумя руками на стену, пытаясь максимально ясно намекнуть на мою тупость.
Читаю меню: Муравьи. Головы очищ. 150 шт в вак уп. 550р
— А в цену подноса входит одна голова муравья или все 150? – Уточняю я.
— Очень остроумно, молодой человек, - смотрит она на меня как на идиота.
— Не, ну вы же сами сказали «три головы». Или мне именно три штучки отсчитаете?
— Нет, - глубоко вздохнула женщина, - треглав включает в себя весь сгусток.
— Ну давайте тогда муравьёв, - кивнул я.
— Угу. Что ещё?
— А, ну да, три головы же.
Читаю дальше: Усачи. Больш дуб головы 5 шт 150р; ус-мут головы 5 шт 100р; ус ошей головы 30 шт 200р; ус подсол головы 10 шт 100р; ус мускус головы 1 шт 50р
— Давайте усачей, любых.
— Вы в курсе, что их в основном для украшения берут?
— А, ладно…
Пчела –листорез люцерн, голова 1 шт 500р
— А чего пчела такая дорогая?
— А вы пробовали их найти вообще?
— Ладно, давайте её.
— Угу.
Трубковёрт giraffa голова 1 шт с ш. 2500р
— Нифига себе, две пятьсот за трубковёрта?
— Угу. Деликатес.
— А что значит «с ш»?
— Молодой человек, вы когда-нибудь этого жука видели?
— Нет, а что?
— С шеей это значит, с шеей, - женщина уже смотрела на меня как на дикаря.
— Ну и его давайте тогда.
— Угу. Четыре двести с вас, - быстро постучав по калькулятору, назвала она цену.
— Как? Там же три…
— Молодой человек, а поднос посчитали? – Перебила меня женщина.
— А, точно…
Через несколько минут мне выдали что-то вроде деревяшки, обтянутой ежиной колючей шкурой. Где-то среди иголок были раскиданы заказанные мной головы.
Первый выстрел языком – промах. Ну как так? 150 голов муравьёв же. Второй выстрел – что-то есть, но слегка укололся. Хм, а что, в этом что-то есть. Имитация борьбы жертвы. Ещё выстрел – сразу несколько голов муравьёв.
А что, мне понравилось. Получилось будто настоящая охота. Жертвы прячутся, сопротивляются, протыкают мне язык… всё как взаправду. А уж какой трубковёрт вкуснющий оказался… вы бы знали. Однозначно стоит своих денег.
Но в целом-то что? Кучу денег потратил, но не наелся, вот ни капельки. Захотелось сходить домой, посмотреть, как там мой завтрак, но вспомнив жену… не, как-то перехотелось.
Вот как-то смотрю я на город – изменилось что-то. Дети бегают за какой-то извивающейся тряпкой, а когда ловят, прыгают в неё и исчезают. Это вообще что? Это точно из нашей природы? На пешеходном переходе стоит какой-то дед, который тормозит всех, кто не пропускает людей, вышвиривает их из машины, рубит топором и закидывает в кузов своего (наверное) автомобиля. Ладно, наказание – это понятно? Но вы же видите, дебилы, что делают с нарушителями, так почему продолжаете?
Под ногами ползёт какая-то лужа. Пытаюсь ей обойти, перепрыгнуть, но ей вообще плевать, всё время подстраивается под меня. Не выдерживаю и толкаю в неё первого встречного человека. Тот моментально с головой уходит под воду, и сама лужа наконец останавливается. Пиздец.
Как же хочется жрать. Хожу мимо ресторанчиков и кафешек – везде какие-то странные порции. То куски жареного мяса. Жареного, блять, мяса! То трава какая-то… А знаете, плевать. Я же охотник или кто?
Минут двадцать провёл в засаде, между двумя старыми почти разваливающимися домами. Очевидно, что тут обитает мало особей и на помощь вряд ли кто-то придёт. Дождался – идёт парнишка, лет двадцать. Выжидаю момент и стреляю. Удачно – точно в голову. Мой язык уткнулся ему в затылок и как бы растёкся по голове, обволакивая её. Парень пытается оторвать его, цепляет ногтями – больно, но в этом вся прелесть охоты. С лёгкостью подтаскиваю его к своему рту, который начинает расширяться и достигает размеров достаточных, для того, чтобы жертва прошла в желудок.
Заглатывание – особый процесс. Жертва кричит, бьёт руками и ногами по внутренностям, желудок растягивается до нужных размеров по мере вхождения в него жертвы. Казалось бы, что стоит схватить пальцами и порвать там всё? Ну вот что сложного? Видели ведь по-любому, как какая-нибудь чайка заглатывает целиком довольно крупную птицу? Ну вот и что стоит жертве взять и проклевать там все органы нахрен?
Вот и со мной так. Парень барахтается, царапается, кричит, но я жив-здоров, готовлюсь заглотить его до конца и насладиться перевариванием. Слабеет парнишка. Конечно, а что он хотел? У меня там такая кислота, что если бы случайно её на себя срыгнул – дыру бы прожгла сразу.
Валяюсь в кустах, раздутый, как питон, сожравший корову. Никаких больше подносов с муравьями – вот как надо питаться.
Ух ты блин, доброе утро. И не заметил, как уснул. Вроде, светло… а значит, либо сутки проспал, либо совсем чуть-чуть. Щас проверим. Срыгиваю большой комок. Кости, одежда, волосы, какие-то металлические предметы… Ну точно, больше суток проспал. Надо проведать жену. Уж за сутки-то можно восстановиться уже. Заодно и к соседу загляну.
— Милая! Как ты тут? – С порога кричу я и хмурюсь от отсутствия ответа.
Иду на кухню – пиздец. Теперь всё понял. Газ-то включен. Жарко в комнате стало, вот и растеклась до конца. Касаюсь плоской головы – дёргается! Живая! Умница моя, дождалась мужа, не сдохла раньше времени. Выключаю газ.
— Терпи, я скоро вернусь, мы тебя исправим.
А пока надо заглянуть к соседу.
— Иван Сергеич! – Долблю я его дверь ногой, - Друг ты мой! Ну что же ты так, а?
В квартире слышны возня и сдавленые разговоры.
— Ну я же слышу, Иван Сергеич, - кричу я и прикладываю всю силу. Дверь влетает, словно картонная.
— Ну вы чего, думали от хищника спрятаться в такой коробочке? – Надвигаюсь я на кучку существ, уже растянувших руки до каких-то неимоверных размеров.
Ух, суки хитрые. Стреляю языком, попадаю, само собой, в чью-то руку, тащу к себе. Открываю рот, заглатываю. Поначалу идёт неплохо – размер вполне удобный. Но блять, эти ебучие руки всё не заканчиваются. Ну должен же быть предел! Раздуваюсь, заглатываю, а руки заглатывают меня. Обвивают, сдавливают… вот же я идиот. Хотел хорошенько позавтракать, а в итоге сам сдохну.
Кое-как тащу всё это безобразие наружу. Стена рассыпается от соприкосновения со мной, и вот мы уже сползаем вниз с восьмого этажа. Рукам приходится слегка расслабиться, хвататься за перила, пытаться спастись самим и невольно спасти меня.
Доползаем до выхода, дверь и часть стены сразу улетают на улицу. Туда же выкатывается шар, состоящий из рук, продолжающих обвивать и сдавливать мой тело.
Визг – и давление слегка ослабло. Сквозь небольшую щель вижу, как тот самый голодный знакомый тащит за собой мелкое вытянутое существо – видимо, ребёнка. Иван Сергеич издаёт нечеловеческий вопль (ещё бы, блять, он был человеческим), и тоже отпускает меня, чтобы броситься на спасение ребёнка.
Нас осталось трое. Я, жена Иван Сергеича, и ещё один мелкий, вдвое меньше того, которого утащили жрать. С ним-то я справлюсь. Главное – добить взрослого. Усиливаю заглатывание, задействую мышцы по максимуму, обволакиваю языком голову, увеличиваю прилив кислоты – вот они, женские визги, наконец-то пошло переваривание. Эта мразь теперь быстренько сматывает свои «удочки», пытаясь вырвать их из моего желудка, схватиться за что-то с другой стороны и попытаться вытащить себя. Ребёнок пытается меня раздавить, но это выглядит просто смешно. Изо всех сил удерживаю руки внутри себя, а они явно уже горят в моей кислоте. Ну всё, всё, ты проиграла, хватит визжать и брыкаться. Ещё пара глотков, и всё – жертва внутри меня. Истерит, извивается, бьёт ногами. Но мы ведь это уже проходили, да?
— Эй, мелкий, - Обращаюсь я к ребёнку, всё ещё сжимающему меня своими ручками, - хочешь, чтобы тебя тоже съел?
Тот всё сразу понял. Ручки расслабились, втянулись в плечи, а само подобие человечка убежало в неизвестном направлении.
Ух… надо бы куда-то отползти. А то вернётся Иван Сергеич, а я не поворотливый, объелся тут, валяюсь. Вспорет пузо и глазом не моргнёт. И вот ползу, переваливаюсь с боку на бок, а внутри меня ещё живая жена соседа, что-то там кряхтит, слегка брыкается. Что? Не нравится тебе такси? Трясёт сильно? Терпи, ещё часов десять, и я тебя где-нибудь срыгну. Прополз метров 200, под недовольные взгляды местных жителей. Ишь ты, жрать он на людях удумал. На людях, ага. Да где люди-то, покажите! Что случилось вчера утром? Почему этот ебучий запах рамбутана поменял к хуям весь мир? Да я, блять, даже не знаю, как он выглядит!
Нашёл уютное местечко. Как обычно – в зарослях, высокой траве, чтобы пузо не торчало. Можно и расслабиться.
В ушах звенит что-то. И странно так – будто специально зовёт кто-то. Свистит, пищит или что там он делает, но зовёт куда-то. Как будто радиоволну мне в ухо передают. Вот смотрите – как телфонные гудки, когда занято. Тын, тын, тын… а? Слышали? Вот такие гудки, только быстрые такие, и словно имеют источник. Где-то рядом.
— Эй, ну подождите там, не видите, как меня раздуло? – Недовольно ворчу я, ковыряясь в ушах, - Щас, посплю немножко и приду.
Доброе утро! Иван Сергеич меня не нашёл, а останки его жены уютно расположились в покрытой утренней росой траве. Там же и я, но мне уже не до уюта, мне опять звонят прямо в мозг.
Да чтоб их… вращаюсь, как компас, пытаясь найти нужную сторону, куда идти. Вроде, туда, на мост. Сука, весь тротуар на мосту заняла какая-то старушка. Очки, размером с окна в моей квартире, огромный сгусток волос, завёрнутый в какой-то мерзкий шар, стекающая со всех сторон слизь и мерзкая чвякающая походка. И такая меееееедленная. Переваливается на одну сторону, осматривается, потом на другую…
Ну не жрать же мне её, чтобы быстрее пройти! Да и вообще, кому в голову придёт жрать ТАКОЕ?
— Извините, можно как-то протиснуться? – С улыбкой и дурацким смехом обращаюсь я к ней.
— Брбрброходби, - Булькает в ответ бабулька и слегка отклоняется в сторону.
Ну заебись. Щас «брбройдбу», ага. Вжимаюсь в перила моста, пытаясь не коснуться мерзкой слизи. Ага, щас. Это существо будто назло резко переваливается на другой бок, а я проваливаюсь в густое сопливое царство.
— Брбрбостби, сбинба забтбеклба, - она ведь извиняется, да?
Плевать, несколько секунд страданий, и она опять переваливается на другую сторону. Теперь уже я не осторожничаю – изо всех сил выплываю из смеси слизи, отходов жизнедеятельности и моих слёз. Нет, ну сами-то попробуйте, прежде чем осуждать.
Фу, ну всё. Теперь бы отмыться где-то. Подождите-ка… Прыгаю с моста, прямо в объятия чистейшей воды. Несколько минут барахтаюсь там, чтобы очиститься от грязи… и вдруг меня за ногу кто-то хватает. Именно хватает, вот прям рукой, точно чувствую. Плыву к берегу, эта хрень не отпускает и тащится за мной. Вылезаю на сушу – ну точно, рука. Хотя нет – симуляция руки. То, что держало меня за ногу, плавно растекается и становится прозрачным. Отовсюду вокруг – с мокрой земли, травы, из воды… лезет какая-то зеленоватая субстанция, которая, наконец, склеивается в подобие человека и начинает менять цвета, подстраиваясь под окружающую среду. Или просто пытается скопировать меня.
— Спасибо, мил человек, - тянет мне снова сформировавшуюся руку существо, - Три недели в воде пролежал. Застрял, представляете?
«Да иди ты в пизду» - Думаю я, брезгливо отходя в сторону, но всё же стараюсь улыбнуться и кивнуть – типа не за что, всё нормально. И я вообще-то тороплюсь, так что… Так что ничего. Машу рукой и убегаю.
Гудочки всё громче, а их местоположение всё более ясно. Воооон то ебанутое здание, висящее в воздухе. Нет, ну не торговый же центр, который рядышком стоит. Обычный такой. Неееет, это из вон той двери, которая нависает над землёй и тащит меня, тащит этим противным звоночком.
Словно я животное, сбежавшее из зоопарка, и меня теперь призывают каким-то свисточком, к которому я привык, на который я всегда прибегу, словно верный пёсик. Ну щас я вам покажу пёсика, я уже близко.
А здание действительно парило в воздухе. Я до последнего сомневался – ну как такое может быть? Я обошёл его со всех сторон, прогулялся под ним, но так и не нашёл ни одной опоры. Свисточек звенел уже до боли, но изучение такой небылицы стоило того, чтобы потерпеть.
Ну, вот и дверь. Высоковато, но я ж зверь, я ж способен на такое, что ух… Прыгаю и цепляюсь за стену. О такой способности своих рук я ещё не знал.
— Сука, прекращайте свой свист, я уже здесь! – Кричу я, открывая дверь…
А там – кровать. Точнее, нижняя её часть. Сверху, очевидно, кто-то ворочается, ёрзает, слышен чей-то голос. Я что, блять, подкроватный монстр какой-то? Рву матрас с лёгкостью, будто это бумага. Я же говорю – я зверь! Залезаю на верх. На самой кровати никого нет, но рядом стоит мужчина, одетый в какую-то рваную обвисшую одежду. И, сука давит на кнопку. И каждое его нажатие совпадает с писком в моих ушах.
— О, ты проснулся, - наконец додумался он обернуться, но продолжил нажимать кнопку.
— Ты нахуя это делаешь? – Киваю я в её сторону.
— Зову вас домой, - мило улыбается мужик, - вон вас сколько ещё.
Я осмотрел комнату. Да она огромна. Действительно. И вся заставлена кроватями.
— То есть, ты, - начал я так дерзко, как только мог, - зовёшь меня сюда этим ебучим свистком, как какую-то собаку?
— Ну почему сразу собаку, - всё так же мило улыбался мужчина, - не собаку, но… такого же верного друга.
— Какой я тебе верный друг? – Не сдержался я и перешёл на крик, - Какая собака? Быстро выруби свою пищалку!
— Не могу, прости, ты же видишь… - успел он указать на пустые кровати, когда мой язык расплылся по его голове.
— Стой, давай поговорим, подожди! – Теперь уже орёт мжичок, но я ловко обволакиваю языком его лицо, закрывая рот.
Притягиваю его к себе, пока он что-то мычит, и начинаю, как обычно, процесс заглатывания. Звон в ушах исчез, и обед стал вдвойне приятнее. Ну что ты там бубнишь, а? Всё, хватит, наигрался со своими питомцами, живодёр ебучий.
— Или ты думал, что я правда зверь какой-то? - Спросил я, надеясь, что он меня услышит.
— Нет! Всё не так! Отпусти меня, быстрее! – Вырывается его голос из моего горла.
— Не, не выпущу. Не хочу.
— Без меня ты не сможешь вернуться!
— Куда? Сюда? Типа домой?
Всё, захрипел. Кислота сделала своё дело. Быстрее надо было говорить. Может, простил бы засранца. Что ж. В такой-то тишине, да на такой-то кроватке… как не поспать-то, а?
Доброе утро. Тут всё так же тихо. Больше никто не пришёл. Нажать, что ли, кнопочку, позвать ещё кого-нибудь… А, ладно… времени нет. Мне ещё жену восстанавливать вообще-то. Сколько она там уже валяется, бедняжка. Открываю дверь-кровать. Стоп. А где асфальт? Внизу – только тёмная пропасть, и очевидно очень глубокая – так говорит моя звериная часть. А ещё моя звериная часть чует запах рамбутана из этой ямы. Да блять, почему рамбутана? Что это вообще такое? Может, это запах трупов, и эта яма как раз для них? Срыгиваю останки мужика.
— Эээй, ты живой? – Пинаю их ногой, - Что мне теперь делать-то?
Прогуливаюсь по комнате – только кровати и эти ебучие звоночки. Под каждой дверью темнота, звоночки, кажется, уже не работают. Мой, во всяком случае – точно. Сел на свою кровать, свесил ноги. Может, я действительно подкроватный монстр. И что бы там ни воняло рамбутаном – оно моё, для меня? Может, прыжок в неизвестность – это пробуждение какого-нибудь ребёнка? А пока я тут сижу, он рыдает и кричит во сне? Или нет. Но похуй. Я добрый, я попробую.
Текущий рейтинг: 48/100 (На основе 25 мнений)
