(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Электромагнитные свидания
Уже второй год подряд я слежу за прогнозом не только обычной погоды, но и геомагнитной активности. Идеальное сочетание — повышенная активность, чем выше, тем лучше, и тёплый пасмурный вечер без дождя и сильного ветра. Тогда я под любым удобным предлогом отпрашиваюсь с работы, забираю из дома оборудование и еду за город, в поля, к одному мне приметному холму.
В таких местах редко бывают люди, и поэтому именно здесь удобнее всего летать. Да, в нынешнее неспокойное время не все хобби одобряются посторонними людьми, хотя какие-то пятнадцать лет назад можно было бы одним видом своего оборудования заработать почёт и уважение. Да и летать вдали от людей безопаснее. Как вы уже, наверное, догадались, я пилотирую квадрокоптеры. Люди постарше сказали бы — авиамоделист. Они и правы, и неправы: с одной стороны, аппарат с пропеллерами диаметром в пять дюймов (да, дюймов!) выглядит скорее как игрушка, а не как полноценное Воздушное Судно, с другой стороны, мы же не занимаемся созданием подробных маленьких копий больших самолётов... С самоназванием у нашего брата тоже есть проблемы, тем более что разновидностей одних только квадрокоптеров предостаточно. «Коптерист?» Смешно. «Эфпивишник?» Только свои поймут. Хотя слово-то простое и понятное, ведь FPV — это First Person View, то есть, это тот, кто летает «от первого лица», глядя в очки или шлем и видя картинку с камеры коптера, смотрящей вперёд и несколько вверх — для скорости...
Зачем такое длинное введение? На самом деле, оно необходимо. Дело в том, что не только — и не столько — сама возможность полётов заставляет меня приходить на холм, даже если на работе всё горит. Дело в том, что именно в свой шлем, благодаря своему оборудованию, я вижу то, что никто другой видеть не может — а согласно законам физики, и не должен.
Впервые я увидел её в 2020 году, выбравшись полетать в одну из июльских суббот. Погода была не особо летняя — то дождь, то солнце, но в том году выбирать особо не приходилось. Идёт дождь — прячешься под деревом, которое удобно растёт на самой верхушке холма, дождь проходит — выжидаешь пару минут и делаешь очередной вылет. В этот раз, начиная уже четвёртую батарейку, я сделал символическую «орбиту» вокруг дерева и увидел на противоположной стороне холма фигуру в длинном платье, бредущую куда-то вдаль, в поле. Близко мне тогда её разглядеть не удалось — картинка в шлеме, как в старом телевизоре: с высоты видно, что идёт человек, цвет одежды можно ещё разглядеть, но подробностей не разобрать, да и подлетать к незнакомым людям на таких аппаратах чревато. С другой стороны, ну ходит человек и ходит, какое, собственно, дело? Полетел я тогда дальше по своим делам, для верности — в противоположную сторону, чтобы ненароком не напугать, случайно вылетев навстречу из-за какого-нибудь куста.
Вторая встреча произошла в двадцатых числах августа, и увидел я её на самом холме, уже заканчивая полёт и возвращаясь «домой». И вот на этот раз всё было куда страннее: приземлившись, снял шлем, подошёл к коптеру, отключил от него батарейку, выключил запись на внешней экшн-камере (совершенно рефлекторные процедуры, знакомые любому пилоту), и только тогда огляделся. И никого не обнаружил.
Что характерно, никого я не обнаружил и на видеозаписи. Как в старых крипипастах — привидения на плёнке или на видео не получаются. С той лишь разницей, что и своими глазами я ничего не видел, только через коптер.
Человек я не из пугливых, поэтому решил продолжить эксперименты по изучению паранормального явления. Сразу скажу — поначалу мне не очень везло. Начиная с какого-то момента я стал записывать день и час успешных «наблюдений». Но закономерностей в этом никаких не видел, пока в один день у видеопередатчика на коптере не сбились настройки. В процессе перебирания каналов, в какой-то момент я на краткий миг увидел знакомый силуэт, и тут до меня наконец дошло, какой ещё параметр я упускал из виду всё это время.
Итак, помимо достаточного уровня геомагнитных возмущений и «приличной», но не слишком солнечной погоды, определяющих само присутствие призрачной девушки, надо было ещё угадать частоту, по которой нужно передавать видео. Разумеется, чтобы определить первые два фактора, пришлось собрать ещё много данных, на что ушло не один и не два месяца, и применить некоторые современные информационные технологии, но кто ж ими сейчас не владеет? Создалось впечатление, что геомагнитные возмущения необходимы для того, чтобы «разбудить» девушку, придать ей достаточно энергии. А погода... может быть, такая погода ей просто нравилась? Правда, никаких закономерностей относительно того, на какой частоте девушка появится в следующий раз, обнаружить не удалось, но, с другой стороны, перебрать сорок каналов (тридцать семь, товарищ майор, Вы ослышались, тридцать семь) при достаточной мотивации не составляет большого труда. К тому же расплывчатый намёк на силуэт был также иногда виден и на прилегающих частотах, что упрощало поиск.
На девушке всегда было одно и то же платье, какого-то кремового оттенка, несколько даже старомодное, но создающее ощущение хорошего вкуса владелицы — так бывает, например, когда всё её детство и юность одежду, которую она носила, шила или покупала бабушка, когда-то работавшая в хорошем советском ателье. Причёска могла быть разной — волосы то туго стянуты, то свободно развеваются по ветру. Лицо — в тех деталях, которые удавалось рассмотреть — было из тех, что чаще называют «породистыми», выражение его было скорее спокойным и умиротворённым. Создавалось ощущение, что ни меня, ни мои аппараты она не замечала, точнее, уделяла им не больше внимания, чем шмелям или кустам — что, в целом, кажется вполне естественным для духа, никем не виденного уже, быть может, несколько десятилетий.
Ещё несколько экспериментов с разным оборудованием выявили, что обычные камеры девушку не видят, да и модные ныне цифровые видеосистемы, приходящие на смену обычной аналоговой передаче видео, в данном случае оказались бесполезными. При попытке же записи картинки непосредственно со шлема на месте девушки был пересвет и сильные помехи. Так что, практически по законам жанра, никаких внятных свидетельств на физических носителях не осталось. Печально; даже не тем печально, что доказательствами не с кем поделиться, а тем, что даже просто пересматривать видео было бессмысленно, тем более что я все больше стал привыкать к постоянным поездкам на холм и неявному, но всё же обществу этой девушки, к её присутствию, к её стилю, наконец...
Переломный момент наступил тогда, когда я совсем обнаглел и, достаточно близко подлетев к девушке, завис у неё перед лицом — на достаточном расстоянии, чтобы это не могло бы ей повредить, будь она из плоти и крови, но всё же достаточно близко и достаточно надолго, чтобы дать ей понять, что её можно увидеть. Реакция была бурной, и хотя несколько для меня удивительной, но, если рассудить задним числом, вполне естественной — девушка закрыла лицо рукой, развернулась и побежала в сторону дерева на холме, где слилась с деревом и пропала.
Даже у совершенно безэмоционального и чёрствого человека иногда может появиться ощущение, что он сделал что-то неправильное и непоправимое. Такое, наверное, можно было бы испытать, когда уже потерял управление коптером, но по видеосвязи ещё видишь, что падает он прямиком на катающихся с горки детей — хорошо, что мне такого испытать не доводилось. Зато доводилось осознавать что-то подобное, когда мои почти что матерные комментарии в адрес одного из высокопоставленных деятелей моей конторы были по ошибке этому деятелю перенаправлены, и я уже морально готовился продавать машину и квартиру, чтобы было чем компенсировать те убытки компании, которые на меня повесят; хорошо, что в тот раз обошлось. Думаю, много кому знакомо это ощущение экспоненциально нарастающей пустоты внутри, которое может привести и к паническим атакам, и к дальнейшим нерациональным поступкам, и уж точно быстро такое ощущение не проходит. Так и в этот раз — доигрался, мол, горе-экспериментатор с живым, чувствующим человеком. Ну, допустим, быть может не вполне живым, но разве от этого легче...
Я не появлялся на холме несколько недель. Чувствовал себя виноватым, ну а кто бы, собственно, не чувствовал? Вроде и не стоит больше злить своим присутствием, а вроде и оставлять текущее положение дел нехорошо. В конечном итоге сложная болтанка биохимии в мозгу — что-то вроде всем известной цепочки отрицание-гнев-торг-депрессия-принятие, только в варианте для подлянок и извинений — вынудила меня найти приемлемый день и приехать на холм извиняться. Как именно собираюсь извиняться, я не знал, ведь было даже непонятно, слышит ли она звуки и понимает ли она жесты...
Её не пришлось даже искать — она стояла примерно в трёх метрах, ближе, чем когда-либо, и смотрела прямо на меня. Инстинктивно я подался назад, самую малость — да и не особо пошевелишься, когда видишь мир не из собственных глаз — но это движение было замечено. Девушка медленно протянула в мою сторону руки, и интерпретировать этот жест как что-то угрожающее даже при большом желании было невозможно. В ответ я не придумал ничего лучше, чем опуститься на одно колено — наверное, то, что я хочу этим сказать, было бы понятно любой девушке, жившей хотя бы некоторое время в один из нескольких последних веков. Со стороны это, наверное, выглядело безумно смешно, учитывая шлем на моей голове, аппаратуру управления, свисающую на ремешке с шеи, и неспособность посмотреть, какие части тела куда перемещаются. Но в целом, видимо, получилось...
С этого дня наши отношения изменились. Была бы моя воля, я бы сутками не покидал пределы холма, но эпидемиологические послабления вновь разрешили руководству заставить нас ездить на работу в офис каждый рабочий день, и время для свиданий приходилось, как и в старые добрые доковидные времена, выкраивать. Чего уж говорить, общество призрачной девушки было мне приятно, а ей, видимо, любое общение было в новинку, а следовательно, интересно. Общение наше было своеобразным: происходящее вокруг она более-менее видела, однако слышать звуки и чувствовать запахи она не могла. Жестовых языков ни она, ни тем более я, не знали, но, хотя у меня была мысль купить обучающую книжку, большой необходимости в этом мы — пока — не испытывали. Теми жестами, которые мы оба хоть как-то понимали, мне удалось рассказать ей, что вижу я её только через камеру коптера, и с этой особенностью нашего общения проблем в дальнейшем не возникало.
Когда я достаточно осмелел для того, чтобы её коснуться, оказалось, что единственное, что я при этом ощущаю, это своеобразное покалывание, как от высокого напряжения, при этом она не чувствовала ничего. Она вообще не ощущала физических контактов от предметов и вполне могла передвигаться наполовину под землёй или на высоте нескольких метров. Правда, отдаляться далеко от поверхности земли ей было неприятно; эту мысль она донесла до меня выражением лица и жестами, напоминающими реакцию на холод и тепло. Под землёй было «слишком холодно», на высоте порядка двадцати метров (куда мы поднялись с ней одновременно — она самостоятельно, я же — управляя коптером) уже «слишком жарко». По-видимому, это было как-то связано с возмущениями электромагнитного поля, дающими ей энергию. Таким образом, ходить по земле было для неё самым естественным способом перемещения — и «ноги не мёрзнут», и перегреться нельзя.
Но сегодня произошло нечто странное, и я ещё не понял, фатально это или нет. Видите ли, мне всегда не давало покоя, что когда мы стоим рядом, видеть это по-человечески я не могу, так как необходимый для этого коптер я могу отдалить лишь на расстояние вытянутой руки. Можно сказать, что ровно такая же проблема присутствует у всех влюблённых, и это им не мешает — но вы-то можете видеть своих избранных нормально, как все, лицом к лицу! Поэтому я решил всё же включить машину и отлететь на какое-нибудь расстояние — пусть подобие совместной фотографии хотя бы у меня в голове будет. И вот желание практически исполнено, мы оба в кадре и... она прижимается боком ко мне! Лучшего было, наверное, нельзя ожидать, и я в ответ приобнимаю её за плечо.
Моё блаженство продолжалось не более секунды. Ведь прежде, чем обнимать, надо было подумать головой... Сняв левую руку с пульта управления, я тем самым теряю контроль над тягой коптера, и вот надо же такому случиться, что я шевельнул стик тяги вниз и заметил это слишком поздно. Коптер ударился о землю, закопался пропеллерами в землю, и кратковременной перегрузки хватило, чтобы напряжение просело и видеопередатчик перезагрузился. Когда через долю секунды он пришёл в себя, коптер всё ещё смотрел в нужную сторону, но никого там уже не было — только дерево и облачное небо. Сколько я ни пытался найти нужную частоту, безуспешно — облака летят, дерево шелестит листьями, девушки нет. Неужели я её убил — или просто напугал, и она ещё вернётся?
Так, стоп, а я сам-то где?
Текущий рейтинг: 47/100 (На основе 29 мнений)
