Приблизительное время на прочтение: 24 мин

Экспедиция в ад (Записи капитана Рени Ренара)

Материал из Мракопедии
Перейти к: навигация, поиск
Pero.png
Эта история была написана участником Мракопедии Moonbug. Пожалуйста, не забудьте указать источник при использовании.


1



Капитан Ренар!
В связи с потерей всякой коммуникации с фортом Думун, в условиях возможной подготовки варварами вторжения на территории протектората, Вам, как командующему фортом Кондер, надлежит как можно скорее:
1. Выявить положение дел в форте Думун;
2. В случае необходимости и в меру возможностей восстановить форт Думун;
3. Подготовить форт Кондер и, если это будет возможно, форт Думун к обороне на случай реализации угрозы варварского вторжения;
4. Незамедлительно сообщить в Штаб о результатах.
Командующий Силами Обороны Протектората Ифрика-Хазаир, генерал Филипп Дюшон
Вагран, 5 января 1899 г.



2



19 января 1899 г., форт Кондер
Форт Думун является самой дальней крепостью нашей оборонительной линии на востоке Хазаира и, учитывая его расположение на входе в перевал Альгхуруб, самой важной. По сути только эта перевальная крепость в Рассветных горах отделяет нас от недружелюбно настроенных хазаирских племен великой пустыни. Не секрет, что система нашей обороны в регионе слаба и чрезмерно растянута и, если информация генерала Дюшона о подготовке племенами вторжения окажется верной, нам не выстоять сколь-либо долгого времени. Потеря связи с фортом Думун и отсутствие каких-либо вестей оттуда на протяжении почти двух месяцев вызывает крайнюю тревогу.
Утром я направил к крепости отряд из пяти солдат, четырех наших и одного аскари, с приказом действовать как можно осторожнее и при малейшей опасности возвращаться обратно. Молю Господа о том, чтобы молчание Думуна было вызвано непогодой на перевале, а не войной. Капитан Барнав хороший человек – будет жаль, если с ним и его людьми случилась беда.



27 января 1899 г., форт Кондер
Из отряда, направленного мной в форт Думун, вернулся один аскари. Состояние его совершенно ужасно. Он добрался до Кондера глубокой ночью, пеший и истощенный. В его глазах горит болезненное безумие, он весь трясется и без остановки повторяет какую-то тарабарщину. Аскари гарнизона говорят мне, что не понимают этого языка и убеждены, что человек этот серьезно повредился рассудком. По их встревоженным лицам и опасливым перешептываниям я догадываюсь, что кое-что из сказанного они все же поняли. Однако я уверен в преданности своих солдат, пусть даже туземцев. Волнение пройдет.
Группа могла быть разбита какой-то крупной бандой налетчиков, хоть ныне они и редкость – не обязательно передовым отрядом войска племен. Впрочем, этого варианта отвергать также нельзя. И все же, что вывело из равновесия несчастного аскари? Я планирую хорошенько расспросить его с глазу на глаз при посредничестве доктора Рубе, как только туземец придет в себя. Кроме того, необходимо отправить на перевал другой отряд.



28 января 1899 г., форт Кондер
Ночью безумный аскари испустил дух в лазарете. Доктор Рубе предполагает апоплексический удар. Этого человека звали Тайис Альфарах, он был родом из Уэди-Фарахи. Аскари похоронили его на гарнизонном кладбище по всем законам своей веры.
Я отправил к форту Думун второй отряд из десяти солдат, семи наших и трех туземцев. Быть может, стоит все-таки быть осторожнее в их отношении, но отправлять группу без сопровождения местных опасно. Они получили приказ максимально осторожно оценить ситуацию и при малейших подозрениях повернуть в Кондер. Господи, помоги моим солдатам, как верным Тебе, так и дикарям.



6 февраля 1899 г., форт Кондер
Никто из второго отряда так и не вернулся. Кажется, худшие мои опасения начинают воплощаться в действительность. Ситуация усугубляется тем, что этой ночью из гарнизона дезертировали двое аскари, прихватив с собой оружие. Их товарищи клянутся, что ничего не слышали и не знали о планировавшемся побеге. Если мерзавцы будут пойманы, я, без всяких сомнений, повешу их над воротами. С сожалением приходится признать, что мое доверие к туземцам было, пожалуй, чрезмерным и необоснованным. Очевидно, генерал Дюшон знал, о чем говорил, когда перед назначением увещевал меня «не давать спуску этим свиньям».
Необходимо лично оценить ситуацию хотя бы в пределах территории между Кондером и Альгхурубом. После заката я выступлю во главе маленького неприметного отряда из двух наших и одного аскари. Мы возьмем лучших лошадей и минимум снаряжения. Будем двигаться максимально быстро в ночное время. Обязанности коменданта в мое отсутствие возложены на лейтенанта Ашера.



3



Моя милая Жюстин!
Последнее письмо от тебя принесло мне столько радости и счастья, что солдаты гарнизона были вынуждены ошеломленно смотреть на то, как их командир, словно пьяный, пританцовывая, прыгал по стенам и башням крепости, рассказывая алому восточному солнцу, пурпурным небесам и величественным краесветным горам о своей любви к самой прекрасной девушке во всем мире, о красивой, доброй и умной Жюстин, одно лишь воспоминание о которой пробуждает всепожирающий огонь в его груди. Я люблю тебя.
Ты переживаешь о том, что на родине все говорят о грядущей войне с племенами? Моя милая девочка, совершенно зря! Даже если все силы пустыни при поддержке адских легионов отважатся напасть на наши неприступные крепости, их встретит мощный огонь десятков тысяч ружей и сотен пушек, ослепительный блеск наших сабель и штыков. Не пройдет много времени, как пустынные орды будут обращены в бегство, а капитан Ренар вернется к своей девочке в орденах и шрамах. Я помню, как сильно они тебе нравятся. Я люблю тебя.
Я нисколько не сомневаюсь в тебе, моя милая, и ты совершенно напрасно спрашиваешь об этом. Ты сделала и продолжаешь делать меня лучше. Твой любящий взгляд, твоя улыбка, твой смех, твой нежный ангельский голосок и воспоминания о наших прикосновениях всегда сопровождают меня в этой далекой стране, где все так непохоже на нашу родину. Я постоянно думаю о твоих прекрасных огненных волосах. И кое о чем еще. Молю Господа о том дне, когда наконец назову тебя своей женой. Я люблю тебя.
Моя прекрасная Жюстин, я люблю тебя до самых небес.
Навечно твой, Рени
P.S. Люблю, люблю, люблю.
6 февраля 1899 г., форт Кондер



4



8 февраля 1899 г., форт Кондер – перевал Альгхуруб
Этой ночью мы совершили переход в около десять лье по равнине в сторону линии гор, черных на фоне черного неба. Не заметили никого – ни друзей, ни врагов. Кажется, даже животные покинули этот суровый край. Ночью ударил сильный мороз и я очень пожалел, что не захватил пальто. Видя, что я дрожу от холода, мой аскари, Мусиф Дарбури, предложил свою овчину, но я отказался. «Слишком мало для всех, слишком много для одного».
Расположились на дневной привал в небольших зарослях колючки. Судя по остаткам костра, предыдущие группы шли этим же путем. Зимнее солнце ничуть немилосерднее своего летнего лика.



9 февраля 1899 г., форт Кондер – перевал Альгхуруб
Ночью отряд преодолел около восьми лье. Никаких происшествий и никакого присутствия человека. Осталось пройти менее одного лье и мы достигнем Рассветных гор. Перевал хорошо виден в бинокль. На узкой извилистой дороге расположен крохотный форпост, прижавшийся к северному склону горы у входа в ущелье. Он выглядит нетронутым, но понять есть ли там кто-либо сейчас не представляется возможным. Через несколько часов я отправлю на разведку рядовых Бретона и Дарбури.



9 февраля 1899 г., форпост у входа в перевал Альгхуруб
Форпост пуст. Никаких следов боя, но присутствуют остатки недавнего привала. Очевидно, здесь побывали мои люди, направившиеся в форт Думун. Солдаты форпоста должно быть единовременно покинули его по приказу из Думуна. Чтобы помочь отбить нападение из пустыни? Вероятно. Если бы форт был взят, то войска племен уже стояли бы у Кондера. Форт все еще в осаде? Это бы объяснило невозвращение моих людей. Тогда они либо захвачены, либо убиты, либо остаются в осажденном Думуне. Каждый штык на счету и капитан Барнав не отпустил их или, что вероятнее, нет возможности прорваться. Все предположения противоречивы и малоубедительны.
Я принял решение осторожно продвигаться вглубь перевала. В любом случае мне необходимо выяснить как в действительности обстоят дела для того, чтобы предпринимать дальнейшие действия и составить доклад в Штаб. Мы отдохнем до наступления темноты.
На закате весь перевал наполняется воем шакалов. Кажется, их тысячи. Отвратительные визжащие звери. Насколько же благороднее звучат наши волки в сравнении с этими южными тварями.



11 февраля 1899 г., форт Думун
Мы в ловушке. Варвары напали, когда отряд приближался к форту. Внезапно тихая дорога огласилась криками десятков дикарей, усыпавших склоны гор по обе стороны долины. Как мы могли не заметить их среди голых скал? Эти сучьи дети размахивали руками, кричали и улюлюкали. Мусиф пытался говорить, но они не слушали. Они яростно орали свою тарабарщину, а аскари напрасно силился их перекричать. Затем со всех сторон засвистели стрелы и мы стремглав понеслись в сторону крепости. Мусиф несся по правую руку, пытаясь прикрыть меня своим маленьким щитом. Я видел, как перевернулась лошадь рядового Луи Бретона, подняв облако красноватой пыли. Это был смелый и преданный человек. Не помню откуда он был родом.
Я, рядовой Карно и рядовой Дарбури добрались до крепости и заняли позицию в воротной башне. К нашему великому изумлению на позиции сохранился пулемет с полным боекомплектом. Более того, форт пуст. Ни мертвых, ни живых. Варвары, судя по всему, вообще не заходили за ворота. Даже сейчас они не пытались приблизиться к стенам, а лишь продолжали отчаянно кричать нам что-то со скал. Мусиф говорит, что это проклятья и требования убираться. Поднявшийся ветер вскоре заглушил их слова, унеся оскорбления в пустыню. Лошадь рядового Карно ранена.
Оставив солдат на позиции, я предпринял осмотр форта: внутренний двор, казармы, лазарет, дом коменданта, арсенал, продовольственный склад. Ворота Думуна были распахнуты настежь. Над крепостью реет наше выгоревшее на солнце знамя.
Внутренний двор пуст.
Казармы выглядят так, будто солдаты покинули их совсем недавно. Никаких следов погрома.
Лазарет и дом капитана Барнава нетронуты. Однако исчезла вся документация. Ни клочка бумаги. Подозреваю, что все было сожжено. Насколько я помню, у капитана и доктора Монтобана были приличные для этих мест библиотеки. Они сами уничтожили все? Зачем?
Арсенал цел. Все ружья, револьверы, сабли и ножи на местах, патроны, гранаты и снаряды почти в полном количестве аккуратно запакованы в промасленную бумагу и ящики.
Продовольственный склад цел, но почти все сгнило. В смердящих остатках осталось несколько мешков сухарей и фиников. Какое-то время проблемы с едой нам не грозят. Колодец во внутреннем дворе не поврежден, но вода может быть отравлена.
Итог.
1. Гарнизон Думуна таинственным образом исчез. Взят в плен в полном составе? Если это так, то судьба их незавидна. Однако здесь было восемьдесят человек. И все сдались без боя? Маловероятно, учитывая, что варвары даже не заходили в форт. Почему и куда все ушли?
2. Боя не было, варвары в крепость не вошли и даже не разграбили ее. Почему? Почему они не двинулись дальше через перевал? Ловушка для малых групп или дожидаются подхода нашей армии? В теснине? Почему не пытаются покончить с нами? В высшей степени странное поведение.
3. Что случилось с моими людьми? Убиты? Захвачены в плен? Вероятнее всего. Что так напугало аскари? Неясно.
4. Мы в ловушке. Есть возможность держаться какое-то время. Лейтенант Ашер получил от меня четкие указания не направлять новых отрядов в случае невозвращения нашего. Прорваться вряд ли получится. У нас две лошади на троих. Варвары не уйдут. Мы в ловушке. Господи, помоги нам. Больше некому.



12 февраля 1899 г., форт Думун
Ветер усилился, поднимается песчаная буря. Мусиф сказал, что вода в колодце чистая, но ее очень мало.
Рядовой Карно нашел в арсенале секретный ход. Крохотный лаз был заставлен ящиками. Оттуда тянет холодом. Вероятно, один из тех ходов, что инженеры при возможности делают в наших фортах для отступления гарнизона. Сначала я обрадовался, решив, что наши спаслись, но сейчас рассуждаю: их нет уже целых два месяца – даже если они вышли глубоко в горах и выжили, то уже должны были объявиться. Значит, либо погибли, либо схвачены. Так или иначе, но у нас появился шанс покинуть Думун.
Наполнили фляги водой, а сумки сухарями и финиками. Припасов хватит как минимум на неделю. Взяли дополнительные патроны, несколько гранат и керосиновые фонари. Также сделали десяток факелов. Мы уйдем под прикрытием бури и ночи. Рядовой Дарбури сильно переживает и повторяет, что спускаться под землю – плохо. Местные суеверия? Нет времени ни на расспросы, ни на туземные верования. Я приказал ему молчать и выполнять приказы. Alea iacta est.



5



Моя милая Жюстин!
Ты получишь это письмо вместе с предыдущим. К сожалению, проблемы со связью – прискорбная реальность на отдаленных рубежах протектората.
Знаешь, когда я впервые увидел тебя в церкви Святого Аревиссия, то сразу решил, что мы пойдем под венец. Там, в нашей маленькой церкви. Я мог думать лишь о тебе, мог смотреть лишь на тебя. Свет осеннего солнца, проходя через разноцветное стекло витражей, как корона ложился на твои огненные волосы, драгоценной парчой стелился по твоему телу. Тебя можно было принять за прекрасную статую святой. Я влюбился в тебя без остатка. Я люблю тебя.
Когда я вернусь, мы с тобой поселимся на Рю де Кер, в одной из тех квартир с большим балконом, заполненным цветами. Когда я вернусь, мы с тобой всегда будем рядом, всегда вместе. Все будут обращаться к тебе «мадам Ренар». И наши дети с огненными волосами будут прекрасны. Прекрасные мальчики и девочки, и их прекрасная мать. Я люблю тебя.
Моя прекрасная Жюстин, молись за меня и за всех солдат, что пребывают в этих землях. Господь услышит своего земного ангела.
Навечно твой, Рени
P.S. Ты – лучшее, что есть в моей жизни. Я люблю тебя.
12 февраля 1899 г., форт Кондер



6



13 февраля 1899 г., первый привал
Мы вошли в ход и двигались вперед около десяти часов. Небольшой лаз совсем скоро расширился, превратившись в узкий тоннель с явными следами подрубки на влажных черных стенах. Хороший знак. Правда, в некоторых местах ход резко сужается, из-за чего приходится буквально протискиваться между стенами. По моим ощущениям, эти сужения встречаются через равные промежутки каждое и оставлены специально. Странное решение.
Форт Думун, как и вся хазаирская оборонительная линия, возводился на протяжении почти десяти лет. За этот период инженеры и строители могли пробить достаточно длинный ход, особенно если делали это в уже существовавшей природной пещере. Поэтому на его преодоление может уйти до нескольких дней, если не неделя.
Рядовой Дарбури пришел в себя. От прежнего волнения не осталось и следа. Он абсолютно спокоен и, кажется, даже отстранен. К моему удовольствию, перестал без конца повторять и имя своего племенного божка. Господи, помоги нам наставить всех этих несчастных темных сынов земли на Твой путь.



14 февраля 1899 г., второй привал
Группа шла в течении около одиннадцати часов. Проход постепенно расширяется, исчезают следы работы человека, что укрепляет меня в мысли о том, что проход связан с естественной горной пещерой или же системой пещер. Она определенно должна вести наружу, иначе не было бы смысла тратить силы и время на работы над тоннелем. С другой стороны, возникает вопрос о ее протяженности и разветвленности. Боюсь, можно просто не дойти до выхода или заблудиться по дороге. Не это ли случилось с гарнизоном форта? Плохая мысль. Так или иначе, но пути назад, в руки варваров, нет.
Рядовой Дарбури начинает меня беспокоить. Чрезмерные холодность и отрешенность во всем, пугающее безразличие во взгляде. Такое поведение плохо влияет на настрой рядового Карно. Он держится, но время от времени дают о себя знать подавленность и страх. Я пытаюсь разговорить Дарбури, но пока что ничего не выходит. Приказом здесь мало чего можно добиться.



14 февраля 1899 г., третий привал
Двигались около девяти часов. Пещера постепенно уходит вверх, из-за чего путь стал труднее, но сам факт несомненно обнадеживает. Если мы не выйдем на свет божий через два дня, запас керосина иссякнет и придется переходить на факелы. Черные стены пещеры очень влажные и липкие. В воздухе витает едва уловимый запах гнили. Летучие мыши? Возможно, их гнездо в противоположном конце. Даже это мерзкое обстоятельство заставляет верить в скорый выход. Палящее солнце снаружи милее подземного сумрака. В нас вселилась надежда. Карно рад и даже Мусиф, кажется, оттаял. Попробую поговорить с ним во время перехода.



15 февраля 1899 г., четвертый привал
Шли около семи часов. Подъем ощущается все явственнее. Позволил себе перекинуться с солдатами парой шуток.
Мусиф наконец открыл мне причину своего волнения и, очевидно, причину возбуждения варваров на перевале. Как я и предполагал, это весьма распространенное среди местного населения суеверие, легенда, связанная с перевалом Альгхуруб. Не стану отрицать, история довольно жуткая, особенно учитывая наши обстоятельства, но не более того. Я спросил у Мусифа верит ли он в нее, но аскари лишь безразлично пожал плечами: «Какая разница, господин капитан, верю я или нет. Мы здесь». Все-таки туземцы – удивительные люди, полные суеверий и фатализма. Я решил кратко записать эту легенду, пусть дикарскую, но несомненно имеющую значение и пользу как для этнографических, так и для литературных изысканий. Звания академика Тампля мне за это не присвоят, но хотя бы будет что рассказать друзьям и детям.



7



Легенда о Черном Джахиме


Передана хазаирцем Мусифом Дарбури, аскари-рядовым гарнизона форта Кондер.
Записана капитаном Рени Ренаром, командующим форта Кондер.


Долгая и злая война шла между Народом Быка и Народом Шакала. И Бык победил, и взял земли Шакала, и обратил в рабов его детей, и взял его жен, и предал мечу стариков, и погнал мужей в пустыню. Они бежали через горы, через перевал Альгхуруб и пришли к месту, что зовется Черный Джахим. Там некоторые из них, убоявшись стрел и клинков Быка сказали, что хорошо было бы укрыться в пещере, но другие выступили против и пролилась красная кровь. И одни ушли в пустыню, а другие спустились в пещеру и Черный Джахим открыл для них вход. Страшась Быка, они спускались все глубже и глубже. Там, в глубинах, они узрели лик Черного Джахима и устрашились его больше смерти. Они пытались бежать, но вход оказался закрыт для них, запечатан великим ужасом.
Они боялись и Черный Джахим был доволен.
Они голодали и пришли к Черному Джахиму и Черный Джахим научил их питаться плотью, плотью собственной и плотью чужой. Они страдали и стыдились и Черный Джахим был доволен.
Они хотели веры и надежды и Черный Джахим сказал им: «Поклонитесь мне!». И они отринули покинувшего их Шакала и поклонились Черному Джахиму и Черный Джахим был доволен.
Они тосковали по своим родичам и чувствовали неполноту и Черный Джахим сплел их вместе и был доволен.
Они сделались пленниками и рабами Черного Джахима. Они навечно сделались его частью.
Лишь одному из них, ничтожному среди людей и народа, тому, кто не знал чувств, не знал любви, не знал ненависти, тому, кто был мертв, удалось уйти. И под солнцем он увещевал других.


Комментарий: Насколько я понял, Черный Джахим это языческая преисподняя, аналог ада. Однако, как настаивал мой рассказчик, это не место, а скорее некое исполинское существо. Для его описания он использовал слова «ventre» и «bedaine» – «утроба, брюхо, живот» – «джахим». Чтобы попасть в Черный Джахим не обязательно быть грешником (если у несчастных темных сынов земли вообще существует понятие греха), достаточно лишь отыскать вход и войти. Дарбури объяснил, что этот демон-утроба питается человеческими чувствами и тот, кто полон страстей и не может смирить своего огня, обречен на вечное заточение. Черный Джахим, сказал он, дарует своим рабам бессмертие, чтобы вечно насыщаться ими. Удивительно, что спасение в этой истории обретает лишь бесчувственный, «мертвый» человек. Как же сильно головы и сердца дикарей отличаются от наших. Неужели это те же люди, что и мы? Люди ли?



8



15 февраля 1899 г., пятый привал
Через пять часов пути мы вышли на огромную ровную площадку. Нет, целую площадь, раскинувшуюся под утопающими в густой тьме сводами пещеры. Клянусь, размерами она не уступит Площади Слона в Жардене. Плавно расширяясь от входа, с центра она начинает так же плавно сужаться и оканчивается лестницей, уходящей далеко вниз, в такой же густой мрак. Широкая лестница, с идеально ровными ступенями, высеченными в черном камне. По ней без всякого неудобства могут пройти десять человек, при этом не задевая один другого. Без сомнения, этот тоннель – одно из чудес нашей инженерной мысли. Теперь я абсолютно уверен, что ход выведет нас к подножью гор. В конце лестницы мы наконец-то найдем выход. Солнечный свет, Господи.
Подчиненные не разделяют моего оптимизма. Рядовой Дарбури в панике. Он заражает ею и рядового Карно, но этого я еще могу держать в повиновении. Проклятый же аскари отказывался идти, пока я не наставил на него револьвер и не пригрозил расстрелом. Пусть ненавидит меня, дикарь он или нет, но это мой солдат и я спасу его даже против воли. В конце концов, именно это бремя мы взвалили на себя, когда вступили на территории Ифрики.
Готовимся начать спуск. Ступеньки уходят вниз под достаточно крутым углом, так что придется идти осторожно и медленно. Рядовой Дарбури пойдет впереди, затем я, затем рядовой Карно.



16 февраля 1899 г., шестой привал
Мы потратили на спуск около десяти часов и вышли на крохотную площадку, перетекающую в другую лестницу. Она также ведет вниз, но, кажется, в форме расширяющейся спирали. Керосина осталось примерно на полдня.
Аскари умоляет меня вернуться. Ему вторит рядовой Карно. Бесхребетные нытики. Жалкое зрелище. Теперь обратный путь займет гораздо больше времени, факела догорят и мы останемся во тьме. Дорога на ощупь убьет нас либо темнотой, либо голодом. Мы выйдем либо избранным путем, либо погибнем. Иного выбора нет. Они позволили себе паникерство и неподчинение, так что я был вынужден принять строгие меры. Они разоружены и связаны по рукам. По возращении в форт Кондер их ждет трибунал. Господи, наставь нас на праведный путь. Милая Жюстин.



16 февраля 1899 г., седьмой привал
Шли около восьми часов. Нужно возвращаться.
Сильный запах гнили.
Буду писать очень коротко – необходимо сохранить свет.



*
Господь милосердный, прости мою гордыню и глупость, защити и спаси наши души. Я завел нас в ад.
Сначала до нас донеслась умопомрачительная вонь. Затем какофония звуков, поднимающийся из самых глубин адский хор.
Мы спрятались, тесно прижавшись друг к другу, в одной из боковых расселин. Мы увидели это в неровном тусклом свете факела, в пляшущих тенях.
Гигантский червь. Гигантский червь сросшейся плоти, сплетенных человеческих тел, клубок торчащих во все стороны, дрыгающихся ног, рук, голов. Он полуполз, полушел, полукарабкался вверх, с трудом протискивая свое массивное тело по тоннелю, притопывая и пританцовывая. Головы, лица, искаженные безумием, кричали и смеялись, визжали и плакали, молились и причитали, перешептывались и ругались, целовались и бились в агонии, кусали друг друга, оргазмировали и разрывали плоть. Руки хлопали в ладоши, и поглаживали, и царапали, и били тела, и показывали знаки. Клянусь, в том полумраке, окутавшим нагромождение тел, я видел голову капитана Барнава, и доктора Монтобана, и головы своих солдат. Я слышал их голоса.
Это существо, эта исполинская смердящая туша, движется вверх, оставляя за собой густые следы черной крови и слизи, и отвалившиеся куски гнилой плоти.
Черный Джахим, демон-утроба, изменил их, сплел их. Мы возвели крепость прямо над ним. Он обольстил гарнизон, он завлек их в свои глубины, он поработил их.
Карно в истерике. Нас всех вывернуло.



*
Я хочу бежать назад, но не могу. Червь преградил проход. Но дело не только в нем. Я чувствую, как что-то еще останавливает меня, не дает уйти. Я не понимаю.
Мы пытались пробиться наверх через силу. Стреляли в существо, кидали гранаты. От его туши отрываются огромные куски плоти, разлетаются отвратительные ошметки, взрываются фонтаны крови и гноя. И все срастается вновь. Все без толку. Червь даже не реагирует на нас.



*
Признаться, я в отчаянии. Нам остается лишь сидеть здесь и дожидаться смерти либо продолжить спуск. Дикарь говорит, что мы должны идти вниз и предстать пред ликом Черного Джахима, чтобы говорить с ним и воспротивиться ему, чтобы получить возможность уйти.
Варвар – холодная стена. Никаких чувств, никаких эмоций, никаких человеческих реакций. Лед и безразличие. Что ж, дикарские верования против искренней, чистой, пылающей веры и надежды на Господа и Его милость. Я буду тверд. Моя вера и моя любовь со мной. Мой Господь со мной. Он и сам когда-то сошел в ад и вернулся.



*
Ад. Черный Джахим. Куда я и мои люди ступили по ошибке. Куда до нас по незнанию ступили наши братья из Думуна. Господь не даст нам пропасть. Я непрестанно молюсь Господу, спускаясь вниз. Все ниже и ниже. Скоро догорит последний факел. Пишу эти строки сам не знаю для кого, сам не знаю зачем. Милая Жюстин.



9



Примечание: Следующие страницы дневника капитана Ренара, судя по почерку и тексту, писались в полной темноте. Это сплошное нагромождение пересекающих друг друга пляшущих каракуль. К сожалению, мало что из них можно разобрать.



*
[Неразборчиво]
Голод.
[Неразборчиво]
Страшный, звериный голод.
[Неразборчиво]
Я думаю о стейках с кровью. О хлебе. О молоке. О яйцах.
[Неразборчиво]
Курятина. Жирные курицы на нашей ферме. Сколько же у нас куриц. Мясо, кровь, кожа, кости.
[Неразборчиво]



*
Рядовой Каспар Карно пропал. Он был родом из Турбланша.
[Неразборчиво]
Милостивый Господь, прости нас. Прости и очисти наши души.



*
[Неразборчиво]
Чертов дикарь. Я не дам себя провести.
[Неразборчиво]



*
Мы встретились с Ним. Мы встретились с Ним. Я видел Его. Я говорил с Ним. Он зовет себя Черным Рассветом. Он зовет себя Братом Солнца, Сестрой Луны. Он Любовник Грез, Пожиратель Ужаса. Душа Нечистот, Испытание Веры. Любовь Бессердечного, Страж Надежды. У Него десять тысяч имен и каждое принадлежит Ему. Он не любит имени Черный Джахим.
Он отнял у дикаря язык.
Огромный, маслянистый черный лик размером с гору, размером с целый город. Сперва я решил, что это гигантский барельеф, сфинкс. Но затем Он распахнул свои яростные очи и обратил пылающий взор немигающих глаз на меня. Я предстал пред Господом. Его взгляд выжигал меня до костей. Я упал на колени и просил. Не помню о чем. Я плакал как маленький ребенок, рыдал и причитал как старуха, пока Его темные пламенные очи сжигали мою душу и показывали мне истину. Он открыл мне дверь.
Дикарь отказался подчиниться. Он мучал, мучал, мучал его. Он карал его.
Я согласился. Вечная служба. Пребывание с Господом – единственная награда, приличествующая солдату. Капитан Барнав понял это.



10



*
Презренная шлюха.
Господь открыл мне истину о тебе. Он показал мне чем ты занималась и занимаешься. С кем ты это делаешь. Легионы дикарей. Презренная шлюха.
Будь проклята, шлюха, будь проклята навеки. Мною и Господом. Пусть сгниют твои кости, пусть плоть обратится в мерзкую зловонную жижу, пусть душа вечно горит в черном пламени.
Ты делала это с каждым. Даже с самыми мерзкими варварами. Ты радовалась и получала удовольствие, бессердечная тварь.
Злобная гнилая шлюха, я разорву твою пизденку. Я искупаюсь в твоей сучьей крови. Я сожру твои потроха. Я буду плясать на твоих ошметках. Я буду смеяться. Я буду хохотать. Господи, как я буду хохотать, когда избавлю мир от тебя. Я буду давить твою сучью плоть ногами. Я буду втаптывать твои потроха в грязь. Я скормлю их псам и свиньям. Шлюха. Грязная лживая шлюха. Будь проклята, грязная лживая шлюха. Будь проклята, грязная бессердечная тварь.
Вечная Ночь, Врата Рая



*
Моя милая Жюстин. Я люблю тебя.
Навечно твой, Рени



Примечание: Дневник, бумаги и фотография, принадлежавшие капитану Рени Ренару, были найдены среди вещей варвара, убитого в сражении при Шампеду (Маджале) 17 января 1900 г.



Justine.jpg


Текущий рейтинг: 76/100 (На основе 50 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать


Источник — «https://mrakopedia.net/w/index.php?title=Экспедиция_в_ад_(Записи_капитана_Рени_Ренара)&oldid=280419»