(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Хруст плиточных костей
Ключ заело на третьем повороте. Тусклая лампочка этажного тамбура не помогала рассмотреть замок. Олег бросил сумку на грязный пол и принялся тянуть и толкать дверь своей новой квартиры. Правда, новой она была только для Олега, а не сама по себе, и его пребывание здесь началось с борьбы. Олег не удивился бы, окажись квартира такой же неприветливой, как ее старая дверь.
«Нужно поменять», - подумал он, когда дверь, наконец, поддалась. Поменять замок Олег умел самостоятельно. И много чего еще, его с детства учили работать руками. В конце девятого класса он без посторонней помощи положил плитку в ванной родительской квартиры. Его ровесники в это время занимались всякой ерундой, и Олегу тоже отчаянно хотелось ей заниматься. В предвкушении каникул, счастливым шататься по улице с шаурмой в руке. Иногда это удавалось, но не так часто, как его друзьям. С тех пор прошло десять лет, ему выдали служебную квартиру, и в первую очередь нужно было заняться замком.
В упавшем из дверного проема свете, на фоне дощатого пола закружились пылинки. Олег бросил взгляд на дверь слева: деревянную, с матовыми стеклами, и прошел в комнату. Парень поморщился. Спальня была типичной мечтой российской домохозяйки: по стенам расплескался химозный персиковый нектар, потоки которого заслоняла дешевая мебель. С потолка свисал пыльный белый абажур. Он пожал плечами: придется куда больше времени проводить на работе, чем в квартире. И пусть, что старый диван ему коротковат, а стены давят тишиной, не желая присмотреться к новому хозяину. Это все же лучше, чем общага, и лучше, чем жить с родителями. Лампочка абажура зажглась, набросив на комнату тусклые кружевные тени, и вокруг стало чуть уютнее. Вещей у него было не много, поэтому к вечеру Олег обустроился. Самостоятельная жизнь молодого летчика началась! Он сбегал за пивом, сел за компьютер и остаток вечера провел за онлайн-играми. Алкоголь быстро сморил его, и спустя несколько часов он уснул под приглушенным светом абажура.
Ветер трепал его длинные волосы, и они цеплялись за щетину на щеках. Он брел в траве, далеко расстелившейся по всем сторонам света, и всматривался в небо. Скоро хлынет ливень и смоет кровь с его топоров - по одному в каждой руке, а руки приятно ноют от усталости. Позади остались трупы врагов, он мог бы чем-то поживиться, но небо было важнее. К Олегу приближалось нечто огромное. «Дракон», - догадался он, и вспомнил, что именно за драконом сюда пришел. Его всегда тянуло в небо.
Олег откуда-то знал, что ради дракона он проделал долгий и сложный путь, но существо лишь пронеслось над головой, и теперь улетало прочь. Как поймать его, как за таким угнаться? Размышляя об этом, он потерял бдительность и наступил на что-то острое. Боль была слабой, но сон начал рассеиваться. Олег обнаружил себя в ванной, едва освещенной из комнаты. Под ногой что-то хлюпало, и он щелкнул выключателем. Кровь. Он осторожно подошел к шкафчику и достал перекись водорода. «Нужно поменять», - отметил Олег, глядя на разбитую плитку, о которую поранился.
К ремонту он приступил спустя пару месяцев, жарким южным июнем, когда на работе дали небольшой отпуск. Ванная с розовыми и белыми советскими ромбиками на стенах Олегу не нравилась. Днем он снимал плитку, не давая житья соседям, а закончив работу, устраивался за компьютером. Ближе к ночи с открытого балкона веяло прохладой, под рукой стоял запотевший стакан портера. И все же, он старался не засиживаться, ему хотелось скорее закончить ремонт. Накануне того дня, когда он собирался укладывать бежевую настенную плитку, Олег вновь обнаружил себя ночью в ванной. Ободранная комната выглядела неприветливой и даже жуткой. «Ждет, - подумал Олег, хотя и не понял, откуда взялась эта мысль. - Чего ждет, ремонта?» В его сонное сознание прокралась зловещая мысль, что ванная ждет его самого, зияя дырами в стенах. Словно она управляла его лунатизмом, которым Олег не страдал уже давно. Ему почудилось что-то слева, будто вспыхнула россыпь черных точек, но повернувшись, Олег ничего там не обнаружил. Вероятно, он еще не проснулся, и глаза обманули его, такое бывало. Олег вернулся в прохладную постель, больше не размышляя о лунатизме и о том, что ему привиделось в темном помещении.
В последующие несколько дней Олег возился с плиткой, сидя под вентилятором, разгоняющим духоту. Из спальни доносились звуки тяжелого рока, и он старательно стыковал одну плитку к другой, вытирал раствор в швах, и снова стыковал. Левая стена была готова, и Олег перешел к центральной, мыча под нос слова старой песни про анархиста. Он заметил оранжевое пятно на новенькой стене. «Наверное, солнце», - подумал он, и продолжил работу. Он устал, и ему не пришло в голову, что давно перевалило за полдень, и солнце было с другой стороны. Пока оно клонилось к закату, и темнота подбиралась к Олегу, пятно, напротив, становилось все больше. Олег обернулся к двери, чтобы проверить, не горит ли в прихожей старая желтая лампочка, но за спиной было темно. В сгустившихся сумерках колыхалась белая штора, теперь единственное светлое пятно в квартире.
Ничто не могло окрашивать плитку в оранжевый, но на нее будто разлили акварель. Прожилки, которыми часто украшают плитку «под мрамор», казались объемными. Олег моргнул, умылся и подошел к стене. Он прикоснулся к рисунку и понял, что этот объем - лишь обман зрения. Возможно, игра света. И в тот же миг, когда Олег нашел объяснение происходящему, он почувствовал, как мелкие прожилки пульсируют под пальцами. Будто стена дурачила его, делая вид, что покрыта керамикой, а на деле была плотью, с кожей и кровеносной системой в ней. От духоты и галлюцинаций ему стало дурно. «Пора на сегодня заканчивать», - решил Олег, и потянулся к раковине, чтобы еще раз умыться. Но ему вдруг расхотелось поворачиваться спиной к комнате, и тем более, закрывать в ней глаза. Это ощущение медленно разливалось теплом по затылку. Олег попятился к душевой кабине, бросил на пол грязную одежду и шагнул в нее спиной вперед, не выпуская пятно на стене из поля зрения. Он не закрывал глаза, даже когда в них угрожал затечь шампунь.
«Ненавижу оранжевый цвет, - подумал Олег, бросив взгляд на фонарь у подъезда. - Прямо как там». По пути в магазин он вспоминал родительскую квартиру, и то лето, когда делал в ней бесплатный ремонт. Он ненавидел ту плитку, она была оранжевой, и его никто не спрашивал, нравится ему или нет. Он ненавидел ту плитку, потому что дни растекались между ней, имитацией подготовки к экзаменам и виноватым зависанием в интернете: с телефона, ночью и под одеялом, потому что он не сам решал, когда ему пора спать. И если бы не дроны, его хобби, которым разрешалось заниматься, пока оценки в порядке и есть успехи на соревнованиях, ему, может быть, вообще ничего бы не запомнилось из того года и того лета. Только плитка, та чертова плитка, которую Олег вынужден был наблюдать еще несколько лет после этого.
Он открыл первую бутылку холодного портера и устроился за компьютером, плотно закрыв дверь ванной. И пока он весело болтал с другими игроками и пытался сосредоточиться на игре, им овладевало навязчивое беспокойство. Это было начало. Неторопливые ощущения, не оформившиеся в мысли, и ему не хотелось, чтобы они приняли форму. Но со временем отмахиваться от тревоги становилось сложнее, и он начал об этом думать, надеясь найти рациональное объяснение. Он думал, что это какая-то ржавчина, думал, что по стенам что-то течет. Снимал плитку, просто обязанную быть бракованной, под которой ничего нового не находил. Ехал ругаться в магазин, чтобы, открыв багажник, обнаружить в нем обыкновенные бежевые осколки, без всяких пятен. Проверял свое зрение, только чтобы убедиться, что оно в полном порядке. Принимал успокоительные препараты, которые можно купить без рецепта, надеясь прекратить галлюцинации. Но где-то к исходу той первой бутылки пива, а потом две недели спустя после того, как он впервые обнаружил пятно, он подумал о самом пугающем объяснении, которое не могло быть правдой.
Олег подозревал, что рано или поздно придется прекратить жалкие попытки объяснить происходящее чем-то нормальным. Но на саму квартиру грешить не стал. Судя по ее состоянию до ремонта, его предшественники жили в ней вполне обыкновенно. И заляпанные жиром обои на кухне, и разрисованные фломастером плинтусы, и прожженные окурками старые шторы на балконе: все говорило о том, что людям жилось здесь спокойно. Они жарили себе на плите пирожки, оставляли ребенка без присмотра, курили «Винстон» в перерывах между таймами, и ничего здесь не боялись. А потом они уехали, наверняка по долгу службы, и квартира досталась Олегу. Дело было в нем самом. Та дрянь тошнотворного цвета, стараниями Олега украсившая ванную родительской квартиры, отказывается его отпускать. Она отравила его своими спорами, приползла сюда вместе с ним - в его теле, его мозгу. Она хочет угнетать его дальше, чтобы он никогда не забывал, кому всем обязан, чтобы не помышлял от нее оторваться, не строил иллюзий, будто раз он один, значит, он свободен.
Крылья дракона всколыхнули высокую траву, и полы рваного плаща заплясали вокруг уставших ног. Он снова улетал, проклятый дракон, и Олег уронил окровавленные топоры. Он упал на колени и спрятал лицо в липких ладонях. Он так устал… Олег зло поднял глаза и щелкнул выключателем. В ванную ему заходить не хотелось, тем более во сне. Он боялся этой комнаты, хотя признаваться в этом было паршиво. Олег любил ничего не бояться. Не хотелось видеть оранжевое пятно. Но оставаться в темноте, наедине с этой враждебной комнатой, хотелось еще меньше. Олег сжал цепочку с крестиком, хотя верующим себя не считал. Он двинулся вглубь комнаты, медленно ступая по холодному полу. Теперь уродство на стене не напоминало настенную плитку для ванной, скорее обшивку пыточной камеры в доме человека, в существование которого не хочется верить. Обшивку из человеческой кожи. С той лишь разницей, что эта кожа не была сухой и потрескавшейся, потому что не была мертвой. Квадраты плоти были гладкими и упругими. Красные прожилки то выступали под поверхностью, то уходили вглубь тканей. «Вглубь», - нервно заметил Олег, ведь там и быть не могло никакой глубины. Это лишь плитка, настенная керамика толщиной в несколько миллиметров, под которой самая обычная стена.
Олег протянул руку и коснулся стены. Поверхность была не холоднее его собственной кожи и пульсировала. Он попятился и захлопнул дверь. Никаких нормальных объяснений больше быть не могло, и он с горькой усмешкой вспомнил про ржавчину и бракованную плитку. Остаток ночи Олег провел, слоняясь по Авиагородку, уходя подальше от теплого света фонарей, которые казались уютными полжизни назад. В том далеком мае зацветали каштаны и акации, теплый ветер забирался под футболку, и вокруг трепетала еще не пыльная листва. Тогда Олег был бы рад возможности прогуляться по ночному городу. Теперь же этот пейзаж служил напоминанием, что от мерзкого оранжевого света некуда бежать. Он пережил рассветные отблески на небе, пряча взгляд. Он был бы и рад закрыть глаза, но свет делал его веки оранжевыми. А когда открылся ближайший хозяйственный магазин, Олег купил замок и пару тазов, чтобы как-нибудь мыться на кухне. Стало тяжело выносить ежедневную картину вымершей улицы, где лист не шелохнется. Солнце поднималось, чтобы жечь каменный город и его агонизирующую зелень, и опускалось, чтобы дать ему зализать раны. Ранним утром оно растекалось оранжевыми отблесками по асфальту и стенам соседних домов, а вечером оттягивало ими свет на другую сторону Земли. И тем не менее, Олег куда больше времени проводил на улице, чем в прохладе квартиры. Иногда встречался со старыми школьными друзьями, но в гости их не приглашал, хотя ему и намекали. Он успел обзавестись загаром, которому позавидовала бы любая москвичка. Приятели Олега удивлялись, откуда у домоседа загар, а он врал, что сажает картошку у деда в станице.
Олег несколько раз просыпался, дергая дверь запертой ванной, и его стараниями ручка начала болтаться. Бодрствуя же, он стоял у двери минуты напролет и слушал мерное биение. Ему слышался стук сердца, но не получалось отделить его от шума собственной крови в ушах. Там, за дверью, определенно жил новый организм, но Олегу не было никакого интереса его изучать. Однажды, проходя мимо и по привычке прислушиваясь, он различил тяжелое сопение, и замер. Олег давно заклеил матовое стекло газетами, опасаясь искушения вглядеться в ванную. Или того, что кому-то захочется вглядеться в Олега оттуда. У этого могли появиться рты, глаза, конечности. В ответ на такую мысль, сознание любезно стало подсовывать Олегу всякие картинки. Руку слепого уродца, барабанящую по стеклу пухлыми пальцами без ногтей. Розовую лапу с когтями из бежевой керамики. Или щупальца, почему бы и нет? Щупальца из человеческой кожи, бегающие по обратной стороне дверного стекла.
Он слышал сопение. Множества носов, выросших из стен: чахоточных, больных, или, напротив, здоровых, жадно втягивающих затхлый воздух ванной. Теперь он постоянно слышал, как в ванной кто-то дышал, даже если слышать не мог. Когда он уходил в комнату, плотно закрыв дверь, включал музыку погромче, надевал наушники, звук фантомом преследовал его. Олег понимал, что звук обязан рождаться в его голове, и никак иначе. Ему пора было показаться психиатру, что тоже было неприятно признавать, как и страх перед ванной. Но все деньги были вложены в ремонт, не пойдет же он в бесплатный психдиспансер на Камвольную! Тогда у Олега не будет ни головы здоровой, ни работы. А свою работу он любил, с детства знал, что станет летчиком. Тот редкий случай, когда его желания совпадали с ожиданиями семьи. Нужно было отложить это, пока он снова не выйдет на работу, но тварь в ванной сопела и не собиралась ждать. «Я не поеду к родителям, - твердил себе Олег, хотя их квартира временно пустовала. - Все из-за оранжевой твари, ненавижу ее. Ненавижу». Осознав, что обвиняет в своих проблемах ванную родителей, Олег уронил голову на руки, и на глаза навернулись слезы. Он страдал лунатизмом, боялся заката и врезал в дверь ванной замок, который запирается снаружи. Забавную же историю расскажут следующему летчику, который получит эту квартиру, когда Олег окончательно сойдет с ума.
«Почему я? - зло спросил он, ни к кому не обращаясь. - Я всегда все делал правильно». Все эти годы незаслуженных придирок и наказаний, разочарований в нем; конечно, он старался все делать правильно. Да, творил и всякую ерунду, как и положено человеку со свободной волей, но так, чтобы родители не узнали. И теперь, когда он наконец освободился, и готов был начать одинокую, свою собственную жизнь, теперь - вот это? И он должен бежать, испугавшись, в их квартиру? Несправедливо. Нет, он научится с этим жить. Это всегда было его сильной чертой.
Потоки воздуха от взмахов мощных крыльев чудовища сбили его с ног, и он повалился в траву. Храбрый воин, он был бессилен перед разъяренным драконом. «Но почему? - думал Олег - Неужели дракон разозлился, потому что я попытался его оседлать? Или наоборот, потому что не попытался?» Во сне он этого не помнил. Пасть дракона разверзлась, и Олег приготовился к смерти. Но вместо пламени, из горла чудовища вырвался крик. Высокий, почти девчачий, и Олег осознал, что сон рассыпается в пыль, но крик становится только громче. Он лежал в темной комнате и слышал крик. Крик из-за двери ванной. Хуже, чем столкнуться с тем, что там жило, было только сделать это в присутствии соседей, сбежавшихся на чьи-то вопли. Он взял на балконе топор, и нашел в ящике комода ключ, погребенный под кучей всякой мелочевки: ниток, батареек, ручек, шурупов и дисконтных карточек из супермаркетов. Олег спрятал его туда, чтобы не найти, когда его понесет в ванную в приступе лунатизма. Крик прервался. Твари требовалось время, чтобы отдышаться. Олег был зол, по-настоящему зол, он знал, что его рука не дрогнет, когда он ударит ее топором. Как ему хотелось, чтобы выключатель был снаружи! Тогда тварь не смогла бы прыгнуть на него из темноты. Он осторожно сорвал кусок газеты и немного подождал, но стекло зияло чернотой. Поворачивая ключ, Олег отметил, что ручка двери никогда не дергалась изнутри. Может, там и не было никаких жутких конечностей, может, там вообще ничего не было. Однако через мгновение он понял, почему существо ни разу не попыталось вырваться из этого проклятого места.
Олег щелкнул выключателем и покрепче перехватил топор, но почти сразу опустил его. Во входную дверь постучали - видимо, кто-то все же проснулся.
- Не ори, - спокойно сказал Олег существу, хотя его колени дрожали. - Я сейчас вернусь.
Он выключил свет, запер ванную, выждал пару минут, попытался отдышаться. Потёр глаза, чтобы они выглядели заспанными. Положил топор под кровать, и отправился в прихожую.
- Да сколько можно! - рявкнула соседка из квартиры справа, с которой ванная Олега делила стену. - То долбит целыми днями, то музыка орет, теперь еще крики какие-то!
- Что? - тупо спросил Олег, как и полагалось разбуженному среди ночи человеку.
Соседка отодвинула Олега своим грузным телом и зашла в квартиру. Наверное, собиралась искать девицу, которую тут убивали и насиловали. Подергав ручку запертой двери, она с подозрением взглянула на хозяина квартиры:
- А тут что?
- Ремонт, - ответил Олег, сложив руки на груди.
- Открой, - приказала соседка.
- Еще чего, - ответил Олег. - Идите к себе, вам что-то послышалось.
- Открывай давай, - потребовала она, но уже не так уверенно.
Минуты тянулись в полной тишине, квартира была пуста, но он слышал дыхание из ванной. Олег не знал, улавливает ли эти звуки ворвавшаяся в квартиру хабалка, но на всякий случай стал мычать какую-то песенку. Соседка явно почувствовала себя неуютно.
- Ключ у родителей, - зачем-то соврал Олег.
«И при чем здесь родители?» - подумал он.
Соседка с сомнением покосилась на газеты на двери ванной, но видимо понимала, что и впрямь могло послышаться, и потом, были ведь и другие квартиры. И вообще, может, врываться к этому в квартиру было плохой идеей. Вон он какой: худой, но видно, что сильный, и зеленые глаза так недобро сверкают. И вроде не пацан уже, а живет один, может, у него вообще с головой проблемы, раз бабы до сих пор нет. Она двинулась к выходу, бубня что-то про «еще раз» и «вызову полицию».
Олег вернулся в ванную без топора. Эту ванную он знал хорошо: три ряда оранжевой плитки сверху, три - снизу, один посередине; два ряда белой плитки в оранжевый цветочек. Олег знал в ней каждую мелочь, ведь он своими руками положил ее десять лет назад. Он смотрел на существо, выросшее из стены напротив входа. Олег не мог ему навредить, потому что существу и так уже достаточно навредили. Распятый в кафеле, юноша печально глядел на Олега и шевелил губами. И теперь Олег точно знал, что ему нужно делать. Это знание родилось интуитивно и не требовало никакого осмысления, потому что он и так понял всю чудовищную логику ситуации. Он быстро оделся, достал из-под кровати топор и накинул старый плащ: ночь была прохладной. Выходя из квартиры, он зацепился за старую вешалку в общем коридоре, и плащ порвался. И хотя его волосы все еще были короткими, и топор был только один, Олег почувствовал воодушевление.
В родительской квартире было темно и тихо. Но Олег знал наверняка, что кое-кто его здесь ждет. Он не боялся встречи, да чего уж там, он ее жаждал. Внезапно Олег понял, что ждал этого много лет. Три ряда оранжевой плитки сверху, три - снизу, один посередине. И эти убогие цветочки, будь они прокляты. Результат одного упущенного лета, когда он улыбался и делал вид, что он к подобному привык. Он убедил в этом всех вокруг и убедил себя. Но к такому нельзя привыкнуть. Никогда нельзя привыкнуть, пока в тебе жив человек.
Он замахнулся и ударил в стену тупой стороной топора. Звука битой керамики не было, только глухой удар и хруст. «Так, наверное, хрустят кости», - подумал Олег. Место удара опухло и начало пульсировать. Под цветочками расплылось бурое пятно, а сами они исказились, будто измятые. Олег улыбнулся в предвкушении. Никогда не было и не будет лучшего применения его мускулам. Он повернул топор острием и ударил в то же место. Плоть плитки лопнула, и на лицо Олега брызнула кровь. Она родилась из его страданий, и теперь он забирал ее себе. Она была словно настоящая кожа, эта плитка, и топор рассекал ее упругие слои. Кровь залила ванну и другую плитку, которая плиткой вовсе не была, залила его лицо и дырявый старый плащ. И он не желал ничего другого, а впереди была вся ночь. Каждый квадрат родительской ванной должен был пасть от его рук, и он раз за разом опускал топор в эту мягкую, теплую и такую беззащитную тварь. Куски падали на пол. Он ожидал, что она будет сопротивляться, но тварь только пугать и умела. И хотя делала она это давно и старательно, теперь он был хозяином, и тварь ему платила. В его душе не нашлось и крупицы жалости к оранжевому чудовищу с цветочками. Стоя в центре комнаты, среди разорванных сухожилий и мускулов, разбросанных по полу кусочков костей; омытый кровью, слизывая ее с губ, Олег обретал свободу.
Вернувшись домой, он отправился в ванную, точно зная, что ничего там не найдет. Лишь аккуратно облицованные стены нейтрального бежевого оттенка, и ненужный замок, запирающийся снаружи. «Нужно будет снять», - отметил Олег, и повалился в постель. Он снова стоял в поле, которому не было начала и конца, издали к нему приближалась тень. Олег сел в траву и стал ждать. И дракон появился, правда, наездник у него уже был. Худой и высокий, с зелеными глазами, под которыми от природы залегли круги. Прежде чем он вырос в стене ванной, он мечтал о драконах, а потом забыл об этом. Потому что всегда были более важные вещи. «Важные для кого?» - подумал Олег, глядя на существо из ванной, которое существом больше не было. Не для него. Существо было человеком, юным и свободным. Теперь ему принадлежало право оседлать любого дракона на свете. Олег кивнул ему, и юноша на спине чудовища покрепче схватил поводья драконьей сбруи. Его длинные волосы и новенький плащ развевались на ветру, когда мощные крылья несли его в небо.
Олег проснулся. Солнце взошло, а его отпуск закончился. Телефон с утра разрывался, выводя на экран слова «мама» и «папа», но Олегу не было до этого дела. Его чудовище ждало в поле. Черное, блестящее, с громким ревом и мощными крыльями, Олег много лет учился его приручать. Он забрался в кабину. Его руки точно знали, что нужно делать, чтобы управлять драконом. Лопасти всколыхнули траву, и вертолет шумно понес его ввысь.
Автор: Chernodrevv
Текущий рейтинг: 51/100 (На основе 22 мнений)
