(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Ты никогда не выйдешь отсюда
В этот момент ему не остаётся ничего, кроме как ждать.
И ещё — гадать, кто додумался установить такой замок на дверь в подвал, такой, что открыть можно только снаружи, но никак не изнутри. Он дёргает ручку, водит руками по гладкой поверхности, надеясь отыскать защёлку, может, он просто не видит её в полумраке; но никакой защёлки нет. Он пару раз пинает дверь, а потом спускается вниз. Что ж. Нужно подождать — он слышит, как звонит телефон, должно же рано или поздно до звонящих дойти, что с ним что-то случилось.
Рано? Или поздно? Или через несколько дней? Как скоро он сам бы начал бить тревогу? И начал бы?.. Чтобы не думать о том, что ему, возможно, придётся проторчать в подвале не один день (два? неделю? сколько?), он вертит в руках канцелярский нож, рассматривая кучу коробок, оставшихся от прошлых жильцов, он, собственно, ради этих коробок и спустился. Он уже месяц как переехал сюда, но на уборку в подвале до сих пор времени так и не нашлось, постоянно возникали дела поважнее — перемыть окна, расставить по полкам книги, вычистить двор от прошлогодней палой листвы, попытаться самостоятельно починить кран на кухне (и вызвать специалиста, когда попытка обернётся провалом)…
Насколько ему известно, в коробках нет ничего ценного — старые вещи, ненужный хлам. Семье, жившей здесь, пришлось срочно переехать, вроде бы что-то связанное с переводом по службе, он особо не интересовался, и они не успели толком собраться, взяли только самое необходимое. Он так и не узнал их новый адрес, сами они не объявились, поэтому коробки он решил попросту выкинуть, предварительно исследовав их содержимое, — любопытно же, что там всё-таки лежит.
Он обходит подвал по периметру — ничего особенного, пустой шкаф в углу с одиноко валяющейся на нижней полке банкой консервированной кукурузы, он, впрочем, особо и не надеялся найти тайное подземелье, прячущееся за одной из стен, — возвращается к коробкам, вскрывает первую и видит стопку одинаковых блокнотов, нежно-сиреневых, в блестящих бабочках. Вскрывает следующую, и третью, четвёртую…
— Что за хрень? — бормочет он, разглядывая блокноты, вытаскивает один наугад, открывает; тусклая лампочка, болтающаяся на проводе, мигает. Он вздрагивает, выпускает блокнот из рук, тот, прошелестев страницами, падает на бетонный пол. Не хватало только остаться в полной темноте.
Блокнот оказывается дневником, принадлежавшим ребенку, судя по неровному, крупному почерку. Он листает страницы, читает о том, что мама наконец разрешила взять собаку из приюта, что не хочется решать математику, что выпал первый снег. Обычные записи, но он неожиданно чувствует тревогу, словно из коробок на него вот-вот набросится что-то нехорошее, ядовитый паук, например, или, быть может, пол разверзнется, выпустив ораву живых мертвецов, которые разорвут его на части, или...
Он оглядывается, трясёт головой, зажмуривается от неприятного ощущения — стены сжимаются, давят, и воздуха становится всё меньше; что-то не так. Он пытается отогнать эти назойливые мысли, открывает дневник на случайной странице
«не хочу уезжать не хочу чтобы в моей комнате жил кто-то другой я хочу остаться»
и вдавленные чёрной ручкой в бумагу строчки из описания прошедшего дня
«я проклинаю всех кто зайдёт в этот подвал»
превращаются в нечто зловещее, злобное, угрожающее,
«ТЫ НИКОГДА НЕ ВЫЙДЕШЬ ОТСЮДА!!!»
превращаются в ядовитого паука, таившегося в углу, стремительно нападающего на свою жертву.
Он отшвыривает дневник в сторону, зачем-то вытирает руки о джинсы, будто действительно прикоснулся к чему-то мерзкому. Глупость какая, конечно, он выйдет, он, в конце концов, не в ловушке, а в своём собственном доме. В своей крепости.
«не в своём не в своём не в своём ты забрал мой дом», — видит он в раскрывшемся на полу дневнике, хватает из коробки другой блокнот, и тот кричит на него: «ТЫ НИКОГДА НЕ ВЫЙДЕШЬ», он кромсает ножом коробку за коробкой, и в каждой из них — один и тот же блокнот, сотни блокнотов, истекающих детской обидой и озлобленным проклятием, они шелестят, шипят листами, без конца нашёптывают; он роняет нож и, спотыкаясь, бежит вверх по деревянным ступенькам, чтобы снова вцепиться в ручку, повернуть её вправо, влево — ну же, давай, откройся!
Звонит телефон.
Он замирает, он слышит стандартную мелодию, слышит, как кто-то отвечает на звонок, как кто-то говорит его голосом:
— Всё в порядке, просто заснул.
— Всё не в порядке! — кричит он, надеясь, что на том конце провода его услышат, колотит ладонями в дверь, бросается на неё. — Эй, выпустите меня!
Дверь поддаётся, распахивается, ехидно выставив порожек как подножку, и он кубарем падает с лестницы в подвал — с лестницы в подвал?.. — поднимается, пошатываясь, кажется, подвернул ногу, хоть бы не перелом. Из-под рукава футболки неторопливо выползает огромный синяк, расползается багровым пятном, он осторожно потирает ушибленное плечо, видит перед собой гору одинаковых блокнотов.
«ТЫ НИКОГДА НЕ ВЫЙДЕШЬ ОТСЮДА», — видит он на раскрытых страницах, и крик ужаса застывает у него в горле, и дверь захлопывается, замок оглушительно щёлкает, словно капкан, сомкнувшийся на ноге.
Текущий рейтинг: 54/100 (На основе 18 мнений)
