(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Туда-сюда-обратно
Девушка в углу моей комнаты говорила матом. Что само по себе не так и удивительно, конечно: намного удивительней то, что буквально мгновение назад никакой девушки там не было. А теперь есть, и продолжает загиб, от которого цветы в горшочках могли бы увять. Не буду даже пытаться это пересказать, бесполезно. Но красиво. И хорошо, что у меня цветов нет.
Уши у меня заняты, а глаза нет, поэтому пока она заканчивала, я её рассматривал. Обычная девушка, невысокая, в чёрных кроссовках, чёрных джинсах, чёрной косухе, чёрных сплошных перчатках и чёрных непрозрачных очках. И волосы чёрные. Всё чёрное. Кроме её родной кожи.
Вообще, на такое появление, наверное, надо как-то более бурно реагировать, но у меня не получалось. Может потому что я в принципе тормоз по жизни.
Девушка закончила загиб, и смотрела на меня, чуть наклонив голову и приподняв брови. Узкие очки, похожие на приклееную ленточку, создавали впечатление, что она щурится.
— Опять, значит, кто-то со всякой фигнёй играется, а Тая беги, разгребай. Она, значит, ближе всех, чего ей по пути не заглянуть, — сказала девушка после небольшого молчания. — Ты если вещь чужую нашёл, так домой её не тащи. В милицию лучше сдай, например. Или совсем не трогай. А… — она махнула рукой, — толку-то теперь.
Я всё ещё сидел столбом (а так вообще говорят?) и держал в руках старое радио, которое нашёл сегодня у подъезда. Видимо, девушка говорила именно о нём. Обычное старое радио времён развитого социализма, забавный технологический антиквариат. Вилка, конечно, к розетке не подходила, и вообще сзади было написано, что ему сто двадцать семь вольт надо. Пришлось старую вилку отрезать, и пустить через трансформатор. Зачем? Ну… не знаю. Интересно же. Механизм далёких предков, был у них вместо интернета. Одностороннего. Я его завёл, покрутил ручку настройки каналов, ручку громкости. Сам не знаю, что услышать ожидал. Но вот что это радио умеет девушек материализовать — этого не ожидал точно.
— Лежит на земле, никто не берёт — значит, ничейное! — попытался объяснить я. — А ты вообще…
— Оттуда, — перебила девушка. — Тая. Ты в жопе. Чечётку бить.
— Что?
— Да блин. Ты хотел спросить откуда я взялась, кто я такая, что происходит, а потом что делать. Я сразу ответила, думала, так короче выйдет.
Я застыл с открытым ртом. Ну я же говорил, что я тормоз. Вроде бы да, именно такие вопросы, и вроде бы она ответила. Хотя, конечно, совсем не ответила.
— Вот в такой позе и посиди, пожалуйста, ещё немного. Идеально просто, не порть сцену. Тебе очень идёт.
С этими словами Тая достала из внутреннего кармана куртки какой-то цилиндр, зажала его в кулаке и крутанула кистью от себя. Цилиндр раскрылся в небольшой шест с набалдашником на одном конце. Тая обошла комнату вдоль стен, используя шест как карандаш. За шестом действительно оставалась красная линия. Когда контур замкнулся, она сделала ещё одно движение кистью, шест сложился, и она спрятала его обратно. Села на стул напротив меня.
— А теперь будем ждать.
— Чего ждать? И вообще, может ты всё-таки…
— Нет. Увидишь, — на этот раз она решила ответить на вопросы в обратном порядке. — Наверное, увидишь, — добавила Тая с некоторым сомнением. — Эй! Отомри! Уже можно, — она щёлкнула пальцами.
Я понял, что действительно сидел замерев. Рефлекс, наверное: бей, беги, замри.
— Ладно. Не то чтобы я был против появления в квартире красивых девушек, — тут Тая хмыкнула, — но всё-таки.
— Ты фэнтэзи предпочитаешь, или научную фантастику?
— Реализм, — брякнул я.
— А жаль. Тогда совсем ничего не объясню. Для любителей фэнтэзи я бы сказала про колдовство, для любителей энфэ про параллельные миры, а для реалистов ничего нет.
Я всё равно не мог придумать никаких других разумных вопросов, а на прошлые она внятно отвечать явно не собиралась. Поэтому просто сидел и молчал.
— Ладно. Всё равно попробуем. В общем, эта фигня у тебя — не радио никакое. Если ты вдруг ещё не догадался. К тому же оно поломаное. А ты его включил, ручки вертел. Эхо пошло. Усилится, обратно вернётся — жопа будет. Не такая худая, как у меня, а массивная, глубокая. Что вообще не мои проблемы, у тёти Таи своих дел достаточно, но как же можно, чтобы им никто не помешал? Не бросай, значит, ближнего в беде, даже если он идиот. Хотя эту фигню вообще не мы тут потеряли, а какой-то умелец-рукосуй, у которого явно на две руки больше, чем надо бы.
Тая явно злилась, её скулы выделились чётче, а на щеках появились смешные ямочки. Ещё она в своих больших очках почему-то напоминала рассерженого филина.
— Кстати, а ты почему очки не снимешь? Тут же свет не слепит. Или они у тебя особенные? — согласен, дурацкий вопрос. Но интересно же на глаза посмотреть: тоже чёрные, или нет?
— Очки у меня обычные, у меня глаза особенные. Это я ношу чтобы случайные люди типа тебя не испугались. У тебя и так-то с соображалкой не очень, а перепугаешься — совсем дурак станешь. Тёте Тае лишняя работа привалит: пока, если что, ты сам ходить можешь, а испугаешься — придётся тебе в морду дать и таскать, пока не очнёшься.
Это она явно загнула: я её помассивней раза в полтора буду. Видимо, моё сомнение проявилось слишком явно: Тая оглянулась вокруг, и, кажется, не найдя ничего более достойного, взялась рукой за край спинки стула. И сжала кулак. Дерево явственно захрустело. Тая убрала руку, и я увидел, что кусок спинки как будто сплюснули прессом.
— Вот так. Это чтобы ты не сомневался, если что, и глупостей не выдумывал. За стул прости, но если б я ножку стола так — было бы хуже, правда? — она вдруг передёрнула плечами, и бахрома на её индейской курточке заколыхалась. — Теперь, я надеюсь, ты не будешь злить тётю Таю, а будешь, когда я дам команду, делать что сказано.
— Ну… э… А рубль железный порвать можешь? — задал я очередной идиотский вопрос. — Анекдот просто вспомнил, хочу вживую посмотреть.
— Может тебя всё-таки стукнуть? Даже если ты не станешь фиолетовым в крапинку, то глупости спрашивать прекратишь. На некоторое время. Кстати… а это идея!
— Не надо меня стукать! — поспешно сказал я. — Я хороший.
— Тьфу! Да не эта идея, другая!
Тая вскочила со стула и быстро скинула куртку. Под курткой оказалась чёрная (кто бы сомневался) футболка с короткими рукавами, и синим принтом в виде стилизованой буквы F на груди.
— Так. Сейчас вот не дёргайся и не паникуй, просто делай что говорю.
Предложение не паниковать, меня, конечно, очень успокоило.
Кожа на левом предплечье Таи вдруг немного разошлась, и выступила кровь.
— Пей давай. Пей, кому сказала! — прикрикнула Тая, и топнула ногой, видя, что я не особо тороплюсь. Каблук цокнул. — Да не вибрируй ты, это не вампирский ритуал. Просто тебе моя кровь будет как стимулятор, ничего страшного. Давай, пока она опять отравой не стала.
Ну что тут делать? Я пожал плечами и приложился к ране. Кровь вроде бы пошла сильнее, я сделал несколько глотков. По вкусу — солёный томатный сок, даже понравилось. Тут Тая забрала руку:
— Хватит, лопнешь. Присосался как клещ. Пустил женщине кровь, другая могла бы и жениться заставить после такого.
Кожа снова сошлась, рана пропала как не было. Тая снова нрадела куртку и села.
— Это всё-таки какая-то магия? Ну, там, магия крови, все дела… Или у тебя там наноботы?
— Наноботы — это антинаучная чушь! — отрезала Тая. — Один дурак придумал, остальные подхватили. А у меня чистая биология, я походно-полевой синтезатор всякой фигни. Вообще-то тебе обычных стимуляторов бы дать, но я с собой не ношу, зачем оно мне. Это вон у Дара всегда полные карманы на всякий случай, — последние слова она произнесла издевательски. — А случаи почему-то со мной случаются.
Тая закинула ногу на ногу, но, кажется, ей так не очень понравилось, и она поменяла ноги местами. Пятки тихонько прошуршали по полу.
— У тебя, кстати, рожа грязная. Вытри, что ли.
Я вытер лицо носовым платком, и сказал:
— Так не я ж виноват. У меня опыта в таких делах никакого. Может, иначе как-то надо было…
— Смотрите: он ещё и недоволен. Можно было и иначе: обоссать, например. Или поцеловать, без разницы.
— Это кому как: мне очень даже разница есть!
— Целовать я тебя совершенно не хочу, а на обоссать ты бы сам не согласился.
— Ну… Тебе бы брюки снять пришлось. И трусы. В принципе…
— Вот именно. Тоже что-то совершенно не хочется. И вообще: ты что-то слишком быстро к флирту перешёл. Перестаралась, видимо.
И вправду: я чувствовал себя полным энергии и бесстрашным. Рядом красивая девушка, обстановка такая… почти интимная…
— Эй! Мачо! Не уплывай! — Тая хлопнула в ладоши. Звук получился немного приглушеным: из-за перчаток, наверное. — Подожди немного, сейчас нормализуется.
— А всё-таки: чего ждём-то? К чему хоть готовиться? — опять спросил я.
— Ни малейшего понятия не имею. Машинка-то поломаная. Может вовсе ничего: посидим так — и дальше пойду. Вообще, два — плохое число, надо бы три, только где ж тут взять-то.
— Так я позвонить могу! Витёк по дороге выпить чего-нибудь захватит, посидим…
— Да блин же! Неосторожные эксперименты на детях и зверятах к добру не приводят. Хотя что-то же с ними надо делать, конечно. Вернись обратно! — Тая снова щёлкнула пальцами. — Всё равно никому ты позвонить уже не можешь. Достань телефон, если хочешь, полюбопытствуй.
А почему бы и да; я взял телефон и скользнул по экрану пальцем. Экран засветился, но вместо привычного десктопа на нём была такая же буква F, как у Таи на маечке. Ни на какие другие действия телефон не реагировал.
— Он что теперь, всегда вот такой будет? Это, конечно, не флагман, но я к нему уже как-то привык.
— Не всегда, вот ещё захотел. Если к моему уходу не сломается, то перекинется обратно. Это его защитный каркас погнул, — Тая показала на линии вдоль стен, про которые я уже успел забыть. — Наверное, и ещё что-то погнул. Низкий класс, нечистая работа. Но уж что было.
— А… — на этом месте я прервался, потому что вместо Таи передо мной был клубок тёмно-фиолетовых щупалец, который одежда удерживала в подобии человеческой фигуры. Щупальца шевелелись, некоторые мелко дрожали. Я вдруг подумал, что никогда особо не любил хентай, и тут же полетел на пол от удара в челюсть.
— Проснись и пой! — услышал я голос Таи. В глазах кружились тёмные пятна, челюсть побаливала. — То есть, просто проснись, петь не надо. Я почему-то уверена, что поёшь ты отвратительно. Извини, ничего лучше не придумала.
Я взобрался обратно на стул и подвигал челюстью.
— Могла ведь и сломать, — слова получались с трудом.
— Ой, подумаешь. Неженка. Сломаю — починю, делов-то. Зато ты бы молчал. Ты когда молчишь — такой обаяшка, прелесть просто.
— А это что было вообще? То самое, которое мы ждём? Или ты действительно так и выглядишь?
— Мне-то откуда знать, что ты там видел. Ты опять поплыл, а я, извини… А, да, я это уже говорила.
— Тентакли я видел, — буркнул я.
— Хм. Тоже интересная идея. Хотя и непрактичная: жёсткий эндоскелет мне удобней. Привы…
В этот момент комната наполнилась водой. В одно мгновение: вот воды не было, а вот уже вся комната как аквариум. Меня потащило течением и приложило о стену. Потом опять потащило и приложило о другую стену. Хорошо хоть мне хватило ума не пытаться говорить, и я как-то инстиктивно, что ли, задержал дыхание. Когда меня потащило к третьей стене, кто-то крепко схватил меня за руку, а потом уселся сверху. Надеюсь, это Тая. Потому что болтаться как… эм… болтаться туда-сюда мне не понравилось; а если это не Тая, то…
Вода исчезла, и на мне действительно сидела Тая, крепко прижав меня к полу. Кожа у неё на скуле была содрана, и там что-то пульсировало. Очки покрылись паутинкой трещин. Тая помотала головой, потом провела себе по щеке двумя не скрытыми перчаткой пальцами. Рана стянулась так же, как до этого кожа на руке.
— Эй, — с некоторым усилием сказал я. — Давай или продолжим, или слезь, а? Ты значительно тяжелее, чем выглядишь.
— Спасибо, тётя Тая, ты мне очень помогла, — буркнула она, вставая и подавая мне руку. — Вот как-то так было бы сильно приятней.
— Спасибо, Тая, — повторил я. — А что это было?
— Вода, — лаконично ответила она. — Ушла уже. Не знаю. У меня есть предположение, но оно мне не нравится.
— Какое?
— Оно мне не нравится.
Кажется, это было всё описание предположения.
Кстати, комната вроде бы стала меньше. Я осмотрелся. Действительно, меньше. Стены теперь ближе, и покрыты мхом. В стенах выходы каких-то труб, прикрытые решётками. Раньше в моей комнате такого не было. Неуютное место.
Тая вдруг замерла и продекламировала:
Вышла Тая из тумана,
Тащит кукри из кармана.
Нарисует три звезды
Проследить пути воды.
— Ударение неправильное. У слова «кукри» ударение на последний слог, — сказал я.
— А ведь у меня был шанс утопить литературного критика. Мне бы зачлось.
Она действительно достала из куртки небольшой нож, и стала что-то рисовать ним на полу. Остановилась, подумала, потом дорисовала стрелку, указывающую на одну из зарешеченых труб:
— Нам туда.
— Зачем?
— Я тебя сейчас снова стукну. В челюсть, с другой стороны. Для симметрии.
— Понял.
Я подошёл к отверстию и подёргал решётку. Даже не шелохнулась. Тая отодвинула меня в сторону и вырвала решётку из стены вместе с крепёжными болтами.
— Металл так не работает, — отметил я.
— Ты такая многогранная личность: ещё и профессор сопромата! Лезь давай. Может у тебя талант глиста обнаружится.
Я полез. Если бы труба была чуть-чуть меньше, я бы обязательно застрял.
— Кстати. Застрянешь — вломлю по жопе. Если сильно застрянешь — будет как с верблюдом, — предупредила Тая.
Анекдот про верблюда я знал, и застрять очень не хотелось. Кто её знает, когда она шутит.
Труба оказалась длинной, с кучей поворотов. Хорошо, что не очень резких, а то бы я точно застрял. Сначала она была вроде как из жести, потом оказалось, что из пластика, а потом из какого-то странного тёплого материала, на ощупь скользкого и пульсирующего. Я довольно энергично лез вперёд и думал, что мы будем делать, если на той стороне такая же решётка. И куда мы лезем вообще. Полагаю, на этот вопрос Тая бы ответила: «туда».
Решётка действительно была, но всё настолько проржавело, что вывалилось как только я толкнул. Вслед за решёткой вывалился я, а сверху на меня шлёпнулась Тая. Я крякнул.
— Ещё раз скажешь, что я толстая — оторву ногу, — пригрозила Тая, слезая с меня.
— Ты очень изящная и миниатюрная. У меня, кажется, даже рёбра целые.
— …или лучше голову?
Я встал и огляделся. Мы оказались в пустой комнате размерами примерно четыре на четыре метра. Одна из стен была сплошным экраном, который показывал комнату, из которой мы убрались через трубу. Там сидела Тая, а меня не было. Я чуть нервно посмотрел на Таю рядом с собой и на всякий случай ткнул её пальцем в плечо.
— Тут я, тут. И не люблю, когда в меня пальцами тыкают.
Странно, даже не пообещала ничего оторвать.
— А там тогда кто?
— Там я.
— В смысле?
— Нельзя оставлять ловушку пустой. Оно должно кого-нибудь съесть. Я бы на твоём месте не стала смотреть, это зрелище ни разу не было увлекательным.
— То есть, ты как-то оставила там обманку?
— Нет. Там я осталась. Меня там сейчас съедят. Это больно, кстати, так что отойди, — Тая сжала кулаки так, что побелели костяшки.
Я попробовал её обнять — и отлетел к стене.
— Сказала же: отойди! Придурок. Если будет очень больно, я тебя сломать могу. Стул вспомни, остолоп.
Я подумал, что если не могу помочь, то обязан хотя бы смотреть на экран. А то вроде как совсем трус получаюсь. На экране сначала не происходило ничего необычного, но вдруг сидящая на стуле Тая стала… вроде как медленно выворачиваться внутренностями наружу. Действительно, совершенно не увлекательно. Но я смотрел.
— Оно так ест, — глухо и медленно сказала Тая-которая-рядом. Она прерывисто дышала, а из-под очков медленно стекала какая-то слизь, совсем не похожая на слёзы. — Никак не привыкну. С-сука!
Последнее было не проклятием в сторону неизвестного едока, Тая просто шипела. Похоже ей действительно было очень больно. Тая-на-экране вывернулась полностью, её органы ненормально пульсировали. Потом от них кто-то невидимый стал отрывать куски и разбрасывать по комнате.
— Я… говорила… что… не… увлекательно…
Один из оторваных кусков, похоже, попал в камеру, экран покраснел, и больше ничего видно не было. Тая вдруг зарычала и упала на колени. Я хотел броситься к ней, но вовремя вспомнил стул и остался на месте. Её дыхание постепенно приходило в норму.
— Получи бонус-поинт, — сказала она, когда дыхание почти совсем успокоилось. — Я думала, не удержишься. В этой пустой на вид голове всё-таки что-то есть. Ура, у Страшилы есть мозги!
Я хотел ответить, что сама она страшила, но… у меня в голове всё-таки есть мозги.
— А ведь ты могла просто оставить там меня, — задумчиво сказал я. — Так? Если кто-то должен был остаться, то это, наверное, было проще, чем как-то сделать свою копию.
— Это не копия. Это я была, сколько раз повторять. А так-то могла, конечно. И тогда получилось бы, что я дура, которая зря начала тебя спасать. Ужасно не люблю быть дурой.
— Если это была ты, значит, тебя когда-то съедят, что ли?
— Меня уже съели. Ты что, дальтоник, красное от прозрачного отличить не можешь? — Тая вздохнула. — Ведь время-то относительно, это ты понимаешь?
— Я… Спасибо… Получается, что ты ради меня, совсем незнакомого…
— Ой, только давай тут соплями не будем обмазываться, хорошо? Все люди братья, все должны помогать друг другу, вот это вот всё.
— Ты… Ты меня прости, но… А ты разве человек?
— Нет, кенгуру. У меня сумка на животе есть, хочешь покажу?
— Хочу.
— Дубина. Человек я. Ну, была человек, сейчас не знаю. Уникальный экземпляр. Мне, вообще-то, больше трёхсот ваших лет, если тебе интересно. И я учёный. Биолог. Точнее, биотехнолог. Биоинженер. Что-то такое. Меня от интереснейших дел оторвали, чтобы ты в ящик не сыграл.
— Я что, особенный? Избранный какой-то?
— Ага. Особенный. Один из кучи миллиардов особенных. Избрано отмеченый глупостью тащить в дом что ни попадя, а потом на этом что-ни-попадя крутить всякое. А тётя Тая как раз мимо по делам направлялась. Везёт ведь дуракам.
— Ты, кстати, как? Ну, в смысле…
— О, спросил. Запоздание сигнала, конечно, у тебя мощное, но сигнал таки проходит.
— Слушай, ну хватит надо мной издеваться! Я, может, никакой не особенный, просто обычный человек, ну и что?! Ну, притащил я эту хрень, так откуда ж я знал! Она выглядела нормально совершенно, просто старое радио! Я не хотел! Я…
Тут она мне опять в челюсть зарядила. С другой стороны, как и говорила: для симметрии. Я опять на пол упал и в глазах пятна пошли.
— Всё? Приступ истерики купирован? Ты мне так врезать не сможешь, если у меня истерика начнётся. Поэтому терпи, буду издеваться. Тем более есть за что. Кстати, нам пора дальше двигаться, застрять можно не только в трубе.
— Куда дальше? Тут дверей-то нет.
— Где выход — там и вход.
— Опять в трубу, значит? И назад туда? А там это… ну…
— Слушай, ты прямо на глазах обрастаешь интеллектом. Это опасно: можно развиться до человека разумного. Многие горести найти во многих знаниях. Да, опять в трубу. Только вход — он не обязательно ведёт туда же, куда и выход. Иначе их бы одним и тем же словом называли. На этот раз тебе будет лезть труднее, но веселее: придётся пятиться. Зато сможешь смотреть на мою жопу и смеяться. Если будешь быстро пятиться — я тебя даже пнуть не смогу. Не достану.
Пятиться в трубе было не сложнее, чем ползти вперёд. Смеяться мне не хотелось, но должен признать, что зад у Таи красивый, так что немного веселее всё-таки было.
Труба закончилась внезапно, как будто её просто из-под меня убрали. Я упал на колени с высоты пары метров и больно ударился об асфальт. Немного подумал — и дополнительно упал на бок, потому что понял, что никаких сил двигаться у меня нет. Как ни удивительно — я оказался на обычной улице, перед обычным домом. Ко мне подошёл прохожий, потом другой, спрашивали, всё ли со мной нормально, вызвали «скорую». Это был мой город, ничего необычного. В больнице выяснилось, что у меня истощение, как будто я месяц толком не ел. От вопросов я кое-как отбрыкался шитой белыми нитками сказочкой про внезапную амнезию. Шёл домой, упал, очнулся вот так, ничего не помню. Адрес свой помню. Имя помню. Всё нормально. А что было — не помню. Вернулся домой, там тоже ничего странного. Пока я путешествовал по трубе, прошло всего два дня, и те выходные. Теперь собираю старые радио: может, опять получится. Мы с Таей ведь так и не поговорили толком. Может, опять будет мимо проходить по делам… И ещё я сумку на животе хочу посмотреть.
Текущий рейтинг: 37/100 (На основе 28 мнений)
