(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Трамвай смерти (Петр 'Roxton' Семилетов)
Василий стоит один, поздно вечером, на трамвайной остановке. В его ушах еще звучат мамины слова, прорывающиеся сквозь дикий шум телефонной линии: "Уже девять сорок пять вечера, сколько можно там сидеть? Марш домой!"
Поздно? Хм, а что делать, если у одноклассника ("6-Бэ") дома Nintendo64 и телевизор во всю стену? Да еще и День Рождения? Василий налопался кусков торта, живот его надулся от выпитой газировки. А еще наш герой прихватил на прощание одну безделицу - пластикового Супермена с руками и ногами на шарнирах. Размером с ладонь. Зачем Василию была эта фигурка, он не знал - просто захотелось ее иметь. А Андрей, одноклассник...
У него и так все есть.
Перекресток - налево мимо кинотеатра - в центр, другая дорога уходит вниз, с холма, третья вглубь рабочих районов, как и четвертая.
...Вот уже 22:35, трамвая все не видно. А ехать надо далеко - спуститься с Лукьяновки на Подол, затем на метро до станции Лыбедская, а там на Голосеево... "Попадет от мамы... Она там поседела наверное", - думал Василий.
Его пробрал осенний холод. Небо затянуто такими темными тучами, что кажется, будто находишься в могиле. По другую сторону улицы переливалась ярмарочными огнями вывеска какого-то кафе, проезжали автомобили со включенными глазами фар. Позади Васи загадочно кутались в сумерки стекла ряда киосков ("ФРАНЦУЗСКИЙ ХЛЕБ", "ORIENT-SHOP", "ОБМЕН ВАЛЮТ" и прочие), уже закрытых.
"Если бы метро на Лукьяновке уже построили, я был бы уже дома..." - промелькнула мысль у мальчика, и тут вдалеке зазвенел трамвай.
...Который приближался со стороны кафе, диковинным животным пересекая широкую автостраду - далее его путь должен был следовать вниз, по улице Глыбочицкой, идущей по руслу давно высохшей реки между еще высящимися по обеим сторонам берегами-холмами. Улица эта и днем не особо людная, а ближе к полуночи и вовсе пустынна.
...Передние фары трамвая рассекли темноту, приближаясь ближе и ближе. Василий прищурил глаза, и разглядел номер в окошке над кабиной: 13.
Громыхая и играя электрическую трель, трамвай подкатил к остановке. Салон его был освещен весьма тускло. Один вагон.
Контактная планка выбила искры.
Двери с лязгом дружно открылись.
С остановки в салон вошел только Василий - больше трамвай никто не ожидал, кроме разве что бродяги, который ушел пять минут назад, так и не дождавшись транспорта.
Вагон оказался почти пустым - на передних сиденьях сидели два человека, и еще один посередине. Василий сел на одинарное сидение сзади, у левого борта вагона.
Трамвай закрыл двери, прозвенел и двинулся. Из-за того, что в салоне царил полумрак, в окно все было отлично видно. Вот исчезли неясные контуры завода им. Артема, какая-то улица ушла вглубь... Поворот... Запахло дрожжами - рядом пивоваренный завод. А справа хлебная фабрика.
Фонари на улице горели нечасто - через три, а то и пять. Вася принялся разглядывать спинку сиденья впереди. Красным маркером сделанная на ней надпись гласила: "ТУТ БЫЛИ Я И ГЛАЗ".
Трамвай тем временем проехал остановку "ул. Солевая", но не замедлил ход и не открыл дверей. Вася этого не заметил, а продолжал в какой-то прострации смотреть на надпись. Затем он отвлекся и снова устремил взгляд в окно. Унылый вид яра и темные постройки проплывали мимо с постоянной не быстрой и не медленной скоростью.
Они проехали без торможения и другую остановку.
"Едем в парк?" - подумал Вася, - "Но ведь он в другой стороне!"
Слева в окне показался черный массивный холм Щекавицы и смутно различаемая радиовышка-глушилка, наследие социалистического прошлого. Нормально освещенным, правда, каким-то призрачным светом, казался лишь готический дом, состоящий из двух корпусов, соединенных переходом в виде арки, находящийся у подножия горы.
Автозаправка, "СТО". Вывеска: "Развал и Схождение". Все огни враз погасли. "Что за странности?" - подумал наш герой. За окном воцарилась темнота. Он поднялся с места и пошел вперед по салону.
- Почему мы проехали остановку? - спросил он у ближайшего к нему пассажира. Тот повернут к Василию затылком... Мужчина в бежевом плаще и с седоватым кругом волос на голове.
Пассажир повернул лицо.
- А-А-А-А! - Вася попятился, перебирая руками стальные дуги над сидениями. Его тошнило. А лицо пассажира все еще было обращено назад. Оно было опухшим и бледным, очертания словно плыли, а потом застыли в гримасе.
Лицо трупа.
Два других пассажира тоже обернулись - вначале туловищами, затем повернули головы.
Вася уперся внутренней стороной коленей о задние сиденья в салоне. Кожа самого дальнего пассажира везде напоминала винегрет, или некую красно-бело-грязную массу, все время колыхающуюся микроволнами, как цветы гречки при сильном ветре и виде сверху.
Второй спереди сидящий пассажир был женщиной с разрезанным до ушей ртом и в широкой шляпе на манер начала двадцатых, с черной дымчатой вуалью, под которой явственно просматривались большие черные круги вокруг глаз.
Василий бросился к двери, стараясь разомкнуть створки.
Тщетно.
- Выпустите! Выпустите меня! - рыдал он, напрягая мускулы. Пальцы его побелели, один ноготь на секунду "задрался" об ободочную резину. Ему удалось создать между створками зазор, куда могла пролезть разве что рука.
- Сядь! - услышал он резкий голос, посмотрел в его сторону. Человек-винегрет стоял в шагах пяти от Васи. Черви, множество червей ползали по лицу ужасного пассажира. Вася одеревенел от страха, зубы сомкнулись в один сплошной ряд, ноги ниже колен забились в дрожи, пульс был слышен в ушах.
- Садись я сказал.
"Винегрет" произнес слово "сказал" как "скзал". Вася со ступенек взобрался на угловое сидение.
- Отойдите от меня! - прошептал он.
Трамвай дернуло на очередном повороте. На дальних сидениях встала Разрезанный Рот и шатающейся походкой подошла к "Винегрету". Остановилась у него за спиной. Приподняла вуаль рукой в тонкой перчатке. Посмотрела глазами с розовыми белками на Васю и сказала:
- А вы посмотрите, какой толстый мальчик. Давайте его съедим.
- Э-а-а-э... - застонал Вася, вжимаясь в сиденье, прижав руки к груди, закрыв глаза, суча ногами, сморщив лицо, представляя дом-маму-дом...
Жгучий лед страха в груди...
- Погоди. Снчала пусть псмотрт. - услышал мальчик голос "Винегрета". Открыл глаза. С ужасом не желая признавать реальность происходящего. Это сон! Как хотелось бы, чтобы это было сном!
- Смотри, млой, в кно, и слшай мня. Пнял?
- Да... - еле слышно вымолвил Вася. Ему захотелось спать. Он устал, смертельно устал. Оставьте его в покое.
- Смотри в кно, - повторил "Венегрет".
Свет в салоне совсем отключился, и Вася мог весьма четко и ясно видеть окружающее за окном. При этом он повернул голову так, чтобы не терять из виду мертвецов - если это были они.
Трамвай уже ехал по Подолу. Темному Подолу. Страшному Подолу. Неосвещенные узкие улочки без машин и неоновых реклам. Невысокие, максимум в три этажа, здания, ни огонька за грязными стеклами окон. Таблички с названиями улиц: Почайницкая, Слободская, Зимнечевская.
Деревянные, серые стены зданий, зияющие темные провалы подворотен. Какая-то драка у одной из них. Два человека - остальное Вася не разглядел. Куда он попал? Разве есть в Киеве такое дикое место? Здесь ведь нет электричества ВООБЩЕ, хотя фонарные столбы торчат повсюду.
Трамвай остановился. Двери не открылись. Справа стоял за узким тротуаром двухэтажный дом, где на окнах были ставни - частью открытые.
- Смотри!
Все неясно - темнота многое скрывает.
Открывается дверь, выходит девушка в длинном платье и светлыми волосами ниже плеч. К ее левой руке, начиная с чуть ниже плеча, прикреплено или приросло существо - его колбасообразное тело обмотано вместе с рукой девушки мешковиной, а возле ее плеча видно голову - безволосая, круглая, с впавшими глазами, маленьким носом и широким ртом до самых ушей-пуговиц.
Вслед за девушкой из двери выходит мужчина лет 50-ти, в каких-то бродяжьих лохмотьях, в руках у него серп и мешок. Девушка и мужчина оглядываются по сторонам. На трамвай они не обращают внимания. Кроме них, и той драки в подворотне, Вася больше не видел людей на улице.
Слышен голос "Винегрета":
- Смья Гостюховых. Они утпили своего сына в ванне. Када ему было пать лт. Птму что он спустил в унитаз их сгареты. Где Мальборо? Маленькая дрянь! Держи его, Верка, сейчас мы научим его не трогать чужие вещи, так, вот так! Трепыхаешься, миленький? Ничего, поучись уму-разуму. Дря-ань, маленький паршивец, мало я тебя ремнем учил? Что ты хнычешь, ублюдок?! Вер, принеси мой пояс со штанов. При-не-си его. Втак было, втак... Сейчс эти двоэ идут охотъиться на крс. Да, на крс охтиться. Поэхали длше!
Трамвай дернул. Набрал ход. Петлял среди улиц, в безмолвии и сумраке. Разрезанный Рот села, Винегрет тоже. Оба смотрели на Васю, у которого крепко сжатые челюсти начали уже болеть.
Звонок, остановка.
- Смтри в кно.
Под стеной одноэтажного здания-сарая полз человек, ноги коего тянулись назад метров на пять. Он не двигал ими. Выбросит руки вперед, согнутые в локтях - подтянется. И вновь и вновь. Одежда - пиджак, брюки необходимого размера, тяжелые туфли с каблуками.
Разрезанный Рот сказала:
- Федор Виницин. Его жена и дочь приняли смертельные дозы клофелина. Развод? А куда ты сука денешься с дочкой? На тебе! Мало? Мало, да? Сама же напрашиваешься! Рот закрой. Закрой рот я сказал. Ненавижу эти бабьи слезы. А ты пошла на кухню! Распоясались! И не выходи, пока я не скажу! Блядь. Вот так говорил Федор. Загнал их в тупик. Теперь Федор здесь. Это справедливо.
Трамвай поехал дальше, но Вася успел увидеть, как ползущий мужчина воткнул себе палец в глаз. Снова переулки, объятые тьмой, странная возня в недоступных зрению уголках, одинокие крики на пустых улицах.
Остановка.
- Смтри.
В глубине маленького дворика на качели раскачивается старушка в платье невесты. В ее рту сигара, лицо сосредоточено и вытянуто вперед. Она мычит некий мотив на манер джазовых поп-композиций конца 1930-тых...
- Сидорова Светлана. Никто не знал, что она похищает младенцев и убивает их за городом или на пустыре около своего дома. Она не выдержала - и потащила на пустырь собственного внука. Зять и дочь вернулись домой, а она сказала: "Сережа пропал!". Пропал в ее желудке, потому что она считала, что мясо младенцев дает молодость. И в доме появились котлеты. Мать и отец съели их, вернувшись домой в час ночи после тщетных поисков.
Присмотревшись, Вася увидел нить. Выходящую изо рта старухи. Он понял - когда качели раскачаются повыше, зуб выдернется. Или язык?
Электротрель, поехали!
- Что ты видел? - спросила Разрезанный рот.
Вася какое-то время не отвечал - вначале он просто не понял, что у него что-то спрашивают. Потом встрепенулся:
- А?
- Что ты видел?
Вася сглотнул слюну - та сухим комом ушла вниз:
- Ужасы.
- Правильно... Ужасы. Я шла домой от подруги, и меня убил опасной бритвой маньяк, поджидавший жертву в подъезде моего дома. Я кричала, но мне никто не помог. Я слышала, как за дверьми люди приникли к глазкам, кто-то вызывал милицию. Он резал меня и я истекала кровью.
Заговорил "Винегрет":
- Я шл по дроге, мня сбила машина. Они подобрали меня, отвезли на окраину грда, и бросили в ручей в кнаве.
Отозвался пожилой мертвец:
- Меня разбил паралич дома. У меня нет родных. Я лежал три дня, делал под себя, звал на помощь, ругался, плакал - бесполезно.
- Но до этого он убил жену топором, - сказала Разрезанный рот, - Подошел сзади, когда та запихивала капусту в литровую банку - для засолки, и ударил в затылок. Кровь! А затем лежал на кухне рядом с трупом жены и начал есть ее руку.
Трамвай остановился.
- Его остановка, - заметил "Винегрет", кивая мертвой головой на старика.
Двери раскрылись. Пожилой мертвец - или живой телом? - закричал:
- Нет! Не хочу! Нет!
Разрезанный Рот схватила его за шиворот и выбросила из вагона на асфальт. Легкостью превосходя прыжок леопарда.
Двери закрылись одновременно, с шипением и лязгом. Выброшенный вскочил. Забарабанил кулаками о стекло. Бешено, отчаянно.
- Не оставляйте меня! Не надо! Я не хочу оставаться здесь!
Трамвай тронулся. Пожилой мужчина долго бежал за ним, пока не выдохся и не упал на колени, ловя ртом воздух.
Мертвые все это время молчали. Потом заговорила женщина:
- Ну-с, молодой человек, теперь пообщаемся с тобой. Сегодня ты, скажем прямо, украл одну вещь. Не важно, что именно ты украл, НАМ важен сам факт. Теперь ты ЗНАЕШЬ, что МОЖЕШЬ что-либо похитить... Точно так же, как Федор Виницин, ОДНАЖДЫ ударив жену, избивал ее потом очень часто. Ведь самое сложное - это первый раз, потом - свобода.
Все, что Вася смог выдавить из себя, было словами:
- Я больше не буду.
- Но надо исправить совершенное. Ты сделаешь это?
- Да. Постараюсь. Я честно больше не буду, только отпустите меня!
- Дай-ка я кое-что тебе разъясню. На пальцах. Каждое событие влечет за собой цепь других. Это как падающие кости домино, выстроенные не в линию, но в фигуры на столе. И так получилось, что ты важен для будущего... - она на миг замешкалась, затем продолжила, - ...времени, так как вызовешь определенное важное событие, сделаешь значимое дело в нужном месте в некоторое время. Возможно. Но, не исправив кражу, жизнь твоя сложится совсем иначе. И ты совершишь нечто такое, за что попадешь СЮДА, в Темный город, в этот бар снанг. Ты его видел. Тут теперь ЖИВУТ плохие люди. Выбирай. Могу даже сообщить, что в следующий раз ты украдешь сумочку учительницы. И попадешься. Но это тебя не остановит. Выбирай, думай. А теперь - твоя остановка.
Трамвай раскрыл двери, и Вася выпрыгнул на ходу, упав на бетонные плиты около колеи. Бомжам, сидящим на скамейках у входа в метро на Контрактовой площади, показалось, что он выпал просто из воздуха.
Вася поднялся на ноги, прижав содранные ладони к джинсовке. Ах, как же больно, печет! Дрожа и от пережитого, и от холода, он спустился на станцию. Электронное табло часов показывало 22:46.
Не имеет значения. Ездил Вася часа два, не меньше. Но он не хотел больше думать об этом, отказывался.
...Маме он сказал, что убегал от хулиганов, потому и так опоздал. Утром в школу не пошел. А на следующий день вернул Андрею Супермена со словами: "Спасибо, что дал поиграть". Андрей, особым умом и памятью никогда не отличающийся, воспринял сказанное как должное, и кинул фигурку в свой рюкзак.
...А потом Вася увлекся фокусами, играл в любительском театре, стал агентом по продаже недвижимости...
Как говорила Разрезанный Рот, события - как падающие кости домино. Судьба догонит Васю, составив причудливую головоломку из обстоятельств, и тогда он, возможно, сорвет цветущую ветвь сирени, на которую не засмотрится некто Софи, и тогда ее не собьет выезжающий из подворотни автомобиль, а затем... Но это уже другая история...
См. Также[править]
Текущий рейтинг: 59/100 (На основе 19 мнений)
