Торжество природы

Михаил возвращался домой с работы. Как и в любой обычный светлый вечерок, шел он весело, улыбка не слезала с лица его, ведь он довольно представлял, как сейчас, после тяжелого рабочего дня, снова свидится с женой и дочкой, снова заглянет в их прекрасные, голубые, как две капли похожие друг на друга, глазки, утонет в их объятьях. Впитав дневную норму хорошего настроения, он откинется в кресле, возьмется за газетку и покойно вздремнет, посмотрит хорошие сны и далее, и далее. Так тянулась Михаилова жизнь уже долгие годы, и он почти никогда не знал того чувства тоски и скуки, какое, казалось, ощущают все его коллеги на работе, вечно-то они снуют и жалуются, что им все не так, да не этак, что слушать невозможно. Подходя к своему частному домику в закрытом корпусе, Михаил сразу подметил неладное. Обычно дома всегда зажигался свет ближе к сумеркам, сейчас же только поблескивали какие-то искорки, будто внутри кто-то игрался фонариком или зажигалкой. Насторожившись, Михаил поторопился проверить, что же все таки стряслось. Повернув ключ в скважине и оттопырив дверь, он обомлел. Квартиру его постиг сущий кошмар: все стояло вверх дном, вещи разбросаны, обои то тут, то там начинали отваливаться от грязных побоев, тумбочка лежала на карачиках поперек прихожей, к слову это было невиданное зрелище, ведь жена хозяйка всегда знала порядок и не позволяла даже пылинке застояться на месте. Жена Михаила, в общем-то, всегда была пылкой и добродушной, это и привлекало достаточно простой и незаурядный характер его, с первого взгляда он заметил в ней ту искорку, какую давно искал всю свою предыдущую жизнь. Теперь же по квартире будто только что прошел ураган, причем не самый обычный, какие бывают где-то там в Америке, а такой, что вобрал в себя очень много воды и в него попала молния, все попавшие внутрь штучки-брючки превратились в пепел и уже ничего нельзя поделать.

Михаил огляделся и подумал, что в квартиру забрались воры, из тех, которые вместо скрытного и неловкого грабежа, сразу ломают двери и подставляют дуло к виску, объявляя все свои намерения и требования прямо, а после этого еще и измываются, ломают все, что попадется под руку, чтобы напугать и насовсем отбить желание даже думать о трубке с нужным в таких ситуациях номером. Однако даже такой вид воров не стал бы уничтожать все в пух и прах, даже довольно ценные вещи были изорваны, складывалось ощущение, что били наобум, скорее просто так, чем с какими-то целями наживы. На линолеуме виднелись черные следы каких-то существ, уж точно не людей, стоялый отвратительный запах паленой древесины и животных отходов. Михаил заткнул нос и решил разбираться по делу: сначала нужно было осмотреться и выяснить, дома ли жена и дети, если нет, то куда они ушли, кто их украл; затем прикинуть план действий по устранению пришельцев, а уже потом приниматься за подробные планы по восстановлению, о чем сейчас думать было даже нечего, все было в таком ужасном беспорядке, пятилетка бы не справилась все это вернуть в былое состояние. Дом у Михаила был самый обычный, не из шикарных и не из буржуйских: один этаж, коридор с кухней в начале, а затем с гостиной и спальней направо-налево, кладовка и уборная в конце; лестница вела на небольшой чердак, куда сбрасывались все самые нужные и необходимые вещи, которые когда-нибудь должны были пригодиться.

Михаил решил не окликать родных, чтобы оставаться как можно более незаметным для вторженцев, может быть удастся нагрянуть исподтишка, тогда и драки не будет. В первую очередь он заглянул в кухню. Там тоже стоял невероятный бедлам: стол был перевернут, холодильник открыт и из него тянулась волокита самых разных продуктов, которые видимо взяли охапкой, да растеряли по дороге. Все горелки на плите были зажжены, будто ими кто-то решил поиграться, чего дочка никогда не делала. Все это казалось настолько абсурдным и ненастоящим, в самых страшных снах Михаил не видел подобных гротескных видов, как на картинке какого-то древнего мастера с поехавшей крышей. Яркие розовые стены с цветочками были измазаны с ног до головы какой-то очень вонючей субстанцией темного цвета, отчего Михаил решил, что кухню бы нужно срочно покинуть, жены и детей тут не было, а на развал он насмотреться успеет.

Вернувшись в прихожую, он решил сначала зайти в гостиную, а уже потом в спальню. Гостиная пребывала еще в более печальном состоянии: диваны были даже не перевернуты, из чего бы их можно вызволить, а полностью, безвозвратно изорваны, на старой плазме следы когтей выделялись особенно отчетливо, книжный шкаф завален на бок, великие шедевры искусства кое-где вскрыты и измяты, будто на них кто-то посидел, ковер был омыт какой-то невероятно пахучей жидкостью. Самое странное представлялось посередине комнаты. На люстре висело что-то вроде подвесной ловушки из каната, хоть петли были затянуты крайне неловко и слабо, и выглядело это все очень неопрятно, но ощущение складывалось такое, что это подготовили именно для него - проходи, мы тебя ждем, дурачок. Злостные силки так и подманивали встать туда и отбросить копытки, тенетка подзывала его к себе, ведь Михаил уже давно понимал, что его жизнь не будет прежней ни-ког-да. В былые времена, он каждое воскресенье сам засады устанавливал в лесу неподалеку, когда ездил с друзьями отдыхать, пострелять чаек и выпить свеженького пива, но все это было не до беспамятства, да и между тем: кто сейчас не охотится? Просторы опушек близлежащего леса были великолепны, еще совсем зеленые, незапятнанные, неоскверненные. Скоро там ничего не будет, построят какой-нибудь научный городок, где будут сидеть умные люди и изучать вопросы улучшения жизни человеческой, а сейчас нужно было наслаждаться, цепляться за последние обрывки уходящей эпохи, посмотреть на живых лосей, посидеть в засаде, покушать богоподобных шашлыков в компании таких же, как и ты, одним словом, жить одним днем. Теперь такая же штука, как провиденье, висела у него в жилой комнате, словно дожидаясь его самого, от чего Михаила пробрала сумасшедшая дрожь и страх за близких, ведь если они тут, могли попасться во что-то еще более ужасное, чем это нелепое хитросплетение. Михаил оцепенел от ужаса и стоял как вкопанный, казалось, целую вечность, пока из спальни не раздалось хриплое похрапывание, будто движок заводили.

Отойдя от пережитого явления, Михаил вышел из гостиной и направился дальше по коридору. Как он приближался к спальне, звуки неимоверно усиливались, становились звонче и четче, теперь он точно понимал, что это был совсем не храп, а самый настоящий рык, который всегда мог перейти на какой-нибудь более угрожающий рев, если дело встанет по вопросам жизни и смерти. Перед входом в спальню Михаил обнаружил следующее ужасающее явление: на испещренном следами грязном полу лежал сверкающий стальной капкан, его трофей, в котором он поймал своего первого медведя. По рассказам мишка терроризировал новостройки уже несколько месяцев, и они с мужиками вызвались навести мир и порядок в этом опасном, беспокойном мире, где все-то хочет тебя убить. Как человек разумный, Михаил обошел капкан стороной и через разбитые стекла двери в спальню заметил чей-то бурый хвост. Сейчас Михаил было подумал, что лучше все-таки позвонить по одному номеру, там ответят и пригонят белую машинку с красным крестом, может еще не поздно спасти самого себя, ведь это нельзя, это что такое происходит…

Тут ему вспомнился дочкин утренник с прошлой недели. Он с женой весь вечер так усердно и прилежно делали ей костюм олененка, вышло так мило и классно, им очень запомнился дочкин смех, каким она может и смеялась сотни раз до этого, но в ту ночь он был особенный. Войдя в актовый зал утром, он просто поверить не мог, что это вот она - его потомство, его продолжение, венец всей его жизни, всех правильных и неправильных действий, всех трудностей, через которые он умудрялся всегда переступать. Прорезающиеся зубки в улыбке дочки всегда озаряли его надеждой, успокаивали душу. Можно сказать, что он жил только ради них и ни разу не пожалел, что предложил жене то кольцо, что они не делали аборт и вырастили дочку, как самую прекрасную сирень, что ей еще предстояло многое увидеть и узнать, а они с женой будут ее оберегать и никогда не дадут в обиду. Многое передумал в этот миг Михаил, даже проронил гордую отцовскую слезу, не зря он существует! Нужно прорваться!

С невероятной пробивной мощью он ворвался в спальню, обстановка в которой мигом сбила с него весь кураж и всю спесь. Настолько отвратительного и душераздирающего зрелища не испытывал ни один палач, ни один инквизитор из средних веков. Даже голодному человеку на острове, где остался лишь один мусор, жизнь не представлялась настолько безнадежной и суровой, как сейчас Михаилу. Перед кроватью был разведен самый натуральный костер, без всяких каменных оградок и предохранений, просто палки горели, пылкие огоньки света то и дело разлетались то туда то сюда, но не брали каменные стены, металлическую кровать с особым покрытием от пожара, заэмалированный по новой технологии письменный столик. В спальне все было сделано так, чтобы ничего и никогда не смогло даже на мгновеньице угрожать жизни его девочек, никакая природная сила не должна была уметь пробиться через все эти человеческие ограждения. Каких только сил ему стоило все это купить, но покой был дороже, а теперь… Теперь все пошло прахом. Костер был сооружен не для того, чтобы погреться, внутри виднелось… Михаила перекрутило так, словно его четырьмя канатами прямо сейчас запрягли и потащили по миру, но тело все никак не хотело расходиться и разваливаться, оставлять плоть и свет, попрощаться с миром; связки держались и причиняли их владельцу невыносимые мучения. Раздался громкий девичий хохот и поскрипывание с кровати:

- Погляди, какой неженка! То-то обычно прямо мясоед, как за топор браться - так он мастер, отбивает хоть куды! Смешной человечишка!

Оклик вывел Михаила из забвения, позволив хоть на немного отвести взгляд от догорающей сущности его самого. Он поднял голову и увидел двух существ, праздно развалившихся на его диване, где он некогда с женой так мило спал, видя самые прекрасные и добрые сны, а по пробуждению не вдавался в тоску и панику, как это бывало раньше, в пустом одиночестве. Существ определить было совсем несложно, ведь они не выделялись какими-то странными формами или окрасками. Перед ним сидели обычные заяц и лиса, если вообще можно так про них выразиться. Они были обычные только в своих пропорциях, размеры же у них были вполне человеческие, заяц был немножко пониже лисицы. Заяц довольствовался своей сероватым с белом модным костюмчиком, лиса носила рыже-бурую шубку, по ее внешнему виду было понятно, что ей всегда тепло. Оба животных смотрели на него надменно, с ухмылкой, будто бы он пришел не к себе домой, а на свою собственную казнь, и теперь то уже совсем ничего не мог поделать - ноги вросли в линолеум, руки затряслись, зрение снова покосилось, но Михаил собрался и взял в себя в руки в последний раз в своей жизни.

- Что….- бездыханно вырвалось у него,- что тут…

Зайчик прыснул и скорчил мерзкую рожу как смог, всем своим видом измываясь над Михаилом:

- Еще и разговаривает, ты погляди! Тут его сородичи, вообще-то, уже дошли в кондицию, а он нам выдает! Кинулся бы на нас в отместку, как нормальное животное, а то стоит, как дуб, ни туды ни сюды!!!! Дурацкие вы существа, людишки!

Лисичка присоединилась, явно желая выбить из Михаила весь оставшийся рассудок:

- А чего ты удивляешься, дорогой мой? К нам значит можно, а если мы к тебе, так тут сразу обмороки? Вот подумай, сколько наших полегло в борьбе с вами, человеками, сколько звериных слез мы пролили за ваши заводы, дороги, домики.. Ты об этом когда-нибудь дума.. Эх, тьфу его… Совсем никакой достался!

Тут тело Михаила и решило отдать концы. Он затрясся похлеще тарелки от землетрясения,разразился безумным полу-хохотом полу-криком и мигом вылетел из комнаты, забыв и про жену, и про дочь, и про свою несчастную никчемную хибарку. Сейчас ему было не до этого, необходимо бежать куда глаза глядят и спасаться, а уж потом подумаем! Только уйти бы отсюда… Вылетев молнией из спальни, резкая боль охватила все его тело, будто молнией ударило все его естество и заставило повалиться. Сначала он даже не понял, что происходит - почему он не может бежать подальше отсюда, почему не двигаются ноги и не слушается тело? Это все, конечно, с условием, что Михаил вообще хоть что-то может или когда-нибудь сможет понять, если лампочку в его голове еще можно починить и зажечь снова, но этот вопрос следовало отложить на потом. Посмотрев вниз, Михаил нашел себя в своей же собственной козни, новенькой, блестящей. Капкан сжимал ему ноги, как акула сжимает бедного плавателя, случайно вышедшего за буйки. В глазах потемнело и он начал смекать, что выхода нет. Из спальни послышался мерзкое хихиканье и звери мерзко запели вдвоем:

- ПОПАЛСЯ, ПОПАЛСЯ, КОТОРЫЙ КУСАЛСЯ!

Организм Михаила благополучно вышел из строя, защищаясь от пережитого ужаса. Проснувшись, он заслышал тихие, усталые пререкания. Решалась его судьба, из прихожей доносились доводы зайца:,

- Ну что, может добьем его? Валяется, бедненький, что мы, звери?

- А зачем? Пришли мстить, так до последнего. Это всяко меньше их преступлений. Мою матушку освежевали, когда мне было всего три. С тех пор, я каждый раз шарахаюсь от любого птичьего крика, а ты хочешь…

- Подумай сама, он ведь столько пережил и будет теперь еще загинаться тут несколько часов, пока не издохнет, или пока погостить не придут. Может все-таки, а?

- Ладно, убедил. Не нужно им уподобляться. Только сам.

Заяц направился на кухню, а лисичка решила наградить себя последним удовольствием, даже завиляла хвостом от нетерпения. Подойдя к Михаилу, она присела рядом и убедилась, что он четко различает ее полный ненависти ко всему людскому роду, взгляд (если он вообще мог хоть что-то различать) и угрожающе зарычала:

- Добегалась, тварь. Я бы вас всех перерезала и перестреляла, а еще лучше вот в такие капканы посадила и держала, пока не сгниет душонка внутри. Тебе ли понимать мою боль! Хотя, видно, теперь-то ты все понимаешь, да уже поздно. Я хочу, чтобы ты знал: такое будет с каждым, кто приходил в наши леса и разорял наши святые ясени, выкорчевал древнейшие пни, срывал волшебные грибы, расставлял жестокие ловушки. Всем достанется, уж поверь!

Подошел заяц с острым, сверкающим серым предметом и прекратил мучения Михаила. Глубоко вздохнув и оглядевшись вокруг, он гулко вскричал от всего своего звериного сердца, видимо обращаясь не конкретно к лисе, а ко всем их соплеменникам, будто они могли его услышать и по-волчьи вместе взроптать на несправедливый мир:

- Ктоооооооооооооооооооооооооооо следующииииииииииииииииий?

Текущий рейтинг: 23/100 (На основе 18 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать