Расстроенное пианино

Когда я был маленьким, я, как и все дети, любил играть на «Сеге». Одной из самых моих любимых игр был «Червяк Джим 2». Особенно мне нравилось в нем музыкальное сопровождение, а в одном из уровней я впервые услышал Лунную Сонату Бетховена. После этого я загорелся желанием её когда-нибудь сыграть. Забегая наперед, хочу сказать, что мое желание все-таки сбылось, о чем я теперь очень жалею.

Итак, в первом классе меня отдали в музыкальную школу по классу фортепиано. Придя на первый урок, я сразу расставил пальцы на клавиатуре, и улыбаясь, смотрел на преподавательницу, довольный тем, что сейчас обязательно сыграю какой-нибудь симфонию или этюд. Конечно, я сразу разочаровался в том, что с самого начала меня заставляли играть однообразные мелодии сначала одним пальцем, потом двумя и так далее. Лунная Соната теперь казалась очень далекой, но я все, же считал, что обязательно её исполню.

В доме у нас стояло старое пианино, которое ещё мой прадед вывез из ГДР. Он сам был неплохим музыкантом, но до моего рождения, к сожалению не дожил. Каждый день я прилежно занимался по часу-полтора, иногда с родителями, но чаще сам. На моем пианино стояли такие же старые неработающие часы с маятником, и две статуэтки по бокам, которые тоже когда-то принадлежали прадеду. Одна из них была голой девушкой с арфой, которой я однажды случайно отбил палец, а вторая была одета и держала букет с цветами, который я так же случайно ненароком разбил. Именно эти две статуи стали моим самым страшным проклятьем на всю оставшуюся жизнь.

В детстве, да и сейчас, я был очень мнительным и пугливым ребенком. Я боялся буквально всего. Как-то раз я сходил в какой-то музей с картинами, и мне показалось, что некоторые из изображений на портретах следят за мной своими глазами. После этого я начал считать, что любые изваяния людей на самом деле одушевленные. Меня начали мучить кошмары, в которых комнатные портреты моих покойных прабабушек и прадедушек смотрели на меня и злобно смеялись. После этого я боялся оставаться один в комнате.

Но самыми жуткими были, конечно же, статуэтки. И, ясное дело, они хотели отомстить мне за то, что я их повредил. Я боялся рассказать родителям об этом страхе, поскольку думал, что меня засмеют. И так же не мог им объяснить, почему статуи стоит убрать.

Теперь каждый раз, играя на пианино, я старался на них не смотреть. Каждый раз я отвлекался на эту мысль, и потому постоянно сбивался. От злости я лупил по клавишам что есть силы. Каждое занятие стало для меня настоящим наказанием. К четвертому классу я настолько возненавидел свое хобби, что уже никакие лунные сонаты играть мне не хотелось.

Однажды я осознал, что если статуи действительно живые, то они наверняка слышат, как я играю. И наверняка им не нравится, когда я своим битьём по клавиатуре расстраиваю пианино. Что они не любят каждый приход настройщика, который просит их переставить для своей работы. Эта мысль сделала мои дальнейшие потуги научиться хоть как-то играть просто невыносимыми, и я ушел из музыкальной школы.

Но после этого они стали только злее.

Спал я в той же комнате, слева от них на своём кресле-кровати. Как и у многих неуравновешенных людей, однажды у меня начались сонные параличи. Если кто не знает, это состояние на грани сна и яви, когда ты не можешь пошевелиться и дышать, при этом часто случаются слуховые и зрительные галлюцинации. В средние века считали, что это так людей душат бесы и ведьмы. А меня душили статуи…

Они вставали со своих постаментов, они залазили ко мне на одеяло и ложились на грудь. Дышать от этой тяжести было невозможно. Каждый раз я просыпался с криком.

Родители переживали за меня, но ничего поделать было нельзя. Я хранил свою тайну об этих статуэтках. Другие статуи тоже были живые, но они находились далеко, на улицах и площадях, а эти две были у меня дома. Я проклинал себя за свою застенчивость, за невозможность рассказать о своей фобии.

Но однажды случилось непредвиденное. Оставшись один дома, я сидел в своей комнате поздно ночью за компьютером. И вдруг по всему району отключили свет. Я встал и попробовал раздвинуть шторы, но по непонятной мне причине, их заклинило. Обернувшись, я вспомнил, что я стою в полностью черной комнате наедине с этими проклятыми статуями. И сразу же ринулся к двери.

И конечно же, дверь не поддалась. Она и раньше заедала, и именно в этот день, по закону подлости, её нельзя было открыть. Ключи были в кладовке. Сердце бешено забилось, я что есть мочи колотил в дверь руками и ногами, орал, плакал, но ничего не помогало. Я опустился на пол и заплакал.

Первые минуты две меня трясло, и я боялся посмотреть в сторону пианино. Они могли теперь беспрепятственно сойти с него и задушить меня, теперь уже в реальности.

Когда я уже не ревел, не плакал, а просто скулил и стонал, как побитый пес, я начал прислушиваться. Звук исходил от пианино.

Я всегда считал, что с нашей квартирой что-то не то. Периодически у нас скрипели полки на кухне и комнатах, иногда непроизвольно открывались двери. Я уверял родителей, что у нас завелся полтергейст, но мне, конечно же, сказали, что это все просто свойство старой мебели. Особенно часто скрипело мое пианино.

Только теперь оно не просто скрипело. Оно играло. Само по себе.

Мелодия была ужасно фальшивая, состояла из одних диссонансов, она игралась со скрипом и нарастающим грохотом, все громче и громче. Статуи решили отплатить мне той же монетой.

Я уже не плакал, а трясся на полу, извиваясь, как змея, и читал «Отче наш» - единственную молитву, которую я знал. Мелодия теперь, становилась все разборчивей и четче, из неё все больше исчезала фальшь и появлялась гармоничность. Она становилась красивой, но я её нигде раньше не слышал. Будь бы я в другом состоянии, она бы мне, пожалуй, даже бы понравилась.

И вот, на финальном аккорде, крышка пианино с грохотом закрылась. Я почувствовал страшную боль в груди, и, задыхаясь, потерял сознание.

И сразу же очнулся на кровати с диким криком, разбудив весь дом. Мне не пришлось долго объяснять родителям, что мне приснился кошмар, они и к тому времени уже привыкли к моим подобным странностям, и немного успокоившись, мы все снова уснули.

Однако я был убежден, что это был не сон! Все было слишком реально, кроме того, я не слыхал о том, что бывают сны о темноте. Мелодию ту я, конечно же, запомнил на всю оставшуюся жизнь.

И, что странно, я перестал боятся тех двух статуэток.

Я восстановился в музыкальной школе, окончил её с более-менее хорошими оценками, научился потом играть на гитаре и парочке других инструментов, в общем, музыка снова пришла в мою жизнь. На выпускном концерте я играл Лунную Сонату. Мне, наконец, удалось её исполнить.

С тех пор прошло много лет, я переехал в другую квартиру, живу в ней сам, но музыку я слегка забросил. У меня появились другие интересы и устремления.

Недавно я рылся в горе старого хлама в доме родителей, и нашел запись старого концерта моего прадедушки. Он исполнял два произведения – «Лунную Сонату» Бетховена, и вторую, собственного сочинения. С первых нот я начал все понимать. У меня затряслись ноги, сердце заколотилось, и, после где-то минуты оцепенения, я дрожащими руками её выключил.

Я не знаю, что случилось, слушай бы я эту пластинку в той самой комнате ночью при свете люстры.

Потому что в момент, когда я выключил звук, в комнате с пианино с грохотом упали обе статуэтки.

Автор: Таумиэль

Текущий рейтинг: 59/100 (На основе 29 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать

.