(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Попутчица в красном платье
Я заприметил ее еще на вокзале. Маленькая, миловидная, в красном платье ниже колен, она разговаривала с мальчиком лет трех:
- Ай, какой ты миленький, ай, какой ты сладенький! Так бы и съела твои пухлые щечки! Можно я откушу твои щечки?
Карапуз в ответ смеялся и что-то гулил на своем, на детском.
- Женщина, отойдите от моего ребенка! Не трогайте его лицо! - и нервная мать малыша выдернула пухлую ручку сына из ладони любвеобильной незнакомки.
Тут подошла моя очередь у окошка кассы, я отвлекся на покупку билетов и перестал следить за дальнейшим развитием конфликта. К тому же, моя собственная дочь уже изнывала от скуки и требовательно дергала полу моего пальто.
Позже, на перроне, я обратил внимание, что девушка в красном платье пристально и напряжённо смотрит на меня, как будто пытается вспомнить, где уже видела меня раньше. Ее лицо тоже показалось мне смутно знакомым, и я ненадолго задержал на ней взгляд.
Поэтому я совершенно не удивился, когда, войдя в мое купе, она тут же затараторила:
- Витя, привет! А я все смотрю и думаю, ты или не ты! Прости, я, наверное, так на тебя пялилась! Но смотрю и думаю - ну точно Витька ведь! Как я рада, так давно не виделись! Не поможешь мне чемодан затащить наверх а то я, сам знаешь, ростом не вышла?..
Оглушенный ее быстрой, визгливой речью, я укладывал ее маленький невесомый чемоданчик на верхнюю багажную полку, пытаясь вспомнить, где же я ее видел, а она уже сюсюкала с Настей:
- Настенька, зайка, привет! Какая ты уже взрослая! Вот это вы вымахали, Анастасия Викторовна, скажу я вам!..
Надо же. Она даже Настю знает. Растерянный, я сел напротив загадочной пассажирки, рассматривая ее лицо в поисках какой-нибудь родинки, пятнышка, ямочек на щечках, любого знака, который напомнит мне, кто она, даст наводку. Но ее лицо было обычным и непримечательным, - русые волосы, мягкие, некрупные черты лица, не красавица и не уродина, ни единой отличительной черты. Она могла оказаться кем угодно - одноклассницей, однокурсницей, случайным единичным свиданием, даже какой-нибудь секретаршей из соседнего отдела или мамочкой с детской площадки.
- Простите, у меня плохая память на лица...
- Ты меня не узнал? Настя я! Ну помнишь? Так и думала, что ты меня не узнал.
Час от часу не легче. Насть разной степени знакомости в моей жизни были десятки, благо имя распространенное.
- Спасибо за чемодан! Слушай, как же твоя дочка на тебя похожа, прямо одно лицо...
Она что-то еще тараторила, пока я лихорадочно пытался вспомнить. Да, кажется, в отделе продаж есть у нас такая Настя... Или нет, на нашем потоке была. Я потер виски. Ее визгливый голос неприятно давил на уши. Она стянула с себя свитер и на мгновение у меня возник странный обман зрения - как будто ее лицо потянулось вслед за снимаемым воротом, словно нечто липкое и жидкое.
- Ну расскажи, как жизнь, чем занимаешься? Работаешь все там же? Как жена? С Катей, я слышала, ты разошелся. Мне очень жаль...
- Да, разошелся. Но зато смотри какая у меня теперь красавица родилась...
Разговор завязался легко, поверхностный, ничего не значащий. Попутчица оказалась очень разговорчивой и, обсудив природу, погоду и ситуацию в стране, проявила неожиданную осведомленность обо всем, что происходило в моей жизни.
- Это получается, когда ты с Катей развелся? Пять лет назад уже? Как быстро время летит, а вроде недавно мы на твоей свадьбе гуляли...
Эта фраза меня неприятно кольнула, но я не понял, почему. Наверное, никому не хочется вспоминать свои не сложившиеся отношения. К тому же от визгливого голоса собеседницы у меня разболелась голова.
С трудом дождавшись остановки, я вышел покурить. Дочка не захотела идти со мной, поэтому я оставил ее в купе вместе с чаем, булочками и болтливой попутчицей, которая явно умела нравиться детям.
После выкуренной сигареты и свежего октябрьского воздуха мне полегчало. Вернувшись к своему купе, перед тем, как войти внутрь, я услышал из-за полуприкрытой двери обрывок странного разговора:
- А ножку твою, ножку маленькую можно съем? Ну хоть один кусочек кожи, хоть самый манюсенький!
- Нет, - с веселым смехом отвечала моя дочь. - Как же я буду ходить без ножки! Все ведь будут видеть, что на ней кожи нет.
- Ну тогда на спинке! Спинка всегда под одеждой, никто не увидит!
- Лааадно, - с деланой усталостью отвечала моя Настя, как будто бы давая себя уговорить, и они обе засмеялись. Я вспомнил игру, в которую наша попутчица играла с ребенком на вокзале, и вошел в купе, несколько успокоенный.
- Я смотрю, вы любите детей, Настя... Но ваша маленькая тезка давно уже выросла с таких игр.
- Как знать, как знать, - довольно протянула Анастасия, прихлебывая чай, и с улыбкой закинула ногу на ногу. Под красным подолом на секунду мелькнуло что-то багровое.
- А мне тетя Настя рассказала, почему носит такие длинные платья, - затараторила дочка, залезая ко мне на колени. - У нее ножка больная!
- Ничего серьезного, - поспешно и несколько резче, чем следовало бы, прервала ее наша собеседница. - Да и кто носит короткие платья, когда октябрь месяц на дворе, правильно? - она снова громко расхохоталась. - И вообще, как я всегда говорю...
- Простите, Анастасия, - попытался я мягко, но настойчиво вклиниться в ее бесконечный монолог. - Я все же не могу вспомнить... Анастасия...
- Викторовна, - тут же услужливо ответила она, и я невольно рассмеялся, озадаченный совпадением. - Да, как и ваша Настя, я тоже Анастасия Викторовна! Мы ведь с вами уже оба посмеялись над этим, вы не помните?
Я не помнил.
- И мы с вами... где пересекались?
- Что?
- Ну, где мы с вами познакомились? Я что-то не припоминаю... Мы учились вместе или...
- Учились, - странно блестя глазами, ответила она, и я задумчиво крякнул. Что ж, ладно, учились. Это было так давно, что все может быть, но что-то мне все же не давало покоя.
- Но простите, - пробормотал сбитый с толку я, - вы тоже окончили мехмат в девяносто втором..?
Что-то здесь не складывалось. Как мы могли учиться вместе? Да она выглядит лет на двадцать моложе меня.
- Нет, - серьезно ответила она, - я позже окончила.
- Хм... А куда конкретно вы едете?
- А туда же, куда и ты.
- Я же вам не говорил, на какой остановке встаю...
- Да шучу я! И вообще, Витя, почему ты постоянно называешь меня на вы! Мы же почти сверстники! Заказать тебе тоже чайку? Ты знаешь, я обожаю чай в поездах, особенно эти красивые подстаканники! Вот казалось бы, ничего особенного, но...
И она снова начала свой бесконечный визгливый монолог, от которого у меня тут же начало ломить виски. Ее голос впивался мне в мозг, как бормашина в зуб, к тому же она теперь переключилась на Настю, и вдвоем они визжали и хохотали, как две обезьянки.
- Простите... вернее, прости, а как твоя фамилия?
- Викторова, - почему-то на секунду запнувшись, ответила она. - Викторова моя фамилия. Как же это ты меня не помнишь! А еще говорят, память девичья! Вы, мужчины, вообще ничего не запоминаете! Скажи, Настя? - и она снова переключилась на мою дочь, которая явно была в восторге от ее зубодробительной, несносной болтовни. Что-то мне это напоминало... Как будто цыганка забалтывает тебя на улице или как будто в секте тебе промывают сознание. Точно так же, быстро, шумно, монотонно, как будто беспощадные шестеренки какого-то сумасводящего механизма мясорубкой перемалывают тебе мозг.
- Простите, Анастасия, - наконец сказал я. - Я хочу лечь сегодня пораньше, если вы не против, очень уж голова болит.
Конечно, она была не против. Несмотря на недовольное хныкание Настеньки, желающей подольше поообщаться с новой подружкой, я выключил в купе свет и мы оба укрылись одеялом на своей полке. Вскоре дочка уже спала в моих объятиях, но мне сон в глаза не шел. Я видел, что странная попутчица молча сидит в темноте на своей нижней полке, и, когда свет проносящихся мимо фонарей и станций ненадолго выхватывал из тьмы ее лицо, я понимал, что она пристально и не мигая следит за мной.
Я лежал так не менее двух часов, и за все это время она даже не пошевелилась, не говоря уже о том, чтобы отвести от меня взгляд. Единственное, что я успел увидеть перед тем, как уснуть, - как она вроде бы протянула руку и зачем-то погладила мою дочь по коленке. Но тогда было так темно, что я не мог быть уверен, что мне не показалось. Много спутанных, разрозненных мыслей роились у меня в голове, но по истечении этих двух часов, засыпая, я уже утвердился в мысли, что не было никогда у нас на мехмате никаких Насть Викторовых, ни на нашем курсе, ни курсами младше, и она просто взяла эти имя и фамилию от наших с дочкой имен, и уж тем более она не гуляла никогда у меня на свадьбе, иначе я бы ее точно запомнил, и что самое главное - такого мерзкого, визгливого, ввинчивающегося в уши голоса я бы точно не забыл никогда.
Поэтому когда я проснулся утром и не обнаружил странной попутчицы на соседней полке, я вздохнул с облегчением.
- Папа, папа, хватит спать, - Настя трясла меня за плечо, - когда мы уже приедем?
- А где...
- Та вчерашняя тетя? Вышла, она скоро придет. Поможешь мне кофту надеть?
- Слушай, Настя, - тщательно подбирая слова, заговорил с ней я. - Мы с тобой сейчас оденемся и тихонечко уйдем. Пойдем посидим где-нибудь в другом месте...
- Почему? - удивленно заморгала она. Я посмешно оделся и начал натягивать на нее свитер.
- Давай, давай... Позже заплетемся. Здесь наверняка есть свободные купе или у проводницы посидим. И с тетей этой никогда больше не разговаривай, если увидишь ее, понятно? И вообще близко даже к ней не подходи.
- Но почему, пап? Паааап? - канючила Настя, пока я шнуровал ей ботиночки, но я спешил и не слушал ее. В этот момент дверь нашего купе отъехала вбок, и вошла наша странная попутчица.
- Так рано одеваетесь? Ваша остановка ведь еще нескоро!
"Откуда тебе знать, где наша остановка," - подумал я, но вслух сказал другое:
- Да, мы решили пораньше... Сейчас почистим зубы и пойдем сразу уже, да, Настя? Поезд на нашей станции стоит недолго...
- Ну как хотите, - с подозрительным благодушием откликнулась попутчица, вспорхнув на свою нижнюю полку. Боковым взглядом я снова отметил, что-то темно-багровое, цвета сырого мяса у нее под платьем, но она тут же натянула ярко-красный подол своего платья себе на странно голые в октябре колени - будто мысли мои прочла.
- Только там очередь в туалет длинная, аж до самого нашего купе. Утро ведь, все зубы чистить идут и сидят там подолгу.
- Ничего, тогда мы... - начал я и сбился, взглянув на ее лицо. Русые волосы, мягкие черты лица, самые обычные, ничем не примечательные, - но это определенно была не та же девушка, что вчера. Ее нос стал длиннее, рот больше и в целом она выглядела гораздо старше. Кроме того, на щеке чернела довольно крупная родинка, которую я просто не мог не заметить вчера.
- Что? Что такое? - с улыбкой спросила она, видя мою растерянность. Я почувствовал, что должно быть, схожу с ума, но это точно была другая, совсем другая незнакомая женщина! Я пошатнулся и схватился за стену, чтобы не упасть. И как раз в этот миг левая половина ее лица поплыла вниз, как горячий воск, глаз стек на щеку, а улыбающийся рот криво исказился, словно ее хватил инсульт.
- Что, догадался? - спросила она вдруг совершенно нормальным, невизгливым голосом. - А поздно, я уже получила то, что хотела.
Я вскрикнул и оттолкнул ее от себя, и в этот момент ее голова упала с шеи и осталась у меня в руках. Когда я проморгался, в купе было пусто, а на нижней полке валялось красное платье в такой позе, будто бы это сидит человек.
- Кто это был, пап? Куда она делась? Паап, - тараторила Настя. Я растерянно огляделся, выглянул в коридор. Затем достал с верхнего багажного отсека незнакомкин чемодан - он оказался пустым.
А через несколько дней моя Настя сильно обварилась и получила страшные ожоги. Хуже всего пришлось спине - там начисто не осталось кожи.
- А знаешь, пап, - сказала она мне уже спустя годы, - я ведь в тот день добровольно ей свою кожу на спине отдала, сама того не зная. Решила, что ладно, под одеждой ведь ничего видно не будет. Ты ведь тогда заметил, что у нее под платьем кожи нет? Одно голое мясо...
Текущий рейтинг: 80/100 (На основе 75 мнений)
