(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Подгорный народец
Поставьте мне стаканчик, мистер, и я расскажу про подгорный народец. Здесь-то все уже слышали эту байку, а горло промочить охота. Парни говорят, будто Вы записываете всякие там штуки – вот и будет, о чем написать. Лучше меня Вам никто не расскажет – я один в округе и остался из тех, кто жил в ту пору в Литтл-Пайнс. Литтл-Пайнс – это наша деревня так называлась. Там сейчас никого – хромой Джефферсон шесть лет, как помер, а Малыш Брэди записался в матросы. Небось, пьянствует сейчас где-нибудь в Плимуте или на мысе Код.
Я и сам был бы не прочь отсюда убраться – да вот только денег у меня в кармане не хватит даже, чтоб добраться до соседнего городка. Правда, так было не всегда – не глядите, что у меня латаный сюртук и пальцы видать сквозь башмаки. Когда-то в этих самых руках были большие доллары, мистер. Это все из-за подгорного народца вышло.
Так вот, эти недомерки, они всегда жили в наших краях, совсем недалеко от Литтл-Пайнс. Если пройти всего-то с полдня к северу, там уже начинались горы, а в горах-то они и водились. Правду сказать, мы толком не знали, кто они такие и откуда взялись –да и сейчас никто не знает.
У нас в Литтл-Пайнс иногда, по воскресеньям, кое-кто начинал травить истории про подгорный народец, да вот только каждый свое. Были такие, что говорили, будто это вроде как духи, которые живут в горах уже тыщу лет, как из баек краснокожих.
Пастор – он человек ученый, учился аж в Бостоне, вечно с этим спорил. Он утверждал, никаких духов на свете нет, а это, мол, безбожники, которые тут жили до нас – то ли мормоны, то ли католики. Якобы они изрядно грешили: сношали своих сестер и матерей, а потому христиане прогнали их под землю, где они сделались уродцами – по Божьему промыслу.
Многие наши считали, что это никакие не безбожники, а народишко навроде людей, только не совсем – будто индейцы или нигеры. Потому они и лопочут по-своему, и одежда у них странная, и прочее вроде почти по-людски – а все же как-то шиворот-навыворот.
Я вот, если кому интересно мое мнение, думаю так – они сродни крысам или еще каким паразитам. Приплыли, небось, вместе с нашими пра-пра-прадедами на Мэйфлауэре или еще каком из первых кораблей. Хоронились себе в трюме, а уж тут расплодились, как грызуны или клопы.
Толку от них никакого, но и вреда не было. Копошились в своей земле, да и все. Когда-то, говорили старики, они выползали из-под горы, по каким-то своим особым дням. Бывало даже, приходили в деревню – поглазеть на добрых христиан и чего-нибудь стибрить под шумок.
В конце концов их начали лупить – чтоб не таскали вещи. Еще они, по слухам, портили молоко и девок, что пострашней – но это уж враки. Вы б видели тамошних женихов – ростом самое большее с ребенка, морды поросли шерстью и еще эти дурацкие колпаки. Вера, что ли у них такая, чтобы всюду носить этот паршивый колпак. В общем, ни одна девка бы с таким не пошла, будь она даже слепая, это я Вам точно скажу. Я их видел вот так, как Вас сейчас вижу, мистер. То есть это я к тому, что разглядел их хорошенечко, а не то, что у Вас что-то общее с этакими образинами, Вы не подумайте.
Так вот, про них еще всякое говорили. Малыш Брэди заливал, что у них на родине этаких уродцев столько, что солить можно. Мамка ему так рассказывала, видите ли. А ей – ее мамка. Мол, если с подгорным народцем дружить, то они могут сделать много хорошего – починить ботинки или подбросить деньжат. Даже золото – потому первые поселенцы в наших краях были такие богатые. Якобы кому-то из предков Брэди подарили золотой самородок, вот только он его пропил.
Я Вам так скажу, мистер – брехня все это. Я раз решил проверить – у меня от папаши остались совсем хорошие сапоги, только подошва отошла и чутка прохудились. Выбрасывать жалко, а нести в город к сапожнику – заломит такую цену, что уж проще эти деньги прокутить.
Дай, думаю, проверю байки Малыша Брэди и его чокнутой мамаши.
Снес сапоги к горе, оставил там на видном месте, постучал в камень вот этак, как заведено – сначала два раза, потом еще три, и сам отошел в сторонку и отвернулся. Недомерки эти, они не любят выползать, когда на них смотрят. Одному Богу известно, как они вылазят из этих своих нор и как залазят обратно. Да и не больно-то это интересно, мистер. Клопы – они тоже завсегда щель найдут.
В общем, оставляю я обувку и отхожу, вроде как по нужде. Возвращаюсь – и вижу. Поналезло их из горы штук шесть, а может, и семь – и один повыше прочих, облезлый такой, сапог папашин в руке держит и рожу кривит.
Облезлый мне сразу не понравился – гнусный был, навроде исповедника. Я этак издали – вы уж, говорю, почините, сделайте милость – а я за ценой не постою, ну то есть если это выйдет не больше четвертака, конечно.
Тут облезлый давай тараторить, и швыряет в меня сапогом, а дружки его тоже хватают, что попало – шишки, камни и всякую дрянь, и давай меня обрабатывать. Я сапог схватил и бежать. Второй так у них и остался. С тех пор я Малышу Брэди и его бабским россказням ни капли не верил – да и вообще их семья уже столько здесь жила, сколько себя помнила. Одно и название было, что ирландцы.
Однако кое-кто в эту чушь поверил крепко. Хромой Джефферсон слушал-слушал про то, как в стародавние времена недомерки дарили людям золото, а потом просто рехнулся – так ему захотелось сделаться богатым.
Он и повадился шастать к горе и пытаться наладить с тамошними торговлю. Носил им разный хлам, вроде мыла, бус, щеток и духов – Джефферсон держал у нас скобяную лавку, и всякой дешевой дряни у него было завались. Мне так думается, он зря принимал недомерков за полных дураков – они-то ему отвечали тем же. Довольно скоро весь его дом оказался забит дарами, которые ему подносили в ответ – ржавыми гвоздями, булыжниками, сушеными дохлыми кротами и кучей старых ботинок – видать, много кто у нас велся на ирландские байки.
Хромой Джефферсон вбил себе в голову, что все эти вещи непростые – они ж ведь из-под горы. Что до меня, я раз и навсегда уверился в том, что он законченный болван. У этих гномов, или кто они там, ума не хватает даже говорить по-нашему, а не то, чтоб мастерить волшебные вещи. К тому же среди ботинок был второй сапог из папашиной пары. Я было попросил его назад, но хромой уперся – дескать, ты сам его выбросил. Я и плюнул – не очень-то и хотелось.
Я все ждал, когда жадность доведет хромого до того, что он окончательно свихнется – и все-таки дождался. Раз Джефферсон приперся ни свет, ни заря ко мне в хибару – видно, что крепко поддатый. И все несет, что скоро разбогатеет.
Я уже думал его выгнать, потому как такие присказки от него слышал раз сто. А он берет и ставит на стол початую бутылку виски. Вот так вот запросто, сам и бесплатно. Тут уж я разом проснулся, мистер, – видать, что-то стряслось.
Хромой наливает мне и себе, хотя ему уже бы и хватит, и выбалтывает, в чем все дело – он наконец отыскал к недомеркам подход. Вместо обычного барахла притащил выпивку. До этого так никто не делал – во-первых, и самим мало, а во-вторых, была какая-то старая примета, что так поступать не следует. На второе, ясное дело, всем было наплевать, а вот первое – не шутка. Так что носили в лучшем случае молоко – да кому оно нужно-то, кроме грудных детей.
Облезлый недомерок, по словам Джефферсона, бутылке оказался чудо как рад. Чуть не приплясывал там на месте. Потом вынул из кармана какой-то перстень и всучил хромому. И показал жестами, что это, мол, оттого, что бутылки мало – им там внизу каждому выйдет примерно по наперстку. Хромой Джефферсон тут же и дал мне этот перстень поглядеть – я в таких делах мало смыслю, но подумал, что похоже на золотой.
Ну хромой и говорит мне, что чтоб деньги заработать, нужно деньги вложить – а потому завтра же он поедет в город, заложит свою лавку, закупит на все деньги выпивки, и уж тогда подземный народец отвалит ему такую пропасть деньжищ, что до старости хватит и внукам останется. Мол, на ящик виски много не выменяешь – а больше у него в лавке сейчас и нет. А сам уже на и стуле сидит с трудом.
Тут-то мне и подумалось, что про то, как дожить до старости, Джефферсону переживать нечего – из него давно уже песок сыплется, а внуки у него будут едва ли, в таком-то возрасте. А стало быть, ничего страшного, если он получит не такую кучу деньжищ, как хочет, а малость поменьше. Мне-то много не надо – главное, чтоб хватило уехать подальше от нашего захолустья. Так что я начал подливать хромому побольше, для верности – и когда бутылка показала дно, он свалился на пол, как застреленный.
Ну я выудил из его штанов ключ от лавки и унес оттуда всю выпивку – благо, дело было позднее. Захватил фонарь и мешок побольше. Скажу я Вам, мистер, замучился я в ту ночь тащиться к горам, а потом еще и обратно. Правда, и дело того стоило – облезлый, когда увидал меня с ящиком виски, и думать забыл про ту оказию с сапогами, что у нас вышла.
Велел мне отвернуться и обождать, и получаса не прошло, как его отродье натаскало мне столько всякого добра, что я и представить до того не мог. Чего там только не было – и старые монеты, и чаша для вина с яркими камнями, и столько колец, что царя Соломона нарядить можно. Была даже корона, самая настоящая, и меч – взаправдашний меч, как в сказках. Меч я брать не стал – он все равно не влез бы в мешок, а остальное прихватил, даже чашу с короной, чтоб заложить при случае. Мешок вышел здорово тяжелый – но уже к вечеру следующего дня я был в городе.
Мне пришла охота немного покутить – что плохого, если есть повод. Так что я подзадержался на денек, а потом и другой. А на третий пошли слухи, что в нашей деревне стряслась беда – парнишка, что развозит почту, якобы видел в тех местах зарево и дым. Оказалось, так оно и есть.
Подгорный народец на следующий же день, после полудня, заявился в деревню. У них были молоты, кирки и прочее дреколье, которым работают в каменоломнях. Оказалось, их там, под землей, была целая куча – и все очень злые.
Недолго думая, они поубивали всех, кого смогли отыскать, и забрали все спиртное, что нашли в домах. Вышла настоящая бойня, мистер, вроде тех, что в историях про индейцев. Уцелели только Малыш Брэди, потому что он схоронился в конюшне, куда недомерки отчего-то не зашли, и хромой Джефферсон – по всему видать, из-за того, что был так мертвецки пьян, что подземные болваны приняли его за настоящего покойника. Еще сгорело несколько хижин – наверное, кто-то опрокинул лампу.
Шерифу пришлось собрать парней с ружьями из нескольких окрестных деревень, чтобы загнать шастающих по округе недомерков обратно в горы. У того места, где они обычно появлялись, взорвали бочку с порохом, и часть горы обвалилась.
Хромой Джефферсон все-таки рехнулся – слишком много вопил, что его обокрали и в жизни нет никакой справедливости. Его пару раз сажали за это в кутузку, а потом плюнули. Про то, что мы с ним пили перед тем, как все вышло, он и не вспомнил. Так он и остался жить на улице – днем просил милостыню, рассказывая, как лопнуло его скобяное дело, а по вечерам напивался и валялся в канаве со свиньями. Шесть лет назад он околел, но так и не смирился с тем, что не получил никаких денег.
Я вам скажу так, мистер – это он зря. Недаром Малыш Брэди говорил, что деньги подгорного народца проклятые – не приносят счастья и надолго не задерживаются. Так оно и вышло – мне хватило на полгода хорошей жизни, а потом только и осталось на старую хибару и чтоб не протянуть ноги с голоду.
Хотя тут как поглядеть – полгода я все-таки жил, как всамделишный король, хоть мне и думается, что с ценой короны меня здорово облапошили в ссудной лавке. Не может такая вещь стоить всего полсотни долларов – там одного золота сколько было.
Вот какая история у нас вышла в Литтл-Пайнс, мистер, и все из-за жадности хромого Джефферсона. Хотя и вина подгорного народца тут есть – натворили черт знает что. Кое-кто говорит, что и я приложил руку, но рассудите сами – кто ж знал, что эти безмозглые недомерки так не привыкли к похмелью?
Автор: Денис Золотов
Источник: [1]
Текущий рейтинг: 90/100 (На основе 17 мнений)
