(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Письмо рядового
Любезная Надя,
До меня дошли слухи о том кошмаре, что творится на Родине. Не печалься - тот кошмар, который творится здесь, гораздо хуже. Мы думали, что воевали четыре года и уже научились всему, что должны были знать, и даже больше. Но мы ничему не научились.
Чёртов француз, которого люди выбрали себе в вожди, разглагольствовал о мире. О таком оружии, что враги сами сдадутся на месте. А мы, дураки, послушались. Пошли в атаку на окопы с винтовками мертвецов и палками в руках. Мы ему верили, как верили любому, у кого были припасы.
Никто не знал, откуда этот француз взялся. Никто не знал, где он взял всё это оружие. Мы и знать не хотели. Мы хотели жить.
Нам и в голову не приходило, что у неприятеля есть то же оружие. Думаю, француз и сам не знал. Надеюсь, что не знал. Не могу себе представить, кто пойдёт на такое, зная, что его здесь ждёт. Может быть, тот француз и не человек вовсе. Не человек, что-то другое.
Я сейчас в лесу, выкопал себе яму и засел здесь. Надо было сразу бежать, когда немец прицелился в Гилёва. Выстрелил он не пулей. Когда его лицо разошлось, я отвёл глаза, не мог заставить себя смотреть. А он всё кричал. Мне показалось, что он свою голову руками разломил.
Где-то вдали Воликов вопит, что его детей жарят на вертелах черти. Пять дней уже вопит, одно и то же.
Надо было бежать, раньше надо было. Француз дал нам новый газ. Мы сперва отказались, не хотели того же, что было в Румынии. Он же нас заверил, что это - другой газ, что враги сложат оружие и не умрут сами. Всем надоела бойня, говорил он. С таким не поспоришь. Мы обстреляли позицию перед нами из миномёта. Меж деревьями пополз странный синий газ, но француз сказал не наступать. Ещё кое-что, сказал он. Потом взял винтовку, прицелился и выпалил один раз. Мы было хотели спросить, что учёный понимает в стрельбе, но услышали крик. Он попал в немца.
Француз дал мне бинокль, сказал поглядеть. У немца полголовы снесло, а он всё кричал. Я на этой войне видывал виды, но как эти немцы смотрели на своего сослуживца - такого не видал. Француз тем же жутким спокойным голосом сказал, что у солдата разрушена по крайней мере четверть мозга. Сказал, что от этого обычно умирают сразу. Но погляди.
Я и глядел в бинокль. Немец кричал, не переставая. Я не мог отвести взгляд минут, наверное, десять. А француз улыбался. Видел это - и улыбался. От этого газа смерть не придёт, какие бы раны тело не получило, сказал он. Немцы от ужаса забыли спрятаться в укрытие и француз нацелился ещё раз. Солдату снесло всю голову, он и кричать перестал. Хрипел только, басовито, люди так никогда не хрипят.
Нет, сказал француз, вреда не будет. Я наделил ваших врагов даром жизни. Кто в силах такому сопротивляться, спросил он.
Мне пришлось отойти в кусты, меня вырвало. А ведь с первых дней в окопах не рвало. И вправду, кто в силах сражаться, увидев такое? Но они сражались. Застали врасплох наш отряд, выгнали на поляну. Первые, кто добежал до леса, мгновенно лишились кожи. Не могу знать, почему разорванный на части взрывом человек не страшнее аккуратно освежёванного трупа на поле брани, но все наши разбежались.
Мы уже не армия, и они не армия. Больше не бойцы. Мы теперь звери в одном лесу, откуда нет выхода. Мы не знаем, что с нами случилось. Воликов иногда засыпает, и я слышу в лесу француза, он кричит на венгерском, вопит и смеётся. Лучше уж, наверное, слушать Воликова.
Здесь мне и смерть. Боюсь выходить наружу, боюсь того, что там ждёт. Минкин попробует пройти через лес, сбежать. Он смелый. Надеюсь, он доберётся. Отдал ему это письмо. Когда с ним про письмо говорили, он пошутил, что ему после войны дадут почётную награду за то, что доставил письмо из ада. Может он и прав, не знаю.
Прощай.
Твой Пётр.
Источник - [1]
Текущий рейтинг: 52/100 (На основе 34 мнений)
