(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Оберег (Д. Золотов)
В молодости я был неформалом – как, наверное, и многие. Пирсинг, волосы до плеч, всякое такое. Мир вокруг раздражал своей серостью – серые дома, серое небо, серые люди вокруг. Меня тянуло к чему-то другому – а к чему, я понять не мог. Такие, как я, сбивались в стаи – и толпились на бульварах и в колодцах домов. Дымили сигаретами, не всегда набитыми табаком. Пили дешевое пиво из баклажек и портвейн «Три семерки». Иногда – «Виноградный день». Хуже этого пойла я до сих пор не могу представить. Но даже оно было лучше, чем проводить вечера дома, ловя осуждающие взгляды родителей. Они ничего не добились – но при этом хотели, чтобы я шел по их стопам.
Выпивка творила чудеса. Стоило сделать несколько глотков, и окружающие тебя люди становились ближе. Они были очень разные – рокеры, металлисты, скинхеды, даже готы. Но всех роднило одно – упрямое нежелание становиться частью взрослого мира. Мы выпивали то, что было у кого-то с собой, потом шли за добавкой. Потом деньги кончались – и мы шли «аскать». Хозяева круглосуточных давно знали нас в лицо – и отпускали выпивку даже ночью, не боясь подставы. Они знали, что нам нет смысла их сдавать – ведь завтра будет нужна новая порция.
Время шло незаметно. Из компании уходили люди, которые закончили институт, нашли себе работу или ввязались в серьезные отношения. Мы вспоминали их с презрением и ноткой зависти. Мало-помалу из старичков остались только самые отпетые, а молодежь смотрела на нас, как на выживших из ума динозавров. Сидеть на шее у родителей было стыдно – и мы с друзьями организовали фолк-группу. Сняли пирсинг, пошили шмотки в околонародном стиле, добыли по знакомым реконструкторам славянские украшения.
Играли мы разное – плясовые, баллады, просто народные песни. Все, что могли откопать и положить на музыку. Нам кидали мелочь – и скинхеды, любившие «родное», и девчонки, любившие поплясать, и прохожие, которым интересно было поглазеть не на очередных металлистов, а на особенно редких сумасшедших, в рубашках с вышивкой и с коловратами на шее. Когда были дни сбора тусовки – мы играли на бульваре. В другое время – просто в людных местах, где были понимающие менты.
В тот день мы играли в подземном переходе.
Близился вечер, а денег было – на пару баклажек «Очка». Мы решили, что поиграем еще час-полтора, а потом рванем на вписку к знакомым – там могли хотя бы покормить. Настроение было скверное – недавно я расстался с девушкой. Она была из слишком приличной семьи. Хотела, чтобы я завязал с маргинальным образом жизни и нашел нормальную работу. В глубине души я понимал, что она права – но все же не мог позволить, как говорилось в нашей компании, «загнать себя под каблук». Мы расстались плохо. Наверное, я ее все-таки любил – и поэтому до сих пор носил ее подарок, маленькую серьгу. Друзья посмеивались надо мной, но недолго – все равно серьгу обычно не было видно под волосами.
Мы заканчивали очередного «Черного ворона», которого заказал за полтинник подгулявший менеджер среднего звена, и тут к нам подошли двое.
Они выглядели так, как выглядели в то время мелкие бизнесмены или успешные рэкетиры. Дубленки, хотя погода была еще теплая. Золотые украшения. Лаковые ботинки, едкий одеколон.
Стоило «Черному ворону» закончиться, как они зааплодировали. Кинули нам в шапку ворох смятых долларовых купюр. И, не отходя от кассы, предложили прокатиться – мол, друзья играют за городом свадьбу, все есть, а вот живой музыки, да еще родной, русской - не хватает.
Мы переглянулись. Нам доводилось работать с такой публикой. Иногда богатый папаша хотел порадовать своего обормота-отпрыска, иногда сам был таким же обормотом, но выросшим и пришедшим к успеху. К тому же вместе с взрывом частного предпринимательства все больше набирали оборот этакие торжества «по-купечески» – с пирогами, медовухой и ряжеными в боярынь проститутками. В конце концов, в былинах воспевали не только Илью Муромца, но и купца Садко, популярного у нынешних тружеников прилавка.
Конечно, такая публика была нам не очень по сердцу. Вчерашние холопы, теперь они с презрением глядели на остальных – кто так и остался в их глазах голью перекатной. Но платили они обычно хорошо, к качеству были требовательны не сильно – а денег нам вечно не хватало.
Мы согласились.
Кое-как мы уместились в новенький, только из салона «мерин» наших провожатых. Два с половиной часа гнали по трассе, а потом тряслись по бездорожью. Мы успели заснуть, в чем нам помогла бутылка коньяка, которую нам выдали – «для голоса». Проснулись мы уже на подъезде к месту банкета.
Что и сказать, гуляли наши клиенты с размахом. Они арендовали, казалось, целый загородный пансион – частная территория, несколько зданий, сауна, бассейн, только поля для гольфа не хватало. На стоянке была припаркована куча дорогих автомобилей, так что «мерин», на котором мы приехали, смотрелся как бедный родственник.
Веселье явно шло не первый час, а возможно, и день. Провожатые по секрету сообщили нам, что невеста – дочка губернатора области. Отвели в центральное здание. По дороге мы видели, как тут и там запускают фейерверки. Гремела в бумбоксах какая-то музыка. На скамейках сосались парочки.
Мы вошли в главное здание. Такого размаха я раньше не встречал. На длинных столах громоздились самые разные закуски. Тут был и запеченный целиком осетр, и множество поросят, и бадейки икры размером с хороший таз. На столах с фруктами вместе с ананасами и манго лежало такое, чего я не видел даже на картинках. Громоздились пирамиды шампанского, а любителей местного колорита ряженый в кафтан детина потчевал медовухой прямо из ковша. Оформлено все было в русском народном стиле – как его показывают в советских киносказках. Белоснежные льняные скатерти с вышивкой, официанты в синих штанах и высоких сапогах, связки баранок, блестящие пузатые самовары. В самоварах, судя по тому, как к ним прикладывались гости, была водка.
Наши провожатые сказали, чтоб мы ни в чем себе не отказывали, а когда будет надо, нас позовут выступать. Мы, конечно, отказывать себе и не стали. В процессе уничтожения всяких деликатесов я наблюдал за почтенной публикой.
Кого там только не было. Типы явно уголовного вида, с бычьими шеями, не выпускающие из рук сотовых телефонов. Вертлявые хмыри с пальцами, синими от наколок. Компания толстяков в плохо сидящих костюмах – явно коммерсанты либо чиновники. Надутый господин с депутатским значком. Несколько пьяных вдрабадан ментов, даже не снявших формы. Монументальных габаритов бородатый поп. Были и женщины – от надменных гусынь в безвкусных бусах до смазливых секретарш в коротких юбках и неизменных боярынь и Василис Прекрасных, явно набранных в эскорт-салоне.
Все это жрало, пило на брудершафт, обнималось, фотографировалось, обменивалось визитками, клялось в вечной дружбе – и тут же за спиной поливало друг друга помоями, обсуждало, кто с кем спал, кто сколько украл и кто у кого на зарплате.
От этой кружащейся вакханалии, а может, от чрезмерного количества выпитого и съеденного, меня начало мутить. Взгляду было не за что зацепиться, чтобы отдохнуть. Я водил глазами туда и сюда. И наконец увидел ее.
Она была хороша. Высокая, загорелая, черноволосая, без капли макияжа. В самом простом платье, стилизованном под деревенское. Она держалась так, что было понятно – ни дорогая секретарша, ни дешевая содержанка. Сама по себе. На окружающих она смотрела так же, как и я – устало, презрительно и насмешливо. Этими-то взглядами мы и зацепились.
Она улыбнулась и подмигнула.
Рядом со мной словно вырос из-под земли один из провожатых. Фамильярно положил руку мне на плечо.
– Что, нравится? – спросил он и поцокал языком. – Понимаю. Не простая фифа. Сестра жениха, между прочим. Не-за-му-жем!
Он многозначительно захихикал.
– А жених-то... кто? – спросил я.
Провожатый ткнул толстым пальцем в ту сторону, где как раз начали расступаться гости. В образовавшейся пустоте появилась умопомрачительная пара. Он – в черном костюме, смуглый, похожий на грузинского вора в законе. Она – бледная, но красивая. В белом платье, в белой меховой горжетке. Она выглядела несчастной. Я понял, кого она мне напоминает. Так выглядели знакомые героинщицы. Еще не растерявшие до конца красоту, но уже понявшие, что пути назад нет.
– Время музыки! – закричал карикатурный толстяк, видимо, тамада.
Мы поднялись на возвышение и заиграли. Все вокруг закружилось в сумасшедшем плясе. Кажется, всем было плевать, что и с кем они танцуют. Поп плясал с проституткой, вор – с ментом. Грузно топотали быки и коммерсанты. Выбрасывал колени вверх депутат. Кажется, наша музыка им нравилась – или им было все равно, подо что танцевать.
Мой взгляд вновь выхватил в толпе лицо смуглой брюнетки. Она не танцевала. Она встретилась со мной глазами, допила бокал шампанского, небрежно бросила его на пол и пошла ко мне.
– Потанцуем?
Я что-то промямлил про то, что мне нужно работать. Она рассмеялась, сказала, что мои друзья справятся и без меня, ухватила меня за руку и сдернула в зал. Друзья посмотрели на меня завистливо, но понимающе. Они и вправду справились бы сами.
Мы протанцевали под несколько песен. Моя новая знакомая двигалась прекрасно – ловкая, изящная, казалось, она не знала устали. Невольно я вспомнил поговорку про то, что каков человек в танце, таков и в постели.
Я в танце был, честно говоря, не очень.
Мою партнершу это не смущало. Я уже здорово устал, а она, казалось, даже не вспотела. В процессе я успел узнать, что она и в самом деле не замужем, что ее это крайне тяготит, и что молодые, талантливые музыканты – как раз в ее вкусе.
В конце концов она увлекла меня к выходу. Моя самооценка была спасена – она призналась, что устала, и предложила пойти проветриться. Мы вышли на свежий воздух, прихватив бутылку шампанского.
После долгих, страстных и отдающих дорогим игристым вином поцелуев она предложила не возвращаться в банкетный зал. Конечно, на улице прохладно – но ведь есть же баня.
Я, пьяный от шампанского и ее компании, согласился.
Мы прошли мимо зала – там, судя по звукам, мои друзья перестали играть, и пьяные гости вопили что-то под караоке. Баня была уже натоплена. Удивительно, но кроме нас там никого не было.
В прихожей мы сперва сняли обувь, а потом и верхнюю одежду. Под платьем у моей спутницы оказалось длинное, белое одеяние – нечто вроде ночной рубашки. К принятию бани с почти незнакомым человеком, сказала она, нельзя относиться легкомысленно. Во многом это ритуал, сравнимый по серьезности с венчанием. И если я и правда хочу продолжения банкета, то, как джентльмен, должен ей подыграть – и соблюсти все приличия. В конце концов, она твердо вознамерилась выйти за меня замуж – а ее будущий муж не имеет права быть невоспитанным олухом.
Деваться было некуда. В конце концов, верно сказано, что у богатых свои причуды. Я сбросил одежду. Моя спутница извлекла откуда-то такую же белую рубашку без пуговиц, как у нее самой. Я начал натягивать ее через голову.
И ощутил резкую боль.
По моей шее потекло что-то влажное. Я зажмурился и от души выматерился, помянув также Бога и всех его святых.
Когда я открыл глаза, вокруг была темень, лишь слегка освещаемая светом октябрьской луны.
Я стоял голый на табуретке в заброшенном здании.
В моих руках была петля, накрепко привязанная к потолочной балке.
Я почти надел ее себе на шею.
Меня спасла серьга – крошечный крестик, за который зацепилась веревка.
Я вышел к трассе только под утро. Заброшенный пансион был глубоко в лесу – и я порядочно проплутал. Я не нашел ни следа вчерашнего торжества.
Меня подобрал словоохотливый водитель, который всю дорогу честил правительство, а особенно местного губернатора, что довел до самоубийства собственную дочь. Схоронили ее на прошлой неделе - говорили, она покончила с собой из-за депрессии, вызванной пьянством, развратом и наркотиками.
Мои друзья пропали бесследно.
Больше я никогда не играл в подземных переходах.
Автор: Денис Золотов
Источник: [1]
Текущий рейтинг: 81/100 (На основе 22 мнений)
