(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Мотыльки (автор LutschMeinenSchwanz)
— Тема сегодняшнего урока — высшие, или кольчатые, черви. Записывайте!
Шорох ручек по бумаге, перешёптываниями и переспросами. И вот он, самый гениальный вопрос, который может прийти в голову школьнику:
— А высшие черви — это те, из которых потом жуки и бабочки вырастают?
С последних парт послышался смех, а возмущённая не столько поведением учеников, сколько таким вопиющим незнанием предмета преподаватель яростно застучала ручкой по столу, чтобы привлечь внимание.
— Нет, Фельдман, из червей насекомые не вырастают. Стыдно такого не знать!
— Но ведь из этих червячков, которые в яблоках, вырастают бабочки, так? — не унимается ученица со странной фамилией Фельдман. — Или это не те червячки?
Теперь смеются не только заметившие ошибку двоечники, но и сдерживавшиеся до этого отличники. Все, кроме учителя и незадачливой ученицы. Первая буквально выходила из себя от злости на тупость обывателей, не способных отличить личинку насекомого от совершенно другого животного, а вторая искренне не понимала, что же так рассердило училку.
— Смотрите, дети, и запоминайте! Запоминайте, как получить неуд до того, как тебя спросят, и как не надо делать, — объявляет учитель. — Гусеницы есть личинки разных насекомых с полным превращением в развитии. Иногда их называют «червячками», но мы, как люди почти образованные, не будем этого делать, правда, Горелов? — подождав, пока ученик, к которому она так внезапно обратилась, вспомнит, где он находится и замолчит, она продолжила: — Насекомые принадлежат к классу Членистоногие, их мы изучим позже. Черви же, те, которых мы проходим сегодня, это совсем другой класс, более примитивный: у них нет конечностей, нет кровеносной и пищеварительной системы в том виде, в котором привыкли знать мы, нет отдельных органов чувств и мозга…
— У Фельдманши тоже нет мозга! — раздался голос с задней парты.
— Так, дети, тихо! Не будем, подобно дикарям, придумывать друг другу клички… У человека мозг в любом случае есть. Вот за неумение им пользоваться она сегодня уже поплатилась…
— Вы что, мне двойку поставили?! — округлила глаза Фельдман.
— А ты как хотела? Нести такой бред… кхе-кхе… нести бред по предмету, который давно должна была знать, и не получить за него?
— Но я просто думала, что это и есть те же самые червячки!
— Ну вот в следующий… кхе-кхе… раз читай книжку, и потом думай… кхе-кхе… — Не вовремя наступивший приступ кашля не дал нормально договорить, и учитель опустилась на стул, пытаясь откашляться. Не получалось. Казалось, нечто большое застряло в дыхательном пути и не хочет продвигаться. Продолжая кашлять, она выбежала из кабинета, оставив на столе журнал, вокруг которого тут же собрались учащиеся.
В туалете, склонившись над раковиной, уже убив минут десять времени, к концу которых уже нечем стало дышать из-за застрявшего в горле, учитель пыталась выкашлять мешающую ей мерзость. Воздуха не хватало. Нечто в горле, кажется, увеличилось в размерах, перекрывая кислород, и шевелилось, доставляя неприятное першение. Ощущение было такое, как будто глотку забили какой-то густой слизью, заполненной ползающими опарышами. Мерзко, а воздуха всё меньше. Вот уже и фантазии о каких-то личинках, точно от нехватки кислорода… Внезапно застрявший предмет продвинулся вперёд, оказавшись в носоглотке, а затем во рту, наконец дав возможность вдохнуть. Затем большой комок слизи упал в раковину, и вид его едва не заставил выблевать всё съеденное утром. В шаре скользкой серой массы виднелось нечто живое с бледным удлинённым телом, одинаковым с обоих концов и без намёков на голову или конечности, и с длинными крыльями, растущими из середины тела, похожими на крылья мотылька, но не чешуйчатыми, а какими-то слизистыми. И пока учитель пыталась отдышаться и рассмотреть, что же это за неизвестное науке существо из неё вылезло, оно, почувствовав свободу, поползло к сливному отверстию, сокращая тело, как дождевой червь и хлопая подобием крыльев. И раньше, чем учитель успела что-то сообразить, неведомое существо скрылось, смытое потоком воды из крана.
2.
А началось всё с одной девочки. С недалёкой и в чём-то похожей на ученицу Фельдман девочки, в детстве точно так же не отличавшей червя от гусеницы. Она часто задавала вопрос отцу, почему некоторые червяки позже окукливаются и становятся бабочками, а некоторые так и остаются ползать в земле, скользкие и противные. Когда же папа-биолог объяснил ей разницу между этими существами, она не успокоилась и решила это исправить. В её представлении черви должны были страдать от своей неспособности превращения в бабочку и завидовать гусеницам. Тогда же, в детстве, она и решила когда-нибудь избавить червей от страданий и дать и им возможность стать бабочками. И даже то, что позже, учась, она узнала, что черви в принципе не способны к каким-либо переживаниям и сильно отличаются от насекомых в строении, её не смущало. Не обратила она внимание и на то, что и бабочкам в принципе особой радости полёт не доставляет, как и любых других эмоций. Она твёрдо решила подарить рождённым ползать счастье полёта. Даже позже, пойдя по стопам отца и зная вообще всё известное человечеству о беспозвоночных, девушка не передумала. И хотя внешне она была молодым и подающим надежды потомственным учёным-генетиком, глубоко в душе она носила детскую мечту о том, как избавит червей от необходимости ползать на брюхе и от сознания своей ущербности. Чем и занялась, едва узнав о генах, ответственных за формирование разных частей тела. Образование и разум не тождественны…
Когда она впервые изложила своё желание коллегам, те приняли это за шутку. Поняв же, что она это всерьёз, едва не решили, что она начинает понемногу сходить с ума. Но авторитетное имя отца и настойчивость девушки сделали своё дело, и новоявленная команда из нескольких молодых нежелающих проблем сотрудников приступила к работе, руководствуясь, скорее, не желанием какого-то бесполезного результата, а исконной русской любознательностью: «а что будет, если…».
3.
Немного придя в себя после пережитого в туалете, учитель задумалась. То, что из горла внезапно, едва не задушив, вылезает какое-то странное существо, само по себе событие экстраординарное, но здесь гораздо более необычным было, собственно, это существо. Ничего подобного она раньше не видела и не изучала, а как биолог она знала о живых организмах практически всё. Это же не было похоже ни на один известный вид. Даже предположительно классифицировать сложно: тело явно кольчатого или подобного ему червя, насколько это было видно сквозь покрывавший его слой слизи, способ передвижения, по очереди сокращая мышцы, подобный, но при этом какие-то выросты наподобие крыльев по бокам. Как какая-то червеобразная пародия на бабочку. Точнее, как какая-то бабочка, образовавшаяся из червя. Она вспомнила предшествующий этому спор на уроке. Прямо-таки шах и мат, биологичка! Подумав, что вовремя ушла из класса, не дав ученикам увидеть живое опровержение своих слов и никого им не напугав, она направилась в класс. Надо ещё вести урок. А ещё надо было бы поймать это странное существо и навести о нём справки, но состояние было не то…
Несколько месяцев ранее в лаборатории.
— Я говорил, что эта Туркина с заскоками!
— Да ладно тебе, — возразил коллега-ассистент, точно так же, как и говорящий, вынужденный ломать голову над странной задачей. — Может, она в шутку?
— В шутку задала приделать червям крылья?
— В шутку сказала про радость полёта. А вот крылья приделать она всерьёз задала. Непонятно только, как… И зачем.
Самый старший, до этого молча раздумывавший о чём-то у окна, отозвался.
— А зачем нужны были светящиеся кролики, например? Задачка-то, конечно, не самая важная… Вот к чему приводит наследственность работы, когда человек идёт по стопам своих родителей! Жаль, самим родителям этого не объяснишь.
— Светящиеся кролики — это прикольно, а вот нахрена червям крылья, непонятно! Или она хочет полностью бабочку?!
Старший хмыкнул и отошёл от окна.
— «Прикольно»… И бесполезно. Так же, как и бабочка из червя. Что вы как школьники?.. А сделать её не так сложно: находишь ген, отвечающий за формирование нужных частей тела, переносишь в геном червя. Обязательно кольчатого: он более совершенен. Она ведь не уточняла, какого именно? — получив отрицательный ответ, он продолжил: — И хорошо… Не хватало нам ещё планарий с крылышками.
Делать было нечего. Пока дочь начальника старшая по званию, надо её требования выполнять. Даже противоречащие здравому смыслу. А пока других она выдвинуть и не могла. Зная в совершенстве предмет, она, тем не менее, страдала какой-то невежеской жалостью к менее совершенным организмам. Поговаривали, что она и микробов жалеет как страдающих от своей слабости…
На очередном негласном собрании здравомыслящих сотрудников лаборатории, то есть в отсутствие начальственной мечтательницы, было решено использовать только ген, отвечающий за крылья: как он сработает на существе, более примитивном, чем насекомое, было не особо понятно, но это было единственным, что имело смысл делать. Ни голова, ни лапы, ни какие-то другие части тела, свойственные насекомым, всё равно не могли бы полноценно вырасти на черве, а задание заключалось именно в крыльях. О том, что не крылья делают ползающее существо бабочкой, все прекрасно знали, даже автор идеи, но это как ненужную подробность решено было опустить: мало ли, ещё доделывать заставит… По итогам приступили к работе, точнее, к экспериментам с целью придать способность дождевому червю, как самому доступному из кольчатых, отращивать крылья. Через некоторое время это даже удалось, хотя животные и не способны были летать с их помощью, просто не имея соответствующих мышц, потому просто ползали, как и раньше, но при этом хлопая крыльями по той поверхности, по которой ползли. Немногие доступные движения этих крыльев обуславливались тем, что они прикреплялись к кольцу мышц, и при его сокращении приводились в движение. Сами же эти крылья можно было назвать так только условно; некие отростки похожей формы, но без чешуи, покрытые мягкой кожной оболочкой, сходной со слизистой поверхностью тела червя, мало походили на настоящие крылья. Глаз у них по естественной причине не было и куда лететь они тоже видеть не могли… Туркиной это не нравилось. Она хотела настоящих летающих особей. Она требовала продолжения экспериментов и исправления недостатков. Ненавидящий её и считающий обычной сумасшедшей, продвинутой влиятельным отцом в науку, ассистент, тихо бурча «Скоро ты будешь радоваться, что они не летают!», начал собственный эксперимент над другим червем — аскаридой.
4.
Одним вечером под предлогом необходимости срочно доделать какой-то опыт ассистент — не тот, который затаил злобу на начальницу, а другой — задержался в лаборатории. Когда все ушли, его подруга под видом коллеги из другого заведения прошла к нему на работу. В принципе, большой ложью это не было: она была учителем биологии, соответственно, профессия у них была, несмотря на разный род деятельности, одна, но пришла она сюда не из профессионального интереса. Просто в другом месте они уединиться не могли: он жил с родителями, а к ней не вовремя приехала племянница, снять же квартиру или номер они не могли, поэтому иногда, пользуясь слабым контролем на проходной, проводили время здесь. Именно тогда эта женщина, почувствовав жажду, отпила из оставленного кем-то стакана с водой. Затем её друг принёс колу, и отставив воду, она запила её и они продолжили общение.
Ни он, ни она не заподозрили ничего странного и оставленный злобным экспериментатором стакан с водой остался на столе до утра. Тогда уже без эксцессов его выпила та, кому он предназначался.
Первой результат эксперимента на себе ощутила к нему не причастная учитель биологии. А потом… Потом с болями в животе в больницу обратился её друг, которому после надлежащих анализов поставили диагноз «аскаридоз» и назначили лечение. И гораздо позже, когда племянница уехала и он смог по вечерам приходить в гости к подруге, после обычного посещения им туалета, она, по привычке посмотрев в воду перед тем как присесть, заметила нечто выползающее из слегка окрашенной кровью воды. Нечто, похожее на то, что недавно едва не задушило её. Оглашая дом мало украшающим преподавателя матом, она потащила не понимающего, в чём дело, любовника в санузел.
— Ты видишь это? — Вопросила она его, указывая на сравнительно мелкое червеобразное существо с четырьмя плоскими напоминающими крылья отростками по бокам туловища, наполовину взобравшееся по стенке унитаза. — Что это?
Мужчина побледнел при виде существа и не отвечал, а в ней боролись два чувства: тщеславия, как у открывателя нового вида, и страха, ведь если это несомненно опасное существо ещё неизвестно науке, следовательно, как с ним бороться, тоже неясно. К ним примыкало смутное ощущение того, что где-то он, несмотря на отсутствие такого существа в классификаторе, подобное уже видел…
— Отвечай, ну! На этот раз это было в тебе!
— На этот раз? Что это значит?
В ответ она рассказала шокированному другу, как пару недель назад едва не задохнулась из-за подобного животного у себя в горле. Потом о своих впечатлениях и мыслях от него. Тот внимательно слушал, всё более понимая, в чём здесь дело, и затем рассказал о недавних опытах по указке безумной начальницы.
—…Правда, опыты проводились над дождевыми червями, а это что-то другое. Если верить диагнозу, аскариды. Вопрос только в том, почему эти твари оказались в нас?
— Ты спрашиваешь? Вообще-то я думала, что опыты проводятся в лаборатории и на специально предназначенных для этого объектах, а не на живых посторонних людях! Что теперь?!
— Не сердись, всё ведь не так плохо. Если это действительно аскариды, мы просто избавимся от них лечением. А как произошла утечка, разберутся в лаборатории. Туркина не любит таких инцидентов…
Женщина хотела ответить, что эта же Туркина проявила такие чудеса мышления, за которые она у себя на уроках ставит единицы, но промолчала, не желая ссоры. Теперь эмоции почти покинули её и она внутренне упрекала себя за лишнюю экспрессию в разговоре. Смыв почти доползшего до края червя в канализацию, они ушли.
5.
Через некоторое время с такими же симптомами и с болью в глазу в больницу вынужден был пойти и сам экспериментатор. И если первое было вполне очевидно и решаемо, то что случилось с глазом, врачи определить не могли. Белок глаза тем временем стал розовым от лопнувших кровеносных сосудов, а обычно прозрачное его наполнение — красноватым и мутным, как будто в него влили кровь. Боль тем временем усиливалась и стала какой-то пульсирующе-шевелящейся. Казалось, что нечто живое пытается вылупиться из глаза. В итоге решили делать операцию, опасаясь, как бы неведомый процесс не пошёл дальше. И тогда уже, когда безнадёжное в лечении глазное яблоко удалили, в нём заметили нечто живое и ползающее. И когда теперь уже одноглазый сотрудник вернулся на работу, а опыты во избежание огласки прекратили, во сне от удушья умерла и сама автор проекта. В её горле обнаружили крупную особь модифицированной аскариды с подобием крыльев. Никто из посвящённых даже не удивился; всем было известно, что этот червь в ходе развития совершает круговое путешествие по организму и вполне может оказаться в любой точке этого самого организма. Только ассистент-экспериментатор злился, что она так и не поняла своей ошибки… На этот раз для того, чтоб избежать огласки, пришлось немало постараться, учитывая, что в прессу уже как-то прошли слухи о таком же существе в больном глазу у другого сотрудника. Руки в повседневной жизни мылись редко; люди же часто соприкасались не только руками. Проект давно свернули, а заражение продолжалось. И только преподаватель биологии не скрывала злорадства, когда на очередном уроке у ученицы Фельдман заболел живот, а после этого в медпункте из соответствующего места извлекли такого же червя, переделанного в подобие мотылька. В некотором смысле это даже принесло двоечнице облегчение не только физическое, но и моральное: перед этим она уже была уверена, что рожает.
— Всё ещё думаешь, что из этого может получиться что-то летающее?
— Но… Что это?
И когда девочка и присутствующие при процедуре медсёстры пришли в себя от увиденного и прочувствованного, она рассказала им о странных опытах в лаборатории и их последствиях.
Закончилось всё тривиально: всем зараженным был назначен курс лечения, и анальные «мотыльки» бесславно умерли в кишечниках людей…
Текущий рейтинг: 40/100 (На основе 19 мнений)
