(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Маяк (Yurec Talanec)
Гниющая осень забирала всё, до чего могла дотянуться. Непрекращающийся дождь пронизывал все влажным и осточертевшим холодом, забирался под одежду сквозь щели рукавов и воротники курток, смешивался с по’том и становился частью людей вокруг. Всё было захвачено тоской, грязной листвой и барахтающейся от утопления жизнью в ширящихся лужах. Смотреть в окно было противно до тошноты, открывать их – тем более. Хотелось простого и обычного лета, где – ни будь не здесь.
Даша снова погрузилась в тяжелый и апатичный дум-скроллинг ленты новостей из её многочисленных социальных сетей. Затем, на смену им, пришёл ютуб и тикток. Уродливые подростки и взрослые люди кривлялись на камеру, под модные песенки для мудаков. Короткие видео резко вызвали головокружение и тошноту. «Оригинальный контент.» - с тоской подметила про себя Даша и выключив телефон, распласталась на кровати словно мертвец.
Глядя в белоснежный потолок, она почему-то подумала о том, как он падает на неё. Как железобетонная плита давит её и диван, навеки заключая под прессом их союз. Представляет, как хрустят её кости, как в позвоночник впиваются витиеватые пружины, как из раздавленной плоти и лопнувшей кожи сочится кровь, пропитывая следующую обезумевшую конструкцию. Словно домино, каждая из плит проваливается дальше, к самому основанию, в пекло, забирая с собой таких же незадачливых персон, как и она. Затем, весь дом рушится, как и всё вокруг, но ей уже всё равно. С легкой улыбкой на лице, она засыпает.
Ей снится густая тьма. Крики, которые сияют в ней словно раны, окатывают её нутро лучами алого света, на миг обнажая стены, из которых торчат куски плоти. Лица умоляют о пощаде, руки беспомощно машут в темноте, желая ухватиться за это пустое вязкое ничто. Чавкающий и гниющий исполин вдалеке вышагивает свой марш монструозными ногами, ищет её. Вместо того, чтобы бежать, Даша сдается. Падает на колени и начинает плакать. Ей не нравится такая смерть. Голая, безысходная, отвратительная и совсем не романтичная.
Телефон противно дребезжит осточертевшей мелодией, она резко открывает глаза. Потолок всё еще смотрит на неё самым безжизненным взглядом. «Почему ты не упал?» - вопрошает она в пустоту. Холодный пот стекает со лба и ей на секунду кажется, что из обоев, рядом с лицом, кто-то тянет к ней гнилую руку без кожи и легонько касается её щеки, оставляя на ней мокрый противный след. Моргнув, она понимает, что всё в порядке. По ушам вновь бьёт трель смартфона, она хватает его и отвечает на звонок.
- Алло? – Дашин голос, абсолютно сонный, выдает её с потрохами.
- Опять дрыхнешь? Да сколько можно? Пошли, Егор на вписку звал, ты что, забыла? – писклявый голос Нели раздражает, но всё же звучит довольно живо, не смотря на тени, которые постепенно захватывают всё вокруг. Они бесшумно текут по стенам, словно черная река. Трогают ручки шкафов и тумбочек, пытаются залезть куда-нибудь в укромные места и спрятаться там в ожидании добычи.
- Да так, что-то устала. Нет, не забыла, будильник же стоит. – соврала она, чтобы не расстраивать подругу и не портить той настроение. Её тоска – её собственность и больше ничья. Даша не привыкла делиться с кем – либо, чем – либо. Пусть даже самым простым.
- Ща я такси вызываю, собирайся, по – пути за тобой заеду. У тебя есть десять минут. – рапортует Неля и звонок обрывается. Теней становится больше, и Даша щелкает кнопкой включения настольной лампы.
Легкий свет рассеивает лужицу черноты, и та прячет свои тонкие руки. Даша встает. Про себя она вспоминает о подруге только с легкой брезгливостью, словно та притащила к ней дохлую кошку и вот-вот её квартира станет кладбищем, где посреди комнаты оно отметится первой могилой с грязным трупиком животного. От одной этой мысли её передергивает, и она решает не переодеваться. «Незачем.». Наспех надев куртку и сразу накинув капюшон, она прыгает в кроссовки и выходит наружу.
Крыльцо звучит словно порванный пластик барабана – глухо, тускло и мёртво. Вокруг нет ни души. Люди умные создания. С первых дней человечество пряталось в пещерах, а теперь в самодельных железобетонных гробах. Даша достает из кармана пачку сигарет. «Рак легких. Этот вкус мне попадается чаще всего.». Не успев закурить, к её подъезду заворачивает белый Хёндай, открывается дверь и радостный визг почти ранит слуховой аппарат. Её передергивает то ли от холода, то ли от этой крашеной рыжей стервы, то ли от всего сразу.
В машине пахнет убогим освежителем за три копейки, купленным на заправке просто на сдачу. «Здесь хотя бы тепло и сухо.». Водитель не говорит ни слова. «Пятерку заслужил, это точно. Не то, что эта.» - думает про себя Даша, выслушивая очередной неудержимый словесный понос от своей подруги. Она постоянно говорит что-то такое, о чём нормальные люди предпочли бы промолчать. «Поскорей бы доехать и скрыться где-нибудь.» - думает про себя она.
Спустя двадцать минут огни города сменяются редкими фонарями и загородной трассой. Мокрая от дождя дорога отражает свет фонарей и бьёт прямо по глазам. Спустя еще десять минут виднеется новый коттеджный посёлок среди хвойного леса. Мажорчик Егор умел жить на широкую ногу и получив в подарок на своё двадцатилетие целый дом, он часто звал бывших одногруппников на пьянки которые по веянию моды принято было называть вписками. «Надеюсь там есть пиво.» - думает про себя Даша.
- Приехали. – произносит таксист, затем кивает Неле и Даше, легонько намекая, что задерживаться не собирается. «Достойный таксист, не чета своим собратьям.». Даше отчаянно не нравилось ездить в такси. Особенно после того раза, когда водитель без умолку талдычил ей о том, какая она красивая девушка, пытаясь правой рукой, как бы невзначай, коснуться её бедра.
Они выбрались из машины и хвойный лес ударил свежим ароматом в ноздри. Даша смакует отсутствие дождя и свежий воздух, различает отдалённый шум музыки, который доносится из дома. Слева и справа стоят дома соседей, вперившись во внезапных гостей своими чёрными глазницами. В окнах развратно пляшут тени, маня прибывших тонкими и длинными пальцами. Даша отворачивается в сторону света, но что-то не даёт ей покоя, она снова начинает вглядываться в соседний дом. Звонок калитки не работает, она крепко заперта. Неля достает телефон и тыкает в список контактов, где черным на белом высвечивается «Егорчик». «Ну и дура же ты.» - Даша подкуривает сигарету и делает глубокий вдох. «Рак легких, мой любимый вкус.».
- Егорчик, мы приехали, открой пожалуйста. – Неля начинает махать рукой в сторону дома, словно ребёнок, который уходя в школу думает о том, что родители всегда следят за ним. Через минуту из дома вываливается хозяин дома. Нетвердой походкой он идёт навстречу к последним гостям и открывает им калитку.
- Заходите! Давно уже вас ждем! – говорит он, с наигранной и подпитой радостью. Затем, словно змея, он обхватывает рукой талию Нели и сразу же спускается ниже, отчего она взвизгивает словно собачонка, которая долго не видела своего хозяина. – Дашк, ало? – Егор смотрит на неё с подозрением. – Земля – космос, ало. – он слегка трогает её за плечо.
- Там какая-то дрянь в окнах. – флегматично бросает Даша и ловко отправляет окурок в сырую темноту пожухлой травы.
- Никого там нет, забей. Мало ли что в темноте привидится. Пошли, пивка бахнешь и всё нормально будет. – он снова хватает Нели за задницу, и та снова радостно пищит. На Дашу смотрят две рассеянные тёмные фигуры и скребут чёрными ногтями по стеклу, оставляя на нём глубокие борозды.
В доме непонятное количество человек. Непонятные они сами. Из всех, кого Даша успела заметить, она знала только хозяина дома и визгливую рыжую сучку. На диване у телевизора, двое матерящихся парней играют в мортал комбат на плойке, в азарте вскакивая словно дурные дети, угрожая разбить друг другу лица прямо здесь и сейчас. Затем их внезапный пыл сходит на нет, и игра продолжается.
За столом пара прыщавых ботанов исследуют очередную настольную игру восхищаясь вариативностью, лором и прочими вещами, от которых Дашу начинает потряхивать. Она помнит и не может простить тот вечер манчкина за то, что пиво закончилось раньше, чем долбаное объяснение правил этой дрянной игры. Хотелось разбить Неле и Егору лица, а затем так же томно объяснять, как позвонить в скорую и что делать до их приезда.
- Пиво в холодильнике, в морозилке чё по крепче, разберешься. – лениво бросает Егор всё так же, словно питон, он прижимает к себе Нелю.
- Ага, хорошо. – безразлично отвечает Даша и достает из холодильника прохладную банку хмельного напитка. «Плевать, всё равно на халяву». Она собирается уйти наверх и уединиться где-нибудь, чтобы её никто не достал, но не успевает. Из приглушенного света другой комнаты возникает мужская фигура и без зазрения совести хватает её за руку и отчаянно жмет.
- Меня Глеб зовут, а тебя? – его голос какой-то блёклый, словно он говорит из последних сил на смертном одре, но рука его до белых следов продолжает сжимать Дашину кисть.
- Ты мне руку оторвёшь, больной. – она пытается освободится от этого внезапного рукопожатия, но не может.
- А чё имя западло сказать? – он сильнее сжимает её кисть, Даша невольно вскрикивает. – Ладно, живи пока. Не больно то и хотелось. – Глеб освобождает Дашину руку, которая, кажется, онемела от подобного обращения. – Захочешь развлечься, я там буду. – он указывает большим пальцем куда-то сзади себя. Там, в дверном проёме, на тусклой луже света плескается радостная тень.
«Козёл.» - думает она про себя и быстро убегает наверх, но не испытывает удовольствия. Здесь тоже нет тишины. Кругом звучат стоны, сопения и какие-то другие звуки, присущие тому, что и называется впиской. Отвратительные ощущения обнимают её, словно разврат и похоть стали осязаемы. В воздухе висит тяжелый запах пота, пьяной любви и распутности.
От наступивших мыслей её передернуло и она, испытывая судьбу, уходит в дальнюю часть коридора. Она бывала здесь пару раз, но не заходила далеко, пытаясь держаться Нели. Но теперь, её подруга оставила Дашу на произвол судьбы и наверняка, в одной из этих комнат на одной из кроватей или прямо на полу, она игриво визжит, как свинья, которую Егор использует только для одной цели.
Слева, от еще одной туалетной комнаты находится спасительный зёв открытой двери. Ручка легко поддается, и она входит во мрак комнатушки. Щелкнув выключателем помещение оказывается импровизированной детской комнатой, но Егор живет здесь один и у него никогда не было ни братьев, ни сестер и уж тем более детей. Повсюду разбросаны кубики с буквами, какие-то раскраски, фломастеры, различные машинки и конструктор лего. Она подбирает с пола один из рисунков и тотчас же отбрасывает его в сторону.
На цветном листке бумаги нарисовано ухмыляющееся безглазое лицо на худощавом теле. Длинные и худые руки с множеством суставов держат чью-то голову. Неряшливыми каплями изображена кровь, которая стекает с ломтей кожи, раздробленного позвонка и промятого лба. В другой руке тварь держит тело, на котором выведено слово «мама». «Что за жуть, охренеть!» - Даша отпивает из банки глоток и подходит к окну.
В соседнем доме точно что-то происходит. Свет не горит, но Дашу каждый раз бросает в дрожь ощущение того, что кто-то смотрит на неё, оттуда. Тень резко дернулась, словно её заметили, и шторка в окошке колыхнулась словно от ветра. Резкий крик оборвал её наблюдения и банка выскользнула из рук. Кричали где-то в доме. Не спешив расставаться с жизнью от наваждения, Даша аккуратно, строго на цыпочках миновала комнаты, из которых всё так же были слышны вздохи и редкие стоны, но теперь они стали глубже, грубее и больше походили на то, как волки, загнав добычу, рычат и рвут её на части.
Проходя мимо одной из комнат Даша остановилась. За дверью был слышен еле-еле отчетливый плач, детский, это точно. Плакала маленькая девочка. Иногда, захлебываясь слезами, она набирала воздух в легкие. «Откуда здесь ребёнок?» - Даша поежилась и подошла к двери, приложив к ней левое ухо. Плач тут же стих, вместо него послышался быстрый топот, словно девчонка решила встать и пробежаться. В дверь что-то ударилось. Ручка завертелась в истошном танце, удары разносились по всей двери и казалось, что еще одного такого она не выдержит.
- Что это? Кто там?! – Даша, вопреки свою характеру, вдруг повысила тон, отчего дверь тут же затряслась так, словно готова была разлететься в щепки. Спустя пару секунд всё стихло.
- Даша? Даша ты тут? – из комнаты рядом донесся знакомый голос. Неля. – Даша открой, здесь творится что-то странное. Егор пропал! – обеспокоенный голос подруги потерял всю визгливость, сменившись на какой-то холодный и стальной тон. «Она так никогда не говорила.» - подмечает про себя Даша.
- Ты же внутри комнаты, открой сама. Как я открою дверь снаружи, тут не замка, ничего. – Даша вдруг начала спорить, но с кем? Из-за двери мерзко и утробно засмеялись.
- Неля?! – подойдя к двери сказала Даша и тут же пожалела об этом.
Острый, как бритва коготь царапнул по щеке. Боль не была сильной, сильнее была обида на то, что Даша снова потеряла осторожность. Она опять говорила с ними. По щеке тут же побежал беглый ручеек крови и она, поздно опомнившись, достала из кармана перцовый баллончик.
Струя ударила в разверстую дырку двери и оттуда раздалось шипение, переходящее в угрожающий глухой крик и Даша, сломя голову, бросилась бежать на первый этаж. За спиной, окончательно разорвавшись в щепки, хрустнула дверь, а затем легкое клацанье когтей по паркету обозначили преследователя. Кубарем скатившись по ступеням вниз, Даша ускользнула в открытую дверь кухни и заперла её изнутри.
- Что? Всё-таки передумала? – сзади раздался сальный могильный голос. Даша не успела обернуться. Яркая боль в затылке, а затем явившаяся тьма бросили её тело на пол кухни и кто-то, надсадно пыхтя, принялся снимать с неё кофту. Как только правая рука Даши вышла из рукава, дверь в кухню открылась.
- Не видишь? Занято. – бросил он грубым голосом, а затем поднял голову и посмотрел перед собой. Что-то тёмное извивалось, ходило ходуном, изредка мерцало переходя в дым, а затем снова обращаясь в лоснящуюся тьму. Оскал чёрных зубов явил чудовищную улыбку, а затем существо кинулось на Глеба. Хрустнули кости, сдавленный крик, сквозь налипшую на его рот тьму, не побеспокоил бы никого. Резким движением тонкой руки, существо вошло ему под рёбра и нащупав сердце, сладко заурчало. Убрав свою руку с Глеба, оно впилось ему зубами в лицо и смачно чавкнуло. Брызнула кровь, усеяв бежевую кухню россыпью алых капель.
Даша снова была в той комнате. Гулкие шаги, словно в ангаре, были всё ближе и ближе. Невидимый исполин в лабиринте тьмы и теней сопел и пыхтел, пытаясь до неё добраться. Она же, покорно приняв свою учесть скорбно застыла на коленях, не в силах пошевелиться. Тёплые пальцы коснулись её лица и истошно закричав, она открыла глаза. Свет от фонарика, казалось, выжег сетчатку, но вытянул из мглы.
- Девушка, с Вами всё в порядке? – мужчина в форме полиции. Сколько она тут пролежала?
- Да, вроде бы да. – почувствовав легкий холод, она поняла, что кофта с неё почти снята, а ремень на джинсах расстегнут. В воздухе пробежала волна сладковатого запаха меди и пота. Она приподнялась и увидела рядом с собой выпотрошенное тело неудавшегося насильника. Её пробрала ощутимая дрожь.
- Тихо, тихо. Не смотри туда, не надо. Давай, пойдём со мной. Сначала тебя осмотрит врач, а потом, я задам тебе пару вопросов. – полицейский учтиво поднял её за руку и вывел во двор.
Снаружи стояло не меньше пяти машин. Скорая, три полицейских и один неприметный темный седан. Оглянувшись через плечо на дом, Даша заметила в одном из окон улыбающуюся тень, которая игриво махала ей пальчиками, оставляя на стекле размазанные кровавые следы.
- Там кто-то есть. – она указала мужчине на окно, но кроме появившихся следов, там уже было пусто.
В отделении было светло и даже тепло. Молодой мужчина, который выпроводил её из дома представился Игорем Семеновичем. Капитан полиции городка впервые увидел подобную резню. Он, хоть и бывал во многих передрягах, но всё же вздрагивал каждый раз, когда открывал одну из комнат злополучного загородного дома. Всё было усеяно трупами. Они были словно пожеваны, обескровлены, некоторые из них были без конечностей. Фиолетовые кишки были вырваны из порванного живота и лежали рядом с их владельцами. В доме, Игоря преследовало постоянное ощущение слежки, но стоило ему только включить свет, всё приходило в норму, кроме подкатившего к горлу комка.
- Дарья Владиславовна, извините, но я должен задать вам пару вопросов. Что вы помните про вчерашнюю ночь и как оказались в доме? – приятный бархатистый голос прозвучал
- Неля. Неля затащила меня туда. Егор звал нас на вечеринку, и мы приехали. В соседнем доме я видела кого-то, но не могу сказать кого именно. В доме Егора я ушла в детскую комнату, но пробыла там не долго, меня испугал крик, и я сразу же решила уйти и куда-нибудь спрятаться. – Даша не стала ничего скрывать, да и какой смысл, она чудом уцелела.
- За тобой никто не гнался на втором этаже? Мы увидели там буквально разорванную на куски дверь и два тела внутри комнаты. – значит, всё это было реально.
- Да, но я буквально скатилась с лестницы и попала на кухню, где меня ударили по голове.
- Откуда у тебя этот порез на щеке? – указав на щеку спросил капитан.
- Наверное задела за что-то, когда упала. – Даша не думала, что стоит ему говорить про тварь, что вырвалась из комнаты. Так и до психиатра не далеко.
- В доме было что-нибудь кроме алкоголя?
- Не знаю. Я такими вещами не интересуюсь. Курю сигареты, пью пиво, да и не припомню, если честно, чтобы кто-то в доме организовывал что-то хуже, чем пьянка.
- Да, дела. Ты говорила, что кого-то видела в соседнем доме, а затем, когда мы уходили и в доме Егора, не расскажешь?
- Не знаю, мне так показалось. – Даша пожала плечами.
- Возможно, это от шока. Но, ты ведь видела кого-то и до событий. Верно?
Даша занервничала, но не подала виду. Рассказывать Игорю Семеновичу о тенях, что преследуют её с недавних пор или нет, казалось, очевидным выбором. «Ты ведь не могла их не упомянуть, не так ли?» - рассерженно подумала она про себя.
- Да, но сейчас я думаю, что это у меня воображение разыгралось. Знаете, в темноте всякое можно увидеть, если долго в неё вглядываться. – она рассеяно развела руками.
- Возможно. – он сделал какую-то пометку в блокноте. – На сегодня всё, можете идти. Он начал вставать, но Даша всё же задала свой вопрос.
- Что с ними случилось?
- Все мертвы. Кроме Вас.
Солнце, пытающееся пробиться сквозь плотные серые тучи, скользило утренними лучами по умирающей, в каждый год, земле. Даша поежилась в кровати и плотно закуталась в одеяло. Вставать решительно не хотелось. Работа замерла на этапе макета и не желала двигаться дальше. В голове раскаленным гвоздём застряла дикая и страшная мысль. Что если это всё из-за неё? Почему тогда она сама не пополнила ряды разорванных трупов? Ответов не было.
Полежав еще немного и робко высунув ноги из-под одеяла, её пробил небольшой влажный холод, который присущ разбушевавшейся осени. Отопления всё еще не было. Ловко заскочив в домашние теплые штаны и кофту, надев тапочки, она скользнула в ванную комнату. Свет не реагировал на щелчки выключателя. В легкой темноте мелькнули две жемчужины глаз и легкий шёпот, словно листва, перебираемая ветром, рассеял тишину.
- Даш-ш-шааа… Ты позвала нас-с-с и мы здесссь. – голос одновременно звучал в голове, колол кожу иглами и проникал в уши, словно горячий пар.
Она испугалась. Ноги предательски подкосились, а руки, словно плети, висели безвольно и не шевелились. Пахнуло чем-то гнилостным и старым, словно она попала в пыльную комнату, где ссохшаяся мумия была забыта среди различной макулатуры.
- Не бойся. Дитя. – шёпот стал тверже. Затем, на руке возникла маленькая ранка в виде какого-то символа и окончательно потеряв от наваждения связь с реальностью, Даша завалилась в ванную комнату и ударилась лицом об плитку пола. Кто-то поднял её обмякшее тело и заботливо уложил в ванную, не забыв закрыть дверь.
В тёмном чреве уже привычного для неё сна, что-то изменилось. Крики стихли и сменились на какие-то утробные рыки и бульканья. Единственная стена, что освещалась алым светом пополнилась торчащими из неё конечностями и внутренностями. Дурно пахнущая и густая, почти свернувшаяся кровь, стекала по стене в непроглядную тьму. Кто-то звал её по имени. «Неля!» - подумала про себя Даша. Топота огромных ног уже не было, но Даша знала, что оно рядом, просто добралось до кого-то еще и теперь наслаждается свежей кровью и терзает душу.
- Даша. – въедчивый и высокий голос подруги раздавался повсюду.
- Неля? – спросила Даша, вглядываясь в непроглядную темноту, по которой скользил алый луч. – Неля, ты здесь? – она встала на ноги и выставив руки перед собой пошла вперед.
Было чудовищно страшно. Справа кто-то задел её за ногу и мерзко завыл, затем, что-то хрустнуло. Последовали чавкающие звуки, Даша поняла, здесь кто-то есть и она только что потревожила чью-то трапезу. Так же, следуя на ощупь, как слепой щенок, она врезалась во что-то громоздкое, размером со шкаф. Пахнуло животной шерстью, едким потом и гнильём.
- Дитя, ты в безопасности. В темноте ты всегда в безопасности. Разве ты забыла? – гулкий и низкий голос раздался сверху и одарил её смрадом нечистот.
- Кто ты? Где я? – она нащупала жесткую шерсть перед собой и мгновенно отдернула руки.
- Я проводник. Ты дома. – произнесло существо. – Ты готова?
- Что? К чему готова? – Даша непонимающе размахивала руками в надежде, что скоро проснется.
- Увидеть. – огромная рука схватила её и подняла вверх. Тьма внизу расступилась, словно туман, обнажая землю, разбросанные вокруг человеческие тела, над которыми склонились дрожащие в истоме от наслаждения существа и исполинское чудовище, что держало её над собой. Вдалеке виднелся многоквартирный дом, из которого, вместо окон, торчали разные части людей. Лица, руки, ноги, животы. Некоторые из голов, что торчали прямо из кирпичной стены были ей знакомы. Кровь капала с останков вниз и мгновенно пропитывала серую безжизненную почву. Даша прислушалась и различила скорее визг, чем голос. Неля. Рвотный позыв не заставил себя долго ждать. «Пожалуйста, проснись!». – говорила она себе.
- Почему ты боишься, дитя? – существо не поднимало головы. – Ты так долго ждала и желала, чтобы всё прекратилось, а теперь дрожишь? Люди. Никогда не понимал Вас.
- Пожалуйста, я не могу больше на это смотреть. Отпусти меня, отпусти сейчас же. – гигант послушно опустил Дашу в кромешную тьму. Она завалилась на бок, и заплакав, закрыла глаза. Исполин бережно погладил её своей огромной рукой.
В отделение полиции вошли двое. Оба, как на подбор. Близнецы не иначе. Одинаковые черты лица, строгие костюмы и ботинки, а также успевшие мелькнуть ножны, говорили о них с избытком.
- Дежурный, где мы можем найти капитана Ропова? – слегка надменным тоном обратился в маленькое окошко один из мужчин.
- А вы, собственно, по какому вопросу? – озадаченно поинтересовался дежурный.
- По такому. – из карманов мужчины извлекли черные удостоверения и протянули дежурному. Тот, словно увидел приведение, нервно сглотнул и указал на дальнюю дверь в коридоре. – Спасибо. – буркнул второй мужчина и они оба зашагали по направлению кабинета.
- Игорь Семенович, можно? – тон второго мужчины был снисходительным, словно у отца, который за проступки отчитывает сына.
- Проходите, господа. Чем обязан? – Игорь протянул им руку, но не найдя в своем жесте ответа, легонько обтер её об штанину и уселся за стол.
- Нам нужна вся информация по делу в коттеджах Поляны. Дело не терпит отлагательств. – снова сверкнув удостоверениями оба мужчины навалились на стол, производя эффект верзил, что пришли расспрашивать нерадивого должника.
- Ох ё. – только и смог выдавить из себя капитан. Достав из стола только слепленную папку со всеми материалами дела, он положил её на стол. Один из мужчин взял папку в руки и присел на стул. Второй подошёл к окну и уставился на улицу.
Минуты тянулись словно часы. Игорь то ли дрожал, то ли пытался не запаниковать, сидел ровно, как натянутая струна. В голову начинали закрадываться разные мысли. «Двое чертей из табакерки, один хуже другого. Ищейки настолько секретных служб, что хочется провалиться под землю, дак ведь и там найдут, если будет нужно.». Он помассировал виски и открыло было рот, но мужчина с папкой жестом его остановил. Спустя пару минут, папка шлепнулась на стол.
- Говорите. – в голосе появились легкие нотки беспокойства и раздражения.
- Там девчонка ещё была. Могу адрес дать. – Игорь начал шуршать у себя в блокноте и оторвав листок с заметками о Даше протянул его мужчине.
- Она вела себя странно? Не говорила, что видит кого-то?
- Уходя из дома она постоянно оборачивалась назад, смотрела в окна. Говорила о том, что видит кого-то в тенях. Еще, на щеке у неё был порез, но явно не от удара или ножа. Рана слегка рваная, словно это был ноготь. Может быть след от борьбы. Её пытались изнасиловать, но кто-то вмешался в эти планы.
- Это навряд ли. – неопределенно хмыкнул тот, что стоял у окна. – Есть вещи, которые любят людей больше, чем боги и не дадут им не умереть и не жить. Скажите, кроме царапины на девушке не было каких-нибудь пятен, может быть, татуировок? – мужчина повернулся в сторону Игоря.
- Нет, кроме царапины ничего. – ответил он.
- Значит, ещё не всё потеряно. Надо ехать по адресу. - сказал тот, что стоял у окна.
- Подождём утра. На рассвете выдвинемся. Больше шансов – меньше хлопот. – ответил второй.
- Некогда, нужно сейчас. – сказал первый. Они оба переглянулись и подошли к двери. - Игорь Семенович, спасибо за содействие.
В кабинете остался легкий флёр повисшей в воздухе тайны. Игорь встал из-за стола и недолго думая, выудив пистолет из сейфа, выстрелил себе в висок.
Даша очнулась в холодной ванне среди темноты. Запах освежителя воздуха ударил в ноздри, и она была рада тому, что наконец – то смогла вернуться в реальность из своего тягучего, уродливого и липкого сна. В голове то и дело мелькал исполин, худые твари с кучей ядовитых гнилых зубов, и её немногочисленные друзья, которые стали частью ужасного кадавра в виде многоэтажного дома. Дверной звонок раздался неожиданно, отчего Даша снова вздрогнула и встав из ванной вышла в освещенный луной коридор квартиры.
- Сейчас, подождите. – Дарья ощутила небольшую саднящую рану на предплечье. Включив свет, она увидела странный символ и кошмар легонько кольнул её в мозг. Открыв входную дверь, она увидела двоих хорошо одетых мужчин. «Кого еще принесло? На полицию не похожи.».
- Добрый вечер, чем обязана? – растерянно произнесла Даша.
- Дарья Владиславовна, мы должны задать Вам несколько вопросов, не возражаете, если мы пройдем? – голос настроился на ласковый тон.
- Вы не из полиции. С чего я должна Вас впустить? – насупилась Дарья, скрестив руки на груди и тут же охнув от саднящего знака на коже.
- Не играй с нами. – сказал второй мужчина и резко войдя в квартиру, взял Дашу за руку и с силой повел в комнату. Первый небрежно толкнул её на диван, второй мужчина везде включил свет, словно ребенок, который боится темноты.
- Где печать? - злобно спросил первый, пока второй следил за Дашей и не давал ей встать.
Истерика и слезы навалились на Дашу с удвоенной силой. Хотелось кричать, но ком в горле душил все эти ничтожные попытки. Робкий девичий голосок пытался издать хотя бы простое «помогите.», но вместо этого надсадно шипел. Слезы катились по щекам и обжигали солёной безысходностью кожу. Она умрёт, здесь и сейчас, снова. Как же это надоело. Было страшно и почти не больно в первый раз, но каждый последующий был еще хуже, не таким чистым. Не таким, как она когда-то себе представляла.
Первый мужчина схватил Дашу за руку. Резко задрал рукав, от чего кожа, казалось, пошла ссадинами и мелкими царапинами. – Где она? – он смотрел на Дашу и буквально испепелял её взглядом. Он замахнулся другой рукой и ударил её прямо по лицу. Оглушительный треск взорвался где-то по середине её лица, возвестив о том, что нос безнадежно сломан. Во рту появился густой медный привкус, в голове зашумело. Она задрала рукав на левой руке и перед мужчинами возник странный знак, который стал её частью еще утром.
- Нож. – коротко бросил тот, что держал её за руку, тот, что считанные секунды назад ударил её по лицу. Второй послушно вынул из ножен на поясе странный изогнутый клинок. Даша попыталась закричать, но второй удар в лицо лишил её рассудка, окуная в густую пелену тьмы.
На смену свету, включенному в квартире, пришла зыбкая и вязкая темень. Внутри неё, словно комки крыс копошились тени. Топал исполин, вертясь в нетерпении и удовольствии душами. Даша сидела на коленях и молила о пощаде, как в тот, в первый раз, но в этой ситуации ей было обидно, горько и паршиво. В её доме, в её крепости, её убили, распяли и изгнали сюда. Она поднялась на ноги. Блеск её тёмных глаз выразил всё то, о чём она думала на протяжении всех смертей, проведенных здесь. Всех жертвах, что она принесла.
- Опять? – она ощупала лицо, всё было целым. Привкус крови, как остаточный сигнал мозга, исчез, уступив бархатному прикосновению теней и удушающему запаху заживо разлагающихся тел.
- Всё в порядке, дитя. – сверху раздался рык, и Даша мгновенно узнала того исполина, который, казалось, пару мгновений назад показывал ей всё то, что она сделала за пару месяцев. Кто-то дыхнул на неё, а затем огромная лапа снова утащила её наверх.
Дом из кусков плоти и воющих голов теперь был ещё выше. Внизу, где ранее были разбросаны тела было чисто, и лишь темные пятна на серой безжизненной почве означали их раннее присутствие. Верхушка кошмарной многоэтажки была увенчана чем-то черным, пульсирующим и манящим. Казалось, этот шар был соткан из чернил, что ширились и пульсировали в такт её сердцу. Она, словно зачарованная, потянулась к нему рукой и легкий укол пронзил её словно ток, пройдя по всему телу с головы до ног.
- Красиво. Что это? – спросила она, вперившись в довольную морду исполина.
- Твоя душа. Маяк. Называй, как хочешь. – существо на миг улыбнулось.
- Мне можно вернуться назад? – в глубине черного озера, что расплылось в груди, Даша знала ответ. Она всегда возвращалась. Каждую ночь, каждый миг, когда она закрывала глаза, она умирала и попадала сюда. В пустоту. Бескрайнюю, словно океан. Теперь она видела здесь маяк, который помогла построить. Все вокруг Даши умирали. Оказывались здесь, вплетаясь плотью в кошмарное изваяние посреди пустоты. Искалеченные души сливались в агонии безысходности и вечного страдания. Сверху, словно звезда на рождественской ёлке была её душа, которая теперь служила яркой и манящей тьмой, которая вторила голосам и призывала новые тени, что поглотят всё живое.
- Да, ты вернешься. Наш триумф возможен только благодаря вам, людям.
- Есть еще такие же? – наивно спросила она.
- Да. Сотни, тысячи. Все вы служите одной цели. Вы строите маяки для тех, что жаждут жизни, боли и крови, и когда последний взойдет на этой земле, мы будем готовы, а вы пожнете плоды того, к чему так беззаботно стремились. – голос существа казался почти добрым. Слова, что должны были внушать ужас и страх вселяли только надежду на то, что скоро всё закончится. Совсем всё.
- Отпустишь меня, пожалуйста? – Даша прикоснулась ладонью к огромной руке существа и слегка погладила её по лоснящейся черной шерсти.
- Ступай, дитя, скоро мы встретимся вновь. – оно осторожно опустило её вниз, и Даша впервые не упала на колени, а вместо слёз на её лице, была пустая ухмылка.
Открыв глаза, она не сразу поняла, что видит. Вокруг творился хаос. Искусственный свет ламп, что до этого заполнял всю квартиру, теперь тонкой струйкой протекал из-за двери коридора. Двое мужчин удерживали дверь так сильно, как только могли. Скользкие руки обхватывали ручку и дергали её на себя, словно играя с ними. Даша встала с дивана и ощутила, как что-то липкое напитало ткань её носков.
- Вы опоздали. – спокойным голосом сказала она. – Не за чем бороться, хватит. Отпустите.
- Заткнись, сука! – окрысился один из мужчин. Послышался звук выстрела и пуля, пройдя сквозь дверь, оставила мелкую дырку, оттуда полился слабый желтый свет, а затем тьма стала гуще. Длинные суставчатые пальцы облепили дверь, скребли ногтями и беспощадно рвали сухую фанеру. Единственная живая лампочка в доме уже не могла их остановить. Спустя минуту дверь рухнула, раздался душераздирающий крик и свет лампы окрасился в тягучий бордовый свет.
Даша не была отличницей, не была душой компании или кем-то еще, с кем хочется бесконечно говорить обо всём на свете. Даша… просто была. То тут, то там. Ходила тенью и предпочитала не отсвечивать. Всегда оставалась в стороне и не говорила, если её не спрашивали. Она уже тогда не любила делиться с кем-либо, чем-либо. Дни сменялись унылыми ночам, от которых становилось тоскливо до тошноты. Температура опускалась ниже, а вместо солнца на небе появлялось серое пятнышко, от которого отражался солнечный свет.
Она включала настольную лампу и наводила её на стол, где лежала очередная никому не понятная книжка, кого-то там, про что-то там. В ней было полно тоски, которая, словно магнит, притягивала Дашу. Сюжеты про смерть были лаконично описаны в ярчайших красках. «Бог умер!» - сказал один человек и ему вторили сотни. «Раз Бог умер, значит и я могу.» - подумала она тогда про себя. И больше не боялась смерти.
В углу, на кухне, где большее время проводила её мама стояли разные иконы, старые, почти такие же старые, как её дед. Рядом стояли новые. Бумажные. Не такие величественные и глубокие как эти, с потускневшими красками и потускневшим деревом. Новые, яркие, ламинированные. На них, словно на фотографиях были мужчины в рясах, увешанные крестами. «Неси свой крест.» - завещал один из них, правда, Даша не помнила, что тот носил золотые одежды и выглядел так же сыто.
- Ты куда? – раздался с кухни высокий, но уже хрипнущий голос.
- Я гулять, мам. Вернусь к десяти. – ответила Даша и быстро юркнула к входной двери. Дверь легонько скрипнула, и она вышла на встречу вечерним приключениям. Май уже обретал силу. Солнце уже не ленилось просыпаться раньше и ложилось с каждым разом всё позже, заливая всё под вечер оранжевым свечением заката. Даша любила такие моменты. Казалось, надежда всё-таки есть, но скоро она сменится на непроглядную тьму и всё на миг застынет и почти что умрёт.
Улицы наполнялись желтеющими животами окон домов. По улице бродили такие же, как и она, наслаждаясь приятной прохладой, для которой уже не нужна была куртка. С каждым днём становилось теплее и казалось, что каникулы вернут всё на свои места, главное не думать о том, что последует после. В наушниках играл очередной лязг гитар и воющего вокала. В барабаны били истошно, словно в экстазе, пытаясь то ли подчеркнуть какофонию, то ли слиться с ней в агонии.
Она могла бы услышать свист колёс, что пронзили тихую немноголюдную улицу посреди майского вечера. Она могла хотя бы испугаться, окинуть взглядом то, что на всей скорости влетело в неё посреди тротуара и умерло вместе с ней, в одной из стен многоэтажек. Больно не было, напротив. Резкая пелена обжигающего света, а затем сглаживающая и успокаивающая тьма, казалось, пришли друг за другом в секунду. Вот только темнота не сменилась чем-то другим.
Кто-то позвал её по имени. Сказал, что она может стать частью чего-то великого, чего-то большего, даже больше, чем сам Бог. Мёртвый Бог. Холодные и склизкие пальцы тянулись к ней из непроглядной темноты. Она попыталась закричать, но ловкие ладони тут же прикрыли ей рот, а бесконечные рты вторили лишь одно. – Теперь ты с нами, дитя.
Затем, кто-то огромный, пахнущий словно дворовый пёс, зашагал где-то там, вдалеке. Даша плакала навзрыд, пока руки держали её в воздухе, словно она очутилась в невесомости. Внизу, вверху, впереди – ничего не было видно. Спустя минуту руки отпустили её тело на землю и сползли с лица, оставляя её перед неизведанным исполином, который своими мощными шагами сокращал расстояние между ними.
- Ты хочешь жить, дитя? – раздался раскатистый рык, посреди океана чернеющей пустоты.
- Я… Я умерла? – робко произнесла Даша, своим сорванным от слёз и крика голосом.
- Да. – с каким-то воодушевлением произнесло существо. – Хочешь ли ты снова оказаться там? Увидеть маму, дедушку, своих друзей?
- У меня нет друзей. – оскорбленно бросила Даша.
- Мы все будем твоими друзьями. – вторили голоса из темноты на разный манер. – Ты хочешь вернуться? – Даша снова заплакала навзрыд. Слезы неприятно обжигали кожу лица, словно жидкий парафин, и капали на руки. В миг захотелось быть в любом другом месте, лишь бы не здесь. Смерть оказалась не такой безоблачной.
- Да. – прохрипела она.
- Это хорошо. Взамен я попрошу тебя об одном. Сможешь построить для нас маяк? – возбужденно произнесло чудовище.
- Как это? – непонимающе просипела она.
- Я научу. – ответила ей пустота.
Тонкие руки аккуратно подняли её и потащили куда-то вверх. На миг, Даша подумала, что руки скоро ослабнут и она упадёт на землю с огромной высоты, но вместо этого она начала различать бескрайнюю серую землю, раскинувшуюся внизу. Темнота отступала и являла существ с огромными черными провалами вместо ртов, которые, словно призраки, тащили её на свет. Она зажмурилась. Испугалась, что свет снова обожжёт её, как тогда, но вместо этого повеяло холодом, а затем запах покрышек пронзил её ноздри. Она лежала рядом с легковушкой, которую словно раскурочил какой-то зверь. Даша поднялась на ноги и сломя голову, побежала домой. Тени проследовали за ней, любуясь разорванным свитером и следом протектора шин на её спине.
Теперь на кухне стало неуютно. Мать бросала какие-то скользкие взгляды на Дашу и принюхивалась, словно в доме стало чем-то пахнуть, чего та не могла учуять. Уголок со святыми теперь светился ярко, словно к нему подвели электричество. Скорбные лица ещё больше налились беззвучной тоской и к ней примешалось осуждение, граничащее с обвинением. Когда Даша ложилась спать, она слушала тихий и проникающий шёпот, что доносился из кухни.
Дед стал каким-то хмурым, всё время избегал её и стал чаще запираться у себя в комнате. Оттуда шли звуки молитвы, которых дед никогда не читал, по – крайней мере, в слух. Тогда Даша впервые увидела тени, жадно смотрящие на его дверь в полутьме коридора. Они были везде, прилипали всюду, словно листья при грозе. Проникали в каждые щели, затем оседали на полу, стенах и потолке, пытаясь стать их частью. Затем, они скалили свои гнилые чёрные зубы и исчезали, словно их и не было.
Мама начала ставить в доме свечки и привела священника. Тот, с изумленным лицом и кадилом был похож на тех, что купались в золоте на новых иконах. Такой же далекий от истинного назначения того, кому он служит. Дашу тошнило от этого едкого тумана. Гул от молитв в голове, казалось, готов был разорвать мозг на части и после подобных визитов, она находила себя на полу, в луже собственной крови, в которой блекли её воспоминания о заново проживаемой ею жизни.
Скоро почти всё пришло в норму. Мама перестала коситься на свою единственную дочь волком, которого загнали в угол. Дед под сдал, но всё – таки выбрался из своей комнатушки апатии и испуга, из которой теперь пахло дешевой водкой и немытым старческим телом. Они вдвоем обнимали Дашу так сильно, как могли. Угол с иконами на кухне продолжал корчить свои гримасы тусклой краской и треснутым деревом.
Даша всё-так же была нелюдимой. Приходя со школы, она долго стояла посреди комнаты, не снимая рюкзака и куртки. Смотрела в окно, словно там было что-то. Незаметное, осторожное, но опасное. Она пыталась выявить среди теней фигуры, знаки, очертания, но после визитов священника, она чувствовала себя абсолютно разбитой, словно перестала видеть что-то важное для неё.
Прошло несколько дней, прежде чем Даша начала находить следы неведомых гостей и их подарков. В её комнате стали появляться несвойственные ей игрушки. Конструктор лего, какие-то машинки, кубики с буквами, цветные раскраски и фломастеры. Она складывала это всё в ящики, пытаясь скрыть свою необъяснимую, но гнетущую тревогу, пока та не переросла в панику.
Утром, на её комоде лежали все вещи, которые были надежно заперты, а сверху, грубо изрисованный лист цветной бумаги, где безликое существо с зубастым ртом держит оторванную голову, а в другой его лапе находится тело, на котором кривыми буквами выведено слово - «мама». Даша не сдержалась и закричала.
Священник приходил ещё раз, не похожий сам на себя даже из прошлых визитов, он только и сделал что окропил всё вокруг святой водой и ушёл, робко озираясь на Дашу, что стояла около своей комнаты и спокойно наблюдала за ним. На её лице от окропившей её святой воды вздувались красные пузыри, а она лукаво улыбалась.
Однажды мама пришла с работы сама не своя. Достала из шуршащего пакета бутылку водки и позвала деда. Они грустно выпивали за что-то, а Даша стояла аккурат за дверью и тихонько подслушивала. Оказалось, что умерла соседка снизу, тётя Галя, кажется. Даша пыталась не связывать это с тенями, что как тараканы, теперь ползали повсюду. Старые люди умирают, по тем или иным причинам и это нормально. Она тоже когда-нибудь умрёт.
На следующее утро на кухне было как-то спокойно. Мама прибралась, приоделась и куда-то дела свои иконы, старые и новые. Убрала кресты со всех возможных мест и теперь на месте них, белели пятна обоев, еще не высвеченные солнечным светом. Стало спокойнее. Тени уже не так сильно надоедали. Дедушка перестал обращаться к Богу и принял другую веру. Вино заменило ему кровь и через год подобных молитв, его нашла Даша со стаканом в руке, в котором багровело красное вино.
Горевали не долго. Если честно, не горевали вовсе. Мама всё так же порхала, как бабочка, словно сбросила с хрупких женских плеч невыносимую ношу, что тянула её к земле. Дом преображался днём, а ночью, становился непроницаемым от черноты, которая копилась вокруг словно дёготь. Она начала всё чаще украдкой смотреть на Дашу, когда та спит. Включала в коридоре свет и смотрела в маленькую щель двери, за которой спала её дочь. Она сжимала руки за спиной. В свете лампы играли блики остро заточенного ножа.
- Мама, что ты делаешь? – в один из вечеров спросила её Даша, когда та ворвалась к ней в комнату истошно шаря по стене в поисках выключателя.
- Даша, дочка. Мама просто хочет, чтоб ты знала, что она тебя любит. – её голос был насквозь пропитан холодом. На лице застывшая гримаса отчаяния и скорби. Глаза, покрасневшие от слёз, потеряли всю свою яркость и любовь.
- Мама, не надо, мама! – Даша закричала и в её грудь вонзился огромный нож. Она захрипела. Не было слёз, но хлынувшая кровь изо рта превращалась в кипучую пену от того, что Даша всё еще пыталась дышать.
Мамины руки были в крови, она отбросила от себя нож словно горячую кочергу. На секунду, её взгляд стал осмысленным и в нём промелькнул ужас. Затем, она выключила свет и как ни в чем не бывало поцеловала на прощание Дашу и ушла на кухню, где в наступившем сумраке на неё смотрели голодные тени.
Нахлынувшие в момент воспоминания не были приятны, не были болезненны и не были важны. Всё стёрлось в тот момент, когда её унесло в бездну обезумевшей легковушкой. Даша не видела, как тени скрыли всё это. Даша не слышала, как люди, что находились в машине, вдруг ужасно закричали, а затем их разорвали на части тонкие пальцы и острые зубы.
Даша понравилась мертвому Богу. Теперь, она знала это. Если раньше она чувствовала, как что-то вокруг защищает и оберегает её, выносит из её жизни мусор, людей и явления, то теперь всё это приобретало оттенки любви. Жуткое тело Бога было в заперто в темноте, словно жертва ногами в бетоне, а его глаза и лицо всё еще видели свет, а руки могли до него дотянуться.
Сейчас, закрыв глаза, Даша слышала, как уничтожаются те, что пришли убить её, но было слишком поздно. Она не попадёт на небеса. Не возрадуется райским садам. Не увидит больше рассвета солнца, но станет свидетелем его последнего заката. Больше нет смысла бояться и стоять на коленях. Здесь, в темноте, она обрела себя. Её душа там, наверху, призывает таких же мертвых Богов и с каждым разом их всё больше, а они – сильнее.
Исполин поднимает её на руки, словно любимую дочь. Она гладит его по слежавшейся шерсти кистей и видит, как он улыбается огромным ртом, которым можно поглотить солнце. Даша смотрит на черноту своей души вверху маяка. Та призывно раздувается, переливается и искрит. Башня, наполненная страданиями многих душ и агонией разлагающихся частей тел, дышит.
- Дитя, ты готова? – ласково рычит мёртвый Бог.
- Да, теперь я готова! – с улыбкой на лице отвечает она.
Он аккуратно усаживает её на свою голову. Ноги вязнут в гнилой плоти, а руки цепляют скользкую шерсть. Маяк начинает свою работу. Душа Даши прокручивается раз, и тьма подползает выше. Снизу слышен рокот и скрежет тысячи тварей, которые готовы терзать и упиваться болью. Второй оборот. Тьма, словно волна подхватывает мертвого Бога и подносит к свету. Третий оборот. Даша слышит ужасающие вопли людей где-то внизу, среди гнилых листьев, дождливой осени и луж, в которых безнадежно барахтается угасающая жизнь.
Текущий рейтинг: 25/100 (На основе 7 мнений)
