(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Лестница в небо
Мне раньше никогда не доводилось делиться своим болезненным опытом публично. Столько всего хотелось сказать хорошего, что было до тех событий, но стоило начать, всё куда-то испарилось. Перед глазами осталось лишь то, что я хотел забыть. То, что не дает мне нормально жить, и мирится с этим безумным миром. Стоит ли пытаться? Не знаю. Я попробую.
Почти год назад, я жил вполне себе нормальной и если быть до конца честным, скучной жизнью. Работа три через три, пивной досуг по выходным, долгие одинаковые вечера за батлой. Мне даже кажется, я собрал своеобразное «комбо» из посредственных времяпрепровождений. Во всем этом редким разнообразием были пивные вечера с Комаром, соседом по этажу в моей коммуналке. К слову о ней: я не силен в описании, и уж тем более обелении, пусть и в такой незамысловатой форме, чего-то, что мне не нравится по умолчанию, но сказать пару хороших про нашу коммуналку – чувствую в себе нечто вроде долга.
Не хочу расписывать в деталях, как меня туда занесло, скажу лишь, что поссорился со всеми, кого знал, включая родных. Наша «Ютеро», как мы в шутку называли её с Комаром, была своего рода легендарной дырой в узких кругах. Здание простояло в статусе аварийного рекордные двадцать два года, и лишь благодаря нечеловеческим взяткам и халатности, продолжало быть жилым. Принимало оно в себе как абсолютно чистые души, так и поддавшихся тотальному разложению особ. Я не случайно выбрал это слово, хочу тут быстро сказать пару слов о том, как мы познакомились с Комаром.
У нас на восьмом этаже одно время активно клубились местные алкаши, отчего негласно полюбившуюся всем тишину незаметно заменил шум балагана и атмосфера предпоножовощной неизбежности. Сам по себе я довольно тихий человек, неконфликтный, и обычно просто проходил мимо к себе в комнату. Алкашня на этаже в большинстве своем не трогала других, ругалась между собой. Мой сосед из комнаты напротив, который позже стал моим приятелем Комаром, тогда для меня был просто хикканистым чуваком, который часто курил в тупике этажа, возле выхода на пожарные лестницы. Однажды, когда он шел на кухню, я увидел в его приоткрытой комнате какие-то мольберты и немного странные, психоделические, неумело написанные картины. В моей голове он был такой скорее творческой натурой, и, как мне казалось, его характер был под стать его непримечательному и неспортивному виду. Поэтому когда он без разбора заливал перцовым баллоном всех, кто находился на кухне, я глазам своим не мог поверить, чувак оказался действительно не из робкого десятка. Крик, который был слышен через наушники, погнал меня на кухню, звуки были действительно жуткими. Тогда в неразберихе я, сам того не желая, умудрился уложить троих залитых перцем человек и каким-то чудом не получил перцовкой в лицо от брызгающего из баллона во все стороны Комара. После того, как всё стихло, мы и познакомились. Ничто так не объединяет, как разборка с соседями.
С того дня мы с Комаром стали кем-то вроде друзей. Он звал меня гулять со своими знакомыми, иногда показывал над чем работает. Зарабатывал он тем, что где-то периодически продавал свои картины. Сам он оказался сиротой. Чуть старше, чем мне казалось изначально. Ему тогда уже было двадцать семь лет, и в печально известной коммуналке он жил без малого пять. Было понятно, почему в некоторых местах его комнаты до потолка возвышаются горы из картин. Как я понимал, он где-то внутри себя прошел свой собственный творческий рубикон, и рисовал уже, скорее, по инерции, потому что по-другому попросту уже не мог. Вскоре наше общение переросло в заурядное пьянство в самом конце коридора, где Комар раньше частенько курил. Там было довольно уютное место рядом с аварийным выходом: было видно весь этаж и, главное, в той темноте почти не было видно нас. Мы спокойно пили, общались, рассказывали друг другу за дела минувших лет, да и больше, если честно, особо вспомнить и нечего. А потом, в один из дней, мы засиделись дольше обычного, и тогда я увидел то, что повергло меня в дикий ужас.
Обычно мы выпивали по паре литров пива и расходились по комнатам. Наутро мне нужно было идти на работу, а Комару – на торговую точку, и, как правило, наши пьянки мы заканчивали до одиннадцати часов вечера. Так было всё время, что мы сидели на этаже. Было. Помню как Комар пошел отлить, а я, закурив сигарету, достал телефон и решил навалить себе немножечко музла для настроения. Был, вроде, уже двенадцатый час, и в противоположном конце коридора появилась маленькая фигура. Мне сначала показалось, что это ребенок, такой немного сгорбленный ребенок инвалид. Эта фигура была в самом конце этажа и в длинном темном коридоре она приобретала зловещие трансформации. При взгляде на неё, я испытывал какой-то странный туннельный эффект, будто гляжу в подзорную трубу. Тот ребенок-инвалид, видимый мной ранее, трансформировался в карлика с раздутой головой, а из него – в студенистую человекообразную форму, которая при каждом своем шаге трусилась. Я не мог и на секунду оторвать взгляд от этого существа. Чем ближе оно подходило, тем страшнее и логичнее становились его трансформации. Это оказалась старушка. Маленькая, странно хромающая и усиленно трусящая головой бабулька. Она прошла чуть больше половины коридора, затем остановилась в середине у пустой стены, недалеко от моей комнаты, где не было двери, и стала тянуть руку так, словно там дверь, и она собирается её открыть. Её рука хватала воздух и возвращалась обратно к телу. Затем она снова тянула руку к стене и снова пыталась взять невидимую дверную ручку. Всё это она делала словно в трансе, на автомате, монотонно повторяя свои движения. Во мне боролись два чувства: тревога и интерес. Как человек я понимал, что надо вмешаться, но где-то в глубине пьяного сознания, задавался вопросом – чем же это закончится? Бабулька раз за разом тянула руку к несуществующей двери, цеплялась за воздух, недоуменно зависала, затем всё повторяла по новой. В какой-то момент мне показалось, что она просто слепая или не дошла пару метров до своей комнаты. Желая вмешаться, я затушил сигарету и начал вставать, как тут вернулся Комар.
- Оу, ты тоже её видишь? – удивленно спросил он.
- Бабульку? – почему-то еще более удивленно переспросил я.
- Видишь значит… Это баба Тая, наше привидение, так сказать, она обычно за ночь раз десять может прийти, и всегда к одному и тому же месту, вон напротив твоей двери, где следы от замазанной проводки, - сказал он и закурил.
- Да ладно!
- Серьезно! Хочешь, можешь пойти попробовать её поймать, но я бы не советовал… - проговорил он и пристально посмотрел на меня.
Я смотрел на него и пытался различить ехидные проблески в выражении его лица. В те мгновенья мне было непонятно, шутит он или нет. Ситуация была немного странная. Комар продолжил:
- Она так ходит каждый день, это мы сегодня походу слишком засиделись, головы наши бухие, - сказал он и потрусил для наглядности головой. – А ты с ней, я так понял, не пересекался еще? Ну да ладно, я сам когда её первый раз увидел, был немного в шоке. До тебя тут жил дядь Виталя, мужик такой хозяйственный, всё по этажу делал, так он рассказывал мне, что бабка эта так ходит последние лет двадцать, - сказал он и потянул к себе пепельницу.
- Ну ходит, а что необычного-то, мало что ли бабок под старость начинают троить?
- Так прикол в том, что померла эта бабулька уже лет как десять, если не больше, - сказал он и глянул в её сторону.
- Да не гони! Вон она как не сдается! Все пытается невидимую дверь открыть, бабка для призрака слишком настырная, тебе не кажется? – спросил я, почему-то найдя эту ситуацию смешной.
- В этом и фишка призраков, что они не врубаются, что померли. Так и повторяют то, чем при жизни занимались, а после смерти это доходит до абсурда, как вот здесь, - сказал он и кивнул головой в сторону бабы Таи.
- Какая-то она не злая для призрака, нас не трогает, - со смешком бросил я.
- Это потому что она походу своей смертью умерла, не насильственной, поэтому её приколы безобидные, - вновь как-то отстраненно проговорил он.
Я еще какое-то время посмотрел на него, стараясь увидеть момент, где он, наконец засмеется, но Комар был серьезен. Баба Тая еще минут пять постояла у стены, а затем развернулась и так же медленно покачиваясь ушла. На этой ноте в тот вечер мы разошлись по комнатам. Признаюсь, в ту ночь сон ко мне не шел. Хоть при Комаре я и сохранял веселый вид, но внутри чувствовал себя как-то жутковато. Как только я ложился спать, мне начинало казаться, что баба Тая вновь вернулась, и стоит у стены в коридоре, так же тянет руку к дверной ручке, которой нет. Один раз с чувством тревоги я подошел к глазку и начал затаив дыханье смотреть в него. Дверь открыть как-то не решился. То место, где вечером стояла баба Тая, было немного правее от моей двери, с противоположной стороны. К счастью там никого не было. Расслабленное пивное состояние окончательно улетучилось, и всё мои мысли были только о бесшумной, медленной, качающей головой старушке, что в любой момент может снова прийти. Больше всего меня пугала картина того, как я увижу её стоящей возле своей двери, или что еще страшнее, как услышу попытки открыть мою дверь. Лежа в кровати, я пытался прогнать эти мысли, поспать хоть немного. Но каждый раз из момента отхода ко сну, меня выдергивали маленькие пугающие эпизоды. Первым был шум, доносящийся из-под моей кровати, будто тихое размеренное дыхание начинает учащаться. Будто там лежит баба Тая и старается не выдаваться себя. Доведя себя до предела, я заглянул туда. Естественно там никого не было. Вторым эпизодом был звук шагов в коридоре и следующее за ним тихое шарканье, словно кто-то подметал. В четыре часа ночи. Третьим эпизодом, поставившим крест на моем сне в ту ночь, стало ощущение, что баба Тая стоит надо мной, и тянет руку ко мне. Также медленно, как она это делала перед стеной. Это убило сон окончательно в ту ночь.
Наутро я встретил Комара на кухне. Он, быстро глянув на меня, поинтересовался спал ли я, а когда услышал отрицательный ответ, разразился диким, почти истеричным хохотом.
- Чел, ну это же прикол! Меня так в свое время дядь Виталя разыграл, прости, я не удержался, - смеясь, говорил он.
- В смысле прикол?!
- Бабка просто очень старая и не более. Ходит к нам на автомате, она где-то на пятом живет, ни семьи, ни детей, смотреть за ней некому, вот и ходит сюда каждую ночь. Все дни, что я живу здесь, наверное, каждый день её видел, когда ночью курить выходил. Сначала тоже так пересрал, особенно когда дядя Виталя начал рассказывать что она померла, ну а потом привык. Ходит себе, ну и пусть ходит, нас же не трогает, ничего плохого не делает, не соображает уже просто и всё, - весело подытожил он и поставил на плиту чайник.
- Фуууу, а я всю ночь не спал, прикинь? У меня так воображение разыгралось, что казалось бабка эта везде уже… блин, ну ты бык конечно, так разыгрывать! Ты же художник, вот взял бы ей и нарисовал дверь! Может, закроешь её гештальт, доброе дело сделаешь хоть, - сказал я и на радостях пошел к себе в комнату.
Мою фразу можно считать началом конца. Без преувеличений, это была моя самая большая ошибка в жизни. Вот так, просто в один момент я всё разрушил без задней мысли, на веселой волне. В тот день я ушел на работу, кое-как сонно дотянул до конца смены, после вновь зашел в магазин за пивом и, пребывая слегка в сумбурном состоянии, пошел домой. Также как раньше поднялся на свой этаж, дошел до своей комнаты и замер. Я еще не понимал, что поменялось, но сам того не желая заметил это. На противоположной стене, чуть правее от моей комнаты, красовалась нарисованная дверь. Детальная, темная и за счет художественных хитростей, выглядящая реальной долбанная дверь.
- Здарова! Ну как? – спросил вышедший из своей комнаты Комар.
- Красиво. Реалистично, - подбирал слова я.
- Я тут столько лет живу, а мне за всё это время подобное ни разу в голову не пришло, прикинь?
- Слушай, я если честно с утра пошутил, не думал, что ты всерьез воспримешь мои слова…
- Да не, думаю, ей это реально может пойти на пользу, может какие-то болтики у неё в голове встанут на свои места, - сказал он уже чуть более приземленно.
- А ты не боишься, что станет еще хуже? - с чувством тревоги спрашивал я.
- Чел? Не гони, это просто нарисованная дверь, забей, - по-свойски сказал он.
У меня уже тогда было предчувствие, что грядет что-то нехорошее, но что НАСТОЛЬКО нехорошее, я даже не мог предположить. В тот вечер я, как обычно, делал свои бытовые дела, поел, посидел за компом. Закончив с ними, взял пиво и пошел за Комаром. Мы также сидели в коридоре, в нашем тупичке, слушали музыку и напивались. Время медленно ползло к полуночи, и совсем скоро в конце этажа появилась фигура маленькой бабы Таи. Она также очень медленно покачиваясь шла. Было в ней что-то при всём старческом виде хищное, первобытное что ли. Дойдя до того места где Комар нарисовал дверь, она остановилась. В тусклом свете коридора не было видно, какие эмоции выражает её лицо. Замерев, она стояла у нарисованной двери. Казалось, она что-то поняла в тот момент, будто в те мгновенья она о чем-то судорожно думала. Быть может, думала стоит ли тянуть руку к двери или нет. Не знаю. Но то, что случилось далее, не может иметь абсолютно никакого логического обоснования. Баба Тая еще какое-то время постояла у двери, а затем потянула свою руку к нарисованной двери. В темноте было видно лишь как маленький темный силуэт двигается, а затем случилось то, отчего даже беспечный Комар подскочил на месте. Баба Тая открыла нарисованную дверь, открыла сраную нарисованную дверь! Мне на секунду показалось, что я брежу, но Комар видел то же самое. Затем баба Тая шагнула вовнутрь открывшейся темноты. В тот момент дом пробила едва уловимая вибрация. Мы как парализованные смотрели на происходящее действо, стараясь, наверное, как можно быстрее найти логическое объяснение происходящему. Даже сказать что-либо вслух у меня и то не было сил. Я просто сидел в оцепенении. Из него меня вывел жуткий, полный агонии вопль. Крик доносился из той нарисованной двери, куда зашла баба Тая. Кричала она. Комар, славившийся своей порой доходящей до безрассудства храбростью, тут же вскочил с места и бросился туда. Он и тут не упустил возможности проявить себя. А теперь мне придется писать о нем только в прошедшем времени. Он без раздумий нырнул в темноту проема, и исчез там. Все здание коммуналки начало дрожать. Мне казалось, что дом начал рушиться. Это напугало меня почему-то больше чем черная демоническая противостоящая логике дверь. От страха я побежал, и пытался не смотреть назад. Сзади доносились уже два вопля, в басовитом Комаровском крике различались фразы «Помоги! Дай руку!», но я не мог вернуться. Весь этаж пожирала темнота, здание дрожало и обваливалось. Та чернота, куда зашел Комар, расползалась по этажу, мне хватило одного брошенного взгляда назад, чтоб понять это. В тот день я, возможно, поставил рекорд по спуску с восьмого этажа. Здание сложилось за считанные секунды после того как я выбежал из него. Всё вокруг поглотила непроглядная пыль.
Когда на место только приехала аварийная бригада, я еще там начал задумываться, как жить дальше. Что теперь со мной будет? Как мне жить с тем, что в решающий момент, я кинулся спасать только себя, и оказался трусом. Не помог человеку, который тянул ко мне руку из тьмы. Кроме меня ему никто больше не мог помочь. Комар бы точно вернулся за мной, он не был трусом. А теперь его нет.
Вся шумиха вокруг обрушения здания закончилась довольно быстро. Под завалами нашли двадцать пять тел. Это были все жильцы, которые на тот момент жили в девятиэтажной аварийной коммуналке, которую мы между собой с Комаром называли «Ютерой».
Самое тупое во всей моей истории то, что после того, что случилось, я ждал какого-то божественного наказания, кары самого Господа. Я ждал, что моя жизнь превратится в ад, что до конца своих дней я буду страдать и видеть ту жуткую ночь, снова и снова. Мне казалось? что теперь это будет единственное, что ждет меня в жизни. Но всё оказалось совершенно иначе. На меня свалилось какое-то феноменальное везение. После случившегося я вновь помирился с родными и друзьями, с которыми успел разосраться за последние годы. На меня выходят какие-то давние знакомые, люди с которыми я когда-то в детстве ездил в лагерь, и предлагают работу. Хорошую работу. Одно такое предложения я принял, и за несколько месяцев уже получил третье повышение по должности. Там я нашел девушку, и как мне кажется, дело идет к скорой свадьбе.
Каждый раз я спрашиваю себя: какой во всем этом смысл? Где справедливость? Почему я, который обречен на вечное страдание, получаю одни блага за другими? Самое страшное во всем этом, что внутри я себя чувствую хорошо. Я понимаю, что меня должна грызть совесть, что я не должен спать по ночам, но всё это прошло за пару недель после случившегося. Мне даже с тех пор ни разу не снился Комар. В этой жизни у него никого не было. После обрушения коммуналки его никто не искал, никто не знает даже, что он там жил. Никто не знает, что он пропал. Его будто вообще никогда не существовало. Последнее место, где он продолжает существовать, это моя память. В той бездне из тьмы. Если быть до конца честным, я иногда хожу на место обрушения здания. Там всего за пару месяцев уже успели перекопать всё, что можно и, судя по всему, там пройдет новая линия метро. Теперь там всё огорожено заборами, и чтобы увидеть то примерное место, где когда-то была «Ютера», нужно быть в определенной точке, в парке собачников. Стоя в нем, можно видеть, как за заборами кипит жизнь и стройка идёт полным ходом. Строительные краны что-то двигают, машины вывозят землю. Смотря туда, я примерно представляю, где раньше был вход в здание. Визуализирую дом таким, каким я его запомнил. Вижу вход с побитой плиточкой и торчащими железками у ступеней. Нелепый бетонный козырек над ступенями, где лежала целая гора мусора. Безжизненные, засаленные, темные и уставшие окна. В моей голове они ничего не отражают, такими я их запомнил. Я вспоминаю свой коридор, некогда казавшийся мне уютным. Свою комнату, в которой прожил почти год. Вспоминаю ту нарисованную Комаром дверь. И когда, представляя всё это, я дохожу до нарисованной двери, всё рассеивается. Дом исчезает, и моему взору предстает оживленная стройка и пустота на том месте, где когда-то была наша коммуналка. Все исчезает, кроме черной двери, которую тогда нарисовал Комар. Для меня она также продолжает висеть в небе, в воздухе. Вижу похоже её также только я один. Сколько бы раз я сюда не возвращался, она продолжает висеть в небе, на уровне восьмого этажа. Черная и абсолютно реальная. Мне начинает казаться, что где-то там до сих пор внутри заперт Комар. Что он еще жив и ждет, когда я его спасу. Ждет, что я смогу где-то раздобыть лестницу в небо.
Текущий рейтинг: 83/100 (На основе 76 мнений)
