(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Куртка бывшей подружки
Куртка до сих пор висит у меня в шкафу. Когда ее видят девушки, с которыми я встречаюсь, они думают, что это моя куртка. Что я носил ее, когда был подростком – «небось, тот еще был хулиган». Я отмалчиваюсь или что-то шучу – что в голову придет.
Куртка и правда хулиганская – синяя, с кучей нашивок и контрастными белыми рукавами. Такие носят школьные спортсмены и гопники в американском кино.
Куртку Лере привез старший брат, из Америки. Незадолго до того, как сел на пожизненное – за убийство из корыстных побуждений. В младшей сестренке он не чаял души, поэтому у Леры всегда были жвачки, фишки и карманные деньги - на чипсы, сигареты и пиво. Иногда она хвасталась этим – но не зло, а так, словно бы в шутку. И всегда угощала всех своих приятелей, если после школы шли в ларек.
Девчонки из нашей школы Леру бойкотировали – наверное, из зависти. Она коротко стриглась, модно одевалась и водила знакомство со всей шпаной на районе. Даже кое с кем из взросляка.
Она рано начала курить и выпивать – и за глаза ее иногда называли шлюхой. В лицо никто не решался – после того, как Лера пнула дерзкого одиннадцатиклассника в пах, а потом вышибла ему четыре зуба. Ей тогда ничего не было – говорили, что ее брат сел за общее дело, взяв вину на себя. И что у него на воле остались дружки, которым он велел позаботиться о своей Лерочке.
Меня в классе не любили – очки, старая одежда и слабое здоровье брали свое. Тем больше я удивился, когда Лера позвала меня погулять как-то раз на каникулах. Я согласился – я понимал, что если откажусь, она запросто может превратить мою школьную жизнь в ад. О дворовой и говорить нечего. Для таких, как я, двор – это зона боевых действий между квартирой и магазином, которую нужно преодолеть с минимальными потерями, если родители отправили тебя за хлебом.
Лера чувствовала себя, как рыба в воде – что во дворе, что в школе. От меня быстро отстали, когда узнали, что я с ней хожу. Не знаю, что она во мне нашла – может, ей нравилось, что я хожу в танцевальный кружок и на музыку. Я все это ненавидел – но не мог пойти против матери, которая считала, что эти вещи необходимы для будущего мужчины. С Лерой я впервые попробовал пиво – как-то раз она просто предложила отпить из банки. Как ни в чем не бывало. Я тогда подумал, что мать убила бы меня на месте – но она была дома, а Лера здесь. Потом мне было плохо – но я заперся в ванной, и никто ничего не заметил.
Лера говорила, что брат всегда присматривал за ней – и в конце концов страшно надоел. Поэтому, когда его посадили, она решила, что дальше сможет жить и сама. Сейчас я думаю, что ей важно было хоть о ком-то заботиться, потому она и выбрала меня. В ее компании мало читали, и все разговоры были про бухалово, стрелки и пьяный перепихон. Сама Лера любила литературу – даже больше, чем я. Иногда мне приходилось молчать, когда она восторгалась Печориным или Онегиным – иначе я мог бы закончить со сломанным носом.
Лере всегда нравились странные свидания – типа как выпивать на крыше, или пробраться на кладбище после закрытия и целоваться в склепе. Мне кажется, ей просто нравилось нарушать правила – и, если честно, мне, выросшему под опекой мамы и бабушки, это нравилось тоже. С ней я чувствовал, что живу. А еще у нее была крутая приставка, нож-бабочка и роликовые коньки, которые она одалживала мне.
Это была ее идея – пойти ночью в Ховринку. Все пацаны с нашего двора очковали туда соваться. Говорили, что там опасно – можно свалиться в провал между этажами, нарваться на бродячих собак, охрану или сатанистов. Вроде бы раньше там была целая секта – «Немостор». Они приносили в жертву собак, кошек и бомжей – а потом их накрыли мусора и уцелевшие сатанисты, по слухам, утопились в подвале.
Лера считала, что будет круто забраться на крышу Ховринки, выпить там портвейна и трахнуться – а я не решился с ней спорить. Если честно, я и сам считал, что план хорош – если уж лишаться девственности, то надо, чтоб все было, как в кино. Мне было немного не по себе - в Ховринке легко было нарваться на неприятности, но Лера дала мне щелбан и сказала, что одного ботана как-нибудь защитит.
В тот день я хорошо подготовился – купил упаковку презервативов, бутылку грузинского вина и шоколадку – для закуски. Лера и я перелезли через забор, и без труда оказалась в больнице. Я ожидал большего - у нас в школе рассказывали, что Ховринка – это настоящий лабиринт, как в играх на компе. На деле все оказалось не так – этажи были похожи один на другой. Тут и там виднелись граффити – кто и когда здесь был, кто вскрыл себе вены, а кто провалился в шахту лифта. В одной комнате была целая пирамида пустых бутылок, на которой красовался детский ботиночек. Лера сказала, что это бутылки из-под боярышника, и что его пьют только бомжи.
Рисунки на стенах попадались довольно страшные. Там были пентаграммы , и какие-то странные знаки, и слепые люди, у которых из глазниц текла кровь. Лера сказала, что это рисуют металлисты, и что они просто давно не выхватывали по щщам.
Солнце село, и мне стало холодно. Конечно, я не ныл – но Лера все равно заметила, что я дрожу. Сначала она просто хихикала, но потом сняла свою куртку и велела мне ее надеть. Я пробовал отпираться – но Лера сказала, что я не должен страдать от холода. Она, мол, самая заинтересованная сторона. Куртка была мне немного велика – но в ней и правда было теплее.
В конце концов я здорово устал, а до крыши оставалось еще несколько этажей. Лестница, по которой мы шли, уперлась в завал из строительного мусора - кусков бетона, балок и шлакоблоков. Лера уверенно сказала, что нужно пройти по этажу до другой лестницы – и я послушно поплелся за ней.
Коридор был длинный, и мы светили себе телефонами – чтобы не споткнуться о кирпичи или не упасть в провал между этажами. В конце концов впереди засиял свет – и Лера обрадовалась, мол, это знакомые пацаны запалили костер.
Костер и правда был ничего себе – такой, что светло было, как днем. А вот хмыри, что тусили вокруг него, показались мне жуткими. Наверное, тут дело было в том, что они собрались в заброшке вокруг огня. На районе все эти волосатые никогда не казались мне опасными. Но сейчас на костре в центре их сборища жарилось нечто ободранное. Мне кажется, это была собака. Тут напряглась даже Лера.
Она сжала мою ладонь и прошептала, что нужно быть готовым бежать. Я присмотрелся к волосатым и понял, что ни одного из них я не видел на нашем районе. Кто-то из них заметил нас, и что-то крикнул - но тут Лера еще крепче схватила меня за руку и рванулась обратно, в сторону лестницы, ведущей вниз.
Я слышал, что за нами бегут. Мои легкие жгло огнем, словно они вот-вот взорвутся. Я успел пожалеть обо всем – что прогуливал уроки физкультуры, и что всегда ел добавку за завтраком. Лера держалась лучше - ее дыхание не сбилось, и она тащила меня за собой.
Я слышал, что нас догоняют. Только тогда я понял, как мне на самом деле хочется жить. Все эти лестничные пролеты без перил казались мне бесконечными – существовали только я, Лера и наши преследователи, топот ног которых я слышал все ближе.
В конце концов Лера споткнулась и упала – кажется, повредив лодыжку. Она пробурчала что-то матерное, достала свой выкидной нож и грубо крикнула мне, чтоб я и не думал останавливаться. Я привык слушаться Леры.
И я побежал.
Я бежал вниз, по бесконечным лестничным пролетам. Я бежал, слушая, как Лера вспоминает вслух самые ядреные ругательства – ожидая, когда наши преследователи наткнутся на нее. Я бежал, слыша крики боли и звуки борьбы наверху – я знал, что Лера не продаст дешево свою жизнь, сколько бы ни было врагов.
И я убежал.
Леру так и не нашли. Меня пару раз дергали на допрос, но ничего дельного из этого не вышло. Я закончил школу и пошел в армию - добровольно. Потом я остался по контракту и прошел две горячие точки – те, о которых не говорят в новостях. Я надеялся, что меня убьют – но, судя по всему, запас моей удачи был исчерпан тогда, в Ховринке.
Сейчас я работаю в службе безопасности одного крупного банка. У меня есть все – деньги, дорогая машина и соцпакет. У меня прилично шрамов и тяжелый взгляд. Лера могла бы мной гордиться – я стал именно тем, кем она хотела бы меня видеть.Может, она давно меня простила – но я в этом сомневаюсь. Дело даже не в том, что я бросил ее, а сам убежал. В конце концов, она обещала, что сможет меня защитить.
Дело в том, что это я подставил ей подножку.
Автор: Денис Золотов
Источник: [1]
Текущий рейтинг: 61/100 (На основе 44 мнений)
