Коллекционер (Виктория Задорожня)

Максимилиан Полак, финансист банка Credit Suisse, изнывая от нетерпения, ждал конца рабочего дня. Предвкушение изводило с самого утра, как только он обнаружил долгожданное сообщение — доставка будет сегодня после восемнадцати. Хорошо, что он отучил себя от привычки просматривать почту вечерами, иначе к сегодняшнему беспокойному дню добавилась еще и бессонная ночь.

Обуздать гложущее чувство было выше его сил. Больше всего это походило на сильный голод. В обед он даже позволил себе посетить французский ресторан, где подавали великолепные стейки с паприкой и баклажанами на гриле. Это было в несколько раз дороже традиционного бизнес-ланча в кафе напротив, но и день сегодня был особенный. Однако ни порция восхитительной телятины шатобриан, ни бокал бордо облегчения не принесли.

Была идея сказаться больным. Это бы с легкостью вышло. Последний раз он был на больничном пять лет назад, когда после поездки в Луизиану, где его дожидалась очередная удачно приобретенная партия, подцепил малярию. После этого Максимилиан решил не рисковать и нанял агента. Безусловно, это расходы, но и парень того стоил: везучий и сообразительный настолько, что за каких-то пять лет с ним удалось собрать практически всю коллекцию. И сегодня она будет полной.

На часах почти четыре. Секундная стрелка замирала всякий раз при переходе на новое деление, словно не желая отсчитывать мгновения. Время тянулось, превращаясь для него в бесконечное пространство, отделяющее от заветной цели.

Уже в пальто он дождался пяти часов и поспешил к выходу из офиса.

Все словно сговорились! Машину удалось поймать далеко не с первого раза. Таксист пропустил поворот: вместо тихого объезда попал в центр города в час пик. Красный горел неимоверно долго; водители, трогаясь с места, немилосердно медлили; пешеходы едва несли себя через перекрестки. Максимилиана чуть не разорвало, когда дама преклонных лет принялась переходить улицу в самом конце отведенного на зеленый свет времени. Вот и волочилась теперь с опозданием, задерживая движение. Так и хотелось перетащить старую каргу прямо за руку хоть на другую сторону, а хоть бы и на тот свет.

Наконец-то, он дома! Едва притворив дверь, Максимилиан поспешил в кабинет, где они ждали его весь день — девяносто три верных воина, послушных одному мановению руки, его единственные друзья, с остальными он давно прекратил общение. Зачем ему насмешники, которые называют дело его жизни игрой? Хороша игра! Ради них он способен на все. Ведь это его семья. С сестрой и несносными племянниками он предпочитал не видеться, посылал им на Рождество дешевые наборы солдатиков, чтобы только речь не заходила о его собственности.

Его называют скупым. Знали бы, как щедро он платит бывшим владельцам за каждый коллекционный экземпляр. Другие покупают дорогущие автомобили, яхты, бриллианты своим тупым женам, а те разоряют их после развода.

— Почему ты не женишься, Максимилиан?

— Спасибо, мне есть куда потратить деньги, — отшучивался он.

Все считают его одиноким. Глупцы! Какое одиночество в окружении девяноста товарищей по оружию?

А все благодаря гению Густава Хэйде. Он вырвал первенство в изготовлении военных миниатюр из лап хитрющих французов. Его солдатики крупнее нюрнбергских оловянных святых, украшавших шапки пилигримов, но также совершенны. Эти объемные фигурки с меняющимися головами, со съемной амуницией принимали разнообразные позы. Когда-то в каталоге Хэйде было больше тысячи вариантов.

Они все погибли как истинные воины. Силы были неравны, никто не выстоит перед массированной бомбардировкой союзных войск! Формы, архивы, образцы — все было уничтожено. Выжили лишь сохранённые в коллекциях. Максимилиан взял в руки своего первого солдатика.

— Честь имею представиться, ротмистр конной хоругви Речи Посполитой, создан по образцу обмундирования семнадцатого века. Рад служить!

Богатый жупан, подбитые серебряными подковами сапоги, роскошный плащ, а плечи покрывает подшитая шелком бурка. А каковы детали! Наплечник крепится заклепками и кожаными ремешками к нагрудной кирасе. Шлем-шишак с назальной пластиной украшен золотой чеканкой. Оружие меняется: пернач, буздыган с ударным шестопером, булава — бери, что хочешь, воюй, неси смерть, спасай жизни.

Ротмистр многому научил одиннадцатилетнего мальчугана: быть терпеливым и бережливым, уметь сносить любые лишения и уверенно идти к цели. Два года Макс экономил на школьных обедах, ходил пешком, чтобы не тратить деньги на трамвай, вместо того, чтобы беспечно носиться с мальчишками, помогал старику-отцу в лавке. И каждый вечер, прильнув лбом к витрине антикварного магазина, предвкушал, как возьмет ротмистра в руки, поправит накренившийся шлем, поменяет буздыган на булаву и заберет с собой. Он не позволит глупым малышам тыкать пальцами в воина:

— Мама, купи солдатика!

— Это не солдатик, а командир гусарского полка, и мама его не купит, иначе вам год придется жевать одну спаржу!

В заветный день, дрожа от нетерпения, Макс вошел в магазин.

— Что тебе надо, паршивец? — окликнул его продавец. — Здесь нет ничего, что тебе по карману. Пялиться можно и снаружи. И так облапал мне всю витрину.

Макс робко выложил свои сбережения у кассы. Ровно столько, сколько стоил ротмистр. Продавец обозвал его вором и вышвырнул прочь.

— Деньги верну отцу!

Отец тот еще скряга, он заберет его деньги себе, ни за что не потратит их на фигурку, ведь он в этом совершенно ничего не смыслит!

Сжимая кулаки добела, чтобы сдержать слезы, Макс все рассказал своему старику. Тот выслушал молча. Запер лавку раньше обычного, надел свой лучший костюм. Вернувшись от антиквара, молча протянул сыну фигурку ротмистра. В качестве компенсации продавец отдал и коня на пружине.

Сегодня доставят последних: штандарта, трубача, панцирного казака, оберста драгунского полка, гусара частной армии Гостомского, портретную фигурку Великого гетмана короны и жемчужину коллекции — ростовщика в образе Вечного жида, оцененную в целое состояние. Их владелец, старый змей из Кракова, никак не соглашался на продажу. Юлил, отбрехивался побасенками о проклятии сотой фигурки, твердил, что сотня не может быть в одних руках.

Хорошо, что агент знает своё дело, лишь уточнил, насколько он свободен в действиях.

— Можете ничем себя не ограничивать, только избавьте меня от подробностей, — Максимилиан выписал счет.

Сегодня он сможет наконец остановиться: не надо будет во всем себе отказывать, унижаться, лукавить и больше никаких сделок с совестью.

Звонок в дверь в четверть восьмого. Сердце сжалось, как перед прыжком с высоты. Вместо ожидаемого агента на пороге знакомый краковчанин. Старик бледен, покрыт испариной, вцепился узловатыми пальцами в перила.

— Таки-здравствуйте, — проскрипел гость. — Это, как я понимаю, теперь ваше.

Он вложил в руки удивленному Максимилиану футляр, обшитый алым бархатом. Тот не удержался, открыл и задохнулся от восторга: даже эта семерка с ростовщиком по центру была восхитительна, какова будет армия!

— Прошу в дом! Отметим сделку.

— Ни в коем разе! Не смею задерживать. И мне таки очень жаль!

Старик, пошатываясь, удалился. На миг показалось, что затылок его залит кровью. Как же порой причудлива игра закатного солнца!

Теперь сотня в полном составе. До глубокой ночи он расставлял фигуры: впереди конным строем гусары; за ними товарищи панцирной хоругви с волчьими хвостами на кольчугах; ополченцы посполитого рушення, блистающие горжетами; латники с копьями, и дальше все, рядами. В стороне грозит узловатым пальцем раритетный ростовщик. Сморщенное старческое личико кажется знакомым, хотя это полный бред, все в старости становятся на одно лицо.

Внезапно словно железным ободом стиснуло голову, тело отяжелело, будто закованное. Нос, горло, глаза разъедал дым. Не понять, куда исчезли стены кабинета и как он оказался посреди степи. Грохот выстрелов, стук копыт, пронзительное ржание смешались с дикими криками, словно сотни мужчин разом обезумели от боли и ярости. Повсюду его солдаты, живые и мертвые, окровавленные и изрубленные, сбитые с коней, потоптанные сапогами, схватившиеся в рукопашной, бьющиеся на мечах и саблях. Мимо пронесся всадник, таща на аркане обезображенное тело. Одного драгуна разрубили надвое, другого подняли на копьях. Что-то упало и покатилось ему под ноги. Максимилиан невольно посмотрел вниз. У ног его лежала отрубленная голова так и не появившегося сегодня агента.

— …Таки очень жаль, — проскрипел у самого уха ростовщик-еврей, ладонью отер кровь с затылка, размазывая ее по впалой щеке.

А прямо на Максимилиана, раскинув лебединые крылья, словно ангел, летел на белом коне Великий гетман в сияющих серебряных доспехах, и сияние это ослепляло, наполняло сердце страхом и страстью. Улыбка блаженства появилась на устах, и он сам шагнул навстречу блистающему наконечнику, направленному прямо ему в грудь.

В полночь Максимилиан Полак умер. Смерть наступила в результате разрыва аорты.

Девяносто девять коллекционных солдатиков переданы в Национальный музей. Редчайшей фигурки ростовщика, известной по каталогу Хэйде как «Вечный жид», среди них не оказалось.

Текущий рейтинг: 67/100 (На основе 33 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать