Как на той фотографии

Эта история была написана участником Мракопедии Wolgor. Пожалуйста, не забудьте указать источник при использовании.

Обычная большая тетрадь формата А4, на обложке с рисунком леса кривыми линиями синей ручки выдавлено слово “Дневник”. Несколько первых страниц аккуратно вырвано. Теперь же первым является лист, полностью исчерченный странными знаками, спиралями, кривыми линиями, каракулями, неправильными кругами и толстыми точками. Выглядит так, как будто кто-то пытался очень долго расписать ручку. Последние символы уже похожи на беспорядочные русские буквы. В конце этого листа очень длинным, волнообразным, но разборчивым почерком написано: «Съешь ещё этих мягких французских булок, да выпей же чаю.»

Охотник Павел, который рассматривал узоры на бумаге, покачал головой - до чего же умными могут быть эти твари. Опять ждать в засаде несколько часов в полной тишине ему не хотелось, так что он решил почитать рукописи чудовища.

После исчерченного листа идёт небольшой кусочек текста тем же длинным и волнообразным почерком: «Люди пишут дневники, потому что они иногда забывают. У Меня такая же проблема, так что буду сюда записывать все полученные воспоминания.» На следующей строчке начинается текст, написанный обычным, немного некрасивым почерком:

1

«Нормальный асфальт кончился и началась грунтовка. Женёк ещё газу добавил, так что нас начало жёстко трясти. После пары матов в его сторону и косого подзатыльника он успокоился и ляпнул что-то про ремни безопасности. Я наконец-то достал и открыл ещё банку пива и сделал два глотка.

Классно придумал мой приятель Шкаф: собраться толпой, заехать в лес куда-нить подальше и потусить на полную громкость — никто ментов не вызовет, разве что белки будут недовольны. Природа, тишина и никакого Интернета — ляпота. Пистон, нашёл крутое место, рядом с заброшенной деревней, так что пьяный угар может превратиться в не менее пьяное сталкерство. И вот сейчас мы толпой в 10 человек на трёх машинах с кучей пива и еды отправляемся на это место...

Приехали, расположили палатки, подключили музыку и включили на половину мощности, пока что. Расположились на холмике, с которого видно почти все развалины деревни. Хах, кажись её покинули ещё при царе. Под громкие биты и звук вскрывающихся банок мы и не услышали как к нашей компании неожиданно подошёл дедок. Весь в лохмотьях, старый, с длинной бородой, но при этом ещё хорошо сохранившийся. К нему подлетели пару ребят и начали говорить. К слову, мы вообще не думали, что тут кто-то живой есть, деревня-то заброшена. Я в сторонке смотрел за мясом на мангале, услышал лишь обрывки разговора, типо, он: «Валите отсюда!», а наши такие: «А чё нам будет?» и так далее. В итоге, дед послушал нас и решил больше не мешать молодёжи, ну а мы решили в деревню не вламываться — ещё в медвежий капкан попадём…

Дело шло к ночи, пьяными были все, в том числе и я, лишь колонки неустанно продолжали петь. Постепенно пьяные тела начинали находить свои не менее пьяные пары и уходить в палатки. Ленка, моя девушка, перебрала, так что пошла спать. Я, Пистон и Женька остались возле костра травить страшные байки и бородатые анекдоты. Музыку мы выключили, достали гитару и неожиданно Пистон запел так красиво, что я почти прослезился и просто слушал его, а Женёк достал свою тетрадь с лесом на обложке и начал что-то рисовать в ней. После Женёк захотел в кусты и немного кося в сторону пошёл. Он знатно там похрустел ветками и вернулся на бревно почти ровной походкой.

«Ха, ты что, всё пиво из себя там вылил?» - спросил я Женька, что сейчас осматривал все палатки. «Хах, а то! Поссал и сразу легче стало. Точно скоро растолстею как Шкаф. А где ребята из той палатки?» - спросил он живо и весело, указывая на пустую палатку. Мы с Пистоном кое-как вдвоём вспомнили, что это вроде бы как раз палатка Шкафа, и что, скорее всего, он со своей девушкой, не дойдя до палатки, начали где-то крушить своими телами деревья. Женёк быстро сказал что-то про опасность и пошёл их искать. Мне было всё равно на это, сейчас послушаю ещё песню Пистона, ту, которая про медведя, и пойду проверю Ленку…

Задолбал этот Пистон. Все уже спят давно, а он поёт и поёт под гитару, одинокий волк, блин. Я просто лежу с Леной в палатке и пытаюсь его не слушать. Без Интернета, конечно, в такие минуты тяжко, как ещё время прокручивать? Тут наконец-то гитара брымкнула в последний раз и я услышал разговоры — наверное, кто-то с большей силой духа, чем у меня, попросил его остановиться. Я лишь немного смог полежать в спокойствии. Моё тело заставила подняться другая сила — сила пива, что захотело выйти из меня. Аккуратно, не разбудив пьяное тело Лены я поднялся, вышел из палатки и увидел, как от костра куда-то в лес идут Пистон и Денис, ещё один наш приятель. Приглядевшись, я увидел, что Денис за руку тащит Пистона, который что-то мямлит про душу и про природу. Я ухмыльнулся и отошёл в кусты подальше от палаток…

Думал, что я так и простою до самого утра, но, наконец-то, пиво начало заканчиваться. Опять кто-то зашагал возле костра, я повернулся и увидел Дениса. Только сейчас он был один и на нём была застёгнута кожаная куртка Пистона. Он как-то слишком серьёзно шёл в сторону своей палатки, где спала его девушка. Пока он шёл несколько раз поворачивался на нашу с Леной палатку. Наконец-то пьяная пелена спала и я насторожился. Застегнул ширинку и решил просто понаблюдать из кустов. Он зашёл в свою палатку. Тут я заметил, как стало тихо в лагере — никто даже не храпит, только костёр пощёлкивает остатками веток, да ночные звуки леса окружают его. Куда тогда делся Пистон? Да и Женёк должен был уже давно найти Шкафа с подругой, не присоединился же он к ним? Вопросы, что копились в подсознании, начали всплывать в голове. Я, не в силах найти ответ хотя бы на один из них, просто пытался разглядеть, что творится в палатке, где скрылся Денис. Вот, вроде бы, его силуэт лёг, потом были какие-то перемещения внутри и через минут 5, во время которых я не шелохнулся с места, Денис вылез из палатки. Сейчас же он, вытерев рукавом рот, отправился к палатке с Леной. Тут мне уже стало страшно. Я крикнул «Эй» и пошёл заплетающейся походкой к Денису. Он лишь кинул на меня быстрый взгляд и прыгнул в палатку, где спала Лена. Я побежал, на ходу доставая свой ножик. Кое-как я добрался до входа в палатку с желанием что-то делать. Но что делать я ещё не додумался.

Неожиданно, вход в палатку открылся и из неё начала выходить Лена, смотря мне в лицо с такой милой улыбкой, которую я видел последний раз на фотографии со школы. Я успел увидеть, что в палатке там, где спала Лена, кто-то лежит. Страх, который наполнил меня, заставлял тяжело дышать и сжимать в руках нож. Хуже всего было то, что я ничего не понимал. Лена закрыла палатку за собой, подошла ко мне и обняла, приговаривая: «Ну что ты, глупенький, испугался. Всё нормально. Тут же все свои». Я смотрел на неё сверху-вниз, на то, как она улыбается, смотря мне в лицо. Но ничего из этого мне не нравилось, меня явно где-то обманывали. Я отцепил от себя руки Лены, она сделала грустное лицо, как будто хочет заплакать. «Что за детская игра?» - воскликнул я, смотря на неё, а после присел и открыл вход в палатку.

Я остолбенел, мой разум, до конца пытавшийся сохранить рассудок, окончательно сдался. Внутри лежала Лена, ещё одна, точно такая же, как и снаружи, Лена. Сейчас она лениво поднимала голову и смотрела на меня недовольно, как обычно бывало, когда я её будил. Я же так и застыл, и стоял бы вечность, если бы не ужасная боль в области спины и отвратительный хруст костей, моих костей. Я хотел заорать, но кричать от боли было сложно. Даже маленькое движение отдавалось невыносимой агонией. Куртка с двух сторон начала быстро намокать от крови. Последнее, что помню: я посмотрел вниз, на источник боли, и увидел, как из груди сквозь одежду торчит странное чёрное лезвие. Оно прошло через рёбра и сейчас мешало мне дышать. А после я отключился…»

Некрасивый почерк закончился и вновь начался длинный и волнообразный:

«Опасно было. Много людей, за всеми не уследишь, но они Меня сильно разозлили. Узнал от них об Интернете, хочется также как они быть в Интернете. Надо придумать что-то.»

На следующей строчке почерк меняется на очень кривой и неровный. Разобрать сложно, но прочитать можно.

2

«Выехали с бригадой на вышку, неожиданно вчера ночью просто пропал с неё сигнал. Единственный вариант — какие-то вандалы обрубили провода, ибо оборудование почти новое, да и погода была сухая. Наш ЗИЛ затрясся ещё сильнее, а значит, скоро будем на месте…

Фёдор Михайлович и Пашка полезли на вышку, я и Гена играли в карты. Какие-то уроды реально залезли на вышку и порезали в нескольких местах проводку, так что просто нужно подождать, пока их заменят на новые. Но тут на полянке было классно: Солнце спряталось за вышку и грело не наши головы, а девственную траву и ветвистые кроны деревьев. Вдалеке я даже заметил очертания домиков, наверное, какая-то деревня. Мы бы так и дальше сидели, но со стороны леса к нам начал идти какой-то дед с палкой, корзинкой и в кожаной куртке. Неожиданный гость подошёл к нам, как-то странно улыбнулся и заговорил:

-Добре, мальчики, что это вы такое делаете?

-Заняты, вышку чиним после каких-то уродов, - выпалил озлобленный невезением в карты и скучным днём Гена.

-Хо, да-да, припомню, что были крики какие-то ночью дня два-три назад. Это молодёжь буйная приехала, громко музыку слушала. Наверное она и сломала, да. Так это Интернет делаете вы?

-Ну, тип того.

-Ого, мальчики, а можете, пожалуйста, сделать так, чтобы и у меня такое было?

Мы все, включая Фёдора Михайловича на вышке, немного опешили. Пашка откуда-то сверху усмехнулся. Я заговорил:

-Не дед, это не так работает. Ты, наверное, из деревни? Чтобы у тебя интернет был, надо спутниковую тарелку устанавливать или роутер с антенной и усилителем покупать. Мы просто ремонтная бригада и ничем помочь не можем.

С лица деда пропала старческая улыбка и он помрачнел и задумался. После, он пытался купить нас за грибы, что насобирал или „кучу“ денег принести, но мы просто аккуратно прогоняли старика от нас. Вскоре, он скорчил совсем грустную, но для нас смешную гримасу, развернулся и быстро зашагал в лес. Вот деревня-то, даже про Интернет не знает. Тут сверху послышался свист Пашки, наша очередь взбираться…»

На полях дневника напротив этого абзаца нарисован грустный смайлик: кружок, две палочки для глаз и улыбка с уголками вниз.

«Наконец-то запаяли последний провод и спустились с этой вышки. Остался я и Генка, первая смена пошла к водителю. Пока что решили быстро перекусить, а потом уже двинуться к нашим. Всё время, пока жевал бутерброды, постоянно смотрел в лес. Вечером он стал неприятным и как будто скрывающим что-то, вечно замечал в нём движение, но смахивал это на поднявшийся ветер. А девственная высокая трава стала ещё более красивой, когда ветер начал перебирать ею словно волнами. Но бутерброд в руках закончился, а вместе с ним и всё желание осматривать здешнюю природу. Собрав рюкзаки и ящики инструментов, мы двинулись.

Зайдя за полосу леса, я услышал шаги — это был Фёдор Михайлович, который запыхаясь шёл к нам. Он, конечно, старый монтажник, но обычно он держался бодрячком. Увидав нас, он замахал, подошёл и вымолвил: «Хух, ну и медленные же вы. Я за вышкой забыл телефон свой забрать, Елисей, сбегай за ним со мной быстро. Генка, а ты иди, там Пашка твои любимые бородатые анекдоты начал рассказывать». Я грустно выдохнул, а Генка вопросительно хмыкнул, но ничего говорить не стал. Конечно, странно, что Паша начал рассказывать анекдоты, причём те, которые нравятся Гене. Но сейчас я повернулся и пошёл в след за старой Машей-растеряшей.

Как только мы отдалились от Гены, Фёдор Михайлович начал:

-Так, Елисей, а что у тебя в рюкзаке?

Я удивился такому вопросу:

-Эм, да ничего такого. Инструменты по работе, еда и по мелочёвке. А чего спрашиваете?

-А с их помощью можно Интернет в ту деревню провести?

Тут я остановился. Такие глупые вещи он спрашивает. Хотя, не очень то и глупые, хороший вопрос про возможность провести Интернет. Наверное, это старческий неожиданный экзамен. Я задумался и сказал пару мои предположений.

-...Так что в целом можно, конечно, придётся задолбаться, но можно.

Я поднял голову на Фёдора Михайловича. Он стоял с тем же усталым выражением лица, с которым он нас встретил с Геной. Но сейчас же он не запыхивался, а молча смотрел мне в глаза. Мне стало не по себе, я посмотрел на свою одежду, но изъянов не нашёл. После Фёдор Михайлович сказал, не изменяя лица: «И девушки у тебя нет, и друзей не много. Умный и одинокий, прямо подарок.» Пока я чувствовал, как по всему телу пробежали мурашки, Фёдор Михайлович занёс одну руку за спину, а после резко взмахнул перед моей шеей. Я не успел ничего понять и рассмотреть — настолько это было быстро. Только после этого я почувствовал ужасную боль в области шеи, схватил её руками и начал падать на колени. Я начинал захлёбываться в собственной же крови, а Фёдор Михайлович с тем же запыханным лицом смотрел на меня. Его рука, которую он прятал за спину, сильно вытянулась, кожа и одежда слилась воедино, появились тёмные пятна, а вместо кисти виднелось длинное чёрное лезвие. С него упала капля крови, а я закрыл глаза...»

Вновь почерк меняется на почерк хозяина дневника: длинный и волнистый:

«Идеально. Старик ушёл за грибами. Я взял его образ, пошёл к Елисею. После поглощения позвонил водителю. Сказал, чтобы не ждали, Сам приеду домой. Сказал, чтобы другим тоже сообщил, а Фёдор Михайлович уже знает. Надо схорониться, как раз скоро зима. Пока сделаю Интернет.»

Напротив абзаца нарисован улыбающийся смайлик. После целая страница отдана под математические вычисления, схемы подключения и тому подобное. За ними следует ещё один рассказ, написанный маленьким почерком:

3

«Холод уже перестал чувствоваться, ноги задеревенели и работают сами, как механические. Хочется поесть и лечь спать, но пока что негде. Конечно, из этой тюрьмы достаточно часто сбегали заключённые, наподобие меня, но всех их ловили. Их всех ловили, потому что они были тупые и бежали в сторону города и большой дороги. И ежу понятно, что там их и нужно искать, так что большинство ловили патрули. А остальные сидели в какой-нибудь берлоге до тех пор, пока сами не приползали к тюремщикам ради миски еды. Но я хитрее, я побежал от города, дальше в леса. От патрулей я таким образом отбился, никто и не подумает, что кто-то сюда может убежать, но вот что делать дальше я ещё не придумал. Сухой хлеб уже поперёк горла встал, воды я с собой и не взял. Остаётся надеяться на какую-нибудь цивилизацию…

Вечереет, блин. Чёртова осень, сейчас ещё холоднее станет. Уже дышать становится тяжело от того, как сильно я устал. Но тут я вышел на большой холмик. Во-первых, на нём были люди: видны следы от колёс, разобранное кострище, но не более. А во-вторых, с этой холмика отлично видна деревенька! Правда, выглядит крайне ужасно, кажись покинута. Но и это лучше, чем ещё несколько километров леса. Лишь бы не потерять сознание перед спасением…

Я холмик даже не оглядел, голова ходит кругом, ноги скоро сотрутся в труху. Просто спустился с него и пошёл в деревню. Тут я и заметил что-то чёрное на несколько деревьев впереди меня. Но в глазах давно начало расплываться и я ничего не разглядел, хрень скрылась где-то за деревьями. Силы идти дальше были, но делать хоть что-то, кроме как идти мне не хотелось. И тут из-за дерева вышла Ангелина. «Пойдём, Пап, чего медлишь! Мы почти дошли», - она начала улыбаться и поманила к себе рукой. Она выглядела такой жизнерадостной и красивой, как на моей любимой фотографии. Я заулыбался и остановился, как давно я её хотел увидеть. Хотелось не идти, а просто так и смотреть на неё и радоваться, что этот комочек счастья тебя любит. «Ухх, ты тааааакой медлительный, подойди ко мне, Пап. А я тебя поцелую в щёчку», - она начала немного кокетничать со мной. Как давно она меня не целовала, все эти долгие три года моего заключения. И я не увидел бы её ещё дольше, если бы не сбежал. Чёрная длинная юбочка, закрученные волосы, за что я её ласково называл львёнок. Даже блузка та, что я ей покупал, хотя вроде бы она порвалась. Ради меня, наверное, зашила её. И сапожки надела, те белые, которые вечно боялась запачкать. Сейчас они такие чистые, хотя она в лесу. И почему-то… почему-то они срослись с ногами, сапожки просто стали продолжением голени.

Я очнулся от заливания счастьем, начал вглядываться: складки на блузке не меняли положение, когда она двигалась; ветер не трепал волосы, они как будто все были заклеены, да и вся одежка как будто была частью тела, а не отдельным предметом. Меня где-то облапошивают, поганые бесы. Они хотели меня обмануть моей дочкой. То, ради чего я живу, сука! Как они посмели! Не, это не моя дочь. Моя дочь открывает рот, когда говорит, а это мразь поганая, фальшивка! Я натянул улыбку на лицо и двинулся к чудовищу, одной рукой придерживая живот, а другой как будто хотел обнять. На самом деле, я уже нащупал перо и был готов убить эту стерву.

За миг до объятий я заметил, как из-за спины твари показалось что-то чёрное и продолговатое. Однако, я успел выпрямиться и ударить тварь заточкой раньше. Рука, как и три года назад не дрогнула, нож зашёл точно в глаз. Я не стал выдёргивать перо, решил насладиться моментом как эта сука будет корчиться в агонии. Но тут она схватила одной рукой пробитый глаз и не по-человечески завопила. Вой становился всё более низким, конечности начали удлиняться, одежда и волосы как будто сдулись и прилипли к худощавому телу, которое начало покрываться тёмными пятнами. Шея стала как будто входить в тело, из колена начал вырастать ещё один сустав, делая ноги козлиными. Это существо, несколько раз почти не упав, убежало куда-то в деревню и быстро потерялось в домах. Когда оно скрылось, моё сердце билось как у молодого. Тут же я молнией побежал за дерево, откуда вышло существо — там была корзинка с грибами и топорик. Схватив топор, я быстро зашагал в сторону домов, благо, они были недалеко...

Подлетел к первому же дому, дёрнул дверь — заперто. Усталость сняло как рукой, я озирался по сторонам каждую секунду. Ещё один дом, тут дверь уже открылась, я раскрыл её полностью, чтобы появился свет и начал оглядывать. Нельзя было поверить своим глазам с первого раза. Я несколько раз поворачивался и вновь смотрел внутрь. Как будто декорации из какого-нибудь ужастика, в доме на мясницких крюках висела человеческая кожа и несколько кусков мяса, наверное, того же происхождения. Меня как будто оглушило. Это точно не бесы, а что-то хуже, и реальное. Внутри на столе лежал большой мясницкий тесак, я решил сменить вооружение на него. Он был в крови, но я уже ни на что не обращал внимание, только помнил о том, что рядом монстр.

Как только я вышел из двери что-то большое схватило мой череп сверху и потянуло наверх. Моё тело начало отрываться от земли, я схватился за голову, потому что шея начала дико болеть, как будто хотела оторваться. Тут я почувствовал, как что-то очень острое отрезало мне кисть и надрезало шею, а после был ещё один удар с той же стороны...»

Напротив абзаца с ударом чудовища в глаз, нарисован грустный одноглазый смайлик. У единственного глаза подрисована слеза. Автор дневника пишет:

«Дурак, дурак, дурак, дурак, дурак, дурак!!!!! Поленился напасть на него сразу без образа. И образ взял старый, Папа почти забыл образ. Хорошо, что ударил в глаз, скоро заживёт. Теперь точно до весны не высовываюсь. Замки нужно найти для важных домиков.»

После следует наконец-то приятный и ровный почерк:

4

«Внедорожник Матвея аккуратно мчал нас по грунтовой дороге, равномерно подпрыгивая на кочках. Я сидела на переднем сиденье с ним, положив руку ему на колено, благо, хотя бы это ему не мешало. Сзади уже полчаса сосались Ника и Герман, совсем нет у них понятия интимной обстановки. Я выглянула в окно: ряды высоких деревьев окружали эту заросшую травой дорогу, их зелёные кроны и стройные стволы закрывали нас от проглядывающего вечернего Солнца. Кажется, что сейчас дорога закончится и мы просто окажемся посреди непроходимого леса. Но Герман уверял нас, что мы с пути не сбились и скоро будем в той самой деревеньке. Мы двумя парами решили отправиться сюда, чтобы отдохнуть от городской суеты, да и поисследовать остатки деревенской цивилизации — всё было заброшено лет 20 назад. Если верить той единственной газете, что откопал Матвей, то просто все жители либо умерли от старости, либо уехали отсюда. Но нам же лучше, никто не помешает нам сталкерить. Я устала уже ждать, так что положила голову Матвею на плечо. Он чуть поджал глаза под оправами очков — значит был не против…

Деревня и вправду оказалась совсем заброшенной, примерно 20-40 домиков. Солнце совсем скрылось за горизонт, так что мы решили исследовать её завтра, а пока остановиться в каких-нибудь домиках на окраине, поближе к машине. Все выбрали по домику и разделились, чтобы осмотреть пригодное для ночлега место. Мне совсем не повезло: первый домик оказался заколочен изнутри и заперт, а во втором обвалилась внутрь крыша. Но вот мальчики нашли два хороших соседних дома. В том, что побольше, мы решили ещё немного посидеть перед сном…

Опять Матвей всех выиграл в карты, однажды у него так меня получилось раздеть. Герман, чувствуя надвигающееся поражение, подготовил гитару и ударом по струнам закончил сессию. У меня точно заболит голова от его песен в замкнутом пространстве. Так как Матвей выиграл в карты этот дом для ночлега, я решила проверить спальню, подмигнув Матвею. Скорее всего, он не увидел этого, а после запел вместе с Никой „Кукушку“. Ну, и ладно, посидим ещё, попоём песни. Зашла в комнату: напротив стены с окном, из которого исходит лунный свет, стоит старенькая большая кровать, рядом с ней стоит совсем тонкий и, даже, какой-то голый стол. Я взяла постельное бельё и постелила его. Кровать заскрипела, надеюсь, не развалится. Присела на неё рядом со столиком и решила осмотреть комнату. Грязно тут, пол местами провалился, из стенок торчали бесполезные гвозди. А под ножкой стола лежал пару раз неровно свёрнутый листок бумаги в клеточку. Он казался тут очень ненатуральным, явно не таким древним, как всё вокруг. Кроме того, на нём было что-то написано, так что я его достала и развернула.

Истлевшим почерком было написано: «Бес берёт вид и память другого человека, не верь друзьям, беги отсю», - после сообщение обрывается, на листке видны следы чего-то тёмно-красного. Я перестала дышать и на несколько секунд вообще выпала из мира. После я вновь перечитала текст и присмотрелась к пятну. Подвела листок к носу — пахнет ржавчиной, неужели кровь? По почерку можно понять, что человек очень торопился, слова идут полукругом, буквы скачут. Я сглотнула и зачем-то оглядела всю комнату настороженным взглядом, даже посмотрела под кровать. Сама не заметила, как дыхание участилось. «Cпокойно, спокойно. Давай обдумаем это логично», - сказала я тихо себе. Пятном на листке может быть и не кровь, может быть это шутка прошлых сталкеров. Если же нет, то какой, к чёрту, бес? Вид и память другого человека — это же невозможно.

В итоге, я пришла к выводу, что этого не может быть и скорее всего записка чей-то очень тупой прикол. Но я решила показать записку ребятам. С этими мыслями я вышла в общую комнату, где уже перестали играть на гитаре, а достали пиво и, видимо, начали заканчивать посиделку. На меня тут же посмотрели немного пьяные глаза Матвея, который снял майку и очки. «Милая, присоединяйся к нам! Только возьми, пожалуйста, из рюкзака бутылку пива для меня», - вымолвил мой „милый“, а Ника поманила меня рукой, поиграв бровями. Я прошла к рюкзаку, что был в другой части комнаты, достала две разные бутылки пива и спросила, что он будет. Матвей оглянулся, поводил глазами по выбору и сказал: «Я хотел бы тебя, но пока что принеси мне „кОзела“». Я довольно хмыкнула и виляя бёдрами отнесла ему бутылку, не забыв взять и себе. Я расслабилась и даже забыла о записке, всё равно бред какой-то...

Но тут мысль молнией прошлась по разуму, заставив всю кожу покрыться мурашками. Я же достаточно далеко отошла от места, где мы решили усесться полукругом, и в полутьме показала Матвею бутылки пива. Как с его ужасным зрением, да и без очков, он смог различить бутылки?! Даже марку назвал! Моя челюсть легонько затряслась, разум не мог найти объяснение этому и просто впал в ступор. Меня разбудили толчки в плечо. «Всё нормально? Ты прям побледнела, отправляйся лучше полежи», - услышала я. «Я и правда что-то плохо себя чувствую, голова закружилась от пива. Лучше я и вправду отправлюсь в кровать», - после этих слов я ушла от ребят. Закрыла за собой дверь, села на кровать. Я чувствовала остаток сильного испуга, сердце билось как во время боя, хотя начинать его не хотелось ни капельки. Неужели мой Матвей — монстр?! Разум хотел как можно быстрее ответить на этот вопрос, но в итоге, я просто смотрела в пол наполненными ужасом глазами. Но нужно действовать, хотя нет уверенности ни в чём. Ранить Матвея или даже убить его, пока он сидит с друзьями, у меня не поднимется рука, а жить дальше считая, что ничего подозрительного не произошло, я тоже не могу. Записку я точно никому показывать не буду, тогда эта хрень узнает, что я знаю о её существовании. Нужно вооружиться, это точно, и как-то предупредить Германа и Нику. Но как?..

Тут я услышала, как хлопнула дверь, пользуясь моментом, я вышла и увидела, что Матвея нет, а Герман полез приставать и Нике. Увидев меня, они сразу остыли, я же натянула фальшивую улыбку и сказала, что мне стало лучше. -Ммм, ребят, Матвей ушёл куда-то?

-Да, в туалет, ну, за угол дома, - ответил Герман.

-Слушайте, тут такое дело… Даже не знаю, как сказать…

-Подружка, давай говори уже, - звонко ответила Ника.

-Ух, хорошо. Можете не закрывать окно, когда уйдёте в тот дом?

Герман поднял высоко брови, а Ника ехидно улыбнулась. Они посмотрели друг на друга, после чего Ника кивнула головой.

-Может, ещё есть пожелания?

-Нам пока что и этого хватит, - сказала я, изобразив смущение.

Под смех Ники вернулся Матвей. Он выглядел как обычно, ничего в нём не показывало, что он уже не Матвей. Хотя, почему я в этом уверена? Я ни в чём не уверена. Матвей же радостно обнял меня и сказал, чтобы я больше его так не пугала…

Ребята ушли в соседний домик. За остаток вечера я скрытно взяла из рюкзака перцовый баллончик и ножик. Мы остались вдвоём. Матвей, сказал, что он выйдет по-маленькому, а после захочет увидеть меня в спальне. Я намёк поняла, отправила воздушный поцелуй, а, когда он вышел, быстро взяла ещё и травматический пистолет и забросила его под кровать, как другое оружие. После я легла на кровать, повернувшись спиной к входу, и обмякла. После этой подготовки уверенность так и не пришла ко мне, я всё ещё боялась, но не могла поднять руку на Матвея, я сильно его люблю. А если это уже не он…

Дверь тихо открылась, проскрипели несколько половиц и рядом на кровать упало тело. Чьё тело я так и не решила. Я слишком слаба, чтобы действовать первой, слишком боюсь ошибиться. Рука аккуратно легла мне на плечо, а после проскользила до бёдер. Я почувствовала аккуратные поцелуи на шее, вторая рука начала гладить мои волосы, а первая перешла на живот и грудь. — всё, как обычно делал Матвей. Будь что будет...»

На полях дневника нарисован улыбающийся смайлик, у которого вместо глаз два сердечка.

«После секса я осталась лежать в постели в обнимку с Матвеем. Меня постоянно клонило в сон, но я пыталась держаться, до конца, потому что страх всё ещё оставался. Через некоторое время я очнулась от того, что заскрипела дверь — он ушёл. Чтобы не заснуть, я решила одеться. И тут я услышала, как на улице кто-то открыл дверь, потом ещё одну, уже подальше. Тихие стоны Ники и тому подобное звучали из соседнего дома, наверное, они открыли окно. Но сейчас было тихо. Я прислушивалась до тех пор, пока не услышала свист, неприятный хруст и скрип кровати, а после вновь свист, и этот же отвратительный хруст. Сон прошёл за секунды, мысли не полезли в голову, только захотелось выжить. Последние сомнения отпали, когда с улицы вновь послышался хруст, подобный звуку ломающихся костей. Я положила всё вооружение на кровать, легла на него грудью, положив руки на баллончик и пистолет. Сама же расположилась так, чтобы видеть дверь и окно…

Ожидание казалось вечностью, но дверь в дом наконец-то скрипнула, а после начала открываться дверь в спальню. Из неё вышел всё тот же Матвей, только на одежде появились пятна, скорее всего крови. Он наклонил голову и начал подходить к кровати, после чего я мгновенно перевернулась и направила баллончик ему в лицо. Существо с обликом Матвея резко бросилось в сторону, но перцовая струя достала его. Места на коже, на которые попал перец, начали набухать и быстро чернеть. Конечности начали удлиняться, тело вытягивалось в длину и чернело, голова входила в плечи, а одежда становилась маленькой и рвалась. Тут я отпустила баллончик, взяла пистолет в две руки и нажала на курок, а потом ещё раз, и ещё, ещё. Меня оглушало при каждом выстреле, пока я не услышала щелчок — патроны закончились. Это чудовище, получило почти все выстрелы в себя, упало на пол, закрываясь от травмата длинными руками. Одна рука была как человеческая, но с длинными пальцами, а вторая представляла собой чёрный костяной клинок, который заменил собой человеческую кисть. Оно громко завопило, казалось, даже громче выстрелов. Я встала на кровать с ножом и баллончиком и вновь начала поливать существо перцем. Но на сей раз он не оказал почти никакого эффекта. Существо немного привстало, резко занесло руки под кровать и просто её перевернуло. Я упала на жёсткий пол, а после на меня приземлился матрас с полуразвалившейся от удара кроватью. Всему телу стало больно, я чувствовала, как из головы потекла кровь. Через секунду то, что осталось от кровати, яростно отлетело в стену, а существо как кошка схватило меня за шею и приставило к стенке. Голова кружилась, ножик и баллончик я выпустила из рук при ударе.

Передо мной стояло человекоподобное существо полностью покрытое чёрной маслянистой кожей в пупырышках. Крепкие козлиные ноги с тремя когтистыми пальцами держали худое и вытянутое в длину тело, на котором до сих пор висели порванные куски одежды Матвея. Шеи не было, голова существа как холмик выступала сверху туловища, абсолютно чёрные глаза смотрели на меня, ноздри, которые выглядели как две дырки на лице, с силой выпускали воздух. Рот, который в закрытом состоянии полностью сливался с текстурой головы, раскрылся и из него на меня смотрели несколько рядов хищных зубов. Чудовище подняло свою руку-лезвие надо мной, немного задумалось, вздохнуло, опустило глаза вниз и нанесло удар...»

После текста автор пишет:

«Попался на недостатках людей, не ожидал такого. Жалко было её убивать, секс понравился, хотелось бы ещё. Но из-за секса мог умереть, опасное это дело. Хорошо, что пистолет смешной, Я думал мне конец, а он просто побил Меня. И чёртова записка! Даже после смерти люди остаются противными. У них нашёл телефоны, пока есть заряд нужно воспользоваться Интернетом.»

Дальше следует немного корявый, но разборчивый большой почерк:

5

«Дед гнал свой „жигуль“ по дороге из города, я развалился как мог на переднем сиденье и лазил в телефоне на сайте с ведьмами и знахарками: улучшу здоровье, сниму порчу, верну любимого. Бред же, но люди верят. Наверное, мой дед тоже ходил к знахарке, чтобы «укрепить мужскую силу». Стало скучно, так что я начал беседу:

-Как думаешь, дед, разве все знахарки и ведьмы в седьмом поколении не символ того, что люди тупые?

Дед, поводил усами, явно не ожидал такого вопроса, так что задумался.

-Не, внуче. Они сами по себе не символ. Пусть называют себя хоть колдунами, хоть драконами, нам-то какое дело. Проблема уже в том, что люди им верят, а это диагноз.

-Чей диагноз?

-Диагноз человечества на развитие слабоумия.

-Но разве их до этого не было? Они же, наоборот, пережиток прошлого.

-Ну… Это так. Только раньше все им верили, потому что никто ничего не знал. А сейчас всё уже изучено, но всё равно им верят. А значит, люди просто ничему не учатся, потому что учиться не хотят. Погоди-ка, я в кусты отойду.

После этих слов дед съехал с дороги и ушёл в сторону леса. Я просто размял в машине кости, выключил телефон и задумался по поводу сказанного. Вроде бы сегодня дед говорливый. Через довольно долгое время, наверное, опять камни в почках шалят, дед вышел из леса. Краем глаза я заметил, что он посмотрел по сторонам, занёс одну руку за спину и начал подходить к моей двери. К тому времени скука опять меня одолела, так что я сидел и залипал в телефон. Как только он достаточно близко подошёл я вновь начал тему:

-А всё-таки я думаю, что человечество не безнадёжно, мы же как-то стали царями природы.

В этот момент я, опять же, лишь краем глаза заметил, что дед удивился моим словам, помолчал, убрал руку из-за спины и подошёл к месту водителя. Сев в автомобиль, он начал:

-А с чего это ты, внуче, думаешь, что человечество — цари природы?

-Ну, начнём хотя бы с того, что мы её больше не боимся. Молнии и извержения вулканов объяснили не богами, а наукой, научились даже их контролировать. Да и на всей планете мы стали лучшими существами.

Дед развернулся ко мне и слушал меня с недовольством в лице. Я аккуратно намекнул ему, что мы можем говорить и во время езды. „Жигуль“ двинулся, а дед заговорил:

-Цари природы. Не, это наглость так называться. Есть куча других существ, которым вы уступаете.

-Во-первых, „мы“, а не „вы“. Ты ещё не умер и не переродился в собаку. А во-вторых, окей, мы не такие сильные как львы или же слоны. У нас нет кучи крутых способностей, но у нас есть разум — венец эволюции, лучшее оружие против чего угодно.

-Ага, разум - классная штука, но разве хоть кто-то из людей им нормально пользуется? Разнежились и стали слюнтяями, выбросили оружие и взяли в руки телефоны, это разве достойно царей?

Дед меня начал удивлять, но от того мне стало интереснее с ним спорить:

-И какой же нам смысл сейчас напрягать извилины? Технологии позволяют убивать сотни врагов и ребёнку, но даже в этом отпала необходимость, потому что больше противников у человечества нет.

-Хаха, и почему же ты думаешь, что враги человечества закончились? Ты думаешь, за долгую историю цивилизации их всех истребили?

-Главные враги человека был сам человек и хищники. Не будем сейчас говорить о войне людей против людей, а вернёмся к природе. Благодаря всё тем же технологиям, которыми мы себя окружили, мы убрали от себя всех хищников. Теперь, нашей жизни ничего не угрожает, и мы можем увеличивать общее счастье, что мы сейчас и делаем.

-Технологии, общий уровень счастья и прочее совсем не гарантируют безопасность. Свиньи на ферме тоже живут в роскоши, в сравнении с дикими кабанами. Люди продолжают повышать довольство свиней только потому, что от такой жизни их мясо становится вкуснее. Одна из проблем хряков в том, что ни одна свинья даже и не подозревает, что она на скотобойне.

Дед заговорил, чуть повысив голос, и с явной выразительностью, меня это насторожило.

-Но они же не разумны. Совсем другое, нежели человек.

-Хорошо, допустим, мы дадим хотя бы одной свинке разум. Она поймёт в каком ужасе они все живут, но разве она хоть что-то сможет сделать? Тогда выступит другая проблема: на боках килограммы жира, копыта затупились, а пятачок стал украшением – теперь в ней нет и капли дикого предка. В итоге, она и погибнет под тесаком, когда придёт срок. Также, как её тупые собратья.

-К чему ты вед…

-Люди поедают свиней, а свиньи не только не подозревают, что их едят, но и сделать против мясников ничего не могут – они проиграли во всём, это настоящее превосходство. Всё их счастье не стоит и гроша, они лишь корм…

Дед не только меня перебил, но и начал говорить более низким голосом. Было видно, как он злится с каждой секундой. Дед продолжил:

-И, если все эти тупорылые хряки узнают правду, разве они смогут посчитать себя царями природы? Разве им может помочь разум и технологии, если они изначально слабее нас? Царь природы тот, кто сильнее, а вы всё ещё наш корм!

Последнюю фразу дед проговорил максимально низким голосом, который перестал быть похожим на человеческий. Мне стало по-настоящему страшно. К этому моменты я даже не заметил, как мы заехали куда-то в лес. Дед был пристёгнут ремнём, а я нет, так что, когда он нажал на тормоз, я больно ударился об лобовое стекло. Последнее, что помню, это дикую боль в районе шеи.»

Автор дневника комментирует:

«Тупые люди навсегда такими останутся. Даже узнав о Нашем существовании, они бы не перестали думать о своём величии. Глупые, Мы есть цари природы, Мы лучший вид на планете.»

Я ожидал увидеть почерк следующей жертвы, но вместо этого шестая глава написана всё тем же широким и волнообразным почерком:

6

«Пишу Я, потому что от лица Другого нет смысла. Осень. Вернулся из леса с грибами и парой белок. Сегодня много, был доволен. Залез на дерево, оглядел дом – никого. Решил снять образ. Как только снял образ на крыше одного из домов показалась чёрная рука. Другой пришёл. Оставил корзину на вышке, спустился побежал к руке. Там Его не оказалось, почуял запах – кровь. Пошёл по следу, пришёл к своему дому. Другой сидел возле двери, приветствовал Меня и держался рукой за живот. Я нарастил броню и клинок, подошёл. Другой не стал ничего наращивать, даже клинок, странно. Он встал, держал рукой живот. Рука была ранена, как и живот.

-Как?

-Ружьё, Охотник.

-Здесь?

-Очень далеко, успел убежать.

-Бежал по лесу?

-По лесу.

Помолчали.

-Мне отомстить?

-Далеко, Он ушёл.

-Ты скоро уйдёшь?

-Нет, раны большие, хочу в семью.

-Ты самка?

-Нет.

Он стоял и ждал решения. Потомство дать не может, Он самец. Если ранена кожа, то это место не может брать образ и наращиваться. Значит, Он не может охотиться, значит, отпускать бесполезно. Если оставлю, Он будет только есть Мою еду. Не хочу давать еду. Остаётся убить. Я нарастил ещё клинок и крепче броню. Он понял решение, не сопротивлялся.

Где-то есть Охотник, опасно. Надо проверить ловушку в Интернете. На следующее лето найду самку.»

Дальше следует чёткий, почти каллиграфический почерк.

7

«Джип медленно ехал по грунтовой дороге. Я не хотел спешить, хотя и желал этой встречи больше, чем что-либо. Оружие я не брал, я его точно не успею достать, когда чудовище выполнит свою часть сделки. Со своей будущей смертью я смирился, жалко только подводить Павла, который столько раз меня просил выбрать жизнь. Но разве то, что было последний год, можно назвать жизнью? После дня той ужасной аварии погибла Лиза. Почему же погибла, нет, это я её убил. Сел пьяным за руль, никто из нас тогда не подумал, что это опасно. Ах, она была пьяна от любви, а я ещё и от алкоголя. Как это возможно убить ту, которую считал смыслом своей жизни?

Руки затряслись, джип недовольно загудел. Не хотелось получить припадок до встречи с чудовищем, так что я остановился, вколол успокоительное и поехал дальше. Подумать только, кто мог знать, что на сайте для самых подозрительных сделок я смогу найти объявление “На время верну мёртвых к жизни”. Тогда я уже четвёртый день пил и не выходил на улицу, разум был всмятку. Списались и в итоге договорились, но всё было очень странным: он писал личные местоимения с большой буквы, речь была обрывистая, в качестве оплаты попросил туши двух взрослых поросят. Я бы отрезвел и бросил этого шарлатана, если бы не попросил тогда доказать его способности. Он попросил фотографию умершего с лицом, я прислал ему мою любимую фотографию Лизы, где она очень мило улыбается, положив голову на кулак. Следующим сообщением он прислал фото, на котором была Лиза. Она делала селфи, сидя на стуле в каком-то деревенском домике и также мило улыбалась. Фотографии были очень похожи, но между сообщениями прошли минуты две, он просто не мог воспользоваться Фотошопом. Если бы не мертвецкое опьянение, я бы ринулся к нему в тот же час.

Меня разрывали изнутри желание увидеть Лизу вновь живой и гигантское сомнение. Я согласился на сделку через неделю, заказал на скотобойне пару туш свиней побольше и отправился в Интернет в поисках ответов на факты, что ломали мою реальность. Через пять дней самых странных поисковых запросов мне написал какой-то Павел. Пустой профиль, есть только имя. В сообщении он написал, что знает о моей проблеме и хотел бы помочь. В итоге оказалось, что Павел – охотник, а я случайно откопал какое-то чудовище, которое умеет менять облик, взяв его из памяти человека. Бред полный, но разве я мог ему не поверить? Это были единственные ответы, которые я наконец-то смог получить. Я начал расспрашивать его, но он был не многословен. Только сказал мне скинуть название деревни, где будет сделка, а также просил меня никуда не ехать, ибо эти чудовища охотятся и на людей. Сам он поехать не может, потому что ранен после схватки с таким же чудищем. Но, хоть ответы на вопросы я нашёл, моё желание ещё раз увидеть Лизу, извиниться за всё и проститься с ней было нерушимо…

На экране телефона до сих пор висит его последнее сообщение: “Прошу, оставайся дома, ты там найдёшь только смерть”. Успокоительное подействовало быстро, руки держали руль твёрдо, поздняя осенняя листва прогибалась под колёсами, из-за деревьев показались деревянные домики. Заехал в деревню: полусгнившие дома, заколоченные окна, на некоторых дверях висят замки. Он сказал подъехать к центральному дому и посигналить два раза, что я и сделал. Через минуту гробовой тишины я заметил в боковом зеркале фигуру человека. Достав альбом с фотографиями Лизы и её одежду, я вышел из машины. Передо мной стоял старик, одетый в лохмотья. Его достаточно чистое лицо выражало нетерпение.

-Добре, добре, ну, так, где свинки?

-В багажнике, сейчас открою.

Я нажал кнопку на пульте и багажник открылся, после чего старик ловко подбежал к нему и начал осматривать туши. Он даже перестал смотреть на меня и наполовину залез телом в багажник. В этот момент я усомнился в серьёзности старика, однако после минуты ощупывания свиней, он обратился ко мне: -Хорошие туши, давно я такие не ел, как в старые времена. Я очень доволен, давай одежду и фотографии.

Я подошёл к старику и отдал вещи. Также заметил, что у одной свиньи оторвано ухо. Старик же начал быстро пролистывать альбом и сказал мне отвернуться. Мысль о том, что я опять увижу Лизу живой, заполнила тело и разум полностью, я не думал бежать и не хотел осмыслить то, что за моей спиной старик трансформируется в молодую девушку. Я ждал, немой и бессильный. Когда во время переписки в Интернете монстр сказал, что ему нужно как можно больше информации о Лизе, чтобы лучше повторить ее образ, я рассказал ему так много, насколько хватило моей памяти. Удивительно, что он так относится к своей части сделки, если он всё равно планирует меня убить. Но почему он не сделал этого сразу же?..

И тут, как капля, упавшая на гладь воды, голос Лизы прервал все мои мысли:

-Альберт, вот ты где!

Вместо мгновенного поворота я застыл. Чувствовал, как затряслись все мышцы в моём теле, но контролировать я их не мог. Наконец-то, я услышал своё частое дыхание и решил успокоиться, но тут позади я услышал звук шагов. Ладонь с длинными пальцами упала мне на одно плечо, а на другое острый подбородок. Я просто не мог повернуть шею, хотя очень хотел, мысли были лишь о том, как я хочу её увидеть.

-Не волнуйся, я с тобой, мы вместе, как и год назад…

После этих слов как будто заряд прошёл по всему моему телу, мышцы заработали, и все накопленные команды начали выполняться. В итоге, я резко повернулся, схватил лицо Лизы руками и начал смотреть в него не отрывая взгляда. Каждая морщинка, каждая родинка была на своём месте, абсолютно точная копия, она даже улыбалась сейчас так же мило, как на той фотографии…

Мы провели с Лизой около трёх часов. Я смеялся, радуясь её возвращению, я плакал, пытаясь извиниться за её смерть, я целовал её, не в силах больше сдерживать любовь. Я помнил каждую секунду с момента её возвращения. Вот она, настоящая Лиза: она смеётся как Лиза, она говорит как Лиза, она знает всё, что знала Лиза. Я не думал ни о чём, я растаял в исполнявшейся мечте…

Прошёл ещё час, мы с ней в обнимку сидели на холмике, с которого открывался вид на всю деревню. Я смотрел на уходящее Солнце и гладил волосы Лизы. Разум был чист и как будто взорван от этого счастья. Она заговорила:

-Альберт, Солнце уходит, и я должна уйти вместе с ним.

-А куда же пойду я?

-Ммм, тебе хочется жить без меня?

-Нет, теперь точно не хочется.

-Тогда просто убей себя, а после я убью себя. И мы будем вместе вечно.

Я посидел ещё пару мгновений, после потянулся к ножу, что случайно оказался рядом.

-В глаз, милый, в глаз. И со всей силой, а потом я за тобой.

Подняв его до своего уровня, я ещё раз поцеловал голову Лизы и вонзил лезвие в себя…»

Комментарии автора:

«Отлично, получил мясо свиней. Хоть у Меня была еда, хотел покушать вкуснее. Не зря провёл Интернет. Надеюсь, это было скрытно, очень хотел свинину. Когда Альберт приехал, его тоже захотел съесть. Хотел убить сразу после обращения, но он, наверное, сошёл с ума. Было очень забавно наблюдать за тем, как он говорит со Мной. Я подыгрывал как мог, ему нравилось, Мне было интересно. В конце он реально себя убил! Глупые люди, хрупкие и глупые.»

…

Это были последние слова, что Павел прочёл в дневнике Доппельгангера. Охотник должен быть ему благодарен, если бы не эти записи, он точно умер бы от скуки в засаде. Прошло уже несколько часов, во время которых Павел неустанно следил за дверью в дом монстра. Хоть и принято называть это “логово”, но данное жилище вовсе не похоже на пещеру. Снаружи этот дом в центре заброшенной деревни ничем не отличается от других, однако внутри находится куча вещей, необходимых для жизни: от ночного горшка и вешалки с одеждой и до бензогенератора и самодельного приёмника сигнала. Также есть большая кровать, стол и стулья, старая крестьянская печка, за которой и спрятался охотник, выход на крышу и в подвал. Декор отсутствует полностью, здесь лишь полезные предметы. «До чего же умными могут быть эти твари», - подумал ещё раз Павел, откладывая дневник и погружаясь в раздумья:

«Записи точно надо с собой забрать, полезный элемент для понимания того, как думают доппельгангеры. Да и для нынешней работы он мне очень пригодился. Теперь понятно, куда делся раненый доппельгангер и почему Альберт больше не выходил на связь. Бедный Альберт, нормальный парень был. Хотя, если бы он не поехал, то всё равно бы повесился. В итоге, сейчас он тоже где-то висит вниз головой, как и те туши свиней. Не понятно ещё, почему эту деревню покинули. Если это его рук дело, то он, наверное, убил уже пол сотни человек, если не больше. Сколько же зла может быть от одного существа! И вроде бы разумный, всё понимает, но считает нас за еду. Они же, чёрт возьми, всеядные, как и мы, но всё равно охотятся на людей. И сколько раз мы не пытались с каким-нибудь из них наладить контакт, всё заканчивалось катастрофой. Поэтому лучше уж охотиться на них без огласки, без общества защиты животных и разума…

Разум. Люди думают, что именно он их всех возвышает, но чем я дольше охочусь на разных тварей, тем больше понимаю, что это просто инструмент. Те же доппельгангеры никогда не живут в стаях больше пяти особей – не могут ужиться вместе и в итоге сильные убивают слабых. А эти сильные передают свои гены дальше, так что сейчас мы имеем таких уродов, которые стали абсолютными эгоистами. И как ты можешь назвать его разумным? Кажется, та же собака понимает в этом мире больше, чем они. Собаки давно живут с людьми в союзе с людьми и стали подобны им, научились от них человечности. Человечность – вот чего не хватает этим тварям, это то, что они потеряли давным-давно, хоть и сохранили разум. Хотя, это не только монстров касается, нас тоже. Человек без человечности ничем не лучше монстра...»

В этот момент проскрипела дверь, и в дом вошёл знакомый по описанию старик, держащий в руках корзинку. Скинув с себя все лохмотья на вешалку, он начал превращаться обратно в доппельгангера. Дуло винтовки точно смотрело в грудь чудовища, туда, где находилось сердце. Доппельгангер взял из корзинки кусок мясо, подошёл к столу, превратил одну руку в лезвие и начал ею резать мясо на кусочки. «Человек без человечности… Чудовища убивают людей, они теряют человечность. Чтобы защититься от них, мне приходится их убивать. Останусь ли я сам человечным, когда нажму на курок?» - задумался Павел на пару мгновений. После доппельгангер почему-то дёрнулся, и надёжные рефлексы заставили палец нажать на курок.

Текущий рейтинг: 68/100 (На основе 47 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать