(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Йети вышел на охоту
– Пацаны, – говорит Максим, – только не ржать. Я вчера йети видел. Зуб даю.
Сева и Павлик заливаются смехом. Потом Сева делает серьезное лицо и отвешивает Павлику подзатыльник.
– Херли смешного? Ладно, Макс, харэ, давай без обид. Чо, по натуре йети видел? Где?
Уже было обидевшийся Максим , вдохновленный поддержкой, продолжает:
– У военного городка. Я вчера, как мамка с утра отрубилась, пошел – думаю, сопру цепь с ангара, нунчаки сделаю. У нас такие пацан один с улицы носил – мусора потом отобрали. Свернул с проселочной на тропинку, выхожу, где шлагбаум был, и слышу – в сторожке шумит. Думаю, старшаки бухают, валить надо, а то запалят – по щщам дадут. Потом думаю – а вдруг военные. За кустами лег – погляжу хоть, может они с автоматами, в брониках – классно же. Потом смотрю – йети выходит. Здоровый.
Сева одобрительно смотрит на Макса. Кивает, думая о чем-то своем. А потом орет:
– Ты чо, четырехглазый, за лохов нас держишь? Какой нахер йети в военном городке? Ты ж не видишь нихера. Бомж это был, а ты и очканул сослепу. Нахера тебе нунчаки, если ты бомжа зассал? Ниндзя каличный.
Павлик угодливо хихикает. Потом заступается за Максима.
– Да ладно, Сев. Ну может, правда. Просто не с утра, а вечером. Не йети, а грузин. И не в военном городке, а у Максовой мамки в койке. Макс просто со страху перепутал. А про военный городок наврал – его ж туда в жизни не отпустят. А сам он не пойдет, он у мамки хоро-о-оший.
В военный городок мать Максима и правда едва ли бы отпустила. Как и любая другая мать в их дворе своего сына. Военный городок, находившийся в лесу в нескольких километрах от городской окраины, давно пустовал. Изредка в него наведывались бывшие хозяева – неизвестно, зачем. То ли по каким-то своим регламентам, то ли что-то проверяли, то ли что-то вывозили из того, что все еще лежало по ангарам и подвалам. Одинаковые зеленые домики были в плохом состоянии – в любой момент мог провалиться этаж или пол, упасть крыша или стена. К тому же в лесу вокруг было полно ржавой колючей проволоки. Было много раскопов и ям – проволока попадалась и в них. Еще там водилось много змей и иногда встречались бродячие собаки.
Максим бьет Павлика в нос. Для шестиклассников мать – все еще святое, и шутки про нее – нарушение негласных правил. Даже если мать – пьяница и водит домой не пойми, кого. Удар выходит слабый, но Павлик садится на задницу, всхлипывает и бормочет слова извинений.
Сева хватает Максима за плечо.
– Харэ, харэ. Все, пацаны, давайте мир. Толстый, хорош реветь. Вставай, чего расселся? Так что, Макс, отвечаешь за йети?
– Йети в Америке живут, – говорит подобравший сопли Павлик. – Я в журнале читал, там написано. Их еще там сасквачи и бигфуты называют.
Родители Павлика держат коммерческий ларек со жвачкой, сникерсами и модными газетами – «НЛО», «Спид-Инфо» и «Оракул». Иногда они разрешают сыну читать старые номера и даже оставлять их себе. Кроме «Спид-Инфо» - там слишком много того, до чего отпрыск еще не дорос. В основном из-за этих газет с Павликом и дружат одноклассники. И из-за того, что у него всегда можно стрельнуть жвачку или денег.
– Йети вообще не бывает, – говорит Сева. – Я у географа спросил после урока, когда ты тот номер в школу принес. Он сказал, что их не бывает. Ни в Америке, ни еще где. И что журналы твои – для дебилов.
– Ты ему верь больше, – парирует обиженный Павлик. – Он сам дебил умственно отсталый. Его жена из хаты погнала, за то, что алкаш. Он вообще пару раз на улице бухой спал. И из школы его попереть хотят – жалеют только, год до пенсии остался. Я от предков знаю – им на родительском сказали.
– Харэ про школу, – сворачивает тему Сева. – До нее месяц еще. Тут разобраться надо. Если это по натуре йети, давайте его завалим. Потом киношникам позвоним, нас по ящику покажут. Или обосрались?
Павлик и Максим одновременно со страхом и восхищением смотрят на Севу. Потом Максим осторожно спрашивает:
– Как ты его завалишь? Он здоровый был, как Шварцнеггер.
– Не ссы. Ствол возьмем и завалим. Не нунчаками же.
Сева в глазах друзей приобретает статут бога. Сейчас весь его образ – старая спортивная куртка и треники, бейсболка со сломанным для крутости козырьком, нарочитый нелепый мат, – это образ героя эпохи. Ну и что, что нет у него пока что черной кожаной куртки, нет пейджера и нет блестящего мерседеса – зато настоящий ствол уже есть. Сейчас Максим отдал бы все свои книги, а Павлик – родительский ларек и родителей в придачу, чтоб только быть на его месте.
– А… какой у тебя ствол? – раболепно интересуется Павлик. – «Кольт» или «Десерт Игл»?
Сева неожиданно смущается.
– Завтра покажу. Не растрепайте только.
Назавтра друзья встречаются у Севиного дома. Павлик и Максим долго ждут. Наконец Сева выходит с каким-то пакетом в руках.
– Давайте за угол.
За углом Сева разворачивает целлофан. Максим молчит. Павлик некоторое время смотрит, а потом разочарованно спрашивает:
– Это че?
– Самопал, – огрызается Сева. – Как у Данилы Багрова.
– А стреляет чем? – интересуется Максим. – Порох откуда?
– Шарами от подшипника. Бертолетова соль и селитра. Ты ж умник, сам знать должен, – Сева ржет. – Все тебе расскажи. Помнишь, под Новый Год у химички лаборантскую обнесли?
Статус героя худо-бедно восстановлен. С кражей из лаборантской был большой скандал. Созывались внеочередные родительские собрания, но подумали тогда на старшеклассников.
Виновных так и не нашли – а те, воодушевленные безнаказанностью, совершили еще ряд дерзких краж, обчистив театральный кружок, кабинет ОБЖ и каморку трудовика. Потом местные Джоны Диллинджеры угомонились – но история эта черным пятном осела в личных делах завуча и директора.
– Слышь, Сев, а театральный кружок ты нахера выставил? – интересуется Павлик. – По прикиду принца протащился?
Сева пинает Павлика по голени. Тот кривится от боли.
– Заткнись. Нахера мне театральный кружок? Это ты б там мог с телками, поросенка играть. Трех сразу.
Дорога к военному городку заросшая и разбитая. Спокоен только Сева. Павлик, кажется, идет лишь потому, что иначе вся школа узнает, как он испугался йети. Максим более спокоен – но все равно то и дело оглядывается по сторонам.
– Кстати, вы ж не в курсе. С нашего двора один пацан недавно пропал, – начинает вдруг Сева.
– Да не гони, и так стремно, – говорит Максим. – Какой еще пацан?
– Леша Павлюченко, по кличке Беркут. Ну такой, чумоход, в майке с "Арией" ходил все время. Свалил из дома, а потом его мусора искали, даже моих предков спрашивали. И меня тоже – но я сказал, что ничего не знаю. Хер им всем, мусорам – скоро всех их передушим.
– А ты что, что-то знаешь?
– Нет. Но все равно нехер. То есть я теперь думаю – может, его йети сожрал? Куда ему еще деться? Не сбежал же оттого, что в школе били. Может, он тоже в городок полез, нунчаки делать. А там ему и крышка.
Впереди заросший пропускной пункт и сторожка с выбитыми окнами.
– Вот тут, – говорит Максим.
– Пацаны, я чо-то…отравился походу, – быстро говорит Павлик. – Вы идите, а я…
– А ты самым первым пойдешь. Это тебе очково просто, - заявляет Сева. – Так что ты иди вперед. Типа один тут. Иди и вопи, что ты потерялся, и плачь. Ты самый жирный. Он на тебя вылезет – а я его замочу. А Макс потом все это опишет красиво, когда книгу будем издавать. Давай, быстро.
Сева разворачивает пакет и достает самопал, из кармана вынимает зажигалку. На лице его решимость. Павлик смотрит на него – и, хныча, бредет к сторожке. Возле нее останавливается и неуверенно зовет на помощь. Ждет. Йети не появляется. Сева машет ему – топай дальше.
– Так, Макс, идем за жирным. О как голосит. – Сева внимательно смотрит на Максима. – И не дай Бог ты напиздел. Тогда лучше сразу вешайся – всю школу будешь горбатым ходить.
Павлик вопит почти искренне. Ему по-настоящему страшно. Он уже поверил в йети – и ждет, что в любую минуту тот может показаться в окне, или выйти из-за дерева, или появиться из двери одного из домов. Он говорит себе, что йети не бывает – что очкарик просто наврал, а Сева поверил – потому что тупой и потому что хотел показаться крутым. Он почти убеждает себя, что йети не выскочит из дома и не набросится на него.
И поэтому чуть не теряет сознание от страха, когда это все-таки происходит.
Йети выскакивает из покосившегося дверного проема, рычит что-то невнятное и бросается на Павлика. Тот бежит, вопя уже от настоящего, первобытного ужаса, туда, где неспешно идут за ним Макс и Сева.
Увидев чудовище, преследующее Павлика, Максим чуть сам не бросается бежать. Удерживает его только презрительный взгляд Севы, который спокойно чиркает колесиком зажигалки, подносит пламя к запалу своего изобретения и хладнокровно целится в сторону приближающегося неуклюжими скачками монстра, словно сошедшего со страниц страшного комикса.
Максим видит, что Сева может случайно попасть в бегущего перед йети Павлика – но не успевает обдумать эту мысль, потому что раздается жуткий грохот.
Самопал взрывается у Севы в руке. Тот дико кричит, глядя на окровавленную ладонь, а потом валится на землю.
Остолбенев, Максим наблюдает, как мимо него проносится орущий Павлик, которому страх придал такую скорость, какую не могли ни окрики учительницы по физкультуре, ни насмешки одноклассников.
Йети косолапит прямо к нему. Максим обретает контроль над собственным телом и бежит прочь, наплевав на Севу. Он бежит изо всех сил, слыша за спиной хрипы и нечленораздельное мычание чудовища. От страха он забывает, с которой стороны они пришли и где дорога – и поэтому несется прямо в лес. Монстр следует по пятам.
Максим несется по лесу, чудом избегая веток, кочек и бурелома. Йети не отстает – и Максим понимает, что он скоро догонит его. Его легкие горят огнем, поднимать ноги становится все тяжелее – и он уже готов просто закрыть глаза и рухнуть на землю, когда вдруг слышит за спиной треск, звук падения и дикий вой раненого зверя.
Осознав, что его никто не преследует, Максим останавливается. Он оборачивается и понимает, что случилось. Йети угодил в одну из ям с колючей проволокой, в которую чудом не провалился сам Максим. Разум подсказывает, что лучше поскорее убраться отсюда – но глупое, болезненное любопытство заставляет мальчика подойти к краю ямы.
Он видит йети – при пристальном рассмотрении тот совсем не такой большой и не такой уж страшный. У него неестественно блестящий, свалявшийся мех, клочья которого висят на шипах колючей проволоки. Он едва ворочается – должно быть, устал во время погони и что-то повредил, рухнув в яму. И у него безобразная, обрюзгшая и заросшая щетиной морда.
Или, возможно, не совсем морда. Маска обезьяны свалилась во время падения, и Максим узнает испитое лицо географа.
Милиционеры, которых вызвал измученный и насмерть перепуганный Павлик, добравшийся до города, увезли географа в наручниках. Скорая забрала Севу, которому начисто оторвало пальцы правой руки. И Максима тоже увезли.
И Лешу Павлюченко, по кличке Беркут. Все в той же неизменной майке «Ария».
И еще троих детей из соседнего городка, которые пропали за это лето.
И стали добычей вышедшего на охоту йети.
Автор: Денис Золотов
Источник: [1]
Текущий рейтинг: 76/100 (На основе 29 мнений)
