(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Здравствуй, Дедушка Мороз
Тридцать первого числа Даня задержался на работе.
Плевать, что объявили выходной. Он вышел. Он с удовольствием работал бы всю ночь, только бы не появляться дома в этот чёртов праздник, но даже его одобряющий переработки начальник возмутился. Иди отмечай, чего расселся. Или не с кем?
В том-то и дело, что есть с кем, хотел ответить Даня и промолчал.
Не выйдет просидеть всю ночь в пустом офисе — значит, придётся, как обычно, запираться дома, чтобы никто его не видел. И он никого не видел. Никаких голубых огоньков и поздравлений. Никакой чёртовой ёлки. Ничего.
Как будто Нового года вовсе не существует — и он был бы рад, случись такое на самом деле.
Это началось, когда Даня был маленьким. Кажется, в его шестой Новый год.
А продолжалось по сей день.
Дом встретил его унылой сыростью. Штукатурка отклеивалась, ремонт в последний раз делали при царе Горохе, но Дане было, в общем, всё равно. Есть крыша над головой — и ладно. Не девушек же ему водить. Какие тут девушки.
Главное — дверь, хорошая, металлическая. И новые стеклопакеты, прочные, с самым надёжным замком. Последние два года Даня спасался только ими — открывать такие снаружи оно так и не научилось. То ли дело — расхлябанные замки на деревянных рамах дома, где он провёл детство…
Под конец даже родители начали связывать ежегодные случаи с новогодними праздниками, но так ничего и не поняли.
Следующие несколько часов Даня провёл в обшарпанном кресле на кухне, бездумно, без единой мысли тыкая в телефон. Ленты заполнены новогодними поздравлениями. Реклама сообщает о невероятно выгодных праздничных скидках. Какие-то друзья из других часовых поясов уже празднуют и шлют нетрезвые пожелания.
Да пошли они все.
Навязчиво завибрировал браслет на руке. Будильник сработал. Десять вечера, значит — пора готовиться.
Даня хорошо помнил, где что лежит. Когда наступал декабрь, он всегда вытаскивал нужные предметы с дальних полок поближе, чтобы в случае чего успеть быстро, успеть до того, как произойдёт непоправимое.
Листы фанеры на окна. Железные гвозди на подоконники. Никакой стали — только старое доброе железо: Дане хотелось верить, что оно хоть немного помогало.
Проверить дверь — все ли замки закрыты. Отключить к чертям интернет: Даня не знал, может ли оно проникнуть через всемирную сеть, но не хотел выяснять на практике. Он бы и электричество вырубил, но идея просидеть всю ночь без света, да еще с таким соседством… мягко говоря, пугала.
Чёрт бы побрал начальника, именно сегодня решившего проявить великодушие! Даня понятия не имел, почему оно не появлялось, когда он встречал Новый год в офисе — но раньше неоднократно пользовался этим трюком. Должно быть, дело было в атмосфере сказки, пусть даже страшной: упорная работа к ней не располагает.
Зато в других местах — на улице, в гостях, в баре… даже во время удалённой работы из дома.
Нет, Даня совершенно не понимал, как это работает. А на подработку Дедом Морозом не согласился бы даже за целое состояние.
Когда это случилось впервые, он даже обрадовался. Мягкотелый первоклашка в очках, младше всех остальных в классе, ещё и заика — идеальная цель для травли. Поэтому, когда ночью с тридцать первого на первое, во время долгожданных зимних каникул оно спросило, чего он хочет…
Даня долго жалел. По правде говоря, он жалел до сих пор.
Но сделанного не воротишь. Разве что не допускать такого в будущем.
Не было бы это ещё так сложно…
В третий раз проверив двери и окна, Даня вздохнул и вытер со лба холодный пот. Предстояла самая неприятная часть.
Раньше закрытых входов хватало. Но потом оно стало изобретательнее в своём желании облагодетельствовать и защитить маленького, не пойми зачем выбранного им мальчика.
Или просто стало сильнее. Как бы то ни было, просто закрывать двери уже не помогало.
Поэтому год назад Даня, краснея и надеясь, что никто не проверял содержимое посылки, забирал с почты увесистый тюк. Отправителем значилось безликое юрлицо, за которым скрывался крупный магазин эротических товаров.
Вот только наручники с замочком на таймере были нужны Дане совсем не для сексуальных игрищ.
Когда замок защёлкнулся на запястьях, а заведённый таймер пикнул и начал отсчёт, Даня привалился спиной к тёплой батарее и прикрыл глаза. Он сидел на полу в дальней от входной двери комнате. Окна занавешены толстыми шторами, пол — давно не мыт, и чёрт с ним.
Только неяркий свет люстры, где давно перегорела половина лампочек, отделял Даню от темноты прошлого. Но незваные воспоминания всё равно приходили — как всегда. И внутри всё леденело — тоже как всегда.
Пару лет назад они сидели в кафе с теми немногими друзьями, что у него оставались. Кто-то пошутил бородатую шутку из интернета: мол, американские дети пугаются, когда постсоветские на праздновании Нового года начинают призывать какого-то Dead Morose.
Глупая, невинная шутка, вот только у Дани от неё внутри всё как обожгло. Он поспешно ретировался в туалет, наврав, что прихватило живот, а там долго и мучительно блевал только что съеденным стейком.
Мёртвый, мрачный. Это прозвище подходило его новогоднему гостю куда лучше, чем слащавое детское «Дедушка Мороз». И всё же про себя Даня с горькой иронией называл его именно так.
Тогда, в первый раз, за пару дней до роковой новогодней экскурсии, он не видел его лица. Дед Мороз пришёл в темноте, когда маленький Данечка уже был уложен спать всё ещё гудящими в гостиной родителями. Мальчик не увидел гостя — просто почувствовал, как в комнате запахло морозом, и по коже почему-то побежали ледяные мурашки.
А потом тот спросил. И Даня, обиженный, наивный, в первом классе до сих пор верящий в Деда Мороза, рассказал обо всём. О жвачках в тетрадях, плевках на куртке и запертой двери в раздевалку.
Через два дня его класс поехал на новогоднюю экскурсию в какую-то «резиденцию Деда Мороза», и автобус занесло на гололёде.
Выживших не было. Сам Даня оставался дома: простыл как раз накануне.
К горлу подступила знакомая горечь, и Даня в попытке от неё избавиться слегка стукнул головой об батарею. В черепе неприятно загудело, но сознание слегка прояснилось. Двадцать лет прошло, а он всё спрашивает себя: не заговори он тогда с Дедом Морозом — может, ничего бы и не случилось?
А с тех пор продолжило случаться, превращая каждый Данин Новый год в Новый ад.
Когда оно пришло во второй раз, Даня решил, что не повторит ошибок прошлого года. И пожелал безобидного: гору сладостей.
На следующий день его таксу Буку переехала машина, и родители ещё долго баловали безутешного Данечку конфетами в попытке смягчить горе. Без особого успеха — он ведь прекрасно понимал, из-за чего и из-за кого на самом деле погибла Бука.
А на третий год уже смелый, взрослый третьеклассник Даня отважно шагнул в темноту с фонариком и угрожающе крикнул:
— П-п-покажись!
Угрожающе, впрочем, не получилось — проклятое заикание. Но оно показалось.
Часы на руке снова завибрировали: полдвенадцатого. Полчаса до кошмара. Полчаса. Ну ничего. Дане удавалось не впускать его в прошлые несколько лет. Получится и в этот. Не войдёт, не спросит, как прошёл год, язык не примёрзнет к нёбу и не заговорит о неудачах и желаниях прошедших месяцев сам собой…
Дане захотелось потереть виски, но руки всё ещё оставались прикованы к батарее и уже начинали затекать. Пусть. Так надо. Если оно, как в прошлый раз, перехватит контроль над его телом, ничего не случится: даже сам Даня не сможет расцепить замок до утра.
А утром оно уйдёт, потому что Новый год закончится, и Дедушка Мороз отправится отдыхать до новых праздников.
Даже сейчас он не мог перестать называть своего кошмарного стража Дедушкой Морозом.
Самому Дане «Дедушка» никогда не вредил. Если не считать того самого раза, когда тот отважно навёл фонарик на лицо пришельца, потерял сознание, а потом несколько месяцев мочил штаны по ночам.
Даня плохо это помнил. И в то же время — помнил во всех подробностях.
Никакого разлагающегося мяса, крови, торчащих костей или клыков. Только светлая кожа, холодная даже на вид, ещё более светлые колючие глаза и сводящее с ума ощущение неправильности. Чего-то такого, что в принципе не может уместиться в человеческом сознании.
Много лет спустя Даня наткнулся в сети на фотографии знаменитых мумий Эвереста — людей, которые погибли при покорении вершины и так и остались лежать в вечных снегах. Их заледеневшие тела, навсегда застывшие в напряжённых, изломанных позах, и сохранившиеся остатки неестественно белой кожи всколыхнули воспоминания, от которых Даня чуть снова не рухнул в обморок.
И всё же это была лишь жалкая тень того, что он видел тогда.
Руки начинали ныть уже всерьёз, а до Нового года оставалось всего пятнадцать минут. Даня одновременно жалел и не жалел, что не включил какое-нибудь радио или подкаст. Кто знает — может, оно смогло бы добраться до него и через убаюкивающий голос ведущего.
Как давно он начал пытаться избегать это существо вместо бесплодных попыток договориться? «Подари мне м-м-мир во всём мире» — и издевательский глобус катится ему под ноги, а Даня всё смотрит, смотрит вверх на распахнутое окно с разбитыми стёклами и на беззащитные обгоревшие занавески. «Сделай т-так, чтобы у м-моих близких всё б-б-было хорошо» — ну что ж, в тот раз хотя бы никто не умер. Но Дане ещё долго снились в кошмарах растянутые в улыбках лица родственников и их механические голоса, повторяющие, как подвисшая аудиозапись: «Всё хорошо, всё хорошо, всё хорошо…».
Это длилось год, но — как он потом выяснил — только в его присутствии. Те месяцы едва не стоили ему остатков психического здоровья.
На следующий Новый год Даня попросил, чтобы родные вернулись в нормальное состояние. Это был единственный раз, когда Дед Мороз исполнил просьбу как надо. И, слава богу, они ничего не вспомнили.
С тех пор Даня не просил подарков. Даже у родителей — как оказалось, оно умело подслушивать, о чём он говорит с другими.
Десять минут. Батарея, изначально еле тёплая, сейчас обжигала кожу. Даня сжал зубы и втянул воздух через рот.
Может быть, стоило взять хотя бы книгу. Как-нибудь отвлечь себя от калейдоскопа воспоминаний, который проворачивается в голове и искрит острыми цветными льдинками.
Через год после возвращения родных Даня сказал Дедушке, что ничего не хочет. Не сработало. Язык заледенел и заворочался во рту, как чужой, а губы сами собой зашевелились и начали выплёвывать слова. Всю правду. Все надежды и страхи, мечты и обиды.
Он ведь даже не попросил никакого подарка. Просто исповедовался ожившему кошмару. А Дедушка Мороз сам решил, что подарить.
Той зимой главной проблемой Дани была девочка Катя, которая предпочла ему долговязого Семёна. Правда, после похорон Семёна Катя и вовсе перестала с ним разговаривать.
Сосулька. Неудачно упавшая на голову сосулька.
С тех пор Даня и начал убегать.
Получалось не всегда. Дедушка находил всё новые и новые способы навестить его в новогоднюю ночь, и в этом была своя извращённая логика: какая же выйдет сказка, если её главный волшебник не может творить чудеса? Но Даня был упрям.
Он научился закрывать двери и окна, научился по десять раз проверять замки, выключать интернет и избегать людей. Он перепробовал несколько снотворных и понял, что они не помогут, раньше, чем выяснил это на практике. Он купил эти чёртовы наручники, чтобы, пока все празднуют, сидеть в пустой квартире у батареи, шипеть сквозь зубы и вспоминать прошлое.
Пять минут. Ещё немного — и самое плохое будет позади.
Загомонили за стеной соседи. Кажется, началось видеообращение президента.
Даня сидел, прислонившись спиной к радиатору, и считал секунды.
Четыре минуты. Он закрыл глаза.
В комнате начало ощутимо холодать. Только что Даня обливался потом, сидя у тёплой батареи, — а сейчас руки покрылись крупными мурашками, и вздыбились волоски на коже.
Так бывало и раньше, но настолько сильно — впервые. Даня запоздало пожалел, что не взял свитер или хотя бы плед.
Три минуты. Две. От жара не осталось и следа. Казалось, радиатор тоже похолодел.
Даня нервно облизнул замёрзшие пересохшие губы и выдохнул в воздух облачко пара.
За минуту до прихода Деда Мороза в голову лезли совсем уж неуместные и странные мысли. Интересно, когда оно уйдёт, на предметах останется слой инея? А у соседей проблем не будет? А сам он, хочется верить, не сляжет после такого с пневмонией?
Про такое Даня слышал — в моменты опасности включается избегание, и начинаешь фиксироваться на мелочах. Только сердце колотится по-прежнему гулко, а дыхание остаётся поверхностным и частым.
Холодно, а ладони потеют.
В момент, когда часы начали бить полночь, таймер на наручниках жалобно пискнул и отключился. Замок упал Дане под ноги, оставляя его со свободными руками.
Мгновение Даня тупо смотрел на погасший экранчик. Разрядка. Полная. Аккумулятор не выдержал холода.
Ну конечно. Чёртова система безопасности. Про это было в инструкции: чтобы фетишисты-неудачники не застряли в своём бондаже из-за разряженных наручников, замочек автоматически открывается, когда садится батарея.
А аккумуляторы — слабенькие, китайские. На холоде не работают.
Запаниковать Даня ещё успел, а вот придумать, что делать, — уже нет. Ноги сами несли его к двери, а руки открывали один за другим так заботливо закрытые замки.
Из тёмного проёма пахнуло морозом и сыростью. Огромная фигура надвинулась на него, и смотреть на неё было так же невыносимо, как и в детстве.
Может быть, даже хуже. Потому что теперь Даня прекрасно знал, что его ждёт.
И что никакая это не сказка.
Когда окоченевшие губы сами собой рассказывали про нелюбимую работу и неудачи в отношениях, он уже догадывался, что за подарок решит подарить ему Дедушка Мороз. Возможно, Катя, бывшая, так и не доедет до родителей: машина попадёт в снежный шторм. А может быть, у коллеги, который однажды ему нагрубил, окажутся слишком неудачные ботинки для хождения по гололёду.
Ничего хорошего не будет. Ещё одна капля в море вины.
Ухода Деда Мороза Даня, как всегда, не запомнил.
А через два дня, читая некролог отшившей его девушки из тиндера, впервые за много лет расплакался.
Она играла со своим новым парнем в снежки и неудачно упала.
Тридцать первого числа Даня задержался на работе.
На этот раз ему было всё равно. Он остался допоздна только потому, что попросил начальник. Почти до ночи Даня бездумно нажимал клавиши на стареньком компьютере, пока его не погнали домой охранники — не положено, мол, так долго оставаться. К тому же праздник.
Охранники были навеселе. Хорошая идея, отстранённо подумал Даня.
По пути домой он захватил в супермаркете чудом оставшуюся на полке бутылку водки.
Тяжёлую входную дверь Даня оставил незапертой. Равнодушно прошёл в комнату прямо в уличных ботинках, не вытерев ноги — за ним потянулась цепочка мокрых грязных следов.
Под кресло тут же натекла лужа. Ему было без разницы.
Уже открывая бутылку, Даня вспомнил, что не взял стакан. Подниматься и идти на кухню было лень, поэтому он приложился прямо к горлышку.
Водка была дрянная. Но и бралась не для того, чтобы смаковать.
Он просто устал прятаться. Если это его судьба — что ж, лучше принять её с достоинством.
Когда стрелки придвинулись к полуночи, бутылка уже почти опустела. В голове шумело, а мир плыл перед глазами, и Даня возненавидел бы себя на следующее утро, если бы верил, что оно для него наступит.
Он знал, что попросит у этого существа, когда оно появится. А оно появится.
Дедушка никогда не причинял ему вреда? Чушь. Причинял, просто не напрямую. Даже если не сработает, терять всё равно уже нечего.
Телевизор Даня не включал, но наступление Нового года не пропустил и без того. Радостно заорали где-то празднующие, захлопали в ладоши. В аккомпанемент им засвистел, загремел фейерверк.
За дверью послышались шаги.
Даня с трудом встал и двинулся к входной двери. Ноги заплетались, но он знал: этот путь дастся ему без проблем.
На мгновение Даня замер перед толстой створкой — а потом, резко выдохнув, дёрнул её на себя.
— Здравствуй, Дедушка Мороз, ты подарки мне принёс! — пропел он без малейшего заикания. И широко улыбнулся тому, что стояло за дверью.
И оно, монументальное, грозное, источающее холод, никогда не бывшее живым, — оно улыбнулось в ответ.
Текущий рейтинг: 80/100 (На основе 48 мнений)
