(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Здесь стало слишком людно
Не помню, когда мои вылазки на заброшенное училище стали нормой. Хотя здесь природа давно и безоговорочно одержала верх над цивилизацией, но в перекроенных временем зданиях всё ещё угадывается их назначение. Вон то с огромными пустыми оконными рамами высотой метра четыре — явно бывший спортзал. Вон то низкое с маленькими комнатами-кармашками и грязно-голубой плиткой — душевая. Вон то с двустворчатыми деревянными дверями и чудом уцелевшей фрамугой над ними — главные корпус. На третьем этаже там актовый зал, на втором кабинеты, некоторые из которых весьма забавны и непривычны, у меня в школе таких не было, или я не знал об их существовании. Вроде каморки непонятной формы с кучей углов и одним окном, обклеенной обоями с красивыми крупными цветами, вполне натуралистично нарисованными.
В той каморке стоял стул, и я любил раньше приходить туда и сидеть, изучая игру света во множестве совершенно пустых углов. Либо забредал на третий этаж, находил кресло-катапульту, я не знаю, как оно правильно называется, такое вроде бы устанавливали на военных самолётах, чтобы пилот мог успешно вместе с ним катапультироваться из кабины в случае чего. В главном корпусе ещё был и цокольный этаж, вроде бы бывшая столовая, но там воняло сыростью и вообще как-то было жутко, так что особенно по нижнему этажу я не ползал даже после того, как вышел из возраста, в котором тебе всюду мерещатся черти и призраки.
Знал бы я мелкий, сколько времени во взрослом возрасте я буду проводить на этом кладбище военной авиации, заплакал бы от зависти. Помню, раньше на стадионе стояли ещё вертолёты и самолёты, но их вывезли. И с тех пор территория училища перестала охраняться вовсе. Если раньше, будучи детьми, мы с дворовыми ребятами готовы были тикать прочь при одном только звуке шаркающих шагов сторожа, то теперь я мог здесь сидеть хоть целый день, разводя костры, распевая песни и отплясывая джигу на покатых курганах подземных гаражей. И, поверьте, если бы не скромный аккумулятор на ноуте, я так бы и делал.
Не я один заметил, что замок на прутьях учебки исчез, а дыры в заборе больше некому было латать. Но я заметил это, пожалуй, одним из первых. Стал сбегать сюда от бубнежа мамки по поводу работы, жены, детей и прочей чепухи, которая была нужна ей от меня. Ей, не мне. Меня в моей жизни всё устраивает, кроме матушкиного ворчанья, но это мелочи.
Первое лето прошло как сон. Ласковый сон, наполненный ароматом цветущих яблонь, полевых цветов и лёгким болотным флёром. Важная деталь, у нас в целом полгорода стоит на болотине, а заброшенное вертолётное училище так и вовсе в низине. Тут даже прорыты канавки, чтобы вода не скапливалась, а сбегала вниз в неглубокий прямоугольный пруд.
Вся территория была засажена деревьями разных пород, я угадывал в них берёзы, тополя, дубы, яблони, лиственницы и даже аристократичные голубые ели. Длинные и кривые руки коммунальных служб до сюда не дотягивались и не калечили растения, так что деревья разрастались, падали, ложились на залитые асфальтом тропы, раскалывались под собственной тяжестью и всё равно каким-то чудом продолжали расти. Это был мой кусочек леса посреди каменных джунглей.
Пока со временем и до остальных горожан не дошло, какой оазис раскинулся прямо под их окнами, точно дворец арабского шейха посреди обезвоженной пустыни. Здесь даже воздух пах иначе, хотя со всех сторон училище окружали жилые дома, гаражи и забитые машинами дороги. Даже пару торговых центров открыли буквально в квартале с одной и с другой стороны. И когда я оставался здесь ночевать, всюду меня окружал гул города, но над головой смыкались лохматые кроны полудиких деревьев.
Кстати, вы не подумайте, я никакой-то там бомж или бродяга. У меня есть своя квартира, правда она матушкина, но одна вторая хаты всё же в моей собственности. У меня даже есть работа, точнее, я фрилансер, знаете, то заказ на копирайт возьму, то чё-нить там поадминю, даже на звонках сидел, впаривая какую-то непонятную страховку. Денег мне достаточно. Женским вниманием не обделён, и нет я сейчас не про излишнее внимание матери к моей личной жизни, девушки у меня водились пару раз, но мы с ними расходились во взглядах на будущее. Иронично, но в конце концов они начинали походить на мою мать, насаждая мне какую-то хрень про свою квартиру, машину, последний айфончик и всякое такое, что в их глазах могло бы превратить меня в нормального человека. То что мне и так нормально их мало интересовало.
Какое долго вступление получилось, извините, накипело. Давайте ближе к делу, о чём я вообще хочу тут вам рассказать в этом немного спонтанном бложике. Теперь, когда я пытаюсь как-то разложить свои мысли и собрать все странности в хронологическом порядке, я понимаю, что начал замечать всё ещё в первое лето. Странные шорохи в траве, куча непонятных колодцев в земле, в которых ледяная и абсолютно прозрачная вода. Я не измерял, но метра три там точно будет. И она всё течёт куда-то.
Это было в позапрошлом году, в июне. Днём было солнечное адище, так что я прятался в кустах, которые носят очень атмосферное название — клён-убийца. Постелил пенку и скроллил ленту, пока мобила не сдохла. Тогда я ещё не накопил на ноут и на повербанку. Чтобы развеселить как-то себя, начал жечь всякую ветошь и бумажный мусор. До самой темноты так и развлекался. Я понял, что пора идти домой, когда позади меня кто-то прошёл. Вот прям совсем близко. Подумал, что встрял на разборку. Обернулся, а там никого. Вообще. У нас не то чтобы темно по ночам, жители того же Питера меня поймут, даже ночью летом всё отлично видно и без фонарей. Только всякие нормисты ссыкливо светят себе фонариками смартфонов.
И вот я сижу, как долбоёб, пялюсь на свисающие с веток вертолётики, слушаю, как кто-то вот совсем рядом ходит, нарезая круги, и никого не вижу. Ментально наложив в штаны, я набрался храбрости и бросил в сторону шагов зажигалку. Она упала на землю. Всё стихло. Решив, что это либо крысы, либо ежи, которые тут водились в изобилии, я нашёл в себе мужика и перестал обсираться от страха. Скатал коврик и начал шариться в траве в поисках зажигалки. Как вы и поняли, её там не было. Но кто бы из вас напрягся? Сам бросил в темноту, сам потерял, получается. Никакой мистики. Вот я тоже так решил, плюнул и пошёл домой.
Тем летом я очень часто слышал эти вот шаги — мышиную возню, и иногда меня от неё пробирало до жути. Так что я завёл такой успокаивающий ритуал, и всякий раз, когда только вместе с темной из травы поднимался шум, я бросал туда что-то. Монетки, кусочки бутербродов, пару раз даже были крышечки из-под пива. Надо ли уточнять, что я никогда не находил то, чем кидался? Однажды ничего такого под рукой не нашлось, и в ход пошли подобранные тут же с земли камешки. Тогда мыши совсем разбушевались, и мне пришлось ливнуть с насиженного места, так как расслабиться, когда вокруг тебя будто кто-то бродит, не получалось.
Осенью посиделки пришлось прекратить, стало слишком холодно, да и в грязи валяться как-то неинтересно. Пару раз я продирался туда зимой по сугробам. Заметил, что есть вполне отчётливые тропинки, значит, не я один тут шляюсь, и кто-то на постоянной основе ходит через заброшку. Это вполне логично, кстати, потому что пятно бывшего училища занимает довольно большую площадь, и наверняка кому-то пришло в голову срезать через него путь домой. Главное в этом деле не сходить с асфальтированных дорожек и не лезть в кусты, так как существовал неиллюзорный шанс провалиться в одну из ям. Я приметил их ещё летом и примерно запомнил расположение.
Что это, развалины подземных хранилищ или очень широкие и глубокие ливнёвки, я расследовать не стал. Будь я помладше, наверно, обязательно бы заполз туда не раздумывая, но сейчас мне было брезгливо. И не только потому что неприятно было ворошить полусгнившие ветки или прикасаться к покрытым склизкой сыростью кирпичам, оттуда отчётливо тащило тухляком. Скорей всего там в глубине скопилась вода со всяким мусором и источала этот смрад. Ещё одной опасной достопримечательностью, я о ней уже говорил, кстати, являются ямы полные воды.
В одну такую я чуть не свалился в первое же лето. Просто шёл от одной асфальтовой дороги до другой, разыскивая место для привала поприличней, и тут услышал журчание прямо из-под земли. Не звук ручья или источника, а натуральное журчанье трубы. Я поблагодарил себя за то, что именно сегодня не стал надевать наушники, когда моя нога поехала на глине прямо в эту самую яму, полную ледяной воды, которая течёт с охренительной скоростью. Потом я пускал по ней кораблики, их сносило мгновенно, не важно, был накануне дождь, или всю неделю стояла иссушающая жара. Кстати, эта вода вообще не воняет, она даже прозрачная, если посветить фонариком, можно рассмотреть покрытое гладким бетоном дно. Вангую, если туда провалиться, обратно можно и не забраться, тебя просто унесёт куда-то под землю, пока ты барахтаешься и бьёшься руками и ногами об узкие стены, пытаясь всплыть.
И однажды я видел, как в эту яму упал человек. Или нет. Это было очень странно. Начиналось моё второе лето в заброшке. Хотя технически на момент второй странности была середина весны, но не суть. Было достаточно тепло, чтобы до самого рассвета куковать у небольшого костерка, то и дело подбрасывая в него ещё не обсохшие с зимы ветки. Тогда я впервые увидел других людей на территории училища. Это оказались собачники. Они “начинались” либо рано утром, либо около заката и, выгуляв своих псин, уходили в темноту. Особенно им нравилось поле рядом с прямоугольником пруда, так что я старался держаться оттуда подальше, чтоб всё так же оставаться в гордом одиночестве.
Я основательно подготовился, купил нацапник, чтобы было приятно сидеть почти на самой земле, укутался в плед и смотрел, как пенится тушёнка в баночке возле костра. Была уютная и тихая ночь. И я даже не удивился, когда услышал парочку, медленно бредущую по дорожке. Скорей всего они меня не видели, даже не смотря на огонь и голую пока ещё растительность, потому что я спрятался между холмом и ржавой будкой. С их стороны меня было точно не видно, как и их мне.
Парочка ворковала, девушка постоянно испуганно вскрикивала, а потом смеялась. Они уже достаточно отдалились от меня, когда она вдруг истошно заверещала. Уже не знаю, чего ей там такое ужасное показалось, но парень начал её успокаивать, совсем как ребёнка. И, видимо даже сошёл с дороги, чтобы показать, что там никого нет. Это он зря. Он даже не закричал. Его голос оборвался на полу фразе. Я сразу понял, что он занырнул в ту самую яму. Ожидая, что его девица сейчас распричитается и запаникует, я пощупал телефон в кармане, чтобы вызывать спасателей или ещё кого, и завис, понимая, что не знаю, а какая служба, собственно, мне должна помочь, и какой у неё номер. А криков всё не было. Спокойно, точно ничего не случилось, девушка шла в обратном направлении, оттуда, откуда они и пришли. Я видел, что она идёт одна. Совершенно одна. Она не оглядывалась, не суетилась, просто шла, как, не знаю, как обычно ходят люди в парке. Расслабленно.
Конечно я пошёл смотреть на яму. И разумеется, там ничего не было, кроме длиннющего следа на глине. Тихонько журчала вода и всё. Никому звонить я не стал. Убедил себя, что мне показалось, а парочка просто поссорилась и разошлась. На следующий день я обошёл все местные колодцы и ямы, которые только знал, а их там немало, обнаружил только кучу пивных бутылок с выгоревшими этикетками и ничего такого, чтобы бы напоминало, труп, например.
Это меня успокоило окончательно, и я, как только погода снова позволила, опять устроился на том же самом месте с костерком. Привычным жестом бросил в шуршащую траву бутерброд с колбасой, и сел жарить сосиску на тонкой палочке уже для себя.
Она появилась неожиданно. Уже привыкнув к периодическому появлению случайных прохожих, я сперва не придал значения тому, что один из них свернул в мою сторону. Мало ли что случилось, может человеку приспичило, и он ищет укромное место, чтобы справить нужду. Напрягся я, когда незнакомец не свернул, заметив мою стоянку, а наоборот, ускорился. Готовый к стычке с реликтом из прошлого тысячелетия, я вспоминал, с какого я района и есть ли у меня покурить. Но моим ночным посетителем оказалась девушка. Выглядела она максимально обычно: джинсы, худи, торчащие из-под капюшона короткие волосы, кроссовки. Она встала на границе света от костра и просто там стояла. Я попытался спросить, нужна ли ей помощь или она просто замёрзла, или ещё что-то. У меня в тот момент дико свело челюсть, так что мне стало стыдно за невнятное бормотание, исходившее из моего рта. А ей будто бы было всё равно. Она так и стояла. Долго. Мне конечно стало некомфортно, я собрал свои манатки, быстро раскидал костёр и смылся. Всю дорогу до дома я оборачивался каждый шаг, но она меня не преследовала.
Пару дней после я боялся возвращаться. Испугался девчонку, да, вот такое я ссыкло. Но посмотрел бы я на вас, если бы кто-то вот так встал рядом и сверлил вас взглядом, не шевелясь, не меняя положение тела и головы, не произнося ни звука целый час или около того! Это физически невозможно! Даже если это пранк, она бы как-то себя выдала.
Подуспокившись и нагуглившись вдоволь инфы про заброшенное училище, я не нашёл его упоминания в чём-то подобном вообще. Самое интересное, что я нашёл — это сообщество в ВК, посвящённое планируемой сходке выпускников. Было ещё видео с квадрокоптера, пролетающего над заброшенными корпусами, на котором на первый взгляд ничего полезного для меня запечатлено не было. Но я снова и снова смотрел его на репите, в ускоренном и замедленном воспроизведении, пока наконец не нашёл. Всего на долю секунды, но меж ветвей крупного тополя мелькнуло бледное пятно лица. С трудом я поймал это место, остановил и продолжил всматриваться. Кто-то сидел на ветке и глядел прямо в объектив камеры квадрокоптера. Смутное пятно, конечно, могло просто спровоцировать парейдолию, я никогда не могу быть уверен в том, что вижу. Возможно это моя защитная реакция.
Но в конце концов, я опять нашёл в себе мужика и вернулся. На всякий случай поменял дислокацию. Ситуация не повторилась. Я быстро успокоился и вернулся к своим обычным будням, прикупил пару сменных павербанок и приходил домой, только чтобы взять свеженькую, а старенькую поставить на зарядку. Маман даже начала думать, что у меня появилась нормальная работа, и не просто отстала, а начала снабжать меня перекусами в контейнере.
Всё вообще шло замечательно. Темнеет, собачники уходят, начинаются шорохи, я кидаю им мамину стряпню, шорохи затихают, ночь становится сладкой, тёплой и спокойной. Трещит костерок, иногда мимо где-то метрах в десяти проходят случайные полуночники.
Будни омрачали только невесть откуда взявшиеся листовки с лицами и приметами пропавших людей. Возможно, тот случай нанёс мне травму, и это не количество потеряшек выросло, а я стал замечать эти трагичные объявления. Но у меня есть все основания полагать, что пропавших в нашем районе и правда стало больше.
У меня появилась очень жуткая идея-фикс — найти в одном из колодцев заброшки труп. И я каждый день два раза обходил их, замечал новые бутылки и пакеты, убирал ветки и всматривался в мутную водную гладь. Между тем место начало пользоваться популярностью у парочек на машинах. Не знаю, были там романтики или где-то рядом открылся портал с проститутками, обслуживающими в авто, но почти каждую ночь я видел свет фар очередной легковушки, поворачивающей к прудику. Машина останавливалась ненадолго, не дольше чем на пол часа, и уезжала. Обычно никто из машины не выходил. И у меня чесались руки выскочить на такую парочку из темноты и жутко заорать, просто так. Чтобы испугались.
Но она меня опередила. Когда я её снова увидел на краю света, то чуть сам не завизжал, но сдержался. Та самая девушка в джинсах и худи стояла между мной и машиной. Благо спиной ко мне. Я мигом потушил костёр и почти вжался в землю, наблюдая за ней.
Из авто вышел мужик. Он чёт там махал на неё руками, спрашивал, чё она тут делает, не снимает ли она их и всё такое. Видно пересрался за компромат. Потом вытащил из багажника биту. Натуральную биту! Нафига такое с собой возить? Стал ей размахивать, а девушка всё так же стояла. Я чувствовал, как она впилась в него глазами, и меня передёрнуло от страха. Пускать в ход оружие мужик не стал, видимо был не таким отбитым, какого из себя строил. Бросив ещё несколько тухлых вербальных угроз, он сел в машину и уехал.
Девушка осталась на месте, лишь повернула голову в сторону удаляющегося авто. Я подумал, что сейчас наступит моя очередь, промелькнула мысль, что если она направится ко мне, я могу и свихнуться от страха. Но девица просто пошла прочь. Если бы я не знал, кто она, не видел эти её странные выкрутасы, я бы принял её за обычного прохожего.
Проходя по дороге мимо моей стоянки, она замедлила шаг, а я старался почти не дышать. Трава вокруг меня зашуршала, я рефлекторно бросил в неё остывшую сосиску, которую не успел доесть. Шорохи устремили к девушке и затихли. А она сама снова прибавила ходу и наконец пошла прочь. Только потом я подумал, что возможно та сосиска и моя заученная реакция спасли мне жизнь. Или это моя фантазия всё накручивает. Той осенью вся вода на территории училища стала неистово вонять, а на столбах добавились объявления о пропавших питомцах, в основном о собаках, следующего содержания: “Убежала во время прогулки по территории училища, нашедшего прошу откликнуться”.
Соврав матери про увольнение, я вновь заперся дома до следующей весны.
Хотя уже зимой стало заметно, что заброшка перестала быть спокойным уединённым местом. Теперь по ещё не до конца разбитым дорогам путь срезали даже автомобилисты. Я пару раз из вредности закрывал створки на воротах, так чтобы машины не могли протиснуться, но их почти сразу же снова открывали, а потом кто-то вовсе спилил одну из створок. Моё сопротивление потерпело поражение. Пришлось смириться, что теперь я делю этот кусочек леса посреди города с кучей других людей.
В колодцах прибавилось количество бутылок, на стенах появились мудацкие граффити. Я не против художеств, но красоты в очередной размашистой подписи какого-то ноунейма с баллончиком краски я не наблюдаю. Первое время я искренне пытался прибираться. За собой я и так всегда уносил весь мусор, но тут пришлось и немного поработать за других, потому что находиться в свинарнике мне не нравилось. Это разрушало всю атмосферу. Одно дело плавающие по пруду доски и обломки стульев, другое — висящие на ветвях упаковки от чипсов. Но однажды я наткнулся на чью-то блевотину, и у меня опустились руки.
Заброшка больше не принадлежала мне. Она постепенно превратилась в обычный парк, разве что сломанные ветром деревья никто так и не убирал. Я начал ходить сюда больше по привычке, сидеть ночами из-за пьяного и шумного соседства стало совсем невыносимо.
Я видел её ещё лишь раз. На улице стояла отвратительная погода, с неба накрапывал мелкий дождик, так что казалось, что вода стоит в воздухе. Духота при этом никуда не уходила. Город задыхался во влаге. Никому неохота был отлипать от вентиляторов или покидать место с кондеем. На заброшке не было ни души.
Градоправители уже потянулись сюда, так что мелкие двух- и трёхэтажные здания превратились в груду камней и деревяшек. Кирпичные здания оказались заколочены и замурованы, так чтобы детям неудобно было заползать внутрь. Грусть, тоска и понимание, что я совершенно точно и окончательно теряю это место, съедали меня. Гадая, построят здесь очередной ТЦ или просто сделают ублюдошный парк со стриженным газоном, лавками в каждой заднице, кучей ларьков и тиром, я добрёл до пруда.
Она стояла там. Смотрела в воду. У её ног щипали ряску утки. Мне было дико страшно. Хотя был день, но из-за дождя и тумана всё вокруг приобрело иллюзорную смазанность. Границы объектов размывались в непрозрачном влажном воздухе. Я подошёл ближе, подумал, если не подавать виду, что боюсь, она не привяжется. Стоило мне сделать шаг, девушка резко повернулась ко мне и оскалилась. Из её рта потекла зеленая вода с длинными нитями водорослей и мелкими листочками всё той же ряски. Я вскинул руки, защищаясь. Тогда она ринулась на меня, я уже готов был умереть от разрыва сердца или быть сожранным, утащенным в чёртов пруд — что угодно.
В меня плеснули водой. Грязной, с кусочками земли, тины и чего-то ещё, неприятно застрявшего между пальцев. Девушка исчезла. Растаяла. Подо мной накапала целая лужа, из которой струящимися щупальцами потянулись ручейки, они устремились по дорожке прямо к древней, раздолбанной дождями ливнёвке.
После этого я простоял под горячим душем несколько часов, смывая запах и пытаясь согреться. Мне иногда до сих пор кажется, что от меня чуть-чуть, на едва уловимом уровне несёт тухлой стоячей водой. Когда я спрашиваю об этом маму, она говорит, что так и будет, пока я не научусь вовремя стирать и досушивать свою одежду.
Ходить на заброшку я совсем перестал, но конечно не потому что боюсь снова встретиться с ней, очевидно, что если бы она хотела, чтобы листовка с моим лицом болталась на столбе, она бы сделала это раньше. Нет, просто там стало неуютно людно. Да и я нашёл себе новое место, почти за городом, возле заросшего борщевиком садоводства. Там тоже есть свои странности, вроде жуткой хрущёвки, на первом этаже которой каким-то чудом на бетоне вырос и расцвёл тот самый борщевик. Но никаких пялящихся на меня девушек я пока не встречал, да и в целом райончик уютненький. Сколотил там себе что-то вроде бунгала, подумываю накопить с подработок и купить какой-то полуразвалившийся дачный домик там рядом.
Недавно я возвращался из своего укрытия, чтобы получить очередной нудёж от матери и прихватить инструментов, и как раз шёл мимо училища. Знаете, там теперь просто куча людей. А кто-то даже на верёвке и скотче повесил качельку. Зато вода перестала вонять.
Текущий рейтинг: 56/100 (На основе 56 мнений)
