(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Живые куски
Никто не думал, что выйдет такое. Но получилось как получилось. Ничего теперь не поделаешь.
А всё произошло, потому что патологоанатому из Новых Шахт исполнилось семьдесят, и он наконец засобирался на пенсию. Его никто не гнал, он и в свои годы, как и по молодости, ни одному из своих «пациентов» ничего хуже не делал.
Просто врач устал. Да, работники моргов — тоже врачи. И не надо тут хмыкать. Не было у старика больше сил. Сорок с лишним лет он проработал на одном месте, и все эти годы его преследовало личное проклятье. В том морге снова и снова оказывался один и тот же покойник. И ладно бы просто покойник. Но стоило врачу с ним наедине остаться, такое начиналось! Волосы дыбом вставали. Справлялся врач, умел с покойником сладить, опыта у него было много. Считай, всю жизнь с ним боролся. Но состарился, прыть была уже не та. И позвал он к себе троих людей, что были у него в долгу. Был там его близкий друг и те, кто не были друзьями вовсе, но задолжали так, что не отвертеться.
И рассказал им патологоанатом всё как есть. Вот уже больше сорока лет раз, а то и не раз в год в морге в одной из холодильных появляется покойник. Всегда один и тот же — мужчина лет тридцати, жилистый, поджарый, ростом метр восемьдесят. Всегда в смену того врача появлялся. И что творилось! Всю ночь будешь рассказывать — не расскажешь!
Откуда труп? Никто не знает. В морг не поступал, будто из воздуха в холодильнике появлялся. Думал врач, что спасения от этого нет, но оказывается есть один способ избавиться от проклятого покойника навсегда: отрезать ему руки, ноги, и голову, а потом увезти разные части в разные стороны, как можно дальше друг от друга. Так патологоанатом и сделал — расчленил покойника и разложил части по мешкам: в один мешок руки, в другой ноги, в третий туловище и в четвёртый голову. Вот берите их и везите, кто на юг, кто на запад, а кто на восток. Один из мешков сам врач уже собрался везти на север.
— А сжечь нельзя? — спросил один из пришедших.
— Перебирайте варианты, — сказал старик. — Можно его сжечь, можно бетоном залить, можно растворить в кислоте — всё одно вернётся. Говорю же, только один способ есть.
Тут его стали спрашивать: а что раньше не сделал? А он что знал? Знал бы, давно бы сделал, не мучился всю жизнь. А как узнал? Как узнал, так и узнал. Сам покойник сказал, что ли? Разницы нет! Может и покойник сказал. Берите мешки, везите, чтобы не было больше его в Новых Шахтах.
— И как далеко везти? — спрашивает один. — И что потом с мешками делать?
— Как можно дальше, — ответил старик. — Когда сами поймёте, что уже достаточно далеко, тогда и избавьтесь. А что делать? Выбросьте, закопайте. Не важно. Главное увезите.
Никто не отказался. Взяли они мешки и развезли кто куда. Что было дальше – их уже не касалось.
Послушные руки[править]
Петру стало казаться, что тот морщинистый дядька в шляпе специально за ним идёт. Пётр нарочно встал на углу улицы, открыл пачку, вынул губами сигарету, убрал пачку в карман, достал свою откидную зажигалку, закурил. И точно! Морщинистый дядька остановился рядом, прислонился спиной к стене и закурил тоже.
— Выпьем? — предложил он.
— Нет, — ответил Пётр.
— Я не абы что предлагаю, а прекрасный французский коньяк, — настаивал дядька в шляпе. — Угощаю.
— Не пью, — уныло сказал Пётр.
— Расскажи как руку потерял, — вдруг сказал морщинистый.
И заметил же! Пётр был в плотной кожаной куртке, левый рукав был спрятан в карман. Не все догадывались, что этот мужчина был калекой, а дядька в шляпе сразу понял.
— В аварии, — коротко ответил Пётр. Редко его спрашивали о потерянной руке. Обычно, куда не придёшь, люди притворялись, будто им совсем не интересно. Но если так, зачем тогда вполголоса знакомых спрашивать: «А почему он без руки?».
— Вот так по молодости лет, — морщинистый поправил шляпу, она была ему великовата и сползала на уши.
— Интересных бесед ищете? — резко спросил Пётр. — Это не ко мне. Я человек не общительный.
— Предложение у меня к тебе есть, — сказал дядька.
— Какое? — поинтересовался мужчина разве что из вежливости.
— Хочешь руку себе? — спросил морщинистый шёпотом.
— Протез что ли? — Пётр бросил себе под ноги окурок и затоптал его.
— Не протез... настоящую руку! — ответил дядька.
— Да иди ты! — Пётр больше не собирался его терпеть, он развернулся и пошёл дальше.
— Подожди! Объясню! — дядька, задыхаясь семенил следом.
— Наслушался уже таких, — мужчина прибавил шагу. Вот же привязался, сумасшедший…
Тогда морщинистый забежал вперёд и преградил ему дорогу, и прежде, чем Пётр успел его обойти, он скинул плащ с правого плеча и задрал короткий рукав рубашки. Пётр не верил своим глазам. У этого дядьки была чужая рука — жилистая, белая, а сам дядька был смуглый и рыхлый. Этот контраст был очевиден. Чужая рука была приставлена к скруглённому обрубку плечевого сустава и крепилась к телу хитрой системой кожаных ремешков. Морщинистый дядька повёл взглядом по этой пристёгнутой руке и она будто сама по себе шевельнулась как цирковая змея.
— Это как? — только и смог сказать Пётр.
— Ну что, коньяк будешь пить? — снова предложил дядька, запахнув плащ.
— По пиву! — ответил Пётр.
— Ну, по пиву так по пиву, — согласился морщинистый.
— В бар пойдём.
— Как пожелаешь.
Пётр шёл рядом с незнакомцем, смотрел по сторонам в поисках ближайшего бара и то и дело бросал взгляд на кисти рук этого дядьки. Одна была тёмная, старческая, а другая как мрамор.
— Фокус же это всё? — нетерпеливо спросил однорукий.
Дядька блеснул глазами из-под шляпы и хитро улыбнулся.
Пётр оставил куртку на вешалке при входе в бар, и остался в футболке, где левый рукав скреплён булавкой. Нечего стесняться. Он сел напротив своего нового знакомого, тот и шляпы не снял, так и сидел весь одетый, пряча шею за поднятым воротником. Он был похож на шпиона из какого-нибудь мультфильма. Только свои две разные руки он сложил перед собеседником так, чтобы он смотрел на них не отрываясь. Им подали пиво в высоких бокалах. Пётр отхлебнул немного. Морщинистый дядька улыбнулся.
— И тебе руку по самое плечо отрезали, — сказал он. — Судьба значит, что встретились.
— О себе лучше расскажи, — Пётру нетерпелось узнать подробности.
— Ты бокал до дна выпей, будет легче понять.
— Интересно, что за протез такой? Никогда такого не видел.
Этот морщинистый снова хитро улыбнулся, всё он из себя изображал загадочную личность, но был он мужичок, как мужичок.
— Не протез это. Посмотри сам, — дядька придвинул свою бледную руку поближе к Петру.
— Как она двигается? — спросил Пётр.
— Не знаю, — ответил дядька. — Сама по себе.
— Она живая?
— Холодная, пульса в ней нет, но вроде не мёртвая.
— А она чья?
— Не знаю. Она мне не рассказывала.
Пётр тронул руку пальцем там, где под белой кожей виднелись голубые вены. И правда, как настоящая, но ледяная как у покойника.
— А вот ты сказал двигается сама по себе, — вспомнил Пётр. — Но это же ты ей управляешь?
— Не совсем так. Правильнее сказать, она мне служит. Я её выдрессировал, воспитал. Теперь она сама всё за меня делает. Рука не мозговыми импульсами управляется. Она мои желания угадывает. Вот я смотрю на пиво, хочу выпить, а рука вот так берёт и подносит мне бокал к губам, — рука и правда взяла бокал и подала дядьке, чтобы он сделал глоток. — Пару месяцев её учил и стала она послушная как собака. Вот уже почти два года во всём мне помогает.
— Всё равно не пойму как это, — удивлялся Пётр.
— А я и сам не понимаю, да и не нужно мне понимать, я просто пользуюсь, — послушная рука снова поднесла бокал к губам дядьки, и он шумно отхлебнул. Своей настоящей левой рукой он будто нарочно не пользовался.
— И где такую достать? — спросил Пётр.
— Нигде не достанешь, — ответил дядька. — Их всего две. Одна вот моя — правая, а есть и левая. Тебе бы подошла как влитая.
Пётр подумал, что рука на самом деле неплохо будет на нём смотреться. Кожа у него была светлая, почти прозрачная. Наверное, никто и замечать не будет, что рука у него не своя.
— А она ведь не простая, — продолжал морщинистый мужичок. — Дверь насквозь кулаком прошибить может, стальные трубы гнёт. Думаешь вру?
Дядька пошарил в кармане плаща, точнее это его рука пошарила и вынула крупную монету, показала Петру и сжала в кулаке, а потом бросила на стол уже согнутую.
— Фокусник всё-таки! — Пётру всё ещё было трудно поверить.
— Ты и сам этим фокусам научишься, — сказал дядька.
— А, что руку даром отдаёшь?
— Руку? Даром? Да, ты что?
— А сколько хочешь?
Морщинистый достал из-за пазухи записную книжку и шариковую ручку. Вот надо было ему всё как в кино делать. Чего словами сумму не сказать? Писал он своей настоящей левой рукой, а потом подал книжку Петру.
— Нет у меня таких денег, — сказал он, как только увидел цифры.
— Ладно, ты клиент на эту руку самый подходящий, — ответил дядька. — Я тебе уступлю. Сколько сам бы дал?
— Нисколько, пока не пойму, что не врёшь. Хочу своими глазами всё увидеть.
— Твоя правда. Я бы сам не поверил. Домой ко мне идти не побоишься?
— Чего бояться? Пошли. Только учти, ничего ценного у меня с собой нет. Ни в какую игру меня вовлечь не пытайся. Если ты мошенник, то лучше брось это дело. Ни копейки не дам, пока не пойму, что говоришь правду.
Человек в шляпе кивнул. Пётр смотрел на него и думал, что вроде бы не похож он на пройдоху, сам он по виду простак, только напускает на себя таинственности.
У дядьки дома на полу стоял старый сейф. Дядька взял ключ, опустился на колени, повозился с тугим замком и распахнул дверцу перед гостем. В сейфе лежала отрезанная рука и не подавала никаких признаков жизни, но, когда Пётр приблизился и прикоснулся к ней, она дёрнулась, будто вздрогнула от неожиданности. Пётр тоже отшатнулся назад.
— Бери, бери, не укусит! — рассмеялся дядька.
— И как её обучать? — спросил Пётр.
— А вот так — током её бить пока послушной не станет, — морщинистый положил на сейф электрошокер.
— И что, всё делать за меня будет? — Пётр разглядывал место среза, там было розовое мясо и белая распиленная кость.
— Всё делать будет, не сомневайся! — дядька подмигнул и рассмеялся, как дурачок.
— Где их взял? — спросил Пётр.
— Бог послал, — ответил морщинистый.
— Да что ты мелешь? — Пётр был любопытным.
— Два года назад пошёл мусор выносить, — стал рассказывать дядька. —Смотрю, а из бака две руки торчат, шевелятся. Думал, человека закопали. Взялся за одну руку, навалился грудью на бак, говорю: «Держись, брат!». Потянул и на спину с этой рукой повалился. Сперва перепугался, бросил, домой побежал, а потом подумал, неспроста мне досталась эта находка. Ведь живые руки!
— Так ты их на помойке нашёл, а мне за полмильёна? — возмутился Пётр.
— А сам сколько дашь? — спросил дядька.
— Триста тысяч.
— Триста пятьдесят! По дешёвке отдам, как брату по несчастью.
— Наскребу как-нибудь.
Пётр своему новому знакомому поверил. Очень уж хотелось вернуть себе руку.
— Ну, договорились, — сказал морщинистый дядька. — Давай собирай, а я тебе такой бандаж сделаю! Рука будет сидеть как своя. Несколько дней спустя Пётр отдал деньги своему новому знакомому, а взамен получил руку на хороших мягких ремнях, продетых прямо через кожу и через мышцы. Ещё продавец подарил ему электрошокер.
— Ты не бойся его в ход пускать, — посоветовал дядька. — Тебя самого не стукнет — для этого кожаная подкладка есть. И ещё для лучшей дисциплины можно об руку сигарету затушить, тебе не больно и раны на ней заживают так, что шрамов не остаётся, а она быстрее послушной станет, угождать начнёт. Ты ещё подумать не успеешь, а она уже сделает.
Две недели прошло прежде, чем к продавцу снова явился Пётр. Он не звонил и никак не предупреждал о своём визите, а сразу пришёл к нему в квартиру. Время уже близилось к ночи.
— Ты чего пришёл? — спросил дядька, открыв дверь.
— Ты сперва на меня посмотри, а потом спрашивай, — Пётр был весь побитый, с фингалом под глазом, с красными следами на шее.
— Это рука тебя так уделала? — удивился дядька.
— А то! — ответил Пётр. — Она меня и колотит, и душит, и царапает.
— Ты током её бьёшь?
— Я её не бью, я от неё отбиваюсь. Шокер постоянно при себе держу, а то бы она меня уже, наверное, грохнула.
— А чего не снял её?
— Не даёт! Хотел отстегнуть, а она мне по руке!
— Ладно, заходи.
Дядька пустил гостя в квартиру. Пётр впервые увидел его без шляпы. Оказалось, что он совсем лысый. Дома дядька ходил в трусах и майке, чужая рука была при нём, видимо он не отстёгивал её даже на ночь.
— Висит твоя рука, вроде смирная, — подметил морщинистый.
— Это она сейчас такая, — сказал Пётр. — И сначала такая была, почти не двигалась, а когда я её стал током шибать и прижигать сигаретами по твоему совету, она взбесилась.
— Коньяк будешь? — спросил мужичок, а сам уже полез в сервант за рюмками.
— Давай свой коньяк! — согласился Пётр.
— Деньги назад не проси! — лысый дядька сильно нервничал, видимо, уже успел всё потратить. — Сделка обратно не делается.
— Провались ты с ними! — вспылил побитый мужчина.
— Тогда зачем пришёл? — лысый дядька поставил рюмки на стол и его дрессированная рука уже наливала коньяк. — Какая помощь нужна?
— Рука мне приказала, вот я и пришёл, — признался Пётр.
— Чего? — дядька посмотрел на своего гостя с укором. — Ты руке хозяин или она тебе? И как она тебе приказать могла?
— Вчера она меня за лицо хватала, зажимала рот и нос, — Пётр взял рюмку своей рукой, опрокинул себе в рот, поморщился, кашлянул и продолжил. — Я её током ударил, она повисла и делает такой жест, будто по воздуху карандашом пишет. Я сел за стол, положил перед собой лист бумаги и карандаш, рука взяла его и начеркала записку.
— Какую записку?! — дядька даже побледнел. — Не может такого быть!
— Вот, читай, — Пётр положил на стол смятый лист бумаги.
Дядька взял его, разгладил и стал читать, но разобрал не сразу. Почерк был и вкривь, и вкось.
«Неси меня к правой» — было написано на листе крупными узловатыми буквами, а ниже ещё более нервно и криво «Убить его! Убить! Убью!».
— Это ещё что такое? — дядька смял записку и бросил на пол. — А ну, давай иди-ка ты отсюда!
— Ты уж прости, старик, — Пётр махом осушил вторую рюмку, которую дядька приготовил себе. — Пусть она делает, что хочет.
Морщинистый дядька собирался отступить, но пристёгнутая рука Петра резко схватила его за горло. Пётр сам сделал шаг, чтобы припереть дядьку к стене, рука приподняла его над полом.
— Спасай! — лысый мужичок хрипел, лицо его сделалось малиновым, морщины стали ещё глубже. — Помогай! Помогай хозяину, сволочь!
Он призывал на помощь свою дрессированную руку, но она висела как мёртвая, пока хозяина душили. Пётр видел, как его чужая рука сильнее сдавила шею мужичка, казалось, ещё немного, и пальцы пронзят его горло. Лысый дядька больше не мог произнести ни слова, а спустя пару мгновений не мог уже и хрипеть. Он закатил глаза и, похоже, отошёл в мир иной. Чужая рука ослабила хватку, тело грохнулось на пол.
Пётр держал наготове электрошокер и угрожая им чужой руке сказал:
— Ну что, теперь мир? Сделали мы, как ты хотела! Мир или нет?
Чужая рука сложила пальцы колечком и поводила по воздуху. Этот жест означал, что она хочет что-то написать. Пётр стал рыть в шкафах в поисках шариковой ручки, подобрал с пола мятую бумагу.
— На, пиши, — Пётр весь трясся.
Рука нащупала на столе шариковую ручку, и со всего маху вогнала её Петру прямо в глаз. С такой силой, что снаружи один колпачок остался торчать. Пётр рухнул рядом с морщинистым дядькой, только один раз ногами дёрнул и замер уже навсегда.
Утром соседи обнаружили дверь в квартиру открытой. Криминалисты составили протокол. Два мужских трупа. Оба были инвалидами — у одного нет правой руки, у другого левой. В одном из мужчин жильцы дома узнали своего соседа, но они, оказывается, и не знали, что он был калекой. Вроде обе руки у него были целы…
Версия полиции, что один мужчина задушил другого, а потом покончил с собой, вонзив себе ручку в глаз, после тщательного изучения улик была отклонена. Многое не сходилось. Криминалисты подозревали, что тем вечером в их компании был кто-то третий, но кто – выяснить так и не удалось.
Этот рассказ является частью цикла «Живые куски». Истории о других частях тела будут написаны и опубликованы другими авторами.
Текущий рейтинг: 73/100 (На основе 107 мнений)
