(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Дяди Мэтта никогда не было
В последнее время с моей семьей творится не пойми что. Не знаю, как и рассказать, что именно происходит — начну, наверное, с того дня, когда все впервые стало ощущаться не так.
Пару месяцев назад мы все собрались на семейный обед. У моих родителей по двое братьев и сестер, и у всех супруги и дети. Ну, у всех, кроме дяди Мэтта — он так и не обзавелся ни второй половинкой, ни детьми. В общем, у меня штук десять кузенов и кузин, и вся наша родня живет в паре часов езды друг от друга, так что мы, считай, росли вместе.
Обычно мои дяди и тети, конечно, не набиваются в один дом все разом, тогда просто звезды так сошлись, что важных дел ни у кого не было и мы собрались на семейный вечер.
Здесь я не стану называть по именам всех и каждого, только некоторых — потому что это не особо интересно, а вы и так уже явно узнали про мою семью больше, чем вам бы хотелось, но честное слово, детали очень важны.
Итак, мы с родителями отправились на барбекю к тете Марго и дяде Кену. Проходило оно у них на заднем дворе, шумном и суматошном. Я собиралась не путаться под ногами и пережить все мероприятие тихо-мирно: поесть нахаляву было неплохо, но остальное меня, скажу честно, особо не привлекало.
Ладно, закругляюсь. Пора перейти к делу, то есть к тому, что случилось тем странным вечером.
Мы расселись за большим столом, вынесенным наружу. Я так была поглощена тем, чтобы салфетки не унесло ветром, что не особо прислушивалась к разговорам. И вот тетя Марго вынесла блюдо мощно подгоревших хот-догов, а моя мама при виде них рассмеялась.
— Передерживать еду у вас что, наследственное? Сплошные угольки раз за разом. Вам, Дженсенам, стоило бы оставить готовку Миллерам!
— Это ты о чем, Лиз? — сухо сказал дядя Кен, с удивлением посмотрев на нее.
— Ну, Марго спалила хот-доги, а Мэтт вечно сжигает все, что готовит. Помнишь, как мы запретили ему подходить к плите после того, как три раза подряд пришлось заказывать доставку?
Все засмеялись, вспоминая эту историю, кивая и поддакивая, пока за тетю Марго не вступился мой папа.
— Дорогая, ну что ты — Мэтт же твой брат. Не мне тебе об этом напоминать.
Мама в ответ закатила глаза.
И тут в разговор влезла я, потому что внезапно осознала, что понятия не имею, с какой стороны семьи у нас в итоге дядя Мэтт. Можно подумать, что странно о таком не знать, но все мои дядья и тетки, кровные и нет, ведут себя друг с другом как братья и сестры и так же друг к другу и обращаются. А дедушки с бабушками обычно говорят о зятьях и невестках как о дочках и сыновьях, так что я о таких вещах раньше не задумывалась.
— Стойте. С чьей же стороны дядя Мэтт? Это шутка такая, да? Я запуталась, — сказала я, но ответом мне стал общий смех взрослых. Ответила только мама — сразу после того, как над столом повисла тишина после этой, видимо, шутки, для меня совершенно непонятной:
— Не дурачься, зайка, Мэтт — брат твоего папы.
Услышав ее слова, половина собравшихся озадаченно переглянулись.
— Лиз, ты чего? Он ваш. Миллер, — сказала тетя Марго, соскабливая со своего хотдога горелки.
— Так. Я, как и Аманда, уже ничего не понимаю. В чем соль? — произнесла мама, пристально посмотрев сперва на меня, а потом на остальных.
— Стойте, стойте, погодите, — подала голос тетя Джун (в первый раз, наверное, за вечер). — Чушь какая-то. Мэтт не мой с Лиз брат. Он обязан быть из Дженсенов.
Все за столом затихли. Заозирались. Перестали смеяться и начали чесать в затылках.
Пару минут спустя мама потянулась за мобильником и отыскала старое семейное фото из своего детства. На снимке была она, бабушка с дедушкой, дядя Пол и тетя Джун. Ничего необычного. Поглядев на фото, тетя Марго вытащила свой телефон и принялась листать галерею.
— Ха! Нашла, — провозгласила она, показывая с экрана фото из семейного архива. И с этим снимком не было ничего такого: на нем были запечатлены мои бабушка и дедушка, папа, тетя Марго и тетя Сюзан.
Весь следующий час обе стороны семьи копались в фотографиях и все вместе их рассматривали. Дяди Мэтта ни на одной не оказалось.
Моих кузенов и кузин тоже привели на барбекю, но они, едва доев, потеряли к происходящему всякий интерес. А вот меня загадка поглотила целиком. Я страшно хотела выяснить, откуда же, блин, взялся дядя Мэтт.
Родня выдвигала одну версию за другой. Может, он и не был ничьим братом. Может, он был связан с нами не по крови, а через чей-нибудь брак, может, вообще был какой-нибудь седьмой водой на киселе и я просто привыкла звать его “дядя Мэтт”, потому что ну как его еще назвать-то. У всех же есть такой родственник?
Знаю, самым простым решением, которое и вам пришло в голову, было просто ему позвонить. Именно это я и предложила, однако дядя Мэтт был на работе и никто не хотел его отвлекать. Но знаете что? Мне надо было понять, что происходит, так что я сама решила ему набрать, только вот, просматривая свой список контактов, не смогла найти его номер. Я несколько раз все пролистала. Я же помнила, как писала ему про что-то пару дней назад, номер должен был остаться в истории. Но нет.
Обалдев, и не в хорошем смысле, от исчезновения номера, я очень громко заявила, что мы обязаны ему позвонить, работа там или не работа. Со мной никто не согласился, но услышав, что контакт просто пропал из телефона, все заинтересовались и стали смотреть, есть ли номер дяди Мэтта у них самих.
И с потрясением обнаружили, что ни на одном телефоне его не было.
Родня принялась перебирать снимки во всех галереях и облаках, пытаясь отыскать с дядей Мэттом хоть одну фотографию. Дядя Эндрю считал, что нашел фото с его спиной, но вскоре мы поняли, что каждый из нас представлял дядю Мэтта совершенно по-разному. Дядя Эндрю показал снимок, на котором была спина лысого, довольно высокого мужчины. Тетя Джун сказала, что он спятил и что у дяди Мэтта кудрявые рыжие волосы.
И не то чтобы мы его год не видели или еще что. К нам, например, дядя заходил домой на прошлой неделе, помочь мне с домашкой, и я вам клянусь, что не был он ни рыжим, ни лысым, а был… блин… если подумать, я просто не могла вспомнить, как он выглядит.
Вот тут мы уже здорово струхнули. Солнце клонилось к закату, становилось прохладнее, и вся семья перебралась в дом. Иди вечер как обычно, мы уже начали бы разъезжаться, но сейчас тетя Марго поставила на огонь кофейник: ночь обещала быть долгой. Воздух был пронизан опаской и напряжением. Никто из взрослых не хотел ехать по домам до того, как хоть что-нибудь выяснится.
Ясно было, что взрослым хотелось обсудить все как следует, а вот пугать детей не хотелось никому. Мою старшую кузину, Мэдди, никакие странности явно не волновали, ее просто клонило в сон, так что мы убедили ее захватить троих младшеньких в комнату для гостей в подвале и улечься там спать. Но у меня сна не было ни в одном глазу. Мы с дядей Мэттом всегда были близки и часто виделись, так почему же у меня не нашлось ни единого свидетельства того, что он вообще существует на свете?
Кузены и кузины отправились спать, а взрослые сгрудились у большой маркерной доски, выложенной тетей Марго на кухонный островок. Каждый принялся выписывать все, что мог вспомнить о дяде Мэтте — как он выглядел, когда его в последний раз видели, что именно о нем помнят. И все это не вязалось друг с другом. Будто в памяти каждого из нас он остался совершенно другим человеком, даже в те моменты, когда вокруг была еще целая куча людей.
Одна из немногих вещей, на которых мы все сошлись — это то, что Дженсены всегда считали его Миллером, а Миллеры — Дженсеном.
Мама вспомнила историю о том, как Мэтт с моим папой пошли на озеро рыбачить, и как у дяди в шляпе застрял крючок, и шляпа улетела прямо в воду. Папа ответил, что всегда помнил этот рассказ как мамин — что мама говорила ровно то же самое много-много раз.
У каждого нашлась история о том, что дядя Мэтт принадлежал ко второй половине семьи.
Вскоре все принялись названивать другой, дальней родне, пытаясь рассказать об этой ситуации и расспрашивая, что те об этом думают. Тети и дяди говорили с такими родственниками, про которых я никогда и не слышала и которые видели дядю Мэтта от силы пару раз. И каждый раз получался пшик. Никто не знал, откуда он мог взяться и куда деться.
Так что главным вопросом оставалось: “Кто такой Мэтт?”. Просто случайный мужик, ловко затесавшийся в семью и уверявший каждую из сторон, что он в родстве со второй? Или нечто иное, куда худшее?
Мы пытались разобраться в том, кем же был Мэтт, всю ночь до рассвета. И чем больше пытались, тем страшнее нам становилось: даже мне разрешили досидеть со всеми до утра.
Чем больше мы копали, тем дальше казалась цель наших поисков. Чем глубже зарывались в кроличью нору, тем менее реальной та казалась. Мы не могли найти вообще никаких доказательств того, что Мэтт жил на этом свете. В итоге даже облазили поисковики по запросам “Мэтт Дженсен” и “Мэтт Миллер”, и еще прибавили пару фамилий дальней родни, но трудновато кого-то искать, когда даже не помнишь, как он выглядит.
После долгих обсуждений мы составили список примет дяди Мэтта, на которых сошлись все присутствующие.
Он был мужчиной, никогда не носил усов, был высоким, мало смыслил в математике и обожал фильмы с Джимом Кэрри.
Да, выглядит как набор случайных фактов, но это и есть набор случайных фактов. Мы даже не смогли вспомнить, где он живет — кто-то забыл подчистую, а другие называли разные адреса. Да, впрочем, и неважно. Не собирались же мы ломиться в чужие дома, разыскивая человека, которого могло просто не существовать.
Мы стали подозревать, что стоило нам о нем задуматься, как дядя Мэтт начал выцветать из реальности, словно попытка осознания его уничтожала.
Около девяти утра народ стал задремывать по кушеткам. В начале вечера все весьма решительно заявляли, что этого так не оставят и обязательно найдут дядю Мэтта, но дело так и не сдвинулось с места: мы только устали и так ни к чему и не пришли. Прикорнуть на диване казалось почти поражением, но что тут еще сделаешь.
В одиннадцать нас разбудил шум из соседней комнаты — там играли проснувшиеся младшие. Мы встали, протирая глаза, и прямо видно было, как, сбрасывая остатки полусна, все начинают вспоминать вчерашнее. Что все это правда и случилось на самом деле, а не приснилось в горячечном кошмаре.
Тетя Марго, зевая, двинулась на кухню и принялась копаться по ящикам — приготовить детям завтрак. Запасы печенья они, как выяснилось, уже успели подъесть.
Пока взрослые негромко переговаривались между собой, малышка Касс неподалеку произнесла кое-что, от чего я замерла на месте:
— Ага, это дядя Мэтт дал нам вчера печенье! Было так здорово!
— А ну-ка, Касс, — прикрикнул было дядя Эндрю, но голос у него дрогнул на середине фразы. — Ступай сюда и повтори, что ты сказала.
Касс подошла поближе, как пристыженный щенок, понятия не имеющий, за что его отчитали.
— А что, дядя Эндрю? Я думала, раз дядя Мэтт дает печенье, то можно взять?
— Не бойся, мы не сердимся, — ответил ей дядя Эндрю ласковым, насколько смог, тоном. — Это очень важно… говоришь, дядя Мэтт провел с вами весь вечер?
— Ну не весь, он принес печенья и поставил нам кино, — отозвалась притихшая Касс. — А потом сказал, что пойдет к вам, наверх.
Все лихорадочно заозирались. Отыскивая малейшее доказательство того, что прошлым вечером он здесь был. Мы быстро расспросили остальных детей — видели ли они Мэтта? и кто-то сказал, что видел, а кто-то — что нет.
Оглядывая комнату, я вдруг кое-что заметила. Вчера наверху сидели десять взрослых и я. То есть вместе нас должно было быть одиннадцать человек, но тарелок с остатками пиццы, брошенных тут и там, было двенадцать, и двенадцать стихийных спальных мест мы соорудили в гостиной, и по столам стояло двенадцать чашек из-под кофе.
Прошлой ночью он был среди нас.
Стоило мне объявить о том, что я заметила, как папа вспомнил, что видел его собственными глазами: дядя Мэтт передал ему стакан воды. А дядя Пол сказал, что видел, как Мэтт ушел в ванную, но вот вышел ли обратно, уже не помнит.
Оба описывали, что ощущалось все так, будто на самом деле ничего и не было, просто им как-то подсадили это в память уже позже. Отчего бы еще они, увидев дядю Мэтта прямо перед собой, не поняли, что вот он, Мэтт?
Внутри меня все зрело странное чувство. Настороженность. Напряжение.
— Погодите, — заявила я на всю комнату. — Что-то тут не так. Выстройтесь все вдоль стены, я кое-что придумала.
Пару мгновений родня смотрела на меня с недоумением — обычно мне никто бы не позволил указывать взрослым, что делать, но сейчас все вымотались и отчаялись.
Родственники выстроились в ряд у стены, и я прошла вдоль этого ряда, считая вслух.
А потом произошло что-то странное. Я насчитала двенадцать человек, включая себя. Детей в этом ряду не было, себя я посчитала один раз, не два. Но один человек оказался лишним. Дядя Мэтт не просто провел среди нас вчерашний вечер — он и прямо сейчас был здесь, в одной с нами комнате.
Эксперимент повторили все по очереди. Мы считали и пересчитывали, даже “прибавили” одного из детей, но каждый раз в нашем счете оказывался один лишний человек, на которого при этом нельзя было показать пальцем. Как же так-то?
В конце концов все разъехались к полудню. И всем по-прежнему было жуть как стремно, но что тут сделаешь? Ничего. Да и дядя Мэтт, в принципе, не делал ничего плохого — дядя как дядя, хотя кое-какие воспоминания о нем были, ну, странноватыми. Одна из взрослых вспоминала, как дядя Мэтт на кухне складывал миски одна в другую, одна в другую, и так часами. Другой — что как-то раз, собираясь в отпуск со всеми, он уложил в чемодан только кучу пакетов для мусора. А я помнила, как мы сидели у камина, и дядя читал мне вслух инструкцию к блендеру, как сказку на ночь.
По крайней мере, все это мы помнили поначалу. Но дни шли за днями, и в памяти стали всплывать все более пугающие вещи. Как он оказывался в наших домах посреди ночи. Как дарил на Рождество молотки. Как однажды накупил ножей на сотни баксов и подложил их папе в машину.
Как только среди воспоминаний стали появляться вот эти, жутковатые, мы попытались связаться с полицией. Само собой, у полиции не получилось отыскать никакого подтверждения существования дяди Мэтта, так что помочь они нам ничем не сумели. В частности потому, что мы не смогли назвать его фамилию. Как полиции найти кого-то только по имени, даже без внешности?
Так кто же такой дядя Мэтт? Могу сказать вам со стопроцентной уверенностью: понятия не имею. Человек? Сущность? Плод нашего воображения? Или вообще ничто? Я не знаю; и это хуже всего. Он продолжает появляться на семейных встречах. Почти всегда, когда я пересчитываю людей, их на одного больше.
Он похож на вирус. Всякий раз оставляет память о том, что был где-то рядом, но прямо сейчас его никогда не видно.
Теперь мы это, по сути, превратили в семейную шутку — всегда ставим одну лишнюю тарелку для него и все такое. И никто, на мой взгляд, не относится к ситуации всерьез. Знаю, вредить он пока никому не вредит, но зачем дожидаться, пока случится что-то плохое? Клянусь, я прямо чувствую, когда он снова приходит — у меня даже волосы на загривке встают дыбом. Моя семья, может, и оставила попытки понять, кто или что такое дядя Мэтт, но не я.
Такое впечатление, что пугающие воспоминания о нем все просто позабыли. Но клянусь, чем тщательнее я пытаюсь вспомнить, тем хуже то, что вспоминается — словно дядя Мэтт гниет и распадается прямо у меня перед внутренним взором. Я уже начинаю думать, что это такая попытка меня остановить, запретить себя искать. Сам факт того, что он, по сути, наказывает меня за поиски, беспокоит все сильнее и сильнее. Зачем он убегает, поняв, что его ищут? Почему так боится, что я его найду? И что случится, когда это все-таки произойдет?
Я найду тебя, дядя Мэтт. И узнаю, что ты такое.
Автор: bohemiancouchpotato
[1]
См. также[править]
- Друг детства
- Друг
- Не подавать виду
- Всё хорошо
- Не учите нас плохому
- Да где он там
- Пятый
- В этом походе нас всего пятеро. Мы продолжаем насчитывать шестерых
- Пески
- Я стал счастливым обладателем плиты
Текущий рейтинг: 88/100 (На основе 88 мнений)
