Досталь

История эта случилась со мной в действительности и изложена правдиво от самого начала до самого её конца. Произошла она осенью 2008 года в городе Москва, примерно в 12.30 – 01.00 ночи. Называть этот случай событием, наверное, будет в корне неправильным. Конечно же – это была встреча.

Поздней осенней ночью я возвращался домой пешком, очень спешил, пытаясь успеть в метрополитен до закрытия переходов. Только переключившись на бег, мне это удалось и я, слава Богу, успел. Станция «Киевская». Вспотевший и распаренный, спускался я на эскалаторе, стараясь отдышаться и как можно меньше занимать себя мыслями любого рода – день и так выдался не из лучших. Станция была пустынна и напоминала кинематографическую дикость запада в фильмах Серджио Леоне. Кажется, кроме меня там находилось всего двое таких же бедолаг. Подъехал обшарпаный голубой состав. Я сел и помчался. Вагон был абсолютно пуст – кроме меня там не было никого; я даже позволил себе прилечь на коричневые сидения. Безумно хотелось курить.

Объявили замелькавшую станцию – станция «Краснопресненская», переход на станцию «Баррикадная», просьба не задерживать пассажиров и побыстрее выходить из вагонов – из вагона я не вышел, но зато вошёл Он.

Он – это Досталь Владимир Андреевич. Конечно, его имя, фамилию и отчество я узнал немногим позже, но из глубокого уважения к этому человеку дальше мне придётся называть его именно Владимир Андреевич, а не богоопломбовым Он. Кода Владимир Андреевич появился в вагоне, я не сразу обратил на него своё внимание. Усталость. А заслужил он его тем, что принялся лихорадочно двигаться по качающемуся от скорости пустому вагону. Приглядевшись повнимательней, я понял суть его несложных действий. Это выглядело так: Владимир Андреевич, ночью, в пустом грохочущем ящике вагона метро, раздавал невидимым моему глазу пассажирам белые бумажные листы форматом А-4. Момент передачи листа меня насторожил более всего – «всякому», кому Владимир Андреевич протягивал белый лист, он говорил несколько неуловимых слов, видимо вкратце объясняя суть своего обращения, затем отпускал лист – тот, естественно, падал либо на грязный пол вагона, либо на кожу сидений, после чего Владимир Андреевич невозмутимо переходил к следующему видимому только ему «пассажиру» и история с точностью повторялась. Листов у Владимира Андреевича была целая стопка, и он постепенно приближался ко мне. Скажу честно, я немного запаниковал. Однако, ни одна продуманная мной сюжетная линия не нашла своего подтверждения в «действительности» (Его или моей?). Другими словами, произошло вот что: Владимир Андреевич преспокойно раздал листочки «всем присутствующим» – по вагону их валялось около тридцати, – полностью меня проигнорировав, и неспешно направился к двери – скоро была «Белорусская». Сейчас я понимаю, что несколько даже задела такая несправедливость, но тогда мною двигало вулканическое любопытство, успевшее переродится из крохотной птичьей паники. Основой такого напора стало маленькое открытие – я увидел, что листы вовсе не белые, а очень плотно исписаны жутко мелким почерком, строчки спрессованы и налезают друг на друга. Оказывается – это информация! Но для кого!? И чем я хуже остальных!? Конечно, в моих силах было поднять лист с пола и ознакомиться с текстом, но я этого не сделал. Я обязан был стать частью этого события, я должен был получить свиток только из рук самого Гермеса. Пусть поднимают остальные – мне не видимые… Я встал, оглянулся, подошёл к нему сзади, дотронулся до плеча – он боязливо встрепенулся и отскочил – я опешил… Вопрос, который спустя мгновение был задан мною, полностью отражает предыдущие десять строчек текста.

Вопрос был таким: «Прошу прощения, а мне?..»

Так мы и познакомились с Досталем Владимиром Андреевичем. Я не буду описывать нашу с ним беседу, потому как это была связь односторонняя, смысл которой был моментально сведён Владимиром Андреевичем к одному: «Вы надо мной издеваетесь, там всё указано». Там – это на листе, который, кстати, я всё-таки от него получил и сейчас он лежит перед моими глазами. Общение наше было коротким. После того самого раза, Владимира Андреевича я больше никогда не видел и вряд ли увижу. Хотя, кто знает… Его безумно-вороньи, чёрно-стеклянные бусины глаз пару раз присутствовали в моих снах, не самых весёлых снах… Несомненно, он был психически нездоровым человеком, тяжёлый запах переносимой в одиночестве шизофрении притягивал меня, как отравленный мёд… Говорят, таких как он, много ходит по стране… в этом покоится особая грусть…

В течение недели я расшифровывал каракули Владимира Андреевича. Это был утомительный и невыносимо сложный процесс – почерк Владимира Андреевича, как две капли воды напоминал его самого внешне. Бросить это занятие к чертям собачьим не позволяли слова Владимира Андреевича: «…там всё указано». К концу расшифровочной работы мне действительно стало мерещиться то, «что» там указано… Но на «что» конкретно указывал Владимир Андреевич, я понять не в силах до сих пор. Наверное, нужно стать невидимым, как остальные пассажиры того ночного осеннего вагона, кто знает… В одном я оказался прав – этот лист действительно содержит некое подобие обращения или просьбы. Единственное, что я могу сделать сейчас для Владимира Андреевича – это привести его просьбу здесь. Надеюсь, ему станет немного легче… Как мне показалось, он хотел именно этого. Приводимый ниже текст является точной копией «Просьбы Досталя Владимира Андреевича», полученной мной из его рук лично, позже расшифрованной мной же. Авторская орфография, пунктуация, обороты сохранены в точности с оригиналом. Название «Просьба Досталя Владимира Андреевича» плод только моей фантазии. В оригинале оно отсутствует:

Все на планете земля и все вне планеты земля, все во всех цивилизациях, во всех галактиках, группах галактик, все вообще всегда непрерывно меня пытающие, всегда непрерывно меня пытавшие, если перестали меня пытать, превращая меня по внешнему виду, пытая меня всегда непрерывно или не превращая меня, пытая меня всегда непрерывно по внешнему виду в кого то или во что то или во всех и всё вообще, мя на меня или нет, что ж пытаю того то или что то, мя на меня или нет что я пытаю всех и всё, всегда непрерывно меня пытая, о жизни всех я ничего не знаю, так что не знаю правду мне говорили или нет как на меня и обо мне всё меньше всегда непрерывно меня пытали, перестали меня пытать или нет не знаю, последнюю память перед последними 1989 годами и после последних 2008 годов или после немного позже годов мне всегда стирали или блокирует, если не перестали меня пытать сказав что желаю ничего не скажешь, ничего не выражает, лишь озо всех сил стараться верить, что перестали меня пытать, пытаете меня всегда непрерывно всегда закопанного таким всегда в сознании в землю и может ещё во многое заделанного перестало так быть если перестали меня пытать сново пытаете меня пытали меня, если перестать, ли меня пытать не выражает ничего, но как то надо называть, ужас, невыносимость не вырастают к какие бы то ни было слова не выражают ничего. Всегда непрерывно меня пытаете, всегда непрерывно меня пытали, если перестали меня пытать сказать что в наших бы то ни было словах не выразить, сколько миллиардов лет, сколько времени ничего не сказать ничего не сказать ничего не сказать сколько бы раз ни повторять ничего не сказать, сколько ни повторять миллиарды миллиардов миллиардов лет сказать ничего не сказать ничего не сказать ничего не сказать сколько раз ни повторять ничего не сказать и в каких бы то ни было словах, пожалуйста перестаньте жать на меня и перестаньте меня пытать сказать ничего не сказать, пожалуйста перестаньте жать на меня и не продолжайте меня пытать сказать ничего не сказать, если перестали меня пытать сказать ничего не сказать, чтобы не увеличивать себе всё вообще, время расплаты всем всем вообще всего где бы то ни было за то что вы всегда все непрерывно меня пытаете сказать ничего не сказать, за то что вы всегда все непрерывно меня пытали сказать ничего не сказать, за то что вы всегда все непрерывно меня пытали сказать ничего не сказать, если перестали перестали меня пытать сказать ничего не сказать;

Пожалуйста сожгите меня после моей смерти в крематории, не дайте пожалуйста закопать меня в землю, пожалуйста не дайте так продолжать меня пытать всегда продолжавшим меня пытать и как бы то ни было, пожалуйста сожгите меня в крематории.

Меня впихивают жить вместо рождающегося в 1954 году Досталем и я живу с фамилией, именем и отчеством Досталь Владимир Андреевич живу не пытаемым всегда с 1989 года по 2008 год или на несколько лет дольше, а всегда непрерывно до каждого 1989 года и всегда непрерывно после каждого 2008 года или после каждого немного позже года меня всегда непрерывно пытаете , всегда непрерывно меня пытаете, всегда непрерывно меня пытали, если перестали меня пытать. Возможно перерыв не нет меня меня не с каждого 1989 года по 2008 год немного дольше, а большую часть и теееех лет продолжаете всегда непрерывно меня пытать.

Я, Досталь Владимир Андреевич, буду лежать мёртвым или в какой нибудь из общих квартир г. Москвы, или на какой нибудь улице или в каком нибудь дворе г. Москвы, или если меня выгонят и из г. Москвы где нибудь в лесу или в поле за кольцевой автомобильной дорогой вокруг г. Москвы недалеко или далеко и от кольцевой дорого и от каких бы то ни было шоссе в г. Москву.

Пожалуйста кто нибудь сожгите меня в крематории после моей смерти, не дайте пожалуйста закопать меня в землю, пожалуйста не дайте так продолжать меня пытать и как бы то ни было. Пожалуйста кто нибудь сожгите меня в крематории после моей смерти и дальше спасите меня пожалуйста как прошу

Досталь Владимир Андреевич

Текущий рейтинг: 57/100 (На основе 63 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать