Приблизительное время на прочтение: 55 мин

Дитя одиночества

Материал из Мракопедии
Перейти к: навигация, поиск

Диана возвращалась домой из школы в хорошем настроении. Весенняя прохлада почти ушла, и погода все больше напоминала теплое ласковое лето. Диана даже думала остаться на площадке с одноклассницами, но передумала, увидев, что с ними и рыжая Юлька, которая дразнила ее с начала этого года. К сожалению, с тех пор как семья Дианы переехала, у девочки так и не получилось завести себе друзей на новом месте. Но она не расстраивалась, ведь все кончается, кончался учебный год, кончался ее пятый класс. Впереди было только беззаботное лето, детский лагерь, на который Диана очень надеялась, и, может быть, ей даже разрешат снова пожить у бабушки. Хотя теперь, когда она так далеко в другом городе надежд на это было все меньше... Но если подумать, то и дома в последнее время хорошо – тихо и спокойно.

Все эти несложные детские мысли носились у Дианы в голове, пока она беззаботно бежала к себе домой. Но стоило ей открыть дверь своей квартиры, как веселое светлое настроение мгновенно пропало. В коридоре стояли большие отцовские ботинки, а из родительской комнаты раздавался гул телевизора. Папа был дома. Диана в каком–то порыве отчаяния хотела даже попытаться тихонько выскользнуть обратно за дверь, но из родительской комнаты послышался скрип пружин кресла и медленный увесистый шаг. Папа вышел из комнаты и посмотрел на Диану.

– Явилась наконец. – Сказал он, почесывая под майкой волосатую грудь. – С кем шлялась столько времени?

Диана ничего не отвечала и лишь обреченно смотрела на отца как кролик на удава. Она ужасно боялась его, хотя он редко повышал на нее голос, и уж никогда не доходил до того, чтобы и пальцем ее тронуть. Но эти волны презрения, этот пренебрежительный тон... Диана чувствовала как будто попала под уменьшающий луч из фантастических фильмов и становилась все меньше и меньше.

– Чего ты глаза пучишь? Хочешь чтобы они у тебя такие остались? – Хмурясь, спросил папа. – Давай, разувайся и иди на кухню. Уже три часа, а я еще не жравши.

После чего, не дождавшись какого–либо ответа от девочки, папа вернулся к себе в комнату. Диана отмерла – злые чары спали. Но в голове теперь крутились отнюдь не светлые мысли. Неужели папа опять ушел с работы? Он ведь только нормально устроился – с пятью рабочими днями и двумя выходными. До этого у папы были странные графики работы, когда Диана могла его почти не видеть один–два дня, но потом он оставался дома сразу на два или три. И вот последние пару счастливых месяцев Диана могла почти избегать встреч с ним. Достаточно было приготовить ужин, убраться и не выходить вечером из своей комнаты. Кроме, конечно, того момента, когда поздно вечером, когда папа уже давно дома, хлопала входная дверь. Это значит, что пришла мама, и у Дианы есть совсем немного времени прибежать и обнять ее, прежде чем она пойдет к папе. Но тут Диана одернула себя, что слишком уж долго стоит, предаваясь мыслям в своей голове. А если папа не получит обед в ближайшее время, то разозлится. Она сбросила портфель, разулась и поспешила на кухню.

Диана пыталась отвлечься на готовку, но чистка картошки не слишком интеллектуальное занятие, так что грустные мысли продолжали доставать ее. Неужели он опять без работы... И как назло, когда лето уже так близко. А ведь папа наверняка не найдет работу до лета. А это значит, что пока мама будет работать, в квартире будут оставаться только Диана и отец. И даже на улицу тихо не выскользнешь мимо него. В животе у Дианы как будто набухал какой–то темный ком, сминающий все органы и мешающий дышать. Ну ничего, ничего, мама обещала, что постарается отправить ее в летний лагерь пораньше. А там может папа и работу найдет. Все нормально. Темный ком как будто немного рассосался, но все еще оставлял какое–то неприятное покалывание ниже живота. Диана закончила чистить картошку и начала ее нарезать. Папе нравится жаренная картошка, может сегодня он будет поспокойнее...

Пока она нарезала картошку, тяжелый ком внутри снова начал расти и будто давить на низ живота. Диана старалась не обращать на это внимания, но покалывание из просто неприятного уже начало становится болезненным. Вдруг низ живота схватило болезненным спазмом. Диана инстинктивно схватилась за живот, не выпуская из рук ножа и даже слегка уколола себя и бросила нож. Потом еще один спазм. Девочка охнула и села на стул. Вдруг Диана увидела тоненькую струйку крови, идущую по ее ноге. Девочку обуял такой страх, что она почти перестала дышать. Как во сне, она провела рукой вверх по ноге и посмотрела на пальцы. Кровь. Диана едва не потеряла сознание, так она боялась. Наверное, она задела себя ножом, когда ей стало больно! Что же делать, что делать?! Диана рванулась из кухни в родительскую комнату.

– Папа! Папа! Я порезала себя! – В панике, с криками и плачем вбежала в комнату Диана. Папа сидел на кресле и смотрел телевизор, но в одну секунду вскочил с него и подбежал к девочке.

– Что случилось? Где? – Спросил он. Девочка показала ему окровавленную руку, которую папа тут же схватил стал рассматривать, ища порез. Но Диана помотала головой, разбрызгивая слезинки и показала на низ живота. Папа, не расстегивая, сорвал вниз юбочку Дианы, и она увидела, что весь низ ее белых трусиков в крови. Но ведь если она задела себя ножом, то порез и кровь должны были быть выше. Ее паника сменилась непониманием, и она, с надеждой на ответ и что делать дальше, посмотрела на папу.

В одну секунду он побледнел. Выражение какой–то мрачной сосредоточенности сменилось на лице отца кратким мигом растерянности, затем буквально на миг его сменила другая эмоция. Диана никогда не видела папу таким. Это была почти детская обида и растерянность, как если бы тебе дали понюхать цветок, но в последний момент заменили его, поднеся к лицу гадкую жабу. А потом папино лицо перекосило от отвращения. Он едва ли не оттолкнул от себя девочку, так что та едва не упала, а сам скомкал газету и яростно начал тереть руку, которую слегка испачкал кровью Дианы.

– Фу, блядь, фу, сука! – Папа выплевывал злые черные слова, совершенно не обращая внимания на Диану, которую снова обуял ужас. Наконец, он снова ее заметил. – Иди в ванную, подмойся!

Диана, путаясь в спущенной юбке, попыталась убежать, но едва не упала. Стряхнув юбку, она побежала в ванную, ничего не разбирая из–за выступивших слез. В ванной девочка немного успокоилась. Если папа сказал помыться, значит все нормально? Если было бы что–то плохое, то он точно ей помог бы. Ведь помог бы, да? Но на его лице было такое отвращение... Что если с Дианой случилось что–то ужасно отвратительное, и папа просто хотел лишь чтобы она ушла подальше? И умерла? Диана тряхнула головой. Что за ерунда у нее в мыслях. Она залезла в ванную и включила душ. Теплые струи попали немного успокоили боль в низу живота, которая, как с удивлением поняла девочка, все это время мучила ее. Но ее страх и паника были так велики, что она даже ее не замечала. Диана смыла кровь и увидела, что та шла у нее и нее из писи. Никаких порезов у нее на теле не было. Что же с ней такое? Может она правда умирает? Но папа ничего не сказал. Ужасно хотелось выйти из душа и спросить его, что же с ней случилось. Но перед ней как вживую вставала ужасная гримаса отвращения на лице отца. Нет, нет, она не может снова к нему подойти. И кроме того эти теплые струи воды так успокаивают ее боль... Диана проторчала в душе минут сорок, после чего все же решила выйти, обмотавшись полотенцем. Судя по звукам, папа был на кухне. Диана решила тихо прошмыгнуть к себе в комнату.

– Стой! – раздался возглас у нее за спиной. Диана так и остолбенела, сжимая в руках полотенце, чтобы оно не упало. Папа подошел к ней сзади и поднес к рукам телефон. Девочка сперва не сообразила, что он от нее хочет, но отец зло встряхнул около нее телефон, и она увидела, что на нем был вызов к маме. Диана взяла телефон и хотела было сказать папе спасибо, но он уже пошел обратно на кухню. Диана направилась с телефоном к себе в комнату.

– Диана! Диана, доченька, как ты?! – раздался из трубки голос мамы. Похоже, она была очень сильно встревожена и ее тревога передалась Диане. – Папа сказал, что ты... У тебя... У тебя начались эти дни?

– Эти дни? – Недоуменно отвечала Диана. – Мама, у меня кровь пошла. И так болит внутри...

Мама, с заметным облегчением, начала сбивчиво объяснять Диане о месячных. Что с ней все в порядке, что ничего плохого не произошло, что мама вернется вечером домой, и они еще раз с ней поговорят. Диана успокоилась. Мама объяснила, где у нее можно найти прокладки и как ими пользоваться. Диана все сделала, после чего оставила папин телефон в родительской комнате и вернулась к себе. Пока она говорила с мамой ей было легче, но сейчас спазмы вернулись с новой силой. Но теперь Диане было спокойнее, хоть боль оказалась очень неприятной и никак не уходила. Диана лежала у себя в комнате и пыталась почитать, чтобы хоть немного отвлечь себя. В конце концов ей захотелось есть. Прежде чем выйти, она выглянула в коридор и услышала звук телевизора из родительской комнаты. Значит папа вернулся к себе. Она быстро прошмыгнула на кухню. Диана думала, что папа доделает картошку, но вместо этого увидела, что он сварил пельмени. Несколько еще оставалось в воде. Хоть они были и заметно разварившиеся, но Диана собрала что было. Очень хотелось есть. Прежде чем сесть за стол, она увидела, что вся картошка, которую она начала готовить, лежит в мусорном ведре.

Мама вернулась вечером и сразу бросилась к дочке. Она еще раз поговорила с ней об "этих днях". Диана заметно опечалилась, узнав, что они продлятся еще минимум пару дней. Месячные оказались у нее очень болезненными. Но мама легко гладила у нее низ живота и боль становилась меньше. Диана, лежа на кровати, начала рассказывать, как она готовила, как случайно почти ударила себя ножом, как подумала, что порезалась и побежала к папе. Но тут у мамы как–то странно дернулась губа и на глазах выступили слезы.

– Диана. Дочка... – Мама заплакала и обняла Диану, у которой на глаза тоже навернулись слезы. – Прости меня. Я... Я должна тебе была все это рассказать. Я так виновата перед тобой. Вся эта работа, я совершенно забыла о тебе. Ты так испугалась...

– Ничего, ничего, мамочка. – отвечала Диана. – Все хорошо. Я почти совсем и не испугалась.

– Моя мать мне тоже об этом не говорила. – сказала мама, утирая слезы. – И начались они у меня поздно, я все уже слышала от других девочек. А ты, бедная, осталась с этим совсем одна.

– Но со мной был папа... – начала было Диана, но вдруг осеклась. А хорошо ли, что он был дома? Если бы Диана была одна, то она бы тоже испугалась, но сразу позвонила бы маме, и она бы ее успокоила. А после папиной реакции она испытала куда больший страха и пугающих сомнений. – Папе, правда, это очень не понравилось.

Мама только утерла слезы, но от слов Дианы вся сжалась, будто ее ударили.

– Папа... Папа не очень любит все, что связано с женскими проблемами. – Мама погладила дочку по голове и встала с кровати. – Если у тебя появятся вопросы по этому поводу, то звони лучше мне. Я тебе обязательно помогу. Мама вышла из комнаты, прикрыв дверь. Диана лежала на кровати и уже начала было проваливаться в сон, когда услышала сначала тихие голоса из соседней комнаты, постепенно переходящие в громкую перепалку.

– Я не собираюсь пресмыкаться перед какой–то бабой! – Внезапно взревел папа. – И мне плевать, с кем она трахнулась, чтобы получить себе место! Я здоровый работящий мужик и имею право на уважение! Мама что–то тихо ответила, но папа продолжал неистовствовать. В итоге мать тоже сорвалась.

– Ты не можешь нигде продержаться дольше пары месяцев! Наконец нормальное место, не охранником или сторожем, нормальные деньги, но и тут ты не можешь вести себя просто... Просто хотя бы нормально! – с горечью в голосе кричала мама.

– Все было нормально, пока нам не пришлось переехать! Мы отлично жили, пока тебе не взбрело в голову, что у тебя есть какая–то карьера! И что, много ты тут стала зарабатывать?! Зато раньше 9 тебя дома не увидишь! – продолжал реветь папа.

– Что ж, хоть кто–то должен приносить деньги в дом. – Вдруг с ледяным холодом в голосе ответила мать, но тут же это сменилось испуганными криками. – Прости, прости! Раздался хлесткий звук удара.

– Поняла за что? – Теперь уже в голосе папы слышался этот холод.

– Да, да, прости. Прости. Просто эта работа... Еще и у Дианы все началось. – Всхлипывая, бормотала мать.

– Да меня святым надо почитать, за то, что не бросил такую шалаву, как ты. – почти шипел папа. Диана услышала, как он выходит из комнаты и вся сжалась, боясь, что он войдет в ее комнату. Но, судя по шуршанию одежды, он стал одеваться. – Взял тебя, по доброте душевной. Пришла ко мне по сути с ребенком в подоле. Нате, держите.

– Я говорю, она твоя. – Мать вышла вслед за ним из комнаты. – Хочешь проверь, я уверена, она твоя.

– Вот уж спасибо, вот уж одолжение. – насмешливо говорил папа. – С барского плеча то, деньги небось даже отложены, да? Да только не надо мне этого. Уж лучше не знать, чем понять, что кукушонка воспитываю. Все. К ужину не ждите. Я сейчас все равно уснуть не смогу.

Громко хлопнула входная дверь. Диане захотелось вскочить и бросится к маме, но что–то держало ее. Она отвернулась к стене, борясь с сомнениями и сама не заметила, как заснула.

На утро Диане лучше не стало, месячные проходили у нее тяжело. Мама решила, что в школу ей пока лучше не идти, она позвонит учительнице. Диана приуныла, несмотря на отсутствие подружек в школе ей нравилось. Уж точно лучше, чем сидеть весь день с отцом, который вернулся посреди ночи. Все, однако, оказалось не так плохо. Папа не заставлял ее ни убираться, ни готовить и, кажется, вообще старался с ней не встречаться. Так что Диана просто не выходила из своей комнаты, она читала, рисовала, слушала через наушники музыку, плела новую фенечку. Можно было бы даже сказать, что она неплохо проводила время, если бы не периодические боли и спазмы. Иногда они накатывали с такой силой, что едва хватало сил упасть на кровать, где девочка дожидалась конца приступа. Прихода мамы девочка так и не застала – уснула.

На утром мама расспросила ее о ее "днях". Диана пожаловалась на боли и на то, что приходится часто менять прокладки. Мама выглядела обеспокоенной, сказала, что если лучше не станет, то завтра Диану отведут к врачу. В школу, понятное дело, снова идти не надо было. Вскоре и папа куда–то ушел, так что квартира была полностью в распоряжении Дианы. И все было бы отлично, если бы не ужасные боли. Лучше не становилось. Мама все же решила, что Диане следует сходить к гинекологу. К сожалению, она отвести ее не сможет, так что придется идти с папой. Диана внутренне съежилась. С папой... Судя по ссоре, которая началась через несколько минут в комнате родителей, отец тоже не был от этого в восторге. Однако, ничего по сути возразить он не мог и в итоге все же согласился.

* * *

– Вставай и одевайся. – Диана проснулась и увидела краем глаза силуэт отца на пороге своей комнаты, который, однако, тут же ушел.

Диана начала одеваться. Первое время она даже не ощущала уже привычной боли и даже хотела сказать, что может идти то никуда не надо. Но она просто не представляла как заговорить с отцом. Кроме того, когда она вышла из комнаты, боль напомнила о себе. Да так, что девочка едва не упала. Отец сделал вид, что этого не видит. По улице они шли почти как два незнакомых человека. Даже когда они переходили через дорогу, папа не брал ее за руку, Диана просто пыталась не отставать от его взрослой походки. Мама уже записала их заранее, так что все что им было нужно сделать – это придти в поликлинику в нужное время.

Перед кабинетом было пусто. Папа сразу уселся на стул и развернул газету. Диана не знала, стоит ли постучать и показать, что они пришли, но ей было слишком боязно делать это самой, так что она просто села рядом с отцом, через одно сиденье. К счастью, буквально через пару минут из кабинета показалась женщина в халате.

– О, вы к нам на 9:30? Так что же ты тут сидишь девочка, заходи. – Обратилась она к Диане. Диана направилась в кабинет. – А вы, папа, пока посидите тут.

Диана отметила про себя, что отец даже не опустил газету. В кабинете стоял стол с кучей бумаг и компьютером, за который женщина тут же и уселась. Диана села напротив.

– Нет, нет, дорогая, ты иди к врачу, а я пока заполню тут все бумажки. – Сказала, как оказалось, медсестра.

Диана впала в ступор. К врачу? То есть... Почти ничего не соображая, она открыла дверь в соседнюю кабинету комнату и увидела сидящего за столом мужчину. Он был старше ее папы, наверное, лет на 10–15, с загорелой кожей и аккуратными черными усами. Во всей его внешности было что–то от арабов, которых Диана видела в детстве, когда много лет назад они семьей были за границей.

– О, а вот и наша маленькая пациентка. Заходи, присаживайся. – Приятным глубоким голосом сказал врач. Но Диана так и стояла в дверях как истукан.

Мужчина? Гинеколог–мужчина?! Для нее это было совершенно немыслимо. Женщина была чем–то похожа на маму, так что Диана легко могла представить ее гинекологом, но говорить об "этом" с мужчиной? Показывать это мужчине?! Девочка просто не могла представить себе это.

– Ну что же ты... Нина, скажи, как зовут нашу девочку? – Обратился в соседнюю комнату врач.

– Диана! – Ответила женщина.

– Ну что же ты, Диана, не стой в дверях. Садись на стул, расскажи мне, что тебя беспокоит. – Мягким голосом говорил врач.

Диана едва не плакала. Она не могла сделать ничего. Даже ничего сказать от смущения. Но ей "помог" очередной приступ боли. Она охнула и села на стул. Врач с жалостью посмотрел на нее.

– Ах, как нехорошо, как нехорошо... Не должны маленькие девочки так мучатся. Так, Диана, успокойся. – Он присел на корточки около ее стульчика, взял ее руку и легко потер. – Смотри на меня, расслабься, дыши. Дыши глубоко.

Диана попробовала делать, как он сказал, ей действительно стало легче. Вскоре боль отошла. Врач вернулся за стол и стал осторожно расспрашивать Диану о ее месячных. Диана даже вздрогнула, когда он это сказал в первый раз. Врач говорил обо всем четко, по–деловитому. Месячные, выделения, спазмы. Мама все время пыталась в их разговорах подобрать какие–то иносказательные слова. Диана чувствовала, что все о чем они говорят очень гадко, все это надо скрывать и никогда не говорить об этом напрямую. Но тон и манера разговора доктора заставили ее почувствовать, что с ней не происходит ничего особенного или ужасного.

– Хм, ладно, хорошо. – В задумчивости сказал врач. – Садись пока в кресло для обследований.

Диана в ужасе посмотрела на кресло. Врач увидел ее взгляд.

– Не бойся, это совсем не больно. – Успокоил он ее. – И на всякий случай тут будет стоять Наташа, чтобы я не сделал тебе больно.

– Альберт Абдулович, ей богу, дайте я закончу тут с бумагами. Начинайте пока, ничего не будет. – Раздался голос из соседнего кабинета.

– Наташа, это не по правилам. – С сомнением сказал врач. – Но если ты не боишься... – Обратился он к Диане.

– Я не боюсь, доктор. – Она смутилась. – Но у меня же там грязно...

– Не бойся. – Улыбнулся он ей, надевая маску. – Мы, врачи, не боимся ничего, если надо помочь нашим пациентам.

Осмотр оказался совсем не страшным, хотя Диана лежала вся пунцовая. В один момент доктор отошел куда–то ей за спину за каким–то инструментом, она, не видя его, наконец набралась храбрости задать несколько вопросов.

– Доктор, а неужели у меня это так и будет каждый месяц? – С каким–то отчаянием в голосе спросила она.

– Боюсь, что так, дорогая. – Ответил врач у нее из–за спины. – Но не бойся, мы попытаемся сделать месячные у тебя не столь болезненными.

– А когда они прекратятся? – Продолжила девочка.

– У женщин они прекращаются только к климаксу, а тогда тебе будет уже лет пятьдесят. – Ответил врач. – Очень не скоро. Конечно, еще месячные прекращаются при беременности. Ты ведь знаешь, что это такое?

– Да. – Смутилась Диана. – Когда у женщины в животе растет ребенок.

– Ну не совсем в животе. А ты бы хотела ребеночка, когда вырастешь, Диана? – Поинтересовался врач.

– Конечно. – Ответила Диана. Вдруг ей на ум пришла ее квартира, где она проводила большую часть времени после школы. Либо пустая и тихая, либо с нелюбимым отцом, и лишь вечером возвращается милая добрая мама. И ни подруг, ни друзей. Как хорошо было бы иметь того, кто тебя любит и кого любишь ты, кто не оставит тебя и будет с тобой. – Может я хотела бы иметь ребеночка даже сейчас.

Доктор издал у нее за спиной какой–то странный звук, будто чем–то поперхнулся.

– Не торопи события, дорогая. Ты сама еще ребенок. – Вдруг он вышел у нее из–за спины и посмотрел ей в глаза. – Но даже сейчас ты бы заботилась о нем и делала бы для него все, да?

Диана немного испугалась врача. В маске не было видно его обычной улыбки, но были видны холодные изучающие глаза. Но она серьезно подумала над его вопросом. Да, она бы заботилась о нем. Она хотела бы быть как своя мама, но не по вечерам и выходным, а всегда. Дарить ребенку всю свою любовь.

– Да, доктор. – сказала она серьезным тихим голосом.

– Ну и хорошо, уверен в будущем ты станешь отличной матерью. – Ответил врач и вернулся к осмотру.

Наташа так и не зашла за все время осмотра. Диана оделась, пока доктор что–то писал в своих бумагах.

– Хорошо, теперь иди и позови своего папу, мы поговорим с ним. – Сказал ей врач. – Не бойся, у тебя нет никаких травм или болезней. Но нам надо подумать, как сделать твои месячные не таким сложными.

– Папу? – Растерянно сказала Диана. – Я... Боюсь он не подойдет.

Врач в изумлении посмотрел на нее. Девочка смутилась.

– Ладно. – Сказал он с холодцой в голосе. – Я попрошу Наташу его позвать. Ты пока иди, посиди.

Диана вышла из кабинета.

– Папа, зайдите к доктору, обсудить осмотр. – Позвала отца Наташа.

– Пусть просто напишет, что надо делать, я передам жене. – Буркнул из–за газеты папа.

– Я вам Настоятельно советую зайти в кабинет. – С нажимом повторила медсестра, отогнув в свою сторону газету.

Папа нахмурился, но суровое лицо Наташи было непробиваемо. Отец сдался, положил газету и пошел в кабинет. Через некоторое время он все такой же хмурый вышел оттуда, а за ним показался врач.

– Диана, мы пока решили подождать конца твоего текущего цикла, прежде чем начинать какие–то действия. Заодно посмотрим, как все пройдет. – С мягкой улыбкой сказал врач. – Может в следующий раз все будет получше. Но если в ближайшие три дня месячные не прекратятся, обязательно приходите к нам снова. Если же все будет нормально, то увидимся в следующем месяце. Лицо отца просто перекосилось на слове "месячные". Схватив Диану за руку, он почти рывком дернул ее к выходу. Перед уходом Диана заметила хмурый взгляд врача им вслед.

* * *

На следующий день месячные наконец закончились. Жизнь пошла своим чередом. Закончился учебный год, и Диана ушла на заслуженные каникулы. К сожалению, о детском лагере предстояло на это лето забыть, мама слишком беспокоилась за дочку. Да и Диана не могла ей возразить: она не представляла себе, что делала бы, если у нее возникли "женские проблемы" в лагере. Отец вроде бы перестал ее сторонится, но Диану это отнюдь не радовало. Значит снова надо убираться по дому, снова надо готовить ему. Меж тем искать работу папа не торопился. Диана старалась побольше времени проводить вне дома, она даже нашла себе что–то вроде компании на площадке с детьми из соседних домов, но, к сожалению, почти все скоро разъехались по лагерям и дачам. Осталась разве что библиотека. Но когда папа уходил на день из дома, то Диана с удовольствием безвылазно проводила этот день одна.

Однако, ничто хорошее не длится вечно. Прошло чуть больше трех недель, когда месячный вернулись. Почувствовав первые спазмы, Диана не верила, что время уже пролетело и настал новый этап пытки. К сожалению, это было так. Более того, хоть в этот раз она не испытала столь сильного психологического шока, но боль, как ей показалось, стала даже сильнее.

Прошло всего два дня с начала месячных, когда Диана мучаясь от боли в своей кровати, услышала голоса из родительской комнаты. Сначала почти неслышный голос мамы.

– Да зачем?! – В ответ прозвучал зычный голос папы. Сегодня он даже был немного благосклонен, чему очень помогли пара бутылок пива, которыми он в последнее время любил заканчивать вечер. – В предыдущий раз ходили и что? Ни–хе–ра! Зря время потратили.

– Доктор сказал придти, когда начнется новый менструальный цикл. – С нажимом сказала мама.

– Не говори при мне об этой дряни! – Выкрикнул отец. Все благодушие как рукой сняло. – Почему я должен этим заниматься?! Почему я должен с ней таскаться по этим вопросам?!

– Потому что я не могу сейчас отпросится с работы. – Все еще сдерживая себя, негромко отвечала мать. – Наступает очень тяжелый период. Может мне даже придется уехать.

– Что?! Куда это? – Разъярился отец.

– В командировку. – Отвечала мама. – Не нервничай так, еще ничего не определенно. Может обойдется и без этого.

– Ага... – С каким–то злорадством говорил папа. – Знаю я твои командировки. И что ты оттуда привезешь. – Тут он взорвался криком. – А мне потом еще одну пиздушку по врачам надо будет водить?!

– Не начинаай опять. – Простонала мама. – Не руга...

– Не начинай?! Не начинай?! – Папа наконец подобрал свой любимый уровень крика. Так он мог говорить часами. – Может быть это ты воспитываешь ребенка, который может даже не твой?! Иногда я проклинаю себя, что остался!

– Иногда я тоже. – Едва слышно сказала мать. Но Диана это услышала. На несколько секунд стало тихо.

– Что ты сказала, мразь. – Негромко сказал отец. Диана поняла, что мама сорвалась. Наверное, сейчас она извинится, папа уйдет "погулять", а утром все снова будет спокойно.

– Ты так говоришь, как будто ты самый обиженный судьбой, будто ни в чем не виноват! – Внезапно повысила голос мама. Диана сжалась от этих криков. – Но ведь ты ушел! Ушел и хлопнул дверью! Я думала, что осталась одна!

– И это, конечно, повод прыгнуть на хуй первому встречному. – С голосом полным яда прошипел папа.

– Не. Ругайся. В. Моем. Доме. – Чеканя слова, сказала мама. – Я была абсолютно уничтожена. Я пила каждый вечер. А он давно льстился ко мне. Говорил красивые слова. Он нашел меня, когда я была совершенно раздавлена. Пьяна. Я не понимала, что творю.

– Отличное оправдание для измены. – Как–то даже довольно сказал папа. – За то получив, что хотел, он весело свалил в туман. А тут и благоверный вернулся! Вот уж на кого можно оставить плоды своих похождений.

– Я все тебе сказала. – Мама говорила негромко, но можно было почувствовать едва сдерживаемое напряжение в ее голосе. – Я сразу тебе все сказала. Ты. Ты сам решил остаться. И он не ушел. Он приходил ко мне. Просил. Умолял. Остаться с ним. Но ведь у меня брак. Я же замужем.

Возникла короткая тихая пауза в ссоре.

– Иногда я думаю, что мне надо было остаться с Димой... – едва слышно сказала мама.

Резкий хлопок. Папа снова учит маму.

– Не говори его имя в моем до... – Внезапно этот почти довольный голос папы резко сорвался на крик. – Ах ты, потаскуха! Я сегодня же выкину тебя! Тебя и твое отродье!

Через две полуоткрытые двери Диана увидела папу, который похоже шел к ней в комнату. На его лице аллели три яркие царапины. Но перед ним возникла мама, заслоняя дверь в комнату дочери.

– Если ты хоть пальцем ее тронешь, то клянусь, я убью тебя.

Диана не видел лицо матери, но все еще видела лицо отца из–за ее спины. И впервые она увидела, как на его лице проявилась сначала растерянность, а потом настоящий неприкрытый страх. Всего на секунду, прежде чем он накинул свою обычную озлобленную маску, в которой из–под бровей смотрел на мать. Но буквально на мгновение он перевел взгляд на Диану. И он увидел. И понял. Понял, что она все видела. Что она видела его страх.

– Ладно. – Почти прошептал он.

Он вышел в коридор, надел ботинки, с такой яростью сорвал с вешалки куртку, что та порвалась. А потом ушел, хлопнув дверью так, что с ближайшей полки упали все флакончики с духами, которые мама использовала перед выходом. Мама еще несколько минут смотрела на закрытую дверь, а Диана смотрела на нее. Но тут мама повернулась и увидела дочку.

– Диана. Хорошая моя. Зайчик мой. – Мама зашла в комнату и рухнула на колени перед кроватью дочери. Она крепко обняла ее, почти до боли, а потом разрыдалась у нее на плече.

– Мама... – Прошептала Диана.

– Знай. Знай, дочка. Чтобы не случилось, он никогда не сделает тебе больно. – Мама отпустила Диану и посмотрела ей в глаза. Глаза мамы были полны слез, но также полны невыразимой твердости и решимости. – Я ему не позволю. И ты ему не позволишь. А теперь спи, дочка. И ничего не бойся.

Мама уложила ее в кровать и сидела рядом, пока девочка не заснула.

* * *

– О, Диана, снова у нас! – С улыбкой поприветствовал ее доктор. – Надеюсь, с хорошими новостями?

– Нет. – Слезы наворачивались у девочки на глаза. – Стало только хуже.

– Ясно... – Альберт Абдулович мгновенно стал серьезен. – Что ж, тогда садись в кресло. Проверим, все ли у тебя в порядке.

Диана расположилась на кресле, а врач пока надевал перчатки и повязку на лицо. Диана вновь поймала его взгляд. Холодный. Изучающий. После осмотра доктор отошел в сторону.

– Ох, непросто, Диана будет, непросто. – Говорил он, с сомнением качая головой. – Придется сдавать анализы, исследовать все это. А потом лечить. Но как это затянется... Да и с лечением будет непросто. С теми же гормонами у подростков шутки плохи...

– Доктор. – Тихо сказала Диана. – А правда невозможно, чтобы у меня ребеночек появился?

– Эх, дорогая. – Усмехнулся врач. – Почему мне об этом с вами надо говорить? Родителей у вас как будто нет. Беременность это очень сложно. Роды это очень больно.

– Я бы все стерпела, доктор. – Ответила Диана.

– А вдруг с ребенком было бы что–то не то? – Вдруг спросил врач, пристально смотря девочке в глаза. – Вдруг он был бы не такой как другие дети?

– Я бы все равно любила его. – Диана не думала, что говорит. Слова будто сами вырывались у нее из рта. – Я бы сделала для него все. Все что угодно. Чтобы он был счастлив.

– Хм. Как я уже говорил, ты будешь очень хорошей мамой, Диана. – Доктор снял маску и улыбнулся ей. – Знаешь... Есть одно средство, которое может могло бы тебе помочь прямо сейчас.

– Правда? – Глаза Дианы засветились надеждой.

– Но... Оно немного экспериментальное. Если я сейчас буду договариваться с твоими родителями, а потом с больницей... На это уйдет несколько месяцев. – Задумчиво сказал врач.

– Но это очень долго! – Сказала девочка с отчаянием.

– Вот и я так думаю. – Все так же задумчиво отвечал врач. – Подожди здесь немного, посмотрим, осталось ли оно еще у нас.

Доктор зашел за спину Диане и, судя по звуку, открыл какую–то дверь. Диана удивилась. Судя по тому, что она видела в кабинете, тут не было никаких других дверей и комнат. Прошло десять минут. Диана начала чувствовать себя неуютно, но тут доктор снова появился около нее.

– Подожди еще немного. – Успокоил он ее. – Наташа, вы мне тут очень нужны!

– Ох, сейчас, сейчас. – Раздался голос из соседней комнаты.

Наташа вошла и посмотрела сначала на доктора, а потом куда–то ему за спину. На ее лице было удивление.

– А что это за...– Начала было говорить она.

– Пройдемте, пройдемте, Наташ. – Поторопил ее врач. – Видите, у нас тут пациент ждет.

Наташа пожала плечами и пошла куда–то за спину Дианы. Ушел и доктор. Диана не выдержала и все же обернулась. Маленькая дверка, похожая на кладовую. Но на ее месте был шкаф с бумагами, который сейчас был отодвинут. Будто дверь прятали. Как странно. За дверью послышалась какая–то возня, а потом странный звук, будто сдавленный вздох. Диана повернулась обратно и продолжила сидеть. Минут через пять, комкая в руках перчатки, появился врач.

– Мы там уронили целый шкаф с документами, придется теперь их собирать. – Сказал врач Диане. Перчатки он выбросил в мусорку. – Но я нашел его.

Он показал Диане что–то вроде очень большого подсолнечного семечка, только куда более темного и абсолютно гладкого. Семечко выглядело очень странно. Чем больше Диана глядела на него, тем меньше оно ей нравилось.

– Мне надо будет это съесть? – Спросила она.

– Нет, нет. – Усмехнулся врач. – У тебя же болит не желудок. Потерпи. Будет немного неприятно, но если все пройдет хорошо, то мы сможем избавить тебя от боли. Диана еще раз взглянула на семечко. Удивительно, но оно оказалось отнюдь не гладким. Просто оно было таким черным, что бороздки и трещинки на нем были почти не видны.

– Я надеюсь, ты все еще твердо уверена? – спросил доктор.

– Я... Да, я уверена. – Собравшись ответила Диана.

– Ладно. Потерпи, будет немного неприятно, но очень недолго.

Доктор склонился и поднес к ней семечко. Диана только сейчас заметила, что в этот раз он не использует ни перчатки, ни маску. Как странно. Но тут он дотронулся семечком до нее, и все ее мысли сосредоточились лишь в одном месте. Сначала оно будто ее обожгло, и Диана едва сдержала вскрик. Но потом на этом месте возникло странное онемение, которое успокоило боль. На всем своем пути семечко оставляло те же ощущения – сначала будто ожог, потом будто заморозка, но с каждым разом будто сильнее. Диана услышала, что доктор также то ли бормочет, то ли шипит какие–то странные слова. Но ни одно из них она разобрать не могла.

– Вот и все! – С довольным видом сказал доктор. – И ничего страшного, да?

Диана слабо улыбнулась. Последние "ожоги" от семечка были уже по настоящему болезненными, но холодное онемение от него распространилась на весь низ живота вплоть до желудка. С другой стороны, боль ушла. Диана с удивлением поводила по животу ладонью. Ушли спазмы, ушла даже та постоянная ноющая боль, которую она почти не замечала.

– Давай, одевайся, собирайся. – Сказал ей врач. – Ты ведь поняла, Диана, что об этом лекарстве никто не должен знать, да?

Диана кивнула.

– Хорошо. Я оставлю номер телефона твоему папе. – Продолжал доктор. – Если вдруг ты почувствуешь что–то странное, или увидишь, что–то, что тебя побеспокоит, то сразу звони мне.

– А что я могу почувствовать? – С беспокойством спросила Диана.

– Кто знает, я же сказал, средство экспериментальное. – Пожал плечами врач. – А теперь иди, я пока поговорю с твоим папой.

Доктор сам позвал ее отца, который сидел перед кабинетом. Диана ждала его и прислушивалась к своим ощущениям – но боли не было. Лишь странное онемение. Отец вышел из кабинета. Доктор был с ним.

– Так что лучше приходите просто ровно через четыре недели. – Говорил он папе. – Не будем ждать, пока что–то начнется.

– Ладно, придем. – Небрежно бросил папа. Тут он достал телефон. – Скажите ка еще раз фамилию, чтобы я записал, Хазерд?

Врач поморщился.

– Немного не так. Знаете, не важно. Просто запишите "гинеколог". Путать не будете.

Папа закончил писать в телефоне и пошел к выходу. Диана поспешила за ним. На прощанием врач снова одарил ее теплой улыбкой.

* * *

Проблема с месячными исчезла как по волшебству. Уже на следующий день Диана не чувствовала никаких проблем, разве что легкое онемение внизу живота. Но в сравнении с недавней ужасной болью она этого даже не замечала. Не смотря на это, мама считала вопрос с лагерями и дачами закрытым. Это лето Диане придется провести дома. Снова потянулись простые и бессмысленные летние деньки. В последнее время работы у мамы только прибавилось, приходила она только поздно вечером и обычно сразу ложилась спать. И в выходные она почти все время отсыпалась, так что даже эту последнюю радость у Дианы забрали. Папа продолжал разговаривать с ней исключительно как со служанкой, более того, мама почти не могла помочь ей, так что теперь все домашние хлопоты упали на плечи маленькой девочки. Больше всего времени Диана убивала на готовку. Во–первых, ей даже нравилось готовить, хоть папа съедал почти любое новое блюдо с одинаково унылым выражением лица. Во–вторых, в последнее время у Дианы значительно вырос аппетит. До этого мама постоянно уговаривала девочку съесть хоть немножко побольше, ей казалось, что та буквально голодает. Но теперь она брала себе порции не меньше папиных, а иногда, когда ее не видели, брала себе и больше. Диана сама этого не заметила, пока в одно воскресенье они не собрались за столом всей семьей.

– Что ж ты пихаешь то как не в себя. – Недовольно заметил отец, глядя к с аппетитом Диана уминала свою порцию. – Теперь понятно, почему приходится постоянно бегать в магазин.

– Девочка просто растет. – Ответила ему мама, раздраженно поглаживая висок. – В переходном возрасте дети часто начинают есть больше – растущему организму требуется много энергии.

Папа лишь недовольно хмыкнул. Тем не менее, после этого разговора Диана предпочитала брать еду в свою комнату и есть там. Это позволило лишний раз не сталкиваться ей с отцом и его упреками.

* * *

Прошло почти четыре недели с предыдущих месячных и Диана с опаской ждала новых приступов боли. Однако, пока все было нормально, за исключением уже привычного онемения и легкого чувства тяжести. Однако, судьба подготовила девочке новый удар. Мама все же уезжала в командировку. И, весьма вероятно на месяц или больше. Диана проплакала полчаса кряду, когда мама попыталась осторожно рассказать ей эту новость. Хоть в последнее время мама и дочь не часто проводили время вместе, но чувство, что она здесь – рядом, всегда грело ее. И тут разлука. Более того, она оставалась одна в квартире с папой. Хотя в последнее время он все чаще уходил днем и заявлялся лишь поздно ночью, крепко благоухая алкоголем. Но мысль остаться с ним одной на целый месяц была просто невыносима. Отец, кстати, весьма спокойно отнесся к командировке жены. Вероятно, он даже радовался, что мама перестанет его постоянно пинать по поводу работы, хотя с ее вечной усталостью у нее все реже хватало сил хоть что–то высказать мужу. Он всегда резко переходил к ссоре, а мама лишь устало отмахивалась от этого, ей хотелось просто добраться до кровати.

В утро перед отъездом мама зашла к Диане в комнату. Она пыталась утешить девочку, но в итоге сама едва не расплакалась. Однако, все же собралась и начала подробно рассказывать Диане, что делать в той или иной ситуации (и даже оставила записку).

– Я дам тебе мой телефон, но звони по нему только в самых крайних случаях, хорошо? – Сказала она дочери. Диана кивнула.

– Кроме того, я оставила тебе денег. На всякий случай. – Мама отвела глаза, будто была в чем–то виновата. – Они... Они спрятаны под комодом в коридоре. Я знаю, что ты умная девочка и не будешь их использовать зря.

Мама с каким–то скрытым сомнением посмотрела на Диану, будто думала, говорить ей еще что–то или нет. Наконец, она решилась.

– Дочка... Мне трудно это говорить, но... – Мама глубоко вздохнула и выпалила. – Если папа сделает тебе больно, пусть даже случайно, сразу звони мне. Я примчусь сюда так быстро как смогу. Диана посмотрела маме в глаза. В них не осталось былой неуверенности, но была стальная холодная твердость. Та, которой так испугался папа.

– Хорошо, мама.

– Но все же постарайтесь ладить, пока меня не будет, хорошо. – Все же смягчилась мама. – Папе сейчас очень трудно без работы, вот он и может иногда... испортить настроение другим людям.

Диана попыталась скрыть усмешку. Можно было подумать, пока у папы была работа, он был лучше. Они просто видели его реже вот и все.

Мама с папой уехали в середине дня. Диана чувствовала себя совершенно опустошенной. И низ живота снова дал о себе знать, правда на этот раз спазмы были легкими и не болезненными, но все равно неприятными. Она решила занять голову готовкой – по–крайней мере если она сделает сразу много еды, у папы не будет поводов к ней обращаться хотя бы пару дней. Сделав несколько блюд она по привычке унесла свою порцию к себе в комнату. Есть, однако, не хотелось. Видимо отъезд мамы умерил даже ее здоровый подростковый аппетит. Через пару часов хлопнула дверь и Диана почти на автомате вышла из своей комнаты посмотреть, кто пришел. В темной прихожей стоял папа. Один.

– Жрать есть чего? – Спросил он девочку.

Диана не смогла сдержать слез. Закрыв дверь, она бросилась к себе на кровать. Отец еще пару секунд смотрел на дверь ее комнаты, после чего пошел на кухню. Диана пыталась успокоится, но слезы шли сами по себе. Кроме того спазмы в низу живота стали сильнее, и она с ужасом ждала, что боль вернется. Однако, полностью истощив себя, девочка сама не заметила как уснула.

Проснулась она от ужасной боли. Низ живота по ощущениям буквально разрывало. Это было не похоже на обычные спазмы, на этот боль была гораздо сильнее и куда более острой. Девочка закусила подушку, чтобы не закричать, хотя сама не знала зачем это делает – при такой боли она была готова на все, даже разбудить среди ночи недовольного отца. Вдруг еще раз резко кольнуло и разлилось привычное онемение. Полностью боль это не убрало, но сделало ее выносимой. Диана выпустила подушку из рта и попыталась как обычно погладить низ живота, когда ее рука натолкнулась на... что–то. Она резко сбросила одеяло, подняла ночнушку и увидела что из нее торчит какая–то черная ветка. От одного только взгляда на это девочка чуть не потеряла сознание. Едва сдерживая панику, она с ужасом дотронулась до этой странной штуки, которая будто прорвала ее живот. И ощупав ее, она с удивлением поняла, что на конце у этой штуки пальчики. Это была не ветка. Это была рука. Маленькая черная твердая сухая рука торчала из ее живота. Внезапно ее скрутил новый приступ боли, но, сдерживая крик, она не отводила глаз от своего живота. Чуть ниже пупка кожа взбугрилась, будто что–то рвалось изнутри и вдруг разошлась. Медленно высовываясь, оттуда показался продолговатый черный нарост, немного толще ее детской ручки. Внезапно этот нарост будто раскрылся, а темноте, отражая свет уличного фонаря, блеснули тонкие острые иглы. Зубы. А это была головка чудовища. Ничего кроме пасти не выделялось на ней, ни глаз, ни носа. Прежде чем Диана успела что сделать, еще один резкий приступ боли обнажил вторую ручку уродца, с другой стороны от первой. На этом болевые спазмы прекратились, а внизу живота девочки торчал черный безглазый монстр с тоненькими ручками. Для разума Дианы это определенно было слишком. В голове ее мелькали тысячи мыслей, ее обуял всеохватывающий ужас. Куда бежать, кому звонить? Надо сказать папе, нужно вызвать скорую, нужен врач... Как завороженная она протянула руку потрогать свое тело – как же ужасно изуродовало ее это существо! Как ни странно, кожа на месте выхода ручки не была разорвана, не было торчащего мяса и почти не было крови. Кожа плотным кругом обхватила ручку, будто это нормально и естественно. Все в том же бреду девочка еще раз ощупывала ручку, как вдруг та легко обхватила ее указательный палец. Первой желанием Дианы было тут же отдернуть руку, но эта мягкость остановила ее. В этом движении было что–то от новорожденного младенца. Беззащитность, беззлобность. Диана, затаив дыхание, смотрела на это. Ручку поднесла ее палец к головке. Та разинула рот и попыталась укусить ее, но попала на ноготь и лишь бессмысленно тыкалась в него, не в силах прогрызть. В один момент зубы все таки попали в мясо, легко уколов Диану. Она убрала палец, по которому едва заметно разлилось уже знакомое онемение. В голове промелькнула мысль – может это существо помогало сдерживать боль? Оно меж тем продолжало бессмысленно открывать и закрывать рот, издавая еле слышимый неприятный скрежещущий звук, и нелепо двигать ручками. Диану осенило – оно хотело есть. Совершенно не думая, повинуясь каким–то внутренним инстинктам, Диана взяла тарелку с ужином со стола у кровати. Она как раз сегодня почти не ела. Девочка взяла маленький комочек риса и дала существу. Скрежет стих, головка дернулась, схватила и проглотила комочек. Диана протянула еще один. Так существо опустошило почти пол тарелки, после чего перестало есть. Ручки его опустились и расслабились, а оно стало издавать какое–то утробное урчание, которое приятными волнами шло по телу девочки, особенно в низу живота. Ужас отпустил Диану, но что делать с этим странным существом она все равно не знала. Довольное урчание успокаивало, распространяясь по всему телу, окуная разум в расслабленную негу. Это было невероятно, но после пережитого всего несколько минут назад кошмара, Диана вновь погружалась в сон.

Пережив подобный ночной кошмар, любой постарался бы списать это на сон. Однако отвратительное черное неопровержимое доказательство дремало у Дианы прямо внизу живота. Даже при свете дня паразит казался чем–то совершенно нереальным, не вписывающимся в настоящий реальным мир. Девочка дотронулась до него. Сухая, слегка прохладная, гладкая кожа пугала своей неестественностью. Но она не убрала руку, продолжая поглаживать черную головку чудовища. Внезапно ее кольнуло чувство страха, но страха не существа, которое высовывалось у нее из живота, а страха за него! Что если папа его увидит? Он точно захочет его убить. Любой человек при взгляде на это захотел бы поскорее избавить мир от такой мерзости. Но ведь существо помогало Диане... Именно оно сдерживало боль в нижней части живота, своими укусами, несущими успокаивающую немоту. И Диана не могла поверить, что думает об этом, но все же... Оно было частью ее. Оно вышло из нее. Беспомощное и слабое, а она накормила его и успокоила. Как мать. Да как можно? Неужели можно даже на секунду задуматься, чтобы сравнить эту отвратительную тварь с ребенком? Но все же... Ведь разве не говорила она, что будет любить своего ребенка несмотря ни на что?

* * *

Отец, конечно, забыл про обещанный визит к гинекологу. С одной стороны Диана расстроилась этому, так как ей казалось, что "экспериментальное средство" наверняка должно быть как–то связано с ее ребеночком, но с другой стороны была рада. Врач наверняка бы испугался и попытался забрать существо. Материнское чувство с бешеной неестественной силой захлестнуло Диану. И к кому? К черной уродливой твари, которая отвратительными наростами торчала у нее из живота! Может это обман? Может, как снимать боль, так и заставлять любить может это существо? Но Диана об этом не задумывалась. Как бы ни было это все странно, но теперь у нее появился тот, кого она любит, и кто любил ее в ответ.

За краткий период времени почти вся ее жизнь стала вращаться только вокруг существа. Это превратилось едва ли не в ежедневную приятную рутину. Трижды в день она кормила его отдельной взрослой порцией. Готовить из–за этого приходилось еще больше, чтобы папа не заметил пропадающей еды. После каждого приема пищи существо начинало издавать свои утробные звуки. Диана ласково называла их "мурчанием", хотя для стороннего человека они скорее слышались бы мерзким скрипом и скрежетом. От этого мурчания Диана испытывала странное, но уже ставшее привычным удовольствие. Теперь после приема пищи она любила подолгу лежать на кровати, расслабляясь, поглаживая своего малыша. Тем больше в последнее время ее раздражал отец, который любил брезгливо заметить после обеда, что надо пропылесосить ковер, что пора бы постирать одежду, оттереть ванную... Диане начала надоедать роль служанки, тем более, что это мешало ей проводить время со своим малышом. Кроме того, существо приходилось прятать от папы, носить свободную, не прилегающую к телу одежду, не давать малышу громко мурчать, когда родитель дома. Но были и хорошие новости: в последнее время отец стал еще чаще уходить из дома, и иногда не приходил даже утром. Диана этому была только рада. Жаль лишь, что в конце концов он возвращался домой, воняя перегаром и кислым запахом то ли пота, то ли рвоты. Особенно плохо, если это было днем и Диана попадалась ему на глаза. Под алкоголем он терял свою обычную холодность, но его мерзкую развязную пьяную речь Диана ненавидела даже больше.

Меж тем черный паразит рос в чреве девочки не по дням, а по часам, а дневную порцию пищи приходилось постоянно увеличивать. Это было еще не так обременительно, пока в один день существо наотрез отказалось есть какие–либо гарниры. За весь прием пищи оно лишь неохотно съело свою котлету, но на макаронину, которая девочка подносила к зубастой пасти, отзывалось лишь злобным скрежетом. Девочка была почти в отчаянии, она чувствовала, что ее малыш еще голоден, но не понимала, что ему нужно. Но тут заметно подросшая ручка существа схватила один из пальцев Дианы и поднесла ко рту. Острые зубы впились в палец, девочка тихо вскрикнула, но руку не убрала. От пальца начала разливаться уже знакомая волна онемения, так что больно почти не было, но даже несмотря на разыгравшийся в последнее время материнский инстинкт Диане все же трудно было смотреть, как черное чудовище жадно пьет ее кровь. В конце концов оно насытилось и отпустило руку девочки, которая безвольно повисла вдоль тела. Существо привычно замурчало, но Диане было не до этого. Она понимала, что не сможет прокормить малыша только на своей крови. Нужно мясо. Много мяса. Одной рукой она нашарила в холодильнике кусок говядины и бросила его в раковину размораживаться. После девочка дошла до своей комнаты и рухнула на кровать – по всему телу разливалась слабость, и у нее сильно кружилась голова. Диана едва держалась на границе сна, но все же заставила себя полностью укрыться одеялом – если папа зайдет во время ее сна, то он не должен увидеть малыша.

Проснулась она спустя несколько часов уже глубокой ночью с чувством сильного голода. Но голода не своего, а голода существа. Она почти бегом бросилась на кухню. Повезло, отец похоже решил сегодня дома не появляться. Диана собиралась приступить к готовке, но вдруг ручки существа крепко вцепились в кусок мяса, который она взяла из раковины. Острым когтем существо отрезало себе небольшой ломоть и отправило в свою пасть. Диана завороженно смотрела, как постепенно, ломоть за ломтем, в черной глотке исчезла почти половина мясного куска, пока оно не насытилось. Она отложила остатки в сторону и задумалась. Хорошо, что мясо не нужно было готовить, но аппетиты у малыша были непомерные. Такое от папы никак не скрыть. Где взять столько мяса? Тут девочку осенило. Она бросилась к комоду в коридоре. Вытащив оттуда мамину заначку для нее, Диана с удивлением посмотрела на крупную сумму, которую ей оставили. Будто мама боялась, что Диане придется одной на эти деньги тянуть и себя, и отца весь месяц. Хотя может она и правда боялась такого, с грустью подумала девочка.

Диана стала сама ходить на рынки. Продавцы удивлялись, когда маленькая девочка–школьница килограммами брала у них мясо. Еще больше удивлялись те, кто пытался неопытному ребенку толкнуть залежалые остатки или просто некачественный товар – Диана безошибочно находила брак и требовала его поменять. В этом не было большой ее заслуги – существо обладало невероятным нюхом даже на замороженное мясо. Своим тихим мурчанием оно общалось с Дианой из–под ее широких и свободных юбок или платьев. Походы на рынок отнимали у девочки много времени и сил, она пыталась нигде не покупать слишком много и часто, чтобы не вызывать излишних подозрений. Да и потяжелевшее существо не облегчало ее работу. Но когда она наконец могла покормить своего малыша здоровенным куском сырого мяса, то тут же забывала обо всех трудностях связанных с его покупками.

Удивительно, но, пожалуй, это время Диана могла бы назвать одним из лучших в своей жизни. Оно было похоже на тот короткий отпуск, когда они вдвоем с мамой уехали одни, оставив недовольно бурчащего отца. Как и в то дивное время Диана любила и была любимой. Пусть даже теперь ее любовью было странное существо, которое скорее всего вызвало бы ужас у любого другого человека. Лишь сейчас девочка поняла, как была несчастна почти весь прошедший год. Разлученная с мамой работой она увядала, она гибла без любви. А когда к этому добавился и еще уволившийся с работы отец... Диана старалась гнать от себя прочь грустные мысли, но одна из них никак не хотела уходить. А что будет после? Диана не могла скрыть существо навсегда. Когда–нибудь тайное станет явным. Все должно было скоро закончится. Близился конец лета. Должна была приехать мама. Надо было возвращаться в школу. И все это было совершенно немыслимо. Диана была матерью. Какая школа? Ей надо заботится о ребеночке. В голове она пыталась придумать какой–то выход. Может она сможет объяснить маме... Может мама сможет понять. Мама должна понять. Мама любит свою дочь. А ее дочь любит своего малыша. Ведь любовь – это главное, да?

* * *

В один из дней, Диана лежала у себя в кровати после сытного ужина и уже была готова уснуть под сытое урчание малыша. Но вдруг хлопнула входная дверь. Диана устало вздохнула. Папа вернулся. А вечер обещал быть приятным. Но внезапно из коридора раздался женский голос. Что? Она хотела тут же кинуться из комнаты, но потом все же решила надеть юбку. Ночнушки ей показалось мало, чтобы скрыть ее дитя. В этом странном наряде она выглянула в коридор. В проеме входной двери был папа, который мертвым грузом висел на плече дородной женщины с яркими рыжими волосами и явным излишком косметики на лице. В последнее время он, конечно, перебарщивал с алкоголем, но обычно всегда был в состоянии дойти. Похоже не в этом раз.

– Мусик, ну давай, просыпайся. Мы пришли. – Заплетающимся языком говорила женщина папе. – Покажи мне, где твоя квро... кроватка.

Папа отвечал что–то невнятное. Тут женщина заметила Диану, которая вышла из комнаты.

– О, ка... каккая пррелсть! – Расплылась она в улыбке, из–за чего ее лицо стало похоже на клоунское. – Зайчик, ты не говр... говорил, что у тя есть ттакая милая дочурка!

– Кто вы такая? – Отчеканила Диана, оглядывая незнакомку ледяным взглядом.

Похоже голос дочери что–то пробудил в пьяном мозгу отца. Он поднял голову и осоловело осмотрелся вокруг.

– Что... Что? – Пробормотал он.

– О, детка, я буду... – Она попыталась усадить отца на пуфик в прихожей, но он все еще крепко держал ее за плечо. – Я стану тебе новой мамой.

– Новой. Мамой. – Слова льдинами повисли в воздухе.

– Блядь... Блядь, сука, куда ты меня привела?! – Наконец очнулся отец. Он ошарашено смотрел на дочь, потом на женщину и снова на дочь. – Бляяядь, тупая ты сука...

– Мусик, что... – Не успела она договорить фразу, как отец, грубо схватив ее за плечо, едва ли не выкинул ее из квартиры. Она еле–еле устояла на ногах.

– Пошла прочь, блядина проклятая! – Проорал он ей.

– Ах, ты! Ах, ТЫ! Импотент! Пидорас! Мудак ебливый! – Разразилась бранью женщина.

Но тут папа взял длинную металлическую ложку для обуви и явно с недобрыми намерениями нетвердо пошел к женщине. Та с криками бросилась прочь. Отец вернулся в квартиру, захлопнул за собой дверь, и выпустил ложку из рук. С громким бряцанием та упала на пол и воцарилась тишина, нарушаемая только тяжелым сипением мужчины. Диана презрительным взглядом смотрела на отца, тот же не поднимал головы.

– Все не так как кажется. Не так, как ты подумала. – Пробормотал папа.

– Я все расскажу маме. – Бесцветным голосом ответила Диана.

– Что?! – Прошипел отец, поднимая голову.

– Я. Все. Расскажу. Маме. И она уйдет от тебя. – Повторила Диана.

Отец одним рывком подскочил к ней, и куда только делась его пьяная медлительность. Он замахнулся и ударил девочку по щеке, лишь в самый последний момент успев разжать кулак, так что ударил ее полураскрытой ладонью. Диана отлетела к стене, но удержалась и не упала. В ее глазах не было страха. В них все также было ледяное спокойствие и презрение.

– Изменщик. Безработный выродок. Ублюдок бесполезный. – Говорила она ему. Никогда до этого Диана не пыталась так ругаться, но слова будто сами рождались у нее в голове. – Ты самый мерзкий человек, которого я знаю. Я содрогаюсь лишь от мысли, что могу быть твоей дочерью.

Первые несколько слов папа просто молча смотрел на нее с широко открытыми глазами. В них было удивление, подобное тому, как если бы с ним заговорила кошка. Но когда Диана сказала про их родство, что–то в нем лопнуло. Ничего не видя от ярости, от схватил ее руками за горло, прижал к стене и поднял над полом. Он что–то пытался сказать, но язык заплетался, не в силах передать охватившую его ярость. Несколько мучительно долгих секунд прошло, прежде чем он смог снова начать соображать. Он посмотрел на свою дочь. Лицо ее побагровело от прилившей крови, руки вцепились в его, в бесполезных попытках разжать тиски. Но в глазах ее не было страха или ужаса. В них было то ужасное выражение, как когда его жена сказала, что убьет его, если он прикоснется к дочери. Он разжал руки, и Диана упала к его ногам.

– Ведьма... Бессовское отродье... – Бормотал отец. – Довела же меня... Довела!

Он схватил девочку за руку и швырнул от себя.

– Иди... Иди на кухню. – Мозг его отчаянно пытался найти какой–то план действий, как быть после всего этого. Он в каком–то бреду бросил привычные слова. – Пожрать приготовь.

Диана, не вставая с пола, быстро поползла к кухне. Отец тяжело дышал и в ужасе смотрел на свои руки. Не включая свет, он вошел в свою комнату, рухнул на кровать и уставился в темный потолок, который время от времени озарял вспышками света поломанный фонарь на улице. В его пьяной голове мелькали мысли о жене, о дочери, о его жизни. Это безумное мельтешение образцов скакало у него перед глазами, пока он в конце концов не отключился.

* * *

Оказавшись на кухне, Диана резко вскочила, что отозвалось болью в ее животе, и схватила первый попавшийся нож. После она села на стул и, держа нож на коленях двумя руками, стала ждать. Если бы папа сейчас вошел на кухню, она убила бы его. Она вонзила бы нож в его грудь и убила бы его. Мама сказала, что если он тронет Диану, то убьет его. Значит и Диана может его убить.

Прошло полчаса. Диана немного успокоилась, если так можно сказать о ребенке, которого едва не задушил собственный отец. Забавно. Диана улыбнулась. Но почему–то только теперь она полностью была уверена. Да, это ее отец. Это отвратительное чудовище – это ее родной отец. Чтобы там не было у мамы с тем мужчиной, но тут, папа, ты не промахнулся. Тут из под юбки раздалось урчание. Ребеночек хотел есть. Ох, а у нее даже мясо не разморожено. Хотя странно. Прошло ведь совсем немного времени с ужина, а он уже... И мозг Дианы накрыл ужас. Ее ребеночек мог погибнуть. Если бы этот боров не остановился, то умерла бы не только она, но и ее дитя. Ее любимое дитя.

Не выпуская из рук нож, она вышла из кухни. Вид ее был страшен. После удушения она даже не умылась, глаза были налиты кровью и все еще слезились, от носа шли следы засохших соплей, а на шее алели багровые отпечатки рук. Перед собой она выставила нож, держа его в дрожащих руках, а из–под сбившейся юбки во всем своем отвратительном великолепии выглядывал ее малыш. Встав на пороге родительской комнаты, она услышала мерзкий храп этой твари, которую еще недавно она называла отцом. Ее лицо перекосилось от ненависти, но она глубоко вздохнула и успокоилась. Диана с каким–то удивлением посмотрела на нож в своей руке и выпустила его. Он упал на пол с тихим звоном, на что отец что–то недовольно проворчал во сне. Забавно, промелькнуло у нее в голове, а ведь это тот самый нож, которым она резала картошку в этой весной, которым она боялась, что поранила себя... Девочка сорвала юбку. Теперь ребеночку ничего не мешало. Диана подошла к родительской кровати, забралась на нее и, перекинув одну ногу, уселась папе на живот. Хоть отец и спал как убитый, и может не заметил бы Диану раньше, но сейчас она весила куда больше. На его живот обрушился немалый вес, и он, обдав дочь отвратительным алкогольным дыханием, приоткрыл глаза. Лицо Дианы было прямо перед ним.

– Папа. – Тихо и спокойно сказала дочка. – Я не люблю тебя.

С этими словами Диана вцепилась зубами в его верхнюю губу. Со стороны может быть даже показалось бы, что она его целует... До тех пор, пока она не потянула губу на себя, отрывая ее с мясом. Из папы было вырвался крик, он обоими руками схватил девочку за плечи, собираясь скинуть ее с себя, как вдруг его руки ослабели и бесчувственными плетями упали по бокам его тела. Диана выпрямилась на нем, пережевывая папино мясо, и в неверном свете мигающего уличного фонаря он увидел, что из живота дочери торчит ужасное черное чудовище. Гладкая продолговатая голова вцепилась ему кинжально острыми зубами в район солнечного сплетения и оттуда по всему телу распространялась расслабляющая волна онемения. Небольшие руки монстра уже рвали его тело острыми когтями, выдирая из него куски плоти. Голова оторвалась от его груди и начала целиком заглатывать кровавые мясные ломти. Тело не слушалось мужчину. Лишь глаза еще реагировали на панические команды мозга. Они смотрели на Диану. Девочка снова склонилась и на этот раз вырвала кусок щеки, но, пожевав, выплюнула его. Видимо, ей не понравилась щетина. Она рассматривала папино лицо, будто выбирая, после чего вцепилась ему в правый глаз. Охваченный ужасом мужчина чувствовал, как с отвратительным ощущением его глаз покидает глазницу. Диана уперлась ему в грудь своими ручками, выпрямилась и улыбнулась, представляя отцу воистину фантасмагорическое зрелище. Во рту его родной дочери, чье милое личико сейчас было измазано в его крови, на мужчину между ее маленьких белых зубов уставился его собственный правый глаз. Диана стиснула зубы, раздавив свой деликатес и теперь с удовольствием его смаковала. Затем она опустила ручки и стала искать что–нибудь вкусненькое у него внутри живота. Прошло еще две долгих минуты, прежде чем жизнь окончательно угасла в последнем глазу отца. Через некоторое время Диана скормила этот деликатес своему малышу.

Пир продолжался долго. Похоже, ребеночек нашел свою любимую пищу. Не просто свежее мясо. Неет, самое свежее из возможного. В голове у Дианы мелькнула озабоченная мысль, что кормить его теперь будет труднее. Она чувствовала себя полной и очень тяжелой. Они с ребеночком сегодня очень много скушали. Но что же теперь? Взгляд Дианы рассеяно скользнул по полу и наткнулся на папин телефон. В бездумьи она открыла телефонную книгу и стала листать ее. Она рассеяно подумала, что тут много телефонов женщин. Слишком много. И даже телефон мамы терялся на их фоне. Он даже не удосужился назвать ее жена. Пролистав до конца она уже хотела было отложить телефон, когда глаз зацепился за один номер. Гинеколог. Альберт. Он что–то знал. Он точно что–то знал. Экспериментальное средство, значит. Звони, если будет что–то странное. Ага, конечно. И его разговоры о детях... Теперь это все представлялось совсем в другом свете. Что ж, милый доктор, похоже настала пора объясниться. Диана нажала на вызов. Несмотря на позднюю ночь, он ответил почти сразу всего через пару гудков.

– Слушаю. – Раздался бархатистый голос в трубке.

– Альберт Абдулович? – Диана усмехнулась. Как же это нелепо звучит. – Это Диана, ваша пациентка. У меня вопросы по вашему экспериментальному препарату.

Несколько секунд в трубке было молчание.

– Ты покормила его? – Спросил доктор.

Диана улыбнулась. Конечно. И как она могла подумать, что это для него какая–то неожиданность.

– Да. Он очень плотно поел. Вместе с папой. – Прошептала Диана в трубку и закрыла глаза. Внутри нее, отдаваясь по всему телу, раздавалось успокоительное мурчание малыша.

– Ясно. Очень хорошо. А мама? – Осторожно спросил голос.

– Нет. – Твердо и резко сказала Диана. В этом одном слове было заключено очень многое.

– Хорошо. Слушай внимательно, дорогая. Умойся. Переоденься. Найди какую–нибудь одежду, может мамину, которая тебя полностью закрывает. – Диктовал голос из трубки. – Я перезвоню тебе где–то через час. Сбрось вызов и спускайся. Твой адрес я знаю. Сейчас ночь, но все равно постарайся, чтобы тебя никто не видел.

Звонок прервался, доктор положил трубку. Диана презрительно фыркнула. И он еще будет ей указывать? После всего, что было? Наплевав на врача, она тихо погрузилась в сон, рядом с растерзанным телом отца.

* * *

Она очнулась от звонка. Пора выходить. Ничего. Девочка сбросила вызов, небрежно стерла засохшую кровь с лица, накинула на себя мамину шубу, которую родители купили еще до ее рождения, вышла из квартиры. На улице она увидела большую черную машину перед своим домом. Диана не разбиралась в машинах, но про себя отметила, что выглядит та очень не дешево. Доктор вышел из машины. Было забавно увидеть его в обычной одежде, Диана легко усмехнулась.

– Здравствуй, Диа... – Доктор резко осекся. Во взгляде девочки было что–то... Что–то чужое. Инородное. Мудрость. Мудрость матери, но отнюдь не матери розового кричащего человеческого детеныша. – Здравствуйте, Великая Мать. Мы готовы отправиться.

– Знаю, знаю. – Пренебрежительно отозвалась Диана. Это и так было понятно. – Я надеюсь, вы сможете позаботится обо мне и моем малыше?

– Конечно, конечно. – Заверил ее доктор. – Но... Прошу вас. Дайте мне взглянуть на ваше дитя.

Диана с некоторым сомнением посмотрела на доктора, но что–то решив для себя, раскрыла пальто. Мужчина заворожено смотрел на черное чудовище, растущее из тела девушки, на его расслабленно висящие руки, с бритвенно–острыми когтями. На пару щупалец, ниже рук, которые и Диана заметила только сейчас. Что ж, подумала она, ребеночек продолжает расти. Врач протянул было руку к монстру, но тот, что–то почувствовав, оживился и потянулся своими мерзким щупальцем к нему. Доктор, будто очнувшись, резко отдернул руку.

– Йа, Великая Мать, Йа. – Прошептал доктор, после чего начал бормотать что–то на своем странном языке с излишне большим количеством согласных.

– Закончил? – Пренебрежительно спросила мать монстра. Доктор кивнул и раскрыл перед ней заднюю дверь машины. Диана с некоторым трудом, в конце концов сегодня она очень много съела, залезла в машину. Врач сел за руль.

– А... Я хочу узнать... – Внезапно из голоса Дианы пропали повелительные нотки, и проступил голос маленькой девочки. – Я еще увижу свою маму?

Доктор повернулся и улыбнулся ей.

– Сколько лет твоей маме? – Он закатил глаза, будто подсчитывая. – Тридцать пять, кажется, да? Это хорошо. Она еще молода. Полна сил. Я очень постараюсь, чтобы ты встретилась со своей мамой.

– Хорошо. – Прошептала Диана. На нее накатывала усталость. – Хорошо...

Доктор завел машину и погнал ее в густой мрак августовской ночи. Но даже шум мотора не мог заглушить проникающий в разум отвратительный скрежет и скрип, издаваемый отродьем, под который Диана заснула, словно под колыбельную любимой мамы.


Текущий рейтинг: 55/100 (На основе 52 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать