(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Депрессия
Помню, когда-то среди молодежи ходила привычка приписывать себе модные психические расстройства. Если честно, понятия не имею, как с этим сейчас. Молодежь, кои были моими ровесниками, давно выросли. Обзавелись семьями, построили карьеру. Другие же канули в лету, крепко сдружившись с алкоголем, или как-то иначе сдались перед беспощадной реальностью. В любом случае, вряд ли подобная дурь им теперь интересна.
Я же застрял где-то между последним рывком в пропасть, в шаге от того, чтобы спиться, и поиском в интернете гайдов по модам к Майнкрафт. Последний, догадываюсь, тоже давно растерял свою популярность. И, признаться, до тошноты надоел. Однако ни искать какое-то более благородное для своих лет занятие, ни, хотя бы, новую игру – желания у меня нет.
У меня депрессия. К специалисту, конечно же, я не ходил, и сделал этот вывод сам, честно сказать, даже не подняв жопу, чтобы погуглить симптомы. И мне глубоко плевать, назовут ли меня позером или дурачком, и что обо мне скажет комьюнити. Мне вообще давно уже, если честно, на всё плевать. Может быть, как раз поэтому я и не заметил, когда именно всё вокруг стало меняться...
...
Я уже понял, что слишком поздно обнаружил странности: и то, что воздух стал каким-то... «не таким», и то, что мне перестали встречаться люди на улицах. И ещё много другого дерьма. Но обо всём по порядку. Повторюсь, мне было плевать. На всё, кроме одного.
Сашку я знал не то чтобы давно. Но это было из тех знакомств, когда чувствуешь, что знаешь человека всю жизнь. Мы скоротали немало вечеров, обсуждая всё и говоря обо всём. Провели сотни часов в созвонах, катая по очереди в Майнкрафт, Киллинг флор и Торчлайт. То ещё посредственное старьё, на самом-то деле, особенно теперь. Но это было не важно.
Мы познакомились в сети, и ни разу не пересекались в живую. Причин на это было достаточно. Начиная от финансовой задницы, в которой перманентно находились мы оба, заканчивая разделявшей нас границей не самых дружественных государств. Но это никогда не мешало мне называть его своим лучшим другом. И именно поэтому я остался в полном неведении о его судьбе, когда он внезапно пропал.
С первых дней, как Сашка не вышел на связь, я пытался убедить себя, что всё нормально. В сообщении ограничился лаконичным «Привет, как дела», и «куда пропал», решив, что от моего нытья вряд ли будет какой-то толк. Впрочем, сообщения остались не прочитанными. Надо ли говорить, что прежде он никогда внезапно не пропадал?
По мере того, как шли дни, росла моя тревога. Статус напротив ника только отчитывался: «был недавно», «на этой неделе», и, наконец, «давно». Через неделю я написал ему в шутку, что он «охренел», и подколол на тему продолбанного телефона. Попытки дозвониться, к слову, я забросил примерно в это же время. Пресловутое «Абонент не абонент» надолго отпечаталось в башке.
Пытался выяснить ситуацию через общих знакомых, насколько мог дотянуться силой всемогущего интернета. Проблема была в том, что за несколько дней до того, как исчезнуть, Сашка уехал в другой город на вахту, откуда отписывался ещё какое-то время. Поэтому никто о нём ничего не знал. Впрочем, люди иногда пропадают из сети, по каким-то своим причинам. Иногда они не предупреждают об этом.
Когда мы только познакомились, я уже был в подавленном состоянии, и мозолил глаза окружающим кислой миной. Может быть поэтому, а может, потому что в реале у меня не было настолько близких по духу друзей, я скучал по Сашке. Конечно, его пропажа по мне сильно ударила. Я просто не мог думать о чём-то другом.
Просыпаясь с мыслью: "Не появился ли он в сети?? Не отписался ли?", – первым же делом лез в мессенджер, и с тяжелым сердцем шёл на работу. Время тянулось резиной. День давался с боем, заставляя прочувствовать каждую секунду тревожного ожидания. Дни сливались в недели, недели сменяли друг друга, слипаясь в серую пресную кашу. Телефон, работа, дом, комп.
Я думал только об одном – главное, чтобы Сашка был жив. Мало ли какие у него причины залечь на дно. В конце концов, он действительно мог потерять телефон. Твою ж мать, да я сам его убью! Пусть только объявится. Главное, чтобы всё было в порядке... ...
Честно сказать, я ждал чего угодно. Что кто-то из наших общих знакомых вдруг напишет, что с Сашкой случилась беда, и я никогда уже его не увижу. Что в какой-то момент с его аккаунта начнут приходить гротескные фото какой-нибудь мерзости и видео с искаженным голосом, отдаленно напоминающим его голос. Будто некто пытается ему подражать, чтобы потрепать мои без того расшатанные нервы. Что я начну видеть его во сне, где он будет звать меня с собой гулять, под землю, спускаясь по ступеням из могильных плит. В духе классических страшных историй. Или что в какой-то момент он просто напишет: "Привет! Я тут телефон продолбал".
Но реальность была до тупости простой. И непрошибаемо жестокой. Не было ничего, никто не писал, не снился, не звал. Ничего. Только статус всё так же показывал грёбаное "давно", а сообщения оставались непрочитанными. Муторно. Даже – монолитно в своём постоянстве.
Никто, никто, твою мать, из его знакомых ничего не знал. Как будто всем плевать на то, что пропал человек. Как будто, это нужно было только мне. Твою мать. Я не мог туда поехать. Я был слишком связан работой и совсем не обременён финансами, чтобы просто взять и сорваться в другую страну. От бессилия и невозможности хоть как-то повлиять на ситуацию хотелось биться головой об стену. Но об стену я разбил лейку душа. И плакал. Паскудски, забившись в угол и обняв руками колени. Мало чести. Но мне всё равно.
А потом я начал видеть галлюцинации. ...
Как я уже сказал выше, я пил. Не много, но с завидной регулярностью. Крепкому алкоголю всегда предпочитал пару банок пива на вечер. За пару лет такого существования странности начали посещать меня только сейчас. Если это та самая «белочка», я, пожалуй, был бы ей даже рад.
Началось оно как-то нелепо и даже забавно. В каждой советской ванне есть слив. И, наверное, есть маленькая, обычно, железная штука, которая кладётся сверху, чтобы ловить всякое дерьмо, готовое ускользнуть в канализацию. Эту штуку я и взял протереть. Отвёл взгляд от слива на пару секунд. Но что, чёрт возьми, люди ожидают увидеть, глядя на слив? Думаю, в некоторых случаях это будет классическая крестообразная решетка. В ваннах новее какая-нибудь цветкоподобная херня с кнопкой, которая тебе и решетка и пробка. Наверняка и ещё что-то есть, я в этом уверен. А ещё я уверен, что глядя на слив люди ожидают увидеть что угодно, но точно не грёбаное ничто.
Вместо сливной решетки я увидел дыру. Черную дыру, которая зияла в центре моей ванны. Единственное, о чем я тогда подумал, было: «Это не правильно. Так не должно быть». Потому что этой дыры там раньше не было.
Честно сказать, я не думал, что меня так просто напугать. Переслушав тонну страшных историй, мне казалось, я готов обняться с Сатаной при встрече. Но меня сломала дыра в ванной. Потому что её там никогда не было. Я смотрел на неё, как завороженный. Смотрел, как её абсолютная неестественная чернота пожирает свет. И чувствовал при этом, как мой рассудок даёт трещину. Я чувствовал, ещё чуть-чуть, ещё немного, и моё привычное представление мира схлопнется, как карточный домик, и тогда меня сожрёт тьма.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить, что должно находиться в сливе вместо Чёрной дыры. Там должна быть решетка. А потом понял, что в сливе торчит пробка, которую я сам же только что туда и воткнул. Обман зрения.
Нет, мне было не смешно. Дело не в том, что меня напугала чёртова пробка. Дело было в том, что в этот момент я осознал, насколько всё-таки шатким может быть человеческий рассудок, когда происходит то, чего «не должно происходить». ...
Мои сообщения на тот момент висели непрочитанными, кажется, уже больше месяца. Признаюсь, я потерялся во времени. И привык. Привык к тому, что жизнь стала на порядок гаже. Привык к постоянному чувству тревоги. К одиночеству. Сообщения я проверял уже без всякой надежды. Просто, на автомате. Потому что так нужно. Иногда, примерно раз в неделю, я пробовал позвонить, но «абонент» был «не абонент».
Общие знакомые из его города уже перестали мне отвечать. Скорее всего, я их просто задолбал. Мне было обидно. Обидно не за то, что меня послали. А за то, что люди, которые имели возможность разузнать ситуацию, забили на это.
Я ходил злой и нервный. Вечера коротал всё в том же Майнкрафт, но уже сам с собой. На сервер идти не тянуло. Выручка на работе упала наверное раза в два. Были дни, когда за день приходило всего один два человека. Не скажу, что это меня расстраивало. Я не хотел никого видеть. К тому же, я и в салоне у себя успевал задрить комп, было чем заняться.
Как раз по этой причине и стал возвращаться домой по темноте. По дороге обычно заходил в магазин за пивом. Пары банок на вечер мне уже не хватало. Мать не одобряла моё увлечение. Ни пивом, ни играми. Часто высказывалась по этому поводу. Я живу с матерью, и в один вечер я сорвался и наорал на неё. Она, хлопнув дверью, заперлась в своей комнате, и назвала меня эгоистом. Она ещё много чего сказала, чего мне не хотелось бы упомянать даже сейчас.
А на следующий день я нахамил клиенту. Отказался выполнять заказ и послал его на три буквы открытым текстом. И испытал от этого огромное удовольствие. В тот день я опять возвращался домой затемно. Шёл через дворы, чтобы заскочить в магазин, пополнить запасы пива на вечер. Тогда я впервые заострил своё внимание на том, что никого не встретил по дороге. Но тогда это меня не насторожило, а скорее обрадовало. Я зашел в супермаркет, выложил мятую наличку кассиру, забрал моё пиво, и, вставив затычки в уши, двинул домой.
Проходя мимо мусорки, краем глаза я заметил, как кто-то кого-то жрёт. Я бы не обратил на это внимания, будь то крыса, которая жрёт голубя. Или собака, которая разворошила пакет. Но то, что жрало, было большим, как собака, да. Но жрало оно тоже что-то большое. Большое, как человек.
Эта тварь напомнила мне зараженную овцу из Майнкрафт, из мода с паразитами. Идиотская ассоциация, знаю, но это было первое, что пришло на ум в тот момент. Торчащие голые рёбра с нависшими шматками мяса и шерсти. Ободранная челюсть до кости и черные сочащиеся провалы глазниц. На меня снова накатило это чувство неправильности происходящего. Такого не должно быть. Я знал, если посмотрю туда, если мой взгляд скользнет к мусорке, и я увижу это, как оно есть, мой рассудок разлетится в щепки.
Я даже не сбавил шаг. Сделал вид, что всё так и должно быть. Мне казалось, если оно заметит меня, не просто поймёт, что я его вижу, а почувствует изменения в ритме окружающего мира, скажем, если я остановлюсь, замешкаюсь, стушуюсь, как-то выдам себя, то оно переключится на меня.
И когда я уже отошёл на пару шагов, трек, который играл в наушниках, закончился. Перед тем как начать играть новую песню, в этот короткий момент тишины, я услышал за спиной громкое влажное чавканье. Тут я не выдержал и побежал. Пришёл в себя уже дома, на полу, подпирая спиной входную дверь. Я был мокрым, как мышь, а сердце пыталось выпрыгнуть из горла. Руки тряслись. Я отдышался, поднялся на ватных ногах и дёрнул дверь. Запереть её я успел.
Швырнув рюкзак в угол, не разуваясь шагнул в ванную и опустил голову под холодную воду. Это немного привело меня в чувство, но я уже понял, что пива на этот вечер мне будет не достаточно. Покидав одежду на пол, первым делом я, как обычно, включил комп. Потом полез потрошить материн бар. Она не то чтобы эстет, но любит держать несколько бутылок крепкого про запас. Прихватив с антресоли уже початую бутылку Дэниэлса, я сказал вслух: «Твоё здоровье, Саня!» – и хлебнул из горла.
Тогда мне удалось убедить себя, что мне показалось. Что тварь, которую я видел на периферии зрения, всего лишь просто собака необычной расцветки. И жрала она мусор. Может быть, кто-то так удачно свалил несколько пакетов мимо бака, что они стали напоминать собой силуэт человека. А может, это был бомж. Что ж, всякое бывает. Чему я действительно был рад, так это тому что не посмотрел туда. Я мог увидеть там просто собаку, и успокоиться. Скорее всего, я бы именно её там и увидел. Но если бы я увидел там адскую тварь, я бы точно сошёл с ума.
И всё же я вздрагивал от каждого шороха. Я запустил игру, и открыл пиво. Отхлебнув щедрый глоток, решил не мелочиться, и подлил Дэниэлса прямо в банку. Мне казалось, что за моей спиной пляшут тени. Я постоянно ловил на себе ощущение взгляда в спину, но оборачиваться как-то не хотелось. Пару раз я даже выпил за своих призрачных наблюдателей. А ещё, это был единственный вечер, когда я не проверял сообщения.
Развезло меня тогда быстро, почти сразу. Пару раз проблевавшись, я затолкал бутылки под стол, чтобы не бросались в глаза. Мать всё равно заметит пропажу, но это будет потом. С мыслью, что надо бы перед ней извиниться за вчерашнее, я завалился спать.
Проспал я солидно, как тогда думал, потому что за окном опять было темно. Еды в доме не было, наверное, мать крепко обиделась. На столе в пакете лежали позеленевшие пол булки хлеба. Помню, пару дней назад я должен был зайти за ним в магазин, но я забыл. Как обычно, включил комп и закидал в себя пару холодных сосисок. Квартира казалась пустой. Мать либо спала у себя, либо ещё не вернулась с работы. Тревожить её я не решился. На время тогда вообще не смотрел.
Следующие дни я играл. Ночной режим был для меня вполне привычен, пробуждения по темноте не удивляли. Постепенно, я добил запасы алкоголя и создал, кажется, уже третий мир в игре. Честно, не помню сколько раз тогда засыпал и просыпался. И понятия не имею, как долго вообще спал. Единственное, что привело меня в чувство – это время, проведенное в игре. Почти сто игровых дней, а это около полутора суток чистого времени. Я бросил взгляд на часы в компе, они показывали два часа ночи. И тут я осознал, что понятия не имею, какого числа я ушёл на выходной и когда должен возвращаться на работу.
Тут же я нашёл свой телефон, который был в хламину разряжен. Однако, оживив его, пропущенных ни от матери ни с работы я не увидел, значит, меня никто не искал. «Уже неплохо», – думал я тогда. Завёл будильник, и рухнул спать. Сон был спокойным, как в последний раз.
Будильник я сбрасывал несколько раз, как обычно, и когда, наконец, встал, подумал, что… проспал. Но часы на телефоне показывали 10:25 утра. Проспал, в общем-то. Но не до такой степени, чтобы за окном опять была ночь. На работе, по крайней мере, меня не потеряли, пропущенных опять не было. Я протер глаза, и сверил время с компом. Потом с интернетом. Часы упорно пытались меня убедить в том, что сейчас было утро. Должно было быть утро. Но за окном была темнота. Удивительно, но тогда чувство неправильности происходящего меня не посетило. Меня накрыла холодная паника.
Помассировав виски и собравшись с мыслями, я позвонил на работу. Вызов шёл, но трубку никто не брал. И это было нормально, если сейчас действительно была ночь. Или же, если в салоне никого не было. Сделав несколько попыток, я отложил это на потом. И завис с телефоном в руках, подняв палец над контактом матери. Я боялся, почему-то, что услышу веселую попсовую мелодию её телефона за стенкой. Но всё-таки набрал. Аппарат был выключен. Однако когда я оборвал оператора, в комнате матери послышалась возня. Я насторожился. Стараясь издавать как можно меньше звуков, я подошел к двери её комнаты, и повернулся к ней ухом. Возня была странной, какой-то… слишком равномерной, как будто нечто там постоянно находилось в движении, каждой частью своего огромного, судя по моим ассоциациям, тела. К возне добавилось негромкое бульканье и, как будто, едва слышный гортанный рёв. Я сглотнул. Не знаю, почему, но я не нашёл ничего лучше, чем “отложить это га потом”. Трясущимися пальцами я аккуратно запер дверь с моей стороны. И отошел спиной.
На удивление, интернет продолжал работать. Тогда я сел гуглить. Перебрав кучу запросов, из всплывшей в списке ссылок херни, я понял, что ничего путного тут не найду. У меня были мысли, что, быть может началась ядерная война и наш город попал в зону поражения. Но почему я тогда не чувствовал признаков лучевой болезни? Впрочем, я столько пил, что перепутал бы их с похмельем. Да и новости молчали об этом. Оставив попытки найти истину в поисковике, я полез в сообщения. Вот тут до меня кое-что и дошло.
Мои сообщения Сашке так и остались непрочитанными. Это меня уже никак не торкало. Непрочитанных у меня самого набралось около тридцати штук. Включая рассылки, спам и друзей. С какого-то момента я их попросту не читал. Многие из них висели, оканчиваясь рядовым “как дела”. В некоторых меня звали на пьянку. Кто-то даже интересовался моим самочувствием и просил по возможности отписаться. Я ухмыльнулся. Решив всё же выяснить, не сошел ли я с ума, и видит ли кто-то ещё тоже самое, что и я, я начал отвечать по очереди на сообщения. Что-то от максимально нейтрального, вроде: «Привет, знаешь, странно… а ты не в курсе, что у нас в городе происходит?», – до: «Вадик, чёрт, я, кажется, свихнулся, напиши».
Где-то контакте на шестом меня вдруг осенило, что у всех у них есть кое-что общее. Все они были не в сети. И уже довольно давно. Два дня назад. Две недели. Неделя. Пять дней назад. Сто девяносто четыре контакта. Я даже вспомнил про Верку, которая бегала за мной со школы с её маниакальной привязанностью, и вытащил её из ЧС. Я уже был готов даже на это. Статус напротив её ника горел зеленым, и, честно, я не помню, когда я последний раз так сильно радовался. «Вера, здравствуй! Напиши мне, пожалуйста, это очень срочно». Отправил я ей, но как только моё сообщение ушло, её статус погас, а напротив высветилось «была только что». Я не стесняясь выматерился и ударил рукой по столу. За стенкой тут же раздалось приглушенное недовольное бульканье и тот самый низкий гортанный рёв. Я в ужасе уставился в сторону звука, закрыл рот рукой и молча заплакал. О возне в комнате матери на тот момент я уже успел позабыть.
Сделав глубокий вдох, я осторожно покосился на окно. За ним была темнота. Густая, непроглядная. Я попытался прислушаться, но не поверил себе. Вырубил комп, чтобы убрать лишний шум. Подошёл ближе, боком. Я поймал себя на том, что всё это время боялся смотреть туда. Вслушался – там не было ничего. Ни звуков города, ни человеческих голосов, ни ветра. Ни даже звуков разборок или войны. Ничего. Я отвернулся от окна, так и не рискнув прямиком посмотреть в черноту, и сполз на пол. ...
Позже я осознал несколько вещей. Наши с Сашкой общие знакомые, которые начали игнорить меня, не появлялись в сети с тех пор, как мы последний раз списывались. Один из них и вовсе пропал ещё до Сашкиного отъезда, и, кстати, Сашка об этом мне говорил. Говорил, что волнуется. Помню, эту фразу он бросил во время созвона, когда мы катали в Киллинг флор. Я тогда ещё ему посочувствовал, и, кажется, забыл об этом сразу же, отбиваясь от волны.
Люди с улицы начали пропадать примерно две недели назад, если отсчитывать от того дня, когда у меня начался выходной. Примерно тогда же на работе и начала падать выручка. Я видел это, но не придал этому значения. Я даже не знаю, когда именно город погрузился в темноту. Просиживая за компом, я не обращал внимание на смену суток. Даже не смогу сказать, когда я последний раз видел солнце. И когда я последний раз видел мать. Я думал о ней. Успела ли она покинуть город, эвакуироваться? Или может, в тот день, когда я возвращался домой, она всё таки посмотрела на собаку… или может…
Чернота за окном пугала меня. Она вызывала то самое ощущение неправильности происходящего. Я не раз случайно бросал взгляд на окно, но тут же жмурился, или отворачивался. Мне всё казалось, что я увижу там что-то. Что-то, что доломает мой шаткий рассудок. Играть я перестал. Уничтожив остатки еды, я размочил испорченный хлеб и пожарил его. После этого я только пил и спал. Просыпался, проверял мессенджер, закидывался из материного бара, и снова засыпал.
Сны были в основном тревожные, безо всякого сюжета. Там были тени. Длинные, вытянутые. С пальцами, напоминавшими голые ветки деревьев. Я не понимал уже, снились ли они мне, или толпились возле моей кровати. Один раз снился Сашка. Верка. Кореша с сервера по КФ. Когда я просыпался, в недолгие минуты прозрения, я выл в подушку и звал мать. Потом опять закидывался и спал.
Существо за стенкой всё так же издавало звуки. Когда громче, когда тише. Иногда оно размеренно булькало. Иногда будто бы простукивало стены. Мне кажется, оно разрослось. Либо научилось перемещаться по комнате. Звуки стали доноситься из разных углов.
Позавчера у меня кончился весь алкоголь. Вчера, чтобы занять себя чем-то, я начал писать это. Прям в диалог Верке. Она прочитала то моё сообщение. Но пока ничего не ответила. Когда я закончу, я отправлю ей это, кто-то всё-таки должен знать. Потом я открою замок во вторую комнату, а после выйду за дверь. В конце концов, мне нужно купить хлеб.
Я не знаю, что происходит. Может быть, город действительно попал в зону поражения ядерного взрыва. Может, где-то открылся портал в иной мир, и теперь оттуда приходят странные существа, которые забирают людей. Но я больше чем уверен, что за дверью моей квартиры меня ждёт та самая непроницаемая чернота. Та самая, которая смотрела на меня из пробки в ванной. Когда я посмотрю на неё, приму её, меня больше не станет. Она заполнит собой мою голову. И, может быть, тогда я переступлю порог в том мире, где зияющая бездной дыра в сливе – это нормально. Где собаки после своей смерти, нависшей мертвой плотью на костях, жрут людей. И может быть, там даже будет Сашка. И Верка. А может просто я умер для всех остальных, и попал в свой собственный ад. Не зря говорят, что уныние это один из смертных грехов.
Может быть. Но мне всё равно.
Текущий рейтинг: 61/100 (На основе 20 мнений)
