Приблизительное время на прочтение: 12 мин

Дельфинчики

Материал из Мракопедии
Перейти к: навигация, поиск
Pero.png
Эта история была написана участником Мракопедии MokeleMbembe. Пожалуйста, не забудьте указать источник при использовании.
Triangle.png
Описываемые здесь события не поддаются никакой логике. Будьте готовы увидеть по-настоящему странные вещи.

Дверной доводчик скрипнул, и я на звук рефлекторно предложил присаживаться.

Девочка оказалась совсем мелкая, точно до двадцати. Можно было даже подумать, до девятнадцати. Она сразу села, а вещи остались в руках.

Я показал, что у меня есть вешалка:

– Пожалуйста!

Она встала, повесила вещи и вернулась ещё краснее. А без взрослого, настоящего пальто помолодела и дальше.

Только оставила шарф в горошек.

Я улыбнулся помягче и сказал:

– В первый раз у нас, правильно?

– Да.

– Слушаю.

– Раздеваться?

– Секунду, потерпите. А что у вас конкретно?

– У меня там на спине и на шее… образование.

– Врождённое?

– Да.

– Давайте посмотрим. Вон туда, за ширму.

Она зашла и оглянулась по углам.

– Камеры ищете? Здесь нет, не волнуйтесь.

– Ложиться?

– Пока сядьте.

Она села.

– Ну, показывайте.

Она развязала и сняла шарф лёгкими пальцами. Потом расстегнула три пуговицы на блузке и приспустила её плечами. Застёгнутые пуговицы зажала в руках, чтобы не убежали.

И из-под пуговиц, и с краёв шарфа торчали дешёвые нитки. Я представил, как наши насчитывают ей цену, и дешёвые нитки встают дыбом.

Образование и правда было, да ещё какое. Крупное, чёткое, рельефное. Плавные параллельные линии между лопатками, а три выходили выше и делали дугу сзади на шее.

Да, здесь цена такая вылезет, обратно не засунешь. Я представил, что за жизнь с такой красотой. Вряд ли это скроешь макияжем.

– Не пугайтесь, я сфотографирую. Посидите так.

Я сделал пару фотографий.

– Сейчас я вас потрогаю немного.

– Ложиться?

– Пока посидите. Если будет неприятно, сразу говорите.

– Хорошо.

…А дальше я сидел на полу. Девушки не было. В коридоре только что замолчал быстрый шум.

Я сидел на полу и не мог поверить. Это было оно! Будничные звуки улицы из окна подтвердили, что это не сон и всё настоящее.

Из коридора пошли голоса. Заглянула ресепшионистка, увидела меня, испугалась и исчезла. Шорох стикеров от короткого сквозняка.

Я попытался подняться и не смог. Оно, точно оно!

Через минуту вбежал отец.

– Что у тебя тут случилось?!

Я только покачал головой.

– А перчатки где?

Я посмотрел на руки.

Левая была надета, но правая валялась на полу, рядом с шарфом в горошек.

Нет, стоп. Я не оттуда начал. Начну с того, что нащупал в кармане фонарик.

∗ ∗ ∗

Я нащупал в кармане фонарик. Он был потный и дёрганый и чуть не выскользнул на пол. Сердце тоже дёргалось и могло выскользнуть.

Я посчитал до десяти и обратно, как учила физручка на аэробике. Не помогло. Затолкал фонарик в самый угол кармана и позвонил в дверь. Звонок тоже скользил и вырывался.

Дверь открылась.

– О, поколение. Заходи. – Сквозь яблоко сказал дядя.

Шнурки не давались и путались.

Руки! – Сказал дядя и вернулся в комнату.

Я добил шнурки, пошёл на кухню и помыл руки три раза. Холодная вода, мыльный запах, мягкое полотенце. Окно отражалось на светлом паркете. Дядя хрустел яблоком за стеной. Всё было как всегда.

Это успокоило. Фонарик в кармане высох и перестал прыгать.

Я засмотрелся видом на центр и заслушался машинами где-то внизу.

“Вот это жизнь”, подумал, “никаких уроков, пришёл из клиники и можешь запускать дрона, как человек, и хоть до ночи”.

Вздохнул и пошёл в комнату.

Дядя сидел за ноутбуком и читал. От яблока не осталось ничего – он умел есть с кочаном и обещал научить.

В очередной раз меня поразило, как можно сидеть за ноутбуком, когда на балконе у тебя живой дрон. Ну, не живой, конечно, но смысла это не меняло.

“Это как его, пресыщение”, догадался я.

– Ну как оно? У вас сейчас каникулы или учёба?

– Учёба.

– Уроки сделал?

– Сделал.

– Можем дрон позапускать, я только дочитаю.

Искушение было огромное, но я устоял.

– А можно я в ванную сначала?

– Так ты же руки помыл, раза три вроде.

– Мне, это… В туалет там.

– А…

Он помолчал и как-то пожался.

– Ну… иди. Иди, хорошо. Только ты помнишь?

– Помню! Я без света.

– Разберёшься там?

– Ну я ж не маленький!

– Ну смотри. Только осторожней! Фотография – вещь хрупкая.

– Я осторожно!

– Или в торговом центре сбегаем? Всё равно мимо будем идти. Там хоть со светом!

– Да я здесь, я осторожно!

Он проводил меня до ванной. Там закрыл двери в комнату и на кухню и погрузил коридор в неплохую темноту.

– Осторожно! – Прошептал.

Я кивнул, пролез в ванную, нащупал замок и щёлкнул его. Стало так же тихо, как темно.

Самое сложное было позади.

Давно мне не терпелось хоть глазком глянуть на дядины фотографии. Он их никогда никому не показывал, всё отнекивался и откладывал. Сам собой напрашивался вывод, что на них было что-то запретное и интересное.

Я достал фонарик и теперь только подумал, что он может пробиться под дверью. Сел на корточки и медленно положил фонарик на пол. Потом подумал, что в темноте могу наступить. Нащупал его, поднялся и стал искать стиральную машинку, чтобы медленно положить на неё. Потом стукнул себя по лбу и просто сунул фонарик обратно в карман.

Руки стали свободны, я начал искать полотенце. Никак не находил. Сердце опять взлетело. Я рассчитывал справиться за пару минут, а возился уже ну точно часа три!

Наконец нащупал большое на горячей сушилке. Тихонько потянул его.

И какой-то флакон упал вниз на полной громкости.

– У тебя там порядок?

Я вздрогнул от неожиданности – голос был так близко! Дядя всё это время стоял с той стороны двери.

– Да!.. Я… я скоро!

– Да руки потом на кухне можешь помыть! Давай на кухне, там же удобнее. Ты уже руки моешь?

– Пока нет! Непривычно просто в кармане…

– В чём?

– Непривычно в темноте! Тут что-то упало нечаянно…

– Я потом подберу, ничего. Давай, руки потом в ванной можешь помыть.

– Хорошо!

За разговором я дотянул полотенце и аккуратно положил под дверь.

Достал фонарик и приглушил его краем футболки, чтобы не сильно засветить плёнку.

Включил.

На меня выскочили из темноты звериные глаза.

Испуг только и успел схватить дыхание, как я понял – оказался напротив зеркала и высветил своё отражение.

Ванна за занавеской была совсем рядом.

Я перевёл дух, показал отражению палец и отдёрнул занавеску.

Но никаких фотографий там не оказалось. Вместо них стояли аквариумы. Я даже разочаровался. Фонарик опустился сам собой.

“Ну что за бред? Не старый ведь человек, а, видно, на пенсию уже пора – в такой сарказм впал”, с иронией подумал я. “Зачем придумывать про фотографии? Ну рыбки и…”

Не рыбки. Это были не рыбки.

Я поднял свет фонарика и присмотрелся.

Это были не рыбки. Это были полупрозрачные “дельфинчики” – я их так сразу назвал. В каждом аквариуме по одному, они не двигались в воде. Вода тоже была странная, на вид густая и не того цвета.

Дядя постучал.

Я услышал, но всё стоял на месте.

– Ты как там, не заснул?

Я опомнился, задёрнул занавеску, выключил фонарик, положил его в карман, нащупал замок и открыл.

– А это зачем? – Дядя показал на полотенце под дверью.

– Упало. Я туалетную бумагу искал.

– Нашёл?

– Н-нет…

– Так тебе найти? Или… Как же ты?.. – Он заглянул под крышку.

– Э… У меня не получилось... У меня с животом что-то! Я лучше домой.

– А что ты такой красный? О, да у тебя ещё и температура будь здоров! Ротавирус, что ли?

– Не знаю…

– Вызову тебе такси, давай к родителям. Ничего, жить будешь.

С тех пор я забыл о дядином дроне и всех дронах мира. Я стал ходить к нему смотреть на дельфинчиков. На фонарик наклеил кружок бумаги, чтобы не слепить их и не возиться с футболкой. Старался не частить, чтобы не вызвать подозрений.

Мне сразу полюбился один дельфинчик. Его аквариум был самым маленьким и криво стоял с краю, под углом на изгибе ванны. Мне казалось, что его могли убрать в любую минуту, будто он там по ошибке. А дельфинчик выглядел совсем невесомым даже на фоне остальных. Я так хотел взять его домой, дать ему имя, закрыть его собой от грома и от молнии!

Но длилось это всё недолго.

Хорошо помню последний раз. Вернее, не помню. Ещё вернее, не помнил до сегодня.

Тогда я не планировал идти к дельфинчикам, но дяде удачно позвонили в дверь. Он пошёл открывать.

Такую возможность упускать было нельзя.

– Можно в ванную? – Крикнул я и не стал дожидаться ответа.

“Если что, скажу – послышалось, что можно”, подумал на бегу.

Там я привычно в две секунды одной рукой закрыл замок, а второй бросил полотенце под дверь.

Достал фонарик, отдёрнул занавеску и подсел на кромку ванны возле своего дельфинчика. Мне показалось, что он был каким-то грустным в тот день.

Дядя в дверях начал спорить о каких-то сроках. Ему отвечал женский голос.

Я легонько постучал по стеклу и прошептал:

– Как тебя зовут? Тебе в воде не страшно?

Голоса в дверях стали громче.

Как же мне хотелось спасти своего дельфинчика из тёмного аквариума!

…А дальше я сижу в ванной на полу и смотрю на мокрые руки. Смотрю без фонарика – светло.

Рядом дядя весь белый.

Потом он рассказывал, что услышал грохот из ванной, выломал дверь плечом и нашёл меня на полу. Фонарик, занавеска, дельфинчики – ни слова.

Я согласился, что так и было.

Было подозрение на эпилепсию, но не подтвердилось. В конце концов решили, что я надышался реактивами для фотографий, ну и на всякий случай получил шок от испуга в темноте.

К дяде я с тех пор не ходил. Мне сказали, что он уехал куда-то за границу, и больше мы с ним не виделись. И с дельфинчиками.

∗ ∗ ∗

Дверной доводчик отвёл воспоминания.

– Можно войти?

– Ну, ты здесь владелец.

– Да я ж не то спросил.

– Входи, конечно.

Отец вошёл и сел.

– О чём задумался?

– Да так.

– Угу, угу.

Помолчали. Лампа на столе светила и грела в руку.

– Не знаю, что это было. Голова закружилась, ноги подкосились. Ты это хотел спросить?

– Понятно. А эта барышня?

– Что?

– Выбегает от тебя вся какая-то полуневменяемая. Причём буквально бегом. И таким же бегом из клиники в неизвестном направлении.

– Ну а ей хоть позвонили? Я бы извинился или что…

– Да звонили, писали, не отвечает нигде. Как говорится, ушла в полную несознанку.

– Н-да…

– Ладно, спрошу прямее – ты её трогал? Без перчаток?

– Дались тебе эти перчатки.

– Профдеформация, сам понимаешь. Я тебе так посоветую тоже её приобрести. Ты уже не интерн всё-таки – пора.

– Пальпировал я. Потом ноги подкосились. Я её не… лапал, ничего такого.

– Понял.

Помолчали опять. На улице назревало послерабочее движение.

– Не знаю, помнишь ты или нет, но у тебя по малолетству похожее уже было.

– Вспоминал как раз.

– Так ты помнишь?

– Помню даже, как эпилепсией пугали. Я слово “эпилепсия” тогда вообще впервые услышал, на всю жизнь запомнил.

– Вот откуда у тебя эти задатки к медицине!

Мы посмеялись.

– Я переработался просто. Обед пропустил, сахар упал.

– И боец упал следом? Ладно, бывает. Ты только впредь обедай нормально. И кровь на всякий случай сделай.

Отец встал.

– Кстати, давно хотел спросить – а куда всё-таки дядя делся?

– Что? Дядя?.. – Рабочий покерфейс его не дрогнул. – Да никуда… Разошлись как-то и всё.

– Так он что, просто уехал?

– Ну а как можно сложно уехать? Просто уехал.

Я решил зайти с только что придуманного козыря.

– Тогда и я спрошу прямее – думали, что он там… приставал как-то ко мне?

– Да ну брось ты! Ты что? Нет, конечно! Ты что это?

– Ну было же что-то! В той загранице что, совсем связи нет?

Отец сел обратно.

– Эх… Короче, напрактиковал твой дядя там что-то, в перспективе лет на несколько. Может, и больше, чем несколько, подробностей не знаю. Полиция ходила, его в розыск объявили. Ну, он собрал вещи – и в бега. Везде поудалялся, всё закрыл. С тех пор – ни слуху ни духу.

– И всё? Так и не виделись?

– И всё. А он такой всегда был – человек в себе, твой дядя. В общем, там какое-то тёмное дело. Мы тебе тогда не хотели говорить, думали, переживать будешь. Ну а потом как-то привыклось, решили тебя уже не грузить.

– Понятно.

Помолчали под лампу ещё. Послушали вечерние машины за окном.

– Ладно, ты насчёт сегодня не переживай, проблемы никакой нет. Камер за ширмами у нас не поставлено, она в случае чего ни черта не докажет.

– Да нечего там доказывать. Не было ничего!

– Ну тем более.

В дверях отец спросил:

– Тебя подбросить?

– Ничего, доберусь, спасибо. Я ещё посижу.

∗ ∗ ∗

Я всё сидел под лампой с шарфом в горошек в руках. Искал между ниточек не просто тепло её кожи. Будто опять…

…Я касаюсь волнистого узора между лопаток. Она вздрагивает. Я тоже.

Не могу понять, что это. Что это пробилось через перчатку? Это не просто тепло её кожи.

Снимаю перчатку – мешает.

Касаюсь её хрупкой спины по-настоящему.

Это оно! Оно!

Она поворачивает голову и смотрит на меня. Глаза у неё чуть скошены, чтобы крепче держаться за мой взгляд.

Я чувствую. Она тоже. Я вспоминаю. Она тоже!

Я провожу ей пальцами по коже. Она выгибается от боли, вскакивает и бежит.

А я падаю, как тогда в ванной…

Я сжал шарф до последнего шва. Руки были в тепле от лампы. Руки были в тепле, как тогда в ванной…

– …Как тебя зовут? Тебе в воде не страшно?

Я стучу по стеклу. Оно такое твёрдое, немое, неживое! Конечно, дельфинчику в нём плохо!

Я ставлю фонарик на край ванны.

Голоса где-то там спорят громче и громче, но мне всё равно.

Я погружаю руки в тёплую воду и лодочкой медленно достаю дельфинчика. Он тёплый и мягкий. Не дышу – боюсь сдуть его, да и просто не могу.

Входная дверь грохает и через стены трясёт всю ванную.

От неожиданности я роняю дельфинчика, и он летит на пол.

Я вскрикиваю и успеваю поймать его кончиками пальцев.

Этим касанием чувствую его насквозь. Я знаю, что делаю ему больно, но он выскальзывает, и я должен сжимать его только сильнее.

Как могу быстро опускаю дельфинчика обратно в аквариум. Боком и под самое стекло – не получается ровно, как было. От него идёт в воду страшное пятно. Я понимаю, что наверняка задушил его.

Понимаю и падаю без памяти…

Лампа жарила руки невыносимо. Привычные машины за окном вернули меня, и я выключил её. Стало тихо и темно.

Снова открыл фотографию. Крупный, чёткий, рельефный фрагмент отпечатка пальца растянулся между лопатками и внизу шеи. Плавные параллельные линии…

∗ ∗ ∗

Она больше не приходила, и я так и не смог её найти.

Всё, что у меня осталось – её шарф в горошек и отрывок нашего касания. И хоть даже стрелка компаса сильнее давит на кожу, когда ставишь палец поперёк – но я всё равно до сих пор чувствую его.

Она тоже – я знаю.


Текущий рейтинг: 49/100 (На основе 24 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать