(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Грипп
Димка бежал среди высокой травы, пробивая себе короткую дорожку к дому - абсолютно счастливый, растрёпанный. Под окнами, после детских площадок и гаражей, расстилался пустырь. Бабушка его терпеть не могла, ворчала, выглядывая в окно: "Место гиблое, ноги поломаешь, бомжи там днюют и ночуют, пристанут, а то и чего похуже" - ну и зря она это, всегда он тут бегал, ничего так и не случилось.
А ещё там жили светлячки - Димка иногда по ночам выходил на кухню, попить водичку, и видел из окна свет их встроенных фонариков в пустырной траве. Уже пришёл сентябрь, трава желтела, и мальчик иногда думал о том, будет ли осенью так же светиться, или светлячки уйдут в спячку. Да это место даже не был огромным - так, за десять минут можно пересечь. Когда-то тут планировали парк, или расширить микрорайон - но всё так и осталось просто планом. Вокруг - весь Таврик, девятиэтажки и магазины, а сам пустырь - сухая трава, оливковые деревья, мусорные свалки да холмики, по которым на велике самый кайф гонять. И дорожки протоптанные, срезать путь по ним удобно, а если напрямик через траву - почти в упор к дому выходишь.
Ну и самое главное - на пустыре росли дикие цветы. Все местные постоянно там запасались букетами, разоряя базарных бабулек с охапками ромашек. А тут как раз мама приезжала с моря, и бабуля послала его на базар за яблоками для пирога. Денег дала так, чтоб без сдачи, а маму порадовать хотелось. Ну и нарвал он всяких цветов на обратном пути, а теперь бежал вприпрыжку, размахивал авоськой, и дом его был совсем рядом. И будет пирог с сахарной пудрой, и мама фотки покажет, а завтра целое воскресенье - никуда идти не надо. Всё было замечательно. "Только бы потом перед подъездом клещей на штанинах посмотреть, а то..." - подумал Димка.
- Привей, не наступий, а то рвануй! - услышал он. Услышал странно, не только потому, что вокруг никого не было. Просто это прозвучало сразу в ушах, словно там наушники. Да и не бывает таких писклявых голосочков. Как будто кто-то придуряется клоуном с прижатыми яичками. Димка немножко испугался, и немножко похихикал над своим остроумным сравнением. Затормозил так резко, что действительно чуть не упал. Замахал руками для равновесия, из букета полетели маленькие белые цветочки.
- Я туйть, внизюй.
Димка опустил глаза и обалдел. У его кеда рос гриб. Шляпка - ярко-малиновая, вся укрытая разноцветными пятнышками, и они... двигались.
- Ты... Кто? - спросил мальчик. Присел. Пятнышки словно парили в невесомости, бегали по шляпке туда-сюда. Синие сгруппировались в одно большое пятно - что-то подсказывало Димке, что оно рассматривало бантик его шнурка.
- Яй - грийппь. Живуй туть, прогнайльи.
Димка ущипнул себя, для верности стукнул букетом по другой руке. Было совсем не больно, да ничего особо и не изменилось. Гриб всё так же был там. Только теперь шляпка немного вытянулась вверх, словно гриб этот встал на цыпочки, чтоб рассмотреть побольше.
"Так не бывает".
Димка встал, огляделся. Где-то там на детской площадке малявки раскачивались на качельке, люди проходили по недалекой протоптанной дорожке, на балкончике сзади супермаркета курил продавец в красном переднике - а тут творилось такое... Этим идиотинам совершенно не было дела до того, что тут рос говорящий гриб! "А может это пранк! А это - аниматроник!" - озарило Димку. Снова завертел головой, выискивая камеры. Наверное, снимают из дома!
- Я пацанам расскажу, они тоже сюда прийдут! Популярными станут! - сказал он грибу.
- Нееей, не говорьи другимь, прошуй. Не пранкь, не пранкь, а грийппь. Ты ктой?
- Я Дмитрий, или Димон, сам решай, - Димка решил выбрать варианты имени посолиднее. "Ой! Это ж РЕАЛЬНО взаправду!" - подумал он, - Ты... ты того? Типа живой?
- А ты верньйсь, -предложил гриб. - Расскажу. Ты туй первый с меняй!
- Круууто!
Димка снова присел на корточки. Синее пятно снова вернулось к разглядыванию его шнурков. "Потом пацанам скажу, что под грибами был! И не совру! " - подумал мальчик.
Гриб молчал. Пятна на шляпке словно пульсировали, расширяясь и сдуваясь. Это было даже красиво.
- Эээм? - после минутного молчания спросил Димка. Какие уж тут пироги, и даже мама, это всё подождёт! Он тут, наверное, с инопланетянином общается! Или ещё с кем! Первый на Земле! Ну офигеть же!
- Прогнайльи меня. Поговорйть люблйю, - снова услышал он голос. - Яй и просочилься сюдай.
- А ты... Вас же много? Вы Землю захватить не планируете? Грибницу из неё сделать? Или типа того?
- Чтой? - оранжевые пятна изогнулись в идеально-ровных кружках. - Нееей... Ентого не бундет никогда! Я говорий! Простой говорий!
- О чём?
- О сйём о тйомь. О вас, о намсь. О грийбах, о людяйх.
- Так ты ж сам гриб. - Димка решил уже не удивляться. Это же такое приключение! - И надо говорить "О том о сём". Ты чего так странно говоришь?
- Ней, Дмитрий. Яй - грийппь. Будем говорий? О том, о сём? Нам не помешйют. Тихой вокругь.
Димка прислушался. Прислушался сильнее. Постарался сосредоточиться. Так и было - голоса вокруг действительно приглушены, как под водой в ванной. Вроде есть, а на деле - как за стенкой. И ещё кое-что: небо. Оно уже не было дневным - там плавали розовые перистые предвечерние тучки.
"ОЙ!".
- Это чего там..., - выдавил из себя Димка. - Аномалия, да?
Он резко встал, и авоська с яблоками стукнула его по коленке. Тут уже не просто был говорящий гриб - тут искажалось время. И людей вокруг - никого, как назло. И тот балкончик с курящим продавцом пустой. Стало страшновато.
- Неей, я уже сплель пространствой. Чтобь не мешайли. Времяй другой, тянейтся и тянейтся, как смолка сосновайя. Буйдшь говорийть? Хочу многой о всёймь.
"Беги" - сказал себе Димка, рванулся вперёд... и врезался. Врезался в ничто - и всё равно приложился носом и лбом. Даже не больно, просто внезапно - потому что не бывает же так, чтоб были невидимые стены. Ахнул, отошёл, начал пятиться, потирая лоб. И уперся спиной в ничто. Холодея от ужаса, понял, что нет дальше хода.
- Это чего! Выпусти меня! - завопил он, а потом, срывающимся голосом, совсем уже не стесняясь девчачьих ноток, завопил - ЭЭЭЙЙЙ!!! ПОМОГИТЕ! ЛЮЮЮДИ! БААА!
- Ой ней, они не слышай, не слышай, - шляпка гриба завертелась, словно купол карусели. - Туть тебе твоё пространствой! Шагь влевой, шагь вправой - расстрель!
- Отпусти! Отпусти, придурок тупой! - Димка заметался туда-сюда, и сердце его забилось быстрее.
Он в лифте терпеть не мог ездить, или в купе, даже в машине было неспокойно. Однажды бабушка случайно закрыла его в кладовке, ушла в магазин, а он, маленький, испугался до смерти, колотил кулаками по двери, упираясь спиной в полки с вареньями. Его, конечно, выпустили, извинялись, купили новую машинку, и врачи с ним разговаривали, а сны про ту кладовку до сих пор снились, плохие. И накрываться одеялом с головой, пряча свет от телефона, он тоже долго не мог - такой накатывал ужас. А тут - ну прямо как тогда - нет места, сколько не бейся! А вокруг этих стен - всё тот же пустырь, как издевательство. И розовые облака уже превратились в более редкие, сиреневые.
- Вый люйди такий боязны, хошь исцелюй? - щекотнул уши голос. Он теперь совсем не казался смешным. Сердце забилось ещё сильнее, в Димкиных глазах потемнело.
- Отвали! - выдохнул он, снова кидаясь вперёд. От нового удара его снова отбросило назад, перебило дыхание. Он понял, что ноги сейчас его не удержат, что он сейчас свалится.
- Исцелюй, чтобь не бойльсь... Точки у вас, в вась. Я знайй гдей, кудай.
Шляпка гриба внезапно и резко рванула вперёд, врезалась Димке в бедро - словно язык лягушки, причмокнула, раскрылась как зонтик. От этого мальчик в себя и пришёл. Увернуться от шляпки пусть не успел, зато врезал авоськой- со всей дури, чтоб больно было! Нельзя ему тут падать! Ему спасаться надо!
- ОООЬЙЙЙСЬ! - сказало в ушах, а шляпка затянулась обратно. Пятна на ней пульсировали. Димку затошнило, но он всё равно сказал:
- Отвали, слышал?
И опять рванулся вперёд - ну а вдруг получится протаранить? Снова ударился, даже отскочил назад. Врезал по этому невидимому этому невидимому ничему букетом - и всё внутри него заныло от жалости к себе, и к раздавленным, сломанным, помятым цветам. И злостью. Всё было так хорошо! Его там мама ждала! Она ведь уже давно приехала - небо теперь посинело... Она даже не знала, что он тут, совсем рядом, с цветами. Он так радовался, так ждал пирога, так хотел поставить букет в вазу на мамином столе, и... И этот гриб. ГРИЙППЬ! "Да ногой его, со всех сил!Чтоб знал!". Димка резко поднял ногу, чтобы впечатать уродца обратно в землю. Завопил срывающимся голосом:
- А ну отпусти, а то раздавлю!
Голос в ушах ответно завизжал, больно резанув по барабанным перепонкам - аж в зубах отдалось
- Не надой! Наступий - рвануй! И ничегой не останеться. От тебяй. Я ж исцельйл, чегой тый?
- Да мне плевать! Не буду я с тобой говорить! - с ненавистью выдохнул Димка, но всё равно резко убрал ногу, просто ударил по пустоте кулаком. Понял, что плачет не потому, что страшно, а из-за бессилия, из-за того, как всё по-дурацки оказалось, из-за давно уже севшего за горизонт солнца, и из-за того, что так и не добежал домой, и мама сидит сейчас дома и тоже плачет. Сквозь слёзы увидил, как пятны на гляпке закручиваются в бесконечные спиральки, а потом снова растекаются в хаотическую россыпь.
"Он думает! Он что-то решает!" - подумал Димка, и жалобно сказал, вытирая слёзы:
- Ну отпусти меня. Пожалуйста. Я к маме хочу. Я другого к тебе поговорить приведу.
Гриб замолчал, очень надолго. Может и не очень, но слишком уже завораживали его пятна, перетекающие как пузырьки в лавовой лампе. Вокруг их... пространства?... уже темнело, зажигался свет в окнах, появилась в небе Венера. Почему-то именно в неё Димка и вцепился взглядом. Как в последнюю надежду. "Ну спаси меня. Ну прошу, пожалуйста", - подумал он отчаянно. А потом гриб выдохнул, почти по человечески:
- Дуралейкь. Тогдай дай мней твой пять. Я простой плюнуй. Это плата за выходь. Будуть ещей люди. А ты - валяьй.
От этих слов Димка чуть на месте не затанцевал. Пусть себе плюёт, он со всем справится, только бы домой добежать, к маме, обнять её. Потом понял, что немножко недопонял.
- Пять? - уточнил он, - это чего?
- Краба, клешнюй, пятюнюй, ладошьку. Не говорий - такь дай мне твой пять! - затанцевали пятнышки
Он протянул руку сразу - левую, с авоськой, полной антоновок. Пирог. Вот бабушка будет на него кричать - да и пусть. Всё равно будет пирог. Почему-то не хотелось марать руку, всё ещё держащую букет. Букет ещё можно было спасти, просто сделать маленький, из нескольких цветочков...
Ножка гриба растянулась, и он словно на пружине снова рванулся к руке. Теперь всё произошло иначе. Пятна присосались к ладони - Димка охнул, когда шляпка охватила её полностью. Потом он увидел, как падает на землю авоська. Как разлетаются яблоки, прыгая, ударяясь о стенки, отскакивая от них. Как гриб втягивается обратно, на своё место. Его рука, так и оставшаяся протянутой, показалась совсем не его - если бы не часы, которые теперь соскальзывали. Больно не было, ладони теперь не было, и крови тоже не было - обрубок был затянут кожей так, словно там сроду ничего не росло. Совсем тонкий.
"Ой..." - снова подумал Димка. Его ноги ослабли. Часы всё-таки упали в траву, когда он прижал запястье к груди.
- Тепейрь пережуйю кусокь, плюнуй споры, и новых себяй вырастеть, ох и хорошой! - уведомил гриб, потом поднял на него шляпку. Она раздулась, стала почти круглой, с широкими слившимися пятнами, потом сдулась до прежних размеров.
Димка смог выдавить из себя жалобный скулёж.
- Ты ж... отпустить.. говорил...
- Зряй ты такь, - шевельнул шляпкой гриб, - Я бь тебьяй научиль всйякаму. Валяьй, дуралеьйк.
И втянулся в землю. Словно и не было тут никакого гриба.
Тут же вернулись голоса, загомонили люди, из какого-то окна играла музыка. Небо теперь было совсем ночным. На их кухне горел свет.
Димка рванул с места. Впереди уже не было преград. Крик наконец-то прорезался, и он завопил. Чуть не поскользнулся на яблоках, с хрустом раздавил одно, но всё, что ему надо было - добежать домой. На футболку из ноющего разбитого носа начала падать кровь.
- БАААА!!! ПОМОГИИИИ!!!!
Вокруг не было никого - ночь же! А впереди спасительно светились окна его дома. И где-то совсем близко гудели машины.
Подвывая, Димка несся домой, зажимая культю другой рукой - цветы из букета мягко царапали кожу на огрызке, который начинал болезненно пульсировать. ДОМ! Дом был рядом, он видел окна гостинной, кухню. По лицу врезало оливковой веткой, но плевать он хотел на это! Совсем немножко же ему оставалось, совсем!
- Бааааабуш..., - начал вопить он, и осёкся, когда врезался в невидимую стену. Завопил снова, теперь уже просто чтобы перебить снова нактивший ужас. Из ослабевших пальцев выпал букет, хаотичным потрепанным цветовым ковром осел на выгоревший островок травы. Гриб в серединке этого островка материализовался из ниоткуда, просто проявил свою салатовую шляпку в обрамлении пульсирующей ромбовой сеточки, слабо подсвечиваемой во тьме. Нефига это не было красиво.
- Псссть, - сказал гриб. Шевельнулась, раздуваясь и опадая, его складчатая ножка. - Тьы, наверхъю!
Голос был совсем другим. Словно карканье ворона. Он тоже звучал в ушах.
- Ты...ты... поговорить? - выдавил из себя Димка - совсем не готовый платить за выход ещё одной рукой. Внезапно навалилась слабость, ноги всё-таки подкосились. Димка упал на колени, но на гриб смотреть не хотел - поднял глаза на свой дом. На верхнем этаже зажглось ещё одно окно. Как ему хотелось туда...
- Чтосъ? Нъет. Я нъе говорюсъ, я другьой намь. Я емъ. Тебя.
Димка попятился,почти сразу уперся спиной в невидимую преграду. Испугался он совсем не этого, а расширяющейся пасти в середине грибовой шляпки. Краем глаза он успел увидеть, как в кухонном окне появляется силуэт мамы.
Текущий рейтинг: 65/100 (На основе 39 мнений)
