Приблизительное время на прочтение: 99 мин

Всё можно исправить

Материал из Мракопедии
Перейти к: навигация, поиск

Сергей проснулся посереди ночи. Проснулся резко, как от толчка или громкого звука. Попытался снова заснуть, но сразу же понял, что не получится. Сон пропал, вместо него наоборот появилась неуместная бодрость, хотелось встать с дивана, пойти. Какое-то время он лежал, прислушиваясь. Было тихо. Даже чересчур тихо.

Сергей сел на диване, ощутил ногами холодный пол. Отчего же такой холодный? Наверное, батарею выключил вчера и забыл. Пить надо меньше. Хотя в самой комнате холода вроде не ощущается. Сергей окинул взглядом комнату – бабкин древний сервант с какими-то советского времени книгами. Их одинаковые, покрытые вековой пылью серо-буро-коричневые корешки, как казалось Сергею, давно уже срослись в единый монолит. Возможно даже единый с сервантом. Хлам. Хотя бабка книжками дорожила. Когда сдавала квартиру специально предупредила Сергея, чтоб, ежели будет книги брать читать, то только аккуратно, и чтоб все на место ставил. Читать… Очень они ему нужны, эти заплесневелые кирпичи. Справа от серванта, в углу, такой же древний письменный стол. На нем ноутбук Сергея, принтер, старые газеты, пустой стакан. Под столом (в темноте не видно, но они там, куда ж им деться) – пустые бутылки. Рядом со столом стул, на спинке - ворох одежды. С другой стороны от серванта, у окна, высился несусветно громадный кубической формы телевизор «Горизонт» на специальной подставке (служившей одновременно динамиком), казавшийся реквизитом к какому-нибудь черно-белому фильму о первых людях на Венере. Сергей до недавнего времени и не представлял, что такие агрегаты существовали. Как ни странно, телевизор работал. Причем показывал без помех и цветным (и, насколько понял Сергей, от кабельной антенны). Павда каналов на нем было только восемь, по числу кнопок на выдвигающемся щитке. Четыре из них были настроены на мультики. Наверное, прошлые бабкины жильцы были с детьми. Каналы можно было перенастроить, но Сергею было плевать. Иногда он смотрел и мультики. В противоположном углу комнаты находилась неработающая стиральная машинка (бабкина) и куча коробок с вещами (Сергеевыми, привезенными с их бывшей общей с Леной квартиры, Сергей даже не помнил толком что там в этих коробках, в основном Лена их собирала. Да какая разница…).

Сергей посмотрел на окно. Занавеска не колышется. Значит форточка закрыта. Он как-то однажды попробовал ее открыть. Открыл. Окно, видно помнившее еще Сталина, немедленно перекосилось, словно эта форточка только и заставляла его держаться. Потом Сергей битый час промудохался, пытаясь форточку закрыть, матерясь и гадая, какую кару на него обрушит бабка, за то, что он сломал окно. К счастью форточка закрылась. С тех пор Сергей для проветривания пользовался только кухонной форточкой, из-за чего в комнате стоял несколько спертый запах. Впрочем, запах был мелочью, на которую Сергей не обращал внимания. А окно, надо отдать ему должное, при всей своей внешней дряхлости каким-то удивительным, даже мистическим, образом держало в комнате тепло, щели были заклеены лишь тонким малярным скотчем, местами посеревшим от пыли и частично отлепившимся.

И с чего же пол такой холодный? Может в кухне форточка открыта? Сергей поднял с пола мобильник, включил. 03:25. А во сколько он уснул? Часа в два? Странно, что хмель совсем не чувствуется. Сергей, не выпуская телефона, встал, пожалев об отсутствии тапок, подошел к батарее, потрогал. Горячая. Двинулся в сторону кухни.

Неожиданно его внимание привлек негромкий скрип. Зябко ступая по ледяному полу, Сергей вышел в крошечную прихожую. Входная дверь была приоткрыта. Мелькнула мысль: «Вот откуда холод» и тут же за ней более важная: «Какого хрена?!» Забыть закрыть входную дверь - такого за ним еще не случалось. Да и не ходил он никуда перед сном, а если бы она весь вечер была открыта, он бы уж конечно заметил (ну, хотя бы, проходя мимо нее в туалет или в кухню). Кто-то приходил? Бабка? Ночью? Бред. Тогда кто? Кто-нибудь из предыдущих квартирантов? Вполне возможно. Сделали в свое время дубликат ключа, пришли в надежде поживиться. Правда тут их ждал облом – красть у Сергея было нечего, самая ценная вещь – ноутбук, а он как раз на месте. И все же… Сергей шагнул к двери с намерением ее закрыть и неожиданно остановился.

- Папа! – донесся из подъезда тоненький детский голос.

Андрюшка? Здесь? Откуда?

- Андрюша? Кто здесь? – Сергей, не успев задуматься, выскочил босиком и в одних трусах на лестничную клетку.

- Папа! - снова донесся детский голос, на этот раз громкий, почти что крик. Наполненный страхом. Андрюшкин, Сергей не сомневался, уж голос своего сына он узнает где угодно.

- Андрей! – снова крикнул он и бросился вниз по лестнице, голос сына звучал с нижней площадки, совсем близко. Сергей преодолел лестницу в два прыжка. Перед ним открылась площадка нижнего (второго) этажа. Пустая. С одинокой тусклой лампочкой, двумя безликими дверями, покосившимся деревянным ларем у противоположной от лестницы стены.

- Папа! Папа! – донеслось снизу.

Сергей бросился вниз. Сердце бешено колотилось, голые ноги касались грязного холодного бетона. Промелькнула площадка, снова пустая, потом еще одна.

- Папочка! – голос Андрюшки снова слышался снизу. Сергей не раздумывая бежал, только бы догнать, а там уж он выяснит что случилось, откуда Андрюшка тут, что за… Он проскочил еще один этаж и вдруг остановился.

- Папа, - сказал голос на нижней площадке. Он был теперь совсем не похож на Андрюшкин. И вообще на детский.

– Па-па, - сказал голос, а затем хихикнул. От этого хихиканья по голой спине Сергея словно провели чем-то холодным и мокрым. Он стоял, тяжело дыша, посереди очередной лестничной площадки.

«Стоп! – Сергей замер, как заяц при свете фар, пораженный дикой мыслью - Какой очередной? Ты живешь на третьем этаже, а сколько уже пробежал? Но… так ведь не бывает….».

Снизу, очень близко кто-то снова хихикнул. На негнущихся ногах Сергей стал спиной вперед отступать к лестнице, почему-то ему казалось, что, если он повернется, то тот, хихикающий бросится на него.

И в этот момент в руке у него зазвонил мобильник. Это было настолько неожиданно, что Сергей чудь не выронил аппарат из взмокшей ладони. Поднял руку. На табло высветилась вереница шестерок. Таких номеров не бывает… «ЗДЕСЬ ВСЕ БЫВАЕТ», - словно шепнул внутри его головы мерзкий голосок.

Сергей так же медленно нажал на зеленую трубочку и поднес аппарат к уху. Сначала он не услышал ничего, только треск, как от помех в старом радиоприемнике, а затем кто-то отчетливо произнес:

- Жертва! Нужна жертва!

Вдруг мобильник чавкнул, словно пытаясь присосаться к уху Сергея, тот инстинктивно дернул рукой, отбросил телефон прочь. Аппарат упал на бетонный пол, крышка отскочила. Сергей увидел, что его рука покрыта вязкой темно-красной жидкостью. Кровь! Сергей повернулся и бросился бежать наверх к своей квартире. На стенах проступали, на глазах набухая и сочась красным, буквы. Одно и то же слово: ЖЕРТВА ЖЕРТВА ЖЕРТВА ЖЕРТВА.

Ступени под ногами хлюпали, становясь мягкими, красная теплая жижа лилась с потолка прямо на Сергея, заливая глаза.

- Жертва, папа, - произнес кто-то совсем рядом. Сергей закричал.

∗ ∗ ∗

Сергей проснулся в холодном поту. На миг показалось, что кошмар продолжается, что он покрыт кровью. Нет, всего лишь пот. Всего лишь кошмар. Сердце продолжало колотиться бешено и прерывисто. Сергей сел на диване. Поднял мобильник. Почти шесть утра. За окном еще темно, но с улицы Трех Пограничников доносился шум машин, по которому можно было понять, что город просыпается.

На то, чтобы прийти в себя после кошмарного сна Сергею потребовалось минут двадцать. Ноги казалось до сих пор чувствовали вязкую отвратительную мякоть, а голос: «Жертва, папа», будто застрял в ушах. Сергей потряс головой. Голова отозвалась привычной болью, но боль была частью реальности. Надо же такому присниться… Наверное, все-таки пора завязывать с выпивкой.

Сергей поднялся и прошел на кухню (пол теплый, дверь закрыта, это всего лишь сон). Налил из-под крана холодной воды в кружку, выпил. Полегчало. Вернулся в комнату. Подошел к телевизору, включил. После десятисекундного разогревания на экране проступило изображение. Какое-то утреннее шоу для тех кому не спится. Нормально. Сергей сел на диван. На работу выходить через час. Надо бы попить чаю.

∗ ∗ ∗

К четырем, когда позвонила Лена, работу почти закончили. Сегодня всех мобилизовали на коллективную деятельность. Большой грузовик чистил так называемые «стоянки» от крупногабаритного мусора, а группа дворников из семи человек перемещалась вслед за ним пешком, помогая этот самый мусор забрасывать в кузов. Витька Спойлер («Странная кличка», - думал Сергей до тех пор пока не узнал, что она происходит от слова «спаивать». После этого все встало на свои места) самый молодой, веселый и наглый как обычно запрыгнул в кузов, крикнул: «Я буду принимать!». Он оставался там в течение всего времени погрузки, иногда и действительно помогая поднять кусок ствола спиленного тополя или старый диван (который затем оттащил вглубь кузова, уселся на нем и восседал почти всю дорогу, пока мусора не стало так много, что и диван скрылся под ним). Когда остальные шли к следующий стоянке пешком, наглый Витька ехал в кузове вместе с мусором. Это было против правил безопасности, но на них плевали.

Сергей работал дворником третий месяц. Трудно было поверить, что всего-то меньше года назад у него был свой бизнес, не бог весть что, но хватало не только на хлеб с маслом, но и на курорты, хорошее авто, дорогой ремонт. Были перспективы. Была семья. Лена и Андрюшка. Все было. И ничего не осталось. Ни-че-го. Одни осколки. От бизнеса – ИП, которое надо было давно закрыть, но Сергей каждый раз откладывал это «на следующую неделю» и ИП висело, копя бессмысленные долги по налогам. А от семьи? Фотографии и видео в ноутбуке. Воспоминания. Встречи с Андрюшкой по выходным (встречи, договариваясь о которых Сергей каждый раз чувствовал себя так, будто провинился, будто просит о чем-то недозволенном). Разговоры с Леной. В последнее время очень редкие и только по делу.

Сначала Сергей звонил ей часто, особенно пьяный, просил простить, плакал, хотел понять – ПОЧЕМУ? Почему все было так хорошо, а потом внезапно стало плохо? Лена отвечала, что много раз говорила ему, а он не хотел слушать, и вот теперь все, хватит. Он вспоминал – и правда, начинала она какие-то разговоры за жизнь, как будто специально всегда не ко времени и не к месту, Сергей отмахивался, считал это ерундой. Оказалось, не ерунда. Оказалось, копились в ней (с какого времени?) невысказанные упреки и обиды. Вскоре Лена перестала отвечать на его звонки. Сергей перестал звонить.

Хорошая квартира с хорошим ремонтом осталась Лене и Андрюшке. Это было правильно. По-мужски. Сергей даже не сохранил себе ключа. Себе он снял однушку на окраине. Хотелось куда-то деться от знакомых мест, от магазина, в который ходили за продуктами, детской поликлиники в которую Сергей с гордостью когда-то вез на коляске маленького сына, от детского садика, от сквера, где кормили голубей. От всего.

Нынешняя работа была для Сергея не источником дохода, а способом забыться. Деньги у него были, хоть и не много. Заниматься делами не было сил, надо было общаться, крутиться, улыбаться. Раньше это давалось легко, сейчас стало непосильной ношей. Распродав все ненужное, Сергей оставил себе денег столько, чтобы хватило примерно на год, что будет дальше – он не думал. Оставшуюся сумму отдал Лене.

В первое время Сергей думал о смерти. О том, что жизнь бессмысленна, в ней только боль. Тут на окраине ходили дребезжащие ржавые трамваи, если головой вперед под колеса – наверное быстро и не больно. Или спрыгнуть с высоты. Или просто нажраться в холодную погоду, уйти подальше, уснуть в сугробе и не проснуться. Самый подходящий вариант. Как раз и зима на носу. В ноябре он гнал куда-то по загородной дороге на своем черном «Гранд Чероки» (последнем напоминании о прежней жизни) наплевав на первую наледь. Все равно куда. Все равно зачем. Пытаясь сбежать от воспоминаний. На крутом повороте машину занесло. Очнулся Сергей в карете скорой помощи. Его автомобиль вылетел с трассы и несколько раз перекувырнулся на пустынном капустном поле. Страховая кампания отказалась оплачивать ремонт, хотя машина была застрахована в КАСКО – повреждения были таковы, что по мнению эксперта, проще было купить новый автомобиль. Сергей получил страховую премию, довольно большую, не раздумывая перевел все Лене. Новая машина ему была не нужна. Как ни странно, сам он отделался лишь небольшим шрамом на голове (сотрясение и ушиб мягких тканей, наложили швы, через 10 дней сняли, ничего серьезного), да несколькими синяками по всему телу. «Вы, видать, как говорится, в рубашке родились, - сказал ему молодой сотрудник ГИБДД, приехавший следом за ним в травмпункт для оформления документов. – Автомобиль-то ваш с виду как будто танком переехало». Сергей тогда усмехнулся и подумал про себя, что «танком переехало» всю его жизнь. После этого события мысли о суициде отошли куда-то на задворки. Нет, не ушли совсем, притаились. Сергей так и не решился на этот поступок. Забыться помогала выпивка. Но пить круглые сутки Сергей еще не научился. Поэтому, чтобы заполнить пустые дни, он пошел на работу. Дворником.

Идею невольно подсказал ему Витька Спойлер. Как-то утром Сергей сидел на лавке, а Витька делал вид, что метет двор. И, глядя на него, Сергей вдруг подумал, что хорошо бы и ему вот так же взять метлу и мести, мести, выметая из трещин в асфальте мелкие камушки и окурки, выметая из собственной головы бесконечные «почему?» и «за что?». На работу взяли быстро. В дворники шли или гастарбайтеры-азиаты (здесь их все называли таджиками, хотя из какой страны они на самом деле родом, знали, наверное, только в отделе кадров; а может и там не знали), или разные маргинальные личности вроде Витьки, и те, и другие норовили меньше работать и больше получать, крали инвентарь, прогуливали, в общем творили, все что хотели, и их терпели, потому что заменить было некем. Сергею были рады. И Сергей стал дворником. Бывший предприниматель Токарев С.А. – дворник. В этом был даже какой-то свой смак.

Работа была несложной. За Сергеем закрепили два двора, неподалеку от его собственного нынешнего жилища. Большинство его коллег справлялось с такой территорией за пару часов, убрав наиболее крупный и заметный мусор и слегка разметя по углам остальной. Сергей работал почти весь день. Он не спешил. Работал ради работы. Ради спокойного шшшшурх-шшшшурх-шшшшшурх, впадая в некий транс, когда голова очищалась от мыслей, ощущение времени пропадало и иногда даже казалось, что нет ничего кроме этого шшшурханья – ни развода (до сих пор официально не оформленного), ни прошлого, ни будущего.

Сегодня транса не получилось. Мастер Клара Петровна, дерганая немолодая и некрасивая женщина, объявила на ежеутренней планерке, что какой-то Фомин выделяет машину, поэтому с обеда все идут на погрузку крупногабаритного мусора, сбор в 12:00 у «стоянки» за «Океаном». Михалыч, старый нудный алкоголик забубнил что-то насчет того, что это переработка, что он не может, таджики сидели молча и бесстрастно, как будды, Витька скривил кислую мину. Клара нервно захлопнула журнал и сказала, что кто не придет, тому будет прогул, и пусть пишет потом объяснительную. Скрипя и стуча разномастными (как подозревал Сергей, найденными на помойке) стульями, народ стал подниматься и расходиться.

Лена позвонила где-то без четверти четыре. Их компания как раз подтянулась к последней «стоянке», заваленной бледно-зелеными рваными мешками с чем-то угловатым и тяжелым на вид. Грузовик с Витькой в кузове уже ждал их. Увидев мешки, Михалыч принялся монотонно бурчать, что это строительный мусор, что жильцы обязаны вывозить его сами, что он надорвет спину… В этот момент раздался звонок. Сергей снял грязную рукавицу, сунул руку в карман, вытащил мобильник, заметил слово «Любимая» на экране, торопливо нажал на ответ, поднес к уху. Некоторые из таджиков посмотрели на телефон заинтересованными взглядами. Телефон был дорогой, из прошлой Сергеевой жизни. Как и слово «Любимая».

- Да, - сказал он.

- Сережа…, - голос Лены дрожал. – Ты Андрюшку не забирал?

- Нет, - растерянно ответил он. Из телефона донеслись звуки прорвавшихся рыданий.

«Что случилось?!» - хотел спросить Сергей, но в горле вдруг пересохло. Он почему-то не хотел задавать этот вопрос. Не хотел слышать ответ.

- Андрюша пропал, - сказала наконец Лена сквозь слезы. - Ты можешь приехать?

∗ ∗ ∗

Сергей рванул на такси. Извелся в ожидании, проклиная новые времена, когда просто подойти к ближайшей остановке и поймать частника стало невозможно, а нужно было звонить в службу, называть адрес, ждать пока будет «назначен автомобиль», потом пока он приедет. Ехать на окраину никто, видимо, не хотел, ждать пришлось почти полчаса, еще столько же езды по собирающимся уже вечерним пробкам. И вот он перед дверью. Черная дверь, скрывает квартиру, которую он столько лет считал своей. Своим домом, своей крепостью. Местом, где тебе всегда рады. Вот кнопка звонка специально расположенная низко, в метре от пола, чтобы Андрюшка мог дотянуться. Сергей сжал двумя пальцами переносицу, несколькими судорожными глотками загнал внутрь подступившие слезы. Позвонил. Лена открыла быстро, как будто ждала под дверью. С лицом красным, заплаканным. Лицом, по которому сразу стало ясно – случилась беда. В глубине души ворохнулась скользкая мыслишка: «Ага, вот как без мужа. Не только я, выходит, во всем всегда виноват». Сергей задавил ее в зародыше, думать так было подло и мерзко.

Он почему-то ожидал встретить в доме полицейских, опрашивающих, составляющих протоколы, ну или что там у них положено. Нет, Лена была одна. Сбивчиво, периодически срываясь в слезы, она рассказала о том, что случилось.

Утром как обычно, она отвела Андрюшку в садик. Ему уже шесть, на будущий год пойдет в первый класс. Поэтому Лена его «как большого» проводила только до калитки, а дальше в группу он побежал сам. Лена убедилась, что добежал, зашел в дверь детского садика и поехала на работу. И только в обед ей позвонила воспитательница, спросила, почему, мол Андрюшки сегодня нет. Лена, бросив все рванулась сначала в садик, убедилась, что уличные вещи сына отсутствуют, а садичные штанишки и футболка висят на своем месте в шкафчике с грузовичком (Андрюшка сам его выбрал, еще давно, когда мама и папа были на месте, а жизнь казалась безоблачной и веселой, Сергей помнил, как этот грузовичок по мере взросления сына претерпевал трансформации в его языке – сначала «Бибика», потом «Машинка», а в последний год – «Самосвал»). Там же, на полу шкафчика были и сандалетки. Значит получается, что Андрюшка в садик не приходил. Но Лена же видела, как сын поднялся на крылечко, зашел в дверь. Все разводили руками. Она видела, а больше никто не видел. Что же получается – зашел, а потом снова вышел. Зачем? И куда пошел? Домой? Но у него же и ключей нет. Лена метнулась домой – ни во дворе, ни в соседних сына не было, беглый опрос околачивающихся во дворах бабок и мамаш с колясками ничего не дал. Андрюшку никто не видел.

Тогда Лена побежала в полицию. Там ее долго не хотели слушать, говорили, что дети, мол, сплошь и рядом, то к друзьям уходят, то погулять, не спросясь, а мамаши сразу в панику. А может кто из родных забрал – бабушка, отец? Ах, с отцом не живете, ну тогда точно он, это же классика жанра, соскучился по сыночку и забрал. Лена уцепившись за эту очередную нелепую ниточку, позвонила Сереже. Естественно, тот не забирал. В полиции в итоге у нее приняли заявление и пообещали принять меры и связаться. А на прощанье посоветовали «не устраивать истерику», а пообзванивать друзей и родственников и на всякий случай еще детские больницы, мол, «в девяносто процентов случаев» такой обзвон позволяет найти пропажу.

- Может ты позвонишь? – сквозь слезы спросила Лена.

- Конечно, - ответил Сергей. – А кому звонить-то?

- Ну… кому… не знаю… друзьям…, - она снова расплакалась.

Сергей попытался неловко обнять жену, но она неожиданно вырвалась.

- Не надо меня трогать! Извини… - и выбежала в другую комнату.

Сергей остался сидеть на диване в своей бывшей квартире. В комнате почти ничего не поменялось. Только не было большой фотографии, где они все втроем стояли на фоне моря, Сергей на одной руке держал четырёхлетнего сынишку, а другой обнимал улыбающуюся жену. На месте этого снимка теперь весела цветная фотография Андрюшки в ковбойской шляпе верхом на лошади. Эта фотография была сделана уже после того как Сергей ушел, он не узнавал ни этой шляпы, ни этого места.

Сергей вытащил телефон. Позвонил Лениному отцу, извинился, спросил не забирал ли он внука, тот неприязненно посоветовал Сергею протрезветь, Сергей сказал, что трезв, обрисовал ситуацию, старик смягчился. С дочерью он почти не общался, внука естественно не забирал, да и странно было бы, если б забрал – он не жил в городе. Из Сергеевых родственников звонить было некому – отца он не знал сроду, мать умерла от рака три года назад, была еще какая-то двоюродная тетки со своей семьей, но Сергей даже не знал толком в какой части страны она проживает. Позвонил некоторым общим знакомым, понимая всю глупость этого, поскольку вероятность того, что Андрюшка вдруг окажется у кого-то из них, практически отсутствовала. Выслушал кучу соболезнований и бесполезных советов. Потом начал обзванивать больницы, находя их телефоны в интернете. Результат был нулевым. Ни Андрей Токарев шести лет, ни похожий на него неизвестный мальчик ни в одну из больниц сегодня не поступал. Куда еще звонить Сергей не знал. Он сидел, тупо перебирая контакты в телефонной книге, пока не дошел до абонента Рубер Антон. Может быть ему позвонить? Тоха Рубер – друг детства, сейчас довольно влиятельный человек в городе. Хотя, когда они последний раз общались? Наверное, еще Андрюшка не родился. Тоха, поди, и не вспомнит. Если вообще номер у него все еще этот. Палец завис над кнопкой вызова.

И в этот момент телефон зазвонил сам. Это произошло столь неожиданно, что Сергей выронил аппарат, тот упал на диван экранчиком вниз, но звонить и вибрировать не перестал. Сергей поднял его, взглянул и почувствовал, что реальность вокруг него расползается, как гнилая мешковина. Что он снова стоит в подъезде с залитыми кровью стенами и чавкающими как болотная жижа ступенями. На экранчике вместо номера звонящего была череда из одиннадцати шестерок. Сергей судорожно вцепился в диван, комкая пальцами покрывало. Нет, это глюки, не надо отвечать, надо закрыть глаза и все пройдет. Телефон ответил на звонок сам. Из динамика, перешедшего в режим громкой связи, донесся треск помех, а потом голос (тот самый голос) сказал:

- Жертва, папа. Ты подписал договор. Теперь нужна жертва. Иначе хозяин заберет всех.

- Нет! – заорал Сергей, плохо соображая, что делает. Он вскочил с дивана отбросил телефон, тот упал, крышка отскочила (прямо как во сне). Сергей затравленно огляделся, ожидая, что сейчас на стенах начнут проступать кровавые буквы.

В комнату вбежала Лена.

- Кто звонил? Сережа! Что случилось?

- Никто…, - выдавил Сергей. – Ошиблись номером.

Лена больше ничего не спрашивала, а он ничего не говорил. Он понял, какой договор имел в виду неведомый собеседник. Дрожащими пальцами он поднял телефон, вернул на место выпавший аккумулятор, потом крышку. Включил. Нашел номер Тохи Рубера и нажал на вызов.

∗ ∗ ∗

Тоха Рубер был другом детства Сергея просто потому что они жили в соседних домах и учились в одном классе. Кличку свою он получил в подростковом возрасте, когда попытался украсть со стройки рубероид, с тем чтобы сбыть его потом некоему Ашоту, торговавшему хозтоварами на рынке. С Ашотом, как уверял Тоха, все было уже обговорено, но, к несчастью юного жулика, на стройке оказался сторож, причем не какой-нибудь пенсионер-алкоголик, а вполне себе крепкий мужик, по словам Тохи «стопудово бывший афганец». Он заметил Тоху с рулоном рубероида, погнался за ним, догнал и оттащил за шкирку в непереименованную еще тогда милицию. От милиции Тоху отмазал папаша, бывший тоже человеком непростым, но о похождениях героя вскоре стало известно всем, и кликуха Рубероид (сокращенная затем до Рубера) как прилипла, так и осталась.

Друг на друга мальчишки совсем не походили: Тоха – вспыльчивый и дерзкий, беда учителей, и Серега – спокойный и вежливый. Тоха генерировал безумные идеи и наполнял Серегину жизнь приключениями. Серега давал другу сдувать домашку и осаживал его, предостерегая от совсем уж неуместных выходок. Дружили они крепко и казалось тогда, что на всю жизнь. Однако после девятого класса Тоха ушел в ПТУ, а еще через три года переехал с семьей в новую двухуровневую квартиру в многоэтажке на Сопке. С тех пор встречи стали реже, интересы разошлись, и дружба постепенно исчезла. У Сереги появилась семья и бизнес. У Тохи тоже бизнес, но несколько иного рода – что-то среднее между криминалом (Сергей знал только попавшую в прессу историю о группировке, «крышевавшей» авторынок) и политикой (история эта не помешала Тохе через время подать свою кандидатуру на выборы в областной совет, по результатам которых в депутаты он не пролез, но вскоре стал помощником депутата и кем-то там еще при областной администрации).

Тоха на звонок ответил сразу. Причем так, словно последний раз общались только вчера. Выслушал сбивчивые объяснения Сергея, бросил:

- Давай через час в «Алькатрасе», сядем в уголке, все обсудим. Успеешь?

Сергей сказал, что успеет.

Ресторан «Алькатрас», выстроенный на пустыре между двумя микрорайонами в форме средневековой крепости с бастионами, амбразурами и зубчатыми стенами, был примечательным местом, заслуженно пользовавшемся у горожан дурной славой. Говорят, в девяностые там и вечера не обходилось без поножовщины и стрельбы, после чего некоторых клиентов выносили через задний ход и вперед ногами. Слухи были наверняка преувеличены, но дыма без огня не бывает. Несмотря на то, что и девяностые стали историей, и хозяева у заведения успели не раз смениться, в народе «Алькатрас» по-прежнему считался бандитским гнездом.

Сергей, оставил Лену, сказав ей что едет на встречу с нужными людьми, которые помогут найти сына. Лена не препятствовала. До места он добрался как раз к сроку, открыл, слегка робея, тяжелую деревянную дверь, вошел. В зале оказалось на удивление светло и людно. Публика ничуть не походила на бандитов, обычные люди, многие с детьми. Пока Сергей неуверенно мялся на пороге, к нему как-то незаметно подошел молодой человек, вежливо спросивший:

- Сергей Александрович?

Дождавшись кивка, юноша проводил Сергея в маленький полутемный зальчик, отделенный от основного плотной занавеской, предложил оставить верхнюю одежду на вешалке и располагаться. В зальчике был накрыт стол на двоих, стоял графин с водкой и бутылка с коньяком, разнообразные закуски. У одной из стен был расположен просторный мягкий диван. В животе у Сергея забурчало, он вдруг сообразил, что весь день не ел. Выпить, как ни странно, не хотелось. Юноша бесшумно удалился. Все это казалось Сергею несколько странным, хотя кто его знает, наверное, здесь так принято. Тоха запаздывал, Сергей сел на один из стульев, решил, что друг не обидится, если он начнет без него.

Тоха опоздал на двадцать минут. Вошел, Сергей встал навстречу, поддавшись порыву радости и благодарности, обнял старого друга. Тоха потолстел, отпустил бородку, чуть поседел, но в глазах плясало все то же детское озорство, и Сергей понял, что не надо объяснять про все эти годы, не надо извиняться, что вот, мол, не звонил, да нужда заставила и все такое, ничего не надо. Перед ним его друг, которому можно обо всем рассказать, и который чем сможет – поможет. Тоха и в самом деле изменился лишь внешне, осталась знакомая Сергею привычка похлопывать ладонью по столу в особенно эмоциональные моменты разговора, остался даже жаргон – не блатной, а скорее приблатненный, с примесью говора «новых русских» из анекдотов, словно Тоха в душе был по-прежнему тем же пятнадцатилетним подростком, который воровал рубероид со стройки.

Выпили по стопке, и Сергей стал рассказывать. Тоха слушал почти не перебивая, лишь иногда уточнял детали, да хмыкнул, узнав о карьере дворника. Когда дошло до странного звонка и договора Сергей заколебался, но решил – уж рассказывать, так рассказывать. И рассказал.

- В общем это было, когда я только снял квартиру на Трех Пограничниках, стал жить один. Месяцев, наверное, шесть назад, еще до аварии. Пил поначалу много («Можно подумать, в последующем ты стал пить меньше. Ха-ха», - язвительно сказал внутренний голос. Сергей мысленно велел ему заткнуться). И заняться было нечем, дела забросил, а в дворники еще не пошел. В основном смотрел что попало по телеку или в нете лазил. И вот в какой-то вечер, нажравшись, честно скажу, изрядно, включил ноут, сижу, шарю наугад, всякие там новости просматриваю, ролики дебильные, лишь бы время шло. А в голове у меня все равно крутится одно и тоже – как расстались, почему, в чем я виноват…, - Сергей тяжело вздохнул. - Ну, вот и набрал я в поиске уже точно не помню что, но что-то наподобие «как вернуть свою жизнь назад». Ну или вроде того. И вылезла мне ссылка на какой-то сайт магической направленности. Название то ли «фатум», то ли что-то вроде, помню точно, что на «ф» начинался. И там, как раз, как бы тематический форум и его название - почти в точности мой запрос. Ну я зашел, а там только одно сообщение. Автор под ником то ли «прокуратор», то ли как-то похоже и аватарка в виде скелета. И вот он пишет, мол, если вам кажется, что ваша жизнь летит под откос, близкие отвернулись от вас, ну и все в таком духе, то есть, мол, выход. Сделка с Дьяволом. Вы подписываете договор, что-то там еще про какие-то ритуалы, и, херак, все что хотите получаете как на блюдечке. И дальше: Если вас это устраивает, то пройдите сюда, и ссылка. Ну я пьяный был, нажимаю на ссылку. Вылазит мне документ в word’е под названием «Типовой договор номер…. пробел». С текстом: «Я, ФИО (вписать), отдаю свою бессмертную душу в обмен на … (вписать), число подпись». Внизу сносочка: «желания формулируются в произвольной форме, подпись ставится кровью».

Сергей вздохнул и почувствовал, что выпить все-таки надо. Может даже напиться. Налил себе водки. Выпил. Закусил какими-то грибами. Тоха внимательно смотрел на него.

- И ты подписал? – спросил он.

- Подписал.

- А как подписал? Прямо на мониторе?

- Нет, распечатал, вписал ФИО ручкой, вписал желание, потом кухонным ножиком палец порезал, пьяному не больно, а вон до сих пор шрам, ну и накалякал там подпись прямо пальцем.

Сергей посмотрел на Тоху, ожидая услышать что-нибудь вроде: «Ну ты и упился, братан, так и до зеленых чертей недалеко». Но друг смотрел серьезно и сочувственно.

- А какое желание вписал? – спросил он.

- Ну…, - Сергей замялся. – Точно не помню, примерно, чтобы моя жизнь стала как раньше, как-то так.

- И дальше что?

- А дальше вырубился. А когда утром проснулся – порез на пальце есть, а договора никакого нет и ноут выключен. Так что я до сих пор не могу понять – что из этого на самом деле было, а что мне приснилось или привиделось по пьянке.

- Ну, - Тоха не спеша налил себе коньяку, поднял рюмку, – Твое здоровье! – Выпил, - Настолько запойным алкашом, чтобы что-то мерещилось, ты вроде как не выглядишь. Я хоть не врач, но жизненный опыт подсказывает. Мерещится обычно совсем конченным синякам и на фоне прекращения бухача. Ну либо тем, у кого и так по жизни крыша подтекала.

- Так что, по-настоящему значит было? Мистика? – Сергей снова потянулся к бутылке.

- Не знаю, дружище, разбираться надо. Насчет мистики, опять же опыт мне подсказывает, что за каждой мистикой можно увидеть вполне обычных фраеров, которым эта мистика нужна только чтоб лохов разводить. Не обижайся.

- Да я не обижаюсь. Только в чем смысл развода? И непонятно – куда договор делся, если не показалось? И сайт я этот потом найти так и не смог, хотя пробовал. И из истории браузера у меня он пропал. Если бы не шрам на пальце, я бы вообще был уверен, что все приглючилось.

- Ну, это еще ни о чем не говорит, - заявил Тоха. – Вот ты сюда зашел, не удивился, что к тебе сразу холуй подскочил и по имени-отчеству назвал, хоть ты тут вроде как в первый раз?

- Ну… удивился, - не стал спорить Сергей.

Тоха хохотнул.

- Мистика! А на самом деле я просто позвонил сюда заранее и сказал, что через час придет уважаемый человек Токарев Сергей Александрович, чтоб стол накрыли и тебя проводили. А как тебя узнали – так ты же у нас хоть и не поп-звезда, но все же личность известная, твое фото в гугле найти можно за минуту и не одно. Вот и вся мистика. У паренька этого на лица профессиональная память и не только на лица. Очень полезный работник. Ему твою фотку раз показали – он тебя тут же и опознал.

- Ну то есть ты думаешь, что пока я спал, кто-то проник в квартиру…

- Стоп-стоп, - Тоха поднял руки. – Я пока еще ничего не думаю. Давай ты мне сначала всю историю до конца расскажешь. Не все ведь рассказал?

- Не все…, - ответил Сергей. И рассказал до конца. Про страшный и на удивление реалистичный сон. Про звонок с невозможного номера. Про жертву.

После этого Тоха минут пять сидел задумавшись. Сергей налил себе уже кажется четвертую, махнул, не закусывая. Чувствовал он себя паршиво, но уверенное поведение Тохи вселило и в него толику уверенности, надежду на то, что не все еще пропало, что Андрюшку можно вернуть.

- Короче, так, - сказал, наконец, Тоха. – Задачку ты задал не простую. Но я, как ты помнишь, как раз простых и не люблю. Обещать стопроцентный результат я тебе не буду, но помочь можно. У тебя с деньгами как?

- Ну, так себе… - Сергей не ожидал такого вопроса. – Хотя я Лене премию перевел за разбитую тачку и, когда офис продавал и всякое там, почти все ей отдал. У нее сейчас несколько миллионов должно быть, вряд ли она куда-то все потратила. Если надо денег, чтоб вернуть сына – найдем.

- Ну и хорошо. Ты не думай, Серега, я с тебя денег брать не собираюсь. Но надо будет подключать людей. А это уже расходы. Думаю, будет честно, если ты их компенсируешь. Тем более, что и бабло у вас с Ленкой, сам говоришь, есть. Согласен?

- Согласен, - сказал Сергей. – Так, а все-таки, Тоха, что сделать-то можно? К ментам Лена уже и так ходила.

- Эх, Серега, дружище, - Тоха хлопнул ладонью по столу. – Ленка твоя ходила в участковый отдел полиции, там ее заявлением скорее всего задницу подотрут, никто пацана искать не будет. Идти надо в РОВД и писать заявление сразу в двух экземплярах. И лучше идти с юристом, - он жестом остановил Сергея, открывшего рот, чтобы расспросить про РОВД и юриста. – Тебе уже никуда идти не надо. Я поговорю со знакомыми, делом займутся как надо и свидетелей опросят и все остальное. Кстати, тебя ничего не напрягло в том, что воспитательница твоей Ленке позвонила? Что, она так сразу родителям звонит, чуть только какой пацан не пришел? Делать ей больше нехрен? Ну может и нехрен, не знаю, как там сейчас в садиках. Но почему не сразу утром позвонила, а только в обед. Странно?

- Ну… вообще, да, – Сергей с удивлением понял, что это и в самом деле нетипично. Ребенок не пришел в садик – мало ли, заболел, через неделю придет со справкой от врача. Как-то он сам об этом не подумал.

- Вот, - довольно произнес Тоха. – Уже зацепочка. И такие зацепочки, поверь, еще будут. В нашем мире ничего нельзя сделать так, чтобы следов не осталось. Даже мистику. Кстати о мистике, ты смотрел, этот номер странный во входящих есть на твоем мобильнике?

- Нет, - Сергей полез за телефоном. – Сейчас посмотрю, - Тоха наблюдал как он тыкает пальцем в экран, - Нету такого номера. И никакого нету, хотя звонок был, его и Лена слышала, она еще забежала в комнату, спрашивала: «Кто звонил?»

- Я так и думал. Ну ниче, я в этих современных хитрушках не очень разбираюсь, но на то специалисты есть, они разберутся. И с какого номера тебе звонили. И на какой сайт ты заходил. Сам говоришь – шрам есть, значит и остальное было. По крайней мере эту версию надо проверить. Фотография сына свежая есть у тебя?

- Да, конечно, вот на телефоне есть.

- Скинь мне. Если несколько – скинь все. И еще особые приметы и в чем был одет.

- Приметы…., - Сергей задумался. – Ну, у него родинка, вот тут, на щеке, а больше не знаю, нет никаких примет. А одет - это надо Лену спрашивать.

- Звони, спрашивай. Время дорого, может уже ночью сможем что-то сделать.

Сергей набрал номер Лены. Она долго не отвечала. Спала? Когда ответила, голос был ровный и какой-то безжизненный. Сергей решил, что объяснит все потом, просто спросил во что был одет Андрюшка. Лена тем же ровным и монотонным голосом перечислила, будто протокол осмотра зачитала – куртка зимняя белого цвета с узором в виде коротких разноцветных линий, шапка вязаная красно-синего цвета с надписью: «Спайдермен», сапоги зимние...

- Громкую включи, - сказал Тоха.

Сергей включил громкую связь.

Тоха, смешно морща лоб, что-то быстро застрочил в маленьком коричневом с золотыми уголками блокнотике, Сергей даже не заметил, когда этот блокнотик с ручкой появились у друга в руках.

- Что там в начале было? Какая куртка? – спросил он, не прекращая строчить.

Сергей рассказал какая, он видел эту куртку и даже на одной из фотографий Андрюшка был в ней. Вдруг он спохватился, что забыл попрощаться с Леной, но она уже отключилась.

Тоха убрал блокнот и ручку во внутренний карман.

- В общем, Серега, не кисни. На сегодня все, отдыхай. Подключим кого надо, все сделаем.

- Спасибо, Тоха… - начал Сергей, но друг перебил его.

- Пока еще не за что. Ты вот что. Иди домой. Ленку там свою успокой, может у вас на этой почве и отношения улучшатся. Совместное горе объединяет и все такое. Будь на связи. Завтра ты возможно понадобишься. Юристу доверенность подпишешь, так будет проще с ментами взаимодействовать. И хату твою человек посмотрит, вместе с телефоном и компом. Вот увидишь, найдутся зацепочки. И это… Если бы твой пацан просто пропал, то было бы хуже – щас педофилов всяких и прочих мразей, как собак нерезаных. Но тут вокруг тебя целый какой-то хитровыдуманный спектакль разворачивается – сайты, шмайты, договоры, жертвы. Чую, это значит, кто-то решил к твоему баблу подобраться, пользуясь тем, что ты типа как не в себе на почве личной драмы. Несколько лямов на дороге не валяются. Даже деревянных. А это значит – жив твой пацан, и мы его найдем. Не понятно, только, почему такой интервал по времени между договором и похищением.

Сергей ушел из «Алькатраса» воодушевленный.

- И не бухай сильно, - напутствовал его Тоха.

Пока ехал в такси, он прокручивал в голове беседу. Думал о том, как сейчас расскажет обо всем Лене, утешит ее успокоит. Про договор, пожалуй, не стоит… Хотя... Можно и сказать – ведь это же, чтоб вернуть все как было. Если есть такая возможность, то ему ничего за это не жалко – ни денег, ни душу. Можно и сказать. Даже нужно сказать. Кто знает – может и на Лену попытаются оказать давление? Хмель выветривался. В самом деле – ничего заведомо непоправимого не случилось. Андрюшку кто-то похитил. И сейчас пытается его, Сергея, запугать. Чтобы потом потребовать выкуп или что-нибудь в этом роде. И Тоха как раз тот человек, который может помочь. А что придется ему заплатить – так уж лучше ему, чем похитителям. «А не может ли твой Тоха быть связан с похитителями? – спросил в голове хитрый голос с Ленкиными интонациями. – Сначала разыграл спектакль, знал, что кроме него тебе обратиться некуда…». «Нет! – оборвал Сергей сам себя. - Нет! Тоха не станет этого делать. Да – пошутить, да – иногда по-дурацки, но похищать ребенка? Нет!». «Ну-ну, - не уступил голос. - А с чего это ты так уверен в этом человеке, с которым не общался несколько лет и который вдруг примчался по первому твоему зову?» Настроение, начавшее было чуть подниматься, стремительно полетело в черную яму. Захотелось выпить, даже, наплевав на Тохин совет, нажраться.

- Никому нельзя верить, - пробормотал Сергей. – Ну и пусть Тоха заберет деньги, лишь бы с Андрюшкой все было хорошо.

- Что? – спросил таксист на секунду обернувшись.

- Нет, это я не вам, извините, - Сергей прислонился к окну и попытался задремать. Думать больше не хотелось.

∗ ∗ ∗

Разговор с Леной прошел легче, чем Сергей думал. Но одновременно и сложнее.

Когда он приехал (был первый час ночи) Лена сидела на кухне будто в ступоре, глядя в одну точку, с распухшим от слез лицом. Сергей испугался. Он почему-то сразу подумал о жутких звонках с несуществующих номеров (и о кровавых надписях, да-да, и о них). Он подошел сел рядом. Хотел обнять, но вспомнил ее «Не надо меня трогать!» и не решился. Позвал:

- Лена. Лена! – она медленно повернулась. - Что случилось? Никто не звонил?

- Звонил мой папа. Завтра приедет.

- Ааа. Ясно, - Сергей почувствовал себя лишним. - Я встречался с человеком. Его зовут Антон, мы с ним когда-то очень дружили, я тебе еще рассказывал, помнишь?

- Который рубероид воровал? – без всякого выражения спросила Лена. – Помню.

- Да. Лена, сейчас это очень уважаемый человек. У него хорошие связи. И в полиции, и в криминальных кругах. И он согласился нам помочь, – Лена сидела, молча глядя перед собой. – Лена, ты слышишь меня? – Сергей почувствовал раздражение.

- Слышу. Не кричи.

- Я не кричу. Он считает, что Андрюшку похитили с целью выкупа. Говорит, что есть зацепки, - он замолчал. Лена тоже молчала. «Да какого, блять, черта?» - подумал Сергей.

- Лена. Послушай же меня. Он может помочь. Но возможно это будет стоить денег. Те деньги, которые я тебе передавал, они… у тебя?

- У меня. Пусть поможет. Заберите хоть все деньги, только верните сына.

Это «заберите» больно царапнуло Сергея, оно прозвучало как обвинение, словно это он был похитителем, вымогающим выкуп.

- Лена…, - начал он.

- Сережа, поезжай домой. Мне… очень тяжело. Я хочу побыть одна.

∗ ∗ ∗

Сергей проснулся утром от пиканья будильника на телефоне. Вчера он ушел. С тяжелой душой, со смесью раздражения и жалости к Лене. Со смесью надежды и страха перед будущим. Перед сном он тщательно запер дверь. Проверил форточки. Уже привычная и кажется обжитая бабкина квартира казалась пустой и зловещей. Пожалел, что нечего выпить. Он думал об этом еще, когда расплачивался с таксистом. На часах было полвторого ночи. В такое время купить можно, только идти далеко. Решил не идти, через пять часов, считай, уже вставать, желательно без «выхлопа» и со свежей головой. Ну, хотя бы без «выхлопа» – ни в общении с Леной, ни в полиции это ему очков не добавит. Сейчас он явственно пожалел об этом решении. Хотелось пойти за бухлом. Но когда он представил, что для этого надо сначала выйти в подъезд («Папа. ЖЕРТВА»), спуститься до первого этажа через один пролет (А что, если за одним откроется еще один? И еще?), идея перестала казаться ему привлекательной. Внезапно он подумал, что может позвонить Тохе. И пусть ночь, и пусть все, что он скажет будет звучать по-идиотски, Тоха поймет. Ведь понял же он его сегодня. Но это на крайний случай. С этими мыслями он лег. И уснул. И проспал до утра без перерывов и сновидений, что случилось с ним впервые за очень долгое время.

Заведенный на 07:00 будильник исправно поднял его с постели (ну, ладно, с дивана, где из постельных принадлежностей были только покрывало и подушка). Сергей встал. Отсутствие привычного похмелья позволило увидеть утро как-то по-новому. Он умылся, почистил зубы. Испытал неожиданное желание принять душ. Скинул трусы, забрался в ванну, включил воду. В какой-то момент, повинуясь внезапному порыву, резко закрутил горячий кран. Напор ледяной воды удалось выдержать секунд тридцать. И как там эти моржи зимой ныряют? Тренировка, наверное. Выскочил мокрый из ванны на грязный вязаный половик, заменявшей бабке ванный коврик. Схватил полотенце, принялся лихорадочно обтираться. Холодный душ и обтирание подарили давно забытое ощущение бодрости, желание куда-то бежать, что-то делать. Страхи прежних дней казались нелепыми. Мало ли что почудилось. Тем более спьяну. Хватит бухать! Вон и Тоха вчера то же самое сказал. Тоха. Тоха поможет. И какая разница, куда пойдут эти деньги? Андрюшка вернется и все будет хорошо. Он бросит пить. Найдет нормальную работу. Возродит бизнес. А в чем проблема? Он его с нуля поднял, так чего же сейчас не поднять. Связи, знания, опыт – ведь все осталось. И тогда Лена посмотрит на него по-новому. Ведь полгода прошло, а у нее никого нет (Гаденький голосок: «А почему это ты в этом так уверен?»; «Нет! Заткнись! Я знаю!»). Все будет хорошо.

Сергей вышел из ванны с полотенцем на плече и услышал звонок телефона. Почему-то сделалось не по себе («Жертва, папа. Ты подписал договор»). По квартире словно прошелестел зябкий сквозняк. Сергей подошел к дивану, комкая в руках полотенце. Взял телефон. Номер незнакомый, но без проклятых шестерок.

- Да!

- Сергей, алло, это вы?

- Кто это? – спросил он севшим голосом.

- Клара Петровна, ЖЭУ-7.

Только сейчас Сергей понял, насколько напряжено его тело.

- Да, слушаю вас.

- Сергей, извините что беспокою, я понимаю, у вас горе, но мне надо знать, как вас табелировать, вы сегодня выйдете на работу? Если надо, возьмите отгул до конца недели, потом напишете…

- Я сегодня не выйду. Пожалуйста, не звоните мне больше.

Не дожидаясь ответа, Сергей нажал отбой.

Сердце колотилось. Капельки воды на спине превратились в холодную испарину.

После некоторых колебаний он позвонил Лене. Однако, разговора не вышло. Трубку взял ее отец, говорил сухо и, как показалось Сергею, надменно. Отношения с тестем у Сергея особенно не складывались, но они и виделись то всего раз пять, включая свадьбу. Анатолий Михайлович явной неприязни к Сергею не выказывал, но и доброжелательности тоже. Впрочем, он и с Леной особенно ласков не был, общался редко, к внуку интереса не проявлял, у них в семье вообще были сложные отношения. «Да, до этих ли сейчас проблем, - одернул себя Сергей, - может и впрямь – показалось, а нет, так не все ли равно?». Тесть сообщил, что они «с Еленой занимаются поисками мальчика», обходят дворы, опрашивают жителей. В голосе слышался упрек – мы занимаемся поисками, а ты там что делаешь? «Ночью он что ли приехал? - подумал Сергей. – Семь утра, а уже занимается поисками». Тесть жил в Сметанино («Простоквашино!» - говорил Андрюшка), депрессивном городишке на окраине области. Если вчера, как узнал, сразу сел в машину, мог и ночью приехать.

Сергей задумался – а что делать ему. Первым порывом было – ехать к Лене, обходить дворы, опрашивать потенциальных свидетелей, просто быть рядом. Он уже нацепил свитер, накинул куртку, кинул в карман телефон, пересчитал деньги (пара смятых «соток» и мелочь, надо взять карту), но вдруг спохватился: Тоха говорил, что придет человек осматривать квартиру. Или не говорил? Кажется, говорил. Разговор помнился в целом отчетливо, особенно слова про «спектакль», про то, что, это значит, похититель не маньяк-одиночка, а стало быть Андрюшка жив. Однако детали уплывали.

- Надо и правда завязывать с бухлом, - вслух сказал сам себе Сергей.

Раз уж оделся, Сергей решил вынести мусор. А потом позвонить Тохе, уточнить, когда придет человек, и вообще, какие новости. Вытащил из-под кухонной раковины зловонный пакет, сгреб в него со стола какие-то корки, крошки, остатки пластиковой упаковки. «Живу как бич», - с отвращением подумал он и даже удивился, почему раньше не обращал на это внимания, почему было все равно? Отнес пакет в прихожую. Взял из тумбочки другой с логотипом супермаркета, прошел в комнату, сгреб со стола неровную пачку старых, частично бабкиных еще газет, рекламных листовок и тому подобной ерунды, хотел сунуть пакет, но вдруг вспомнил про исчезнувший договор («шрам есть, значит и остальное было»). А вдруг пресловутый договор затерялся где-то тут среди бумажного хлама. Сергей уже перебирал этот хлам в то злополучное утро, после визита на странный сайт, но не слишком внимательно, тогда происходящее казалось скорее помесью сна с белой горячкой, да и было это давно. Сейчас перебрал внимательно. Никакого договора не было, Сергею это принесло облегчение. Он сунул кипу бумаги в пакет, подавил желание кинуть туда же и замызганный стакан – символ своей деградации (нельзя, стакан – вещь, к тому же бабкина) и полез под стол собирать бутылки.

Бутылки в пакет едва вместились. Сергей, кряхтя начал выбираться из-под стола, как вдруг заметил в углу прямоугольник белой бумаги. Странно, что раньше не заметил. Он потянулся к находке и вытащил ее на свет. Конверт. Почтовый конверт без марки, совсем обычный: сточки «куда», «кому», место для индекса, даже вон голубоватый герб «Почты России» в углу. Сергей вылез, зацепил боком острый угол тумбы, но почти не почувствовал боли. Распрямился, держа конверт в руках. Перевернул. Конверт оказался не заклеенным. Внутри была бумага, лист А4, сложенный втрое. Сергей аккуратно достал его. Конверт выпал из рук, упал рядом с наполненным тарой пакетом, и только сейчас Сергей понял, что руки его дрожат. Он развернул лист. Черными чернилами, аккуратным, даже каллиграфическим почерком там было написано: «Уважаемый Сергей. Если Вы хотите вернуть сына и осуществить свое желание, приходите в 23:45 на перекресток ул. Ленина и ул. Трех Пограничников». И все. Ни даты, ни подписи.

Сергей смотрел на листок. Листок дрожал, потому что дрожали пальцы, и он ничего не мог с этим поделать. В кармане куртки, зазвонил телефон. Сергей посмотрел на карман со страхом. Сейчас он возьмет трубку и услышит голос: «Жертва, папа». И этому не будет конца.

Позвонил Тоха.

- Здорово Серега! Не спишь?

- Нет… - ответил Сергей.

Видимо по его тону Тоха что-то понял.

- Ты дома? – спросил он.

- Да.

- Есть новости о пацане?

- Я получил письмо.

После секундной паузы Тоха ответил.

- Хорошо. Жди. Максимум час - я подъеду.

Сергей осторожно положил письмо на стол, словно это была бомба, сел на диван. В голове было непривычно пусто. Лишь полчаса спустя он вспомнил, что сидит в куртке, что собирался избавиться от мусора. Когда он возвращался от помойки, во двор въехал черный блестящий внедорожник, а за ним такая же черная блестящая «Ауди». Внедорожник, легко перескочив бордюр, въехал на неогороженную территорию двора, «Ауди» затормозила рядом на асфальте. Задние дверцы джипа почти синхронно открылись, с одной стороны из машины вылез высокий и плотный мужик в вязанной шапке, окинул взглядом двор. Из другой – молодой человек в пуховике и больших очках, с прямоугольной сумкой через плечо. Следом открылась дверца «Ауди», из нее выбрался человек, в котором Сергей сразу узнал Тоху, а сразу после него - невысокий толстый и бородатый тип с кожаной папкой в руках, глядя на которого Сергей подумал: «Поп, что ли? А говорил Тоха, что в мистику не верит».

∗ ∗ ∗

В бабкиной комнате было шумно и тесно. Здоровяк в шапочке в дом не пошел, остался в машине. Парень в пуховике (Илья) оказался специалистом по компьютерам, он включил Сергеев ноут, подключил к своему, извлеченному из сумки, включил еще какой-то прибор, совершенно непонятного Сергею предназначения, уселся за стол и принялся с барабанить по клавишам, вызывая на экране окна со строчками непонятных символов.

Похожий на попа мужик оказался, как ни странно, юристом. Он вытащил из папки бумаги, дал Сергею подписать. Сергей сначала было пытался вчитаться, но потом мысленно махнул рукой: Если уж верить Тохе, то верить, да и все равно из официального имущества у него только доля в их с Леной общей («Ты хотел сказать, бывшей общей?») квартире. Он подписал два экземпляра договора с каким-то ООО «Фемида-С» в лице генерального директора Антипова Семена Юрьевича. («Этот можешь обычной ручкой подписывать», - усмехнувшись и расхаживая по комнате прокомментировал Тоха, он явно пребывал в хорошем настроении) и доверенность. Сергей уже успел показать другу письмо, рассказать, когда, где и как его обнаружил. Тоха зачем-то отдал письмо толстому юристу, тот аккуратно убрал его вместе с конвертом в свою папку.

Когда документы были подписаны, Тоха указал взглядом на кухню:

- Пойдем, поговорим.

Они прошли, Тоха прихватил с собой файлик с несколькими листами.

- Чай будешь? – спросил Сергей, радуясь, что успел вынести вонючий куль с мусором и привести в божеский вид стол.

- А кофе есть?

- Нету.

- Ну, давай чай.

Вместо стульев на кухне у бабки было лишь три табурета с ржавыми железными ножками и сиденьями из облезлого рыжего пластика. Тоха уселся на один из них, боком к столу, листки положил на стол белой стороной вверх, прижал локтем, облокотился спиной о стену. Убожество обстановки его, кажется, нисколько не смущало. Сергей вылил из чайника остатки воды, на всякий случай сполоснул его, набрал из-под крана свежей, включил. Подвинул к столу табурет, сел, посмотрел на Тоху.

- Ну что, Серега? Я тут почти всю ночь не спал и другим не давал. И есть результат, - сказал тот, хлопнув по столешнице ладонью. – Воспитательница твоего пацана в то утро видела, - он посмотрел на Сергея.

Сергей, не ожидал, что друг начнет вот так сразу, да еще с такой новости. «Видела? Значит могла видеть и куда он пошел? Или с кем? Или…».

- Видела, как он заходил, она по лестнице шла, поздоровались, он в группу пошел, а она куда-то там по своим делам. А потом в группе, значит, смотрит – а его нету. Поспрашивала других детей – никто не видел. Решила - наверное, родители забрали. Странно это, конечно, но так она рассказывает и, похоже, что не врет. Решила, говорит, что родители забрали, она даже не в курсе была что вы уже вместе не живете. А еще, говорит, какие-то сомнения у нее стали появляться – то ли видела, то ли, может ошиблась, сама не может понять. Говорит, будто внутренний голос ей какой-то нашептывает - мол, показалось тебе, наверное, забудь, мало ли что. Это практически с ее слов. Ну, короче, так она промучилась этими сомнениями до обеда, потом, видно, какая-то педагогическая закалка в ней победила, и решила она твоей Ленке позвонить, чтоб, значит убедиться, что все нормально. Дальше ты знаешь.

- То есть Андрюшка зашел в садик, а потом сразу вышел. Но зачем? Может быть его кто-нибудь позвал?

- Да. Я тоже так подумал. Сотрудников опрашивают, но пока результаты нулевые, хотя время еще раннее, может кто-то что-то и расскажет. Но там у них в углу двора камера висит, на крыльцо смотрит. Камера говно, кто идёт - лиц ни черта не разобрать. Но хоть такая. И изображение с нее хранится трое суток. Прокрутили вчерашний день, вот что увидели, - он подтолкнул Сергею листки.

Сергей взял. На черно-белых распечатках плохого качества были видны, распадающиеся на крупные пиксели фигуры. Андрюшка, лица было, как и говорил Тоха, не разобрать, но Сергей все равно понял, что это сын. Его пестренькая курточка («белая, с узором в виде коротких линий»), его большие коричневые (на снимке – темно-серые) перчатки, как «у взрослого», их покупали еще когда жили вместе, сыну они были явно велики, но он вцепился именно в них. За левую перчатку Андрюшку держал незнакомый мужчина. В черном пальто, с острыми чертами лица, с черными, вроде бы зачесанными назад волосами. На всех фотографиях было примерно одно и тоже, просто разные кадры: вот они выходят, вот спускаются с крыльца, вот идут по дорожке, навстречу им какая-то женщина с девочкой. Совершенно не похоже, что Андрюшку тащат силой, идет сам, даже на последнем снимке чуть впереди мужчины. Сердце Сергея забилось часто-часто.

- Чайник у тебя закипел, - сказал Тоха.

Сергей машинально выключил чайник, он и забыл, что выключатель в нем сломан, если не выключишь – будет кипеть, пока не выкипит.

- Ну, че скажешь? Хмыря этого раньше видел? – спросил Тоха.

- Нет, – сказал Сергей. – Не узнаю.

- Остальные, кого успели опросить, тоже не узнают, хотя вроде приметный такой мужик. В том числе вот эта баба не узнает, - Тоха вытащил снимок, на котором была женщина с девочкой, - Почти нос к носу столкнулись, смотрит вроде не под ноги, дочка ее в одну группу с твоим пацаном ходит. А не узнает. Говорит, что не помнит такого. Всякое, конечно бывает, может задумалась…

Тоха перевел взгляд со снимка на Сергея.

- То есть что получается? Твой пацан успел зайти в садик, там его сразу перехватил этот хрен в пальто, что-то наплел и убедил пойти с ним. Как он попал в садик? Через этот вход не входил, камера там и ночью пишет, а над дверью фонарь. Но в здании есть еще два входа, плюс, теоретически, окна. Мог ли он войти через задний, блять, проход, пройти через разные другие помещения к парадному входу, затаиться и ждать пацана? И все это так, чтоб его никто не видел. Теоретически мог. Хотя, как-то я плохо это представляю. Ну, с персоналом еще будут работать если хоть кто-то что-то видел – расколют. Вопрос: нахрена ему это, если вышел он все равно через главные ворота? Непонятно. Теоретически, опять же, объяснения могут быть всякие – может там дверь какая-нибудь оказалась закрыта, чтобы обратно незаметно выйти или слишком дохера народу набралось в какой-нибудь комнате. Так или иначе – пацана грамотно похитили. Что в целом подтверждает мою теорию – на маньяка-одиночку все это не сильно похоже. Маньяк бы на улице пацана схватил в каком-нибудь безлюдном месте. Ну и в итоге, как положено, тебе забили стрелку, так?

- Письмо под столом было, - сказал Сергей. – Значит кто-то в дом заходил.

- Значит, заходил, - Тоха вздохнул, медленно, со свистом выпуская воздух. «Нервничает?!» – подумал Сергей, – Вчера, видать, заходил, пока ты к Ленке ездил да со мной базарил. Замок в твоей двери фуфло, открыть его можно двумя скрепками за минуту. Непонятно только почему письмо под столом оказалось, если б ты убраться не решил, нашел бы его через месяц.

- Может, упало со стола, - сказал Сергей, сам в это не веря.

- Может, - покивал Тоха. – Жалко я тебя сразу не расспросил про это письмо. Мой косяк.

- А что такого? – не понял Сергей.

- Хату твою пасут, - он побарабанил по столу пальцами. – А мы тут налетели всей кодлой. Как бы не спугнуть теперь.

- Так что… - Сергей растерялся.

- Ниче. Пойдешь на стрелку один. Послушаешь, че скажут. Че попросят – соглашайся, но проси несколько дней. Будут давить - сильно не упирайся, но хотя бы сутки они тебе должны дать, не дураки, понимают, что деньги в банке, сумма большая… Хреново, что меня срисовали.

- Может, не срисовали.

- Да ну, - Тоха снова похлопал рукой по столу. – Не считай, Серега, противника тупей себя, это может быть опасно. Тачка моя во дворе стоит, если даже меня не видели, по номерам пробьют, чья.

- И что?

- Ну есть вариант, что сразу ко мне обратятся, скажут, мол попутали. Это было бы идеально. Либо попробуют все равно на бабло тебя развести. Может, будут говорить, типа, у кореша своего займи. Тогда скажешь, что кореш, мол не настроен бабло давать, хочет силовыми методами решить. Но ты, типа, против. И посмотришь какая реакция будет. А мы аккуратно срисуем тех, кто придет на стрелку и попробуем понять откуда они такие взялись. Как-то так. Ясно?

- Ясно, - сказал Сергей.

Тоха поднялся, сгреб со стола бумаги. Сергей поднялся следом. Они снова прошли в комнату.

- Есть результат? – спросил Тоха очкастого Илью.

- Есть, Антон Петрович! – жизнерадостно отозвался тот. – Выводы делать еще рано, но…

- Работай, молодец, - перебил его Тоха. – Закончишь – отзвонишься.

Илья кивнул.

Тоха повернулся к Сергею:

- Пошли.

- Куда? – не понял Сергей.

- К Ленке тебя отвезу. Все равно спалился. На хату днем не суйся, пусть тут Илья поработает, потом еще люди придут, отпечатки снимут. А потом Кастет тихонько подежурит, чтоб тебе еще какую-нибудь херню не подкинули. А ты с Ленкой будь. Можешь ей рассказать про все, только про стрелку не говори, - он посмотрел на Сергея. Сергей кивнул.

- Это ей покажешь, - Тоха сунул ему фотографии, - может опознает.

Надевая куртку Сергей вдруг сообразил, что чаю они так и не попили.

∗ ∗ ∗

Пока ехали к Лене на черной «Ауди» Тохи, Сергей пытался собрать в кучу и еще раз обдумать навалившуюся на него информацию. Вроде бы все сходится. Похищение. На камере не призрак, не демон, а вполне конкретный мужик. Предложение встретиться. Зачем? Казалось бы, ясно – чтобы предъявить требования. Выкуп. Деньги. Никакой мистики. Даже с загадочным сайтом, кажется, что-то проясняется – сказал же этот Илья, что есть результат. Что-то не вписывалось в эту картину. Что? «Сон! – понял Сергей. – Страшный подъезд с сочащимися кровью стенами («Па-па… Нужна жертва»)». Но ведь сон, это просто сон. Просто нервы плюс алкоголь. Просто…

- Кстати, знаешь, Серега, - сказал Тоха, на секунду оторвав глаза от дороги. Гнал он как бешеный, наплевав на правила, но видимо для него это было в порядке вещей, - я, когда с ментами общался, мне про твой райончик понарассказывали всяких страшилок.

- Про какой райончик? – Сергей не сразу понял, о чем говорит его друг.

- Ну про тот, где ты сейчас хату снял. Тут раньше кладбище было, давно, при царе Горохе, потом его забросили, но, когда строить начали, при Сталине уже, но еще до войны, постоянно на кости натыкались и всякие там склепы. Не слышал про такое?

- Нет, - сказал Сергей и даже сам удивился. Он же в этом городе с детства живет, хотя большую часть жизни и в совершенно другом конце. - И что?

- И ничего…, - Тоха выругался и резко выкрутил руль, перестраиваясь в параллельный ряд под возмущенные звуки клаксонов, - Делюсь с тобой, чтоб ты был в курсе. Тебя тут всякой чертовщиной пугают, может и это где прозвучит. Так лучше ты заранее от меня узнаешь. Согласен?

- Ага, - неуверенно сказал Сергей.

- А еще менты говорят, что по пропажам людей твой район – как все остальные районы вместе. И это вроде бы понятно, потому что контингент у вас - чурки, алкаши, наркоманы, ну че я тебе рассказываю, сам знаешь, - Сергей машинально кивнул. - Но только некоторые пропажи, они прямо совсем странные. Типа, полез муж в погреб за картошкой, жена сверху ждет вёдра принимать, а его нету. Так и не нашли. Или зашел мужик поссать за дерево на виду у друзей и не вышел. Че из этого правда, че брехня – не знаю. Но слухи такие ходят. Хотя твой-то пацан пропал как раз в нормальном районе. В благополучном. Но все равно. Имей в виду. И вообще - странный район. Например, вот ты на улице Трех Пограничников живешь, а что это за пограничники такие знаешь?

- Нет, - сказал Сергей.

- И никто не знает, прикинь! Назвали улицу, документы есть о присвоении ей такого называния, а в честь кого – неизвестно.

В этот момент у Тохи зазвонил телефон и он, не прекращая лихих маневров, начал выслушивать кого-то, периодически вставляя короткие реплики. Сергей смотрел на проносящиеся мимо дома. Почему-то в голову полезли мысли о Лене, что он ей скажет, когда приедет. Постепенно они сменились воспоминаниями. О том, как наряжали елку все вместе, всего год назад, строили планы, куда поехать летом. Неужели Лена уже тогда вынашивала мысли о расставании? А почему «уже». Ведь всего несколько месяцев прошло и все. Конец. Сначала разговоры. Потом скандалы. Потом… Разве так бывает, чтобы все хорошо и вдруг - конец. Или все-таки не вдруг… Одни и те же бесполезные мысли снова назойливо лезли в голову и невозможно было их выгнать.

- Серега, не спи, замерзнешь! – голос Тохи вернул его к реальности. - Я ж тебе говорил, что зацепки найдутся. Илья вычислил этот сайт, «Фантазм» он называется, и этого хера, с которым ты общался. Как ты говоришь, его погоняло было?

- Ээээ… Прокуратор?

- Продукатор. Илья это слово в разные переводчики позагонял в интернете. Короче, по-латыни это «посредник», в каких-то еще языках - «создатель», «режиссер», ну и всякое такое, короче «тот, кто рулит». Вот такой перец. Видать, это он хотел, чтобы ты его погоняло сам пробил и понял, что с тобой крутой чувак общался. А ты слил всю его гениальную замутку, все забыл по синему делу, на какую-то прокурорскую тему съехал. Но главное, что этот… как его…, - Тоха покрутил левой рукой, свободной в данный момент от вождения, - забыл короче, как называется, типа, адрес его компьютера – Илья пробил. И по этому адресу можно установить реальный адрес, он говорит, что-то там ему для этого еще нужно, но, что это в нашем городе, это уже сейчас ясно, а еще час-два максимум, и он точный адрес нам назовет. И все, Серега. Поедем туда и возьмем твоего «прокуратора» тепленьким.

- А если Андрюшка…

- Да не ссы, Серега, мы ж не пальцем деланные. Если пацан там, то ничего с ним не будет. Короче, вон уже дом твой, я возле шлагбаума тормозну, иди к Ленке, будь на связи, - Тоха резко, через полосу, свернул к перегороженному шлагбаумом въезду во двор, - И это, если какие-то новости будут, любые, сам меня тоже сразу набирай. Хорошо?

- Хорошо.

- Ну и хорошо, что хорошо. Давай, удачи! - он протянул Сергею руку и тот пожал ее.

Выйдя из машины Сергей, запахнул куртку, надел шапку, на улице было зябко. «Все?» – мысленно спросил он себя. И сам себе мысленно ответил: «Вроде все. Или почти все. Тоха помог». Он обогнул угол дома, и направился через такой родной и привычный двор к своему третьему подъезду, но вдруг подумал, что Лена может быть дома с отцом или даже может быть не дома. Остановился, сам не совсем понимая причину своей нерешительности. Наконец, достал телефон, нашел номер Лены, нажал на вызов.

∗ ∗ ∗

Лена была дома. Одна. Отец распечатал кучу цветных объявлений о пропаже ребенка и сейчас расклеивал их по всему району. Сергей подивился про себя - с чего вдруг этот человек, которому до сих пор было по большей части плевать и на дочь, и на внука, вдруг развил такую активность.

Лена двигалась медленно, смотрела куда-то мимо Сергея. Впустила его в квартиру, ответила на вопрос об отце, сказала:

- Проходи в кухню.

Сергей разулся. На обувной полке стояли Андрюшкины осенние сапожки, а в углу за ней - его перемазанное песком синее пластмассовое детское ведерко и совок. Сергей почувствовал, как слезы наворачиваются на глаза, а к горлу подкатывает ком. Промелькнула мысль – оказывается, «ком в горле» это не просто такое избитое выражение, это настоящий ком. Усилием воли несколькими глотками он загнал ком внутрь. Надо держаться. Скоро Андрюшка вернется, возьмет свое ведерко… Нет, хватит об этом. Он решительно бросил куртку на вешалку. Лена уже ушла в кухню, было слышно, как она открывает там холодильник. Сергей прошел за ней. Лена достала из холодильника блюдечко с порезанной колбасой, засунутое в одноразовый прозрачный пакет, и открытую банку сгущенки. Поставила чайник.

- Лена…, - сказал Сергей. Она не отреагировала.

- Лена! - она повернулась, - Ты… ты какие-то лекарства принимаешь? – спросил Сергей, осененный внезапной догадкой.

- Нет.

- Лена…, - он шагнул к ней, она сделала шаг назад и уперлась в подоконник.

- Лена, Леночка, послушай… Я сейчас разговаривал с Тохой, он говорит, что похитителя уже сегодня скорее всего возьмут. Ты понимаешь…

- Какого похитителя? – спросила Лена все тем же ровным и безжизненным голосом, и Сергей понял, что ведь она ничего не знает, он же ей так и не рассказал ничего.

- Лена, камера в детском саду сняла мужика, я тебе сейчас покажу распечатки, они в куртке, - он бросился в прихожую, вернулся с изрядно помятыми уже листками. – Вот посмотри. Этот мужик Андрюшку увел, сразу же, утром, вот видишь время: девять – ноль семь. И воспитательница видела…

- Надо отдать это папе, пусть он расклеит. Может этого человека кто-то видел, - в голосе Лены наконец прорезалось что-то живое.

- Не надо, Лена. Его уже сегодня возьмут. Преступника.

- Каким образом?

Сергей открыл рот и понял, что если говорить ей правду, то придется сказать и о Предукаторе и о подписанном договоре. И, возможно, услышать в ответ: «Так значит это ты виноват, из-за твоего договора сумасшедший похитил нашего сына!». И он сказал тоже правду, но другую:

- Похититель подбросил мне письмо. Хочет встретиться.

- Где?

- На перекрестке Ленина и Трех Пограничников, в двадцать три – сорок пять. Я пойду и встречусь с ним, а дальше за ним проследят, если будет нужно, то возьмут и вытрясут все.

- Кто проследит?

- Ну… Тоха. И его люди. Не бойся, Лена…

- Может быть лучше обратиться в полицию? – спросила Лена.

«А, может быть, и в самом деле, лучше?» – вдруг подумал Сергей, но сказал:

- Лен, Тоха с полицией тоже работает, если будет надо он сам их подключит. Все будет хорошо.

К удивлению Сергея, Лена не стала спорить, только сказала:

- Хорошо, - и стала доставать чашки.

Чай они пили почти в молчании. Сергей несколько раз пытался начать разговор, но все попытки вязли, разбивались о молчание и односложные ответы Лены. Когда чай был уже допит, пришел тесть. Выслушал Сергея, забрал распечатки. Про полицию не говорил, но предложил Сергею пойти на встречу вместо него. Сергей категорически отмел эту возможность, даже удивился несуразности предложения – увидев незнакомого человека похититель мог испугаться и тогда все пропало.

Тесть согласился. Сказал, кивнув на распечатки:

- Пойду, размножу это, - и начал собираться.

Сергей и Лена молча проводили его. Предстоящая встреча с похитителем почему-то не показалась ему поводом прекратить свою деятельность по размножению и расклейке. «Может это какой-то психологический финт? – подумал Сергей, - Может ему хочется быть нужным? Вроде бы старикам эти вещи особенно важны. Нашел для себя простое дело и делает его, а нужно оно или нет – второстепенно».

- Сережа… - сказала Лена.

- Да, - он повернулся к жене.

- Сережа… Уйди пожалуйста… Мне тяжело с тобой….

Сергей почувствовал себя так, словно его неожиданно ударили под дых. Ничего не говоря он начал одеваться.

∗ ∗ ∗

В шесть вечера Сергей сидел в зале ожидания Железнодорожного вокзала. В его квартире должен был дежурить какой-то Кастет, и Сергей не хотел туда идти. Лена его выгнала. Почему? Он не знал. В чем он виноват? Снова нет ответа. И равнодушная заторможенность Лены, и деловитая суетливость ее отца создавали у Сергея ощущения спектакля. Спектакля, в котором каждый играет свою роль просто потому что она прописана в сценарии, а он, Сергей, зритель, который не в силах ничего изменить. Причем незваный, нежелательный зритель. Поведение Лены (и отчасти ее отца) настолько обескуражило его, что поначалу он просто не знал, как на это реагировать. В его голове не было не только подходящей программы действий, но даже подходящего определения. В конце концов он решил, что, наверное, это какой-то шок, реакция на стресс, что все изменится, когда найдется Андрюшка.

Сначала, выйдя от Лены, он хотел позвонить Тохе, даже достал телефон, но потом раздумал. Что он скажет? Пожалуется на судьбу? Попросится посидеть где-нибудь до вечера? Глупо. Тоха и так помогает. Тоха сказал, что позвонит, когда найдут по адресу этого урода. Может уже скоро. Однако торчать на улице было холодно, и Сергей, не придумав ничего лучше, поехал на вокзал. Да, как бомж. Он пытался отыскать в происходящем иронию, но было не смешно. Было страшно. На вокзале он купил два беляша и дешевую газировку, перекусил. Мелькнула было мысль о пиве, но быстро угасла – пиво было не к месту по многим причинам. Чтобы отвлечься купил сборник анекдотов, но отвлечься не получалось, мысли лезли в голову, анекдоты приходилось перечитывать по нескольку раз. Вокруг кипела жизнь, бегали и ходили пассажиры с вещами и без вещей, по громкой связи объявляли прибытие и убытие поездов. Стоял специфический ни на что не похожий железнодорожно-вокзальный запах – Сергей помнил его с детства, когда с матерью ездил на электричке на дачу. Сам вокзал существенно изменился и снаружи, и изнутри, а запах остался прежним. По вокзалу ходил полицейский патруль, за то время, пока Сергей там сидел, они дважды уводили куда-то бичеобразных личностей, но к самому Сергею ни разу не подошли. «Видно не совсем еще опустился – за нормального схожу», - безрадостно подумал он.

Тоха позвонил в шесть. Поздоровались.

- Облом вышел, Серега, с адресом, - сказал Тоха.

- Почему? – спросил Сергей.

Вместо ответа Тоха спросил:

- Ты где сейчас? У Ленки?

- Нет, - Сергей замялся, - на вокзале. Железнодорожном.

- На вокзале? – удивился Тоха. – Ладно, я тоже недалеко, сейчас подъеду и поговорим.

Тоха подъехал через полчаса. Сергей решил подождать его на улице, проветриться. Вышел на крыльцо, прикинул, куда Тоха может подъехать, прошел на парковку. К вечеру похолодало, в ожидании Сергей успел не только проветриться, но и замерзнуть. Хотел уже вернуться назад в здание, когда заметил лихо заруливающую черную «Ауди».

После обмена рукопожатием Тоха спросил:

- А че ты на вокзале?

- Лена попросила уйти. Сказала, что одной ей легче, - ответил Сергей.

Тоха крякнул.

- Ясно. Ну, ниче, пацан найдется, и она оттает. Так вот, насчет адреса и прочего. Есть две новости, хорошая и плохая. С какой начать?

- С плохой, - машинально сказал Сергей. Он всегда так говорил, когда ему задавали этот вопрос, чтобы разговор закончился хорошей новостью.

- Ну, слушай. Адрес Илья пробил, но живет по этому адресу семья с детьми, интернет у них через роутер. Пробили семью эту – вряд ли они тут причем. Илья говорит, что этот урод, скорее всего где-нибудь в подъезде встал, взломал ихний вай-фай и так в интернет зашел. Типа, спецом, чтоб его не вычислили. Непонятно только почему бесплатным вай-фаем не воспользовался – сейчас же его до фига везде? Хотел, видать, на ложный след нас навести. Это плохая новость.

- А хорошая в том, что мы на эту уловку не купились? – спросил Сергей.

- Не только. Хозяин этого сайта живет, где бы ты думал? В Доминиканской Республике! Но сайт русскоязычный и тусуются там в основном наши земляки. Причем многие из нашего города. На той страничке, про которую ты говорил, где предложение вернуть все назад, они целую дискуссию развернули на тему договоров с Дьяволом и всего такого. И причем некоторые, в частности какой-то Дарк… Дарт… Короче, забыл я, не важно, какой-то один мудак с дебильным погонялом похвалялся, что он твоего «прокуратора» лично знает и, мол, тот ему всякие сакральные знания на тему договоров периодически сообщает, типа, всем остальным такие и не снились. Адрес этого мудака уже пробит. Как только я свистну, за ним выедут. А заодно и за остальными тамошними активистами. К этому делу я ментов подключил, пускай заметут всех, пообщаются душевно, по любому кто-нибудь что-нибудь да расскажет.

- А если у них тоже интернет от чужого роутера? – спросил Сергей.

- Не, Серега, я не хакер и то понимаю – «промудатор» твой два раза только выходил в сеть, думаю, спецом, для тебя, может в остальное время он под другим именем там болтается, а эти все – регулярно пишут. Каждый раз с левого вай-фая? Нереально.

Сергей пытался осмыслить услышанное.

- А почему сразу их не взяли, если адреса известны?

- А потому, Серега, что вдруг один из них и есть похититель. Пусть он сначала на стрелку придет, мы срисуем его, после этого ему уже отпираться будет бесполезно, нам проще работать. Умно?

- Ага. Ты прямо стратег, - Сергей улыбнулся.

- И не говори, - довольно усмехнулся Тоха. – Прямо Жуков, блять, аж самому приятно. Короче, в одиннадцать – сорок пять идешь на стрелку, мы прикрываем, а дальше запускаем карусель по полной программе.

- Ясно, - сказал Сергей.

У Тохи зазвонил телефон, он ответил, выслушал, что-то, бросил:

- Погоди.

Вышел из машины.

Сергей остался внутри. До встречи с похитителем оставалось больше пяти часов, и Сергей решил, что проведет их также на вокзале. Тоха разговаривал долго. Сергей успел согреться в теплой машине, потянуло в сон. Когда Тоха вернулся обратно, на бородке его осел иней, лицо раскраснелось и выглядело озабоченным. Но голос был по-прежнему жизнерадостен.

- У меня тут неожиданно небольшая проблемка нарисовалась, - объявил он. – Надо разрулить. Но твое дело мы доведем до конца. По любому. Это не помешает. Давай тебя домой заброшу.

- Но там, ты говорил….

- Кастет. Да, сидит там с утра, никого подозрительного не видел. Я его заберу. А ко времени ты своим ходом подтягивайся к перекрёстку. Так будет лучше, чтобы лишним людям не палиться. Договорились?

Сергей кивнул. Тоха врубил передачу и «Ауди» с визгом сорвалась с места.

∗ ∗ ∗

Тоха высадил Сергея за два квартала от дома. Перед тем как попрощаться достал с заднего сиденья и сунул ему телефон – примитивный, кнопочный, но, судя по виду, новый. Сказал:

- Вот, труба тебе левая. Мне звони только с нее. Остальным – со своего старого. Перестраховка. Лучше перебдеть.

- Спасибо, - сказал Сергей.

Кастет ждал его, сидя в прихожей на табуретке уже обутый и одетый в какую-то мешковатую замызганную куртку. А может он и не раздевался? Кто знает?

- Маскировка, - сказал он, проследив взгляд Сергея.

Сергею показалось, что он узнал в Кастете того здоровяка, который утром первым вылез из джипа, хотя уверенности не было. Кастет не попрощавшись ушел, и Сергей остался один. Закрыл дверь. Разделся, прошелся по квартире. Кастет не оставил никаких следов своего пребывания, впрочем, так, наверное, и должно было быть. Сергей, не евший за день ничего кроме беляшей, решил поужинать. Ассортимент продуктов в холодильнике не оставил ему выбора. Вариант был лишь один: холостяцкая яичница с зачерствевшим хлебом. Ну что ж, и это не плохо.

После ужина настроение Сергея не то чтобы улучшилось, но как-то стабилизировалось что ли. Отпустил страх (и только сейчас стало понятно какая ледяная рука сжимала его сердце все последнее время), снова появилась еще зыбкая, но все же уверенность в том, что он все делает правильно, а значит все закончится хорошо. Он долго думал о том, не стоит ли позвонить Лене. Но всякий раз ему вспоминался монотонный и безжизненный голос жены (несмотря на расставание, Сергей все еще называл про себя ее женой, да, впрочем, ведь и официального развода было) ее «Уйди пожалуйста» и «Не надо меня трогать!» и желание звонить пропадало.

Он послонялся по квартире, делать было нечего, включать ноут не хотелось. Не то, чтобы было страшно, просто не было желания. Решил закончить начатую утром уборку. Нашел в бабкином хозяйстве ведро. Половой тряпки не нашел, лежавшая у входа вместо половика имела такой вид, что мыть ею пол Сергей посчитал нецелесообразным. Решил, что выкинет эту тряпку, купит нормальный половик. Или резиновый коврик. И в ванную тоже – резиновый. На роль половой тряпки пришлось назначить бабкино полотенце, найденное в нижнем отделении серванта среди стопки ветхих наволочек, каких-то кусков серой ткани, возможно имитирующих простыни, и тому подобного барахла.

Мытье полов заняло неожиданно много времени, квартира буквально заросла грязью, воду приходилось менять часто. Из углов и закоулков выгребались неожиданные предметы – черепки от посуды, ось с колесиками от детской машинки, покрытая слоем пыли мышеловка с насквозь ржавыми металлическими деталями, одинокий тапок, из-под ванны – тяжелый, по весу похожий на чугунный, металлический шар, размером с чуть меньше биллиардного, грубо сваренный из двух полусфер. Сергей задумчиво подкинул этот шар в руке. Что это? Ядро от пищали, с которой бабкин предок защищался от татаро-монголов? («Скажи спасибо, что не очередное письмо», - ядовито напомнил мерзких голосок внутри). Сергей как раз закончил уборку, оттащил к порогу очередной пакет с мусором и забрался в ванну, чтоб смыть пот и пыль, когда затрещал телефон. Мелодия была незнакомой, и Сергей не сразу понял, откуда она. Потом вспомнил: новый мобильник, который дал Тоха! Выскочил из ванны, вытираясь на ходу, оба телефона лежали на столе, Тохин аппарат звонил, рычал как маленький танк и полз к краю столешницы. Сергей подхватил его за секунду до падения:

- Да!

- Здорово, - сказал Тоха, - Че такой радостный?

- Да я… ниче… уборку вот затеял.

- Ааа. Молодец. Боевой настрой это хорошо. Давай там, кончай с уборкой, минут через пятнадцать выходи и топай к перекрестку. Наших не увидишь, но они там будут. Помни: базаришь с хмырем, соглашаешься на условия, просишь отсрочку. Еще попроси подтверждения, что пацан жив – поговорить с ним или повидаться. Если этот предложит с ним ехать – ехай, вас аккуратно поведут, если что – помогут. Постарайся больше запоминать – в частности, внешность, особенно если он не один будет. Ясно?

- Ясно! – ответил Сергей.

- Отлично! – в бодром голосе Тохи Сергей, как показалось, уловил какое-то напряжение, - Если повезет – скоро обнимешься с сыном. И мне звони только с этого номера, я там у тебя в контактах забит под цифрой один. Все, отбой.

Тоха отключился.

Сергей наскоро закончил вытирание, одел чистую футболку, штаны, ботинки, куртку. Распихал по внутренним карманам телефоны. Прихватил мешок с мусором, неожиданно пожалел чугунный шар – все-таки, считай, артефакт, да и в руке лежал так хорошо, что прямо хотелось его держать, ощущать тяжесть, подкидывать. Сунул шар в карман, карман отвис, впрочем, и куртка Сергея и без того была несколько бесформенной, так что в глаза не бросалось. Сергей подумал о шаре, как об оружии, и эта мысль добавила ему уверенности.

К перекрестку он подошел в половину двенадцатого. Уличные фонари работали примерно через один, отвоевывая у темноты неровные освещенные участки. Мела поземка. Дома терялись во мраке, угадываясь лишь по тусклым прямоугольникам редких светящихся окон. Машин почти не было. Пешеходов не было совсем. Сергей утешил себя мыслью, что где-то в окружающей тьме сидят Тохины люди, наблюдающие за ним, готовые помочь. Где, интересно, они сидят? Припаркованных машин поблизости не было. Не в сугробах же, наверное, прячутся?

Чтобы не замерзнуть Сергей принялся прохаживаться по тротуару взад и вперед, периодически бросая взгляды вокруг. Никого не было. Сергей вытащил телефон. 23:39. По улице Ленина через перекресток пролетела грязная серая иномарка. Ветел гонял хороводы снега. Карман оттягивал шар. Сергей потрогал его. Шар был холодным. За каким чертом он его взял? 23:44 Никого. Только ветер, холод и снег. 23:46. Никого. 23:48. Никого. 23:53. Никого. 00:02. Никого. 00:10. Зазвонил Тохин телефон.

- Отбой, Серега, - голос друга звучал устало и раздраженно. – Не пришел. Может спалились мы как-то. Бесполезно дальше ждать, иди домой.

- И что теперь? – растерянно спросил Сергей.

- Теперь действуем по плану «Б». Гребем всю эту е…ную тусовку с сайта и прессуем как положено. По результату я тебе отзвонюсь.

- Ясно. Спасибо, Тоха.

- Не за что. Не кисни. Все только начинается. Найдем этого мудака, я его лично закопаю, - сказал Тоха с неожиданной злостью. – Живьем.

Тоха отключился. Некоторое время Сергей стоял на перекрестке. Наконец, ссутулившись и пряча лицо от ветра, он медленно побрел в сторону дома.

∗ ∗ ∗

На этот раз Сергей отчетливо понимал, что происходящее ему снится. Что он проснулся во сне. Он сел на диване. По ногам дуло. Он встал, окинул взглядом комнату. Сервант, допотопный телевизор, коробки, стол. Везде протерта пыль, на столе не валяются старые газеты, а под столом – бутылки. «Прибрался, молодец!» - издевательски сказал голос внутри его головы. И тут же со знакомой по предыдущему сну интонацией донеслось из прихожей:

- Па-па.

Сергей вышел из комнаты. Холодный пол. Стук собственного сердца. Однако, это сон. Только лишь сон. Эта мысль придала Сергею капельку уверенности. Он посмотрел на входную дверь. Дверь была приоткрыта.

- Па-па, - сказал кто-то из-за двери.

Сергей подошел к двери. Взялся за ручку, чуть не отдернул руку – ручка была холодной как лед. Медленно потянул дверь на себя. За дверью было темно. - Па-па, - сказал голос из темноты, в метре от Сергея.

Сергей оперся рукой о косяк, тело охватила ватная слабость. Тьма начала медленно отступать, но вместо лестничной клетки проступили контуры уходящего вдаль коридора с выбеленными стенами и мигающими под потолком плафонами. Сергей вдруг понял, что тьма не рассеивается, она наоборот, будто бы концентрируется, собирается в непроглядное чернильное облако прямо напротив него. Он хотел сделать шаг, но ноги словно приросли к полу. Конечно, это же сон, во сне всегда так бывает. Остатки темноты втянулись в пятно, и оно приняло форму человеческой фигуры. Фигура взмахнула рукой, разгоняя черный туман. Перед Сергеем стоял человек с фотографии. Высокий, выше Сергея, в черном кожаном плаще со стоячим воротником, с бледным хищным лицом, ястребиным носом, черными гладко зачесанными назад волосами. И с полностью красными, без белка и сетчатки, глазами.

- Здравствуйте, Сергей, - сказал человек приятным низким голосом. – Побеседуем, если вы не против.

- Где мой сын? – хрипло спросил Сергей.

- Давайте присядем, - игнорируя вопрос, незнакомец рукой указал Сергею на кресло. Сергей обнаружил, что нет больше ни его квартиры, ни белого коридора. Они находились в уютной комнатке с камином, двумя мягкими креслами, изящным столиком между ними. На стенах – темные деревянные панели, на каминной полке – семейная фотография, окно задернуто занавесками, дверь приоткрыта оттуда доносится звяканье посуды, негромкие голоса. Фотография показалась знакомой, Сергей сделал шаг к камину, да, так и есть – это была та самая фотография с моря, которую Лена убрала со стены: Сергей, загорелый и довольный жизнью, улыбающаяся Лена, счастливый Андрюшка. К горлу подкатил спазм. Сергей мучительно сглотнул. Это сон. Просто сон.

Сергей отошел и осторожно опустился в одно из кресел. Незнакомец уже успел расположиться во втором, вольготно откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу.

- Дорогой Сергей, - сказал он, - мы с вами сейчас находимся в вашем доме, - он помолчал. Сергей тоже молчал. - Точнее в вашем гипотетическом доме. В доме из вашего гипотетического счастливого будущего. В этом будущем у вас по-прежнему есть любящая жена и сын, вы успешны, богаты, здоровы, счастливы. И вы, вы – нынешний, можете сделать это будущее из гипотетического реальным.

- Как? – спросил Сергей.

- Очень просто, - незнакомец широко улыбнулся, обнажая ряды тонких, слегка загнутых внутрь, иглообразных зубов. – Вы собственноручно подписали договор, - он указал на стоящий между креслами столик, и Сергей увидел на нем черную кожаную папку, похожую на ту, что была у бородатого юриста. Незнакомец открыл папку и развернул к Сергею. В папки лежал белый листок. «Типовой договор №666 – 8/21/001275», дальше набранный текст и слова, вписанные синей ручкой корявым Сергеевым почерком. Внизу – разлапистая красная закорючка, словно кто-то вытирал грязный палец. – Вы уклоняетесь от того, что необходимо исполнить, Сергей. Привлекли своего друга, совершенно напрасно, кстати, он вам ничем не поможет, из-за этого мне пришлось отказаться от личной встречи, которая была у нас с вами вчера запланирована, отказаться, замечу, исключительно из гуманных соображений - чтоб не умножать число пострадавших, они и так будут. Ну, что же вы молчите?

- Что я должен исполнить? – спросил Сергей.

- Уверен, вы знаете («Жертва, папа»). Договор должен быть скреплен не только вашей кровью, но и некоторыми действиями ритуального характера. Вы понимаете меня?

- Не совсем, – сказал Сергей.

- О, я уверен, вы понимаете меня! – Незнакомец снова улыбнулся. Сергей облизнул пересохшие губы. – Речь идет о жертвоприношении. Человеческом жертвоприношении. Вы должны убить человека, ребенка. Не старше десяти лет. Точнее, с учетом того, что вы нарушили сроки, уже двоих детей.

- Какие сроки?

- Шестьдесят шесть дней с момента подписания договора, Сергей. Они истекли.

- А почему не шестьсот шестьдесят шесть? – спросил Сергей.

- Потому что не шестьсот. В десятичной системе важна цифра шесть, – сказал незнакомец с интонацией терпеливого учителя. - Не столь важно, в составе какого числа. В двенадцатиричной – цифра три, ну и так далее, так что все эти байки про «число зверя» – ерунда. Впрочем, не думаю, что вам интересна нумерология, вы просто тянете время. Срок вышел, вы должны принести жертву.

- А если я ее не принесу? – спросил Сергей.

Незнакомец поджал губы, изображая сожаление.

- Если не принесете, то ничего не получите. А душа останется у нас. Вас ждет ад здесь, потом смерть и потом ад там. Ужасная, я бы сказал, душераздирающе печальная участь, - на этот раз в его тоне прозвучала явная издевка. – Сергей, подумайте. В том, что все серьезно, вы, я надеюсь убедились. Так что же для вас важнее – ваше счастье и счастье ваших близких или жизни каких-то двух совершенно незнакомых детей? Подумайте хорошенько, Сергей. В мире полно детей, у которых нет никакого будущего – маленькие бродяги, дети алкоголиков и наркоманов, вы сделаете им услугу, избавив от мучений и отправив их пока еще чистые души прямиком в рай. Разве я не прав, Сергей? С технической точки зрения мы гарантируем, что убийства останутся нераскрытыми. Ну, или их повесят на кого-то другого. Вам достаточно соблюсти самый минимум предосторожностей, не лезьте откровенно на рожон, и никто никогда не свяжет эти смерти с вами. Вы, если угодно, об этом даже не вспомните, точнее будете вспоминать как просмотренный фильм, без эмоциональной окраски, без всяких там кошмаров по ночам и прочего – это наш маленький бонус, - Он помолчал, внимательно глядя на Сергея. - Так что?

- Что будет с моим сыном?

- Если вы продолжите уклоняться от условий договора? Хм, - незнакомец картинно изобразил задумчивость. - Ну для начала, может быть, ему вырвут ногти, затем отломают пальцы, затем… дайте подумать… может быть, отрежут уши, половые органы, выколоть глаза? Какую последовательность бы вы предпоч….

- Хватит! – закричал Сергей. – Хватит, прекратите!

- Если хотите, я могу устроить чтобы вы получили видеозапись его последних часов. Чтобы у вас не оставалось сомнений по поводу его судьбы.

- Что…, - слова с трудом давались Сергею, язык плохо двигался в пересохшем рту, это было странное ощущение для сна. - Что я должен сделать? – спросил он. - Просто убить?

- О, - оживился незнакомец, - вот это уже деловой разговор, Сергей. Нет, не просто. Вырезать на теле перевернутый крест. Перевернутый, то есть ориентированный концом с перекладиной в сторону ног. Чем глубже разрезы, тем лучше. Затем произнести ритуальную фразу, ее текст вам предоставят. Если не надеетесь на память, можете читать по бумажке, слова будут на латыни, читаются так же как пишутся. Потом убить. Именно в такой последовательности, это важно. И на этом все, – незнакомец посмотрел на Сергея и вопросительно приподнял брови. – Все просто, не так ли?

- Так…, - хриплым голосом ответил Сергей.

- Я чертовски рад, что мы наконец-то друг друга поняли, - он снова улыбнулся. Внезапно его лицо стало меняться, фигура съежилась, черный плащ сменился на белую курточку с узором из разноцветных линий. Напротив Сергея сидел его сын. Столик исчез.

- Папочка спаси меня, - жалобно сказал он.

- Андрюша, - Сергей вскочил, протянул руки к сыну, сделал шаг, чтоб обнять его, сделал еще шаг. Расстояние не сокращалось. Сергей побежал, но остался на месте. «Это сон, здесь все по законам сна», - подумал он. Неожиданно фигура Андрюшки вспыхнула, пламя охватила куртку, волосы. Мальчик дико, безумно закричал. Сергей пытался дотянуться до него, понимая, что это бесполезно.

- Нет! Нет! Нет! Неееееееееееееееет!

Он проснулся от собственного крика. Сердце бешено колотилось. Тело было мокрым от пота. В носу отчетливо стоял запах горящей плоти. За окном брезжил мутный рассвет.

∗ ∗ ∗

Сергей встал с дивана и сразу же заметил на столе белый прямоугольник. Медленно, как к эшафоту, он подошел к столу. Обыкновенный лист А4 с напечатанным на принтере текстом. Две короткие строчки, латинские буквы, каждая строчка начинается со слова Satan.

Из прихожей раздалась телефонная трель. Звонил телефон Тохи. Сергей только сейчас понял, что спал в брюках и свитере. Вспомнил, как вчера пришел почти в час ночи с несостоявшейся встречи полностью опустошенный. Думал о том, что надо позвонить Лене, она, наверное, ждет. Сил совсем не было. Он решил прилечь на диван, просто полежать пять минут. И провалился… Куда? В сон? В преисподнюю? Телефон снова напомнил о себе пронзительным звоном. Сергей прошел в прихожую, достал телефон из кармана куртки.

- Да.

- Спишь, что ли? Набухался вчера? – спросил Тоха.

- Привет, - сказал Сергей. – Прости, не сразу нашел телефон.

- Ясно. Новости есть?

- Нет. Какие у меня…

- А у меня есть. И все хреновые. Взяли ночью этих мудаков. Почти всех. Ихний, типа, авторитет, это самый Дарк… там какой-то, кинулся на ментов с ножом. Старший наряда выстрелил в него в порядке самообороны. Попал в шею. Зацепил артерию. Скорая приехала к трупу. Не знаю, как это могло случиться. Но вот так вот. Остальных допросили по отдельности. Ничего путного, малолетние дебилы.

Тоха замолчал, было слышно, когда он тяжело дышит в трубку.

- Что-то еще, Тоха? – спросил Сергей.

- Еще, - сказал Тоха. – На компе у одной мокрощелки нашлись фотки. Попадающие под статьи 134 и 135 УК РФ. Со мной в главной роли.

Тоха снова замолчал.

- То есть ты там... с ней…, - Сергей не был уверен в том, что правильно понял друга, номера статей ему ни о чем не говорили.

- Да! – неожиданно взорвался Тоха. - Я! Там! С ней! При том, что я эту сучку раньше в глаза не видел!

- Но как это может быть? – спросил Сергей.

- Не знаю, - сказал Тоха, после паузы. Голос его был спокойным, но чувствовалось, что спокойствие это дается ему с трудом. – Я подумал, может ты знаешь?

- Я? – искренне удивился Сергей. - Я-то откуда могу знать?

Тоха вздохнул.

- Куда-то мы с тобой вляпались, Серега, такое у меня ощущение. Ладно. Будь на связи. Ничего не предпринимай. Любые новости – звони мне.

- Хорошо, - сказал Сергей.

- Хорошо, - повторил Тоха. - Все, отбой, – связь прервалась.

Сергей вытащил из кармана куртки второй телефон – свой собственный, набрал Лену. Ответил ее отец.

- Она не хочет с тобой разговаривать, - заявил он.

- Но почему?

- По кочану.

Сергей закрыл глаза, глубоко вдохнул и выдохнул.

- Пригласите пожалуйста Лену, - повторил он, с трудом удерживая злость. – Я хочу с ней поговорить.

- А она с тобой не хочет.

- Да почему, блять?! – заорал Сергей, не в силах больше держаться. – Чем я виноват? Что я сделал? Слышишь ты, старый пидор, немедленно дай мне поговорить с женой!!!

Телефон молчал. Отец Лены разорвал соединение.

Сергей с размаху ударил кулаком в стену. Руку пронзила боль. В слое трухлявой штукатурки, удерживаемой, видимо, только обоями, образовалась заметная вмятина.

∗ ∗ ∗

В течение дня Сергей пытался позвонить Лене несколько раз. Она либо сбрасывала вызов, либо телефон был недоступен. Он позвонил Тохе. С третьего раза Тоха ответил и в ответ на невнятный лепет Сергея бросил с нескрываемым раздражением:

- Серега, не могу сейчас говорить, проблемы. Как что-то прояснится – перезвоню.

Сергей написал Лене несколько сообщений. Она не ответила ни на одно.

Он не знал, что еще ему сделать. Или, наоборот, он знал. Листок с латинскими буквами по-прежнему лежал на столе. Около шести вечера, устав маяться, Сергей оделся и дошел до супермаркета. Купил литровую бутылку водки. Затем подумал, что после того, что должно произойти, алкоголь ему понадобится еще. И еще. Возможно даже в большем количестве, чем будет в состоянии вместить его организм. Взял еще две бутылки. Проходя мимо полок с продуктами, он вдруг ощутил голод и вспомнил, что сегодня снова весь день не ел. Кинул в корзину несколько брикетов лапши быстрого приготовления.

Придя домой, он поставил чайник, залил кипятком лапшу. Налил полстакана водки и выпил залпом. Стало чуть легче. Напряжение спало и, как показалось вначале, даже появилась призрачная способность мыслить и рассуждать. Жертва. Двое. В обмен на жизнь Андрюшки, а может быть даже на возможность вернуть все назад. На иллюзорное, обещанное незнакомцем из сна счастье. А почему нет? После выпитого все это перестало казаться Сергею бредом. Та часть мозга, которая отвечала за способность отличать бред от реальности, взяла отпуск. Появилась способность мыслить и рассуждать о жертве. Всего лишь двое. Всего лишь не надо лезть на рожон, и никто не станет его искать. А если даже все это и бред – что он лично теряет? Ничего. Его жизнь разрушена. Сын пропал. Жена сбрасывает звонки. Будущего нет. Будущего.точка.нет. Осознание этого вдруг обрушилось на Сергея, словно лавина. Будущего нет. Ничего нет. «Ад здесь, потом смерть и ад там», - так, кажется говорил незнакомец. Смерть и ад – ничего больше. И шанс все изменить.

Сергей достал из кухонного шкафчика бабкины ножи. Их было два – один тонкий и острый (тот самый, которым, он когда-то разрезал себе палец), другой длинный с лезвием в форме пилы (кажется, такой нож называется хлебным). Оба тупые и грязные, с засаленными деревянными ручками. Сергей взял в руку тонкий нож. Взмахнул, как-бы нанося колющий удар. Убить - сгодится. А вырезать кресты – что ж, наверное, это ненамного сложнее, чем резать колбасу. В любом случае других подходящих инструментов в бабкином хозяйстве не было, как и чего-нибудь предназначенного для заточки. Ну и ладно. Сергей почувствовал уверенность – если бы был необходим специальный нож, то он нашел бы его на каком-нибудь видном месте, как нашёл письмо и листок с…. (заклинанием?) латинскими словами. Раз его не сочли нужным снабдить специальными инструментами для жертвоприношения, значит достаточно тех, что есть.

Он поел, почти не чувствуя вкуса и даже температуры пищи. Налил и выпил еще. Оделся. Положил оба ножа во внутренний карман куртки, рукоятками вверх. Может быть не лучший вариант, но не за пояс же их совать? Все равно они слишком тупые, чтоб прорвать карман и провалиться за подкладку. Выложил телефоны. В левом кармане ощущалась немалая тяжесть – Сергей вытащил металлический шар и какое-то время смотрел на него, силясь вспомнить, как этот предмет попал в его карман. Вспомнив, усмехнулся. Подкинул шар на ладони. Шар легко поймался, словно сам прыгнул обратно в руку. «Удобная вещь», - подумал Сергей, пряча шар обратно в карман. В последний момент спохватился, не разуваясь прошел в комнату, взял со стола листок с текстом, сунул в другой внутренний карман. Около половины восьмого он вышел из дома. Было холодно, кажется температура еще больше упала. Дул сильный ветер, повсюду кружился снег, и Сергей не мог понять, то ли это метель, то ли снегопад, то ли все вместе. Впрочем, это было неважно. Алкоголь помогал ему не чувствовать холод. Он вышел на улицу Трех Неизвестных Пограничников и не спеша, покачиваясь частично от ветра, частично от спиртного, двинулся в сторону перекрестка. Прохожих на улице не было, редкие автомобили проносились мимо.

Сергей дошел до улицы Ленина, повернулся и пошел обратно. «Надо было взять водку с собой», - подумал он. Вдруг впереди в тусклом свете фонарей среди пурги он увидел фигуру. Кто-то шел ему навстречу. Человек невысокого роста. Ребенок. Сергей остановился, отошел к кустам, сделал еще шаг и оказался по колено в снегу. Теперь с улицы его не было видно, он же сквозь ветки мог следить за приближающимся силуэтом. Девочка. Может лет девяти или восьми. Лицо замотано зеленым шарфиком, голова опущена, за спиной ранец похожий на школьный. Идет быстро, не глядя по сторонам, уткнувшись в шарф.

Сергей сунул руку за пазуху и коснулся рукояти узкого ножа. Все просто. Сейчас она подойдет, когда будет проходить мимо он схватит и втащит ее в кусты. Если даже она закричит – все равно. Никто не услышит. Все просто. Очень просто. Проще, чем можно было вообразить.

Девочка приближалась. Сергей приготовился. Девочка не видела его, просто не смотрела по сторонам. Но Сергей смотрел внимательно. Черты лица азиатские. Дочка вездесущих «таджиков»? Ему стараются максимально упростить задачу? Сжимающая нож рука, несмотря на мороз, вспотела. Дочь. У которой есть родители. Которые ждут ее. Также как он ждет Андрюшку. Он вспомнил, как они гуляли прошлой зимой. Выдалась оттепель, и с крыш расположенных в соседнем дворе гаражей свисали сосульки. Они сбивали сосульки снежками. «Пиу! Тыдыщ!», - восторженно кричал Андрюшка, изображая стрельбу из космических орудий (недавно он посмотрел «Звездные войны»). А потом они устроили снежную дуэль – Андрюшка прятался за сугробом, а Сергей атаковал его. Они вернулись домой раскрасневшиеся, мокрые, чумазые и довольные. Лена уже ждала их, приготовила обед. «Ведь это же было, - подумал Сергей. - Было совсем недавно».

Девочка поравнялась с Сергеем. Вскинула голову, увидела его, на детском личике отразилась смесь удивления и испуга. Сергей почувствовал, что по его щекам текут слезы. Метель норовила заморозить их, склеить льдом глаза. Девочка отвернулась и торопливо прошла мимо. Сергей попытался разжать ладонь и понял, что не может, выхватил нож из кармана, остервенело махнул рукой, нож выскользнул и улетел в сугроб.

∗ ∗ ∗

Тоха позвонил на следующий день.

Сергей плохо помнил, как он добрался домой накануне. Помнил, что плакал. Пил. Снова плакал. Снова пил. Пытался позвонить Лене, но раз за разом натыкался на издевательское: «Аппарат абонента недоступен или находится вне зоны действия сети». В припадке ярости выхватил, уронив на пол куртку, из кармана листок с латинскими буквами и разорвал его в клочья. Ругался вслух. Кажется, соседи стучали в стенку…

Когда позвонил Тоха, за окном было уже светло. Голова отзывалась вспышкой боли на каждое движение. Телефон показал 11:37. На полу валялись клочки бумаги, две пустые бутылки («Это что, я выжрал два литра водки? Да ну, не может быть, наверное, разлил где-нибудь половину»). Сергей совершенно не помнил того, как он заснул и что перед этим делал, впрочем, вряд ли это было важно. На этот раз сон обошелся без кошмаров.

- Да, - сказал Сергей, с трудом по звуку найдя телефон.

- Ты дома? – спросил Тоха. Его голос напомнил Сергею о последних попытках общения с Леной. Такой же тусклый. Лишенный жизни.

- Дома, - ответил он.

- Я подъеду, - сказал Тоха и отключился.

Сергей стоял какое-то время, тупо глядя на телефон. Затем сунул его в карман штанов («Сколько дней ты их не снимал? Скоро начнешь вонять как бомж», - попытался напомнить внутренний голос. Сергею было все равно).

Башка трещала. Он сходил в туалет, затем умылся холодной водой. Стало чуточку легче. Он сел на диван, включил бабкин доисторический телевизор и стал ждать Тоху. По телевизору сначала шел концерт, потом начались местные новости. Сергей слушал вполуха. «В связи с пандемией усилены меры…. Губернатор области заявил, что… Аварийное состояние пешеходного моста на улице Энгельса… Обнаружен труп ребенка со следами ножевых ранений и признаками… Скандал, разразившийся вчера вокруг известного предпринимателя… Синоптики обещают, что потепление начнется уже к концу этой недели…». «Что делать?» - думал Сергей. Ответа не было.

Тоха приехал почти через два часа. Позвонил на старый Сергеев телефон, коротко сказал:

- Выходи.

Черную «Ауди» Сергей увидел сразу напротив подъезда. Нагнулся, заглянул в окно. Тоха сидел за рулем, жестом показал Сергею на переднее пассажирское сидение. Сергей забрался в машину.

- Привет, - он протянул руку.

- Привет, - ответил Тоха, не делая попытки ответить на рукопожатие. Сергей удивился, отметив как изменился Тоха. Словно не пара дней прошла с их встречи, а десять лет. Плечи опущены. На лице морщины («Не могли они появиться так быстро, наверное, и раньше были, просто не бросались в глаза. Или могли?...»), под глазами глубокие черные тени. И голос… голос человека, которому вынесли смертный приговор, и который через все стадии горя пришел уже к тупому смирению. Он смотрел не на Сергея, а куда-то вперед, в глубину заснеженного двора.

- Что случилось? – спросил Сергей.

- Фотографии попали в сеть. Без понятия, как могло случится. Но случилось. Уже по новостям показали – сенсация, блять. От статьи может и отмажусь, но на всей карьере – крест. Гелька вчера выгнала из дома.

- Гелька? – переспросил Сергей и почувствовал неловкость – он был так поглощен своими проблемами, что даже не спросил Тоху о его жизни, не знал есть ли у него семья.

- Жена. Сказала, что развод. Что дочку мне не отдаст. Сказала, что ей теперь страшно оставлять нас наедине, раз я такой извращенец и педофил. Сучка, на помойке, считай, ведь ее подобрал. Да и не в этом дело, - голос Тохи дрогнул, и Сергей с удивлением понял, что его друг, Тоха Рубер, вечно жизнерадостный, воспринимающий любые сложности жизни лишь как новые интересные задачи, готов расплакаться. – Любил ее. И сейчас люблю. И Кристину, дочку. А она мне… такие слова. Я тоже не сдержался.

Он замолчал, продолжая смотреть куда-то вдаль.

Сергей не знал, что сказать, и тоже молчал.

- Очень все гладко получается, - сказал Тоха ровным бесцветным голосом. – Жил я себе поживал, вдруг ты появляешься, как черт из табакерки. Я хватаюсь за твои проблемы, по твоей наводке прошу ментов прессануть девчонку. И, хоп, у нее на компе эти фотки. Слишком странное совпадение, а?

- Тоха, я…

- Серега, - Тоха повернулся и посмотрел Сергею прямо в глаза. – Серега, скажи мне, ты имеешь к этому отношение?

- Нет, Тоха, ты что? Я эту девчонку только с твоих слов и знаю.

Тоха кивнул и снова отвернулся.

- А что она сама говорит? – спросил Сергей. – Неужели подтверждает, что у нее с тобой… ну... это… было? Ведь это же, наверное, как-то можно проверить, нет?

- Что говорит…, - медленно произнес Тоха. – Ничего не говорит. Она повесилась. В СИЗО. Сегодня утром. Ее в отдельную хату кинули, типа, специально, чтоб меньше болтала и все такое. А она повесилась. На собственных трусах. В сидячем положении. Я и не знал, что так можно, но менты говорят – можно.

И он снова замолчал. Наконец сказал:

- Извини, Серега. Я знаю, что ты ни при чем. Такую подставу можно было бы и без тебя организовать, даже проще без тебя. Но надо было спросить. Не знаю, что происходит. Не понимаю.

- Я тоже, - ответил Сергей, хотя ему казалось, что он как раз понимает.

- Да, кстати, ты надеюсь в курсе, что пацан твой нашелся? – спросил Тоха.

- Как?! – воскликнул Сергей. – Когда?

- Недавно. Сам пришел. Вроде где-то его держали, но он толком не помнит, его там пытаются допросить у вас дома, следак на пару с психологом. Ну я подробности не выспрашивал.

В голове Сергея бешенной каруселью кружились мысли. Он же не принес жертву. Тогда почему Андрюшку вернули? («А может все-таки принес? – вкрадчиво поинтересовался коварный внутренний голос. – Ты же вчера нажрался до беспамятства. Может быть вышел ночью на улицу и…». «Нет! – оборвал его Сергей. – Не может быть!»). Скорее всего не было никаких договоров и жертв, никаких зловещих незнакомцев во сне и прочей потусторонней белиберды, просто «белая горячка», просто он рассматривал мужика с фотографии – вот тот и приснился. Точно! А Андрюшка… Андрюшку кто-то похитил, наверное, тот самый тип с камеры, но он сбежал. Или его отпустили. Господи, только бы с ним все было хорошо.

- Тоха, спасибо, - сказал Сергей, - но я поеду. К Лене, к Андрюшке. Спасибо тебе большое!

- Не за что, Серега, – Тоха посмотрел на него, улыбнулся, в этой улыбке промелькнуло что-то от прежнего Тохи. – Езжай, конечно. Рад, что у тебя все сложилось. Извиняй, подбросить не могу, мне щас в следственный комитет снова ехать.

- Да ну, сам доеду. Удачи тебе, Тоха! Ты тоже извини, что втянул тебя в это.

- Ладно, ты же тут и правда ни при чём.

- Ну я побежал!

- Давай.

Сергей выскочил из машины.

Вытащил телефон, набрал номер Лены. «Аппарат абонента выключен или…». Черт! Набрал такси, заказал машину.

Тохина «Ауди» тронулась с места и медленно выехала со двора.

∗ ∗ ∗

Меньше чем через час Сергей был у дверей своей бывшей квартиры. Позвонил в домофон. Устройство запищало. Сергей рванул дверь, влетел на четвертый этаж. Его встречал отец Лены.

- Здравствуйте, Сергей, - сказал он безо всякого дружелюбия.

- Здравствуйте…, - Сергей вдруг понял, что не может вспомнить как зовут этого человека, черт, ведь помнил недавно, а тут забыл, затем сообразил, Лена - Токарева Елена Анатольевна, - Здравствуйте,… Анатолий (отчество так и не вспомнилось). А где Лена и Андрей?

Вместо ответа тесть, отошел и жестом пригласил Сергея войти. Бросил:

- Зайди. Поговорим.

Сергей зашел в еще недавно свою, а теперь чужую квартиру. Закрыл за собой дверь Он сразу понял, что ни Лены, ни Андрюшки здесь нет. Вопросительно посмотрел на тестя.

- Елена с мальчиком недавно уехали, - сказал тот.

- Куда уехали? – не понял Сергей.

- А что с ребенком, тебя не волнует? – спросил тесть.

- Как же? Конечно волнует! А что с ним…

- С ним все в порядке, - перебил Анатолий. – Следов насилия нет. Но он ничего не помнит. В крови следы сильнодействующего транквилизатора. Кто-то похитил его, удерживал. Но он смог убежать.

- И где он сейчас?

- Сейчас он вместе со своей матерью, - Сергей открыл рот, но тесть не дал ему ничего сказать. – Елена попросила меня поговорить с тобой. Между вами все кончено. У нее другой мужчина. Сейчас он заботится о ней и мальчике.

- Другой мужчина?! – Сергей почувствовал, что начинает закипать. – И почему это вдруг какой-то другой мужчина заботится о моем сыне?

- Потому что Лена решила, что он сделает это лучше, чем опустившийся алкоголик. Даже если этот алкоголик – его отец, - отчеканил тесть.

- Да как вы…. Причем тут это? Я хочу помочь…

- Притом! В зеркало на себя посмотри, помощник! Ты уже достаточно помог, когда обратился к своему дружку, бандюге и педофилу. Слава богу, не он нашел мальчика, а то неизвестно еще что бы случилось. Хватит. Елена уехала. Разговаривать с тобой она не будет. Развод будешь обсуждать с ее адвокатом.

Сергей чувствовал, себя рыбой, выброшенный на берег. Ярость, еще мгновение назад бурлившая в нем, ушла, как воздух из проколотого шарика. Происходящее казалось продолжением кошмара («Ад здесь, потом смерть и потом ад там»). Он развернулся, открыл дверь и вышел.

- И больше не приходи! - услышал он вслед, а затем грохнула, захлопнувшись, железная дверь.

∗ ∗ ∗

К вечеру Сергей снова был пьян. Он не видел для себя никого выхода. Никакого смысла жить. Алкоголь помогал на время приглушить боль. В начале двенадцатого вечера он оделся и шатаясь вышел на улицу. Он пошел к перекрестку. Кажется, было еще холоднее, чем вчера. Снежная крупа танцевала в желтом свете фонарей. Дежавю. От выпитого его слегка штормило. Наконец он добрался до перекрестка. Огляделся. Со стороны Ленина медленно ехала белая иномарка. Не доезжая до перекрестка метров десяти, она мигнула поворотником, прижалась к обочине и остановилась. Водительская дверца открылась и из нее вышел мужчина. Высокий. Худой. В длинном черном пальто и, несмотря на мороз, без шапки. Тот самый. Накатил липкий страх, но тут же отпустил. А чего ему бояться? Что еще может быть хуже? Он ждал, пока незнакомец, не торопясь, приблизится.

- Добрый вечер, Сергей, - незнакомец улыбнулся. На этот раз зубы у него были обычные, человеческие, ровные и белые, как с рекламы стоматологической клиники. – Ну вот мы и встретились, так сказать, в реальности. Я вас слушаю.

- Где мой сын? – спросил Сергей.

- В обществе своей матери и ее нового знакомого, ваш сын зовет его дядя Слава. Этот человек решил, и с этим решением трудно спорить, что после всего пережитого Елене и мальчику надо развеяться. Сейчас он везет их на загородную базу отдыха. Вы должны быть рады, Сергей. Ваш сын в безопасности, ваша жена счастлива. «Дядя Слава», человек, к слову сказать, вполне обеспеченный, действительно искренне влюблен в нее. Их ждет достойное, стабильное и счастливое будущее.

- Почему? – спросил Сергей. – Ведь я же не….

Незнакомец слов улыбнулся, махнул рукой:

- Нет, нет, конечно же нет. Вы никого не убили. Струсили.

- Но тогда… значит это было не важно?

- Нет, Сергей, важно.

Сергей смотрел на него и не понимал. Алкоголь мешал мыслям выстраиваться.

- Не понимаете, Сергей? – спросил незнакомец с деланным сочувствием. – Вы струсили. А вот ваша жена оказалась смелее вас.

Сергей опешил.

- Она… Лена… она убила?

- Она пока что выполнила лишь часть необходимых действий. Но поскольку она человек решительный, здраво и трезво (незнакомец ухмыльнулся) мыслящий, есть все основания полагать, что оставшееся она также довершит. Именно поэтому в ее случае мы сочли возможным исполнить желание уже сейчас, так сказать, авансом. Ваш сын вернулся, ему больше ничего не угрожает.

- Да, но почему она не хочет со мной говорить? Ведь я хотел, чтобы все было как раньше. Чтобы мы снова стали одной семьей. Незнакомец печально вздохнул.

- Это вы хотели Сергей. А она хотела другого. В частности, поскорее забыть вас. Она все еще любила вас какой-то частью и это мешало ей. Как сказал бы психолог, блокировало развитие новых отношений. Но теперь это в прошлом.

- В прошлом! Вот значит, как вы все подстроили?! – сказал Сергей с ненавистью.

- Мы? Да вы, наверное, не в себе. Мы лишь помогаем людям в исполнении их желаний.

Сергей молчал, тяжело дыша. Незнакомец тоже молчал. Сергей обратил внимание на то, что ни из его рта, ни из носа не вылетает пар.

- Я могу что-то изменить? – спросил Сергей. – Или уже поздно?

Незнакомец пожевал губами.

- Теоретически, можете, собственно, поэтому я и здесь. Условия те же, Сергей.

- Двое? – спросил Сергей.

- Нет, - мягко сказал незнакомец. – С учетом изменившихся обстоятельств – четверо. И я советую вам поторопиться.

Красная пелена упала Сергею на глаза.

- Четверо?!!! – заорал он. – Ах ты, сука! Тварь! Я сейчас тебя самого принесу в жертву!

Не соображая, что делает он бросился на незнакомца, поскользнулся упал, больно ударившись ногой, молния куртки с треском разошлась. Он попытался встать, снова упал, ушибленная нога плохо слушалась, наконец он все же с трудом поднялся. Незнакомца рядом не было.

- Где ты, уебок?! - заорал Сергей. – Вернись!

Неожиданно в глаза Сергею ударил яркий свет. Прямо на него, набирая скорость неслась белая иномарка. Мелькнула мысль: «Собьет!», а следом за ней: «Ну и пусть». Сергей сделал шаг, пола кутки качнулась, ударила чем-то тяжелым в бок. Почти не думая, Сергей сунул руку в карман, выхватил чугунный шар и швырнул его в надвигающуюся машину, в различимое за стеклом ухмыляющееся лицо незнакомца. Он попал, в душе вспыхнуло злобное торжество, машину стало заносить, она пролетела мимо Сергея, в скрежете тормозов ему послышался крик, тонкий, почти что женский. Пытаясь отпрыгнуть, он снова упал, а когда поднялся машины не было. Кружила пурга. Светили фонари. Дорога была пустой. Машина не уехала, она просто исчезла.

Запахнув куртку, прихрамывая и пошатываясь, Сергей пошел в сторону дома. Торжество угасло, сменившись тупым безразличием.

∗ ∗ ∗

Заместитель начальника Областного Следственного Управления подполковник Николайчик Петр Фёдорович сидел в своем кабинете, ожидая встречи с Антоном Петровичем Бельским, помощником депутата (впрочем, теперь уже бывшим), бизнесменом и меценатом. А также криминальным авторитетом, известным под кличками «Рубер», «Беляк» и «Чикатило».

Еще неделю назад такая встреча проходила бы скорее всего неофициально в каком-нибудь дорогом ресторане (может быть даже в «Алькатрасе»), да и встречался бы Бельский не с Петром Фёдоровичем, а с его начальником. Но за неделю многое изменилось. В сети появились пикантные фотографии с участием господина Бельского, мгновенно ставшие достоянием новостных агентств. Не стало секретом и то, что запечатленная на фото девушка (точнее, девочка) за день до появления снимков была арестована по надуманному обвинению, а меньше чем через сутки покончила с собой (по официальной версии) в камере СИЗО.

Несмотря на все деньги и влияние Бельского, замять дело у него не вышло. Кто-то очень уж качественно его подставил, его карьере, как политической, так и криминальной, пришел конец. «Должно быть не поделился с кем-нибудь. Или перешел дорогу не тому, - думал Петр Фёдорович философски, без какого-либо сожаления. – Что ж, пусть радуется, что не девяностые на дворе, тогда бы просто грохнули и все дела».

Разумеется, произошедшее бросало тень и на коллег Петра Фёдоровича (как из СИЗО-1, так из СО Западного района, сотрудники которого проводили задержание), но лично его это напрямую не касалось, так что и о коллегах он думал без сочувствия – загубили девчонку, пусть радуются, если удастся отделаться увольнением из органов. Нет, он конечно не думал, что ее кто-то специально удавил (если бы хотели сделать так, то уж точно не в камере изолятора), но видимо перегнули где-то палку в ходе дознания, вот малолетка и того.

На предстоящей встрече Бельский настоял лично, хотя, честно говоря, Петр Фёдорович и сам подумывал о том, чтобы вызвать его как свидетеля. В конце концов, теперь он обычный смертный, друзья и покровители не станут мараться, защищая его, с учетом характера всего случившегося. Речь шла о деле Токарева и его семьи. Дело было довольно темным. Было известно о похищении, а затем чудесном возвращении сына Токарева. Была скверного качества запись с камеры наблюдения возле детского сада – единственная серьезная улика в деле. Было известно, что Бельский, школьный приятель Токарева, активно помогал ему в поисках сына. И то ли в итоге помог, то ли ребенок нашелся сам, то ли его похищение изначально было частью сценария подставы Бельского (ведь ту самую девчонку задержали вроде как по подозрению в причастности именно к этому похищению). Все эти вещи довольно плохо стыковались друг с другом. Рабочая версия у Петра Фёдоровича, впрочем, вырисовывалась: девчонку задержали с подачи Бельского, а некий влиятельный его оппонент не преминул этим воспользоваться – оперативно организовал фотографии и суицид; версия выглядела довольно экстравагантно, но здравому смыслу явным образом, как кажется, не противоречила. И с технической точки зрения была хоть и трудно, но, пожалуй, осуществимой. Разумеется, если все было именно так, то раскрыть такое дело не было ни малейшего шанса (слишком масштабными виделись заинтересованные фигуры), но Петр Фёдорович все же надеялся получить от Бельского какую-нибудь информацию – если не для дела, то для себя лично.

В дверь постучали.

∗ ∗ ∗

Ожиданиям Петра Фёдоровича не суждено было сбыться. Когда через полчаса Бельский покинул его кабинет, ответов не прибавилось, а вот вопросов…

Бельский приходил один, без адвоката. Бельский был сломлен. Бельский, как показалось Петру Фёдоровичу, был слегка не в себе. И Бельский, что самое удивительное, не знал того, что произошло с Токаревым и членами его семьи.

Бельский не знал, что Елена Токарева, вместе со своим сыном Андреем и неким Максименко Станиславом Витальевичем, с которым, по показаниям отца Токаревой, она познакомилась несколько месяцев назад, позавчера вечером находилась в принадлежащем Максименко автомобиле («Шкода Октавия», белого цвета), направляясь на Базу отдыха «Синегорье», где на имя Максименко был забронирован двухкомнатный номер. Бельский не знал, что примерно в районе 20:00 – 20:15 этот автомобиль потерял управление и слетел с дороги, представлявшей собой обледенелый серпантин. Выживших не было. Бельский тем более не знал, что ДТП было быстро переквалифицировано в убийство, после того как стало известно, что причиной аварии послужил чугунный шар, который неизвестный метнул в лобовой стекло автомобиля со стороны водителя. Это стекло чудом не разлетелось при аварии на куски (на что, скорее всего, рассчитывал метатель), благодаря чему на нем сохранилась пробоина от шара; затем в салоне покореженного автомобиля был найден и сам шар. И Бельский не знал, что той же ночью труп Сергея Токарева был найден на улице, неподалеку от снимаемой им на улице Трех Пограничников квартиры. Причиной смерти стало переохлаждение, а в крови умершего было обнаружено большое количество алкоголя – картина для тех мест в общем-то довольно типичная.

Бельский ушел, спотыкаясь как пьяный, и бормоча какую-то околесицу. Что-то насчет того, что все можно исправить, надо только подписать договор и выполнить условия.


Текущий рейтинг: 86/100 (На основе 66 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать