Владыки смерти 3: Дар

Материал из Мракопедии
Перейти к: навигация, поиск


Глава 1[править]

Они существуют на самом деле – все эти монстры, восставшие из могилы трупы и еще более чудовищные создания, у которых и названия-то нет. Они скрываются в темных подвалах, болотах, лесах, а иногда совсем рядом, по соседству под видом обычных людей, где творят немыслимые вещи… Мало на свете людей, кто знает об их существовании, потому что большинство вскоре умирает жуткой смертью, а меньшинство – если их можно назвать людьми – сами управляют всей этой нежитью. Есть и такие, кто, как мы с Дмитрием Гором, когда-то оказался втянутым в страшные события, которые открыли нам кошмарную сторону жизни.

Эти невеселые мысли кружились в моей голове, как мертвые холодные снежинки, пока я смотрел из окна старенькой «бэхи» Гора на проплывающий мимо пейзаж. Собственно, смотреть было особо не на что: вот уже много часов мы ехали по узкой неровной дороге, зажатой между двух бесконечных стен деревьев. Пихты, сосны и ели тянулись без конца и края, и в душе зарождался страх, что тайга никогда не кончится, что мы навеки застряли в этом зеленом зловещем мире, в котором нет ничего, кроме деревьев и разбитой дороги.

Я покосился на Гора. Он пялился на дорогу, чуть прищурив черные глаза, правая рука покоилась на рычаге переключения передач, левая слегка поворачивала руль то вправо, то влево. Мотор однообразно и усыпляюще гудел. Радио уже несколько сот километров ничего не ловило, кроме белого шума, а музыкальных записей у Гора никаких не нашлось. Я умирал со скуки.

Небо приобрело характерный предвечерний фиолетовый оттенок. Ветер, с ревом задувающий в приоткрытое окно, стал почти холодным.

Лето подходило к концу, и в этих таежных краях приближение осени чувствовалось как нигде явственно. Лето выдалось богатым на события: я столкнулся с монстром Полосатое лицо, погибло много людей. Нам с Гором удалось плавно свалить с места гибели Дианы и даже не попасть в поле зрения полиции. Перед смертью она кричала, вопль до сих пор звенит у меня в ушах, но на улице ее никто не услышал, – или сделал вид, что не услышал. Нынешнее равнодушие людей просто поражает, хоть и в данном случае это вышло нам на руку. Мало ли какая-то баба заорала?

Монстра Полосатое лицо натравил на меня старый знакомый Кукловод, которого мы вместе с Гором когда-то едва не прикончили, и с тех пор он жаждет с нами расквитаться. Если бы не подвела Катя со свойственными женщинам непостоянством и эмоциональностью, та самая Катя, которой Кукловод поручил меня уничтожить с помощью Полосатого лица, я бы уже кормил червей.

После всех этих злоключений я принял тяжелое решение: мне нужно исчезнуть из жизни родителей, девушки и всех близких, чтобы не подвергать их риску попасть под руку Кукловоду, который, судя по всему, не намерен останавливаться. Мне нужно бросить журфак, перечеркнуть всю жизнь – просто исчезнуть, отправившись с Гором на охоту за Кукловодом. Мне нужно нанести удар первым.

Но просто уйти от моих мнительных родителей, не сказав им ни слова, равносильно убийству. Они умрут от переживаний, а если не умрут, то поднимут на уши весь мир. Я был не в восторге при мысли о шуме, всемирных поисках пропавшего без вести единственного сыночка и моей фотографии во всех социальных сетях с подписью «Кирилл Ратников. Ушел из дома и не вернулся». Вряд ли при таких обстоятельствах я смог бы заниматься поиском Кукловода. Меня спасла бы разве что пластическая операция. Но это, понятное дело, не вариант.

Выход из сложившейся непростой ситуации нашел Дмитрий Гор. Он позвонил приятелю по прозвищу Кривой, который был отличным программистом и хакером старой закалки. Кривой ухитрился взломать сервер Лондонской школы журналистики и отправить мне приглашение на специальные трехмесячные курсы. Я якобы выиграл конкурс, организованный в интернете. Когда родители увидели красивый бланк от London School of Journalism для Kiril Ratnikoff, мама прослезилась, а отец похлопал меня по плечу и сказал, что мной гордится. Я не мог поднять глаз со стыда, но внутренне ликовал – афера с обучением в Лондоне решала много проблем. Пусть уж лучше родители радуются моим успехам, даже если это ложь, чем рыдают из-за моего исчезновения, особенно если это правда.

Быстро и грациозно Гор решил также крохотную побочную проблему, связанную с моим родным журфаком, с которым надо было согласовать мое отсутствие, поскольку начинались занятия. Он просто зашел к нашему декану, а выйдя, сказал мне, что все схвачено. Я спросил, что он сделал.

– Дал ему бабки, чтоб не возмущался.

– Ты ему взятку дал? – ужаснулся я.

– И немаленькую, – Гор кивнул с невозмутимым видом. – Он прикроет тебя на всякий случай. И справку тебе выписал, смотри!

Некоторое время спустя, переварив случившееся, я поинтересовался у Гора, откуда у него бабки. И вообще, на что он живет? Вопрос был некорректный, но меня распирало любопытство. Гор не ушел от ответа:

– Есть специальный Фонд. Я беру оттуда деньги, когда мне нужно. Его создали другие люди, тоже заинтересованные в уничтожении Кукловодов и всех их уродцев.

– Что за люди?

– Когда-нибудь с ними познакомишься. Но в целом они предпочитают сохранять инкогнито. И я с ними согласен.

Я отстал с вопросами.

В тот же день я встретил Дашу Комиссарову, которая последнее время числилась моей девушкой чисто фиктивно. Я не удивился бы, если б узнал, что у нее другой парень. И не удивился бы, если б она при всех отхлестала меня по щекам за то, что не звоню уже месяц. Тем не менее она меня удивила, да еще как!

– Уезжаешь в Лондон на три месяца? – переспросила она, выслушав мое вранье. Парни, проходившие мимо, оглядывались на нее. Она откинула шикарную каштановую шевелюру. – Молодец, ты же говоришь на английском свободно. Может, начнешь международную карьеру…

Она слегка отвернулась и закусила нижнюю губу. В глазах у нее стояли слезы, готовые пролиться обильным дождем; я изумленно заморгал.

– Ты чего, Даша…

– Бросаешь меня, – ровным голосом сказала Даша. Впрочем, в конце фразы голос у нее дрогнул. – И такой спокойный, будто так и надо.

– Даша, я…

– Я понимаю, у тебя в последнее время проблемы всякие, поэтому не лезла. Ты не звонил, из дома не выходил, встречаться не хотел… Хоть бы сказал, что я сделала не так…

– Да ты не при чем, – проблеял я. – Я думал, что наши отношения… в общем, на спад пошли. Ты же такая…

– Какая? – мгновенно ощетинилась Даша.

– Эффектная, красивая, – пробормотал я, втягивая голову в плечи. – Парни на тебя заглядываются…

Даша фыркнула. Я расслабился – вот это уже знакомое поведение, не то, что слезы. Экстремалка Даша никогда не плакала на моей памяти, она не поморщилась, даже когда вдребезги разбила колено на соревнованиях по скейтбордингу.

– В который раз убеждаюсь, что мужики – непроходимые тупицы, – заявила она. – Неужели ты думаешь, что я с тобой общалась бы, если б не хотела? Да, парни на меня вешаются, как макаки на лиану! А мне нужен ты, Ратников. Неужели даже… – она мило покраснела, отвела взгляд, но снова посмотрела мне в глаза. – То, что мы делали у меня дома… тебя не убедило?

В эти минуты мне было паршиво как никогда. Я и не подозревал, насколько важны наши отношения для Даши. Внезапно до меня дошло в полной мере, что я теряю из-за моего решения идти за Гором.

– Я вернусь, – сказал я. – Даша, поверь. Я обязательно вернусь.

Сам себе не верил. Но больше сказать было-то и нечего.

– Угу, – произнесла Даша, не разжимая губ.

Потом мы долго стояли впритык друг к другу, но глядя в разные стороны. Молчали, но меня не покидало чувство, что молчим мы вместе. Слова нам были не нужны. Прохожие обходили нас, косясь и покачивая головами. Мне было плевать.

Наконец, Даша сказала тихо:

– Буду ждать, Кирилл, когда ты вернешься…

Быстро поцеловала в губы и ушла, не оглядываясь. Я смотрел ей вслед, пока ее тонкая фигурка не затерялась в массе прохожих, и во мне зрела уверенность, что она чувствует – с помощью какой-то немыслимой женской интуиции – чувствует и знает об истинном положении дел. Об опасности, грозящей мне, и о том, что я могу не вернуться никогда, потому что буду мертв.

Глава 2[править]

И вот я свободен, как никто и никогда в нашей стране, кроме разве что бомжей. Ни кола, ни двора. Ни учебы, ни работы, ни семьи, ни девушки. Ни обязательств, кроме одного: найти и уничтожить Кукловода.

Но таинственный Кукловод по имени – или прозвищу – Рейн не оставил следов. Катя, которая заключила с ним чудовищный контракт, была хуже, чем мертва – она превратилась в монстра, что ждет своего пробуждения в земле. Она уже не могла нам ничего рассказать, а других зацепок у нас не было. Тогда Гор предложил вместе продолжить одно дело, которое он начал полгода тому назад, – в те времена, когда я жил в пригороде у родителей, мучился от ночных кошмаров и надеялся, что наши с Кукловодом дороги никогда больше не пересекутся. Гор занимался изучением странных явлений в одном глухом таежном уголке. Там уже пропали как минимум одна экспедиция и множество жителей ближайшей деревни. Судя по невнятным рассказам очевидцев, в гиблом месте обитали зловещие сверхъестественные существа, оживали мертвецы и бродили призраки. Гор резонно предположил, что не обошлось без Кукловодов.

Когда он предложил мне смотаться к черту на кулички, в таежную глухомань в тысячах километрах от нашего города, я почему-то согласился сразу. Меня разбирало желание поскорее начать действовать, приступить к поискам, ухватиться хоть за крохотную возможность выйти на Рейна. Бездействие для меня было смерти подобно.

Правда, в путь мы отправились далеко не сразу. Гор изрек избитую сентенцию о том, что хорошая подготовка – половина дела, сделал полную диагностику своей старушки-машины и закупил множество вещей, глядя на которые я осознал, что нам предстоит далеко не развлекательная прогулка. Во-первых, новоиспеченная группа исследователей аномальных зон приобрела спальный мешок (для меня, у Гора уже был), пара крепких берцев (тоже для меня), комплект батареек, противомоскитные сетки и репелленты. Во-вторых, поскольку было неизвестно, сколько нам выпадет жить робинзонами, мы купили соли, разных круп, макарон, консервов и, как ни странно, водку. Гор пояснил, что спиртное можно использовать и как антисептик, и как профилактическое средство против отравлений.

В багажнике у Гора уже имелись: палатка на двоих, мощный фонарик, набор металлической посуды, в том числе котелок и чайник, топор, ножовка и удочка. Еще у него была миниатюрная термоэлектрическая печь, которая «работала» на дровах и попутно могла вырабатывать электричество, достаточное для зарядки телефонов и прочих гаджетов. Имелись GPS-навигатор, хорошо укомплектованная аптечка и не менее хорошо спрятанное оружие.

И вот, однажды поутру мы выехали из города и с тех пор проделали огромный путь. Мимо проносились то мирные сельские пейзажи, то разные провинциальные городки. Ночевать останавливались пару раз в отвратительных дешевых гостиницах, но большей частью разбивали лагерь на природе. Отыскав укромное местечко – желательно в низине, чтобы ветер не продувал кости, – ставили палатку, разжигали маленькую печку и готовили нехитрый ужин. Через несколько дней такой жизни я мечтал лишь о двух вещах: горячей ванне и мягкой постели.

Откровенно говоря, длительное путешествие в обществе молчаливого Гора, мирные пейзажи и ночевки в палатке повлияли на мою психику лучше любого лекарства. Я чувствовал, как во мне разливается благословенный покой. Конечно, я ничего не забыл и ждал, что скоро эта идиллия закончится, однако чудесное ощущение мира и покоя от этого не тускнело.

Когда равнинную местность с березовыми рощами и осинниками по сторонам от дороги сменили ели, кедры и пихты, теснившиеся всё плотнее и плотнее, у нас появилась возможность прятать лагерь среди деревьев и не привлекать лишнего внимания. Тогда, прохладными вечерами, когда сумеречный воздух наполнял комариный звон, мы обмазывались репеллентами, и Гор принимался обучать меня разным полезным вещам. Он заставлял меня отжиматься на пальцах и вонзать пальцы в сырую глину, учил стрелять из пистолета и многозарядного ружья МР-135 специальной намагниченной дробью из стали; эта дробь должна вырубать марионеток. Еще он проводил уроки рукопашного боя, основанного на самых подлых приемах, какие я только видел.

Мы проводили вместе с Дмитрием Гором уйму времени, и я волей неволей узнавал его с новой стороны. Как-то раз я застал его сидящим в палатке и разглядывающим стопку фотографий. Фотки были старенькие, я давно такие не встречал; сейчас все хранят фото на компах или смартфонах с планшетами. Гор то ли не заметил моего приближения, то ли просто не соизволил отреагировать. Я разглядел на фото улыбающихся девочку лет восьми-девяти и мальчишку года на два постарше. Мальчик был черноволосым и черноглазым, и не требовалось большого ума, чтобы сразу узнать самого Гора. Девочка была немного светлее, но сходство было налицо.

– Сестренка? – спросил я.

Гор вздрогнул и обернулся. Лицо у него имело странное выражение; не знай я его, решил бы, что он намерен зарыдать. Я растерялся.

– Кристина, – хрипло сказал Гор. Нижняя губа у него еще дергалась, но он уже справился с собой. – Сестренка. Погибла десять лет назад. Химера.

Я потоптался, потом присел рядом и взял у Гора фотографии.

– Кажется, ты говорил год назад… Химера – это разновидность нежити.

Гор кивнул.

– Я тогда впервые столкнулся с нежитью. Кристина погибла очень скверной смертью… До сих пор не могу забыть. После этого я загремел в психушку, пробыл там целый год.

Помолчали. Мне хотелось узнать, как именно погибла Кристина и что из себя представляет Химера, но спросить не рискнул. Гор встрепенулся и показал другую фотку – поновее. На ней была запечатлена целая группа людей в походной одежде, расположившихся на природе.

– Группа Дубина. Они отправились в экспедицию в нашу аномальную зону в позапрошлом году. Пропали без вести в полном составе. Поиски ни к чему не привели, да их и не искали как следует. Распечатал из интернета, – пояснил Гор.

– Распечатал? – поразился я. – А на телефон закачать нельзя было?

Хмыкнув, Гор достал из кармана свою древнюю «Нокию».

– На ней хоть блю-туз есть? – не удержался я от ехидства.

– Есть кое-что покруче. Инфракрасный порт! – в тон мне парировал Гор. – А если серьезно, я регулярно меняю сотки, чтобы нельзя было вычислить. Цифровой вариант фото есть на моем лэптопе, но бумажный вариант – он надежнее.

Я поглядел на фото. На переднем плане сидел крепко сбитый бородатый мужик в очках, рядом с ним притулилась худенькая женщина с птичьим личиком.

– Это Михаил Дубин, биолог. А это его жена – Маргарита Сосновская. Вот этот носатый – Максим Базаров. Дальше…

– Я всё равно не запомню, – перебил я. – Показывай дальше.

Третья фотография изображала другую группу людей: я узнал самого Гора, уже взрослого; еще там был пожилой мужчина с благообразной профессорской внешностью; прикрывший лицо рукой парень и стройная девушка, что стояла боком и, вероятно, попала в объектив случайно. У нее были короткие темные волосы, закрывавшие лицо, кроме тонкого длинного носа, узкая талия гимнастки и весьма аппетитная попка.

– Кто это?

– Друзья, – коротко пояснил Гор. – Это Артур в очках и с бородкой. Вот это Кривой – прикрыл лицо, шифруется как обычно. Старая хакерская привычка. А это Винни.

– Что за Винни?

– Познакомлю вас как-нибудь, – улыбнулся Гор. – Очень интересная личность. Может быть, станешь ее Пятачком.

После последнего комментария у меня пропало желание выяснять подробности, к тому же Гор сложил фото в сумку с решительным видом человека, не желающего больше распространяться на эту тему.

В ту ночь, лежа в спальном мешке и слушая уханье филина где-то вдали, я думал, что, если бы Гор не столкнулся с Химерой в таком юном возрасте, из него вырос бы обычный парень. Может, даже ботан вроде меня. Но всё случилось так, как случилось, и Гор стал сильнее. Это давало мне надежду, что я также могу стать сильнее. Вот только, наблюдая за Гором, я совсем не был уверен, что сила, полученная таким способом, сделает меня счастливее.

Глава 3[править]

Сгущались сумерки, когда мы приехали в деревню Осиновка – настоящий медвежий угол. Она открылась как-то неожиданно: слева от дороги между деревьями появились изгороди, сделанные из целых веток, за ними пестрели грядками огороды. На расчищенных от деревьев пространствах высились бревенчатые дома. Мне подумалось, что здесь можно снимать историческое кино, совершенно не расходуясь на декорации, нужно лишь стереть в кадре спутниковые антенны и провода.

Мы проехали через хлипкий мост. Под мостом бежал ручей, в котором плавали гуси и утки. Мощно пахнуло свинарником. За мостом взору открылось нечто вроде площади, на которой играли дети, и одноэтажное строение с вызывающей вывеской «Супермаркет».

– Пошли, сходим в «Супермаркет» и узнаем, что к чему, – предложил Гор, глуша мотор.

– Главное, не увлечься шопингом, – пробурчал я.

После многочасовой поездки тело одеревенело, задница превратилась в нечто плоское и страдающее. Поясницу ломило.

В «Супермаркете» обнаружился всего один «бутик», в котором справа продавались продукты питания, слева – дешевые шмотки, преимущественно детские и женские. Вместе с нами в магазин завалились все детки, что играли на площади: видимо, чужаки к ним захаживали нечасто. За прилавком сидел мужчина неопределенного возраста, лысоватый, с бледным и рыхлым лицом. На нем была выцветшая байковая рубашка в клетку и видавшие виды камуфляжные штаны. Он уставился на нас бледными глазками, не здороваясь.

– Добрый день, – сказал Гор спокойно. – Мы хотели бы…

Он не договорил, потому что продавец вдруг учудил кое-что абсолютно негостеприимное. Он схватил палку с железным крючком, которым продавцы снимают с верхотуры шмотки на «плечиках», и замахнулся на нас. Я отскочил, вытаращив глаза от удивления и неожиданности, дети загалдели, словно болельщики на футбольном матче. Гор перехватил палку и вырвал. Продавец, однако, атаку не продолжил. Забился в угол, замахал на нас руками.

– Кыш-кыш! – залопотал он, причем я явственно разглядел ниточку слюны, свесившуюся с его нижней губы.

Детишки заулюлюкали, кто-то толкнул меня сзади.

На шум из внутреннего помещения выскочил здоровенный, как йети, мужик, такой же волосатый и красномордый.

– Успокойся, Васян, ты чего расшумелся? А вы, – он обратился к детям, – пошли вон отсюда!

Детей как ветром сдуло. Спустя минуту инцидент был исчерпан. Оказалось, продавец, который представился как дядя Гриша, вышел ненадолго, оставив вместо себя скорбного умом племянника. Обычно Вася ведет себя тихо и скромно, но вид чужих людей его пугает. Увидев, что дядя Гриша спокойно и доброжелательно разговаривает со страшными пришельцами, Вася успокоился и перестал обращать на нас внимание.

Мы для приличия купили пару булок хлеба и батон копченой колбасы. Затем Гор сразу задал волнующий нас вопрос об аномальной зоне.

– Эх, ребятки! – вздохнул дядя Гриша. – Что ж вас тянет вечно в это гиблое место? Уж столько людей пропало ни за что, ни про что… Я так понимаю, вы туристы-любители? Решили аномальщиной заняться?

Гор поддакнул, вроде бы смутившись. Дядя Гриша снова вздохнул.

– Будь мы американцами какими, давно устроили бы туристические экскурсии… за лавэ, естественно… То бишь, за мани, по-ихнему. Да вот только место – оно и впрямь гиблое. Люди не возвращаются. А кто возвращается, тот…

Он кивнул на Васю, который самозабвенно ковырял в носу.

– Он сошел с ума в аномальной зоне? – уточнил я. Меня совсем не удивляло то, что человек свихнулся после знакомства с творениями Кукловодов. Больше удивления вызывал тот факт, что я сам до сих пор адекватен.

– Лет пятнадцать назад это было, – сказал дядя Гриша. – Понесла его нелегкая в лес, за Маришкин овраг. Вернулся через неделю – худой, весь в струпьях. Трясется весь, лопочет ахинею всякую… С тех пор ничего внятного так и не произнес. И врачи его смотрели, и поп, и даже наша баба Люся, знахарка… А ведь раньше мужик был – ни черта, ни бога не боялся!.. Что-то там есть, за оврагом, что-то такое, чего лучше и не знать.

Мы с Гором переглянулись. Нам не повезло: мы знали – примерно.

– Короче говоря, – подытожил дядя Гриша, – не советую вам ерундой заниматься. Возвращайтесь в ваши города, сидите в интернетах, читайте лучше страшные байки, если уж так приспичило. А сами не лезьте. Кстати, вы где ночевать собираетесь?

– У нас есть палатка, – сообщил Гор.

– Да ну вас, с палаткой! – хохотнул дядя Гриша. – Пошли ко мне домой! У меня жена за товаром укатила, только завтра к вечеру приедет. В других деревнях передвижные магазины, а у нас настоящий! Какую-никакую прибыль приносит. Дети все учатся. В Ленинграде. То бишь в Санкт-Петербурге, – с гордостью добавил он. – Скучно с этим немычачим сидеть, прости меня Господи. Поужинаем, тяпнем для настроения… А я баньку затоплю, а?

При слове «банька» я встрепенулся. Все мое тело зудело от немытости уже несколько дней, причиняя много страданий.

Таким образом, вечер мы провели весьма приятно. Дядя Гриша жил в просторном деревянном доме с мансардой. Внутри было чисто и уютно. Рядом, во дворе, стояла баня и дровяной склад. Дядя Гриша, поражая нас своим гостеприимством, быстро накрыл стол, нарезал огурчиков и маринованных грибов, подогрел и разлил суп. Потом с лукавой улыбкой поставил на стол гигантскую бутыль с самогоном.

Прежде пить самогон мне не доводилось. Дядя Гриша расхваливал его на все лады: будто бы он «чистый как слеза» и «после него похмелья не будет, хоть ведро выпей». Ведро выпивать я бы не рискнул, но и совсем отказываться не стал. Жизнь Робинзона утомляла, и хотелось как следует расслабиться. Дядя Гриша налил по полному стакану и сказал, что пить больше до баньки не надо.

Позже мы парились в тесной, но жутко жаркой бане, хлестались вениками с сильным еловым ароматом. Еще позже сидели на кухне, пили самогон, ели и слушали истории из жизни дяди Гриши. Васька давно закемарил на лавке, а мы все сидели и сидели, пока у меня не начали слипаться глаза. Как добрался до постели, я не помнил. Дрых без задних ног.

Проснувшись поутру, я не сразу сообразил, где нахожусь. Гор уже проснулся и умывался холодной водой во дворе. Голова у меня слегка кружилась, но похмелья пока что действительно не было. Я очень надеялся, что и не будет. Дядя Гриша тоже встал раньше меня и хозяйничал на кухне, свежий и бодрый.

Он больше не уговаривал нас не лезть в гиблое место. Вероятно, решил, что бесполезно. Он предложил оставить машину у него во дворе, поскольку дальше дороги нет, идти надо по лесу. Меня кольнула мысль, что дядя Гриша делает это не без задней мысли: если мы пропадем без вести, машина и все ее содержимое достанутся ему. Но глядя на его добродушное красное лицо, я с негодованием отринул эту недостойную мысль. Если мы исчезнем, машина доставит ему больше проблем, чем выгоды.

Гор вытащил из багажника полтонны необходимых вещей и вместе со мной распихал в два огромных рюкзака. Когда дядя Гриша отлучился куда-то, он вынул тсантсу, лампу Кривого и струны Эхе бурхан. Я впервые увидел, как специальным образом засушенные головы неведомых аборигенов с далеких островов с зашитыми веками и ртами морщатся, шевелятся и подскакивают. Их корчи вызывали тошноту. Лампа Кривого мигала, струны шамана Этигела гудели, стреляясь синеватыми искрами. Все детекторы Дмитрия Гора буквально кричали о том, что нежить поблизости.

Сгибаясь под тяжестью рюкзаков, мы двинулись в глубину тайги, а дядя Гриша еще долго смотрел нам вслед. Возможно, на меня подействовало его гостеприимство, в особенности отличная банька, но мне почудилось, что он искренне сожалеет о том, что мы не отказались от своей идеи исследовать гиблое место. Честно признаться, я и сам сожалел. Однако понимал, что обратного пути у нас нет.

Глава 4[править]

Идти по тайге, несмотря на почти полное отсутствие подлеска, было делом нелегким. Ноги проваливались в толстый слой полусгнивших веток и хвои, из-за чего создавалось ощущение, точно идешь по колючему толстому ковру, который хватает тебя за ноги. Усталость от такой ходьбы была нешуточная. Гор сверялся с GPS-навигатором каждые сто с лишним метров. Тайга здесь почти полностью состояла из хвойных пород деревьев. То и дело цокали и шмыгали туда-сюда серые белки, иногда на вершинах деревьев с шумом и карканьем взлетали вездесущие вороны.

Мы шли без остановки до самого обеда. К тому времени рюкзак потяжелел килограммов на двадцать, ноги одеревенели, плечи ныли от лямок, а спина болела со страшной силой. Я терпел, ожидая, когда Гор наконец устроит привал.

Когда впереди показался небольшой овраг – наверное, тот самый Маришкин овраг, – я валился с ног. Собирался уже, наплевав на гордость, окликнуть Гора и попросить остановиться, но Дмитрий внезапно замер и скинул рюкзак на землю. Чуть ли не со стоном я сделал то же самое.

Мы пообедали хлебом и колбасой, попили горячего чая из термоса. После отдыха я словно заново родился. Но, едва взвалил рюкзак на спину, усталость навалилась с удвоенной силой. Гор, насколько я заметил, тоже сбавил шаг. Мы осторожно пересекли овраг.

И тут случилось нечто странное. Я не сразу понял, что именно. Потом, когда Гор остановился и принялся озираться, до меня дошло, что наступила неестественная тишина. Цоканье белок, карканье ворон и прочие звуки внезапно сменились мертвой тишиной. Ее нарушали лишь наши шаги.

Гор достал ружье. Я напрягся и посмотрел в том же направлении, что и Гор.

– Кирилл, – шепотом сказал Гор, – когда я смотрю в одну сторону, ты должен контролировать другую. Мы должны прикрывать друг друга.

Из деликатности он не стал напоминать, что уже объяснял мне эту простую истину, которая вылетела из моей дырявой головы. Я сразу отвернулся, чтобы «прикрыть» Гора.

И увидел сквозь еловые ветви бледную фигуру.

У меня вспотели ладони, и захолонуло сердце.

– Гор! – прошипел я, не отрывая взгляда от фигуры.

Дмитрий обернулся и приподнял ствол. Я вынул пистолет, который мне доверили на время путешествия по тайге. Ощущать надежную тяжесть в руке было приятно, здорово успокаивало. Мы медленно направились к фигуре.

Уже через несколько шагов поняли, что это повешенный человек в белом. Точнее, женщина. Она висела на толстой горизонтальной ветке кедра, длинное грязно-серое платье свисало ниже ног, так что ступней не было видно, длинные черные волосы скрывали лицо.

Мы обошли могучее дерево. Под ногами похрустывали веточки и остатки орехов. Этот тихий хруст в окружающей нас тишине звучал как пушечные выстрелы.

Держа в одной руке ружье, Гор достал свободной рукой струны – они едва слышно звенели. Но детекторы в этих краях сходили с ума постоянно, поэтому пользы от них было чуть больше, чем ничего.

Мне не то, чтобы было страшно, меня захлестнула болезненное любопытство. Отчего-то ужасно захотелось поглядеть в лицо повешенной. Однако сделать это было непросто: спутанные волосы заслоняли лицо непроницаемой завесой, в них застряли веточки, листья и другой лесной сор. Судя по всему, тело провисело не один день; кисти рук, к примеру, высохли и пожелтели.

Я приблизился к повешенной, глядя на нее снизу вверх.

– Отойди! – крикнул Гор внезапно.

Поздно. Повешенная дернулась; я подумал в первое мгновение, что веревка, держащая ее, оборвалась. Платье задралось, и оттуда, где должны быть ноги, на меня вылетели, словно две змеи, человеческие руки. Они вцепились в отвороты куртки. Нежить уже тянула ко мне и свою верхнюю пару рук. Волосы откинулись, и я увидел то, что хотел – лицо повешенной. Вид был мерзким: вместо глаз – черные дыры, возможно, выклеванные воронами, вместо рта – гнилой провал с мелкими желтыми зубами. Нос провалился.

Я отбивался из всех сил. Рот у меня открылся, но крик застрял в глотке. От ужаса и омерзения сперло дыхание.

Грянул выстрел – настолько громкий и неожиданный, что я на время оглох и потерял ориентацию в пространстве. Голова повешенной нежити разлетелась на куски, некоторые из них осыпали меня сухим дождем. Тело повалилось на лесную труху. Еще пару секунд тело извивалось, лишенное головы, все четыре руки тянулись ко мне, затем нежить обмякла.

Минуту или дольше я отдувался, уперев ладони в колени и в страхе озираясь по сторонам. Рюкзак тянул плечи, холодный воздух клокотал в легких. Гор тоже озирался, перезарядив ружье резким движением цевья взад-вперед.

– Что это было? – заикаясь, спросил я. Сердце билось так, что было больно в груди. – Ма… ма…

– Нет, не марионетка, – сказал Гор, с винтовкой наперевес приближаясь к распластанному на земле телу. – Это химера. Химеры для Кукловода – вроде конструктора Лего. Они сшивают части тел или тела целиком друг с другом, получая разные вариации. Эта явно была сделана для запугивания и уничтожения любопытных. Надо быть осторожнее.

Гор беспардонно задрал подол грязного платья дулом ружья. Ноги у мертвой женщины были отрезаны где-то на середине бедра, к культям крупными стежками были пришиты мощные волосатые мужские руки. Локти на этих руках изгибались совершенно в иную сторону, нежели колени у нормальных людей. В целом Химера со скрюченными конечностями издали напоминала корявое и жуткое подобие какого-то гигантского насекомого.

Я заставил себя двигаться дальше. У меня не хватало фантазии представить, какие еще уродливые порождения Кукловодов могут нас ожидать, но был уверен, что нам предстоит еще многое увидеть. Возможно, некоторые вещи лишат меня покоя на долгие дни и ночи, и это я еще легко отделаюсь. Лучше просыпаться в ночи от кошмаров, чем лежать в этих тихих глухих лесах мертвым.

После встречи с Химерой я передвигался, словно индеец на тропе войны. Казалось, на затылке появились глаза, уши вращались, как радары.

Когда впереди среди деревьев мы с Гором углядели присыпанное листвой тело, я не выказал ни малейшего желания изучить его подробнее.

Гор, за ним я, приблизились к телу. Это был мужчина в хорошей куртке, штанах цвета хаки, добротных сапогах. Он лежал лицом вниз, и голову прикрывал капюшон.

Гор прицелился в голову мертвеца и жестом велел мне перевернуть тело суковатой веткой, валявшейся поблизости. Я выполнил поручение, готовый в любой момент отскочить.

Но это был просто труп. Когда я перевернул веткой тело, – а сделать это было непросто, – нам предстало омерзительное зрелище. Лицо у мертвеца съели муравьи, которые бегали по серым лоскутам гнилого мяса и частям обнажившегося черепа. Под трупом проросла грибница и тонкими белыми нитями опутывало месиво на месте лица и шеи.

Когда выяснилось, что труп не намерен нападать на нас, Гор вытянул из кармана фотографию экспедиции Дубина.

– Это Максим Базаров, – сказал Гор. – Видишь, куртка его. У других такой нет. И вот еще остатки бородки остались, посмотри.

Я демонстративно отвернулся. Смотреть на то, что осталось от пышущей здоровьем физиономии Базарова, меня совсем не тянуло. Гор приподнял бровь. Вероятно, после моего любопытства в отношении Химеры он решил, что я стал таким же нещепетильным, как и он.

Мой демонстративный жест дал неожиданные плоды. Повернувшись, я вдруг увидел вдалеке среди зелени кусочек чего-то яркого, в тайге совершенно неуместного.

– Смотри! – сказал я Гору.

– Думаешь, еще тело? – спросил он, прищурившись. – Или нежить в качестве ловушки?

– Понятия не имею.

– Придется посмотреть. То, что мы нашли тело и Химеру, говорит о том, что Кукловоды где-то близко. Надо идти.

Мы прокрались, лавируя между древесных стволов, к яркому предмету. Уже в трех десятках шагов стало ясно, что это туристическая палатка. Она была раскинута в небольшом углублении под старой и большой елью. Желто-красное пятно на фоне буро-зеленой тайги буквально жгло сетчатку. Самое любопытное, внутри палатки кто-то был и явственно похрапывал.

Гор прицелился в палатку из ружья и движением головы указал, чтобы я открыл клапан. Я нахмурился, но подчинился.

Аккуратно и медленно расстегнул молнию клапана, но клапан еще держался на липучке. Я дернул за нее, и она предательски затрещала.

Похрапывание моментально прекратилось. Я замешкался, не зная, как поступить: отойти или распахнуть клапан. Пока думал, в палатке словно произошел взрыв; нечто яркое и визжащее вылетело оттуда, чуть не опрокинув меня наземь.

– Валите нахер от меня! Нахер валите! – вопило непонятнее существо визгливо. – Я опасен!

Обычный человек, не нежить, догадался я. Гор перехватил палку, которой человек в оранжевой куртке размахивал как попало. Я обхватил парня поперек туловища и повалил на землю. Теперь у нас появилась возможность разглядеть его получше.

Парень лежал на спине, зажмурив глаза за стеклами очков и выставив перед лицом кулаки. На вид ему было лет двадцать, не больше.

Лицо веснушчатое, щеки впалые, рот от страха кривится. Волосы у него были темно-русыми и слипшимися от грязи и пота, брови светлыми. Поскольку мы молчали и не двигались, парень приоткрыл сначала один голубой глаз, потом второй.

– Привет! – с идиотской улыбкой сказал парень.

– Ты кто? – поинтересовался Гор.

– Леха я, – ответил незнакомец, перебегая глазами с меня на Гора и обратно. – Леха Царев.

– Что ты тут делаешь, Леха Царев? – строго спросил Гор.

– А вы, значит, настоящие люди? – проигнорировав вопрос, спросил Леха.

– Нет, блин, снежные люди, – не удержался я.

У Лехи отвалилась челюсть.

– Что, правда?

– Да нет, конечно! – рявкнул я. После пережитого страха меня переполнял гнев. – Ты с луны свалился? Что делаешь в тайге один? Отвечай быстро!

– Настоящие люди, – восторженно сказал Леха. Но, заметив мой взгляд, тут же отрапортовал: – Я – уфолог, член Тюменского уфологического сообщества. Поехал изучать аномальную зону. Думал, здесь совершил аварийную посадку инопланетный корабль. Хотел первым сделать открытие века и совершить контакт цивилизаций. Или, на худой конец, сфоткать настоящего инопланетянина. Написать статью. И… э-э-э… прославиться…

Мы с Гором переглянулись. Чудаков на свете много, я это знал, но чтоб такие…

– А теперь что думаешь? – спросил Гор спокойно.

– Что рехнулся, – поведал Леха печально. – Мужики, здесь такая херня творится, будь здоров… Ходят по ночам какие-то существа… – Его передернуло. – Зомби, привидения… Тут не уфологи нужны, а охотники за привидениями!..

Они нервно огляделся.

– И ты после всего дрыхнешь без задних ног? – удивился я.

– Так ночью-то фиг уснешь! Я вторую ночь глаз сомкнуть не могу. Вот и закемарил сегодня днем, пока светло и не страшно…

От нежити солнечный свет тебя бы не спас, подумал я. Дуракам везет.

– Сколько ты дней здесь?

– Третий пошел. Заблудился вконец. Хожу-хожу, а меня будто кружит кто-то. Если бы мне такое раньше сказали, я б ему в лицо расхохотался. А вы, парни, кто такие, можно спросить?

– Нельзя, – сказал Гор.

Леха не обиделся. Вскочил, отряхнулся.

– Ладно. Не хотите, не говорите. Но я вас прошу – заберите меня отсюда, а? Мне бы выбраться из этой проклятой тайги… Знаете, я так счастлив, что вас встретил… Человеку, оказывается, для счастья мало надо…

Мы с Гором переглянулись. Несмотря на невыразительное лицо Гора, я прекрасно понял, что он думает так же, как и я: дурака занесло в эти края, хлебнет теперь горя на всю оставшуюся жизнь. Если выживет. И откуда только берутся эти клоуны? Тот деревенский дурачок и то умнее, если подумать. Не лезет, куда не просят.

– Ладно, Алексей, – произнес Гор. – Тебе лучше возвращаться в деревню Осиновка – направление мы тебе покажем. Вон туда. С собой взять не можем, у нас важные дела. Иди в деревню, а потом вали в свою Тюмень не оглядываясь. Нет тут никакого НЛО. Зато есть кое-что похуже. Однако не думаю, что тебе хочется узнать, что именно.

Мы зашагали прочь от палатки, но Леха бросился за нами с воплем:

– Эй, мужики, не бросайте меня! Я же сдохну здесь!

– Нам не по пути, – бросил Гор. – Тебе в ту сторону. А нам – в эту.

– Да мне по барабану! – воскликнул Леха. На глазах у него выступили слезы, под носом набухла подозрительная капля. – Не хочу один оставаться! Хоть куда! С вами! Возьмите, а, не в падлу!

Мы снова переглянулись. Если брать его с собой, он будет нам обузой. Словно прочитав наши мысли, Леха сказал:

– Я мешать не буду! Все сделаю, посуду помою, там, помогу, че по мелочи надо… – На лице у него расплылась хитрая улыбка. – У меня хавка есть нормальная, если чё. И коньяк грузинский!

Я отвел Гора в сторонку.

– До сих пор ему везло, что не наткнулся на нежить. Лишь издали видел. Но если его оставить, шансы у него невелики. Не может же ему вечно везти.

Гор наморщил лоб, прикидывая.

– Нет, – наконец сказал он. – С нами или без нас, риск погибнуть у него одинаковый. К тому же мы точно не знаем, что нас ждет впереди. Дальше будет хуже.

Я не спорил. Признавал, что Гор прав. Мы вернулись к Лехе, который энергично сворачивал палатку.

– Извини, Алексей, – сказал я с искренним сожалением. – Не выйдет. Лучше тебе в темпе топать вон в том направлении, затемно успеешь пересечь овраг, а дальше не страшно.

У Царева задрожали губы.

– Как так-то?.. Мужики, вы чего? А? Я ж сдохну от страха! Зомби меня слопают…

– Ты встречал зомби, и они тебя не тронули? – перебил Гор.

– Я издали их видел… Не заметили, наверное…

– А почему ты думаешь, что это зомби? Издали многого не разглядишь.

Я покосился на Гора. Тот сверлил Леху своим фирменным взглядом.

– Так они ходили как зомби! Кривые какие-то! У одного рук нету! В лохмотьях! И воняют! Ко мне ветерком подуло, я чуть не обрыгался…

– Сколько их было?

– Трое, – ответил Леха. – Два вроде бы мужика, то есть бывших мужика. И одна вроде бы баба. То есть бывшая баба. В белом. И ходила она странно как-то, враскоряку.

И он изобразил походку Химеры. Еще бы ей так не ходить – с руками вместо ног! Повезло Лехе, что он не наткнулся на них вблизи.

– Еще двое где-то спрятались, – сказал мне Гор. Он задумался, потом заявил: – Ладно, пойдешь с нами.

Леха подпрыгнул от радости.

– С условием, – продолжил Гор. – Не мешать. Команды выполнять без вопросов. Самому вопросы не задавать. Раз уж ты видел зомби, имей в виду: они существуют, а мы их уничтожаем. Типа охотников за привидениями. Понял?

Леха закивал. Рта не раскрывал: выполнял указание не задавать вопросов.

– Добро пожаловать в команду, – добавил Гор.

Леха вытер нос, шмыгнув. Обрадовался, наверное, до потери пульса, но постарался сдержать эмоции. На нас он поглядывал теперь с восхищением и страхом. Вероятно, мы с Гором стали свидетелями перевоплощения уфолога в исследователя зомби.

Взвалив каждый свой рюкзак, мы пересекли относительно свободное от растительности пространство и взобрались на пригорок. Другой склон пригорка полого спускался в низину, в которой стоял крохотный поселок. Он совсем не был похож на Осиновку: в нем преобладали двухэтажные белые панельные здания, возвышалось одно трехэтажное, за ним чернели две высоченные трубы от котельной. Ближе к нам выстроились гаражи и пара заржавленных остовов автомобилей. С первого взгляда было понятно, что поселок давным-давно заброшен. Частые ливни, лютые зимы и просто время превратили когда-то ухоженные здания в облезлые руины с черными провалами окон.

Словно в насмешку над временем, в нескольких десятках метров от нас торчал покосившийся столб с жестяной вывеской, на которой всё ещё читалась надпись: «Дар».

Глава 5[править]

– Кирилл, – негромко сказал Гор, озираясь по сторонам. Мы вошли на территорию таинственного поселка «Дар». Лешка отстал, оглядывался с открытым ртом и не слышал нашего разговора. – С нежитью ты уже готов бороться. Но еще тебе нужно научиться убивать людей.

Я не поверил ушам.

– Чего? – прошипел я. – Ты рехнулся, Гор? Каких еще людей? Мы же с нежитью боремся, а не с людьми…

– Я о Кукловодах, – перебил Гор. – Они-то люди… По крайней мере, внешне. Похоже, скоро мы с ними познакомимся очень близко. Когда настанет момент, ты не должен тормозить и рефлексировать, понял? Стреляй прямо в голову, в лицо, в глаза. Или бей ножом прямо в сердце. Минуту промедлишь, поплатишься головой. Убить человека не так-то просто, как думают. Слишком сильно в нашей голове табу на убийство. Ну как, сможешь?

У меня взопрела спина, несмотря на прохладный воздух. Действительно, смогу ли?

– Я сделаю всё, что надо, Дмитрий, – пробурчал я.

– Вот и прекрасно, – сказал Гор. Он не стал больше меня мучить и пошел к ближайшим постройкам.

Мы заглянули в гаражи – всюду запустение. Даже животные здесь не прятались. Останки автомобилей были полузасыпаны листвой и прочим лесным мусором. Я узнал «Москвич» и «Жигули»-шестерку, так называемую «Шоху». Номера были какие-то непонятные, странно короткие.

– Советские номера, – пояснил Гор. – Это очень старый поселок.

Обойдя гаражи, мы вышли на квадратную площадку. На ней валялся покореженный лист металла, похожий на узкое крыло.

– Ребят! – восхитился Леха. – Да это же лопасть вертолетного винта! Оторванный! Это вертолетная площадка, вкуриваете? Мы, значит, на тайную базу попали, что ли? Ой, пардон, я вопрос задал…

Между зданиями мы прошли на центральную площадь этого заброшенного городка. По периметру площади выстроились двухэтажки и трехэтажное здание с котельной. Я задрал голову, разглядывая облупленную стену и выбитые окна. Лишь в некоторых окнах чудом остались стекла. В одном из окон на втором этаже мне почудилось женское лицо – вполне миловидное, с большими темными глазами и приоткрытым ртом. Я уже собирался окликнуть Гора, когда он крикнул:

– Кирилл, оружие!

Я повернулся к нему – Гор держал струны, которые потрескивали от накопленного электричества. Я дернул пистолет из штанов, он застрял, я дернул еще раз, на сей раз удачно, хотя штаны чуть с меня не слетели. Леха хлопал глазами, не понимая, о чем речь.

Впрочем, через мгновение и последний идиот понял бы, о чем речь. Они полезли отовсюду – нежить, зомби, марионетки и химеры. Со времен превращенной в марионетку моей соседки, тети Гали, я впервые видел марионеток так близко и при дневном свете. Трое мужских трупов ковыляли к нам от двухэтажек, где они и прятались. Вместо ног у них торчали металлические трубки с суставами, причем Кукловоды не заботились о симметрии: у одной марионетки одна ножная трубка была двойная, остальные одинарные. Третья из марионеток была без рук – вероятно, та, о которой упоминал Леха. Зато на почерневшим от тления лице, прямо под вмонтированными в глазные орбиты стеклянными линзами, щерился разорванный рот, полный металлических зубов. Она клацала ими, идя на нас, раскрывая рот гораздо шире, чем на это способен обычный живой человек. Топот и клацанье разносилось в холодном воздухе по всей площади.

Две химеры наступали с другой стороны. Они не были похожи на руконогую висельницу. Поначалу я вовсе не сообразил, что передо мной. Одна химера напоминала мерзкое четырехногое существо. Оно состояло из двух половин человеческого тела – от груди и ниже; обе части были сшиты срезами друг с другом, и передвигалось чудовище, как человек, ставший на мостик. Тела были обнажены, половые органы вырезаны. Из животов торчали по одной руке со стальными когтями. Ни головы, ни глаз заметно не было, но передвигалась химера целеустремленно.

Другая химера состояла из трех тел, сшитых спинами друг к другу. Одна нога была заменена на искусственную. Желто-зеленая кожа оживленных мертвецов с трупными пятнами кое-где разорвалась, обнажая серые мышцы.

Компанию всей этой нежити составляли еще двое мертвецов в истлевших лохмотьях, – без протезов и лишних частей тела. Они походили на «классических» киношных зомби и распространяли отвратительную вонь.

Картина эта была настолько сюрреалистична, нереальна, что я не испугался, а просто замер и во все глаза разглядывал этот чудовищный пантеон.

Леха тонко завопил и ринулся назад – туда, откуда мы пришли. Ближайшая марионетка с неожиданной ловкостью перехватила его и повалила на землю. Гор открыл огонь, – выстрелы громыхали один за другим, и запахло порохом. Я прицелился в «классического» зомби. Он шел прямо на меня. Когда-то он был рыжим и с бородкой. Один глаз у него сгнил, второй смотрел куда-то вбок. В прогнившей щеке белели зубы. Пистолет в моей руке ходил ходуном. Первый выстрел ушел в «молоко». Зомби даже не вздрогнул. Я нажал на спусковой крючок еще раз, и зомби, дернув головой, словно отбрасывал челку, рухнул навзничь.

Задыхаясь от страха и восторга от успеха, я огляделся. Леха лежал без признаков жизни, рядом валялась марионетка, уничтоженная Гором. Я отбежал в сторону и на редкость меткими выстрелами завалил вторую марионетку и одного зомби. Осознание того, что нежить можно остановить, вдохновляло. Я почувствовал дикий кураж, будто играл в некую компьютерную игру, где ставка – жизнь.

Гор уничтожил третью марионетку и одну из химер. Осталась лишь одна химера – та, что состояла из двух половин тел, с руками из животов и без головы. Гор перезарядил ружье и кивнул мне: мол, сам разберусь. Он прицелился к шагавшей к нам уродине. Я дернулся было к лежащему Лешке – поглядеть, жив ли, но в этот момент произошло непредвиденное.

Живот химеры прямо под рукой разошелся, как створки раковины… Мне отчетливо вспомнился монстр Полосатое лицо; у него точно также раскрылся череп, и оттуда…

Это было что-то вроде де-жа-вю. А может быть, и прозрение.

Из черной щели в химере вылезло личико, покрытое слизью. Оно принадлежало девочке лет восьми-девяти, довольно миловидное личико; я где-то его видел…

Лицо не открывало глаз, зато приоткрыло рот. Губы не шевелились, но изо рта донесся тихий, но отчетливый шепот:

– Дима… Прости меня…

Гор застыл. Потом пошатнулся, дуло ружья опустилось. Я хотел крикнуть, какого черта он делает, но тут вспомнил, где я видел это лицо. Сестренка Гора! На фото она улыбалась, а сейчас на бледном лице сохла слизь мертвеца, губы не двигались, но слова каким-то неестественным образом рождались в глотке…

Рядом раздался странный звук – то ли рев, то ли стон. Гор шагнул вперед и упал на колени.

– Кристина! – выдохнул он. И всхлипнул. Я и не подозревал, что он может издавать такие звуки – вполне естественные для обычного человека. – Что они с тобой сделали? Твари, суки, убью всех!!!

– Прости, Дима, – продолжала говорить голова девочки, которую когда-то звали Кристиной. Рот у нее был по-прежнему приоткрыт, губы не двигались. – Потому что… – неожиданно голос ее взвился до дикого, с металлическими обертонами визга: – ПОТОМУ ЧТО ЭТО Я ТЕБЯ УБЬЮ!!!

Химера прыгнула на Гора, руки с когтями взвились. Я выстрелил на автомате. Просто чудо, что попал куда-то в черную дыру на животе, рядом с лицом. Химера рухнула на грязный асфальт с тошнотворным хрустом.

Голова Кристины касалось щекой земли, подбородок дергался, веки затрепетали. Наконец, глаза у нее открылись, и я увидел ссохшиеся и позеленевшие склеры и дыры вместо зрачков. Мне вспомнились слова Гора о том, что у марионеток быстрее всего портятся глаза и язык… Ее где-то хранили все эти годы – для того лишь, чтобы сломить Гора?

Снова затопало и заклацало. Я обреченно обернулся. К нам ковыляла целая толпа, штук двадцать марионеток и зомби. Они вылезали из всех дверей нескончаемой толпой. Я открыл огонь, уже ни на что не надеясь. Гор стоял на коленях и рыдал как маленький ребенок, во второй раз оплакивая свою несчастную сестренку. Лешка лежал без признаков жизни. У меня кончились разрывные намагниченные пули, останавливающие нежить, а второй магазин лежал в рюкзаке.

Мне пришло в голову, что надо было застрелиться. Потому что мне предстоит ужасная участь. Но было поздно.

Нежить сужала круг. Я закрыл глаза, меня тошнило и пошатывало. Кишечник был готов опорожниться хоть сию секунду. Вот она какая – смерть. И нет в ней ничего благородного.


Глава 6[править]

Сквозь шум в голове доносился чье-то монотонное бормотание. Я открыл глаза, полежал немного, таращась в серый, с мокрыми разводами потолок. Затем сел, ужаленный откровением: я жив?

Как так могло случиться? Марионетки обступили меня, кто-то схватил за горло металлической лапой. Горло сжали так, что у меня почернело в глазах, боль затмила сознание, и я вырубился. Думал, навечно. Оказывается, ошибался.

Пока я не решался радоваться. Нужно было определиться, где я и что случилось.

Я валялся на старом вонючем матрасе, который лежал прямо на полу в небольшой комнатке три на четыре метра. Никакой мебели, одно крохотное зарешеченное окно под самым потолком, откуда сочился слабеющий вечерний свет. Он тускло освещал отсыревшие обои, наполовину отвалившиеся от стен, черную плесень по углам, деревянный пол с щелями и массивную стальную дверь. В углу в полу чернела дыра, в которую пролезла бы разве что кошка. На полу были еще два матраса. На одном сидел, обняв себя за колени, Лешка, раскачивался взад-вперед – лицо белее снега, глаза дикие и пустые – и бормотал молитву:

– Иже еси на небеси. Да пребудет царствие твое вовеки…

Судя по всему, раньше он никогда не молился, слова перевирал, но не замолкал ни на секунду, вновь и вновь повторяя одно и то же.

Гор лежал на боку, лицом к стене. Он дышал, но больше никаких признаков жизни не подавал.

Я привстал, держась за саднившее горло.

– Гор, – просипел я с трудом и закашлялся.

Никто не отреагировал. Леха был в прострации, Гор не шелохнулся. Веселенькое дело…

Я потормошил сначала Леху, потом Гора – никакой реакции.

Во мне начала зарождаться злость: вот уж не время раскисать и закрываться в своей раковине! Не представляю, как бы я поступил, если бы в двери не заскрежетал ключ. Я отскочил к дальней стене.

В полутемное помещение медленно вошел человек. Хотя нет, не человек – марионетка. В правой глазнице поблескивала линза в пластмассовом держателе, левая зияла пустой дырой. Вместо рта был вмонтирован круглый динамик с дырочками как на телефонах из прошлого века. Когда-то марионетка была приземистым, но широким мужиком лет сорока, очень волосатым и смуглым. На марионетке была сравнительно хорошо сохранившаяся одежда: серый твидовый пиджак, брюки и ботинки. Правый рукав был оторван, и я видел стальную трубку, шарнир и целую кисть, которая крепилась к концу трубки, что заменяла предплечье. Кожа вокруг среза потемнела и имела пергаментный блеск. Из целого левого рукава вместо руки вылезала бурая кишка вроде гофрированного шланга. Кишка тянулась за марионеткой по полу и исчезала за дверью.

– Это говорит Кукловод, – раздался из динамика приятный баритон. Звук потрескивал и фонил, как на старых грампластинках. Наверное, такими голосами разговаривали по радио советские дикторы. «С добрым утром, товарищи! Начнем утреннюю гимнастику! И раз, и два!»

– Вы все умрете, – продолжал Кукловод где-то на другом конце пуповины, а марионетка стояла, тупо пялясь вперед единственным оком, и транслировала его голос. – Но от вас зависит, как вы умрете. У вас есть выбор – легкая смерть или тяжелая. Легкая смерть – быстрая и безболезненная. Может быть, я сделаю из ваших тел хорошие марионетки. Но вы не будете знать об этом. Тяжелая смерть – это пытки, превосходящие человеческое воображение. Они будут длиться неделями. Я не дам вам умереть раньше. Вы будете умолять меня о смерти, а когда она, наконец, придет, вы познаете истинное счастье…

Я стоял и слушал. За приоткрытой дверью виднелся темный коридор, наполненный, как я предполагал, нежитью. Выскочить, минуя марионетку, без оружия было немыслимо. Леха забился в угол, накрыв голову капюшоном, и дрожал. Гор по-прежнему лежал без движения зубами к стенке.

– Вы получите легкую смерть, если назовете имена основателя Фонда и всех участников сопротивления.

– Какого… – Я откашлялся, горло саднило. – Какого сопротивления?

– Охотников за Кукловодами и их помощников.

Я покачал головой.

– Не знаю никакого Фонда.

И покосился на Гора. Тот вроде бы шевельнулся. Но не более. Желания поучаствовать в разговоре он не проявлял.

– Значит, вы не будете сотрудничать со мной? – уточнил невидимый Кукловод.

– При всем желании, – просипел я. – Ничего не знаю о Фонде.

Я произносил эти мужественные, пусть и почти правдивые слова, а по телу пробегал ледяной холод. Пытки, которые длятся неделями?! Это как?

– Поверьте, я ничего не знаю, – уточнил я еще раз. – Можете промыть мне мозги или что там у вас есть. Детектор лжи? Я просто студент журфака, Кирилл Валентинович Ратников. Убивайте – не убивайте, знаний от этого у меня не прибавится…

– Допускаю, что ты не в курсе подробностей. Кто-нибудь еще хочет высказаться? – осведомился Кукловод через марионетку. Он явно имел ввиду Гора.

В ответ Леха тихонечко завыл. Гор молчал и не двигался.

– Хорошо, – приятным баритоном заключил Кукловод. – Даю вам время осознать свое положение до завтрашнего утра. И если я не получу ответа, даже нежить содрогнется от ужаса при виде ваших мук.

Марионетка, не разворачиваясь, вышла задом из комнаты, дверь с лязгом захлопнулась.

Ноги у меня подогнулись, я рухнул задницей на тонкий матрас и не почувствовал боли. Получается, мне не повезло, когда я выжил в первый раз, при встрече с Кукловодом, во второй – когда столкнулся с монстром Полосатое лицо, и в третий – когда отстреливался от нежити на площади «Дара», словно в каком-то ширпотребном боевике? Вся эта череда удач вела к этой ночи, к немыслимым пыткам?

Полчаса, а может, и дольше тишину камеры нарушало лишь мое тяжелое дыхание и всхлипывания Лехи. Затем я заставил себя подползти к Гору.

– Дима! – просипел я.

Он не откликнулся.

– Дмитрий! Гор!

Он слегка повернулся. Явно слышал меня, но отвечать то ли не хотел, то ли не находил в себе сил. Я упорно продолжил говорить и, чем дольше говорил, тем уверенней изливались из меня слова:

– Слушай, Гор, ты меня учил быть сильным, так что сейчас пришла моя очередь требовать, чтобы ты был сильным. Твоя сестренка Кристина умерла больше десяти лет назад. И точка. Ее нет. То, что мы видели, не она, понятно? Это Кукловоды хотят выбить у нас почву из-под ног. И если ты так и будешь раскисать дальше, считай, они победили.

Гор засопел. Я откинулся на матрас, обессиленный этой короткой речью, словно пробежал пару километров. Слабый вечерний свет, просачивающийся сквозь узкое окно под потолком, тускнел. Наступала ночь, воздух свежел. Я забился в угол, как Леха, и закрыл глаза.

Ночь тянулась без конца. Я не спал, но и не бодрствовал: это было тяжелое состояние где-то посреди между реальным миром и миром ночных кошмаров. Царила тишина, только где-то вдалеке шумел лес, когда кроны ворошил легкий ночной ветерок. Я проваливался в забытье, снова выныривал во мрак камеры и не знал уже, сплю я или нет.

Я думал о смерти, близкой как никогда. Вот она рядом, стоит на пороге, а я практически и не жил. Что я сделал? Ничего определенного. Но любой человек утешает себя мыслями, что не поздно всё исправить. У меня не было этого утешения. Уже поздно.

Проснулся я, когда в комнату проник робкий синеватый свет зарождающегося дня. Мгновенно вспомнил то, что нас ожидает. Спустя минуту заметил, что Гор стоит посреди комнаты спиной ко мне.

Вроде бы я не произвел ни звука, но Гор тихо произнес, не оборачиваясь:

– Спасибо, Кирилл. Ты прав.

С этими словами он забарабанил кулаками в железную дверь. Леха подскочил, вскрикнул.

– Эй! Переговоры! Переговоры! – заорал Гор.

Спустя минут пять дверь распахнулась, и вошла вчерашняя марионетка. Она молча вперилась в нас единственным глазом.

– Я – Дмитрий Гор, охотник за нежитью. Желаю говорить с Кукловодом. Перестань прятаться за личинами. Раз уж нам в любом случае умирать, хочу видеть твое лицо!

Я думал, что Кукловод проигнорирует требование. Однако марионетка задом вышла, некоторое время было тихо, потом в коридоре послышались шаги. Это были шаги живого человека, я уже научился различать звуки неровного ковыляния нежити от обычных человеческих шагов.

Гор с шумом втянул воздух. Видимо, тоже волновался.

И тогда вошел Кукловод собственной персоной.

Я вытаращил глаза. Света зари хватало, чтобы различать детали. Вошедший был высок, крепко сложен, бородат и носил очки. Я тотчас узнал его.

– Ну, здравствуйте, – приятным баритоном сказал гость. – Вот и встретились – снова. А ведь я вас узнал, мы уже встречались.

– Здравствуйте, Михаил, – ответил Гор. – Значит, не вся группа Дубина погибла в этих краях. Сам Дубин остался…

Глава 7[править]

Следом за Дубиным зашли две марионетки и встали за его плечами, точно телохранители. Собственно, они и являлись его телохранителями.

Я во все глаза разглядывал того самого Кукловода, который убил мою соседку бабу Галю и сделал из нее марионетку. Того, самого Кукловода, который с помощью этой марионетки убил девять ни в чем не повинных детей. Который оживил древнего монстра, чтобы покуситься на мою жизнь…

Наконец, я смотрел на того самого Кукловода, из-за которого моя жизнь за последний год превратилась в сущий кошмар.

Раньше я часто представлял себе его внешность. В то краткое мгновение, что мы столкнулись лицом к лицу на лестничной площадке, я увидел лишь шарф, что закрывал лицо. Иногда в моем воображении Кукловод представал молодым человеком, отдаленно чем-то похожим на Гора – те же черные волосы и глаза, а кожа бледная, как у вампира. Иногда он был старым зловещим дедком, морщинистым старикашкой со змеиными глазами. А чаще всего он снился вообще без лица.

Но никогда я не представлял его этаким добродушным бородачом, здоровым и безобидным. Наверное, истинное зло всегда прячется под маской добра.

– Да, – сказал Дубин-Кукловод. – Мне надо было добраться до этих мест, и нужны были люди, чтобы сделать из них марионеток для работы, охраны и разных поручений. Поэтому я собрал экспедицию.

– Что это за место? – осведомился Гор.

– Кто кого допрашивает? – улыбнулся Дубин. – Ну хорошо, как вы справедливо отметили, жить вам в любом случае недолго, поэтому расскажу. Тем более, говорить в последнее время мне не с кем. Нежить не слишком хорошие собеседники.

Он не подал ни малейшего знака, но в коридоре затопали, и «классический» зомби принес старый деревянный стул. Дубин уселся на него. Марионетки остались стоять на страже своего господина. Гор уселся на матрасе по-турецки, я и Леха вовсе не вставали. Все приготовились к длительному диалогу с неясным концом. Я очень надеялся на Гора; Теперь, когда он вышел из ступора и снова стал собой, появлялся шанс, что он вытащит нас из этой дыры живыми.

– Мы, Кукловоды, – начал Дубин, – последователи адептов секты Танатофилов, Возлюбивших Смерть. Во времена Римской Республики, позже империи, еще позже, Восточной Римской империи, или Византии, они были незримой силой, имеющей большую власть. Танатофилы, в свою очередь, – наследники еще более древнего тайного общества некромантов, которые передавали знания от поколения в поколение долгие века, ведя свое начало от легендарных Иентайеров, которых мы называем истинными Владыками Смерти. Они правили огромной империей двенадцать тысяч лет назад, во времена, когда шумеры были диким кочевым народом, а Сфинкс не был построен. Платон услышал об этой империи уже намного позже ее распада и назвал Атлантидой.

Да, – продолжил Дубин, – веселенькие были, наверное, времена! Атлантида была первой империей некромантов, и строй у нее был не рабовладельческий, а куда лучше: некромантский. Захваченных пленников и преступников превращали в нежить, которая верно служила. Атланты-Иентайеры могли себе позволить строить огромные и великолепные дворцы, нежить выполняла любые поручения и никогда не устраивала восстаний. К сожалению, из-за катаклизма остров, где находились главные города страны, утонул, но остались колонии: Египет и Майя по обе стороны Атлантики. Эти колонии со временем утеряли священные знания, но поклонение Смерти осталось надолго. Египтяне, к примеру, позже построили гигантские усыпальницы – пирамиды, делали мумии и все такое прочее, связанное с культом смерти.

Некоторые племена доколумбовой Америки совершили Шиокха-Неру – древний ритуал массового самоубийства во славу Смерти, как это сделали Эйконхаэры, великие предки Владык Смерти. Но в целом знания некромантии были почти утеряны.

– То есть у Атлантов были цивилизованные предки? – спросил Гор.

– Да, – охотно сообщил Дубин. – Иентайеры были не первыми людьми, создавшими цивилизацию некромантского типа. Империя Атлантов родилась на обломках другой цивилизации – страны Эйконхаэров, Сынов Неба.

– Почему эта цивилизация разрушилась?

– Уважаемый господин Гор, слушать надо было! – с легким раздражением сказал Дубин. – Эйконхаэры совершили массовое самоубийство Шиокха-Неру.

– Зачем?

– Хотели быть похожими на своих предков.

– Так у них тоже были предки?

Дубин рассмеялся.

– У всех есть предки! А история нашего искусства древнее самых древних мифов. Откровенно говоря, предками физиологическими Эйконхаэров были простые дикие люди на заре времен. А вот предками духовными были пришельцы с небес.

– Пришельцы? – удивился Гор. – Инопланетяне?

– Увы, информации о них очень мало, и она недостоверна. Но есть легенды, согласно которым искусство некромантии пришло из иного мира. Может быть, это были инопланетяне-некроманты, посетившие нашу планету в доисторические времена.

Но вернемся к более современным событиям. Здесь есть кое-что поинтересней. В 1949 году НКВД удалось разгромить орден Танатофилов на территории Советского союза. Это поразительно, но чекисты в те времена работали не за кусок хлеба, а за идею, и контрразведка была лучшей в мире. Простым людям, конечно, не известно о тайных битвах чекистов с повелителями нежити, а жаль! Такой фильмец бы получился!

– Откуда же взялись Кукловоды?

– Оттуда же. Из рядов наших бравых НКВДшников. Один из них, Герман Васильев, не удержался от соблазна, завладел знаниями Танатофилов и создал собственный тайный орден Кукловодов. Собственно, на самом деле его звали не Герман Васильев. Это был агент германской разведки герр Себастьян Рейн, но орден он сколотил на территории СССР.

Я вздрогнул и вскочил. Марионетки отреагировали на мое порывистое движение шагом вперед. Дубин, сидя на стуле, поднял ладонь, и марионетки остановились.

– Как Рейн? – вскричал я. – Ты и есть тот самый Себастьян Рейн? Это сколько тебе лет?

– Ну что вы, – отмахнулся Дубин, улыбаясь, как улыбаются ребенку, задавшему глупый вопрос. – Себастьян Рейн умер одиннадцать лет назад, в 2005 году. Прожив долгую насыщенную жизнь. Умер, кстати, в этом самом тайном поселке «Дар», который он сам и основал. Здесь проводились научные исследования по оживлению мертвецов и созданию бессмертного организма.

– Почему ты… – начал я. Хотел спросить, почему он назвался Рейном Кате, когда давал ей Клинок Полосатого лица. Но Гор незаметно сжал мне запястье. Я умолк, хоть и не понял, что к чему.

– Почему Дар разрушен? – спросил Гор.

– Потому что я его разрушил, – Дубин плотоядно улыбнулся. – Так надо было. Все эти секретные исследования не-жизни ни к чему не вели. Надо было действовать. Я создал в разных городах марионеток, чтобы собирали квинтэссенцию. Теперь у меня ее достаточно, чтобы создать армию нежити.

– Зачем тебе армия мертвецов? – спросил Гор. – Против баллистических ракет они ничто. Мировую войну ты не выиграешь.

– Довольно вопросов, – сказал Дубин. – Как вы поняли, история у нас богатая и долгая. Я не всё рассказал. Но вам и этого достаточно. Теперь я задам вам вопрос. Это будет ваш последний шанс на легкую смерть. Кто основатель Фонда?

Я обернулся к Гору. Тот был невозмутим.

– Фонд создан Вадимом Патриным, директором НИИ онкологии в нашем городе, – ответил он без запинки.

Я не поверил ушам. Вот так вот просто Гор выдает своего? Ради легкой смерти? Лично я бы успел разбить голову об угол, зря Гор переживает обо мне. Вот Леху и правда жалко. Он уж точно не разобьет голову. Может, впрочем, умереть от страха еще до начала пыток.

Дубин удовлетворенно кивнул. Встал и вышел. Марионетки последовали за ним, забыв прихватить стул. Лязгнул замок. Мы остались одни.

Как только в коридоре стихло, Гор схватил стул, поставил его у стены и, забравшись на него, выглянул в окно.

– Мы на третьем этаже, – сообщил он. – Это здание – единственная трехэтажная постройка в «Даре», типа лаборатории. Остальные здания – жилые. А вот эта дыра, как я понимаю, туалет, и ведет на второй этаж.

Он кивнул на дыру в углу.

– О, мне давно надо! – внезапно связно заговорил Леха. Он вскочил, встал над дырой, вжикнув молнией на ширинке.

Гор, не обращая на него внимания, спрыгнул со стула.

– Какой план, Гор? – с надеждой спросил я.

– Война план покажет, – пробормотал он. – Мы знаем, кто такой Кукловод, и знаем, что он здесь один человек. Кроме нас, конечно. Он сказал, что ему не с кем говорить. Это хорошо.

– Ты собираешься сбежать?

– Собираюсь. При первой же возможности.

– Как?

– Пока не знаю. В крайнем случае, умрем достойно.

При этих словах Леха дернулся и на секунду перестал журчать.

– Как это «умрем»? – завопил он. – Ты не шути так, мужик! Я еще молод, чтобы умирать! Скажи этому психу всё, что знаешь, не усугубляй, а? Когда он начнет нас пытать, все равно скажешь!

– Не факт. Я могу откусить себе язык. – Гор невозмутимо поглядел на побледневшего Леху.

– Ты назвал имя основателя Фонда, – с укором сказал я Гору.

– Поверь мне, имя ничего Кукловоду не даст.

Леха наконец-то закончил затоплять мочой второй этаж и повернулся к Гору.

– Что за Фонд вообще такой? Неужели такая прям тайна? Нам-то можешь сказать.

– Всюду уши и глаза, – ответил Гор. Он прилег на матрас. – Отдохнем, друзья, день будет непростым.

Глава 8[править]

Кукловод Дубин вернулся ближе к обеду. Леха уже достал нас стонами и жалобами. Он просил Гора сказать, что хочет Кукловод и этим спасти наши драгоценные жизни. У меня в желудке бурчало, во рту пересохло. Возвращение Дубина я воспринял чуть ли не с радостью.

– Ты меня обманул, Дмитрий Гор, – заявил он. Выглядел он рассерженным, марионетки за его плечами переминались с ноги на ногу, лязгая суставами. – Патрин умер два года назад. И вряд ли имел отношение к Фонду. Мы не совсем отрезаны от мира, так что я выяснил. Ты профукал последнюю возможность умереть безболезненно.

Он посторонился, и в комнату ввалилась еще одна марионетка. Втроем они двинулись на нас.

– Как обманул? Идиот, мы умрем мучительной смертью! Я не хочу умирать! – заголосил Леха. – Почему вы такие сволочи?! Ай!

Марионетка скрутила ему руки за спиной. Мои запястья тоже обхватили холодные железные пальцы. Во мне словно что-то сломалось, в ушах зашумело; я не сумел самостоятельно подняться. Марионетка дернула меня вверх, и я встал, пошатываясь. Криков Лехи я почти не слышал. Гор молча шел следом за Кукловодом прочь из комнаты, к которой я почти привык. В эту минуту я почти как Леха ненавидел его за нечеловеческое спокойствие и отрешенность на пороге смерти. Рыдающий перед мертвой сестренкой он мне нравился куда больше. Тогда я его понимал. Сейчас – нет.

Мы гуськом пошли по коридору, такому же заброшенному, как и всё остальное в этом богом проклятом поселке. Вдоль стен выстроилась нежить: кое на ком белели драные, некогда белые халаты. Наверное, Кукловод сделал себе рабов из сотрудников этого разрушенного научного центра. Дубин шел вразвалку впереди, за ним Гор с марионеткой, я со своей марионеткой, шествие замыкали подвывающий Леха и его марионетка.

Мы проходили мимо вереницы заброшенных помещений, в некоторых еще осталась мебель и оборудование: громоздкие приборы с рычажками и стеклянные реторты на длинных столах. Дубин дошел до лестницы и, придерживая одной рукой поясницу, другой хватаясь за перила, начал спускаться.

– Спинка болит? – осведомился Гор.

Дубин ожег его злобным взглядом.

– Повредил позвоночник еще в молодости, – проворчал он.

Снаружи было пасмурно, свежо и пахло дождем. После затхлой камеры свежий воздух пьянил как стакан самогона. Кукловод прошагал на площадь, где состоялась последняя битва. Тела уничтоженой нежити были убраны, Химеры с лицом Кристины нигде не наблюдалось. Гор оглядывался, как я понял, в ее поисках и испытал облегчение, что Химера исчезла.

Зато по периферии площади стояли «живые» мертвецы. Они в полном молчании провожали нас взглядами.

Мы встали в центре этого страшного круга. Закапал дождик – вероятно, последний в моей жизни. Умирать не страшно, страшно ждать смерти.

Я пытался думать о родителях и Даше. Хотя бы мысленно подытожить результаты своей короткой и бессмысленной жизни. Думалось очень плохо.

Дубин встал перед нами, заложив руки за спину.

– Если ты назовешь имя основателя Фонда, – обратился Дубин к Гору, – я отпущу двоих из вас, так и быть. Но ты слишком опасен. Ты умрешь в любом случае. А жизнь этих двух зависит от тебя, Дмитрий Гор.

– Да скажи ты ему! – завизжал Леха. – У меня мама одна, сестренка Лида! Я не хочу умирать!!!

Я поднял голову. Он отпустит двоих из нас? У меня есть шанс? Гор умрет в любом случае, но Даша, родители… Я еще могу вернуться к ним!

Гор, наоборот, опустил голову. Дождик монотонно шумел, плевать ему было на наши мелкие делишки, на жизнь и смерть. Мы с Лехой молча глядели на Гора, ожидая ответа. Мне было больно думать, что он обречен, но я был уверен, что Гор не потянет нас за собой. Он сделает правильный выбор. А основатель Фонда, кем бы он не был, постоит за себя сам.

Сейчас, когда возможность спасти шкуру засияла на небосклоне, мои мысли стали крайне эгоистичными. Но мне не было стыдно. Раньше выбор шел о легкой смерти и тяжелой. Сейчас – о жизни и свободе.

Но, несмотря на этот естественный эгоизм, я не осмелился открыть рот, чтобы подтолкнуть Гора к решению.

– Дима, родной, – лепетал Леха. – Скажи ему! Одно имя, и всё! Считай, двоих спас. Давай же, решай!

– Я решил. Я хочу попрощаться. Пусть марионетка отпустит мне руки, это мое предсмертное желание. – Гор поднял голову и улыбнулся Дубину. Потом, шагнув в сторону Лехи, протянул ему руку. – Прощайте, друзья.

Марионетка по неслышному приказу Кукловода выпустила руки Лехи, и тот, пуская сопли радости, протянул ладонь Гору. Меня неприятно кольнуло то, что Гор сначала подошел к этому тряпке Лехе.

Гор ухватил руку Лехи. Я моргнуть не успел, как Гор завернул руку, поднырнул у Лехи подмышкой и очутился позади. Лехи вскрикнул от боли и вытаращил глаза. Марионетки качнулись вперед, но замерли.

– Нет-нет, – сказал Гор с детским восторгом в голосе. Он был возбужден, как ребенок на Новый год. – Я успею свернуть тебе шею, прежде чем хоть одна твоя дохлятина шелохнется.

– Ты чего? – вырвалось у меня. Мне показалось, что Гор свихнулся.

– Леха Царев, – сказал Гор более спокойно, – или как там тебя? Той девушке, Кате, ты представился как Рейн. Я давно тебя подозревал, но убедился точно недавно. В том, что ты настоящий Кукловод, а не этот бедняга Михаил Дубин. Ты даже сейчас манипулируешь людьми, живыми и мертвыми. Нежить в лесу тебя не трогала – что ж, это хорошо, но подозрительно. Это во-первых. Тот Кукловод, который сбежал от нас в квартире бабы Гали год назад, был еще тем паркурщиком-трейсером. Он спрыгнул с третьего этажа, цепляясь за балконы. А Дубин даже по лестнице еле ходит, спину надорвал в детстве. Это во-вторых. Собственно, этого достаточно, хотя есть и в-третьих.

Леха перестал вырываться и пучить глаза. Его физиономия расплылась в кривой улыбке – неискренней и злобной. Зрачки расширились, и голубые глаза почернели.

– Всё же интересно, что же в-третьих? Может, просветишь, дорогой Гор?

– В-третьих, ты хреновый актер, вот что в-третьих, – сказал Гор из-за спины Лехи. – Хотел выяснить о Фонде втихую, под прикрытием? Ты знал, что я – крепкий орешек, пытками меня не напугать. А вот за мягкое цапнуть можно. Сначала ты показал мне Кристину… Потом стал давить на жалость, чтобы я выдал коллег ради тебя и Кирилла. Ты просчитался, Кукловод Рейн.

Я слушал и не мог сообразить, что происходит. Леха Царев – Кукловод? Это он совершил столько злодеяний? Я поглядел в его почерневшие глаза и ответил сам себе: да, это он.

Все это время Дубин стоял, ссутулившись, словно в ожидании чего-то ужасного. Нежить не шевелилась. Дождь усиливался, асфальт потемнел. Мир сузился до размеров площади; руины зданий под хмурым серым небом и подернутые вуалью дождя черные контуры леса вдалеке казались плохо нарисованными декорациями.

– Ну хорошо! – проговорил Леха изменившимся голосом. Прежней истеричности не осталось, он говорил уверенно и спокойно. – Это я – Кукловод Рейн. Вообще-то меня зовут Феникс Рейн. А приемного папочку Себастьяна я прикончил еще одиннадцать лет назад и сделал из него чучело. Правда, оно ходило и даже разговаривало, но подчинялось мне. Поэтому Дар уже много лет под моим началом. Пока я не решил от него избавиться… Ну что уставился, Дубин? Сыграл ты недурно, надо сказать. Не зря я с тобой столько беседовал. Ты должен что-то сделать, иначе мои игрушки разорвут твою любимую женушку, Риту. Пусть выйдет из-за угла, я давно ее чувствую.

Я оглянулся на гаражи, куда смотрел Леха. То есть Рейн, будь он проклят. Из-за угла вышла женщина – маленькая, истощенная, с птичьим личиком. На фото Маргарита Сосновская выглядела куда красивее и здоровее. Я вспомнил: ее лицо я увидел в окне, когда мы вошли в «Дар». На Маргарите был надет мужской пуховик и рваные штаны. В руках она держала нечто круглое, матово поблескивающее.

Дубин бросился к ней.

– Хорошие ученые, – продолжал Феникс-Леха, ничуть не смущенный тем, что его по-прежнему держал Гор. – Когда они пришли ко мне в составе своей дурацкой экспедиции, я сразу нашел им дело. Сосновская – инженер, Дубин – биолог. Сразу поняли, что мне нужно. Даже ухитрились починить артефакт Танатофилов «Алтарь Владыки Смерти».

Марионетки преградили дорогу Дубину. Супруги глядели друг на друга через головы мертвецов, и я понял, что никогда не видел во взгляде столько боли.

– А, вижу, ты принесла алтарь! – воскликнул Рейн. – Починили уже? Знаешь, Гор, а ведь я нашел способ воскрешать людей. Не так, как обычно, без всех этих уродств, гниющих глаз и прочей дохлятины… По-настоящему. Хочешь, я воскрешу Кристину? Ее тело у меня. Это ведь моя химера явилась к вам десять лет назад. Представь, ты и она – живы, дружны, сидите дома, пьете чай и разговариваете… Прямо слеза прошибает!

У Гора дернулась щека, он явно растерялся. Рейн воспользовался заминкой и вырвался из хватки Гора. Тотчас марионетки пришли в движение, окружили Гора, отрезав его от своего господина. Гор вырывался и раздавал удары направо и налево, но марионетки повалили его на землю. Меня тоже схватили за плечи, руки и ноги.

Рейн подбежал к Рите Сосновской и выхватил круглый предмет. Поднял его над головой, сияя безумной улыбкой, – и швырнул об асфальт.

У меня снова случилось де-жа-вю: когда-то давно Кукловод уже разбил некий объект в квартире бабы Гали. Тогда квартиру окутал ядовитый зеленый газ.

На сей раз из разбитого предмета, который Рейн назвал Алтарем Владык Смерти, вырвались клубы черного дыма. Он как-то нереально быстро окутал всю площадь. Пала неестественная тьма, хоть глаз выколи, даже звуки слышались как сквозь вату. Я перестал ощущать мелкие капли дождя, перестал слышать лязг марионеток. Тьма давила на глаза и барабанные перепонки. Я будто оказался один в бесконечном космосе, наполненным всеми ужасами мира.

Меня охватил панический страх – никогда прежде я так не боялся. Это был первобытный страх, исходящий из самых темных уголков бессознательного; страх ребенка, проснувшегося среди ночи и не нашедшего мамы рядом; страх пещерного человека пред разгневанным ликом бога молний. Этот древний ужас живет в каждом, в самых примитивных генах, полученных еще от гоминидов, и ждет своего часа. Мы взрослеем и считаем себя свободными от детских страхов, наслаждаемся деньгами, властью, положением в обществе, но однажды наступает час, когда хлипкие покровы иллюзорного мужества спадают с нас, и мы превращаемся с трясущихся от страха детей. Детей, которые вспоминают, почему в раньше мы так боялись темноты.

Я упал на колени, потом сел, обняв колени. Мне хотелось сжаться в комочек, чтобы то, что явится из тьмы, не заметило меня. Я уже чувствовал его приближение – некоей сущности из вечного мрака, воплощения истинного кошмара. Где-то вдали с лязгом падали марионетки, – наверное, они также падали ниц перед жутким повелителем.

Оно стояло над нами, заслоняя весь мир. Тьма укутывала его, но я был только этому рад. Откуда-то был уверен, что один вид этого существа убьет меня на месте и низвергнет душу в глубины ада.

Неожиданно я услышал иступленный вопль Рейна:


– Хорджахас! Хорджахас! – вопил он как заведенный. – Император Иентайеров, Владыка Смерти! Возьми свою жертву! Вот он – Дмитрий Го-о-ор!

Космический монстр отвел свой взгляд от меня: я ощутил, как спало страшное ментальное давление на психику. Я поднялся на дрожащих ногах. Гору грозит опасность! Я заковылял в сторону Гора вслепую, по памяти, но не дошел.

Тьма рассеялась так же внезапно, как и наступила. Я снова стоял посреди площади, в кольце из марионеток, под нудным дождем в дебрях тайги. Дубин обнимал Риту, ее рвало – видимо, от ужаса перед Владыкой Смерти. Рейн стоял на одном колене совсем рядом, опустив голову, как паладин перед сюзереном.

А Гор лежал на спине с открытыми глазами, в которых уже скопилась дождевая вода и выливалась на виски, словно слезы, что он копил всю жизнь.

Я услышал чей-то дрожащий голос: «Нет, нет, нет, как это? Не может быть». Это я сам говорил, не понимая, что делаю. Гор мертв? Он умер? Не может быть! Он не может – не должен умирать, война еще не закончена!

Мой взгляд упал на марионетку слева – она держала длинный кухонный нож в металлических пальцах. Тот же чужой человек, что вселился в меня и бормотал белиберду, рванулся вперед. Я выхватил нож у странно неподвижной нежити и с ревом прыгнул на Рейна.

Кукловод откатился в сторону и ощерился. Его черные зрачки буравили меня, зубы скалились. Марионетки задвигались, сужая круг, чтобы схватить меня.

– Все вы сдохнете, – прошипел Рейн. – А я создам новую Империю некромантов. Квинтэссенции хватит на всех! Я состряпал бомбочку и заложил в катакомбах вашей гнилой столицы. За один день я получу тринадцать миллионов верных мне марионеток! Она рванет очень скоро, часики тикают… Стоять!

Нежить вокруг застыла. Мы с Рейном кружили друг вокруг друга. Я не обращал внимания на мертвецов, готовых растерзать меня в любой момент. Сейчас меня занимал один лишь Рейн.

– Маменькин сыночек Кирюша, – пропел Рейн. – Интеллигентик долбанный! Я просто восхищен, что ты так долго жил после встречи со мной! Наверное, до сих пор поминаешь свою подружку, бабу Галю? Или тех сопливых детишек? А тупого барана Женю Пономарева вспоминаешь? Признай, ты был рад, когда Клинок Двенадцати Смертей вспорол ему горло? А по этой шлюхе, Кате, тоскуешь?

Я зарычал и сжал нож покрепче.

– О, наш ботаник угрожает мне! – сказал Рейн. – Что ты можешь теперь, когда твой защитник склеил ласты? Ты сможешь убить меня? Я ведь не марионетка какая-нибудь, я – живой человек, блин! Сумеешь проткнуть живую плоть? Духу хватит стать убийцей? Это ведь не каждому дано.

Я выпрямился и опустил нож. Действительно, это дано не каждому. Рейн закис от смеха.

– Вот-вот, правильно.

«Когда настанет момент, – раздался в голове знакомый спокойный голос. Это был голос того, кто лежал под дождем бездыханный. Но каким-то образом я понимал, что он еще долго будет со мной разговаривать – в голове. – Когда настанет момент, ты не должен тормозить и рефлексировать, понял? Стреляй прямо в голову, в лицо, в глаза. Или бей ножом прямо в сердце. Минуту промедлишь, поплатишься головой. Убить человека не так-то просто, как думают. Слишком сильно в нашей голове табу на убийство. Ну как, сможешь?»

– Смогу, – сказал я вслух.

Рейн удивленно приподнял брови и улыбнулся. Эта улыбка еще тлела на его лице, когда я воткнул нож ему в сердце по самую рукоятку. Я повернул клинок, заскрипевший о ребра; Рейн охнул. Я выдернул нож, и кисть залило теплым и липким. Кровь хлестала как из шланга, необычайно яркая и светлая, почти розовая. Рейн прижал ладонь к груди, постоял качаясь с полминуты. Открыл рот, чтобы что-то сказать.

Я не дал ему этой возможности. Толкнул окровавленной рукой прямо в физиономию. Рейн рухнул назад, как столб.

– В аду тебе гореть, тварь, – тихо сказал я.

Глава 9[править]

И снова старая машина Гора мчалась по неровной дороге, а по обеим сторонам от нее тянулась и тянулась бесконечная тайга. Снова холодный ветер с ревом залетал в оконную щель, и снова мотор ровно и убаюкивающее гудел.

Но за рулем сидел не Дмитрий, а я. Сам хозяин машины лежал на заднем сидении, завернутый в палатку.

Во мне больше не было ни боли, ни страха, ни радости. Я перегорел. Чувств больше не осталось. Но осталась решимость. Мне нужно было сделать важные дела.

Проклятый «Дар» продолжал гнить и разлагаться где-то далеко за спиной. Когда Рейн умер, нежить застыла и, видимо, поныне стоит под открытым небом, обреченная медленно разваливаться на куски. Мы с Дубиным перенесли тело Гора к окраине Осиновки, я забрал у доброго и гостеприимного сибиряка дяди Гриши машину, наврав, что Гор ждет меня у моста. Дубин и Сосновская по плану должны были выйти из тайги позже, с готовой легендой о плене у местных головорезов, которых в тайге, кстати, развелось. Якобы они протомились в плену, в рабстве, но потом их хозяева срочно покинули эти места, а Дубин с женой остались предоставленными самим себе. Было уже неважно, что найдёт здесь полиция и чээсники; лично я не сомневался, что «Дар» и все его ужасы будут надежно засекречены на самом высоком уровне.

Пока мы шли ночью по тайге из последних сил, волоча Гора, Дубин рассказал, что им довелось пережить. Рейн использовал их как ученых, они занимались в основном починкой Алтаря по схемам Танатофилов. Рейн многое поведал Дубину и, когда на горизонте появились мы с Гором, разработал план, согласно которому Дубин будет изображать Кукловода, а сам Рейн – дурачка-уфолога. Его главной целью было выяснить основателя Фонда, спонсирующего борьбу с Кукловодами по всему миру. Я пытался радоваться, что это ему не удалось, а сам он гниет под равнодушным сибирским небом в окружении созданных им монстров. Но радость не была полной. Да и не могла быть.

Выехав из Осиновки, я нашел в бардачке записную книжку, о которой упоминал Гор еще в моем пригороде, при схватке с монстром Полосатое лицо. В нем был номер Кривого – Романа Мельникова. Как только возле более-менее крупного городка появилась связь, я позвонил по этому номеру с телефона Гора.

– Привет, Димка! – заорали на том конце.

– Привет, – ответил я. – Это Кирилл Ратников.

После паузы мне ответили:

– М-да, слышал о вас, мон шер ами. А где Гор?

– Мертв. Убит Кукловодом.

Снова пауза.

– Ясно. Кукловод что?

– Тоже мертв.

– Ясно. – Кривой, видно, не привык тратить зря время. – Ты где?

– В двухстах километрах от Тобольска.

– На машине Гора? А тело его где?

– Со мной, на заднем сидении.

– Парень, у тебя железные яйца! Гайцы не докапывались?

– Как видишь, нет. Повезло.

– И правда, повезло. Значит, так, Кирилл. Припаркуйся где-нибудь незаметно и жди, сейчас к тебе выедут. Дальше ехать не рискуй. С тобой труп и, надо полагать, оружие? Телефон не вырубай, мы по сигналу тебя вычислим, если что.

Я последовал совету. Прождать пришлось до вечера. Несколько раз звонил Кривой, выяснял подробности. Когда на западе разлился кровавый закат, к обочине подъехал черный джип «Инфинити». Из него выбрался очень презентабельный господин в годах, с седой гривой, бородкой и в очках, в дорогом пальто и сверкающих ботинках. Я уже видел его на фото с Гором. Со стороны пассажира выскользнула девушка, стройная, словно античная статуэтка, одетая в короткую курточку темно-зеленого цвета, джинсы и зеленые же кроссовки. У нее были волосы до плеч, безмятежный взор светло-карих глаз, тонкий острый носик и тонкие красивые губы, которые то и дело складывались в милую кривоватую улыбку.

– Добрый вечер, – сказал мужчина, протягивая руку. – Кирилл? Меня зовут Артур Григорьевич Иноземцев, я возглавляю психиатрическую лечебницу, где в свое время лечился Дмитрий. Мне очень жаль, вы, верно, были друзьями.

Я молча кивнул. Я не мог заставить себя обернуться к машине, где лежало тело Гора.

– По совместительству я – основатель Фонда, – сообщил Иноземцев. – Чтобы вы знали.

– Он погиб из-за вас, – вырвалось у меня.

Иноземцев потупился. Девушка смотрела на меня с жалостью и состраданием. У меня подозрительно засвербило в носу, в горле застрял горький комок.

– Простите, – сказал я.

– Мне очень жаль, – повторил Иноземцев. – Дмитрий был мне почти как сын. Он был одним из лучших охотников. Кстати, – спохватился он. – Позвольте представить вам Винсенту, она тоже охотник.

Я удивленно посмотрел на хрупкую девушку. Она продемонстрировала кривоватую улыбку.

– Зовите меня сокращенно: Винни, – попросила она с мягким непонятным акцентом.

– Хорошо, Винни. – Я повернулся к Иноземцеву. – Почему вы сразу сказали мне, что вы глава Фонда?

– Понимаете ли, война продолжается, несмотря на гибель воинов и их врагов. Вы сообщили Роману, что под Москвой заложена бомба с квинтэссенцией, которая превратит город в обитель марионеток. Мы должны ее найти непременно. Это самая важная цель на сегодня. У нас не хватает оперативников, а вы – ученик одного из лучших… Кирилл, если вы откажетесь, я пойму, но скажу честно: я как психолог почти на сто процентов уверен, что вы согласитесь стать одним из нас.

– Вы такой же манипулятор, как Кукловод, – хмыкнул я. Пожал плечами. – Свой выбор я уже сделал. Гибель Гора ничего не меняет. Я остаюсь. Кто теперь будет у меня напарником?

– Я, – отозвалась Винни мелодичным голоском. – Надеюсь, вы не против?

– Не против, – буркнул я. – Ты, по крайней мере, симпатичнее Гора. Надеюсь, и разговорчивее.

Винни выглядела сбитой с толку. Не поняла юмора, догадался я. Она почесала затылок детским движением.

– Э-э… Спасибо. Наверное…

– Гор бы промолчал, – сказал я. – Он иногда выводил меня своим молчанием и серьезностью.

Голос у меня сорвался. В огромных глазах Винни заблестели слезы. Казалось, она читает если не мои мысли, то мои эмоции точно.

Иноземцев положил руки на наши плечи.

– Мы переживем это, – сказал он негромко. – Пока мы вместе.

Мы втроем обнялись. Солнце последний раз озарило небосвод червонным золотом и погасло. Вся моя жизнь катилась в тартарары, близкие и знакомые погибали один за другим, но в этот миг заката, когда я ощутил, что не один в мире, в моей душе, подобно последнему и самому прекрасному лучу угасающего дня, вспыхнула надежда на счастливое будущее.


Автор: Runny

Текущий рейтинг: 78/100 (На основе 128 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать