Приблизительное время на прочтение: 11 мин

Бульдозер

Материал из Мракопедии
Перейти к: навигация, поиск
Pipe-128.png
Эта история была написана участником Мракопедии в рамках литературного турнира. Пожалуйста, не забудьте указать источник при использовании.

Сосны… Высокие, как минареты. У меня на родине такие не растут. У нас вообще деревьев мало — горы, степи, песок. Мой кишлак вплотную притиснут к подножию горы, и растут здесь только чахлые приземистые деревца. С водой здесь неважно, с деньгами тем более. Вся моя семья — старый больной отец и моя любимая Фаринуш с двумя малышами. Фаринуш — сирота, так что ее дальняя родня была рада от нее избавиться, не требуя большого калыма. Мне было негде его добыть. Так мы и зажили — сперва втроем. Затем вчетвером и впятером. Мы были бы совсем счастливы, не будь так тяжело найти работу, чтобы прокормить семью. И вот я здесь, с мягкого кожаного сиденья смотрю на зеленый луг, на котором растут незнакомые цветы. Цветы исчезают под гусеницами моего бульдозера. Красиво, но так непривычно — бескрайняя ровная земля и совсем нет гор.

Должно быть, Аллах помогал мне — работу найти оказалось проще, чем я думал. Условия царские: платят очень хорошо, да еще и дают доступ к серьезной технике, так что я отсюда еще и с хорошей квалификацией вернусь. А ведь когда ехал, рассчитывал максимум асфальт долбить.

В окно кабины печет солнце, почти как дома. Слышу, как по стенкам шелестят стебли высокой травы. Жалко, стекло заклинило и нельзя его опустить. Только что об него ударился шмель и полетел дальше. А поле в обе стороны широкое-широкое, только где-то на горизонте виднеется лес. И все ближе ко мне этот прекрасный чужой лес, все выше поднимаются надо мной высокие стройные сосны.

Первый месяц я учился. Никогда раньше не водил бульдозер. Удивительно, когда огромная железная махина слушается каждого твоего движения и делает, что захочешь, только поверни руль или нажми рычаг. Отправил Фаринуш видео, она была и в страхе, и в восторге. В еще больший восторг она пришла, когда я перевел им свою первую зарплату. Огромную, она в жизни столько денег не видела. Теперь хватит и на ремонт дома, и на больницу для отца, и старшего в школу собрать. А ведь я только начал работать!

Мой бульдозер приблизился к лесу вплотную. Первая сосна, молодая, тонкая, гибкая, словно юная девушка, подается с ощутимым усилием. Мотор некоторое время ревет вхолостую, словно машина наткнулась на стену. Но вот препятствие повалено, и я двигаюсь дальше. Ветки сосен смыкаются надо мной где-то высоко, подобно шатру, отсекая солнечный свет, а я продолжаю ехать вперед.

Наверное, здесь когда-то была дорога. Деревья довольно тонкие и легко ложатся под моим бульдозером. Это даже весело, едешь через лес, а за тобой остается целое шоссе. А сколько дров может выйти из поваленного леса! У нас дрова добыть трудно, топим кизяком.

Мы строим коттеджный поселок. Я видел проект, очень красиво. Нарядные двухэтажные домики среди зелени, густые сады. За лесом, в который сейчас вгрызается нож моего бульдозера, вырыта глубокая траншея — там сделают канал, можно будет купаться и ловить рыбу. Если будет на то воля Аллаха, удача меня не оставит и когда-нибудь я смогу привезти всю свою семью в такой домик.

Ревет мотор, за окнами кабины проплывают стволы сосен. Живой, дикий, незнакомый лес. Немного не по себе — он был тут всегда, а я только приехал, и уже распоряжаюсь в нем, как заправский хозяин. Моя задача — сделать просеку. Прямая, как стрела, она пройдет через весь лес до самого будущего канала. Наверное, потом здесь будет просторная улица. Днем на ней будут играть дети, а вечером, когда зажгутся фонари, гулять влюбленные.

Все плотнее смыкаются кроны деревьев, темнее становится под ними. Словно сумерки наступили посреди дня. Мы с бульдозером углубляемся в лес. Мне не нужно никуда сворачивать, поэтому я лишь слегка придерживаю руль, и у меня полно времени, чтобы смотреть по сторонам. Вспугнутый заяц выскочил из-под гусениц, когда я смял ими большой куст, и помчался в чащу. Туда, где мой напарник прокладывает такую же дорогу. А всего нас четверо. Четыре железных громадины, на расстоянии километра друг от друга, ведут четыре прямых линии. Потом сюда приедет другая техника, привезут материалы, придут строители. Все это потом. А пока что здесь только я. И мой бульдозер. И эти сосны.

Когда прораб заваривал дверь кабины, я крепко удивился, никогда не слышал, чтобы так делали. Но он сказал, что это обычная техника безопасности. Места совсем дикие, можно встретить не только зайца, но и медведя, и самого шайтана. Говорят, где-то в этих лесах есть древнее капище. Надо же, капище, дорога — значит, здесь жили люди. Сейчас трудно себе это представить. Никаких следов не осталось от них, только слабый намек на подобие дороги — чуть тоньше, чуть моложе деревья. Тем проще их валить, тем быстрее продвигается моя работа.

Не очень понимаю, что такое капище. Наверное, что-то вроде кладбища. У нас рядом с кишлаком тоже есть древнее кладбище. На нем и сейчас хоронят, но первые могилы появились там давным-давно. Вообще-то нехорошо по кладбищу бульдозером. В городе мне это в голову не приходило, велели и велели, а теперь вот задумался. Ладно, может быть, оно и вовсе не в этой части леса. А может, и нет никакого капища.

Капища, может, и нет, но деревья стоят колоннами, темные, и тревожно от них — будто забрался куда не звали. В городе все казалось легко, деревья там совсем другие, и я ждал, что здесь их просто будет больше, вот и вся разница. Но нет. Здесь они как хозяева, и в первый раз за все время я чувствую себя настолько чужим. Они обступают, и каждый раз, когда под гусеницами падает дерево, мне все больше не по себе.

Впереди густые заросли, и тут я вспоминаю зайца. Не стоит ли притормозить, вдруг там тоже кто-то прячется. Дергаю рычаги, нажимаю на педали обоих тормозов. Не работают. Бульдозер продолжает ехать вперед. Ветки сминаются гусеницами, остаются позади. Слава Аллаху, там никого не оказалось. Но дело плохо.

Неужели я сломал машину? Но как, я же до сих пор не прикасался к тормозам. Вчера проверял, все было нормально.

Что же теперь делать?

Так. Спокойно, Мансур. Наверное, ты что-то перепутал. Успокойся и попробуй еще раз. Сначала выключаем фрикционы, потом давим на педаль. Нет, не выходит! Рычаги заклинило намертво.

Что это? Прямо передо мной в траве желтый комок. Лисенок, совсем маленький. Тормозов больше нет. Свернуть, пока не поздно. Кручу руль.

Руль не крутится!

Не могу повернуть, не поворачивается, не идет. Ру-у-у-уль…

Лисенок вскакивает и бежит. Бежит вперед.

В сторону! Дурак. Пожалуйста, в сторону. Ну!

Я ничего не могу сделать, ничего. Ничего…

Я же быстрее. Бульдозер даже не тряхнуло. Оборачиваюсь, смотрю в заднее стекло кабины. Все. Нет больше лисенка.

А я заперт в железной сумасшедшей махине, которая несется вперед и не намерена останавливаться. И на помощь не позвать. Перед началом смены мы сдаем телефоны прорабу. Как он говорит, чтобы электронику сигналом не закоротило. Сигналом, как же…

Ох, какой я дурак.

Стучу изо всех сил по заваренной двери, хоть и знаю, что это ни к чему не приведет.

А если выбить стекло?

Нет, не поддается… Еще вчера в кабине лежала тяжелая монтировка. Сейчас ее нигде нет.

И только тут я вижу наконец, что стало совсем темно. Не как ночью — просто деревья полностью сомкнули кроны и сдвинулись почти вплотную. Ветви, как руки, хватаются снаружи за стекло и соскальзывают, не удерживаясь.

Вот-вот бульдозер завязнет. Такие толстые деревья и их так много, что он наверняка завязнет. Это спасение. Как выбраться, я найду потом (или не найду? потом, потом), главное, чтобы он остановился.

Но он не останавливается. Деревья, как живые, уходят с дороги. Они делают то, что не смог лисенок, — отступают, расступаются, и бульдозер прет по коридору между ними.

Вперед, неизвестно куда.

И вдруг прямо на моем пути — просвет. Деревья редеют, и между ними льется странное седое мерцание.

Перестав как сумасшедший лупить по стеклам, я гляжу во все глаза на него. Неужели лес закончился? Может быть… может быть, меня все-таки спасут?

Коридора из деревьев и вправду больше нет, но лес не кончился.

Бульдозер выезжает на поляну. Широкую и странной формы, круглую, будто кто-то специально вырезал посреди леса. И вся она полна белесого света.

А посреди нее — человек.

— Помогите! — Я кричу, срывая голос, хотя из-за шума мотора меня не может быть слышно. — Помогите!

Человек почему-то не двигается. Он должен видеть бульдозер, он должен слышать его грохот. Он должен был уйти с дороги. Но он стоит неподвижно.

А бульдозер едет прямо на него.

Снова, как бешеный, стучу в лобовое стекло. Жму на педали тормозов. Пытаюсь повернуть руль.

Все бесполезно.

Все ближе и ближе. Теперь мне видно, что на человеке длинная одежда и у него длинная борода. Но он по-прежнему не шевелится.

Почему он не бежит?

Он деревянный, вот почему!

Он еще ближе, и я наконец вижу, что он из дерева.

Он неживой. Это статуя. Слава Аллаху.

Но он так похож на живого. Чуть сутулый, худощавый, руки опущены вниз. Как… как мой отец. Эта мысль обжигает меня огнем.

В голове, будто не мои мысли, а что-то снаружи, вдруг шепчет, воет голос:

— Не надо, не надо! Пожалей меня! Не надо!

Я рву и рву руль в сторону, но он как каменный.

Бью головой — в лобовое стекло.

Все мгновенно в крови, но ничего не меняется, ничего. Бульдозер не останавливается, не замедляется, не поворачивается, не ускоряется. Он просто идет и идет вперед, тупая, ненавистная железная махина.

Он уже вплотную к старику. И тут, в последний момент, деревянный человек поднимает руку.

Он все-таки живой.

Я вижу его глаза, его лицо в морщинках…

Вою, сгибаюсь и закрываю голову, чтобы не смотреть.

Я уже ничего не могу сделать…

Я ничего не мог сделать с самого начала. Теперь, так спокойно, будто душа моя уже отделилась от тела, я это понимаю. Я ничего не мог сделать с того момента, как мне заварили дверь. Жалко, что я не понял этого раньше, жалко, что, как дурак, слушал прораба. Все это было задумано, все должно было именно так и быть с самого начала.

А бульдозер все идет и идет, ровно, будто ничего не произошло.

Я не стал оглядываться, как тогда, с лисенком. Я не хочу ничего видеть.

Но даже не глядя, я вдруг понимаю, что что-то изменилось.

Нет шума бульдозера. Он движется, как и прежде, только без грохота. Может, я оглох?

Открываю глаза — и вижу, что снова сгустилась тьма. А в этой тьме за окнами видны деревья, только теперь они совсем не похожи на то, какими были прежде. Они словно шире в два раза, вокруг них хороводом текут тени, и теперь уже нет сомнений — они действительно движутся. Вот они обходят машину, окружают ее со всех сторон. А она по-прежнему идет вперед.

Бульдозер трясется, но не так, как раньше, не снизу, а будто бы у него раскачивают крышу. Потолок надо мной содрогается.

И наконец-то бульдозер остановился.

∗ ∗ ∗

Перед опушкой леса проходила глубокая траншея. Группа людей в деловых костюмах стояла чуть поодаль. Рядом с ними стоял человек в камуфляже с биноклем.

— Номер первый доехал…

Вдалеке из леса появился бульдозер. На таком расстоянии он казался точкой. Точка рухнула в траншею и замерла.

— Да, Алексей Геннадьевич, запас топлива вы рассчитали ювелирно, — сказал высокий седой мужчина, пытаясь оттереть со штанины большое грязное пятно. Пятно не поддавалось.

— Спасибо, Андрей Семенович. Я очень старался. Та-ак… Номер второй — доехал…

Бульдозер рухнул в траншею и вспыхнул. Седой чуть поморщился. Тот, кого он назвал Алексеем Геннадьевичем, развел руками.

— Номер третий…

Номер третий выехал из леса, вихляясь, словно пьяный. Казалось, что вот-вот он развернется и поедет обратно в лес, но край траншеи подался под гусеницами, и он упал вниз.

— Не слишком аккуратно, — заметил седой. — Взрывы, и еще вот этот…

— Он никуда не смог бы деться. Тормоза выведены из строя, руль тоже.

— Так и неизвестно, кто из них нашел это капище? — спросил седой. — Да и есть ли там какое-то капище? Лес, в котором все сходят с ума, рабочие разбегаются в панике… Похоже на сказки, уж простите за откровенность.

— Нет, что вы, Андрей Семенович, что вы! Капище или не капище, но отчего-то действительно невозможно было производить работы. Нашел ли его кто-то, пока непонятно, ждем четвертого, — и Алексей Геннадьевич снова приник к биноклю.

Минуты шли.

Внезапно над макушками сосен вспыхнуло зарево. Там, распухая, поднимался к небу гигантский огненный шар.

— Ого, — сказал седой.

— Ничего не понимаю, — сказал Алексей Геннадьевич. — Похоже, он все-таки нашел капище. Но на такой взрыв у него просто не могло остаться столько топлива! Я же все рассчитал! Впрочем, все хорошо, что хорошо кончается. Андрей Семенович, отдаем приказ зарывать?

Но седой не успел ответить.

Потому что лес позади траншеи вдруг на глазах стал выше вдвое и потемнел. Фронт мрачных, мощных, чернильно-черных сосен, как живой, двинулся через траншею.

Текущий рейтинг: 70/100 (На основе 40 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать