Приблизительное время на прочтение: 33 мин

На другом берегу

Материал из Мракопедии
Перейти к: навигация, поиск
Pero.png
Эта история была написана участником Мракопедии Tetsu-o. Пожалуйста, не забудьте указать источник при использовании.

Содержание

I[править]

Летние каникулы начались для Нади безрадостно. Родители сообщили ей, что уедут в деревню на сенокос и вернутся только в начале августа. Это означало, что долгожданная совместная поездка в город будет отложена до конца лета, и ей придется, чтобы не помереть со скуки, отправиться в очередной многодневный поход. Иначе она останется совсем одна в поселке, в котором в это время совершенно нечего делать: подруга Диана уехала с сестрой во Владивосток, а все школьные приятели скоро отправятся с палатками кормить комаров.

Одноклассник Володя заскочил к ней на днях и рассказал, что в этом году ежегодный лагерь детского экологического общества будет разбит на противоположном берегу Лены. Ему-то хорошо, он ведь душа любой компании, и к тому же большой любитель прогулок по лесу и песен у костра. Чего не скажешь о ней, о Наде — ведь она до ужаса боится насекомых и от одной мысли о тесном спальном мешке и пропахшей дымом одежде у нее темнеет в глазах.

В среду, наскоро позавтракав и заполнив термосы крепким чаем, родители отправились на берег, где их ждала лодка. Деревня, в которой жила бабушка, находилась выше по течению, в такой малозаселенной глуши, куда курсирующие по реке «Метеоры» не добирались. Проводив родителей, Надя еще долго сидела на старом полузатонувшем дебаркадере, ругая себя за свои эгоистичные капризы. Ведь можно было бы и подобрее попрощаться с отцом и матерью; лучше бы она вместо бесполезного ворчания сделала им в путь бутерброды. В конце концов, они же все равно съездят в Якутск всей семьей, пускай и на недельку... Отряхнув джинсы от ржавчины, она побрела по пустынному берегу домой — собирать рюкзак.


Саргылана Ивановна суетилась среди учеников, проверяя, все ли на месте. Учитель биологии и организатор ДЭНИО — школьного научно-исследовательского общества, она уже пять лет собирала гимназистов в турпоходы, целью которых было изучение окружающего поселок дремучего таежного биогеоценоза. Никакого энтузиазма — ни в прошлые годы, ни сейчас — Надя не испытывала: исследование редких следов фауны и письменное описание однообразной флоры казались ей занятиями не менее тоскливыми и безнадежными, чем бухгалтерский учет, которым занималась в конторе ее мать.

Утро выдалось пасмурное. Это напомнило ей прошлогоднюю поездку, когда туристы выехали на один из многочисленных безымянных островков, которые по-якутски называются «арыы»; ребята вытерпели чуть больше недели под беспрестанным дождем и пронизывающим ветром, после чего, густо облепленные мокрым песком, вернулись обратно. После той поездки девушка зареклась ходить в какие бы то ни было походы. Впрочем, этим летом все могло сложиться не так уж плохо; два года назад, когда Надя только приобщилась к экотуризму, Саргылана Ивановна (или Саргыванна, как называли ее ученики) вывезла их в лесок рядом с заброшенным профилакторием — тот поход был интересным и довольно познавательным.

Надя огляделась по сторонам. Два робких семиклассника, прижавшихся друг к другу; ребята из восьмого класса, несколько ее ровесников из девятого и трое рослых — из десятого. Особняком держались два выпускника, решивших после абитуры провести остаток лета в родном поселке. Среди долговязых подростков мелькала крохотная третьеклассница Анечка, племянница вожатой. В этой толпе Надя не смогла отыскать Володю. Инесса Павловна, ее классная руководительница, часто ездившая с ДЭНИО в качестве вожатого, сказала, что он приедет позже вместе со своим дядей. Совсем приуныв, девушка поплелась к одноклассникам. Хоть с Машей можно поговорить. С остальными она не особо ладила.


Надя с Машей сидели рядом на борту, боясь выпасть от тряски, создаваемой мощными игривыми волнами. В каждую из четырех моторных лодок поместилось по семь-восемь человек, считая рулевых (на лодку, в которой ехала крупногабаритная Инесса Павловна, поместилось только пять), хотя посадочных мест в них было всего по четыре. И хотя никто уже не удивлялся абсурдной экономности организаторши, которая каждый год придумывала самые изощренные маршруты и выбирала наиболее экстремальные способы передвижения, закрывая глаза на элементарные правила безопасности, сейчас ребятам было по-настоящему страшно за свои жизни. Лодки под весом пассажиров и их сумок глубоко просели в воду, она почти доходила до края бортов и морозила холодными брызгами спины примостившихся по бокам. Сквозь шум ветра и ревущих моторов доносились подбадривающие крики Саргыванны. Ехали медленно. Ряды покосившихся деревянных балко́в, черневшие над заброшенной пристанью трубы дизельной электростанции и редкие двухэтажные дома неумолимо отдалялись. Между берегом и лодками зияла глубокая бездна реки.


К полудню небо прояснилось. Последняя тень от большого облака скользнула по берегу, песок озолотился солнцем. Дэниловцы, как называла своих подопечных Саргылана Ивановна, выгрузили свои рюкзаки и палатки из лодок и отправились вглубь леса по заросшей тропе. Водители помахали рукой и развернули свои суденышки обратно к поселку; один из них отделился и поехал налево, ниже по течению. «Там есть селение небольшое, мой дед там раньше жил», — ответила на удивленный Надин взгляд Маша. На вопрос, где он сейчас, подруга равнодушно обронила: «Пропал», — и побежала догонять бодро горланящую процессию товарищей. И без того подпорченное долгой поездкой и холодным ветром настроение Нади резко упало. Она обернулась. Родного шахтерского поселка не было видно за прибрежными скалами, он остался за крутым поворотом русла реки.

Лагерь разбили на большой поляне. У чащи стоял маленький деревянный дом — зимовье егеря, как объяснила вожатая, молодая практикантка с длинными черными волосами. В 80-х часть этого берега входила в заповедник, но недолго — большинство оберегаемых животных перебралось вглубь тайги, и с тех пор здесь высаживались только браконьеры, добиравшиеся коротким путем до Батамая, небольшого притока Лены.

— Поэтому мы просто обязаны заново исследовать этот Богом забытый дикий край! — невнятно, жуя чебурек, подхватила чрезмерно бодрая Инесса Павловна. «Вот уж действительно, дикий край», — невесело усмехнулась про себя Надя. Даже окрестности районного центра по сей день остаются темными пятнами на карте. В какой же дыре она живет! Неудивительно, что ей всегда хотелось уехать отсюда в город.

К вечеру уже были расставлены все палатки. Старшеклассники из жердей соорудили навес, под которыми на скатертях была накрыта импровизированная столовая. (Топор оказался только один, поэтому изготовление полноценного деревянного стола было отложено на следующий день.) Когда Надя, весь день пролежавшая с книгой в их с Машей маленькой палатке, выбралась наружу, кто-то уже разжег костер, сварил уху из сайры и риса, установил умывальники, сделанные из половинок пластиковых бутылок. Дети с криками бегали по поляне, наслаждаясь свободой и нетронутой природой.

После ужина старшие ребята с длинноволосой вожатой Уйгуланой расселись у костра. Гитара была только у Володьки, так что в его отсутствие ребята пропели гимн ДЭНИО под аккомпанемент кастрюль и ложек. Кто-то, усердно гримасничая и размахивая руками, начал рассказывать страшилку про охотников и медведя-шатуна. Все здорово перепугались, когда посреди рассказа раздался чудовищный громкий звук, похожий на угрожающее рычание. После испуганного озирания по сторонам они со смехом обнаружили, что это был всего лишь могучий храп, доносившийся из палатки Инессы Павловны.

Надя сидела в стороне, грея ладони об алюминиевую кружку с теплым чаем, заваренным в ведре. Она увидела, как один из выпускников, рябой Вадим, перешептавшись о чем-то со своим другом, скрылся в чаще. Спустя минуту и второй ушел вслед за ним. В голове девушки промелькнула гадкая мысль, она вспомнила образы из японских комиксов про романтические отношения мальчиков, которые ей в школе показывала Диана. Фыркнув от смущения, она набрала в кружку переслащенного чая и вернулась на свое место, скрытое в тени. Вскоре все стали расходиться. Уйгулана ушла последней, на прощание попросив ее погасить костер и не задерживаться допоздна. Надя смотрела на тлеющие угли, на безлунное небо, орошенное россыпью ярких звезд, верных предвестников долгой и холодной зимы. Звезды светили только над головой, ближе к горизонту они растворялись во мраке напряженно молчащего леса. Поежившись, девушка встала и уже собралась вылить остатки мокрой заварки на дымящиеся головешки, как тут раздался неожиданно громкий треск из еловых зарослей.

Возвращались те два товарища. Они шли в полной темноте, о чем-то разговаривая; их голоса были чрезвычайно возбужденными и веселыми, но совершенно невнятными. Надя не могла разобрать, о чем бормотали парни ломаным баском, ей даже показалось, что они говорят на каком-то другом языке — не на якутском и уж точно не на русском. Парни не заметили ее, замершую с ведром в руках у кострища, старающуюся не дышать, чтобы не выдать свое присутствие. Когда они скрылись за пологом своей палатки, девушка с трудом перевела дыхание. Она не могла понять, что же ее так напугало.


II[править]

Ее разбудил противный звук пионерского горна. Щуплый восьмиклассник Димка отчаянно трубил, пытаясь поднять лагерь на утреннюю зарядку. Все стали понуро вылезать из палаток и выстраиваться в круг посреди поляны. Как всегда бодрая, Саргылана Ивановна ругала воспитанников за нерасторопность и отсутствие боевого настроя. После мучительного сеанса разминания костей и осквернения детского слуха отборной бранью руководительницы, туристы пошли умываться и готовиться к полному забот дню. Кто-то из старших ребят отобрал у Димки его смешную яркую бейсболку и горн, и теперь гонялся за ним по всему полю, трубя ему в уши.

Позавтракав, десятиклассники принялись мастерить стол, остальные вооружились блокнотами и ручками, разделились на две группы и отправились изучать лес. Надя хотела рассказать вожатой о вчерашнем событии, но, не придумав, что в этом может быть такого необычного или подозрительного, решила промолчать. Может, те двое просто отходили покурить. «Плотность лесной чащи на данном участке биотопа — 60 процентов, — диктовала вожатая, — на нижнем ярусе произрастают мох, голубика, брусника, багульник... Уровень антропогенного загрязнения — нулевой...». Тоска болотная. Но им еще повезло, что их отрядом руководит Уйгулана: она сама отмечала на карте маршруты, на ходу сочиняла, что записать, какой полевой материал собрать. Саргыванна к подобным заданиям относилась гораздо строже, каждый раз заставляя дэниловцев всю исследовательскую работу проводить самостоятельно. «Ни за что не стану экологом, уеду в столицу, подальше от природы!» — буркнула про себя Надя, ожесточенно соскребая лишайник в корзину для образцов.


После обеда взрослые, прихватив младших гимназистов, отправились расчищать берег от плавника — обломков деревьев, нанесенных весенним разливом Лены. Надя долго не поддавалась на уговоры подруги покинуть палатку и отправиться с ней за хворостом. Маша была настойчива, к тому же делала какие-то смутные завлекающие намеки, так что ей пришлось отложить захваченную с собой библиотечную книгу и с кряхтением выползти наружу. К удивлению Нади, они не остановились на участке, где было полно сухих веток, а продолжили углубляться в лес. Она с тревогой заметила, что их путь проложен по глубоко заросшей узкой тропинке, которую никто во время утреннего осмотра не заметил.

— Все нормально, здесь ведь заповедник был когда-то. — Маша ущипнула недовольно ворчащую подругу. — Перестань уже бояться всего на свете!

Они вышли на небольшую поляну. Здесь их ждали пятеро парней, включая ночную парочку, и единственная девушка из десятого класса. Вид открывшейся местности неприятно поразил Надю. Поляну черной стеной окружали мертвые деревья с осыпавшейся листвой, за стволами которых прятались выжидающе притихшие таежные дебри. Казалось, из центра прогалины исходит болезнетворная энергия, заражающая окружающий ее лес.

— Глядите, — Вадим указал пальцем на почерневшую березу, стоявшую поблизости. Дерево, видимо, умирало от неизвестной болезни, с которой никто из юных экологов прежде не встречался: из трещин в разбухшем стволе сочилась густая ярко-красная жидкость. — Мы нашли это вчера вечером.

Он поделился своим предположением о происхождении этого необычного места: в годы перестройки некие браконьеры завезли на этот берег похищенную девушку, надругались над ней и убили. А тело закопали на этой полянке. И теперь ее озлобившийся дух, поселившийся в земле и деревьях, пускает кровавые слезы, полные боли и жажды отмщения. Едва он договорил, как один из десятиклассников, незаметно подкравшись сзади, с громким криком схватил Надю за плечи. Она не испугалась, лишь раздраженно стегнула его сорванной по пути веткой.

— Свои паранормальные байки оставь для сборника детских страшилок. Это всего лишь бактериальная водянка, — несмотря на попытку напустить на себя скептический вид, Надя сказала это не слишком уверенно. Она не имела ни малейшего понятия о том, что же могло произойти в этом лесу.

Хитроглазый Айтал, второй выпускник, предложил всем попробовать красную жидкость на вкус. «Да ну, блин, а вдруг она заразная?» — поморщился один из мальчиков.

— Не знаешь, от чего отказываешься, — хлопнул его по спине Вадим и достал из рюкзака пустую бутылку из-под газировки. Он приставил ее горлышко к смоляному стволу и начал набирать жижу. Березовый сок — так он в шутку назвал эту мерзость.

Он собрал похожий на густую гуашь «сок» пальцами и с картинным наслаждением стал их облизывать; Айтал рассмеялся, сложив очки и спрятав их в карман штанов, он присоединился к нему. От того, как он приложился губами к отвратительной березовой «ране», Надю едва не стошнило:

— Да вы совсем отупели, тащите в рот всякое дерьмо!

Грязно ругнувшись и отпихнув преграждавших путь парней, она схватила Машу за рукав и потащила ее обратно в лагерь. Дикий захлебывающийся смех долго доносился им вслед из лесной глуши.


III[править]

На следующий день небо снова затянуло облаками. Солнечный свет едва просачивался сквозь завесу бледного тумана. Тем не менее, традиционный праздник Нептуна было решено провести именно сегодня: на расчищенном берегу были разведены костры и расстелены полотенца; исполнив несколько импровизированных ритуальных танцев в самодельных папуасских костюмах, «сшитых» из листьев и веток, дэниловцы бросились купаться в прохладную реку. Руководительницы сидели у костра, с видом секретных агентов распивая вино из термоса и лениво подкидывая в огонь еловые лапы, белый дым от которых отпугивал обезумевших от голода комаров. Каждый из этих надоедливых кровососов был размером с ноготь большого пальца. Надя плохо себя чувствовала, она сидела совсем рядом с огнем, укутавшись в теплую кофту, и все никак не могла согреться. Ее продуло еще в день приезда, а этим утром она проснулась с сильным жаром и кашлем. Вместе с горнистом Димой они лепили город из мокрого песка. Им помогала молчаливая Анечка, которая украшала песчаные замки сорванными на опушке цветами и хвощом. Дети шептались, что племянница Уйгуланы родилась немой.


...Лежа в душной палатке, Надя не могла ни заснуть, ни вернуться к реке. Когда она покидала берег, там уже началась спортивная эстафета; от плеска воды и гвалта у нее разболелась голова. Полчаса назад забегала за фотоаппаратом необычайно оживленная Маша, в спешке она рассказала, что неугомонные Айтал и Вадим устроили шуточный погром. Парни растоптали песчаный городок, после чего отловили неумевшего плавать Димку и кинули его в воду. Инесса Павловна смогла лишь перекатиться на другой бок и пригрозить им кулаком, после чего махнула на их «шалости» рукой и перевернулась обратно к закускам. Уходя, подруга с заговорщицким видом предложила принести немного «березового сока» — похоже, бутылками с этой дрянью уже многие запаслись.

— Какой березовый сок в середине лета?! Это же кровавый древесный понос! — проворчала в ответ раздраженная Надя и отвернулась к брезентовой стенке. Машка и некоторые другие ребята странно себя вели со вчерашнего вечера. Всю ночь были слышны смешки и перешептывания из других палаток, хруст веток из леса и крадущиеся шаги.

Со стороны берега доносились смех и песни. Теперь спать ей мешали не только головная боль и температура, но и ноющее чувство зависти и жалость к себе, обостренные голодом и духотой. Надя выползла из палатки и поплелась к полевой столовой. Над палатками развевался сине-зеленый флаг ДЭНИО, водруженный на высокую жердь. Кастрюли оказались пусты, ей удалось найти лишь несколько морковок. «Какая же я неудачница», — вновь подумала она. Вдруг в ее голову закралась мысль совсем иного рода. Ей захотелось проверить, что же произошло за это время с той злосчастной полянкой. Откуда-то появилось ощущение, будто что-то изменилось. Но почему никто до сих пор не рассказал об этом месте взрослым? Почему она сама боится даже вспоминать о нем?

Девушка с трудом отыскала тропинку. Похрустывая морковью, она брела по примятой траве, прислушиваясь к собственным шагам. Надя не сразу поняла, в чем же заключалась странность этой местности. Здесь было неестественно тихо. Раздавалось лишь назойливое жужжание комаров, настойчиво кусавших ее, норовивших залезть в ноздри и уши — от них не защищала даже ее походная одежда, насквозь пропитанная мощным репеллентом. Ни пения птиц, ни шебуршания бурундуков, ни жужжания жуков, ни шуршания крыльев того редкого вида стрекоз, изучением которого они с Володей занимались два года назад под профилакторием.

Любопытство и страх росли с каждым шагом. Где-то в уголке лихорадочного сознания засвербило тщеславие: если она напишет об этой находке научно-исследовательскую статью и выступит с ней на республиканской экологической конференции, то она... она станет известна... Уважение ровесников, учителей и, главное, родителей... Жаль, что Володи рядом нет. Приедет ли он вообще? Но зачем ей в компанию Володя? Он всегда был балластом... все их работы писала она, именно она, Надя, а он лишь выступал с докла... дами... Кто же виноват, что одних... природа одарила красноречием и общительностью... Чертова природа! И все они, пусть они... Я буду, я стану известна! Меня...

«Меня убьют, а все записи будут сожжены», — эта внезапная отрезвляющая мысль холодным лезвием вонзилась в нее, заставив очнуться.

Ломило в костях, голова кружилась. Она все это время брела вслепую, наугад, спотыкаясь и царапая об острые ветки руки. Придя в себя и оглядевшись, Надя вскрикнула от ужаса.

Она стояла на перелеске. Мокрая земля темно-бордового цвета источала гнилостную вонь. Деревья чернели уже в радиусе десяти метров, не только возле поляны. Весь видимый участок леса напоминал пожарище — с той лишь разницей, что по растрескавшимся стволам стекали красные струйки. Густая, студенистая «кровь» деревьев пропитывала почву... Вспомнив рассказ Вадима про могилу, Надя стала медленно пятиться обратно к тропе, стараясь не поскользнуться. Земля хлюпала под подошвами резиновых сапог. Опоясывающие поляну черным кольцом осины и березы болезненно скрючились, их вздутая и растрескавшаяся кора была покрыта слоем загустевших выделений, засохших в форме искривленных шрамов. Неожиданно под ногой что-то хрустнуло. Это оказались очки Айтала.

Девушка без оглядки бежала к лагерю. Краем глаза она видела тени, перебегающие в отдалении от дерева к дереву. Ей мерещились смешки, раздающиеся со всех сторон. Потемневшее небо разразилось дождем.


IV[править]

Надя смутно помнила, что произошло тем вечером после ее возвращения. Лагерь был пуст. Все собрались у берега — прибыла лодка, на которой Володя и его дядя Сергей привезли провизию, плащи-дождевики и сладости. С ним прибыли лесник Михалыч и новый вожатый. У лесника, двоюродного брата Вадима, за плечом висело зачехленное ружье — поговаривали, что раньше в заповедник наведывались медведи, поэтому Саргылана Ивановна озаботилась дополнительными мерами безопасности.

Володя с радостным воплем кинулся к подруге, застывшей посреди лагеря, и хотел уже подхватить ее на руки, но сразу сделался серьезен, заметив ее плачевный вид. Кажется, он тогда договорился с дядей и вожатыми о том, чтобы ее увезли обратно в поселок, после чего наскоро собрал ее вещи, раскиданные по палатке. К этому моменту девушка уже едва стояла на ногах, почти теряя сознание, дрожа под струями дождя. Ее укутали в теплую накидку и усадили в лодку. Надя проснулась только у двери своей квартиры, когда Сергей, подвезший ее от берега на своем мотоцикле и донесший до подъезда на руках, опустил ее на ноги. Попрощавшись сквозь вязкую дрему и забыв его поблагодарить, Надя с трудом повернула ключ в скважине. Без сил добравшись до дивана, она провалилась в тяжелый сон.

В следующие дни к ней наведывалась соседка баба Тома, добродушная крепкая татарка, которая во время беседы всегда присвистывала сквозь выпавший зуб. Старушка приносила ей отвары и лекарства из своей аптечки, варила бульон и регулярно мерила температуру. Жар и пульсирующая боль постепенно ослабли. Гроза продолжалась всего два дня. Баба Тома позвонила в село и сообщила родителям о Надиной простуде.

Все это время девушка пыталась дочитать книгу, изрядно потрепавшуюся за время пребывания в походном рюкзаке. Это был роман Голдинга «Повелитель мух». Отчего-то ей становилось необъяснимо жутко на последних главах, она все время откладывала чтение. «Что-то определенно не так с моей жизнью, раз читаю такое на летних каникулах», — девушка вздохнула и снова захлопнула книгу. Надя кинула в пляжную сумку фонарь, мазь от комаров, полотенце... Жаль, что у нее нет сотового телефона. Она видела, как в Якутске и Красноярске, куда она ездила на региональную олимпиаду по биологии, почти каждый ее сверстник разговаривает на ходу по мобильнику. Однако, сейчас ей хотелось его иметь не столько ради крутизны, сколько для того, чтобы избавиться от гложущего чувства одиночества и беспомощности.

Собравшись, Надя долго стояла в нерешительности у двери. Из зеркала в сумрачной прихожей на нее смотрела низкая, полноватая темноволосая девочка. Обычно угрюмое и нелюдимое, ее лицо сейчас выражало целую гамму непривычных эмоций — от потерянности до испуга. Как ей следует поступить? Дэниловцы вернутся через пять дней, отец с матерью — через две недели. Пустой дом действовал угнетающе; воздух застыл, узкий коридор между комнатами будто сжимался, пытаясь вытолкнуть ее наружу. Наконец, решившись, девушка покинула квартиру и отправилась на берег.


В лужах отражалось янтарное закатное небо. Чайки с тоскливыми криками парили над широкой рекой, текущей между скал в темнеющую даль, где перемигивались редкие огоньки. После грозы заметно похолодало; приближались черные августовские ночи.

Надя, движимая смутной тревогой, брела по пустынному берегу. Она проходила мимо перевернутых и накрытых защитными крышками лодок, надеясь встретить хоть кого-нибудь, готовящегося к отплытию. Когда начало казаться, что ей не попадется ни одна живая душа, она увидела впереди одинокого рыбака. Незнакомый старик в высоких резиновых сапогах как раз установил мотор и готов был уже оттолкнуться от берега, когда заметил бегущую к нему в сумерках девочку; она что-то ему кричала, луч фонаря неровно скользил по песку.

Как выяснилось, он держал путь на север, вниз по течению, — там находился сайылык, небольшое летнее поселение. Возможно, именно о нем говорила Маша. Старик согласился сделать небольшой крюк и подвезти девочку до лагеря. Она была смущена: у нее не было с собой денег, да и оставленных родителями средств явно не хватило бы в случае необходимости оплаты, но к большой ее радости рыбак взялся переправить ее безвозмездно и даже угостил по пути жареным карасем. Он сочувственно поглядывал на слишком легко для такой погоды одетую школьницу, постоянно спрашивая, действительно ли ее ждут на другом берегу. Спрятавшаяся от ветра среди мешков Надя заверяюще кивала, хотя в глубине души и сама испытывала беспокойное сомнение.


Высадившись на знакомом пляже и попрощавшись со стариком, Надя снова застыла в нерешительности. За спиной слышался все отдаляющийся рев лодочного мотора. Наконец, он растворился в тихом шелесте волн. Наступила тишина.

Песчаный пляж постепенно переходил в травянистый покров. Над девушкой нависал безмолвный лес. Где-то в его глубине находился лагерь. «Все уже уснули?..» Собрав всю волю в кулак, Надя двинулась вперед. Приглашающе расступился мрак, чтобы тут же поглотить ее целиком.


Лагерь был пуст.

Пустые палатки были перевернуты. Раскиданные повсюду вещи лежали в лужах. Чей-то выпотрошенный рюкзак. Чей-то разорванный спальник. Вырванные из блокнотов листки, промокшие и почерневшие. Опрокинутые кастрюли, разрубленный стол, разноцветная бейсболка Димы...

Из леса донесся далекий звук выстрела. Поначалу он обнадежил Надю, у которой от увиденного помутились мысли. Ноги вросли в землю. Она пыталась закричать, позвать кого-нибудь, но смогла извлечь только слабое поскуливание. Руки тряслись, пальцы теребили края кофты. Через некоторое время оцепенение прошло, она почти собралась с мыслями. Она слышала выстрел, значит, лесник где-то неподалеку, значит, в лагере остались еще люди, просто они ходят где-то в чащобе. Но что они там делают? Почему кругом такой беспорядок? И почему стрелял Михалыч?..

Сумка соскользнула с ее плеча. Из нее выпал фонарик, от удара об землю он включился. Луч света выхватил из сумрака зимовье. Распахнутая дверь зияла непроглядной чернотой. Девушка подобрала фонарь и направилась к строению; на потемневших от дождя бревнах белыми полосками выделялись зарубки, оставленные топором. Внутри все было перевернуто вверх дном. В углу лежали смятые опустошенные коробки с провизией, содержимое растоптанных консервных банок было размазано по всему полу. Грязные отпечатки ладоней покрывали стены, на одной из которых висел выцветший календарь за 1989 год. Посветив себе под ноги, Надя увидела несколько пустых бутылок. В них осталось немного красной жидкости, скукожившейся на пластиковых стенках подобно свернувшейся крови. В это время раздался второй выстрел. Звук шел со стороны зловещей прогалины, куда ей меньше всего хотелось идти.

Ветер усилился. Ее бил озноб, вернулась болезненная слабость. Над лагерем шумно трепыхался двухцветный флаг, казавшийся в полумраке черным. Возможно, он и был пропитан какой-то темной краской. Вновь обследовав прибрежный участок, прилесок и озерцо, из которого туристы черпали воду для готовки, пройдясь возле умывальников и отхожего места, Надя оставила безрезультатные поиски и направилась вглубь тайги — в ту сторону, откуда донеслись звуки выстрелов.


Густой, застывший воздух давил. Верхушки деревьев раскачивались от ветра, но шума листвы не было слышно. Лишь хрустели под кедами сухие ветки. Надя освещала себе путь, усыпанный примятыми кустиками незрелой брусники. Ближе к осени могло бы показаться, что эта тропа обрызгана каплями крови.

Вскоре ноги при каждом шаге стали пружинить, как если бы она шла не твердой почве, а по торфянику. Изменился и окружающий пейзаж. Все чаще попадались высохшие, искривленные деревья с опавшими листьями. Их стволы поблескивали на свету, налипший на них мох был пропитан чем-то темным, напоминающим смолу. Под трещинами в коре виднелись надрывы цвета сырого мяса. Чем ближе к поляне, тем глубже погружались в землю ноги, тем более безжизненным выглядел лес. Из-под прошлогодней ржавой хвои просачивалась вязкая жидкость. Надя увидела впереди какое-то движение.

В этом месте лес обрывался. Кровоточащая березка, стоявшая раньше на небольшом возвышении, исчезла, словно ее поглотила земля. Сама поляна просела, она теперь напоминала неглубокую заболоченную воронку, к центру которой тянулись голые ветви уходящих под грунт деревьев. Из топкой жижи пыталась выкарабкаться девочка, отчаянно махавшая тонкими ручками. Это была немая Анечка.

Надя бросилась к ней, но тут же увязла по колено в грязи. Она схватилась за ближайшую ветку, собираясь отломить и подать ее девочке. Но под рукой оказалась разбухшая трухлятина, лопнувшая от натяжения и облившая Надю зловонной красной мякотью. Тогда она легла на живот и протянула Ане единственное, что было у нее с собой — фонарик. В спешке она забыла его выключить, луч высветил заплаканное, сморщенное от ужаса крошечное лицо девочки. Маленькие пальцы тянулись изо всех сил, отбрасывая резкие мечущиеся тени. Вот уже из болота выглядывала одна только голова. Из широко распахнутых глаз текли слезы, в них читался пронзительный беззвучный крик. Она беспомощно вдыхала ртом наполненный разложением воздух, выплевывая черную гниль. И вот, когда над поверхностью остались лишь спутанные волосы, она сумела уцепиться за металлическую трубку. Надя потянула ее на себя...

Фонарик выскользнул из ее пальцев.


Черные Анечкины волосы тонкими струйками ушли под землю. Некоторое время под жидкой грязью на этом месте было видно слабое сияние. Но вскоре оно погасло.


V[править]

Надя бежала в темноте сквозь молчащий лес. Двигаться в промокшей и потяжелевшей от грязи одежде было трудно. Она до сих пор не могла прийти в себя. Боль пульсировала в висках, в ушах стучала кровь; беспорядочно роились мысли, одна бессвязнее другой. Куда ей бежать? Зачем? Хотелось закричать сквозь слезы что есть сил. Но ей было страшно. Она боялась, что на ее крик из бездонного мрака сбегутся... Кто? От кого она убегает?

Вдруг что-то тяжелое налетело на нее сзади, повалило на мшистую землю. Девушка попыталась вырваться и хотела закричать, но кто-то стремительно зажал ей рот. Она услышала знакомый голос. Он шептал что-то успокаивающее. Теплые руки обхватили ее за плечи.

В сгустившейся темноте витал тяжелый запах багульника.

Володя прижал ее к себе, продолжая что-то говорить. Надя не могла разобрать слов; она закрыла лицо руками и зарыдала, тихо и беспомощно. Успокоившись, повернулась к сидящему рядом другу. В полумраке она разглядела за его спиной продолговатый предмет. За плечом у Володи висело ружье.

— Патроны кончились, — вздохнул он, увидев ее напряженный взгляд. — Может, в лагере еще остались. Потому и не выбросил.

Он помог ей подняться и начал отрывочно рассказывать, что произошло в ее отсутствие.

После того, как дядя Сергей увез Надю, вожатые с помощью егеря и десятиклассников установили большой шатер над полевой кухней. После ужина дети остались в ней, старшие разошлись по своим палаткам. Шел сильный ливень, никто не приходил проверять, все ли легли спать. Играли в карты при свете динамо-лампы, пытались настроить радиоприемник, из которого сквозь сильные помехи доносились лишь неразборчивые обрывки передач. От скуки начали переругиваться. Чтобы отвлечь и развеселить друзей, Володя начал играть на гитаре — взрослые все равно ничего не услышали бы из-за громкого шума дождя. Но в этот момент в шатер зашли Вадим с Айталом, с которых ручьем стекала вода. В походных рюкзаках у них было несколько бутылок со странной темно-красной жидкостью. Сидевшие до их прихода со смурными лицами подростки оживились, разлили по кружкам «сок» и принялись его пить. Чем больше они пили, тем грубее становились, тем сильнее раздражались. «Они словно опьянели. Не знаю, что они пили, и где это достали, но...». Володя запнулся. Он тяжело дышал, воздух вырывался из его легких с сиплым посвистыванием. Надя испуганно схватила его за плечо:

— А ты, ты сам пил эту дрянь?!

Парень через силу улыбнулся и покачал головой. Они двинулись дальше. Прихрамывавший Володя опирался на ружье как на трость. Откашлявшись, он продолжил свой рассказ. «Находиться в шатре стало невозможно. Ребята словно озверели, начались стычки. Двое сцепились в углу и под смех остальных драли друг друга за волосы. Кто-то опрокинул лампу и она выключилась. Я выскользнул наружу и ушел в свою палатку. Ночью я проснулся от странных звуков. Кто-то рыскал в темноте по палатке, что-то искал. Он громко и злобно рычал... Видимо, я остался незамеченным, никто не стал меня трогать. Меня парализовало от страха — думал, дикий зверь забрался... Но когда под утро я выбрался из палатки, я понял, что ошибался — никакой это был не зверь».

Он увидел ту же картину, которая предстала перед глазам Нади, когда она вернулась в лагерь. Но в нем еще были люди... вернее, некие существа, напоминавшие людей. Приглядевшись, он узнал в потемневших, искаженных лицах выпускников, десятиклассников и еще кое-кого, кто участвовал в ночной «попойке». Эти чудовища тащили в лес раздетые, изрезанные трупы мертвых вожатых. Одно из них, заливаясь смехом, окунало флаг ДЭНИО в разрубленное топором тело Инессы Павловны. Эта тварь прицепила окровавленное полотно обратно к веревке и подняла его на вершину столба.

Палатка Володи находилась на отшибе, благодаря этому никто его не заметил. На ослабших ногах он прокрался в стоявшую рядом избушку. В ней на скамье, погруженный в густую тень, лежал лесник; сперва он принял его за спящего. «Подойдя ближе, я увидел, что у него не было головы. — Володин голос дрожал, с каждым шагом он хромал все сильнее. — Я чуть было не закричал, но тут кто-то из-под скамьи полоснул по моей ноге ножом. Это была Аня, она пряталась там. Хотел узнать у нее, что она видела, что произошло, но ты ведь и сама знаешь, что это было бесполезно... Она лишь тряслась и плакала». В это время снаружи послышалось какое-то оживление. Один из спрятавшихся восьмиклассников выбрался из палатки и побежал к берегу, преследуемый шумной гурьбой монстров.

Порез на ноге был неглубоким. В спешке Володя кинул в принадлежавшую леснику охотничью сумку попавшиеся под руку консервы, схватил ружье и поднял на ноги Аню. Выглянув наружу и убедившись в отсутствии опасности, он взял девочку за руку и вдвоем они скрылись в чаще. Надя вспомнила бледное, ярко подсвеченное фонарем лицо Анечки, тонувшей в болоте, и к глазам ее снова подступили слезы.

«Мы видели... Мы стояли неподалеку, скрытые в листве, и видели, как они...». Володины плечи затряслись. «Они стояли на берегу, эти мрази, и смотрели на Диму. А он был по пояс в воде, ему некуда было бежать. Ведь он не умел плавать! Он пытался оторваться от них по мелководью, но они не отставали ни на шаг и... и все время смеялись...».

Надя прижалась к плачущему парню, сама едва сдерживаясь. Все, что произошло сегодня, было чем-то нереальным, чем-то совершенно невообразимым и ужасным, казалось, такое бывает только в чьем-то вымысле, только в книгах или в кино. Небо начало светлеть. Сквозь густые переплетения ветвей виднелось слабое зарево на горизонте.

Димка попытался спастись вплавь, но силы оставили его. Далеко уплыть ему не удалось.

Следующие два дня Володя с Аней прятались в овраге, под корнями сосны. Они ели тушенку и рыбные консервы, открывая их острыми камнями. Дождь размывал почву, они сидели по колено в холодной грязи, но покинуть убежище боялись. Володин рассказ кончался на моменте, когда приехала Надя. Они услышали звук моторной лодки и решили двинуться в сторону берега. Тогда на них напали. Пару раз выстрелив из двустволки во мрак, мальчик побежал без оглядки. Он не сразу обнаружил, что Анечка пропала.

— Там, ниже по течению, есть сайылык. Там должны быть люди. Я встретила рыбака, это он меня подвез. Нам нужно двигаться туда, — Надя неопределенно махнула рукой в сторону севера. Володя, вытерев слезы рукавом толстовки, как-то равнодушно посмотрел в том направлении... Резко вскочив на ноги, он испуганно воскликнул:

— Смотри!

За деревьями виднелось яркое алое пламя. Посреди поляны, на которой был разбит лагерь, полыхал огромный костер. Вокруг него в диком танце прыгали уродливые силуэты, бросавшие на выгоревшую траву изломленные, увечные тени. Они швыряли в шумный прожорливый огонь обломки палаток, ветки, оторванные части людских тел... Наде вспомнились страшные иллюстрации к якутским сказкам и былинам, которые ей читали в детстве. Пляска абаасы, злых духов-людоедов, древних порождений нижнего мира. Что же таилось в этом лесу, в том умирающем дереве? Что они выпустили на волю?..


Они бежали прочь от костра, прочь от пляшущих демонов, бывших когда-то их друзьями. Перед глазами стояли их черные, словно обугленные, тела. Твердая, одеревеневшая смолистая кожа была покрыта трещинами, из которых текла густая, мучнистая красная слизь. Они как мяч кидали друг другу чью-то обезображенную голову, из наваленных у костра обглоданных тел тянули блестевшие в свете пламени кишки... и заходились от нечеловеческого смеха.

Запах жженого мяса и разложившейся плоти еще долго преследовал их, он тянулся за ними дымным шлейфом.


Они остановились отдышаться. Володя снова согнулся от тяжелого кашля. Его стошнило кровью. Надя бережно уложила его на мох, утерла рукой его подбородок. Она хотела дать ему воды и уже потянулась привычным движением к бедру, но с досадой вспомнила, что выронила сумку на поляне. Володя коснулся ее руки:

— Прости... прости меня.

Она наклонилась к нему. Было уже достаточно светло, и она сумела разглядеть его болезненное лицо. Оно посерело и будто бы стало темнее.

— Прости. Я наврал тебе.

Вокруг впалых глаз кожа была почти черная. От мальчика исходил странный, неприятный запах.

— Прости меня, Надя. Я соврал, когда сказал, что не пил этот «сок» тогда... вместе со всеми.

Девочка побледнела и отпрянула.

— Они не трогали меня, потому что думали, что я «свой». Но я приехал позже всех... На меня не сразу подействовало...

Володя закрыл глаза, одними губами прошептал в последний раз «прости» и замолк. Из его ноздрей и потрескавшихся черных губ потекли струйки темной крови... «Это не кровь», — вдруг подумала Надя. В наступившей тишине послышался треск ломающихся ветвей, а вслед за ним донеслись далекие смешки. Она поднялась, бросила прощальный взгляд на тело друга и побежала к берегу, стремясь поскорее покинуть враждебный, насмехающийся лес.


У нее кончались силы. Она уже почти брела по мокрому песку, стараясь держаться подальше от чащи. Там ее уже поджидали.

Наде пришла в голову неожиданная и глупая мысль. Она вспомнила, что так и не дочитала «Повелителя мух». Ей так никогда и не узнать, что же стало с героями романа. Спасут ли их в конце?

Она пыталась отогнать от себя отвлеченные мысли, хотела подумать о родителях. Но даже мысленно они были слишком далеко. «Надеюсь, они вернут книгу обратно в библиотеку», — вот и все, что пронеслось в голове уставшей девочки. За ее спиной в небо поднимался черный дым от кострища. Но он никого не привлечет. Все знают, что там находится школьный лагерь. Все знают, что по традиции ДЭНИО принято в последние дни разжигать прощальный костер. Ей не протянуть еще несколько суток. Когда люди из поселка приедут их забирать, что они там обнаружат?

Девочка остановилась у кромки воды. Волны робко обхватывали ее лодыжки. Она смотрела на другой берег, на брезжущую над ним зарю. Рассвет разливался по реке, окрашивая ее в красный цвет. Надя закрыла глаза. Она слишком устала.

Вода приятным холодом омывала ее плечи.


Текущий рейтинг: 35/100 (На основе 82 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать