Приблизительное время на прочтение: 12 мин

Зрелище

Материал из Мракопедии
Перейти к: навигация, поиск

Приглашение лежало в почтовом ящике. Олег заметил уголок конверта ещё от входа в подъезд, но до последнего уговаривал себя не верить. Не заметить конверт было сложно – неуместно радостный оранжевый цвет выделялся на фоне казённой зелени почтовых ящиков. Но куда ярче был контраст между цветом конверта и эмоциями, которые он вызывал – внутри Олега словно подожгли лужу керосина. Похожее чувство вызывает таракан, которого внезапно видишь на стене – брезгливость, переходящая в утомительный страх. Олег сменил три квартиры за два месяца. Он сознательно «путал следы», ссорясь с хозяевами квартир и попадая в черные списки риэлторов. Просто в какой-то момент он понял, что ещё одно Зрелище он не переживёт, по крайней мере в здравом уме. Однако приглашение всё равно нашло его. А началось все примерно год назад. Олег, вышедший с очередного тиндер-свидания, стоял под крышей вестибюля метро и курил, радуясь, что в этот раз девушка, кажется, проявила интерес. Её не смутило даже то, что Олег заполнял неловкие паузы глупыми анекдотами и «забавными» наблюдениями за другими посетителями кафе – когда Олег нервничал, его пробивало на болтовню. К нему подошли двое.

- Хотите увидеть Зрелище – безапелляционно заявил слегка отёчный мужчина в странного вида шапке и куртке, которая замызганной была ещё на этапе производства. Олег набрал в грудь воздуха, чтобы выпалить привычное «денегнетидитенахуй», но спутница мужчины – на контрасте с ним весьма неплохо выглядящая – всучила Олегу аляповатый оранжевый конверт. И Олег совершил череду ошибок, наверное, самую длинную и глупую за двадцать восемь лет жизни. Он взял конверт, не выкинул в ближайшую мусорку, затем и вовсе вскрыл и прочитал набранный яркими жизнерадостными буквами текст:

З Р Е Л И ЩЕ! Посетите, чтобы увидеть, чтобы испытать удовольствие! Насладитесь ЗРЕлищем. Получите удовольствие. Посетите.
В программе передач на сцене Каждый-Кто, Бессмысленные и жонглёры! 

Ниже был указан адрес, не так далеко от центра. Текст был набран на фоне карикатурных клоунов и, почему-то, врачей. И те и другие выглядели очень халтурно: Олегу они напомнили единорогов и динозавров с дешевых пачек хлопьев – те тоже явно были нарисованы в последний момент и, что называется, «на отвали», без души. Только у этих клоунов и врачей что-то не то было с глазами. Присмотревшись, Олег понял: оба глаза у каждого были левыми, словно кто-то клонировал и вставил один глаз на место другого в фотошопе.

А затем Олег совершил, свою самую большую ошибку из всей череды предшествовавших, венец всех своих ошибок, бывших, и, как он часто думал позже, будущих: он пришёл по указанному адресу. Хотелось бы сказать, что его вело туда принуждение, таинственный голос в голове, но Олег не хотел обманывать себя – на первое Зрелище в жизни его привела скука. Он был очень удивлён, увидев очередь из молчаливых людей, тянущуюся в неприметную дверь в торце здания. Олег встал в хвост, и хотел уже спросить, кто последний, а потом пошутить что-нибудь про «кто крайний», но что-то в поведении очереди его смутило. В поведении этих людей сквозила неуместная торжественность, все они держались прямо, а некоторые – или ему показалось? – облизывались. И ещё, никто, почему-то не говорил ни слова.

Предъявив безучастному вахтеру приглашение – тому, кажется, было глубоко наплевать – Олег вошёл в здание. Всё в той же торжественной тишине Олег сдал куртку гардеробщику, неуловимо похожему на вахтера и того мужика в засаленной куртке, что втянул Олега во всё это. Затем, повинуясь течению толпы Олег зашёл в зал, уже изрядно заполненный людьми. - А тут места как-то закреплены, или кто успел, тот и сел? –Олег попытался разрядить обстановку. Не вышло.

Молчаливые зрители всё прибывали. Сцена была перекрыта занавесом, и что тут будет происходить всё ещё было неясно. Олегу пришлось сесть в середине ряда - толпа, напиравшая сзади вызывала у него неприятное чувство, будто стоишь на пороге комнаты, в которой выключил свет – оставаться на месте не хотелось. «Ерунда – подумал Олег – если что уйду в антракте. Есть же тут антракт? А если нет, значит сидеть недолго». Затем занавес открылся, а динамики, стоящие по краям сцены проиграли несколько нот. После этого из них начали доноситься совершенно немузыкальные, будто специально подобранные, чтобы вызывать дискомфорт, звуки. Пресловутое «зрелище» началось.

Первые несколько минут Олег недоумевал. Происходящее на сцене было настолько несуразным, что вызывало разве что нервную усмешку. Особенно смешно стало, когда на сцену торжественно вынесли несколько клеток с мелкой живностью – видимо, это было чем-то значительным, потому что игравшая до этого момента какофония вдруг сменилась каким-то подобием марша. Всё это казалось Олегу смешным и неуместно-пафосным. Он тихонько хихикнул, а затем повернулся, чтобы оценить реакцию остальных – может он не понимает чего-то? Или они сейчас тоже засмеются?

Никто не смеялся. Все сидели в гробовой тишине и не отрываясь смотрели на сцену. Все, кроме нескольких ближайших зрителей, тех, кто по прикидкам Олега мог слышать его хихиканье. Они смотрели прямо на него со злостью и будто бы страхом. Олег понял, что попал куда-то очень сильно не туда и решил сделать вид, что ему тоже очень интересно смотреть на сцену.

Что происходило там Олег почти не помнил – перестал смотреть (но делал вид, что смотрит) на моменте, когда последней из принесённых куриц открутили голову. Даже то, что он видел он толком не запомнил – кто-то истерически хохотал, обмазанный чем-то очень неприятным голый человек бил себя палкой по голове… То, что происходило в глубине сцены Олег заметил мельком и сразу же отвел глаза, осознав, что видеть и запоминать это не стоит ещё до того, как мозг прогнал изображение через фильтры восприятия.

Вместо того, чтобы смотреть на сцену, Олег украдкой следил за окружающими его людьми. Все как один смотрели на сцену. В зале было довольно темно, и разглядеть в подробностях не получалось, но Олегу казалось, что все зрители смотрят на сцену с выражением живейшего интереса, их взгляды буквально прикованы к тому макабру, что там творится, а на лицах не отражается никаких мыслей. «Наверное, я сейчас выгляжу также, если не присматриваться», - подумал Олег.

Чем дольше шло представление, тем больше Олега поглощало неприятное чувство волнения пополам с непониманием: а что же – думал он – будет в конце? Вдруг на сцену выведут нас? Да ещё и все будут этому радоваться –такой исход почему-то казался самым страшным. Но нет – когда в зале вдруг включился свет Олег просто встал и, подхваченный молчаливой волной зрителей вышел из зала. Действо на сцене при этом и не думало прекращаться, но Олег почувствовал, что можно больше не смотреть и выдохнул – теперь можно не узнавать, какова судьба несчастной овечки и как именно к ней применят многосоставный железный агрегат, который как раз тащили на сцену. Впрочем, после того, что с ней сделали что угодно казалось избавлением.

Олег не помнил, как забирал вещи в гардеробе, как вышел и как добрался домой. В памяти отчётливо сохранился только один фрагмент - он оглядывается и видит, как один из зрителей пишет смску «дорогая скоро буду на работе задержали». Как будто речь идёт о банальной измене - подумалось Олегу – а не об ЭТОМ.

Приглашения с тех пор стали приходить Олегу на дом. Олег не хотел думать о том, как они узнали – вернее продолжали узнавать, как бы он ни шифровался – его адрес. Как не хотел думать и о том, что будет, если он отвергнет приглашение. И он с тупой покорностью ходил на Зрелище, благо это отнимало буквально один вечер в пару месяцев. Ну, и пару лет жизни, судя по ощущениям, но такие абстрактные вещи, успокаивал себя Олег, руками не потрогаешь. Звучало не очень убедительно.

Между собой Зрелища различались как пациенты психушки: одни были запредельно жестокими, другие просто фантасмагорическими, и абсурдными, некоторые были бессмысленно-нудными, а иные - даже почти красивыми. Однако все они были, продолжая аналогию, неправильными. Сломанными, вызывающими идущий из глубин сознания поток отторжения. Олег скоро понял, что смотреть во все глаза совершенно необязательно, главное – не подавать виду, что творящееся на сцене вызывает у тебя что-то кроме интереса. В какой-то момент ему стало почти скучно. Он принялся разглядывать остальных зрителей. И кое-что заметил.

Кажется, не он один испытывал от созерцания Зрелища «неподобающие» эмоции. Некоторые люди утрачивали контроль над мимикой, и Олег видел, как у них дрожат губы, дёргается глаз, некоторые кусали и облизывали губы, явно переживая так волнение. Несколько раз Олег был готов поклясться, что вычислил новичка в их маленьком клубе неудачников – слишком уж рьяно та девушка улыбалась, слишком уж стеклянный взгляд был у того пожилого мужчины в третьем ряду.

Иногда оптимизм изменял Олегу: начинало казаться, что он себя успокаивает, что ему просто не хочется признавать: он тут один не испытывает особой радости. В такие периоды Олегу часто казалось, что зрители смотрят не на сцену, а на него, что после Зрелища кто-то провожает его домой. Порой возникал навязчивый, душащий по утрам, страх: что если в следующий раз на сцену будет вынужден выйти сам Олег? Но к вечеру отпускало, находилась масса полуубедительных доводов, которыми Олегу удавалось заглушить монотонно-панический набат в голове. И вот, пройдя и торги, и гнев, будучи на финишной прямой к стадии принятия, Олег решил предпринять ещё одну попытку избежать навязчивого приглашения на Зрелище, сменив несколько квартир. Не помогло. Конверт Олег брал не с ужасом, и не с отвращением – с усталой, бездеятельной ненавистью. Олег был почти готов погрузиться в тупое отчаяние – будь, что будет! Единственным, что удерживало его, было воспоминание о парне, который ушёл со Зрелища.

Случилось это несколько «сеансов» назад. Молодой паренёк, явно интеллигент. Олег заприметил его ещё до входа в зал. Интеллигент явно был не в своей тарелке – то есть даже на фоне остальных он выглядел нервно и запуганно: постоянно смотрел по сторонам, пытаясь заглядывать в глаза усиленно сторонящимся его зрителям. Олегу он тоже попытался навязать зрительный контакт: пришлось стыдливо делать вид, что Олег тут не причем, и он просто ходячий манекен. Пройдя в зал, Олег снова наткнулся взглядом на неуверенного «первохода». На сцене в тот день, словно специально для новичка, давали особенно бессмысленно-жестокое и мутное представление. Олег, уже привычным усилием воли расфокусировал зрение, и сконцентрировался на внутреннем голосе – этот трюк помогал слегка приглушить ещё и входящий звуковой поток, пусть и не так эффективно, как визуальный. Периодически Олег покашивался по сторонам, сверяясь с поведением остальных зрителей. Все тупо смотрели на сцену, излучая (или изображая?) глубокую заинтересованность. И вдруг Олег заметил страшное. Интеллигентный паренёк встал с места.

Это было настолько дико, что в первую секунду Олег даже не удивился. Подсознание просто не нашло нужного паттерна для реакции на такое. Спустя пару секунд перебора вариантов («Может это часть Зрелища? Иммерсивности, суки, добавили? Или это меня глючить начало?») Олег был вынужден признать очевидное: «новичок» действительно встал и уже выходил из зала. На лице его при этом была всё та же растерянность, но вместе с тем и решимость – он уходил, будто недопонимая ужас творящегося на сцене, не примеряя на себя всю зловещую неправильность происходящего. Вот так просто. А Олег, оставался тут, мучаться.

Парня того Олег, разумеется, больше не видел. И сейчас, понуро шагая на очередной сеанс Зрелища, он размышлял о судьбе смелого интеллигента. Мысли Олега привычно скакали между двумя возможными вариантами. Быть может, даже наиболее вероятно, смельчак, в скором времени понёс от устроителей Зрелища чудовищное наказание, соразмерное жестокости и бесчеловечности происходящего на сцене. Что конкретно пережил тогда этот смельчак, не хотелось и предполагать.

Но порой у Олега проскакивала другая, неуместно-оптимистичная мысль: что, если паренёк, покинувший Зрелище, что называется, на голубом глазу, просто… ушёл? Забрал свою куртку у жутковатого гардеробщика, и тот ничего ему не сделал, а с тем же каменным лицом отдал верхнюю одежду? Вышел на улицу, и вахтёр-близнец гардеробщика безэмоционально лишь посмотрел ему в спину? И сейчас везунчик просто живёт где-то, рассказывая своим друзьям о курьёзе с налётом мистики? Как в том анекдоте: «зайца не есть, он не хочет». Эта мысль, в каком-то смысле, пугала Олега даже больше, чем мысли о возмездии, уготованном покинувшему Зрелище безумцу: это что же получается, можно было просто встать и уйти?! Но почему Олег этого не сделал? А почему этого не сделал никто из зрителей? Им же явно это не нравится, Олег видел! Или он всё же это сам себе напридумывал, и он единственный, непонятно как оказавшийся на этом сборище людоедов, нормальный человек?

Размышляя таким образом, Олег сам не заметил, как пришло время Зрелища. Мелькнуло несколько дней до отмеченной даты, проскочил незаметно ставший привычным путь «вахтёр-гардеробщик-сцена». И вот, Олег сидел в зале, слушал заунывный вой какого-то мерзкого духового инструмента, предвещающего начало Зрелища и думал: «Сейчас я встану и уйду. Встану и уйду. Просто встану и спокойно выйду, и никто мне ничего не сделает». Олег повторял эту мантру, а люди вокруг него сидели не то в ужасе, не то в предвкушении. Олег сжал подлокотники, и собрался с духом, готовясь встать.


Благодарю Лизу за помощь в написании. Текущий рейтинг: 76/100 (На основе 46 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать