(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Заглавная страница
Мракопедия — энциклопедия ужасов
Мракопедия является открытым онлайн-сборником тёмного фольклора, городских легенд, просто страшных историй, иными словами — крипи. Вы предупреждены.
.jpg)
Итак, мы занимаемся крипи.
| Фундамент крипи-культуры | Ключевые понятия | Крипи-тред • Майндфак • НЁХ • Скример |
|---|---|---|
| Персоналии | Goddess Bunny • Herobrine • SlenderMan • ZALGO • Бен Утопленник • Момо • Попобава • Сиреноголовый • Убийца Джефф | |
| Сеттинги | Deep Web • SCP • ЛавкрафтоНИИ • Самосбор • Файлы 21 • Хранители | |
| События и явления | The Hands Resist Him • БЕЗНОГNM • Вайомингский инцидент • ВИD • Загадочная смерть Элизы Лэм • Перевал Дятлова • Эффект зловещей долины • Эффект Манделы | |
| Руководства | По работе на сайте | FAQ • Правила публикаций • Справка:Разметка |
| По написанию историй | Начинающим авторам • Крипи-штампы • Как писать книги (С. Кинг) | |
| Дополнительно | Локальные мемы Мракопедии • Разделы сайта, обратная связь и т.д. — см. левое меню | |
Яга лежала на спине на невозможно длинной деревянной скамье, но её ноги всё равно свисали с краю. Та самая нога торчала, не сгибаясь, из неё в разные стороны вылезли кости, как шипы из булавы. Изогнутый нос возвышался обваливающейся колокольней. Кожа была похожа на пергамент: желтоватая, исписанная странными словами из знакомых букв. Руки сложены на груди, глаза завязаны узким полотнищем. За пустыми оконными рамами шумел ночной лес, скрипели половицы под ногой, ветер завывал в щелях – но не было слышно ни храпа, ни дыхания. Да, старуха была мертва.
Вначале закончились обжитые места. Затем была долина, засыпанная пеплом, лишённая кустов, травы, живности. Даже стервятники в высоте не высматривали падаль, оставив всякую надежду. Дальше – лес, постоянно закутанный в сумрак, днём и ночью, летом и зимой. Только в лесу он впервые засомневался – получится ли. Продирался сквозь заросли, продирался сквозь свои мысли, нащупывая дорогу и там, и там. Но как узнать заранее, правильный ли ответ, верный ли путь?
Олень. Слегка прикрытый ветвями, олень в полусотне локтей смотрел прямо на него, подёргивая ушами на каждый треск ветки. Человек замер. Выбирая, куда наступить, он медленно, не отводя взгляда, пошел прямо на зверя, нащупывая рукоять топора на поясе. Зверь ждал, принюхиваясь, но с места не сходил. Его голова упиралась в скопление веток, было похоже, что он в них запутался. Но уже в десятке шагов стало ясно: олень свободно стоял, а в его рогах торчала мёртвая голова другого оленя, наглухо зацепившись рогами в живого… вроде живого. Глаза его были мутными, а шерсть свалялась и свисала клочьями. Он стоял и спокойно смотрел на человека, пока тот сближался, а потом пошёл в сторону. Человек тронулся за ним.
Через пару часов впереди между деревьев забрезжил свет. Пасть леса раскрылась, обнажив поляну с обломанными деревьями по краям, со старой избой в середине, и поглотила остатки сомнений. Олень остался на опушке, провожая человека взглядом.
Мрачная одинокая изба была почти пуста – стол, пара лавок, сундук, мёртвая старуха. Красного угла нет, вместо него какие-то ветвистые коряги, светлые, очищенные от коры. Огромная печь по центру, холодная, не помнившая тепла. Он поискал воду, но не нашёл ни кадки в доме, ни колодца либо ручья снаружи. Нужно было передохнуть, пусть и с покойницей в одном доме. Уставшему путнику не пришлось выбирать: лавка и котомка под голову лучше дремучего леса и открытого неба. За окнами быстро темнело, глаза слипались ещё быстрее. Чернота накатила одновременно и на дом, и на разум.
Продленка
В классе царила неровная тишина: шёпотки, скрип ручек о бумагу, металлический тик настенных часов. Продлёнка после шести уроков — настоящее сонное царство. Анечкина Лена и вовсе сложила голову на локти и лежала на парте. Новая, незнакомая учительница, подменявшая на продлёнке Клавдию Сергеевну, не знала, чем развлечь чужих первоклашек: задала рисовать новогодние открытки для учителей. Сама сидела, задумчиво листала какую-то методичку, оглушительно хлюпая чаем.
Костя тоже был немного осоловевший после плотного ужина. Повариха в столовой, жалостливо его оглядев, прогудела: «Тошший-то какой. На вот, хоть горяченького поешь» и навалила взрослую порцию пюре, добавила вторую котлету. Он что-то лениво малевал в альбоме, но то и дело начинал заново. Рисунок простым карандашом получался неизменно мрачным, кладбищенским; если дом — вымерший, если собака — то злая. Время от времени Костя бросал взгляд на покрытый снежной глазурью двор: не идут ли за ним? Мама задерживалась.
Вскоре подтянулись родители одноклассников. Первой забрали Анечкину — что мама, что дочь, обе изящные, как куколки, но Костя Анечкину не любил — задавака и заучка. Следом пришёл папа Воронина Ромки, не в пример сыну аккуратно одетый, в чёрном пальто, застёгнутом на все пуговицы. Сыну достался лёгкий подзатыльник за измазанные чернилами рукава рубашки, и классная дверь в очередной раз скрипнула пружиной. Всё снова затихло.
Глядя в окно, Костя представлял, что много лет назад и его мама просыпалась с утра, продирала глаза и под сопровождение снежного хруста топала в эту самую школу. «Ты не представляешь, как тебе повезло!» — всегда говорила она, когда Костя капризничал, — «Это сейчас тебя и мама проводит, и фонари везде, асфальт… Мы-то выходили из дома ещё затемно. Тут раньше пустырь был, бегали дворняги. Идёшь, фонарей нет, только луна, и рассвет едва-едва на горизонте. Кругом никого, и слышишь: лают, воют, страшно!»
